Текст книги "Я помню детсво, России край заснеженный (СИ)"

Автор книги: Лариса Мамонтова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

К осени уехали из нашего двора еще несколько офицерских семей, в том числе семья подполковника Чабанова. Однако на их место приезжали другие более молодые военнослужащие. Правило оставалось незыблемым – жены военных не работали, занимались домашним хозяйством, воспитанием детей. На втором этаже Красного дома, где жила Люда Лебедева, находилась общая кухня, и женщины там готовили. Мы с Людой иногда забегали туда. Однажды пришлось увидеть, как готовился бисквитный пирог в электрической печи-«чудо». Непостижимым казался трюк, когда миску со взбитыми яичными белками опрокидывали вверх дном, и белая белковая пена оставалась при этом на дне. Затем туда добавляли сахар, желтки, муку и т.д. Готовым пирогом нас угощали. Мама Ларисы Рыбальченко тоже увлекалась выпеканием изделий как из песочного теста, так и из дрожжевого. Помню ее булочки, присыпанные масляной крошкой.

Осенью папа обязательно покупал нам арбузы. Редко ошибался он в выборе, так как имел в этом деле большой опыт, долго прожив в Средней Азии. Некоторые наши соседи скептически отзывались об арбузах, называя их подслащенной водой. Но папа знал, что арбузы очень полезны, и мы часто лакомились прохладной зернистой сладкой мякотью в осеннее время. Арбуз был для нас одним из самых желанных даров осени.

53. Мамины университеты

Этой осенью в нашей семье учились уже три человека: я – в седьмом классе, брат – в третьем и наша мамочка – на двухгодичных курсах повышения квалификации для бухгалтеров. Да, в свои 38 лет мама стала студенткой-вечерницей, направленной от производства на учебу. Шла на занятия прямо с работы, и мы видели маму, приходившую домой, уже поздно вечером. Ну а все домашние вечерние работы взял на себя папа. Приходя домой сразу после работы, топил печь. В жаровне тушил мясо. Я чистила картошку. Тушеная картошка с мясом была у нас на ужин чаще всего. На плите закипал чайник, и папа, шутя, спешил закрыть на крючок кухонную дверь, чтобы чайник «не убежал». Той сноровки в приготовлении еды, что была у мамы, папа, конечно, не имел. Сказывалось «разделение труда». Другое дело – во дворе, на огороде, где все кипело в его крепких мужских руках. Но день за днем, месяц за месяцем и так два года выполнял он работу на кухне, в придачу к своим обычным мужским делам! А снег зимой во дворе расчистить, а воды наносить полную бочку, а дрова с углем приготовить, золу из печи выгрести и вынести, кур покормить и убрать за ними. И за нами – детьми контроль нужен, и уроки проверить, и проследить, чтобы все в порядке было. Это ли не стоицизм, твердость и мужество в жизненных испытаниях! И огромная любовь к маме и к нам – детям.

Лишь супружеская пара, проявляющая разумную гибкость, способна найти выход из любой ситуации, – говорится в учении о Душе. Мужчина был, есть и будет впередиидущим. Женщина является генератором энергии для идущего. Двигаться мужчину может заставить только любовь. Семья – это единение душ.

Мужчина выбирает себе жену, чтобы через нее достичь совершенства, а уже на его основе двигать жизнь вперед. Мужской ум – это сокровище, которое нельзя тратить на ссоры. Кто умнее, тот прощает.

Женщина воспитывает детей. Это самая трудная из всех работ. При поддержке мужчины женский труд обретает крылья. Если мужчина осознает это и принимает как должное неотвратимость спадов и подъемов в семейной жизни, то проблемы решаются легко.

Женщина и мужчина являются в любой ситуации противоположностями, образующими единое целое, уравновешивание которого вплоть до их единения является прекрасной целью и одновременно предельной целью современной цивилизации. Кто ее достигает, тому открывается дорога к восхождению. Доступно это лишь людям рассудительным, которые умеют уравновешивать свои чувства и разум. Рассудительности же может научиться каждый. Также и любить может научиться каждый.

Жизнь – это движение, развитие, обретение мудрости. Кто считает это движение за счастье, тот действительно счастлив.

А мама тем временем углубилась в изучение наук. Я видела ее конспекты по предметам: бухгалтерский учет, счетно-вычислительная техника и другие. Училась мама старательно, учеба открывала ей перспективу профессионального роста. Так наши родители при взаимной поддержке покоряли новые вершины.

Помимо учебы и текущая работа в бухгалтерии требовала от мамы немала усилий. Особенно в конце каждого года, когда их отдел готовил годовой отчет. Мама часто и домой приносила работу – огромные расчетные книги и подолгу вечерами сидела над ними, за кухонным столом, с настольной лампой, с большими деревянными счетами. Быстро двигала нанизанные на прутья костяшки – вправо, влево, считала, писала. Я только помню то главное слово – «баланс», за которым крылся смысл этого большого труда. На тот момент в арсенале счетных работников под рукой были только такие простые приспособления, как счеты да настоль-ный ручной вычислительный прибор – арифмометр, который мне тоже иногда случалось видеть.

Домашний «баланс» подводил папа. Завел специальную книжечку с названием «Домашний справочник». Однажды подвел итог прихода и расхода средств не продукты питания, предметы одежды за месяц. Делалось это для того, чтобы правильно спланировать затраты на будущее. В нашем «Домашнем справочнике» были записаны даты рождения и смерти членов папиной и маминой семей – родителей, братьев, других родственников. Еще туда были внесены интересные факты, сведения о жизни известных людей.

А над нами – семиклассниками – снова повис дамоклов меч – экзамены в конце года: по русскому языку и математике – письменно и по русскому языку – устно. Весь учебный год мы только об этом и думали. Однако нельзя было забывать и о других не столь трудных предметах. Много времени, например, отнимала раскраска контурных карт по географии, где были нанесены только очертания суши и водных пространств. Дома политическую карту мира на приделанной к ней рейке папа специально повесил поближе – на кухонной стене, чтобы мы чаще могли смотреть на нее, читать новые географические названия. Карта сослужила мне добрую службу. Я стала больше интересоваться географией, лучше отвечала на уроках.

Новый предмет – химия заинтриговал нас своей таинственностью, новыми понятиями. Элементы, вещества, химические формулы, законы, приборы, опыты. Учительницу по химии звали Нонна Викторовна Ларионова. Это была, пожалуй, самая строгая наша учительница, и в манере одеваться – тоже. Да и предмет не терпел расхлябанности, чуть отвлекся, и не там взорвалось. Но учительница была всегда начеку, и никаких недоразумений не происходило.

Наступил 1959-й год. С третьей четверти началась уже планомерная подготовка к экзаменам, и экзаменационные билеты по русскому языку стали притчей во языцех. По вечерам с нами часто проводили дополнительные занятия.

Идя с Кирой домой мы любили заходить на территорию детского сада, недалеко от нашего дома. И, пользуясь тем, что в вечернее время там никого уже не было, катались вдвоем с детских ледяных горок, прямо на каких-то подручных картонках. Смеялись, баловались.

В определенные дни недели после уроков семиклассников привлекали к участию в школьном хоре. Самые отчаянные дети, конечно, сбегали домой. Елена Ивановна – учительница пения разучивала с нами песню на слова Тараса Григорьевича Шевченко «Реве та стогне Дніпр широкий». Текст песни был на украинском языке – непривычном для уха, но смысл стиха знаменитого украинского поэта был нам понятен, и я до сих пор помню слова этой песни.

Реве та стогне Дніпр широкий,

Сердитий вітер завива,

Додолу верби гне високі,

Горами хвилю підійма.

І блідий місяць на ту пору

Із хмари де-де виглядав,

Неначе човен в синім морі

То виринав, то потопав.

Ще треті півні не співали,

Ніхто ніде не гомонів,

Сичі в гаю перекликались,

Та ясен раз-у-раз скрипів.

54. Новый аккордеон

Мое увлечение музыкой не ослабевало, наоборот, ею я занималась постоянно. Назрела настоятельная потребность в приобретении инструмента. В Хабаровске в продаже аккордеонов тогда не было, если и бывали, то очень редко. Кто-то в Красном доме для этой цели воспользовался услугами базы Посылторга города Новосибирска. Мои родители решили поступить аналогично. Послали заказ в Новосибирск, и где-то к концу зимы мы получили наложенным платежом большую посылку. Распечатывали мы ее, затаив дыхание. Открываем черный футляр, а там... – серенький в мелкую крапинку, этакий не броский инструмент. Вид аккордеона нас просто обескуражил. Первое, что пришло на ум, отослать его обратно в обмен на другой. Производителем нашего инструмента марки «Аккорд» была Калужская фабрика. Не понятно, почему он имел столь скромный дизайн, в результате чего внешне никак не смотрелся. А база Посылторга, пользуясь тем, что заказчики не имеют возможности выбрать покупку сами, посылает абы что.

В России аккордеон не имел такого широкого распространения как баян или гармоника. В довоенное время за ним даже водилась слава инструмента буржуазного. Но после войны вместе с трофейными аккордеонами, привезенными из-за границы, инструмент получил широкую известность и применение. Он популярен в быту, в эстрадных оркестрах как сольный и ансамблевый инструмент. Производились аккордеоны в Советском Союзе еще на фабриках «Красный партизан» (Ленинград), РККА (Москва) и других.

Я взяла в руки обнову, попробовала играть. Рабочая часть инструмента была в порядке: удобная правая клавиатура, не тугой мех, хороший звук. Постепенно мы успокоились, и потом папа сказал решающую фразу о том, что выглядит он «чистеньким»! Это – да. Белая сверкающая правая клавиатура, полированные черные кнопки левого полукорпуса. Ну а серый цвет? Так, наверное, не это для музыканта главное. Зато есть два регистра-пере-ключателя, дающих возможность получения удвоенных звуков, разнообразных звуковых красок механическим путем – поднятием или опусканием рычажков.

О чем мог быть разговор, когда в школе приближался смотр художественной самодеятельно-сти, и я уже разучивала к нему пьесу, которую играли два моих одноклассника – Леня Киселев и Галя Щеглова, после уроков игры на фортепиано переклю-чившаяся на аккордеон. Кто-то из них дал мне ноты русской народной песни «Раз полосоньку я жала» с напевной мелодией и затем – красивой вариацией. Аккордеон в школу принес мне папа. Репетировать много не было необходимости, сыгрались мы быстро, и втроем, исполняя пьесу в унисон, выступили на смотре. Групповых музыкальных номеров, даже трио в нашу бытность в школе не было, и номер встретили хорошо. Это было мое первое выступление. Есть фотография: на сцене мы сидим втроем, с инструментами в руках на двух больших скамьях, поставленных под углом друг к другу.

55. Школьный птичник

Приближались весенние каникулы. Уж не помню, чей то был почин, но школа в ту весну взяла на себя обязательство вырастить какое-то количество цыплят и затем сдать их на ферму. Семиклассники входили в команду по уходу за домашней птицей. Одна из комнат – бывшая «Пионерская» на первом этаже, справа от черного входа была переоборудована в птичник – с клетками, кормушками и всем необходи-мым для содержания цыплят. Согласно графику, каждый из нас должен был отдежурить на школьном птичнике определенное количество дней. В наши обязанности входило: вовремя дать птицам корм, воду для питья, убирать в клетках и следить за порядком в самом помещении. И мы несли вахту, прихватив с собой тетради для подготовки к экзаменам. Цыплята всем пришлись по душе. Младшие школьники так и норовили заглянуть в птичник. К назначенному сроку подросший молодняк был сдан государству, но к этой практике впоследствии больше не прибегали.

С 7-го класса и до окончания школы была у меня постоянная школьная нагрузка – переписывать начисто заметки, материалы в классную стенгазету. Кто-то из детей рисовал карикатуры, оформлял поздравления и прочее. Газета выпускалась один-два раза в четверть, обычно к праздникам. Оформление стенгазеты было важным делом и отнимало время. Ведь буквы выводить нужно было не обычные, а размером раза в два больше, крупнее. Вот и приходилось мне подолгу усердствовать своим красивым почерком. Члены редколлегии собирались во внеурочное время, даже по выходным дням, и готовили выпуск.

А дома хотелось еще и почитать, причем литературу все более серьезную. Но для увесистых томов времени почти не оставалось. Вечерами допоздна родители сидеть за книгами не разрешали. А у меня в руках как раз оказался роман Жорж Санд «Консуэлло». Он так увлек меня, что я стала читать его тайком по ночам под одеялом с фонариком. И так страницу за страницей. Застать меня врасплох домашним не удавалось.

До экзаменов между тем осталась одна четверть. Страсти накалялись. Кто-то из одноклассни-ков учился совсем плохо. В число отстающих попал и наш музыкант – баянист Лёня Киселев. Как-то, возвращаясь со школы нашей дорогой вместе с Кирой, мы проходили мимо Лёниного дома. Его мама увидела нас и попросила позаниматься с Лёней перед экзаменами. Мы согласились и тут же провели первое занятие. Лёнина мама покормила нас обедом. Она даже однажды отправилась домой к родителям Киры, просить, чтобы они разрешили Кире уделить внимание и время ее сыну. Но в тот раз дома была лишь бабушка, переговоры не состоялись. Наши визиты к Лёне скоро прекратились, так как и самим времени на подготовку оставалось мало.

56. Экзамены, экзамены, экзамены

Во второй половине мая Хабаровская Детская музыкальная школа Центрального района объявила прием учащихся на новый 1959/60 учебный год. Музыкальная школа находилась в центре города, на улице Волочаевской. Взяв с собой нужные документы, мы с папой пошли туда. Оказалось, что на отделение народных инструментов в первый класс я поступать уже не могу по возрасту. Детей туда принимали только до 12 лет, а мне уже 13, и в июне будет 14. но мне так хотелось учиться музыке по-настоящему, и вот опоздала. Мы с папой в растерянности стояли на лестничной клетке перед дверями приемной. Что делать? И папа придумал! Я буду поступать сразу во второй класс, ведь играть на инструменте я уже умею. Мы сказали об этом секретарю. – А музыкальную грамоту она изучала? – спросила она. – Да, самостоя-тельно. С этим условием у нас взяли документы, назначили число и время вступительного экзамена и сказали, что к нему нужно подготовить музыкальные номера и песню. И я стала готовиться к экзамену. Выбрала пьесы, которые я разучила по нотам. Из песен мне нравилась тогда «Расцветай, Сибирь!» композитора В. Мурадели:

Веет свежестью

Ночь сибирская.

Собрались друзья у костра…

Ты навеки нам

Стала близкою,

Величавая Ангара.

Дом родимый свой

У Москва-реки

Мы оставили навсегда,

Чтобы здесь, в тайге

Встали фабрики,

Встали новые города…

Вот и экзамен. Я в парадной форме. Идем опять с папой. Поступали дети, уже умеющие играть. Подошла и моя очередь. В приемной комиссии было человек пять преподавателей. Сначала я сыграла две пьесы, потом спела, отстучала карандашом по поверхности стола ритм, повторив его точно вслед за преподавателем, и пропела музыкальный пассаж из нескольких звуков тоже вслед за преподавателем, сыгравшим его на фортепиано. Не сфальшивила ни разу. Учителя немного посовещались. Кто-то заметил, что самого-то преподавателя по классу аккордеона здесь нет. – А мы что, не комиссия? – возразили в ответ. На этом дебаты закончились, и мне сказали, что я принята, и когда прийти. Едва сдерживая волнение я вышла в коридор. Ко мне уже спешил папа. Я хотела рассказать все по порядку. – Не томи! – взмолился он. – Поступила! Оживленные и счастливые спешили мы домой. Набор учащихся в первый класс был позже. В зтом потоке была Лариса Рыбальченко – моя подруга. В списке принятых в музыкальную школу детей ее не оказалось, и так как я сдавала экзамены в другое время, она, не видевшая меня в своей группе, решила, что я вообще поступила в школу «по блату», так и объявив эту новость детям во дворе.

В конце мая предстояло новое испытание – экзамены за седьмой класс. И опять цвела черемуха, цвела сирень, играло красками весеннее солнце. А мы – притихшие и сосредоточенные сдавали один предмет за другим. Письменные работы по русскому языку и математику я сдала на четверки; русский язык устно – на отлично.

Ну вот, можно и передохнуть и подумать о том, что скоро – 17-го июня – мой день рождения. Мы с родителями решили отметить его более празднично, чем обычно, пригласив моих подруг – одноклассниц. Подготовились. Я на велосипеде ездила далеко за школу, чтобы передать девочкам напечатанные маленькие пригласительные билеты, где было написано время встречи. И вот мой праздник наступил. С цветами, с подарками пришли к нам домой девочки и мы за угощениями, за разговорами непринужденно и весело провели время. Один подарок до сих пор сохранился у меня с того дня – альбом для фотографий в коленкоровом зеленом переплете с изображением на обложке памятника основателю Москвы Юрию Долгорукому. Подарила мне его Таня Казьмина.

Семь классов – в то время было уже какое-то образование. Многие слабо учившиеся дети на этом свои попытки выучиться в дневной школе закончили. Пошли приобретать рабочую специальность в ФЗО или ПТУ, или работать и учиться в вечерней школе. Думала и я о своей будущей профессии. С малых лет я хотела стать врачом. Может быть, стремясь подражать своей двоюродной сестре Полине. В моих детских играх лечение кукол было занятием обычным. В младших классах школы я – санитарка. Домашняя аптечка была в моем ведении. Все таблетки я аккуратно складывала в картонную коробку. Там же находилась и краткая инструкция по применению лекарств, написанная мною: пирамидон – от головы; бесалол – желудочное; стрептоцид – от кашля и так далее. И после седьмого класса с двумя подружками мы предприняли попытку поступить в Медицинское училище, чтобы потом продолжить обучение в Медицинском институте. Медучилище в Хабаровске находилось далеко, на Казачьей горе, и туда долго нужно было ехать на трамвае. Поехали, сдали документы и начали готовиться к вступительным экзаменам. Экзамены сдавали в начале июля. Одна подружка «отсеялась» после первого же экзамена. Я сдала все предметы, но нужного для поступления количества баллов не набрала. Поступила лишь третья девочка – Галя Остапенко, бывшая старше нас на год и закончившая восемь классов. Документы мы – непоступившие – забрали и отнесли обратно в школу. Первая попытка получить медицинское образование не удалась.

57. И всюду музыка…

В это лето в Питомнике Лукашева работала уже небольшая группа детей из нашего двора. Недолго, может быть, неделю. Собирали ягоду, заработали кое-какие деньги. Но когда пришло время их получить, меня в городе не было. Я уехала в пионерлагерь, и одна девочка из Красного дома, не работавшая с нами, получила мою зарплату, не сказав потом мне об этом. Сказали другие дети. Чем закончился этот неприятный инцидент я не помню. В пионерском лагере отдыхалось, как всегда, хорошо. На лоне природы, на свежем воздухе, с хорошим питанием, четким режимом дня я всегда поправлялась и крепла.

И еще две семьи военнослужащих летом покинули наш двор. Одной из них была семья Лебедевых. Прошлой осенью с их отцом – любителем охоты – случилось несчастье. Кто-то из охотников, стрелявших в диких уток, случайно попал ему в глаз. И вот теперь они уезжали в другой дальневосточный город.

Другая семья – наши соседи Нагорные – уехали на запад, и вскоре в их квартире поселились гражданские люди – семья Ибрагимовых, состоявшая из шести человек: отца, матери, троих дочерей и бабушки. По национальности они были татарами. Отец с матерью работали преподавателями в институте. Дочь Эльвира – самая взрослая была на год старше меня, среднюю из дочерей звали Сусанна и младшую – Лиля. Самым отрадным было то, что у них имелось пианино и две старшие дочери обучались игре на нем. Эльвира хорошо училась в школе, была спортсменкой – легкоатлеткой.

Детей, умевших играть на музыкальных инструментах, уважали. К музыке тянулись многие дети, внешне казалось бы совсем к этому равнодушные. Например, такой отчаянный мальчик как Толик Шарапан настолько заинтересовался моими достижениями, что однажды попросился прийти домой к нам, послушать, как я играю. Мальчиков в дом мы вообще не приглашали, но он настоял. Согласился просто постоять у порога, лишь бы послушать. Пришлось разрешить ему зайти. Я сыграла ему что-то. Но он хотел удостовериться, могу ли я играть по нотам. Открыв самоучитель, я сыграла ему по нотам романс «Жаворонок» М.И. Глинки. Спустя много лет, когда их семья жила уже в Москве, я узнала, что Толик стал музыкантом. Он играл на валторне.

Примерно в это время в Красный дом приехал новенький мальчик – Вова Хабаров – тоже начинающий аккордеонист. Говорят, в Одессе все дети учились играть на скрипке, в других местах – на баяне, в нашем же районе определенно начинался аккордеонный бум. Я связываю это с тем, что здесь жили военные, имевшие трофейные инструменты, и еще с тем, что популярность аккордеона в послевоенные годы сильно возросла.

В это время у наших соседей намечалось большое событие – сын Евдокии Михайловны – Алексей – надумал жениться. По этому случаю было застолье. Его невесту звали Маша, для детей – тетя Маша. Это была молодая женщина, работавшая в центре города в школе, учителем младших классов. До брака с Алексеем она была уже замужем за военным. Когда мужчины отлучились во двор покурить, тетя Маша показывала женщинам свои красивые наряды и обувь. Я была там вместе с мамой. Женщины разговаривали, вспоминая может быть о чем-то своем, плакали. Еще тетя Маша хорошо шила. Позднее я разглядывала ее книги, которых было много, полная этажерка. К этому времени старшая дочь Евдокии Михайловны, как и младшая, жила уже в Хабаровске. Одна из дочерей взяла бабушку к себе.

Летом в коридоре на керогазе мама частенько пекла блины – на большой чугунной сковороде. Испеченные блины смазывались растопленным сливочным маслом и клались стопкой на сковороду. Немного нагретая сковорода с блинами подавалась к столу. Вся толща блинов разрезалась на четыре части и мы, беря вилками четвертинки блинов, макали их в мед или варенье и ели с чаем. Это было очень вкусно. Позже выпекание блинов под маминым руководством освоил папа. Я же научилась печь блины, когда у нас уже были газовая плита и две небольшие чугунные сковородки, выпекать на которых было удобней и быстрей.

Приближалась осень 1959 года, и нашей маме еще год нужно было учиться. Кроме того, ее выбрали в народные заседатели Суда Железнодорожного района города Хабаровска. Мы видели в газете списки этих людей. Избирались они для участия в рассмотрении судебных дел и, наверное, для того, чтобы виновнику был вынесен справедливый приговор. Однажды мама взяла меня с собой на заседание Суда. Там все было очень серьезно и для меня не совсем понятно. А мама внимательно слушала дела, вникая во все подробности. Чувство справедливости, стремление к истине, правильной оценке чьего-то поступка, были очень присущи маме. Кстати сказать, и родилась-то она под знаком «Весов» – 30-го сентября. Когда-то давно она так хотела быть юристом. Может быть, в этой работе, доверенной ей людьми, хотя и частично, но воплотилась ее давнишняя мечта.

58. Восьмиклассники

К началу учебного года произошло переформирование «личного состав» учащихся так же, как это происходило все предыдущие годы, кроме первого класса. На этот раз укомплектование получилось удачное, так как главные «сорвиголовы» отсеялись, и условия для учебы улучшились. Кроме того, в классе появились новоприбывшие ученики, что внесло свою новизну в общественную жизнь нашего коллектива. И потом мы становились старше, многие из нас уже к ноябрьским праздникам готовились вступать в комсомол. Так что учеба проходила в более спокойной обстановке.

Вспоминаю двух новеньких девочек. Одна из них – Люда Б. – высокая голубоглазая с корзинкой тугих светло-русых кос на голове. В ее характере чувствовался лидер, и мы выбрали ее старостой класса, коим она пробыла до окончания школы. Люда хорошо училась, красиво рисовала, была активисткой и правой рукой классного руководителя. Ее родным городом была Оха на о. Сахалин, откуда их семья недавно приехала в Хабаровск.

С другой девочкой – Томой Л. мы быстро подружились. Тома была примерно одного роста со мной, светловолосая, симпатичная. Часто получала пятерки, была начитанной, носила очки. Ее родители занимались научной работой на Противочумной станции. Какое-то время они работали в Монголии, изучая характер распространения чумных бактерий с помощью грызунов, являющихся их переносчиками. Семья Тамары, как скоро мы узнали, была очень обеспеченной. Они имели машину, хорошо обставленную трехкомнатную квартиру, обширную библиотеку, пианино и даже большую красивую породистую собаку по имени Веста.

Из мальчиков опять перешел в наш класс Володя Лошкарев – голубоглазый, кучерявый. Он учился с нами в начальных классах, но потом его перевели в другую школу. Володя был хорошим рассказчиком, танцевал, отлично отбивая чечетку. Появился и хорошо певший мальчик – Гена Годлевский. Гену освободили от уроков физкультуры, у него была повреждена нога.

Я же окунулась в мир своей мечты, предмет желаний и стремлений. Я начала посещать музыкаль-ную школу. В первый же учебный день мы познакоми-лись со своим учителем. Звали его Арсений Васильевич Васильев. Я до сих пор, по прошествии сорока семи лет храню в своей душе самые теплые воспоминания об этом человеке. Добром и одновре-менно требовательном. В его светлых спокойных глазах искрилась смешинка, он часто шутил с нами, и, вместе с тем, был строгим. С каждым учеником он работал по-своему, подбирал для разучивания вещи, которые отвечали музыкальным вкусам и индивиду-альности ребенка. Несмотря на то, что поступила я во второй класс, он все-таки начал заниматься со мной с азов, с очень простых упражнений и пьес. Мне нужно было правильно работать мехом, например: два такта – разжим, два такта – сжим; соблюдать аппликатуру, то есть порядок применения пальцев при игре на инструменте. На занятия – специальность – я ходила два раза в неделю; если музграмота-сольфеджио проводились не в эти же дни, то три раза. Все задания я выполняла и быстро продвигалась вперед, но формально считалась ученицей все-таки первого класса. В то время мне хотелось играть больше народной танцевальной музыки, и учитель подбирал мне соответствующий репертуар: вальсы, польки, краковяк, гопак и другие народные танцы.

В этот же год в первый класс поступила Люда Лямкина, учившаяся в нашей же школе – №13 и выступавшая на школьной сцене с сольными номерами. Люда сама освоила игру на гармонике, хорошо пела. Она была на два года младше меня. Несколько позже с Людой мы играли дуэтом.

Были у нас и слабые ученики. Арсений Васильевич вызывал в школу родителей, прямо на уроки. Так отцу одного мальчика он хотел продемонстрировать, как должен учащийся исполнять те же произведения, которые с трудом осваивает его сын. Для примера он хотел, чтобы сыграла я – подошло как раз время моего урока. Дожидавшаяся в коридоре своего часа, я куда-то отлучилась, и учитель нашел-таки меня и попросил в присутствии отца мальчика сыграть те пьесы, которые задавали и его сыну. Я сыграла отлично. Сильно отстающих детей из музыкальной школы отчисляли.

Музыкальную грамоту преподавала Лидия Степановна Скрипкова, она же вела у нас хор. Хор был по воскресным дням с утра. В актовом зале музыкальной школы нас рассаживали по голосам. У меня был высокий голос – сопрано. Произведение разучивалось по партиям, затем звучало двух-трехголосье. У рояля была преподавательница Г.П. Слонимская.

Что мы пели? Советские песни, народные, классику. Подготовленные за год хоровые произведения исполнялись на отчетном концерте ДМШ в конце учебного года. Ярким запоминающимся был, например, «Марш энтузиастов» (из кинофильма «Светлый путь) на стихи А. Д’Актиля и музыку И.О. Дунаевского. После вступления хор детских голосов начинал первый куплет:

В буднях великих строек,

В веселом грохоте, в огнях и звонах,

Здравствуй, страна героев,

Страна мечтателей, страна ученых!

Ты пó степи, ты пó лесу,

Ты к тропикам, ты к полюсу

Легла, родимая, необозримая,

Несокрушимая моя!

Затем, уже во время выступления, Лидия Степановна, в длинном нарядном концертном платье дирижировавшая нашим хором, поворачивалась лицом к публике и своим высоким сильным голосом пела сольно припев:

Нам нет преград ни в море, ни на суше,

Нам не страшны ни льды, ни облака.

Пламя души своей, знамя страны своей

Мы пронесем через миры и века…

Это был триумфальный номер на отчетном концерте! Такие концерты проходили в Окружном Доме офицеров Советской армии, в котором находился, как говорилось выше, один из лучших концертных залов города.

В то время в Хабаровской детской музыкальной школе обучался игре на фортепиано Слава Войнаровский – сын известных артистов Хабаровского театра музыкальной комедии. Слава хорошо пел и на занятиях хора был довольно заметным мальчиком. По возрасту – года на два младше меня. Сейчас я часто вижу его в передачах на Российском телевидении.

К концу первой четверти, вооружившись маленькой книжечкой – Уставом Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи (ВЛКСМ), хорошо учившиеся восьмиклассники вступали в комсомол. Прием в ряды ВЛКСМ сначала проводился в школьной Комсомольской организации. Нужно было знать Устав и уметь отвечать на некоторые вопросы по международному положению. Все поступающие немного волновались, отдавая себе отчет в том, что детство закончилось, началась юность, и спрос с нас теперь будет намного жестче. Каким должен быть комсомолец мы узнавали из песен и стихов, из кинофильмов, из бесед со взрослыми, из услышанного по радио. Многое давали книги для внеклассного чтения, такие, к примеру, как «Повесть о Зое и Шуре», «Овод», но еще больше давало подробное изучение на уроках литературы произведений такого плана, как книга Н. Островского «Как закалялась сталь» и особенно – «Молодая гвардия» А. Фадеева. В то время, да и значительно позже нам нравились фильмы о вождях революции, о героях Гражданской и Отечественной войн, о комсомольцах – строителях новых городов, гидроэлек-тростанций, о метростроителях, о покорителях целины, водных и воздушных пространств. Комсомол – это героика, романтика, отвага, высокие идеалы и помыслы. Комсомолец – это честный труженик, принципиальный и высоконравственный человек. Да, нас воспитывали как идейную, преданную Родине молодежь. И это было правильно.