Текст книги "Я помню детсво, России край заснеженный (СИ)"

Автор книги: Лариса Мамонтова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Тем временем в параллельный 9-ый « А » класс поступила новая хорошо учившаяся девочка – Катя Е. Симпатичная круглощекая с коротко подстриженными темными волосами. И тайно обожаемый мною маль-чик заинтересовался ею, как «доложила разведка». На новогоднем вечере я видела их танцующими вдвоем…

А в классной новогодней газете, пестревшей поздравлениями и пожеланиями, мне и Кире пожелали не отрываться от коллектива. Конечно, загруженная музыкальными занятиями, я часто отпрашивалась у классного руководителя на то время, когда какая-либо внеурочная работа совпадала по времени с моими репетициями. Например, генеральная уборка классной комнаты или еще что-то. Я подходила к Ревекке Абрамовне и говорила: «Мне нужно…», за что получала замечание. Начинать свою просьбу надо было словами: «Можно мне…?» Это было справедливо, и я помню об этом до сих пор.

Кира же налегла на учебу. Стоило ей заинтересоваться, к примеру, физикой, как по этому трудному для нас предмету у нее шли одни пятерки. Так к концу года она стала отличницей по нескольким профилирующим дисциплинам. На то были свои причины, о которых мы пока не знали.

Часто мы с Кирой шли вместе домой «нашей дорогой», доходили до поворота к моему дому, затем я провожала Киру, так как не хотелось прерывать начатый разговор. Некоторое время мы медленно шли по шпалам, останавливались и говорили, говорили. Обо всем. Проходил час, иногда больше, а нашим задушевным разговорам не было конца. Кире можно было доверить самое сокровенное. Однажды невзначай в разговоре из уст Киры прозвучала фраза о том, что я – красивая, и в моем лице есть что-то такое… Девочки редко говорят подобные слова друг другу.

На уроках истории в то время мы проходили период жизни России ХІХ века, характеризовавшийся бурным развитием музыкальной культуры, и учительница Лилия Константиновна предложила мне подготовить доклад о жизни и творчестве композитора Михаила Ивановича Глинки. Свои конспекты по теме доклада мне на время дала преподавательница по муз.литературе в ДМШ. Доклад получился удачным, и Лилия Константиновна попросила меня повторить его на уроке истории в параллельном 9-ом «А » классе, подбодрив меня перед этим. Преодолев свое волнение, выступила хорошо, получив отличную оценку.

64. Взрыв талантов

Время от времени в класс к нам приходили студенты-практиканты из Пединститута. Что характерно, довольно часто ими оказывались молодые мужчины, хотя профессия учителя традиционно считается женской. Сначала они сидели на уроках, затем пробовали давать уроки сами. Преподавание совмещали с воспитательной работой в качестве помощи классному руководителю. Помню практикан-тов по математике, по истории, другим предметам, и вот теперь два молодых человека готовились обучать нас химии. Сравняться в педагогическом мастерстве с нашей Нонной Викторовной им, конечно, не удалось, зато внеклассная работа и особенно подготовка в смотру художественной самодеятельности шла, как никогда, успешно. Одного из них, внешне очень эффектного молодого человека, звали Лев Яковлевич. Он любил петь и занимался в городском молодежном хоре. Другого практиканта звали Яков Львович, и, скорее всего, это был его псевдоним. Он хорошо играл на баяне. Кроме того, мог выступить в роли постановщика танца на сцене. Такое вот творческое покровительство обрел вдруг наш 9-ый « Б ». – Подобное притягивает подобное! Мы часто оставались после уроков и репетировали в Пионерской комнате. Пели хором под баян:

Парень, о чем ты тревожишься часто,

Слушая то, чем заполнен эфир?

Что тебе нужно для счастья?

Мир, мне нужен мир!

Мир, чтоб смеяться,

Мир, чтоб трудиться,

Мир, чтоб дружить и любить,

Мир, чтоб любовью своею гордиться

И песни о ней сложить…

Или вокальной группой:

…Ну что же, друзья,

Перед тем, как отправиться в путь,

Обнявшись, гурьбой постоим на пороге.

Пусть песня звучит

И тревожится сердце, и пусть

Нас юность торопит, торопит в дорогу.

Появились три танцевальные пары, к чему были привлечены и никогда не танцевавшие на сцене мальчики, и Яков Львович сам разучивал с ними замысловатые движения румынского танца. А на время выступления принес из института настоящие румынские костюмы, самой шокирующей деталью которых были мужские брюки белого цвета. Танцоры красиво двигали плечами, слегка подпрыгивали, сомкнувшись в круг, быстро перебирали ногами и под конец танца издавали победоносный возглас. Это было так заразительно!

Пел сольно Гена Годлевский, свою чечетку отбивал Володя Лошкарев, я готовила сольный номер на аккордеоне. А к нашему ансамблю присоединилось еще человека три-четыре, которые также стали посещать музыкальный класс при Эмальзаводе. Все вместе мы исполняли арию из оперетты И. Штрауса «Цыганский барон». На школьном смотре все это выглядело довольно внушительно. Просто массовый врыв талантов! На районную олимпиаду, правда, прошел только мой номер – вальс Иоганна Штрауса «Венское настроение».

Это был мой дебют на большой сцене – сцене концертного зала Дома офицеров авиагородка на Большом аэродроме, где во время весенних каникул проходила олимпиада. Участников художественной самодеятельности на районный смотр съехалось великое множество, и надо было за кулисами долго дожидаться своего выхода на сцену. Там я познакомилась с двумя «артистами» из 26-ой школы, расположенной неподалеку. Одним из них был Лёня Сомс – пианист, исполнявший на смотре фортепиан-ную пьесу Э. Грига «Весной». Другим исполнителем была девочка моего возраста – Галя Москвина, красиво певшая романс М.И. Глинки «Жаворонок» под Лёнин аккомпанемент. Мне очень понравился тогда этот светловолосый одаренный рассудительный юноша, но дружбу я поддерживала лишь с Галей.

В это время на праздники нам хотелось собраться классом у кого-нибудь дома. И такие вечеринки имели место. Накрывали стол, потом танцевали под радиолу, играли в коллективные игры, шутили, смеялись, разговаривали. После дружеской встречи ехали в город – в парк или на центральную площадь – смотреть праздничный салют.

Как было заведено с пятого класса, осенью и весной мы регулярно ездили в совхоз на сезонные сельскохозяйственные работы. Вот и теперь пришло время сажать. Ну, к примеру, раннюю капусту, рассаду которой в торфоперегнойных горшочках нужно было пересаживать в открытый грунт. На просторном совхозном поле легко дышится. Мы радуемся весне, солнцу. С нами Марк Романович Прокопович – наш учитель физики, ставший и нашим классным руководителем, так как Ревека Абрамовна ушла в декретный отпуск. Пользуясь случаем, я приглашаю одноклассников на отчетный концерт нашей музыкальной школы, который состоится совсем скоро – в двадцатых числах мая. Большой любитель музыки, детского хорового пения – Марк Романович тоже обещает прийти на концерт.

65. Триумф!

Ну вот и подошел к концу этот напряженный учебный год – год повышенных обязательств, которые я с честью выполнила. Одолела! Победила! Все зачеты по технике, все академконцерты, экзамены по теории за 2-ой и 3-ий классы, экзамен по специальности – все сдала, причем на отлично. Общее фортепиано – тоже.

А наш оркестр аккордеонов в музыкальной школе? Он прозвучал! Мы репетировали долго и упорно. Первой пьесой, сыгранной нами, стал «Марш Черномора» из оперы М.И. Глинки «Руслан и Людмила». А второй – русская народная песня «Во саду ли, в огороде», с вариациями, с переборами. Наш учитель был новатором, зачинателем оркестрового движения в детской музыкальной школе. Сам Арсений Васильевич играл когда-то в эстрадном оркестре, который гастролировал и за рубежом. Был, например, в Китае. Создать детский оркестр – дело не простое, но учитель был полон энергии и желания, и наше первое выступление состоялось.

По примеру класса аккордеона на следующий год появился оркестр баянов, причем, для этой цели музыкальная школа приобрела большой комплект специальных оркестровых баянов, где каждый инструмент имел лишь одну клавиатуру – либо правую, либо левую. Диапазон звучания этих инструментов в совокупности был очень велик – от басов до самых высоких звуков.

Лично мои успехи были налицо. За первые два года обучения в ДМШ я выучила около полусотни различных музыкальных произведений: этюдов, танцев, народных песен, фрагментов из опер. В этом перечне около двадцати мелодий были вальсового характера, и вальсы я играла с особым удовольствием. Моя душа пела и кружилась в ритме этого танца – любимого с детства и по сей день. Здесь были вальсы: «Над волнами»; «На сопках Манчжурии»; «Приглашение к танцу» – Вебера; песни из опер «Травиата» – Д. Верди и «Продавец птиц» – К. Цел-лера. Только за последний год я выучила шесть вальсов: из оперы Ш. Гуно «Фауст»; «Венское настроение» – И. Штрауса; «Меланхолический вальс» – А. Даргомыжского; «Киевский вальс» – П. Майбо-роды; «Любимый вальс» – В.А. Моцарта. На отчетном концерте я сольно исполнила вальс «Под небом Парижа» – Жеро, в обработке В. Дмитриева. Еще до нашего времени шли дебаты: можно ли включать этот вальс в программу детского музыкального заведения. Вальс считался эстрадным. Но мой учитель рискнул разучить его со мной, и номер имел успех. Арсений Васильевич в целом был мною доволен, и на торжественном собрании перед началом отчетного концерта мне вручили Почетную грамоту ДМШ за отличную успеваемость в 1960/61 учебном году (28 мая 1961г., г. Хабаровск). В зале присутствовали и мои родители, и классный руководитель, и одноклассницы и даже некоторые мальчики из нашего двора.

66. Первый школьный поход

В начале лета моя подруга Кира вместе с родителями уезжала в Ленинград. Вот почему так усиленно она штудировала трудные предметы, хотела «не ударить лицом в грязь» в новой столичной школе, и год закончила на «хорошо» и «отлично». Большой неожиданностью ее отъезд для нас не был. Оседлым человеком Киру мы не воспринимали. Она была рядом и в то же время далеко от нас. Наверное, это было следствием того, что она уже не первый раз меняла школу, знала, что скоро уедет, и это как-то отражалось на ее поведении.

Перед отъездом она подарила мне свою фото-графию и нам с Галей Александровой обещала писать письма. И хотя их дружба с Галей была более тесной, переписка завязалась с Кирой у меня. Да еще какая! Исключительно занимательная, богатая по содержа-нию и отточенная по форме! Более чем десятилетие делились в письмах мы с Кирой мыслями, впечатлениями, рассказами о событиях, происходив-ших в самый бурный период нашей жизни – в пору нашей молодости. С тех пор с Кирой мы встретились дважды, во время моих приездов в Ленинград, но потом она уехала с мужем очень далеко – в Коста-Рику, откуда писем от нее я уже не получала. Как-то я заезжала потом к ее маме – Вере Николаевне, жившей в Ленинграде, и все.

А мы – члены недавно организованного геогра-фического кружка и, можно сказать, коренные дальне-восточники, предприняли в это лето попытку лучше узнать свой край. Еще в классе шестом я некоторое время занималась в кружке географии. Но дальше обследования ближайших метеоплощадок, где велись наблюдения за количеством осадков, направлением ветра и другими атмосферными явлениями, дело не пошло. А вот сейчас нас – человек пять-шесть добровольцев, желающих отправиться в путешествие, ведет в поход наша учительница географии Ольга Михайловна Богданова. Когда-то эта женщина перенесла тяжелую травму, и кисть правой руки у нее отсутствовала. И надо было отдать должное ее мужеству, так как, несмотря ни на что, она работала по специальности – учителем в школе. Но жестокие детские души не щадили никого, и вместо сочувствия дети дали ей обидное прозвище. Хотелось бы верить, что она сама его ни разу не услышала. Дисциплина на уроках Ольги Михайловны была далеко не образцовой, но она все терпела и даже организовывала школьные походы. Думаю, что моральной опорой ей была ее дружная семья – муж и двое детей.

Поход проходил недалеко от Хабаровска, в районе Петропавловского озера и прилегающих к нему населенных пунктов, где у нас были запланиро-ваны ночевки: …Чичаговка, Малышево, Петропавлов-ка. Нас подробно проинструктировали, как одеться и обуться, что взять с собой из вещей и продуктов. И вот на пригородном автобусе мы доезжаем до исходного пункта нашего пути, затем долго идем по проселочной дороге до места первой стоянки – турбазы – специально оборудованного домика. Во дворе дома на костре готовим ужин, едим, отдыхаем. Завтра большой переход. На следующий день лишь к ночи оказываемся в местечке, где базируются студенты-практиканты Хабаровского Пединститута. Они кормят нас ужином и селят в большой палатке с удобными для ночлега местами. На следующий день с оказией мы переезжаем в с. Петропавловка и попадаем в гости к студентам другого факультета того же Пединститу-та. Это были будущие учителя химии-биологии. Они показывают нам свои коллекции бабочек, жуков, засушенных растений. Знать бы мне тогда, что через два года и я приду учиться на этот факультет! В комнате для занятий оказался аккордеон – кто-то из студентов привез его с собой. Я беру инструмент, играю. Девушкам нравится. Перед дорогой обедаем и на попутном транспорте уезжаем в Хабаровск. Поход длился не долго, он не был сложным, но все-таки первые навыки походной жизни мы в нем получили.

67. Баскетбольная площадка, танцевальная площадка

В этот летний сезон в пионерский лагерь – просто отдыхать – я ехала в последний раз. Правда, и таких взрослых детей-старшеклассников в лагере тоже было много. Где же еще можно так беззаботно и приятно провести летние каникулы как не за городом, в уютных домиках, разбросанных среди густого чистого леса. Там вовремя накормят и уложат спать. Там сбрасываешь груз забот после учебного года. И дышится легко и свободно, и ты непроизвольно переключаешься совсем на другие занятия. На природе хотелось много двигаться, движения требовал молодой растущий организм, как компенсации за долгое сидение за партой.

Как кстати здесь оказывались спортивные игры с мячом. И не просто так, а командой. Да, на этот раз я играла в лагерной баскетбольной команде, а затем – и в волейбольной. Тренировал нас лагерный физрук. По всем правилам большого спорта. Баскетбол – игра быстрая, азартная. Роста я была среднего, но, несмотря на это, мне удавалось главное – точно попадать мячом в корзину. Особенно хорошо получалось это на тренировках, за что наш тренер прозвал меня «снайпером». Нас готовили к соревнованиям, к дружеской встрече по баскетболу с командой девочек соседнего лагеря. И такая игра состоялась, но, как я сейчас думаю, дружеских встреч в спорте не бывает. Борьба за первенство – это жестокая схватка, это волнение, экстрим! Наши соперницы оказались более одержимыми, более напористыми и агрессивными, и мы проиграли. Уже много позже я спросила как-то при случае у одного мальчика – футболиста, занимавшего-ся в спортивной школе, какая команда противника ему больше всего нравится. – Никакая, – ответил он. Противник – это только противник! Какие уж тут симпатии.

Волейбольная игра – не такая резкая, более плавная, что ли. Здесь выручала меня быстрая реакция. И снова была команда и снова игра. Волейбол остался надолго в арсенале наших повседневных игр – на лугу, на песке у реки, у дома.

По вечерам на лагерной танцплощадке проходили массовки. Начинались они какой-нибудь игрой, например, «в рыбки», когда дети встают парами, подняв сомкнутые руки вверх. Тот, у кого нет пары, пробирается сквозь строй в конец «тоннеля», прихватывая за руку с собой понравившегося человека, и новая пара становится в конце. Оставшийся без напарника человек тоже отправляется «ловить свою рыбку». Эта игра ещё называлась «Ручеек».

К определенному времени приходил баянист, и начинались танцы. И на этот раз – небывалые! Заводилами, увлекавшими за собой других, оказались два мальчика, занимавшихся в студии бальных танцев Дома пионеров и бывших в лагере в качестве массо-виков-затейников. С красивой осанкой, стройные, пластичные – они и сами танцевали, как принцы на балу, и нас обучали различным танцевальным фигу-рам, степенно демонстрируя одно па за другим. Со своей новой подругой Галей Г. мы стали их постоянными партнершами. Я танцевала с Сережей З. Каких только массовых танцев не перетанцевали мы тогда: падеграс, краковяк, полонез, вальсы, фокстроты и так далее. Был один танец, на который в ряд вставали по трое, и в конце музыкальной фразы человек, танцевавший в середине тройки, переходил в тройку впереди танцующую. И так происходило одновременно по всему строю. Всем нравились эти балы под открытым небом, и на танцплощадке вечерами выстраивалось, наверное, пол-лагеря. К тому же, иногда к нам приезжал духовой оркестр, и начинался настоящий детский праздник.

Много и других мероприятий проходило в лагере в течение одной смены, то есть – двадцати одного дня. И конечно на смотре я опять проявила свои певческие и танцевальные способности. В результате снова была награждена Грамотой за активное участие в художественной самодеятельности и в жизни лагеря им. Володи Дубинина.

А после лагерной смены мы часто встречались отрядом в городе. Была и на этот раз такая встреча, закончившаяся весьма курьезно. Гуляя по городу группой, мы зашли в Гастроном. Сначала в шутку, а потом и всерьез Сережа З. – тот самый танцор – заявил, что съест 1 кг. конфет «Барбарис» за один присест, в течение одного часа. Смеха ради мы ре-шили тут же провести этот эксперимент. Купили 1 кг. «любимых» Сережиных конфет и отправились на центральную площадь. Сели на скамью и наблюдали, как сначала быстро уплетал, а потом давился твердой карамелью Сережа. Спор он выиграл, но смотреть на него после этого было жалко. Шутка ли сказать, за короткое время проглотить 1 кг. «стекла», хотя и кисло-сладкого на вкус.

68. Десятый класс

Поскольку учеников в двух десятых классах стало мало, дирекция школы решила объединить их в один класс. Общее количество учащихся в нем равно было примерно тридцати. Да, теперь мы стали одноклассниками с тем мальчиком, который уже так давно, целых восемь лет мне нравился. С первых чисел сентября он еще не появился в школе, так как уезжал на соревнования. И вот приехал, такой красивый, и мне казалось, что все наши девочки были влюблены в него, ведь он к тому же хорошо учился. Выказать ему свое особое расположение было выше моих сил, и я по-прежнему ни подойти к нему, как к другим мальчикам, ни заговорить с ним запросто не могла. Так и продолжалась между нами «игра в молчанку», если не считать очень мелких эпизодов. По отношению к девочкам он держался нейтрально, никому не отдавая особого предпочтения. Тихо страдала покинутая Катя Е., тихо вздыхала я. Однако самая бойкая из нас – Галя Щ. упросила классного руководителя посадить его с ней за одну парту. И они сидели вместе на среднем ряду, на третьей парте. На этом же ряду, на первой парте сидела и я, с девочкой.

В классе появились и другие хорошо учивши-еся мальчики, например, Коля Ц. с волнистыми рыже-ватого оттенка волосами. Снова пришел когда-то учившийся в нашем классе Костя И. Теперь это был высокий хорошо натренированный юноша, бесстраш-но выполнявший гимнастические упражнения. Его общеобразовательный уровень также сильно изменился в лучшую сторону. Костя был начитанным, хорошо отвечал на уроках.

В нашем классе оказалась небольшая группа учащихся, изучавших немецкий язык. Одна девочка – Нина С. изучала французский, и с ней одной занимался преподаватель, что было идеально для усвоения иностранного языка. Французский Нина знала на отлично в отличии от других предметов.

Вернулась за школьную парту Тома Липаева, и мы рады были за нее.

Долгое время в новом объединенном классе ощущалось влияние двух начал, разделение на коалиции «ашников» и «бэшников», особенно среди девочек. Выходцы из класса « Б » после массового увлечения спортом потянулись к музыке, посещали музыкальный класс, правда не долго. Ядро активистов из бывшего « А » – класса противопоставило этому занятия конькобежным спортом в специальной группе, работавшей при стадионе «Динамо». Начались трени-ровки, после которых девушки приходили в класс оживленные, разрумянившиеся, посвежевшие. Они часто коллективно отмечали дни рождения, и виновник торжества приглашал всю компанию к себе домой. На эти праздники неоднократно попадала и я.

69. Переезжаем в «Красный дом »

Этой осенью, осенью 1961 г. папе наконец выделили другую квартиру – в Красном доме. Это был большой прогресс по сравнению с тем, что мы имели до сих пор. Капитально построенный, краснокирпич-ный дом был намного теплее. Квартира находилась на втором этаже. Там был водопровод, и папины мучения с ношением воды из колонки наконец закончились. В квартире было две печи, одна из которых – круглая, обитая покрашенной в черный цвет жестью, громоздилась в дальнем углу большой комнаты. Посоветовавшись с жильцами этого дома, папа с мамой решили круглую печь демонтировать, так как для тепла хватало одной – кухонной – печи. Как-то вечером, когда ходивших мимо дома людей почти не было, они вдвоем, разобрав печь и, конечно, соблюдая предосторожности, выбросили строительный мусор прямо через окно, со второго этажа, чтобы не носить его через подъезд. И затем, уже с улицы, отнесли все это на свалку.

Теперь можно было заняться мелким ремонтом, побелкой, покраской. Для побелки мама с работы пригласила мастеров, покраской папа занимался сам. Несколько дней мы еще ждали, пока высохнет пол. В ближайшее воскресенье с помощью папиных сослу-живцев вещи были перенесены вручную, так как от прежнего жилья до Красного дома было совсем близко, не более ста метров.

Новая квартира была просторной, с высокими потолками. Три вытянутых вверх окна выходили во двор на теневую сторону дома, что в летнее время являлось большим преимуществом. Как и в прежней квартире, здесь имелась одна большая комната. Второе помещение – поменьше – снова оказалось перегороженным и делилось на детскую комнату с окном и кухню. Вход в квартиру был не прямо с лестницы, а через общий с двумя соседями коридор, где можно было хранить заготовленный на зиму картофель и удобно разместить газовую плиту с баллоном, что и было сделано несколько позже.

Мебель в большой комнате была расставлена быстро, и перестановками мы не занимались, разве что крайне необходимыми. Каждая вещь вставала на свое – правильное – место. Логично было, например, родительскую кровать поставить к самой дальней от окон стене, ближе к кухне, откуда шло печное тепло. Шифоньер встал наискосок в углу комнаты. Рядом, вдоль стены – трюмо, в которое можно было смотреться и с близкого, и с дальнего расстояния. У стены, ближе к окну – вскоре купленный сервант, постепенно заполнявшийся красивой посудой. В простенке между окнами – комод, на который мы поставили вторую обнову – долгожданный телевизор «Верховина». Вдоль другой стены слева у окна попозже появился секретер для книг и для занятий. Затем – диван. Вскоре после переезда приобретен был также малогабаритный холодильник «Кузбасс», разместившийся в большой комнате у двери, ведущей в кухню. Посередине комнаты – круглый стол, который обычно оккупировала для занятий я.

Брат же чаще занимался в детской, где у окна стоял письменный стол, и вдоль двух стен размещались две наши кровати. Вдоль окна пристроили традиционный сундук, которого почти не было видно.

Кухонька была маленькая. Справа от входной двери размещалась вешалка; у двери в комнату – кухонный стол; у другой стены печь, затем – водопроводный кран и умывальник. Все компактно, все удобно.

На стенах появились ковры. Окна на сей раз были завешены красивой тюлью светло-кремового цвета с длинными кистями. На столе – скатерть; покрывала, накидки, салфетки, дорожки – все на своих местах. Как всегда, чистота и порядок. Новое жилье во всех отношениях оказалось надежней прежнего, и было нам в нем уютно и хорошо.

Покупка в то время таких вещей как телевизор, холодильник, газовая плита – большое событие. Данные предметы быта были и для нас в новинку, и в целом отражали победное наступление технического прогресса. И мы радовались тому, что усилиями наших родителей они пришли в наш дом.

С моими давними подругами теперь мы оказались в одном доме, а с Валерой Ханенко жили через стену.

Своим огородом мы так и продолжали заниматься. Сарай получили новый, и папа перенес туда хозяйственные вещи и переселил наших кур, все тех же пятерых белых несушек, сделав им внутри сарая специальную утепленную клеть.

70. Выступление на телевидении

В музыкальной школе я училась в четвертом – предпоследнем классе. Программа становилась все сложнее, и я продолжала совершенствовать свое мастерство. В начале года разучила прекрасный эстрадный вальс композитора О. Хейне для двух аккордеонов, который мы позже дуэтом исполняли с Людой Лямкиной. У меня была первая партия. После этого в моем репертуаре появилось несколько больших произведений из русской народной музыки, и они мне тоже нравились, как, впрочем, и слушателям. Великолепно зазвучал романс А. Варламова «Красный сарафан» в переложении для аккордеона. Затем Арсений Васильевич предложил мне разучить Вариации на темы русских народных песен «Среди долины ровныя» и «Светит месяц» в обработке Паницкого. Эту вещь я потом играла на экзамене. Вариации были достаточно сложные.

Концертными произведениями, которые я впоследствии могла сыграть почти без подготовки, стали «Голубой вальс» композитора Воскресенского и Вариации на тему русской народной песни «Коробейники», которые мы задорно исполняли опять же с Людой. Коронным номером этого учебного года стал «Персидский марш» И. Штрауса в переложении П. Гвоздева. Эту вещь я прежде не слышала, она была для нас необычной, от нее веяло экзотикой Востока. Многочисленные форшлаги, смещенное аккордовое сопровождение левой рукой, ноты с точками, придававшие мелодии восточный акцент, затейливо украшали в целом воинственно звучавший марш. Его я играла на смотре в школе. С этим номером я выступала на Хабаровском телевидении с участника-ми концерта, который давала Детская музыкальная школа. К этому времени телевизор у нас дома уже был, и как радостно было моим родителям вдруг увидеть на голубом экране свою «дочу»! Приехав домой после выступления, я видела их растроганные лица, светящиеся глаза, слышала их восторженные возгласы.

71. День 7-го ноября

На 7-е ноября старшеклассникам полагалось участвовать в праздничной демонстрации трудящихся города. Колонна украшалась флагами, транспарантами, портретами вождей. Не лишним был и какой-либо живой «монумент», символизирующий достижения школы. На этот раз решено было показать успехи в конькобежном спорте. На большой помост с ручками по углам встала девушка-спортсменка в характерной для конькобежца позе. Этой девушкой стала Лариса Белоусова из нашего класса, отнюдь не самая легкая по весу. И мальчики несли на плечах эту живую скульптуру – благо, что только мимо трибуны – и наверняка тихо возмущались про себя.

Ближе к вечеру, в этот же день, отметить праздник мы собрались классом на квартире у Гали Щегловой. Накрыли стол, поели, потом затеяли танцы, игры. Была тогда игра «в моргалки»: девушки рассаживаются на стульях, стоящих кругом. Сзади каждой девушки встает парень, он держит девушку за плечи. У кого нет девушки и стул пустует, тот подмигивая одной из сидящих девушек, дает ей понять, что надо перебежать к нему. Если ее не слишком крепко держат или сторож «зазевался», она перебегает к тому, кто подмигнул. Если убежать ей не удалось, то также – с помощью глаз – сманивают другую.

Помню еще такую игру: все встают в круг. Одному человеку завязывают платком глаза, поворачивают его три раза вокруг себя самого. Обходя круг, он останавливается около кого-нибудь и на ощупь, трогая голову, лицо, определяет, кто это. Каково же мне было, когда меня хотел узнать тот самый мальчик, оказавшийся рядом с завязанными глазами. – А, попалась? – приговаривал он. И я не знала, случайно это было или нет.

Мы что-то пели, у Гали был аккордеон, и я немного играла. Домой идти пришлось долго в ночной темноте. Дошли до школы, затем – нашей дорогой. Нас было четверо, он – с нами, но шел чуть поодаль, разговаривая с мальчиком.

Идти так поздно по темным изрезанным оврагами улочкам слободки Карла Маркса было не безопасно. Контингент слободы не внушал никакого доверия, и мы старались избегать поздних передвиже-ний. Казалось, наша округа кишела хулиганами. Отчаянных драчунов, переростков-второгодников много было и в школе. Но вот в чем оказался парадокс: за все одиннадцать лет учебы в школе на меня лично, да и на моих одноклассниц никаких нападений совершено не было. И до сих пор не понятно, случайность это или закономерность? Может быть, так получилось, потому что все были на виду, учились в одной школе?

Инцидент со мной случился в другом месте – в самом центре города – там, где меньше всего этого можно было ожидать, там ведь жила элита. Однажды зимой я шла в музыкальную школу часов в семь вечера, чтобы позаниматься на фортепиано. Сойдя с автобуса, свернув с главной улицы города на улицу Волочаевскую и чуть-чуть пройдя по ней, вдруг оказалась в окружении группы подростков. Они грубо приставали ко мне, пытались хватать меня, сбить с ног. Я вырывалась, увещевала и стыдила их. Опасаясь появления прохожих, они вскоре отстали.

72. Дела текущие.

Во второй четверти перешла в школу №5 Центрального района Таня Казьмина. Еще одна моя подруга покинула наш класс. С остальными девочками отношения были ровными, но не столь доверительными как с Кирой и Таней.

Все сложнее становилась производственная практика. С этого года базовым предприятием для нее стал другой завод – Завод станков-автоматов. Со временем школьникам-практикантам выделили небольшой участок цеха со станками – токарными и фрезеровочными. Не новыми, но вполне пригодными для работы. И мы пробовали работать самостоятельно, конечно, под присмотром руководителя практики. Некоторые девочки, мои напарницы панически боялись станка, особенно поначалу. Но постепенно все осваивали свои рабочие специальности: девочки – токарное дело, мальчики – фрезеровочное. Мы могли уже обточить металлическую заготовку, сделав ее поверхность гладкой, нанести нарезку на деталь, сделать фаску, то есть сделать край детали скошенным.

Брат Володя, бывший уже шестиклассником, в свободное время продолжал осваивать различные виды ручного труда и все больше увлекался техническим конструированием. К столу, стоявшему в детской комнате, часто прикручивались тиски, что-то обтачивалось, подгонялось и вскоре представало в готовом виде. Не было дел, которые он не доводил бы до конца. Впоследствии это переросло в привычку справляться с каким-то нужным начатым делом во что бы то ни стало.