Текст книги "Бремя страстей"
Автор книги: Лайза (Лиза) Джексон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)
– Да, и я хотела поговорить с вами, извиниться за то, как с вами обошлись в моем доме. Я… я прошу прощения…
Дверь открылась шире.
– Твой отец обвиняет Брига в поджоге и гибели твоей сестры.
– Нет, не он, а шериф и мой брат. – Что она еще могла сказать? Она подняла ясные глаза на пожилую женщину.– Я уверена, что он ни в чем не виноват.
Улыбка мелькнула у Санни на губах.
– Но твой отец… Он обожал свою старшую дочь, и теперь у него словно вырвали сердце. Он хочет найти виновного!
– Думаю, да. – Предчувствуя недоброе, Кэссиди со страхом заглянула в темно-карие глаза Санни.
– Входи.
Внутри фургончик был таким же обшарпанным, как и снаружи: узор на линолеуме стерся, обои на стенах выгорели и засалились. Из радиоприемника, стоящего на кухонном столе, звучала духовная музыка. Санни подошла и выключила его.
– Ты хочешь узнать о нем,– без всяких вступлений произнесла Санни и кивнула на пластмассовый стул возле стола,– о моем сыне.
– Да.
Глаза Санни заблестели.
– Разве мы все не хотим того же? Он не позвонил, не написал, и он далеко. Возможно, он мертв. Я не знаю ничего.
– Он не должен, не может умереть! – Кэссиди никогда бы не поверила, что Брига нет в живых.
– Надеюсь, что ты права,– печально улыбнулась Санни. – Но я предвижу, что на его долю выпадут большие страдания.– Она печально покачала головой.– И смерть! Огонь и вода.
– Послушайте, я ничего не понимаю из того, что вы говорите. Я пришла сюда просто потому, что хотела узнать, есть ли у вас хоть какие-то вести от него…
Неожиданно Санни наклонилась вперед и схватил Кэссиди за руку. Девушка хотела было выдернуть руку, но боялась шевельнуться, потому что темноглазая женщина смотрела поверх ее плеча куда-то вдаль, очевидно, погрузившись в одно из своих очередных видений.
У Кэссиди мурашки побежали по спине, и она закусила губу. Эта женщина была так не похожа на своих сыновей – в ней было что-то зловещее. На улице поднялся ветер, и вывеска над дверью громко заскрипела.
Страх сковал душу Кэссиди.
Санни тяжело вздохнула.
– Я… я верю, что Бриг жив, – произнесла Кэссиди, вырвав наконец руку. – Он жив и здоров, он вернется в наш округ и докажет, что невиновен.
Взгляд усталых карих глаз задержался на ней.
– Впереди лишь страдания, – удрученно сказала Санни, лицо которой внезапно стало совсем измученным и старым.– Страдания и смерть ждут его, и ты, Кэссиди Бьюкенен, явишься причиной этого.
– Нет,– прошептала Кэссиди, направляясь к двери. Зачем она пришла сюда? Эта странная женщина только еще больше напугала ее. В одном шериф был прав: Санни следовало запереть, отправить в психиатрическую клинику, пусть там болтает с другими больными о своих видениях.– Прошу вас, передайте Бригу, что я беспокоюсь о нем, что я хотела бы знать, все ли в порядке, что…
– Это уже предначертано. Ты выйдешь замуж за моего сына!
– Выйду замуж за него?– повторила она. – Но вы же говорите, что он, возможно, мертв? – Кэссиди с трудом нащупала ручку двери и сильно дернула. Порыв ветра вырвал дверь из ее рук, и она с грохотом ударилась о стену.– Нет, нет! Вы ошибаетесь…
Определенно эта женщина была невменяема. Кэссиди, споткнувшись о сломанную ступеньку, поспешила к автомобилю, но голос Санни следовал за нею, словно тень, от которой невозможно отделаться:
– Кэссиди Бьюкенен! – гремел этот голос, перекрывая шум поднявшегося ветра. – Человек, за которого ты выйдешь замуж,– мой другой сын.
О Боже, нет! Быстрее бы выбраться отсюда! Кэссиди нервно искала ключи от машины.
– Когда-нибудь, дочь моя, ты станешь женой Чейза!..
перевод: Т.А. Луковниковой (1-3 главы); Е.А. Каца (4-5 главы); Е.Г. Печерской (6-11 главы)
КНИГА ВТОРАЯ
Во вторую книгу романа «Бремя страстей», построенного по всем канонам жанра «лав-стори», Лайза Джексон смело вводит элементы романа-расследования.
Страшные вопросы, невыносимым бременем терзающие душу Кзссиди Бьюкенен в течение долгих семнадцати лет, находят свое разрешение лишь на самых последних страницах. И там же находят счастливую развязку не менее сложные любовные отношения героев.
Глава 12
Умирающий, скорее всего, был Бригом.
Другого объяснения не было. Иначе откуда взялся этот медальон святого Христофора? Правда, такие медальоны не были большой редкостью, и, вероятно, десятки жителей Просперити имели их. Но слишком уж много совпадений! Человек, пострадавший при пожаре на лесопилке, встречался с Чейзом, он же сжимал в руке этот злополучный медальон и тихо бормотал ее имя. Он не мог быть не кем иным, как Бригом!
Бриг. Многие годы она принуждала себя не думать о нем, не любить его, не надеяться больше, что он вернется. Вначале это было трудно, но с годами, не получая от него никаких известий, она наконец убедила себя, что, живой или мертвый, он навсегда ушел из ее жизни. По мере того как она взрослела, ей стало казаться, что ее чувства к Бригу были всего лишь увлечением школьницы, детской любовью, стечением обстоятельств, началом сексуального пробуждения. Тогда ведь она полагала, что не сможет спать с мужчиной без любви и привязанности на всю жизнь.
Такой уж она была тогда наивной глупой фантазеркой. Бригу было лучше вдали от нее.
Но теперь он вернулся. И умирает…
Он встречался с Чейзом, который, вероятно, всегда знал, как связаться с ним. Несомненно, Чейз лгал ей, когда говорил, будто ни он, ни его мать не получали никаких сведений о Бриге и давно считали его мертвым.
Если Бриг и жив, говорил ей Чейз много лет тому назад, еще до того, как они поженились, для нас с тобой он умер. Он знает, как связаться с матерью. Она ведь никуда не переезжала, не меняла номера своего телефона в постоянной надежде, что он позвонит, да и мое имя также есть в телефонной книге. Было бы желание найти нужный телефон. Стало быть, он мертв. Или решил позволить нам так думать. А разве это не одно и то же?..
Но оказалось, что Чейз лгал. Зачем же? Чтобы спасти их брак? У нее раскалывалась голова от таких размышлений, она почувствовала себя преданной и безумно усталой. Последние два дня стали для нее кошмаром, измотали до предела. И до пожара у нее существовало много проблем. Серьезных проблем. Между ней и ее мужем.
Она взглянула на свое обручальное кольцо – простой золотой ободок с одиноким бриллиантом, который, отразившись от зеркала, заговорщически подмигнул ей, будто разделяя личный ее секрет, что брак с Чейзом так и не стал союзом, полным любви и взаимопонимания, как она надеялась. Они поженились, исходя из совершенно ошибочных мотивов, причем оба сознавали это – даже тогда. Со вздохом она провела пальцами по волнистым каштановым волосам. Но, хорошо это или плохо, брак был заключен, и повернуть время вспять теперь не представляется возможным…
Однако она не может просто так сидеть, расстраиваясь и сокрушаясь. Нужно что-то делать! Она останется верной Чейзу, будет ухаживать за ним, пока он не поправится, а затем они могли бы переосмыслить свой брак. Но первым делом ей нужно увидеть Брига. Прежде чем он умрет…
Вопреки тому, что какой-то частью сознания она мечтала броситься на постель и заснуть в надежде избавиться от этого кошмара, она устремилась к выходу, по пути захватив джинсовую куртку. Пора взять себя в руки – ведь кому-то нужно это сделать. Теперь, когда Чейз лежит обожженный и искалеченный, когда у ее отца случился сердечный приступ, Дена заламывает в отчаянии руки, а Деррик, как всегда, пропадает неизвестно где, именно ей придется испить эту чашу до дна. Боже, пошли ей силы пережить этот ужас!
В конце концов, она ведь была довольно хорошим репортером и провела не одно журналистское расследование до того, как поменяла свой карманный магнитофон на обручальное кольцо и устроилась на удобную, но скучную работу в местной газете…
Этот странный дом из стекла и красного дерева Чейз построил для нее через год после того, как она согласилась выйти за него замуж. Роскошный дом, с ванными комнатами, облицованными мрамором из итальянских каменоломен, украшенный хрустальными люстрами и мебелью ручной работы, выполненной по заказу и в соответствии с пожеланиями Чейза, казался скорее музеем, чем домашним очагом. На натертых до блеска паркетных полах лежали старинные персидские ковры, а резные дубовые перила, над созданием и установкой которых европейским мастерам пришлось пораотать почти целый год, обрамляли мраморные лестницы, ведущие с цокольного этажа наверх, к жилым комнатам.
Роскошь дома была явно показной. Но Чейз неудержимо стремился к этой роскоши, а Кэс-сиди во всем соглашалась с ним, наивно полагая, что новый дом сделает его счастливым.
Конечно, этого не произошло. Ничто не принесло Чейзу счастья…
Зазвонил телефон, и Кэссиди задержалась у французских дверей гостиной, решив послушать автоответчик. С тех пор как она вернулась домой из больницы, она насчитала что-то около пятнадцати звонков. Звонили проявлявшие озабоченность друзья, какие-то рабочие с лесопилки и репортеры, ее коллеги, заинтересовавшиеся историей, попахивающей скандалом. Она не подходила к телефону. Не могла.
– Кэссиди? Ты дома? Пожалуйста, отзовись! – Она узнала голос Фелисити, взволнованный, наполненный тревогой. Последовало молчание.– Послушай-ка, я знаю, что ты дома, поэтому, умоляю тебя, сними трубку. Мы с Дерриком прямо-таки заболели от всех этих вопросов. Мне звонили с двух телестанций, а также из газеты «Орегониан». Все они ждут какого-то заявления, а Деррик не знает, что говорить. Ты… вероятно, лучше знаешь, что отвечать подобным людям. – Она замолчала, и Кэссиди легко представила себе, как Фелисити в тревоге покусывает губы. – Кэссиди? Ради всего святого, посоветуй, что делать. Если ты дома, сними эту проклятую трубку!
Сознавая, что совершает большую ошибку, Кэссиди все же взяла трубку.
– Да, я действительно дома.– Она облокотилась об угол стола.– Не беспокойся о репортерах. Если кто-нибудь из них снова позвонит, передай, что я сама переговорю с ними в течение дня…
– Вот спасибо. Я уже сходила с ума. Эти люди просто хищники! Не хочу никого обижать,– поспешно добавила она на случай, если Кэссиди вдруг заденет выпад против избранной ею профессии,– но я слышала, что они толпятся в больнице, а Дену и Рекса потревожили даже в Палм-Спринг! Представляешь?..
О, она прекрасно себе это представляла. Разве она сама ради получения информации не проводила целые дни на ступеньках зданий судов, не дежурила бессонными ночами у тюрем, не гонялась за самыми разными людьми в надежде получить важное интервью? Какой далекой казалась ей теперь та жизнь…
– Плохие новости всегда распространяются намного быстрее хороших,– сухо произнесла Кэссиди.
– Ну, ты же знаешь, как мы переживаем за Чейза,– с воодушевлением произнесла Фели-сити.– Мы с Дерриком так сожалеем о случившемся…
Вранье! Фелисити и Деррик улизнули на озеро Тахо, едва стих пожар, в котором погибла Энджи. И теперь озабоченность Фелисити звучала фальшиво. Она во всем соглашалась с мужем, а Деррик ненавидел всякого, кто был хоть как-то связан с семьей Маккензи. Когда Кэссиди вышла замуж за Чейза, вся ее семья была шокирована, но сводный брат и невестка даже и не пытались скрыть, что возмущены ее выбором, считая его вызовом обществу. Кстати, это действительно явилось одной из причин, по которой Кэссиди решилась на брак с Чейзом Маккензи. Впрочем, первые несколько месяцев они были счастливы. Как давно это было!..
– Не тревожься,– сухо произнесла Кэссиди. – Скоро ему станет лучше.
– Станет ли? Я знаю, что он в очень тяжелом состоянии…
– Да, конечно, но доктор Окано полагает, что он поправится.
– А ты разве говорила с доктором? Мне показалось, что ты была с тем детективом…
У Кэссиди не было времени для ответов на вопросы Фелисити.
– Да, я ездила в больницу с помощником шерифа Уилсоном, но потом вернулась туда одна и переговорила с доктором. – Она стала нервно закручивать телефонный провод на пальце.– Слова доктора Окано звучали обнадеживающе.
– После выписки он вернется домой? Этот вопрос она и сама задавала себе десятки раз.
– А куда же еще ему ехать? Фелисити громко вздохнула.
– Не обижайся. Просто все мы знаем, что у вас возникли некоторые проблемы…
Кэссиди напряглась. Какими бы сложными ни были ее отношения с Чейзом, она никогда никому не жаловалась – ни своей матери, ни тем более брату и его жене. Ее личная жизнь никого не касается.
– Послушай, Фелисити, Чейзу становится лучше, и он вернется домой. Все! – раздраженно ответила она.
Фелистити не стала нажимать.
– А что с тем, другим человеком?
У Кэссиди перехватило дыхание. Бриг!
– Я… еще не знаю,– призналась она, и провод выскользнул из ее пальцев. – Мне не разрешили пройти к нему. Говорят, он в очень тяжелом состоянии.
– Кто же он такой, черт возьми? Разве это ее сердце так громко бьется?..
– Я не знаю. Полиция пытается установить это.
– Надеюсь, они опознают его, и довольно быстро,– горячо заявила Фелисити.– Я не смогу чувствовать себя спокойно, пока мы не узнаем, кто он и почему поджег лесопилку.
– Ты так уверена, что это его рук дело? – Бриг? Зачем ему могло понадобиться вернуться сюда и сжечь лесопилку.
– А чьих же еще? Слушай, Кэссиди! Твой муж чуть не погиб, а ты защищаешь какого-то бродягу, которого полиция и опознать-то не может! Конечно, именно он во всем виноват.
– Мы же пока не знаем, как все произошло на самом деле, – сказала Кэссиди самым безразличным тоном, на какой была способна. Фелисити ни в коем случае не должна догадаться, что вернулся Бриг. – Кроме того, если ты полагаешь, что этот человек– виновник пожара на лесопилке, то, да будет тебе известно, следователь так не считает.– К горлу ее подкатил комок, капли пота выступили на лбу.
Казалось, Фелисити почувствовала некоторое облегчение.
– Я знаю о твоем мягкосердечии и либерализме, Кэссиди, но ты изменила бы свое мнение, если бы у тебя были дети и ты бы постоянно беспокоилась за них.
Кэссиди почувствовала пустоту на сердце. Пустоту, которая, видимо, никогда не будет заполнена.
– Послушай, мне нужно идти…
– Хорошо, не буду тебя задерживать. Но помни, мы не чувствуем себя в безопасности. Ведь у этого парня мог быть и сообщник, разве нет? Который затаился на время. Может быть, какие-нибудь негодяи преисполнены зависти к нашей семье и поэтому мстят нам. И еще могу поспорить, что в этом деле замешан Уилли Вентура. Он ведь куда-то исчез после пожара.
– Уилли не стал бы…
– Он не в себе, Кэссиди! Я знаю, ты вечно защищаешь его, но он полоумен, малый ребенок в облике мужчины. Кто знает, что творится в его голове? Я бы на милю не подпустила к нему моих девочек, поверь мне. Он меня пугает. Извращенец, всегда что-то вынюхивающий и за всеми подглядывающий.
Кэссиди вспомнился один день у бассейна много лет тому назад, когда Фелисити, желая поддразнить Уилли, сняла с себя футболку и обнажила груди. Ей очень уж хотелось посмотреть на реакцию Уилли.
– Я так надеюсь, что виновники поджога будут выявлены и получат по заслугам. Господи, тяжело придется вашему отцу. Он звонил нам, говорил с Дерриком. Завтра они вылетают домой.
– Хорошо.
Кэссиди не была готова предстать перед своими родителями, но она не могла отодвинуть неизбежное. Рекс Бьюкенен так и не оправился после того рокового поджога, страшно постарел, совершенно отойдя от дел. Дена стала всему хозяйкой. Она суетилась возле мужа, окружив его мелочной опекой, и сокрушалась про себя, что у нее нет собственных внуков. Энджела и Линн, дочки Филисити и Деррика, – очаровательные, чудесные девочки, но ведь в их жилах течет не ее кровь!
Кэссиди наконец удалось повесить трубку. Она всегда держалась с Фелисити на расстоянии. Они были абсолютно чужими друг другу, между ними никогда не было ничего общего.
Перекинув через плечо сумочку, она вышла из дома. Ей необходимо было заехать в редакцию газеты, где она работала, а затем она собиралась снова навестить Чейза. Стояла жара, знойный ветер чуть ли не обжигал лицо, хотя август был на исходе, и все просто мечтали об осенней прохладе. Кэссиди села в свой джип и поехала в направлении Портленда.
Сердце ее начинало громко стучать, когда она размышляла о Бриге. Сколько же лет она молилась, чтобы увидеть его снова? Неужели он умрет? Неужели ей так и не удастся задать ему ни одного вопроса и вообще убедиться, что это именно Бриг лежит в реанимационной палате Северо-западной больницы.
– Ну, как ты себя чувствуешь, вновь оказавшись в центре информации для общественности? – Селма Рикерт как-то по-новому посмотрела на нее, облокотившись о барьер, который отделял ее рабочее место от места Кэссиди. Золотые браслеты обвивали ее запястья, а глаза поблескивали яркой зеленью благодаря новым контактным линзам. Селма нервничала, как это частенько случалось с ней с тех пор, как в редакции было запрещено курить на рабочих местах.
– Говоря по правде, я предпочла бы находиться среди тех, кто задает вопросы.
– Да-а, понимаю, что ты имеешь в виду,– протянула Селма, потирая виски пальцами с ярко накрашенными ногтями. – Тебе на тропу войны, снова затевая споры с власть имущими о «направленности и подходах» газеты и о прочей подобной чепухе.– К власть имущим относилась Элмира Милберт, владелица «Вэллей-таймс», унаследовавшая ее после смерти своего мужа всего лишь в прошлом году. – А кроме того, ему дьявольски хочется получить свежую информацию о пожаре от кого-то из вас.
– От меня? Будто я что-то знаю! – Кэссиди открыла сумочку, достала носовой платок и промокнула пот со лба. Потом попросила дать ей аспирин.
Селма кивнула и посмотрела на дверь, ведущую к застекленному кабинету главного редактора.
– Но ты ведь жена одного из пострадавших…
– Но я действительно ничего не знаю.
– Все же больше, чем мы, дорогая. Разве не так?
Кэссиди ощутила тяжесть в желудке.
– Что же он хочет услышать?
– Как что? Ему нужна информация, лакомый кусочек информации. От кого-то причастного к пожару. – Селма пожала плечами. – Ты же знаешь Майка. Он всегда все рассматривает под особым углом зрения. Но в конце концов это и интересует больше всего газету – альтернативные суждения.
– Ты хочешь сказать, что он жаждет сенсации.
Селма усмехнулась, показав верхнюю десну.
– А почему бы и нет, если это поможет повысить тираж. – Она развернулась и опять уселась за свой стол, в то время как Кэссиди глядела на неразбериху на своем. Она пропустила всего лишь несколько рабочих дней, но ей казалось, что рухнул мир.
Она разобрала почту, закончила статью о новой театральной труппе, начатую за несколько дней до событий, а затем позвонила в больницу, чтобы осведомиться о состоянии Чейза. Отложив другое задание, которое могло подождать до следующей недели, она бегло просмотрела новые сообщения о пожаре и несколько раз возвращалась к копии доклада полиции, которую кто-то сумел выпросить у сотрудников шерифа.
Прошел час, прежде чем Майкл Джиллеспи остановился у ее стола и поглядел на копию доклада.
– Сожалею о том, что случилось с вашим мужем, – сказал он, причем его глаза за толстыми стеклами очков и впрямь выглядели сочувствующими. От этого крупного мужчины с намечающимся брюшком пахло дорогими сигарами и кофе.
– Похоже, с ним все будет в порядке. Потребуется лишь время…
– Скверная история, однако.
Раньше у нее никогда не было разногласий с Майком, но лишь потому, что они играли как бы в одной команде. Сейчас же, после пожара, они оказались на противоположных сторонах – по крайней мере так казалось Кэссиди.
– Если вам нужно больше свободного времени…– Он оборвал фразу, предоставляя ей возможность дать ответ еще до того, как закончит свою мысль.
– Быть может, мне придется чаще работать дома, когда мужа выпишут из больницы. Я буду все передавать в редакцию по факсу.
Он поднял руку и стал подвертывать обшлаг рубашки.
– Дайте мне тогда знать. Мы с готовностью пойдем вам навстречу.
– Спасибо, – ответила Кэссиди, чувствуя, как засосало у нее под ложечкой от мысли, что она чем-то становится обязанной ему. Вот оно, приближается, предостерегал ее разум, не позволяй ему провести себя.
– Билл, кстати, работает над статьей о пожаре…– Билл Ласло был одним из лучших репортеров в газете. Она молчала, выжидая, пока Майк выскажется до конца.– Он, возможно, пожелает задать вам несколько вопросов, поскольку эта лесопилка принадлежит вашему отцу, а ваш муж и брат управляют ею…
– И мой муж чуть не погиб!
Лицо его вдруг стало непроницаемым.
– Но это же событие, Кэссиди. Крупное событие для здешних мест. Нам нужно его осветить! Вы же не ожидали, что наша газета проигнорирует его, не так ли?
– Конечно нет. Я просто не хочу служить первоисточником информации о моей семье. Это явилось бы бестактностью по отношению к близким мне людям, вам не кажется? Так что, пожалуйста, скажите Биллу, что я знаю не больше, чем известно ему. Полиция не докладывает мне о том, как продвигается расследование.
Майк немного помолчал, поджав нижнюю, губу.
– Я слышал, что они подозревают даже вас…
Кэссиди взглянула на него так, словно у него были рога и копыта.
– Это в полиции сказали вам такую вещь?
– Нет, но вас вызывали для дачи показаний.
– Потому что один из пострадавших – мой муж. Только и всего! – почти прокричала она, сразу приходя в ярость. Что хочет вытянуть из нее Майк? – Они опрашивали массу людей!
– Все разговоры в Просперити сводятся к тому, что лесопилка в последнее время приносила сплошные убытки, зато была застрахована на колоссальную сумму…
Она бы не додумалась до такого.
– Значит, действительно ходят такие слухи? И они вас интересуют? Кто бы мог подумать? Я полагала, что наша газета публикует только проверенные факты.
– Мы надеялись получить их от вас.
– У меня их нет!
– А кем, по-вашему, может являться этот неизвестный?
Сердце ее почти остановилось, и она попыталась удержаться от рыданий.
– Я знаю лишь то, что он лежит в реанимационной палате в критическом состоянии.
– Вы думаете, что он поджигатель?
Я думаю, что он может оказаться братом моего мужа – парнем, которому я подарила свое сердце и свою девственность, едва не прокричала она в ответ.
– Я ничего не знаю о нем, – сказала она вслух, недоуменно пожав плечами.
– Но если вдруг узнаете, мне первому станет об этом известно, договорились? – Брови Майка приподнялись за стеклами очков.
– Обещаю. Я сразу же составлю информационное сообщение и принесу вам на подпись.– В ее голосе слышался нескрываемый сарказм.
– Забавно, Кэссиди,– произнес он не менее саркастически, постукивая пальцами по ее столу. – Очень забавно.
– Чейз… Ты слышишь меня?– Кэссиди сидела на стуле рядом с кроватью мужа в больничной палате. Она приходила сюда каждый день. Она была уверена, что он слышит ее, просто не хочет говорить. Тем более что медсестра сообщила, что хотя он и не произнес пока ни единого слова, но все-таки отозвался на ее просьбу попить немного бульона через соломинку. Он был все так же обмотан бинтами и лишь один раз повернул к ней свой поврежденный, налитый кровью глаз. От болеутоляющих лекарств Чейз, конечно, мог находиться в состоянии полузабытья, но Кэссиди подозревала, что сейчас он проявлял свое обычное упрямство. Чейз всегда вел себя так, когда они ссорились.
Кэссиди не раз задавалась вопросом, любила ли она его когда-нибудь. Конечно, когда после пожара, унесшего жизнь Энджи, она посетила Санни Маккензи, у нее не было ни малейшего намерения связывать свою судьбу с братом Брига. Слова Санни, что Кэссиди выйдет замуж за Чейза, преследовали ее на всем обратном пути домой, но она отталкивала эту вздорную мысль. В конце концов, она любила Брига, а не его старшего и разумного брата.
В последующие несколько лет она и Чейз виделись лишь мельком. Он поступил в высшую школу права в Салеме, она заканчивала среднюю школу в Просперити. Кэссиди непрерывно думала о Бриге, тщетно пытаясь вычеркнуть его из памяти, и почти совсем не появлялась на людях.
Ее угнетенное состояние беспокоило мать, но отец едва ли заметил какую-нибудь перемену в своей второй дочери.
После трагической гибели Энджи, казалось, какая-то часть души Рекса последовала за ней. Вкус к жизни был им полностью утрачен. Посещения кладбища стали более частыми, и он надолго запирался в своем кабинете, потягивая бренди и бессмысленно,глядя на огонь в камине. Кэссиди была уверена, что, если бы она заболела и умерла, Рекс и не заметил бы этого.
Ее коня, Реммингтона, так и не нашли. О Бриге ничего не было известно. И Кэссиди восприняла свой отъезд в колледж как избавление от Просперити и связанных с ним воспоминаний, надеясь, что призраки прошлого наконец-то перестанут преследовать ее. Она больше не интересовалась лошадьми, и ковбойские сапоги оказались заброшенными в самый дальний угол чулана. Она настойчиво изучала журналистику, обрела нескольких друзей и наконец, после завершения учебы, стала работать на небольшой телевизионной студии в Денвере. Из Денвера перебралась в Сан-Франциско, затем в Сиэтл, где зарекомендовала себя приличным репортером. Чейз же стал юристом. Однажды он увидел ее в передаче теленовостей, позвонил и попросил о встрече.
Кэссиди согласилась встретиться с Чейзом только для того, чтобы хоть что-то разузнать о Бриге. Он пригласил ее в ирландский бар в Пайонир-плейс. Они оживленно болтали, даже смеялись, и улыбка Чейза, более мягкая, чем у Брига, но не менее притягательная, запала ей в душу. Это оказалось началом. Отношения развивались медленно, никто из них не хотел связывать себя обязательствами, но все же по прошествии нескольких месяцев она наконец примирилась с тем фактом, что ее полудетская любовь к Бригу навсегда осталась в прошлом.
В первое время Чейз был очень нежен и предупредителен, помогая ей забыть человека, потерянного навсегда. За этот такт она была ему глубоко благодарна…
Кэссиди откашлялась и вновь сделала попытку поговорить с молчаливо лежащим на больничной койке человеком. Она должна, должна помочь ему снова подняться на ноги! Она же как-никак его жена. Потянувшись к пальцам его неповрежденной руки, она нежно погладила их и прошептала:
– Чейз? Слышишь ли ты меня? Я сейчас думала…
Он не проявил ни малейших признаков того, что услышал ее. Кэссиди не винила его за молчание. В ночь пожара между ними произошла ужасная ссора, худшая из всех, что случались раньше. Она что-то кричала о необходимости развода. В тот момент это казалось ей единственным выходом, но теперь… О Боже, как же они докатились до такого?..
– Я пришла сюда ради тебя, Чейз,– взволнованно произнесла она, прикусив нижнюю губу и робко поглядывая на его обезображенное лицо. – Обещаю, мы все наладим.
Кэссиди согласилась с помощником шерифа Уилсоном, что ей необходимо увидеть человека в реанимации. Если это Бриг, она должна повидать его. Непременно должна. Т. Джон переговорил с доктором и проводил ее через двойные двери до поста дежурной медсестры, откуда были видны несколько закрытых дверей в палаты. На пульте, который выглядел подобно приборной доске космического корабля «Энтерпрайз», располагалось несколько экранов, так что медсестра могла видеть пациентов и контролировать их состояние.
Сохраняй хладнокровие, предостерегала Кэссиди себя, когда взглянула на эти экраны.
– Сюда, – мягко вымолвил Т. Джон и открыл одну из дверей.
Казалось, сердце ее заледенело. Неужели этот искалеченный человек Бриг? Разбитое лицо, вздутое, обезображенное до неузнаваемости. Бинты покрывали часть головы, руки и ноги. Ей пришлось закусить губу, когда в ее голове возник образ Брига, юного, пышущего здоровьем, гибкого и мускулистого. Он так заразительно смеялся, вскидывая голову, в глазах его загорались такие опасные искры, когда он, прищурившись, глядел на нее исподлобья!..
Подавив в себе возглас протеста, она хотела было повернуться и убежать из палаты. Но усилием воли взяв себя в руки, она прошла к постели умирающего. На глаза ее навернулись слезы.
– Он так и не приходил в сознание? – спросил Т. Джон у медсестры, стоящей с противоположной стороны кровати.
– Нет.
– Каков же прогноз?
– Спросите об этом доктора.
Т. Джон нахмурившись посмотрел на умирающего, а затем на Кэссиди, всеми силами пытающуюся сохранить присутствие духа.
– Знаете ли вы его?
– На это невозможно ответить…
– Какие-нибудь разумные предположения?
– Никаких, – заявила она, решив, что даже если этот изувеченный человек – действительно Бриг, она сохранит его тайну, по крайней мере на какое-то время. Но нет, этот человек не может быть Бригом! Того факта, что он находился с Чейзом во время пожара и что у него был найден полуобгоревший медальон святого Христофора, еще недостаточно. Если хотя бы он мог приоткрыть глаза! Она узнала бы глаза мужчины, которого так горячо любила и… до сих пор продолжает любить.
– Сожалею, но если вы собираетесь оставаться здесь дольше, вам придется согласовать это с доктором Мэлоем, – сухо произнесла сестра.
Т. Джон пристально посмотрел на Кэссиди, но та отрицательно покачала головой.
– Ну что же, пойдемте,– произнес он, подхватил ее под руку и мимо поста дежурной медсестры проводил в холл. Ноги ее были словно ватные.
Помощник шерифа запустил руку в карман за пачкой жевательной резинки.
– Хотите?– предложил он, протягивая пачку «Дентина», но она безмолвно отказалась, едва расслышав его слова.
– Не слишком приятное зрелище, не так ли?
– Несомненно.
Он развернул пачку, сложил пластинку пополам и сунул ее в рот.
Врачи, знаете ли, удивлены, что он тянет так долго. По их мнению, сердце уже должно было остановиться, но оно, как ни странно, все еще бьется. Дьявольски крепкий парень, надо отдать ему должное. Чертовски живуч! Мало того что он сильно обгорел, так на него еще обрушилась деревянная балка с крыши. Ему еще повезло, что она насмерть его не придавила…
– Не думаю, что ему повезло… – Наконец Кэссиди обрела дар речи, хотя ее голос все еще звучал сдавленно.
Т. Джон встревоженно поглядел на нее.
– Может, вам лучше присесть, миссис Маккензи?
Не пытаясь возражать, она плюхнулась на свободное кресло в небольшом холле, где сидели и стояли другие встревоженные посетители – вероятно родственники пациентов реанимации. С бледными или заплаканными лицами, с выражением тревоги во взглядах, с пальцами, нервно сжимающими носовые платки, они ожидали новостей о своих близких, боровшихся за жизнь. Нет, тот человек не мог быть Бригом!
– Я принесу вам воды. Или, может быть, кофе?
– Нет.– Она отмахнулась от его любезности, напомнив себе, что не может верить этому человеку. Так или иначе, Т. Джон Уил-сон враг. По крайней мере сейчас, пока идет следствие.– Мне… Мне уже лучше.
