Текст книги "Бремя страстей"
Автор книги: Лайза (Лиза) Джексон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)
– Вы в этом уверены?
– Да!
Он терпеливо ждал, скрестив на груди руки, пока она всячески пыталась собраться с силами и привести в порядок терзавшие ее мысли. Если этот человек был Бригом, что он делал на лесопилке? Почему оказался вместе с Чейзом? Давно ли Чейз узнал, что Бриг жив?! Неужели он лгал ей многие месяцы или даже годы? Может, еще со времени того, первого, пожара, который произошел, казалось, вечность назад?
Эти вопросы неотступно преследовали Кэссиди. Голова буквально раскалывалась от них. Знал ли Чейз, что его брат жив, когда начал встречаться с ней, и, если знал, неужели сознательно скрыл этот факт? Ее мутило, похоже, она заболевала. Но сделав два глубоких вдоха, Кэссиди решительно поднялась на нетвердо державшие ее ноги.
– Вы уверены, что с вами все в порядке?
– Да, – соврала она с максимальной убедительностью, на какую была способна. – Не беспокойтесь. А я… я еще хочу навестить мужа.
Т. Джон посмотрел на нее со столь явным подозрением, что ей захотелось провалиться сквозь землю.
– Я думал, что вы расстались. Разве у вас не произошло чего-то вроде крупной ссоры в ту ночь?
– Я уже объясняла… Он поднял руку.
– Я просто отмечаю, что в ночь, когда он едва не погиб, вы повздорили, а потом сказали ему, что хотите развода, разве не так?– Со вздохом Кэссиди кивнула головой, пытаясь быть настолько правдивой с этим следователем, насколько это возможно.– В итоге о,н вспылил и ушел раздраженный. А вы, что же вы стали потом делать? Остались дома и сели работать над какой-нибудь статьей?
– Именно так.
Он явно не верил ей.
– Надеюсь, вы говорите правду, миссис Маккензи, терпеть не могу, когда мне лгут!
– Мне тоже крайне неприятно, что вы считаете, будто я препятствую вашему расследованию. В ту ночь я не пошла вслед за мужем на лесопилку, если вы это хотите от меня услышать.
– Ваш муж был застрахован на весьма крупную сумму денег!
Кэссиди недоуменно посмотрела на него.
– Меня не волнуют деньги.
– Да, верно. Вы принадлежите к числу тех женщин, которые имеют их предостаточно. И несмотря на то что вы хотели развода…
– Я не хотела его. Я чувствовала… что не существует другого выхода…
– Но теперь вы считаете своим долгом сидеть у его постели и нежно гладить ему руку? – Уилсон не скрывал своего недоверия.
– Я не могу бросить человека в трудную минуту.– Нижняя губа помощника шерифа слегка оттопырилась, глаза недоверчиво прищурились. Несмотря на внешнее спокойствие, Уилсон был явно раздражен ее ответом. Нет, она не могла доверять ему.– Я все еще замужем за Чейзом Маккензи,– добавила она тихо.
– Мне это известно.
– Именно сейчас он во мне очень нуждается.
– Насколько мне известно, ваш муж никогда ни в ком особо не нуждался.
Она кипела от возмущения, но постаралась скрыть это.
– Вы же совсем не знаете его.
– Ничего, я узнаю его, миссис Маккензи,– заверил он ее, когда она повернулась к лифту,– в ближайшее время я намерен узнать о нем гораздо больше, чем вы можете себе представить.
И даже не надейтесь, хотелось крикнуть ей в лицо этому типу. Никто в действительности не знает Чейза Маккензи. Поверьте мне. Я пыталась узнать его, и ничего из этого не вышло.
В палате было много цветов. Вазы и корзины с розами, гвоздиками, хризантемами стояли на полу, на тумбочке, окружали капельницу, раковину и кровать. Разноцветные воздушные шарики, украшенные лентами, плавали под потолком. Но Чейз по-прежнему был неподвижен и равнодушен к любым внешним проявлениям жизни. Кэссиди уселась рядом с ним, дотянулась до его руки через металлическое ограждение койки и попыталась привлечь его внимание.
– Говорят, что ты сознательно отказываешься от общения, – мягко укорила его она.
Никакого ответа.
– Они знают, что ты слышишь, но просто не хочешь говорить…
Единственный глаз все так же безучастно был обращен к потолку.
Он находился далеко от нее. Он всегда был далек от нее, все эти годы.
– Я так надеюсь, что тебе станет лучше и ты сможешь перебраться домой.
Молчание.
Кэссиди не хотела сдаваться. Она попыталась применить другую тактику.
– Мои родители собираются приехать сюда после обеда. Они горят желанием повидаться с тобой, а завтра приедет твоя мама… Я… я договорилась об этом с ее помощницей.
Глаз моргнул.
– Бренда, ты ее помнишь, она– новая помощница твоей матери. Ее наняли пару месяцев тому назад. Бренда говорит, что твоя мать очень переживает за тебя… Она так расстроена…
Более чем расстроена. Бренда сообщила, что Санни, услышав известие о пожаре на лесопилке, впала в истерику. Она металась по комнате, бросалась разными предметами, настаивала, чтобы ей предоставили свободу, безуспешно рыдая о своем сыне. Она ведь предсказывала пожар! Но не смогла никого убедить!
Ее психиатр, полный лысеющий мужчина с небольшой седой бородкой, был явно озабочен и пичкал Санни сильнодействующими успокоительными препаратами. Он занимался ее лечением уже не один год, но, увы, не слишком преуспел в этом.
– Санни продолжает утверждать: она знала, что пожар должен случиться.– Кэссиди убрала руку с простыни и стала нервно мять ремешок своей сумочки. Ей всегда становилось не по себе при разговоре о ее свекрови, женщине, которую она уважала, но которой не могла вполне доверять. – Я привезу ее сюда завтра после обеда и…
– Нет! – Голос Чейза был хриплым, едва различимым, но категоричным.
Кэссиди вскочила, выронив сумочку. Ключи выскользнули из нее и со звоном упали на кафельный пол. Значит, он все-таки слышит ее. Облегчение с налетом раздражения охватило ее. Она подобрала содержимое сумочки, а затем снова протянула руку через металлическое ограждение койки, чтобы опять дотронуться до кончиков его пальцев, выступавших из-под бинтов.
– Ты слышишь меня! Молчание. Упрямое молчание.
– Санни желает навестить тебя. Она успокоится, увидев, что тебе лучше.
– Я же сказал – нет! – Голос был хриплым и шепелявым. Передние зубы его были выбиты, а сломанная челюсть загипсована.
– Ради всего святого, Чейз, она же твоя мать! Санни страшно переживает за тебя и, хотя иногда не может отличить реальность от воображения, очень хочет увидеть тебя своими собственными глазами, убедиться, что ты жив…
– Не… в таком виде!
Итак, дело в его гордости. Его проклятой гордости! Но Кэссиди подозревала, что за этим скрывается нечто большее. Чейз никогда не чувствовал себя уютно в обществе своей матери с тех пор, как поместил ее в частную психиатрическую клинику. Он сделал это ради ее же блага, так он внушил и себе, и окружающим. Но чувство вины никогда не покидало его…
Однажды ночью, вскоре после того, как они с Кэссиди обвенчались, он нашел мать лежавшей в ванне без сознания, со вскрытыми венами. Кровь, сочившаяся из запястий, уже окрасила воду в ржаво-красный цвет. Чейз сейчас же позвонил по номеру 911. Когда приехала «скорая помощь», Санни была едва жива…
Теперь Санни Маккензи находилась в прекрасной частной клинике под присмотром квалифицированного медицинского персонала. Личный врач еженедельно докладывал Чейзу ° ее состоянии. И хотя Санни более не совершала попыток самоубийства, агрессия все же прорывалась в ней время от времени. В отношении к самой себе. В отношении к другим.
Чейз пошел на этот шаг скрепя сердце. В глазах его стояли слезы, когда он подписывал необходимые документы, а потом уже на улице он нервно сжал руку Кэссиди и глядел невидящим взором на тенистый сад и живописные пруды, так и не сказав ни слова, пока они не дошли до автостоянки.
– Она возненавидит меня за то, что я упек ее сюда,– сказал он глухим голосом, садясь за руль своего «порше» и поворачивая ключ зажигания.
– Почему тогда не позволить ей вернуться домой?– робко высказала свое предложение Кэссиди. Она была насмерть перепугана в тот день, когда впервые посетила Санни после гибели Энджи и в смятении убегала от ее предсказаний. Со временем она перестала бояться Санни Маккензи, наоборот, стала уважать ее и прислушиваться к ее советам.
– И позволить ей снова вскрыть себе вены? Или повеситься? Или отравиться газом? Господи, ты этого хочешь, Кэссиди?
– Конечно же нет, но ей нужна свобода.
– Может быть, позднее.– В лице его мелькнуло что-то упрямое, а скулы побелели.– Здесь она по крайней мере будет в безопасности.
В последующие годы Кэссиди не раз выдвигала иные варианты устройства Санни, предлагала Чейзу перевезти ее к ним… Но он ничего не хотел слышать. Иногда Кэссиди казалось, будто Чейз стесняется, что его мать гадает по руке, потом решила, что он действительно уверен, что ей в клинике гораздо лучше, чем где бы то ни было. Кому как не сыну судить о состоянии ее рассудка. Разве не он жил с ней бок о бок даже после того, как исчез Бриг? Разве Чейз не был преисполнен сыновнего долга?..
Муж ее, с грустью подумала Кэссиди, всегда был сложным человеком; его всегда трудно было понимать. И трудно, порой невозможно любить!..
– Чейз,– тихо прошептала она, надеясь, что он ответит ей. Но он опять ушел в себя. – Уилсон, помощник шерифа, хочет поговорить с тобой… У него к тебе масса вопросов. О пожаре и о человеке, с которым ты был…
Он никак не отреагировал на ее слова. Неужели ему абсолютно все безразлично? Она предприняла новую попытку.
– Возможно, ты слышал наши разговоры и знаешь, что он, вероятно, не выживет. Он потерял слишком много крови. Скажи мне, Чейз, кто это был? Как зовут этого человека?
Глаз остался закрытым.
– Чейз, пожалуйста, скажи, ты должен это знать.– Она потянулась к его руке, и он вздрогнул.– Чейз…
Его глаз вдруг широко раскрылся.
– Не смей! – прохрипел он совершенно неузнаваемым голосом. – Не смей трогать меня.– Наконец он повернул к ней свой страшный глаз – голубой зрачок, залитый кровью.– Никогда не… прикасайся ко мне.
Кэссиди стало не по себе. В его словах было столько ненависти!
– Скажи мне только о человеке, с которым ты был, —т настаивала она, не желая отступать, хотя сердце ее билось так сильно, что она едва могла дышать. Взгляд его холодил ей душу, но она уже не могла не выпалить того, что, как она знала, было правдой. – Это ведь Бриг, не так ли? Я знаю, ты всегда убеждал меня в том, что он мертв, по крайней мере для нас с тобой, но… я никогда не верила этому. – Голос ее сорвался от волнения.– Скажи, зачем ты встречался с Бригом? Что произошло между вами?..
– Бриг мертв!
– Еще нет! Он– здесь, в реанимации, умирает…
– Я думал, что мы уже давно все… обсудили и ты…– Голос его был тих, но суров, а пальцы, несмотря на повязку, сжались в кулак.
– Я… всегда считала, что ты нарочно пытался меня убедить в его смерти, хотя на самом деле…
– Ради всего святого, Кэссиди, выбрось это… из головы! Он… исчез. Исчез уже семнадцать лет назад. Смирись с этим…
Она вскочила со стула и так крепко сжала в руках металлическое ограждение кровати, что пальцы ее побелели. С изумлением глядя на него сверху вниз, она вдруг поймала себя на мысли, что думает о том, почему отказалась ради этого мужчины от своих мечтаний, своей карьеры. Почему вышла за него замуж.
– Тогда, кто же это был, Чейз?
– Я… не знаю.
– Как же так, Чейз?.. Ты опять окружаешь меня какой-то каменной стеной. Если этот несчастный не Бриг, тогда кто, хотелось бы мне знать? Почему ты прикрываешь его? Знаешь ли ты, что страховая компания уже подняла шум, будто лесопилка сгорела не случайно. Им нужно лишь найти виновника!
– Зачем мне это?..
– Во-первых, чтобы получить страховку, а во-вторых, чтобы не выглядеть подлецом в глазах людей, которых ты лишаешь работы вслучае закрытия производства. Страховая компания считает, что заготовленного леса хватило бы на несколько лет и гораздо прибыльнее поджечь лесопилку, чем продолжать работу себе в убыток.
– И заодно заживо… сгореть самому? – тихо спросил Чейз. Каждое слово давалось ему с большим трудом, лоб покрылся потом.
– Скажи, что случилось, Чейз! Этот пожар – действительно трагическая случайность или…
– Ты никогда не верила мне!
– Ты не прав, Чейз! Детектив Уилсон высказал предположение, что, возможно, я сама учинила пожар.
– Уилсон – идиот!
– А я просто хочу докопаться до правды.
– Знаю. Ты же репортер!..
Пальцы Кэссиди разжались. Ей вдруг стало не по себе. Действительно, что она творит! Чейз едва пришел в себя после такого страшного пожара, лежит перед ней искалеченный и совершенно беспомощный, а она мучает его, теребит, выколачивает какую-то правду. Как ей не стыдно! Неужели она не может набраться терпения и подождать?..
Боже, помоги нам! Помоги нам обоим!
Она нетвердой походкой подошла к окну и посмотрела вниз, на автостоянку, где солнечные блики весело отражались от капотов и крыш автомобилей.
– Извини, Чейз, – тихо проговорила она, просчитав про себя до десяти.– Я просто места себе не нахожу от беспокойства. Я волнуюсь за тебя… За всех нас. Уилсон так безжалостен, так настойчив.– Она потерла пальцами виски.– Он будет задавать тебе вопросы. Ты должен быть к этому готов…
– Ты правда думаешь, что я виновен… в этом пожаре? – еле слышно спросил он.
Кэссиди тяжело вздохнула.
– Нет, Чейз, извини меня, я просто рассердилась и пришла в отчаяние. Мне показалось, что ты что-то знаешь, но скрываешь от меня. Я не думаю, что ты поджег лесопилку, но полиция не будет столь снисходительна, а представители страховой компании тем более. Поэтому будь осторожен, Чейз. – Закинув на плечо ремешок от сумочки, она еще постояла у его постели, принуждая себя глядеть на его обезображенное лицо. Боль одиночества пронзила сердце. Когда-то они были счастливы – пусть недолго. – Если тебе нужен адвокат, я позвоню…
– Я не делал этого, Кэссиди,– повторил он.– От своей жены я жду, что она поверит мне.
– Я верю тебе, Чейз. И надеюсь, что и ты будешь честен со мной.– Она задержалась у двери.– Уилсон полагает, что этот пожар как-то связан с тем пожаром, который унес жизни Энджи и Джеда. Я думаю, тебе следует это знать. До свидания, Чейз. Я… я скоро приду.
– Кэсс…
Она замедлила шаг.
– Да, Чейз.
– Позови доктора. Скажи ему, что я хочу побыстрее выбраться отсюда…
– Но ты пока не можешь вернуться домой. – Она хотела улыбнуться, но сдержалась. Ситуация была явно неподходящей. – Ты же…
– Я знаю, Кэссиди, но мне нужно, чтобы меня выписали!
– Конечно, Чейз, но подожди немного…
– Нет, сейчас!
– Ради Бога, Чейз, подожди! Они выпустят тебя, когда ты хоть немного…
Он с таким осуждением посмотрел на нее, что Кэссиди стало не по себе, и она вновь почувствовала себя виноватой. Когда-то она была очень заботливой женой.
– Мне нужно выбраться отсюда, слышишь? – прошипел он. – Чем скорее, тем лучше…
Территория лесопилки была огорожена. Ярко-желтая лента окружала обгорелые корпуса, на стенах которых кое-где сохранились изогнутые огнем и почерневшие алюминиевые листы. Здание дирекции сгорело почти полностью: крыша провалилась, а стеллажи с документацией, компьютерный зал вместе со всей мебелью превратились в груду черного металлолома. Кое-что из заготовленного леса было спасено, но штабеля распиленных досок, складированных возле деревообрабатывающего цеха, обгорели и почернели. Около двадцати пожарных машин было задействовано для тушения пожара.
Огонь и вода.
Как и предсказывала Санни.
Несмотря на жару, Кэссиди дрожала. Она остановилась, но не вышла из своего джипа, просто оставила двигатель работать в холостом режиме. Ошарашенная, она тупо взирала на обгоревшие останки лесопилки, в течение многих лет служившей главным источником доходов ее отца.
Нет, Чейз никогда не стал бы устраивать поджога! Вопреки упадку в лесопильном деле компания «Бьюкенен энтерпрайзис» продолжала работать, принося прибыль, пусть не стользначительную, как десять лет назад. Лесопилка в Просперити оставалась одним из немногих деревообрабатывающих предприятий штата, работавших на полную мощность. Чейз никогда не был дураком. Воспитанный в бедности, он превосходно знал цену деньгам.
Сквозь пыльное жаркое марево она разглядела кучку людей, топтавшихся возле руин лесопилки. Они что-то кричали и отчаянно жестикулировали, указывая на грузоподъемник, устоявший в пламени, на черные как уголь стальные конструкции и чудом сохранившееся кожаное кресло из здания дирекции.
Кэссиди даже не сразу отреагировала на стук чьих-то костяшек пальцев в лобовое стекло своей машины. О Господи, Деррик! Она открыла окошко.
– Кошмар, не правда ли?– кивнул он в сторону развалин лесопилки. Жаркий, душный воздух ворвался в салон джипа. Из радиоприемника доносился сладкий голос Элвиса Пресли…
Деррик кивнул на приемник.
– Выключи!
– С какой стати?
– Я ненавижу Элвиса! Ты же знаешь! Это было правдой. Даже в детстве Деррик кричал и ревел, выходя из себя, когда Энджи или Кэссиди заводили пластинку Пресли, которую они находили на чердаке вместе с одеждой и книгами Лукреции. Она выключила радио.
– А ты что здесь делаешь?
– Глазею, как и все другие. – Деррик задумчиво почесал затылок. Седые пряди уже появились у него в волосах. Когда он бывал трезв, то казался весьма солидным, внушительным мужчиной, очень похожим на их отца. Боже, за что судьба так наказывает их семью!
– Понятно, – сказала она.
– Фелисити уверяет, что Чейз наверняка попытается восстановить лесопилку.
– Возможно.– Это прозвучало как подтверждение. При брате она всегда выгораживала Чейза, поскольку Деррик с самого начала был против ее брака с ним. Если даже они с Чейзом разведутся, она всегда будет говорить брату, что причиной развода явилась ее неуживчивость и что Чейз ни в чем не виноват.
– Его еще не скоро выпишут?– Деррик рылся в карманах в поисках пачки сигарет.
– Трудно сказать.
– И что же ты собираешься делать? – Он нашел пачку «Мальборо» и достал сигарету.
– Как что? Ухаживать за ним, пока он снова не станет на ноги. А на это потребуется время. Физиотерапия по пять раз в неделю, причем в течение целого года.
Деррик усмехнулся и покачал головой.
– Ты опять навязываешься ему, тебе не кажется?
– Он нуждается в моей помощи!
– И ты будешь снова и снова разыгрывать из себя героиню! Я никогда не считал, Кэсс, что ты страдаешь отсутствием самолюбия. Неужели ты снова разрешишь ему издеваться над собой? Или ты все же принадлежишь к той породе женщин, которые готовы на любые унижения ради того, чтобы удержать при себе мужчину?..
Все, в чем обвинял ее Дерик, скорее относилось к его жене. Фелисити была влюблена в Деррика чуть ли не с раннего детства. Она гонялась за ним в школе, всячески старалась подружиться с Энджи, чтобы оказаться поближе к ее брату, безропотно сносила его холодность и даже пренебрежение и наконец подцепила его с помощью ребенка. И даже теперь, зная, что у него есть любовница, Джекки Дэниеле, она разыгрывала из себя верную жену.
Кэссиди решила проигнорировать нападки брага.
– Чего тебе, собственно, надо?
– Да в общем-то ничего,– произнес он, задумчиво глядя на обуглившиеся руины лесопилки и вдыхая запах гари, доносимый ветром. – Я случайно встретил тебя здесь. Увидел твою машину и подумал, что стоит остановиться, выразить свои соболезнования и заодно сообщить, что тебя разыскивает Дена.
Кэссиди вздохнула. Она еще не была готова встретиться лицом к лицу с матерью. Пока не готова.
Деррик нахмурился.
– Извини, но я хочу надеяться, что ты липнешь к Чейзу не только потому, что он твой муж.
– Надейся!
– Он не заслуживает тебя, Кэссиди.
– Думаю, я сама разберусь в своих отношениях с ним.
– Знаешь, несчастье, произошедшее с Чейзом, накладывает на меня своего рода обязательства…
– Накладывает на тебя обязательства? – повторила она недоуменно. – То, что Чейз лежит в больнице, обожженный и переломанный,– это на тебя накладывает обязательства?
– Конечно, накладывает. Мне придется нанимать нового управляющего, сама говоришь, Чейз в течение года не сможет…
– Я бы не стала так уж спешить занимать место Чейза! – перебила его Кэссиди.
Деррик глубоко затянулся сигаретой.
– Этот человек– инвалид, Кэсс. Он не может говорить, не может ходить и, насколько мне известно, слегка… тронулся.
Она не могла не рассмеяться, но в смехе ее звучала горечь.
– Тебе хочется так думать. Придется тебя огорчить: он в здравом рассудке и разговаривает, как мы с тобой. Начнет ходить раньше, чем ты думаешь.
– Но посуди сама, Кэсс. Даже если он поправится, это случится не раньше, чем через год. Мы же не можем на этот срок полностью остановить производство. Черт возьми, при том количестве акций, которыми он владеет, вы оба могли быть обеспечены на всю жизнь.
– Ты забываешь еще и про мои акции! – усмехнулась она, прекрасно зная, что Деррику всегда была ненавистна мысль, что она является совладелицей компании «Бьюкенен энтерп-райзис». Он всякий раз бесился, когда ему напоминали, что он не единственный наследник состояния их отца.
– Я готов выкупить их.
– Еще чего! – Кэссиди повернула ключ зажигания и нажала на газ. Ее трясло от возмущения. Какая наглость! Она не позволит Деррику провести себя. Его замысел сместить Чейза и перекупить ее акции попахивал очень дурно и походил на откровенное желание нажиться на пожаре. Она взглянула в зеркало заднего вида и испугалась той решимости, которая горела в глазах Деррика. Ты проиграешь, прочла она в золотистых глазах брата, провожавших взглядом ее машину. Определенно проиграешь.
– Мы жутко волновались.– Голос Дены эхом разнесся по просторному холлу. Она раскрыла стеклянные двери и протянула к дочери руки. – Мы прилетели с первым же рейсом, на какой смогли попасть. О, дорогая, дай мне взглянуть на тебя. – Удерживая дочь на расстоянии вытянутой руки, она с тревогой смотрела на нее. – Ну что, как Чейз?
– Надеюсь, с ним будет все в порядке. Сейчас он выглядит… неважно, но врачи настроены оптимистически.
– Кэссиди!– Рекс тяжелой походкой вошел в холл и изобразил на лице нечто похожее на улыбку. – Рад видеть тебя.
– И я тебя тоже, папа. – Это действительно было так. Она страшилась встречи с родителями, но теперь, когда они приехали, была рада, что они вернулись. Он взял ее за руку.
– Ну как ты, держишься?
– Да, все нормально, папа.
– Хочешь немного выпить?
Кэссиди отрицательно покачала головой. Нервы ее были напряжены до предела, но она нуждалась в ясной голове.
– Я и так чувствую себя прекрасно.
– Ну, а пожалуй немного выпью. Дена укоризненно посмотрела на него:
– Рекс, мне кажется, тебе не следует…
Рекс не расслышал слов жены, а если и расслышал, то предпочел не обращать внимания на ее совет и целеустремленно направился к буфету.
– Алкоголь губит его,– удрученно поведала Дена, когда они вдвоем прошли в кухню. – Эти ужасные воспоминания… – Рука ее, лежащая на плече дочери, дрогнула…– А теперь вот опять…– Лицо ее как-то сразу сморщилось и постарело.– Я полагала, что все плохое осталось в прошлом, и вдруг снова этот ужас… Ты знаешь, Рекс настоял, чтобы мы прямо из аэропорта поехали на кладбище. Он даже не дал мне возможности заехать домой, переодеться и разобрать чемоданы. Он заставил Деррика подъехать к воротам кладбища и провел около двадцати минут в молитвах на могилах Лукреции и Энджи, представляешь?– Подбородок ее задрожал, и она опустилась на один из кухонных стульев возле окна. Бедная Дена так и не смогла смириться с тем, что ее муж до сих пор любил свою первую жену. – Он, знаешь ли, никогда не забывал ее,– печально произнесла она, подняв глаза на дочь.
– Энджи?
– Лукрецию.– Дена достала сигарету из пачки, лежащей на столе.– И Энджи тоже. Они ведь были так похожи друг на друга. Он… Впрочем, ты сама знаешь, что он просто боготворил ее.– Дена вздрогнула, казалось, еще немного – и она упадет со стула. – Он всегда относился к ней, как к какой-то принцессе. Иногда я задавалась вопросом, что если бы…– Она запнулась, а затем отрицательно покачала головой, сама испугавшись того, что хотела сказать.
– О чем ты хотела сказать?– испуганно спросила Кэссиди, почувствовав, что страшный шип вонзился ей в сердце.
– Нет-нет, это я о своем… – быстро промолвила Дена, принуждая себя улыбнуться. Поднеся золотую зажигалку к концу сигареты, она продолжила: – Я думала, что со временем он забудет Лукрецию, но… но гибель Энджи только все усугубила…
Взгляды матери и дочери встретились, и Кэссиди почувствовала жалость к Дене, лицо которой исказилось от всплеска той душевной муки, что, видимо, терзала ее постоянно.
– Иногда я удивляюсь, почему я вышла за него замуж?..
– У твоей матери был сегодня тяжелый день,– раздался голос Рекса с порога кухни.– Тебе надо прилечь, ты устала, Дена.– Плечи Дены напряглись. Держа в руках стакан с бренди, Рекс грустно улыбнулся. – У твоей матери появились странные приступы…
– Не выдумывай!
– Она стала путать воображаемое с реальностью.
– О, ради Бога, Рекс, не пугай Кэссиди. Она все равно не поверит тебе. Она умная девочка и сама помнит все, что было. Как ты относился к ней!
– Прекратите! – крикнула Кэссиди. – Что с вами происходит?– Затем, желая успокоить обоих, она подняла вверх руки. – Давайте разберемся, хорошо? Мы с Энджи были очень разными. Папа и относился к нам по-разному, и меня это вполне устраивало, я говорю чистую правду. – Рекс потупил взор, буравя глазами кафельный пол.– Папа, правда, я никогда не хотела, чтобы ты относился ко мне так же, как к Энджи! Я даже боялась, что после… после того, как… ее не стало, ты вдруг… изменишься и станешь смотреть на меня, как на нее. Когда этого не произошло, я почувствовала облегчение.
– Он был несправедлив к тебе! – вставила Дена.– Он любил тебя гораздо меньше, чем ее…
– Он любил и любит меня, мама, я это знаю. И он это знает. Я не Энджи, и спасибо за это Господу Богу!
– Ты покинула дом после гибели Энджи только из-за того, что чувствовала себя ненужной ему, – выдвинула новое обвинение Дена.
– Я уехала потому, что пришло время уезжать, потому что я выросла и хотела стать самостоятельной. Чтобы избавиться от… этих ссор. Но давайте хоть теперь оставим все обиды и разногласия позади.
– Дене не понравилось, что я прямо с самолета решил заехать на кладбище.– Рекс сделал глоток бренди.– Она совершенно не хочет считаться с моими чувствами.
– А мне не нравится, что ты не считаешься с моими чувствами! Постоянно хнычешь о своей первой жене и погибшей дочери. Это длится слишком долго! А теперь, после пожара на лесопилке, ты пережевываешь все заново. Ты всегда оплакивал Лукрецию, затем оплакивал Энджи, и я старалась понять тебя, старалась проявлять такт, чуткость. Но сколько можно! Я устала, Рекс! – Она часто заморгала и резким движением затушил сигарету.
– Вся проблема в том, что ты слишком ревнива.
– Да, ты прав, я ревнива. Меня никогда не ценили, всегда считали лишь бледной тенью Лукреции. Я мирилась с этим, надеясь, что в конце концов ты забудешь ее, но ты не забыл, а я устала притворяться, что мне не причиняет боль каждый твой взгляд на ее портрет, что я не замечаю твое полное безразличие к младшей дочери! Ну конечно, когда рядом была Энджи, для тебя больше никого не существовало!
– Мама, хватит! – У Кэссиди не было больше сил участвовать в этом бесконечном многолетнем споре, особенно теперь, когда Чейз лежит в больничной палате обожженный и искалеченный, а Бриг… О Боже! Неужели он уже умер?
– Кэссиди права, Дена! Успокойся, у нас немало других проблем.
– Действительно? Иногда я об этом забываю! – Кинув осуждающий взгляд на мужа, она резко поднялась со стула, чуть не опрокинув его, и выскочила из кухни.
Рекс выплеснул остатки бренди в раковину и изобразил на лице подобие улыбки.
– Она все преувеличивает, Кэссиди. Она порой сама не ведает, что говорит. Лучше расскажи мне о Чейзе. Что говорят врачи?
Она в двух словах рассказала ему о том, что знала, и предложила навестить Чейза в больнице. Потом предупредила отца, что, возможно, его могут вызвать на допрос в полицию. О Боже, сколько неприятностей обрушилось на их головы! Они еще долго говорили о поджоге, оставляя в стороне гот очевидный факт, что оба пожара очень уж походили один на другой.
– А у них есть предположения, кто был тем, вторым человеком?..
– Нет.
– И Чейз не знает?
– Говорит, что нет.
– Ну, вот, еще одно таинственное дело. – Он потер виски и с тревогой взглянул на дочь. – Говорят, Уилли исчез, это правда?
– К несчастью, да. Исчез куда-то после пожара.
– Черт возьми! – Рекс повертел пустой стакан в руке и задумчиво уставился в окно. – Надеюсь с ним ничего не случилось…
– Уилли стойкий.
– Но, сама знаешь, он крайне простодушен и доверчив… Кажется, приближается гроза.– Он стал рассматривать сгущавшиеся в небе тучи. Неожиданно, почесав затылок, он спросил: – А ты веришь в проклятия, Кэссиди?
– О чем ты?.. Нет.– Странный вопрос, подумала она. Они с отцом никогда не были особенно близки и никогда не вели доверительных бесед. Она напрягла память, но так и не смогла вспомнить подобной ситуации.
– Ну и хорошо, очень хорошо.– Голос отца был тихим и грустным, он все так же задумчиво смотрел в окно.
– А ты веришь, папа? – осторожно спросила Кэссиди.
– Конечно,– сказал он, ни минуты не колеблясь. – И я уверен, что надо мной давно висит проклятие. Я лишь молю Бога, чтобы оно не коснулось тебя, твоего брата или твоей матери. Я знаю, что гибель Энджи и Лукреции не была случайной.
– Что?.. О чем это ты говоришь?– испуганно спросила она.
– Полагаю, Кэссиди, настало время кое-что узнать тебе о моей жизни.
Признание? Именно теперь?.. Тревожный гул стал нарастать в ее ушах. Господи, она не готова к его признаниям!..
– О Бог мой,– прошептал Рекс, будто молясь.– Я просто не знаю, с чего начать, но…– Он так крепко сжал пустой стакан, что пальцы его побелели. – Знаешь ли ты, что в их смерти я виню только себя. Их смерть на моей совести. – Он глубоко вздохнул, пытаясь справиться с охватившим его волнением.
– Ты не убивал их, – произнесла Кэссиди тихо, понимая, что он имел в виду нечто совсем иное.
– Не преднамеренно, нет. Но я погубил их. Это настолько очевидно, как если бы я сам, лично, облил бензином старую мельницу и поднес к ней зажженную спичку.– В глазах его заблестели слезы.
– Папа, успокойся! Ты ни в чем не виноват!
– Виноват, потому что не был верен им. Мужчина всегда должен оставаться верным…
Раздался бой старинных часов в коридоре. Рекс взглянул на свои часы и, казалось, очнулся.
– Боже мой, уже шесть. Может, нам лучше поехать навестить Чейза?
