Текст книги "Я помню детсво, России край заснеженный (СИ)"

Автор книги: Лариса Мамонтова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

Я, девчоночка, жила забот не знала,

Словно ласточка, свободною была.

На беду свою тебя я повстречала

А забыть, как ни старалась, не смогла…

Как тут было не похвастаться перед подругами, приходившими к нам домой. Одну из них – Валю Шмудзе – даже пыталась научить играть эту мелодию. Или еще одна популярная песня тех дней:

Вечерком, за окном в синем небе сияет луна ,

Каждый раз, в этот час о тебе я тоскую всегда.

Вижу в сумерках я, в платье белом тебя,

Ты рядом, ты рядом со мной, дорогая,

И все ж далека, как звезда…

Из народных песен была у меня тогда в репертуаре мелодия песни «Пряха»:

В низенькой светелке огонек горит,

Молодая пряха у окна сидит.

Молода, красива, карие глаза,

По плечам развита русая коса.

Русая головка, думы без конца…

Ты о чем мечтаешь, девица-краса?

В низенькой светелке огонек горит,

Молодая пряха у окна сидит.

Аккордеон я брала в руки все чаще и папин «Самоучитель» – тоже. То ли из желания посоревно-ваться с папой, то ли сама увлекалась игрой все больше.

Ближе к осени приехали Полина с Николаем и уже с маленьким сыном Сашей, и мы все фотографировались в парке.

46. Поездка на Хехцир

С нового учебного года наш параллельный класс « В » расформировали, отправив половину учеников в 6-ой класс « А », а другую – к нам, в класс 6-ой « Б ». Классным руководителем стала у нас Ревекка Абрамовна Герасименко, проработавшая в этой должности до нашего окончания школы. Она же вела уроки русского языка и литературы. Математику – алгебру, и новую для нас – геометрию – стала вести тоже новая учительница – Алевтина Федоровна Митрофанова. Появился и такой новый предмет как физика.

Как мне сейчас кажется, только к этому возрасту – двенадцати годам мы – одноклассники – впервые стали чувствовать себя детским коллективом. Захотелось проводить и какие-то внеклассные мероприятия, план которых мы составили в начале учебного года. Первым большим событием стала поездка на Хехцир. Так назывался большой горный хребет, расположенный неподалеку от Хабаровска, и весь окружающий его лесной массив. В погожее сентябрьское воскресенье, встретившись утром на Железнодорожном вокзале, мы классом поехали поездом до намеченной станции. Дорога к лесу сначала спускалась круто вниз, в распадок, затем сужаясь, превращалась в узкую лесную тропу, идя по которой мы и попали в настоящий хвойно-широколиственный лес. Довольно долго бродили мы по лесу, любуясь необычным осенним одеянием растений. Нашли широкую поляну, устроили привал, коллективный обед. Потом резвились: кто-то играл в прятки, кто-то лазил по деревьям, кто-то искал грибы. Небольшая группа девочек пошла в лесную чащу в поисках лимонника или дикого винограда. В этой группе была и я. В какой-то момент мои спутницы быстро пошли вперед и за кустами исчезли из виду. Никакой тропинки вблизи видно не было. На мой зов никто не откликался. Сначала я пыталась выйти к месту нашей общей стоянки, но безуспешно. Между тем пора было возвращаться на станцию. Понимая, что могу опоздать к поезду, я решила идти на звуки, доносящиеся с железной дороги. Шла быстро, кратчайшим путем, не выбирая дороги. Вышла на открытое пространство, засаженное огородами, но зато оттуда я видела свой главный ориентир – железнодорожную насыпь. Вот и подъем к железной дорогое, вот и станция, откуда виден весь распадок. И вдалеке – группа моих одноклассников, идут к станции и зовут меня. Кричу им, машу рукой. Они заметили, поднялись наверх, обступили заблудшую. Тревога улеглась, поход закончился благополучно. В классе об этом потом никто не вспоминал, лишь учительница географии – Клавдия Ивановна – как-то удивленно и в то же время одобрительно отметила тот факт, что вышла из леса я все-таки сама.

47. Фехтование

В сентябре в шестых классах началось всеобщее спортивное движение, благодаря тому, что в школу на практику пришли студенты-физкультурники из Педагогического института. Особенно много было детей, желавших заниматься легкой атлетикой. Захотелось и мне улучшить свою спортивную подготовку. Секция работала по вечерам в спортивном зале и в коридоре первого этажа школы. Но несколько позже появились инструкторы, приглашавшие детей попробовать силы в таком изящном и доселе незнакомом виде спорта как фехтование. И какая-то часть детей, и я в том числе, перешла в новую секцию. Часто инструкторы приходили по двое, демонстриро-вали технику боя. Надевали сами и выдавали нам специальные белые костюмы для фехтования, маски, показывали спортивное оружие: рапиры, шпаги, эспадроны – спортивные сабли. Правда, фехтовали мы пока только на рапирах, имевших предохранительный наконечник в виде небольшого металлического кубика.

Нас учили: приветствовать противника перед боем; вставать в стойку в полуприседе, правое колено вперед; передвигаться приставными шагами, делать выпад и одновременно «поражать» противника; отступать и обороняться. Занятия иногда проводились в спортивном зале Педагогического института, где одна из стен была покрыта зеркалами, что очень помогало в обучении. В этой секции занимался и тот самый мальчик из класса « А » – моя тайная симпатия. Может быть, благодаря этому я прозанималась фехтованием целый учебный год, к концу которого в секции у нас осталось всего пять человек. Спортивными успехами я не блистала и на заключительных соревнованиях победила лишь одну девочку и то потому, что она посещала занятия нерегулярно и чего-то могла не усвоить. И все-таки… Кое-кто из наших фехтовальщиков продолжал заниматься этим видом спорта и в старших классах.

48. Пионерский сбор на тему: «Что мы умеем делать»

К концу первой четверти, согласно намеченному плану, организовал наш 6-ой « Б » сбор на тему «Что мы умеем делать». В воскресное утро вместе с классным руководителем собрались мы в школе. Главным заданием было приготовление пищи. Принесли из дома продукты. Базировались в помещении школьного буфета, где была плита. Долго копошились, чистили картошку, отваривали овощи для винегрета, еще что-то готовили. Старались как могли. Не обошлось без суеты, без обычной мальчишечьей беготни по коридору. Однако всем было хорошо – побыть вместе в такой непринужден-ной свободной обстановке, позаниматься необычными делами с одноклассниками, на сей раз хозяйствен-ными, просто вместе отдохнуть от учебы.

Приготовили картофельное пюре, холодные закуски. Расставили столы в коридоре, накрыли их, все разложили, как надо. Вместе ели, смеялись, шутили. Но главным героем этого дня стал один мальчик, переведенный к нам из класса «В » – Леня Киселев, который действительно показал, чтó он умеет делать. Леня уже не первый год учился в музыкальной школе, свободно и хорошо играл на баяне. Принес его на наш сбор и много играл для нас, благодаря чему день прошел особенно радостно. И после трапезы мы еще долго танцевали и веселились. Леня сидел тогда со мной за одной партой, и я часто задавала ему вопросы по музыке.

Несмотря на такие сплачивающие детей меро-приятия, дисциплина в классе была не на высоте, в основном из-за тех же второгодников. Нашу Александру Степановну, которая после курса ботаники вела у нас зоологию, мальчишки однажды довели до слез. И тут все притихли, но она не смогла продолжить урок и вышла из класса. Помню, как Ревекка Абрамовна потом говорила нам, что Александра Степановна – человек мягкосердечный, а мы этого не ценим. Кажется, мы что-то поняли тогда.

Конечно, нас старались воспитывать. Проводились тематические классные часы, беседы, родительские собрания, и даже вместе с учениками, после которых возникало чувство общей вины и угрызений совести, и нам хотелось быть хорошими. Классный руководитель, желая знать, в каких условиях живут дети, ходила к своим ученикам домой. Была она и в нашей квартире.

Интерес к разным предметам то вспыхивал, то ослабевал. Нравилась геометрия, английский язык, физика, русская литература. Еще бы, ведь мы изучали творчество А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова. Как-то при обсуждении повести А.С. Пушкина «Дубровский» учительница задала нам вопрос: Почему Владимир Дубровский со своими сподвижниками, пытаясь отомстить за своего отца, нападал на богатые поместья окрестных деревень и на проезжих толстосумов, но совсем не покушался на главного виновника случившегося – помещика Троекурова и его усадьбу? Никто не мог ответить. Одна девочка – Галя Александрова – все-таки догадалась. – Потому, что он любил и уважал Машу Троекурову, дочку помещика.

В этом учебном году мы с братом оба занимались в школе во вторую смену, и первую половину дня опять же вместе находились дома. Как-то в отсутствие родителей вздумалось мне провести маленький опыт по физике. После завтрака, когда из остывающего чайника еще шел пар, я, открыв крышку, решила подержать над чайником наш домашний градусник для измерения температуры тела. Ртутный столбик стал быстро подниматься вверх, достиг предела, и градусник лопнул. Пришли на обед родители и узнали, что разбит градусник. Но когда я изложила, при каких обстоятельствах, папа ругаться не стал, сказав, что отчитал бы меня, если бы я это сделала по нерасторопности, «как неуклюжая курица», а за опыт – ничего не будет.

Теперь-то я знаю, что дышать парами ртути опасно. Но тогда мне нравилось играть с капельками ртути, которые, словно живые, при малейшем прикосновении дробились на мельчайшие частицы, а потом сливались вновь. Эту каплю ртути я оставляла в алюминиевой мисочке из набора кукольной посуды. Ртуть покрывалась сверху белыми похожими на кристаллики снега иголками, образуя с алюминием еще неизвестное мне соединение. Но родители выбросили прочь эту мою забаву.

49. Школьные подруги

Закончив осенние уборочные работы, подготовку к зиме и взяв отпуск, наш папа решил осуществить давно запланированную поездку в город Ташкент, где жили его родственники. Ехал до Ташкента и обратно поездом, так что и на дорогу ушло у него много времени. Мы уже успели и соскучиться. Но вот, наконец, он вернулся, нагруженный гостинцами и подарками. Помню, привез целый мешок сухофруктов: яблок, урюка, кураги, изюма, чернослива, алычи. Из свежих фруктов запомнились алмаатинские яблоки и гранаты. И я спешила угостить сладостями своих школьных подруг. Распаривала в кипятке курагу, чернослив, приносила в школу и рассказывала с папиных слов девочкам о том, в каком великолепном среднеазиатском городе живут мои родственники, и о том, что Хабаровск (тех времен) после Ташкента кажется маленьким рабочим городком. Больше всего мы любили тогда секретничать с Таней Казьминой, учившейся со мной с самого первого класса. Таня была одной из лучших учениц, увлекалась спортом, особенно гимнастикой. Красивая девочка с вьющимися короткостриженными волосами. Она имела двух старших сестер. Ее папа занимался селекцией дальневосточных плодовых культур, как и папа другой нашей ученицы – Гали Щегловой. Галин папа приходил как-то к нам на урок ботаники и рассказывал о своей работе.

Но вот в наш класс во второй четверти поступила новая ученица – Кира Кунцит(е). Она была дочкой военнослужащего, направленного для прохождения дальнейшей службы на Дальний Восток. Класс пришел в полное замешательство, все оглядывались на новую ученицу, так не похожую на наших девочек. Рослая, очень симпатичная с длинными темно-каштановыми косами и светло-голубыми глазами. Как скоро выяснилось, Кира по национальности была латышкой (по отцу). Очень развитая и способная девочка. Училась она хорошо, но главное, чем поразила она нас, это умением красиво рисовать. Ее альбом мы разглядывали с восхищением. Я помню ее зимние пейзажи, сумеречное небо темно-фиолетовых тонов, раскрашенные белым карандашом заснеженные крыши маленьких домов, из окон которых струился ярко-желтый свет. В нашем классе были красиво рисовавшие мальчики, но Кира затмила и их. Она была талантлива. Одно дело тяжело давалось ей – физкультура. Впрочем, не ей одной.

В шестом классе в зимнее время от нас требовали быструю ходьбу на лыжах, и не просто на школьном дворе, где лыжня только начиналась, а далеко – по специальной трассе, уходившей в Зеленстрой, где проводились лыжные соревнования. В дни с уроками физкультуры надо было нести с собой в школу, помимо портфеля, еще и увесистую сумку с лыжным костюмом. Вначале я пыталась как-то увильнуть от лыжных марш-бросков. Но папа, пришедший на родительское собрание, обнаружил, что я пропускаю уроки физкультуры. Деваться было некуда, пришлось и мне встать на лыжню. Потом я втянулась, не слишком быстро, но шла. Преподаватель физкультуры – тоже на лыжах – обгонял нас, чтобы проконтролировать тех детей, которых и след простыл. Я говорила выше, что в классе у нас были очень спортивные дети – как мальчики, так и девочки. Уж им-то никаких трудов не составляло пробежать требуемое количество километров. Разгоряченные и несколько взмокшие возвращались мы опять в школу.

И как раз самый ловкий и натренированный мальчик в нашем классе, сидевший к тому же с Кирой за одной партой, и приглянулся ей. Довольно симпатичный мальчик – Валера Д. Учившийся слабо, Валера вдруг однажды получил пятерку по английскому языку. Благодаря Кире. Нам задали на дом подготовиться к игре в лото: принести большие карты, расчерченные на клетки, маленькие картонные фишки с английскими словами. Валера, конечно, ничего этого не принес, все сделала для себя и для него его соседка по парте.

Жила Кира в Военном городке недалеко от Эмальзавода и в школу ходила по улице Большой. Я показала ей дорогу домой через нашу улицу, и Кира частенько возвращалась со школы нашей дорогой. Мы доходили до поворота к Красному дому, затем Кира по шпалам шла сама. Дружила она больше с Галей Александровой, иногда мы были втроем, иногда – по двое. По примеру Киры я стала коллекционировать картинки от конвертов, наклеивать их в альбом. Со временем получилась большая тематическая коллекция.

Однажды в клубе Военного городка проходил концерт войсковой части, и мы с Кирой и Галей попали на это выступление. Хоровой ансамбль военнослужащих прекрасно исполнял вальс «Амурские волны». Аккомпанировала на аккордеоне и руководила хором мама Киры – Вера Николаевна. Эффектно одетая женщина сценичной внешности – высокая, статная, красивая – стоя играла на аккордеоне. А музыкальные номера в ее сопровожде-нии были просто великолепными. Вера Николаевна была профессиональным музыкантом. В Прибалтике, откуда прибыла их семья, она много лет выступала в составе эстрадного квартета «Танго». Она в совершенстве владела инструментом, играла на нем очень красиво и артистично. Я не сводила с нее восторженных глаз. С этого дня она стала моим кумиром.

Иногда я приходила к ним домой, и мы с Кирой просили Веру Николаевну поиграть. Я помню ее аккордеон – полный золотисто-желтый перламутро-вый с клавиатурой цвета слоновой кости. Впрочем, был и еще один аккордеон, на котором играл отчим Киры, и сама она тоже немного играла и на фортепи-ано, и на аккордеоне. С ними жила бабушка Киры – мама Веры Николаевны. И бабушка, и мама Киры были эстонками. Кого-то из детей военнослужащих Вера Николаевна обучала музыке на дому. Ну а я, постепенно освоив самостоятельно игру на инструменте двумя руками, разучивала пьесы из самоучителя, что-то подбирала на слух.

50. Санаторий «Уссури»

Близился конец второй четверти. За хорошую учебу двух детей работников Эмальзавода направили на зимний отдых в санаторий «Уссури». Дали такую путевку для меня моей маме. Как потом рассказывала мама, на профсоюзном собрании ее однажды просили выступить, поделиться опытом: как она добилась того, что дочка хорошо учится. Мама выступила.

Вторым ребенком, кому выделили путевку, был тот самый мальчик, но я стеснялась и несколькими словами с ним перекинуться. Дня за два до наступления Нового года я поехала в санаторий, находившийся вблизи поселка Бычиха под Хабаровском. Кормили в санатории очень сытно и вкусно, за красиво накрытыми столами. В большом зале показывали кино, концерты; устраивали всевозможные игры, вечера. Долго готовились мы к карнавалу. Костюма у меня не было, и я решила на свое темно-зеленое платье нашить много бумажных цветов, которые сама разрисовала и вырезала. Каких цветов я только не придумала, старательно раскрашивая их цветными карандашами. И воспитательница заметила это. На заключительном сборе детей мне вручили подарок – книгу – за костюм «Весна» на карнавале. Книга мне понравилась, она называлась «Кто честен и смел». Отдохнувшая, посвежевшая вернулась я в свою семью, и весь вечер в день приезда мы с братом и папой весело дурачились, радуясь встрече.

Зимой снежное покрывало становилось очень толстым и плотным, и мы с Володей, имея свободное время в первой половине дня, устраивали лыжные вылазки. Лыжи были большеваты. Я надевала папины, брат – те, что поменьше. Стояли январские морозы, было ветрено, но мы бесстрашно заходили по снежным заносам в тот дальний овраг, куда в летнее время из-за стоячей воды ходу не было. Шли все дальше и дальше, и видел нас только, наверное, часовой, стоявший в теплом меховом тулупе на вышке и охранявший огороженную территорию. Такой маршрут нелегко нам было пройти туда и обратно, но возвращались вовремя и быстро собирались в школу. В 13.15, как всегда, приходили на обед родители. Нужно было успеть разогреть еду, пообедать и к двум часам быть в школе.

51. Секреты, сердечные тайны

В субботние или предпраздничные дни мама часто пекла что-нибудь вкусное. Жарко топилась печь, и духовка хорошо пекла. Я помню те пироги и ватрушки с повидлом, румяные, ароматные. К ним прилагался компот из тех самых сухофруктов, которые привез из Ташкента папа. И так было всегда – аппетитные пироги и к ним обязательно компот.

Сухофрукты – чернослив и изюм – родители использовали также для приготовления браги – домашнего слабоалкогольного напитка. Приурочива-лось это обычно к какому-нибудь празднику. В высокую десятилитровую бутыль с узким горлышком засыпались промытые сухофрукты, добавлялись сахар, дрожжи и вода. Бутыль ставили в теплый обогреватель – кирпичную нишу, через которую тепло от печи попадало в большую комнату. Через некоторое время мутноватый желтого цвета напиток был готов, и родители сами употребляли его понемногу в нужный момент. Когда брага заканчивалась, размягченные сладкие фрукты с остатками жидкости выливали из бутыли через дуршлаг, и мне случалось их пробовать. Они были вкусные.

Однажды, когда в очередной раз готовился напиток, ко мне пришла Валя Шмудзе, и я решила угостить ее винными ягодами. В тот момент почти полная бутыль стояла в обогревателе. Но как извлечь со дна главное лакомство? Вдвоем с Валей мы осторожно спустили бутыль на пол, слегка наклонили ее и каким-то приспособлением, наподобие ручки шумовки, к концу которой мы приделали чайное ситечко, стали вылавливать понемногу изюм и чернослив. Набрали, съели, захотелось еще. Закинули «удочку» еще раз и тут… слабо прикрепленное ситечко отвалилось от «удилища» и погрузилось на дно. Что делать? Оставить такую улику на дне бутыли – это значит выдать себя с головой. Стыдно-то как. И начали мы доставать ситечко со дна. Кто-то один держал бутыль наклонно, другой пытался достать. Чем только ни пробовали мы через узкое горлышко бутыли вызволить злополучный предмет. Поймали все-таки! – Ух! Пронесло! Больше подобными экспериментами мы не занимались.

Третья четверть была, как обычно, самой долгой и самой трудной. Время от времени кто-нибудь из учителей отсутствовал по болезни. Тогда урок проводился сразу с двумя классами в одной классной комнате, и ученики рассаживались по трое за партой. Мальчишки бесновались, в классе царило общее оживление. И хотя учителя и стремились дать нам какие-то знания даже в такой экстремальной обстановке, урок часто получался скомканным.

Была у нас одна неискоренимая школьная страсть – записочки писать. В них в очень завуалиро-ванной форме присутствовала одна мысль – о том, что кто-то кому-то нравится. Подобные секреты от детей трудно было утаить, и, когда тайное становилось явным, пылкий влюбленный превращался в мишень для насмешек. Наверное, чтобы избежать этого, наш ученик – Саша Б. однажды, желая поговорить со мной, даже попросил учительницу перед уроком вызвать меня из класса. Ничего не подозревая, я вышла в уже опустевший после звонка на урок коридор. У большого напольного фикуса стоял Саша и ждал меня. Он передал мне записку, но о дружбе с мальчиком в то время для меня не могло быть и речи.

Еще нравилась нам одна гадалка, по которой, как нам казалось, можно было узнать, как ты и твоя симпатия относятся друг к другу. Для начала надо написать свою фамилию и полное имя. Строчкой ниже – фамилию, имя своего избранника. Зачеркнуть общие буквы в первой и второй записи. Посчитать и записать, сколько букв осталось там и там. А потом по первым буквам слов: любит, уважает, ревнует, ненавидит, изменяет, страдает, тоскует, которые объединяются в условную запись – «ЛУРНИСТ», посчитать по оставшимся буквам, на какую букву из этой аббревиатуры приходится ваш остаток. Если букв в остатке больше семи, то начать сначала. И тогда будет известно все… Родители однажды нашли у меня такие записи. Там были имена аж шестерых мальчиков.

Шестой класс я должна была во что бы то ни стало закончить на « 4 » и « 5 ». Тогда, как обещал папа, мне купят долгожданный велосипед. Под угрозой был только один предмет – физкультура. Пришлось учителю рассказать об этом и попроситься пересдать то, что еще можно было исправить. Он внял моей просьбе. Кажется, и папа с ним об этом говорил. Условие было соблюдено, и в начале лета я стала обладательницей новенького дамского полувзрослого велосипеда голубого цвета. Кататься я уже умела, и с обновой была неразлучна. Однако далеко от дома ездить не отваживалась.

Весной 1958 года нашему городу – Хабаровску – исполнилось 100 лет. По центральной улице было торжественное шествие, отображавшее основные вехи истории города на Амуре со времен его основания.

К этой дате был приурочен пуск трамвайной линии, и мы с братом опробовали это новшество, проехав от Вокзала до Химфармзавода и обратно.

52. Летние страсти

Пионерский лагерь в это лето ждал меня совсем другой – новый, только что построенный, для детей работников Местной промышленности и комму-нального хозяйства. Расположенный вблизи все того же поселка «Бычиха» под Хабаровском. С этого года мы с братом стали ездить только в этот лагерь, и путевки для нас получала теперь мама. Лагерь носил имя героя-пионера Володи Дубинина. Так или иначе, но устройство летних детских лагерей однотипно, и в новом лагере мы быстро освоились. И опять звуки горна, линейки, обеды, выходы на реку, спортивные соревнования, подготовка к смотру художественной самодеятельности. И, конечно, массовки по вечерам, танцы под баян.

Во время однодневного похода, с вожатыми, с лагерным физруком случилось со мной неприятное происшествие. Шли отрядом долго, долго, вышли к какой-то протоке, вытекавшей из реки Уссури. Решили сделать большой привал, сготовить на костре обед, искупаться. Дно протоки было илистое, с резкими перепадами глубины, понижениями, над которыми вода, двигаясь вращательно и засасываясь вниз, как бы образует воронки. И в такую воронку я попала, при-том, что, не умея плавать, обычно находилась близко от берега. Плескалась себе, и вдруг меня стало тянуть под воду, и выбраться на поверхность никак уже не получалось. Я начала захлебываться, и тут один мальчик из нашего отряда, оказавшийся рядом, быстро схватил меня за руку и вытащил на берег. Он спас меня! Я села на траву под деревом, и какое-то время приходила в себя в окружении обступивших меня детей. Слава Богу, все обошлось, и я не побоялась вскоре снова зайти в воду. Тут уж за мной был организован надзор и со стороны старших, и со стороны детей. Тот мальчик – Коля – плавал поблизости. После похода он написал мне записку, в которой обещал научить плавать. Уже осенью выяснилось, что он, учившийся второй год в седьмом классе, оказался в параллельном 7-ом « А » нашей школы. Я часто видела его на переменах, но никаких знаков внимания ему проявить не могла. Не принято было. Или слишком гордой была я? А может быть, чересчур застенчивой?

Дома отдыхалось хорошо. Главным достиже-нием лета было повторение английских слов, выученных в 5-6-ом классах. Абсолютно спонтанно, чисто по своей инициативе. Дело в том, что к концу шестого класса мой блокнот, который я использовала как словарь по английскому языку, закончился. Нужно было начинать новую общую тетрадь. Но как же я буду обходиться без тех слов, которые мы уже узнали? И я решила на летних каникулах в новую объемистую тетрадь заново начисто переписать все слова, пройденные за два учебных года. За письменным столом, стоявшим слева у окна, было мое постоянное рабочее место. И так постепенно, разлиновывая каждую страницу на четыре колонки: номер, слово, произношение, перевод, и сверяя порядок записи строго по учебникам, переписывала слова чисто и красиво. И ведь было это и повторение – мать учения. Учительница, правда, отнеслась к этому без особого восторга, но я думаю, что дело пошло мне на пользу.

Как обычно, с братом мы много играли, особенно в шашки – «В Чапаева». Были и другие настольные игры, «В лес за грибами», например, которую подарила тетя Наташа. Летом, в самое жаркое время хорошо было играть, сидя просто на ковре, лежавшем на полу посреди комнаты. Часто ко мне приходили подружки, и нам нравилось играть то в домино, то в простые детские игры, используя настоя-щие игральные карты. Ну а в вечернее время нам хотелось побегать, и тут уж игры с мячом – и малень-ким, и большим – волейбольным – были на первом месте. Но самыми захватывающими стали тогда игры с массовыми забегами. Сначала «Казаки-разбойники», когда одна группа преследует и ловит другую. Однако коронным номером летней программы стала игра «В стрелы».

Для игры «В стрелы» также необходимы две команды, и также одна преследует другую, но строго по маршруту, намеченному убегающей командой с помощью условных обозначений – стрéлок и других знаков. Знаки наносятся на попутные окружающие предметы – дорогу, забор, стену дома, ствол дерева и другие – мелом, а также могут быть выложенными из мелких камней или, к примеру, веток деревьев. Главное было запутать искателей, придумать неожиданные повороты и зигзаги пути, вместе с тем, честно расставляя отметины в нужных местах. Мы так увлеклись этой игрой, что какое-то время бегали «по стрелам» почти каждый вечер. То была целая наука, условные обозначения надо было правильно расшифровывать. Получилось так, что предводителем своей команды стала я. Мы организовали штаб, который, с папиного разрешения, размещался на свободной площади нашего большого сарая. Я прибрала там, подмела пол и даже застелила его красивым половиком. Приспособила ящики в качестве стола и стульев. Мы рассаживались, чертили схему маршрута и обсуждали стратегию игры. Если нашу команду обнаруживали, то поисковой группой в следующий раз становились мы, а если нет, то убегали опять мы.

На случай дождливой погоды в нашем распоряжении всегда была деревянная беседка, и в сидячих играх недостатка тоже не было.

Однажды, играя в своем дворе маленьким голубым резиновым мячиком, я подкинула его слишком высоко, и он, оказавшись на крыше сарая, скатился с нее, но не в наш двор, а с другой стороны – в узкий зазор между нашими и чужими сараями. Я забралась на крышу, удостоверилась в том, что мяч действительно лежит в тесном темном углублении, откуда никак мне его не достать. Без мяча обойтись нельзя. Что делать? Уже на следующий день придумала я, как извлечь мяч из этого тайника. Решила, что достать его из этой расщелины сможет маленькая девочка, которую я, лежа на животе на краю крыши сарая, на вытянутых руках опущу вниз. Высота сарая позволяла сделать это. Маленькой девочкой, согласившейся мне помочь, была легкая по весу худенькая и проворная Лена Жарких – сестра тех самых братьев, о которых я писала выше. И мы проделали все, как задумали. Она подала мне снизу мяч, затем я протянула ей руки, она ухватилась за них, и я вытащила ее на крышу, с которой мы обе благополучно спустились на землю. Потом я искупала ее в нашем летнем душе, который был тут же во дворе. Довольные, мы продолжили свои игры.

В это лето мама с братом ездили в Балей – в гости к тете Луше, повидаться с бабушкой. А мы с папой оставались на хозяйстве.

Постепенно родители приучили меня ходить в дальний магазин – на улице Владивостокской – за продуктами, обычно за молоком и сметаной. Мама давала мне трехлитровый эмалированный бидончик и пол-литровую банку для сметаны. Начала я и самостоятельно ходить на рынок – за молодой картошкой или раносозревающими огурцами. Папа учил меня не делать покупки сразу, а обойти торговые ряды, узнать цены и купить качественное и недорогое. В завершение мне можно было купить стаканчик малины – полакомиться самой.

Но красной сочной ягоды хотелось еще и еще. На нашем приусадебном участке малины не было. У папы был отпуск, и надумали мы с ним пойти в плодово-ягодный Питомник им. Лукашева собирать малину. Была как раз ее пора. На время массового сбора урожая обычно привлекалось население.

Пошли пораньше, чтобы успеть к началу рабочего дня. С нами отправилась и моя подруга Валя Шмудзе. Дорога к питомнику не близкая. Вот, наконец, и посадка с ровными рядами малиновых кустов. Обилие созревшей красивой ягоды в первый момент вызывало радостное чувство, появилась наконец возможность насытиться этими чудо-плодами. Но нужно и работать. Начали собирать ягоду: папа – с одной стороны куста, я – с другой. Мне все хотелось срывать ягоду покрупнее, даже с папиной стороны, прямо у него из-под рук. А полагалось собирать все подряд. Поэтому папа стал пропускать меня вперед по ряду, и собирала ягоду я уже со всего куста. Потом он сам заходил вперед, оставляя для меня целые необобранные кусты. Ягоду собирать – работа утомительная, да еще под палящим солнцем. Устроили перерыв на обед. У папы все припасено: хлеб, сало, огурцы, крутые яйца и обязательно вода. И снова за работу. К концу дня успели умориться. Пришли на приемный пункт, сдали собранную ягоду. Ее взвесили, сделали расчет, и какое-то количество ягоды мы могли взять с собой, как заработанное своим трудом, вместо денег. Это называлось «отовариться». Слово это нам понравилось. Нагруженные малиной и довольные пошли мы домой. Дальше уже с ягодой «кудесничала» мама, и варенье получилось превосходное.

В конце лета во дворе началась большая стройка: вместо старых сараев, окружавших двор, строили новые. И мы бегали по еще недостроенным крышам, играли в прятки возле куч строительного материала.