Текст книги "Я помню детсво, России край заснеженный (СИ)"

Автор книги: Лариса Мамонтова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)

Опускается на плечи,

Словно облачко, фата,

Остается этот вечер

В нашей памяти всегда.

Наряжается невеста

В окружении подруг,

И найти не могут места

Пальцы тонких, нежных рук.

Как закат последний в мае,

Щёки девичьи горят.

До чего к лицу бывает

Белый девичий наряд.

В нем невеста так прекрасна,

Так загадочно светла,

Что мы верим: не напрасно

Этот день ждала она.^*)

Вечером, перед сном я долго смотрела на себя в зеркало, желая запомнить свой девичий вид, свой сегодняшний облик. Завтра начнется другая жизнь – взрослая! Мне было тогда 26 с половиной лет.

Настал День свадьбы. У некоторых народов слово «свадьба» переводится на русский язык как «высочайший момент жизни». – Да, это так! И вот он подошел для меня и для моего избранника. В назначенный час я – нарядная и красивая – встречаю своего жениха, приехавшего за мной на такси. Он – тоже неотразим, в строгом черном костюме, белой сорочке с черным галстуком. Волнуясь и немного спеша, мы в окружении друзей и родителей идем к выходу, размещаемся в двух легковых машинах и едем к Дому культуры.

Сначала – торжественная церемония регистра-ции брака. В зале собрались гости, на сцене разместился оркестр. Молодых пар, решивших заключить брачный союз в этот день, было много, и по очереди, в окружении своих гостей и родственников, они входили в зал. Зазвучал «Свадебный марш» Ф. Мендельсона и для нас. Шествие, приветственная речь для новобрачных, наши подписи на документах, надевание колец, первый прилюдный супружеский поцелуй… Феерия свадебных событий кружилась все быстрей. Улыбки и поздравления, «Шампанское», звон бокалов, фотографирование. Вот уже по лестнице, ведущей к выходу, жених несет меня на руках. Едем на такси к родителям, до свадебного банкета я – в окружении подруг.

Гуляли свадьбу в ресторане «Уссури», в центре города. Гостей было много. Из института я пригласила сотрудников не одной, а уже двух лабораторий, в которых успела за это время поработать. Вступительное слово, первые пожелания и напутствия сказал мой папа, и тут же в заключение последовало: «Горько!». Много было тостов, речей, музыки, шуток, танцев. Мои институтские коллеги спели нам Эпиталаму – торжественную песнь в честь новобрач-ных, а заведующий лабораторией пожелал, чтобы первым моим детищем стала диссертация.

На следующий день веселье продолжалось в доме у моих родителей. Мы пели и вдвоем с Владимиром, и вместе со всеми под мой аккордеон, и всем нравилась наша новая музыкальная семья.

Заканчивался год и, спустя неделю, опять же у родителей, в пополнившемся семейном кругу мы встретили Новый 1972-ой год.

160. Третий год аспирантуры

Начался Новый год. Свою фамилию я поменяла на фамилию мужа, став теперь – Гóлышевой, и в первые же дни года мне пришлось менять паспорт. Все научные работы шли у меня под этой фамилией. К концу своей трудовой деятельности я перешла на прежнюю фамилию – Мамонтова, и несколько статей опубликовала под этой наследованной от родителей фамилией.

Быстро пробежал первый месяц совместной жизни. Курсы французского языка пришлось опять оставить, так как в феврале я отправилась во Владивосток и примерно месяц работала там над новой статьей и теоретическим материалом по диссер-тации. Черновой вариант её к концу года я должна была написать. Эта разлука для нас с мужем была самой тяжелой, мы часто созванивались, и я не могла дождаться, когда же вернусь домой.

В институте уже шла подготовка к новому полевому сезону. Зейская экспедиция в предстоящее лето должна была развернуть исследования в разных участках поймы реки Зеи, начиная от ее верховьев и кончая низовьями. Река Зея являлась главной транс-портной артерией для работ. В этой связи в институте были организованы курсы по вождению моторных лодок, по окончании которых слушатели курсов должны были сдать экзамен и получить удостоверения водителей малых судов. Занятия проводились в рабочее время. Всю теорию вождения я записывала в маленький дорожный блокнот. Нас учили различать плавучие навигационные знаки и сигнальные огни, идти по створу, строго держаться магистральной линии движения – фарватера, правильно обходя мели. Швартоваться к более крупному судну следовало под прямым углом… Теоретический курс я сдала успешно, и летом за рулем моторной лодки чувствовала себя уверенно, правда, нас всегда сопровождал кто-то из опытных мужчин.

В мае, как обычно, начинались посевные работы на нашем семейном огороде, и в них мы теперь участвовали вместе с Владимиром. Родителей мы навещали часто.

28-го мая традиционно отмечался День пограничника. Завод, на котором работал Владимир, шефствовал над пограничной заставой, расположен-ной недалеко от Хабаровска на берегу реки Уссури. В этот праздник шефы обычно приезжали к погранич-никам – с концертом, с подарками. Вот и на этот раз состоялся такой рейд: завод выделил автобус; в каче-стве подарка работники привезли солдатам большой телевизор; с гостями приехал даже заводской вокально-инструментальный ансамбль. Мы с Владимиром были в числе гостей, причем подарок вручал командиру части мой супруг. Нас водили на смотровую площадку с вышкой, откуда была видна территория Китая. Потом был праздничный обед, готовили который солдаты под руководством единственной женщины на заставе – жены командира. Желающих порыбачить пограничники свозили на речную протоку. Поздно вечером мы вернулись домой.

Полевой сезон, как обычно, начался в июне. Мне, как начальнику отряда, снова выделили двух студенток-практиканток, и, приехав в г. Зея, мы начали готовиться к новым марш-броскам. Сеть марш-рутов, пройденных в первые два полевых сезона по территории заповедника, была уже более или менее равномерной. Необследованными оставались леса вдоль северной границы заповедника, где протекала река Гилюй. Угодья в нижнем её течении были нам знакомы, к среднему течению реки мы намеревались подойти от 52-ого км Золотогорского шоссе. Провод-ником согласился стать новый лесник заповедника – пожилой мужчина, работавший ранее журналистом. Беседуя с ним перед походом, мы больше говорили о литературе и писателях. В его жилой комнате, в доме рядом с конторой заповедника, на специально изго-товленных стеллажах была размещена богатая библиотека. Ему нравилось творчество Хемингуэя, Межелайтиса. В свободное от работы время я прочла пару книг из его библиотеки.

В намеченный день на машине нас – четверых участников похода – привезли на упомянутый выше кордон, и почти сразу же мы отправились в путь. Сначала шли по уже знакомой долине реки Большая Эракингра, ведущей к главной вершине хребта. В предыдущие годы я бывала здесь во второй половине лета. Теперь же стоял июнь, и долину было не узнать – зимние льды и снега здесь до конца не растаяли. И это в то время, когда на берегу Зеи, играя красками, цвели луга! Нагруженные рюкзаками, в походных ботинках не слишком быстро продвигались мы то по толстым льдинам, устилавшим русло реки, то по заледеневшей корке на снегу. «Ледниковый период», да и только! В лучшем случае – ранняя весна. И, конечно, хрусталь-ный перезвон водных струй, бегущих из-под ледяных укрытий, неотступно сопровождал нас.

Преодолевая водные преграды, не поднимаясь на склоны, так и продолжали мы идти по разветвлен-ным долинам горных рек и ключей, придерживаясь северного направления. Вот уже осталась в стороне тропа, ведущая на гольцы. Опускается вечер, и в очередной развилке реки, на песчано-галечниковой косе мы останавливаемся на ночлег. У кромки воды и здесь громоздятся льдины, но на отмели сухо. Эта удаленная на северо-запад пригилюйская часть терри-тории редко посещалась работниками заповедника, и избушек здесь не было. Ночевать нам придется под открытым небом, у костра. Собираем сушняк, разво-дим костер, готовим ужин. Мелкокалиберное ружье, взятое лесником в дорогу, мы повесили на дерево, на видное место.

Этот трудный походный день совпал с моим Днем рождения, и мои спутники за ужином поздравили меня. Да, вместо нарядов – полевое обмун-дирование, вместо угощений – каша с дымком. В тот момент, наверное от усталости великой, я не задумывалась над тем, что красивые платья и вкусная еда в последующие дни рождения у меня еще будут, а вот отметить очередную дату в таком далеком от городской суеты, первозданном и чистом уголке дикой природы вряд ли представится случай.

Опустилась тьма, и на небе зажглись звезды. Слышны лишь легкие всплески речной воды. В долине прохладно. Ночью нас выручит догорающий костер, настил из еловых веток и стеганые ватники, которые мы несли в рюкзаках. Улеглись, наконец: к тлеющим углям – ногами, к лесу – головой. Ватником надо было уметь пользоваться: не надевать на себя, как хотелось поначалу, – замерзнут ноги. Чтобы заснуть в холодном лесу, нужно укрывать ватником нижнюю часть тела, надев на верхнюю все теплое, что взяли с собой. Этому научил меня собственный опыт ночевок без палатки у костра.

На следующий день мы вышли к реке Гилюй, которая по воле человека оказалась северной границей заповедника. Правый берег реки стал заповедным, левый – нет. В низовьях своих, при впадении в р. Зею, Гилюй растекается широким плёсом – с валунами, с перекатами. Здесь же река была совсем узкой, как бы зажатой между скалистым левобережьем и пологим берегом правым, на котором остановились мы. Нависающие над руслом каменные глыбы левобе-режья затеняли гладкую поверхность воды, придавая ей темный зеркальный блеск. Прибрежные кустарники и травы отражались в зеркале вод. Не от того ли в переводе с эвенкийского языка слово «Гилюй» означает «блестящий»?

На берегах Гилюя господствовали ельники зеленомошные. Не горевшие и не нарушенные они являли собой полную противоположность придорож-ным послепожарным вторичным растительным сообществам. Это был эталон долинных заповедных еловых лесов хребта Тукурингра.

Стоял полдень, и мы со студентками принялись за работу – собирали полевой материал, делали геобо-танические описания. Тем временем проводник наш не преминул посидеть с удочкой на берегу реки, поохотиться на диких уток, которые потом – жареные у костра на вертелах – достались нам на обед.

Еще одна ночевка в лесу, и утром следующего дня мы отправляемся в обратный путь. Дорога обратно всегда кажется легче и короче, даже в этих лабиринтах «полярных» льдов, медленно оседавших под июньским солнцем и ронявших на берег капли талой воды.

Зейская экспедиция к этому времени начала стационарные исследования на Амуро-Зейском плато, на острове Айзюпинском. Для участия в рекогносци-ровочных маршрутах по этой территории группа сотрудников института, и мой отряд в том числе, из города Зея отправился к новому стационару. Мы плыли вниз по реке Зее на моторных лодках, и сидеть за рулем судна мне очень нравилось. Обследованная территория поймы реки вблизи нового стационара была в основном луговой и болотной. Передав студенток в другой отряд, я вскоре вернулась в г. Зея. Мои полевые работы в заповеднике подошли к концу. Посоветовавшись с заведующим лабораторией – Ю.С. Прозоровым, мы решили, что оставшееся аспирантское время я должна посвятить написанию диссертации. Ю.С. Прозоров дал мне тогда хороший совет – соблюдать строгую последовательность изложения работы, независимо от того, о чем я хотела бы написать сначала и что оставить на потом. Одинаково ответственно отнестись к главам общим: История изучения растительного покрова; Методика исследований; Физико-географические условия Зейского заповедника; и специальным – посвященным флоре и растительности.

Итак, мне нужно было возвращаться в Хабаровск. В это же время по служебным делам ехал туда и мой заведующий. Добравшись на автобусе до станции, мы вскоре сели на поезд. В одном купе с нами оказалась участница труппы Бурятского театра оперы и балета, гастролировавшего в это время в Хабаровске, и мы охотно беседовали с ней о жизни и работе театра. Хабаровчане любили представления этого коллектива и старались непременно на них побывать. Особенно эффектными были спектакли, близкие по национальному духу артистам из Улан-Удэ, а именно – балет «Красавица Ангара», где главную партию исполняла знаменитая балерина, народная артистка СССР Лариса Сафьянова, и опера А.П. Боро-дина «Князь Игорь». В те годы на гастролях в Хаба-ровске часто бывал и Новосибирский театр оперы и балета. Когда я приехала домой, мы с Владимиром побывали в опере. Некоторые оперные арии для баритона мой муж знал наизусть, и мог исполнить своим сильным красивым голосом.

Но мне нужно было работать, писать «диссер», как шутя называл мой труд Владимир. Каждый день я ходила в Краевую научную библиотеку и работала там до ее закрытия. Вскоре общие главы были уже напи-саны. Над остальными пятью главами пришлось еще долго трудиться.

В выходные дни мы с Владимиром отдыхали на берегу Амура, недалеко от своего дома. Владимир учил меня плавать. Для начала я должна была проплыть всего несколько метров, работая ногами, вытянув вперед руки и опустив лицо в воду. Это позволяло почувствовать свою плавучесть. Затем я училась проплывать несколько метров «вразмашку», как бы дотягиваясь поочередно руками до новой цели, старалась подавать вслед за руками и корпус тела вперед и опять же работать ногами. Когда это стало получаться, на глубину заходить я все-таки боялась. Помог случай. В то лето на ближайшем к нам участке реки велись дражные работы. Плавучая землечерпа-льная машина выгребала со дна реки песок, промы-вала его и сгружала снова в воду, в одну большую конусообразную кучу, которая возвышалась над водой наподобие песчаного острова. Таких, недалеко отстоящих друг от друга островов на месте дражных работ имелось уже несколько – целый архипелаг, так что можно было с одного острова доплыть до другого. Мы выбрали пару островов, стоявших недалеко от берега. Расстояние между ними не превышало и десяти метров, глубину реки мне проверять здесь уже нельзя было. Владимир стал учить меня преодолевать вплавь это расстояние. Сначала он плыл рядом со мной, чуть поддерживая меня под водой, затем опора исчезала, до суши было рукой подать. И я старалась доплыть. Постепенно сама стала курсировать между островами. Так мой супруг научил меня плавать на глубине. После 20-го августа температура воды в Амуре начинала понижаться, для Владимира она становилась уже холодной – все-таки он был человеком южным. А я еще спокойно могла плавать в это время, и он лишь наблюдал за мной, сидя на берегу.

В конце лета мы ездили с друзьями на Второй Воронеж. Погуляли по еще зеленым окрестностям города, заодно насобирали опят. Теперь была их пора: целые семейки этих хрупких грибов на тоненьких ножках лепились на поваленных старых деревьях, у корней, на пнях, находившихся на опушке леса. Вернувшись в город, все вместе направились к нам домой, приготовили грибы, поужинали. Потом разу-чивали новую песню, которую я впервые услышала по радио в том 1972-ом году, записала слова, подобрала мелодию на слух. Это была авторская песня, каких много имелось в репертуаре походном, а теперь и в семейном. Авторские песни – это особое видение какой-либо экстремальной ситуации или чего-то примечательного, переданное поэтическим возвышен-ным слогом. Они навеяны романтикой, поиском истины. Их любят люди, которые «идут по свету». Да, эти песни хочется не только слушать, но и петь вместе под гитару, под аккордеон, просто голосом. Слова этой новой песни напомнили мне о недавнем таежном походе, о волнующей красоте дикой природы. Вот эти строки.

Я расскажу тебе

много хорошего

В ясную лунную

ночь у костра,

В зеркале озера

звездное крошево

Я подарю тебе

вместо венца.

Бархатом трав лесных

плечи окутаю

И унесу тебя

в звездную даль,

Чтобы не знала ты

встречи со скукою,

Светлою радостью

стала печаль.

Нежною песнею

стужу развею я,

Чтобы растаяли

льдиночки глаз,

И расскажу тебе,

если сумею я,

Как я люблю тебя

тысячу раз.

Пение под мой аккомпанемент было для нас с мужем любимым занятием – вечерами, когда отступали дневные заботы. Репертуар был обширным: русские и украинские народные песни, авторские, лирические, звучавшие по радио и на телевидении в наше время.

Осенью нам опять предстояла разлука. Как аспирантке последнего – третьего – года обучения, для работы с литературой по теме диссертации, для кон-сультаций с ведущими специалистами мне полагалась командировка в центральные научные учреждения страны. Главным из них по моей специальности был Ботанический институт – БИН АН СССР имени В.Л. Комарова, находившийся в г. Ленинграде. Однако к моей командировке было приурочено и еще одно научное задание. В начале осени наш ХабКНИИ получил сообщение о предстоящей в конце октября Всесоюзной Конференции молодых ученых на ВДНХ в г. Москве. Для участия в Конференции нужно было срочно отослать в Москву тезисы доклада, который бы отражал достижения научной молодежи института, в том числе и мои, за минувший год. Вместе с и.о. заместителя директора по научным вопросам П.В. Ивашовым – собственно, идея послать меня на эту Конференцию принадлежала ему – мы составили эти тезисы, отослали их в Оргкомитет по проведению Конференции и вскоре получили приглашение на нее. Маршрут моей поездки выглядел следующим образом: в начале октября я лечу на самолете в Ленинград, работаю там; в конце октября – прибываю в Москву на Конференцию; на выходные дни, за свой счет, лечу на Украину, где в это время в гостях у своей матери проводит отпуск мой супруг; затем я снова возвраща-юсь в Москву, откуда самолетом лечу в Хабаровск.

Подошел октябрь. Я прилетаю в Ленинград. Встретил меня в Аэропорту муж моей подруги – Гена М., обучавшийся тогда в аспирантуре в этом городе. Он помог сориентироваться, добраться до «Гостиницы Ученых» на Скобелевском проспекте. Ботанический институт найти было не сложно. Это большое старин-ное здание, на месте Аптекарских садов, существовало еще с середины XVIII столетия. Здесь размещался богатейший гербарий, собранный в разных концах нашей необъятной страны, а также в разных частях планеты. Здесь находилась фундаментальная естество-ведческая научная библиотека. Выдающиеся ученые – классики ботанической науки – работали в этом институте в разное время. Для ботаников Советского Союза БИН был своего рода Меккой, куда часто приезжали и где подолгу работали. Недели три я также просидела в библиотеке этого института, конспектируя работы по теме диссертации.

В это время в Ленинграде еще жила моя школьная подруга Кира, к которой я заезжала три года назад, возвращаясь из туристической поездки в Польшу. Мы продолжали переписываться. Я знала, что Кира вышла замуж и снимала двухкомнатную квартиру почти в центре города, в доме, расположенном в переулке Фонарном. В первые же дни пребывания в Ленинграде мы с Геной отыскали новое местожительство Киры, встретились с ней. Кира предложила мне пожить у нее, и я согласилась, так как отсюда быстрее было добираться до Ботанического института. Муж Киры, приехавший в Советский Союз из далекой Коста-Рики, заканчивал учебу в Ленинградском университете. У них уже был маленький сын, которого в честь своего отца Кира назвала Артуром. Новая фамилия Киры была двойной – Ортега-Вега. Примерно через год их семья должна была переехать к месту постоянного жительства мужа Киры – в Коста-Рику. Разрешение на выезд из СССР в то время получить было непросто.

Намерение Киры покинуть свою страну казалось мне тогда некоей дерзостью. Но Кира была уже наготове. Она паковала вещи, и в первую очередь те, которые нужны ей были для будущей работы в новой стране. Там она мечтала целиком посвятить себя любимому с детства занятию – живописи. Для пересылки багажом она готовила книги по изобразительному искусству, картины, деревянные изделия с хохломской росписью, другие предметы народного творчества.

Вечерами мы подолгу беседовали с Кирой или же небольшой компанией гуляли по сверкающему огнями Невскому проспекту. Однажды молодые хозяева устроили латиноамериканский ужин по случаю Дня рождения мужа Киры. Коронным блюдом на нем была особым образом приготовленная крупная пестрая фасоль, купленная Кирой на рынке.

После отъезда Киры в Коста-Рику наша переписка с ней оборвалась. Как-то я заезжала к ее маме, а через 25 лет после тех ленинградских вечеров я узнала стороной, что Кира стала-таки известной художницей и экспонировала свои работы в разных городах и странах.

Но теперь за окном жил своей жизнью русский город – Ленинград, один из красивейших городов страны и мира. Все выходные дни я проводила на экскурсиях по городу и его знаменитым пригородным местам. Побывала в Пушкино и Павлово, лицезрела золоченое великолепие Екатерининского дворца. Посетила также Исаакиевский Собор, Эрмитаж, в котором, как и в первый раз – три года назад, и в последующие приезды находилась по шесть часов кряду. Неисчислимое количество художественных образов, рассказывающих о жизни людей минувших эпох и времен настоящих!

Подошло время отправляться на Конференцию молодых ученых в Москву. Биологическая секция работала в одном из павильонов ВДНХ. Гостиница для участников Конференции из других городов находилась неподалеку. Длилась Конференция неско-лько дней. Мой доклад был не долгим, лаконичным. Выступила хорошо, даже не слишком волновалась. Позже, побывав на многолюдных научных форумах разных масштабов, я оценила некоторые преиму-щества данного собрания: здесь присутствовали люди одного возраста, без званий и знаков отличия. Все были примерно на равных. Потому царила демократичная и товарищеская атмосфера. В кулуарах мы познакомились, нашли общие темы для разговоров. Потом небольшой сплоченной группой держались вместе. В свободное время ездили в центр Москвы, ходили по магазинам, вместе ужинали в гостинице, а вечером любовались сияющими в темном небе рубиновыми звездами, венчавшими шпили высотных зданий столицы.

В обоих городах – в Ленинграде, в Москве – я купила сувениры на память, легкие трикотажные вещи. В столичном болгарском магазине «Варна» приобрела изящный темно-коричневый с национальными мотивами керамический кофейный сервиз, который до последнего времени стоял у нас дома в серванте. Но главным после посещения столичных городов было впечатление от самих этих российских мегаполисов, от колоссального творческого и образовательного наследия, сконцентрированного в них. Эти города вызывали чувство гордости за свою страну и свой народ, а также радость от причастности ко всему увиденному, потому что это была страна, в которой я родилась и выросла, и это был народ, частицей которого являлась и я.

Рабочая часть командировки закончилась, и, не успев перевести дух, я собираюсь лететь на Украину, в Донецкую область, где в своем родном городе – Краматорске – ждал меня муж. Для перелетов в южные города предназначен был тогда небольшой московский Аэропорт «Быково». Прямым рейсом самолета я попадаю в Краматорск. В первый раз я ступила на украинскую землю. Теплом и южным солнцем в начале ноября встретила меня она. А еще – улыбками и объятиями мужа и моих новых родственников. Краматорск был в то время благоустроенным рабочим городом с почти полной занятостью трудоспособного населения. В нем кипела жизнь. Главными предприятиями города являлись два крупных завода тяжелого машиностроения – Старо– и Ново-краматорский («СКМЗ» и «НКМЗ»). Соответ-ственно расположению этих промышленных гигантов город условно был поделен на «Старый город», с прочно обосновавшимся частным сектором из добротных каменных домов и обширных усадеб, и «Соцгород», застроенный новыми пяти– девяти-этажными домами. Жилой массив «Соцгорода» отделялся от территории «НКМЗ» широкой лесополосой. Яблони, вишневые, абрикосовые и тутовые деревья росли на газонах и у домов.

Дом, в котором жила мама Владимира – моя свекровь, находился в удаленной от центра части города, имевшей вид поселка. По случаю моего приезда собрались родственники. Стол накрыли в уютном дворике, возле дома. Еще зеленела трава, дозревали сортовые яблоки и груши; в воздухе витал аромат осенних цветов и душистых эфироносных трав, росших на примыкавшем к огороду лугу. Нигде и никогда я не ела такого вкусного хлеба, таких сочных овощей и фруктов, какие были на Украине! Щедрые дары природы – благоприятный климат и уникальная плодородная чернозёмная почва – помогали людям получать сельскохозяйственную продукцию высочай-шего качества. Страной всеобщей занятости, достатка и благоденствия предстала передо мной Украина в ту первую встречу с ней.

Потом под баян звучали красивые протяжные и озорные, веселые украинские песни. Их исполняли младшая сестра Владимира – Татьяна со своим мужем. Старшая сестра – Ольга – была артисткой драмати-ческого театра. В доме матери во время отпуска Владимир занимался хозяйственными работами. И в дальнейшем, все свои отпуска, обычно в осеннее время, он проводил у матери, помогая ей: перекапывал огород, чинил крышу дома, участвовал в прокладке к дому водопровода и так далее.

После командировки новая задача стояла передо мной. В конце декабря 1972-го года заканчивалась моя аспирантура. К этому сроку мне оставалось сдать последний экзамен – кандидатский минимум по специальности – геоботанике. И я опять засела за учебники и конспекты. Вновь штудировать уже опробованную на практике науку было не сложно. Одним из членов Приемной комиссии должен был быть ведущий ученый в данной области науки. Этим ученым стал работавший тогда в ДальНИИЛХе доктор биологических наук, профессор К.П. Соловьев. Двое других членов комиссии, специалистов по геоботани-ке, работали в нашем институте. Подготовившись, я сдала кандидатский экзамен на «отлично».

Аспирантура была закончена. 23.12.72 г. меня зачислили на должность младшего научного сотрудника института. Таков был итог трехлетнего штурма моих высот. В то же время, это был и некий временной рубеж, означавший окончание первого большого периода жизни – детства, отрочества, юности.

Эпилог

Итак, уважаемые читатели, я рассказала вам о первых двадцати семи годах своей жизни, о семье, в которой мы с братом выросли. Описать пережитое, остановиться, оглянуться назад, «передохнуть во вчерашнем», прислушаться к себе было давней моей осознанной потребностью, реализовать которую пред-ставилась возможность только сейчас.

Нет уже наших родителей, но никогда не уйдут они из наших воспоминаний. Они подарили нам с братом счастливое детство, никогда не обсуждая с нами, какой ценой это им далось. – Мы вас вырастили, а чего нам это стоило, вспоминать не будем, – говорил папа. Как много в семье зависит от отца! Он задавал нам тон и был нашей главной опорой! В такой семье спокойно подрастают дети. – Я вырастила дочь, глазом не моргнув, – говорила моя мама, подразумевая, что сделала это, долго не раздумывая, не испытывая особых трудностей. Родительские строгости в наши детские годы со временем трансформировались в дове-рие, предоставление нам определенной свободы и уважение к нашим самостоятельным шагам.

В Зейском заповеднике я побывала еще раз летом 1974-го года, снова поднявшись на главную вершину хребта Тукурингра. Зимой 1978-го года передала заповеднику материалы по диссертации, рекомендации по охране ботанических объектов, сделала научный доклад. Кандидатскую диссертацию на тему «Флора и растительность Зейского заповед-ника» я защитила 28-го марта 1978-го года на заседании Специализированного Совета по защите диссертаций при Президиуме ДВНЦ АН СССР, при единогласном голосовании членов Совета. Большая часть моей работы вошла в коллективную с сотрудни-ками МГУ монографию о природе данного района.

Моему брату – Володе, закончившему с отличием Хабаровский институт инженеров Железнодорожного транспорта, предложили преподавательскую работу в этом институте. Отучившись в аспирантуре в г. Ленинграде и тоже защитив диссертацию, он стал преподавателем, доцентом кафедры «Автоматика, телемеханика и связь на железнодорожном транспорте».

Вот и окончена моя повесть о детстве и юности. Впереди была еще большая жизнь, и уроки, полученные в молодые годы, помогали нам выстоять в новых жизненных испытаниях.

СОДЕРЖАНИЕ

*) Костюшко Тадеуш (4.2.1746 – 15.10.1817) – польский полити-ческий и военный деятель. Вел борьбу против антинациональной политики магнатов. Стал одним из руководителей польских патриотических сил, готовившихся к борьбе за возрождение Польши.

*) Зея-Пристань – прежнее название города Зея.

*) Слова из песни «Невеста», автор – М. Рябинин