Текст книги "Я помню детсво, России край заснеженный (СИ)"

Автор книги: Лариса Мамонтова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

Мальчики из нашего дома увлекались тогда разведением аквариумных рыбок. Появился, благодаря брату, аквариум и у нас. Для этой цели пригождались большие стеклянные резервуары от старых аккумуляторов с толстыми прямоугольными стенками. Для первых переливчато-серебристых обитателей аквариума породы гуппи Володя подготовил все, что полагалось: грунт, водоросли, подачу воздуха и так далее. Кормил рыбок сам. Стоявший на подоконнике искусственный водоем приятно оживлял нашу детскую комнату.

Задания по русской литературе в 10-м классе становились все более загруженными. Читать необходимо было много. Часто нужных книг не оказывалось ни в школьной библиотеке, ни в районной. Тогда меня выручала мама. При Управлении Эмальзавода была хорошая библиотека. Я давала маме список литературы, и она в этой библиотеке брала все, что требовалось, принося домой полные сумки книг. Помню, в то время я с увлечением читала сочинения Н. Некрасова. Его стихи брали за душу. В них было передано глубокое понимание жизни простого народа и сострадание к нему.

73. Новогодние сюрпризы

Заканчивалась вторая четверть. Приближались каникулы. В последние дни декабря словно какой-то ветер начинал гулять в наших головах – к учебе интерес пропадал. Перед каникулами класс приводили в порядок: мыли парты, панели и так далее. Для уборки назначили несколько человек, которые в течение четверти по уважительным причинам не участвовали в субботниках. В число этих учащихся на этот раз попали я, Коля Ц. и тот самый мальчик. Мы справились с уборкой и, собираясь уже расходиться, задержались в классе. Говорили о новогоднем вечере для старшеклассников, который должен был состояться в первых числах января в большом зале Дворца спорта. У меня оказалось даже два пригласительных билета, и я сказала об этом ребятам. У Коли был свой билет, а мальчик – моя давняя симпатия – как бы шутя, говорил: «Это мне, это мне». Наверное, не веря в то, что его желание идти с нами на вечер было искренним, я не предложила ему тот билет.

В последний день четверти Коля не пришел в школу, а ко мне подошел Костя И. и передал от Коли записку, в которой Коля просил меня прийти вечером 31-го декабря к кинотеатру «Совкино». Он назначил мне встречу! В самый канун Нового года! Это было для меня полной неожиданностью. Коля, Коля, такой скромный и славный парень! У тебя было ко мне чувство, о котором я даже не догадывалась. Но ответить на него я не могла, и на свидание я не пошла.

На родительском собрании потом, как рассказывал папа, говорилось о каком-то нашем мальчике, на встречу с которым не пришла нравившаяся ему девочка. Домой тот мальчик вернулся почерневший, сам не свой. Мы потом встретились с Колей во Дворце спорта. В праздничной круговерти многолюдного и шумного молодежного бала он разыскал меня, подошел, пригласил танцевать, но… мой взгляд искал другого. Спустя некоторое время, разговаривая со мной в классе, Коля однажды сокрушенно произнес: «Тебя интересует только музыка» и отошел в сторону.

К новому году приехал на побывку двоюродный брат – Валерий Гавриловский, который этой осенью был призван на военную службу. Служил он на Чукотке в бухте Провидения, потом – в Анадыре. Теперь наш Валера выглядел совсем по-другому: высокий, возмужавший, в военной форме. Как и его мама – тетя Луша, говорил Валера немного «окая» и фамилию носил мамину – фамилию рода Гаврилов-ских. Валера был большой шутник и балагур. Начались каникулы, и мне с двумя братьями было не скучно.

Встреча нового 1962-го года должна была состояться на новогоднем вечере у папы на работе, причем сам папа собирался выступить в роли Деда Мороза. В нашей семье папа легче всех умел переходить ту границу, за которой оставались будничная строгость, серьезность и появлялся бодрый, веселый праздничный настрой. Он был организатором застолья, тамадой и первым запевалой.

На кухне кропотливо трудилась мама. После праздничного ужина стали собираться на вечер. Соорудили папе костюм Деда Мороза, главным предметом которого был длинный ярко-красного цвета трикотажный с начесом мамин халат. Из папиного гардероба подобрали Валере гражданский костюм и отправились на Базу, где и встретили Новый 1962 год.

А наутро там же должен был состояться утренник для детей работников Войсковой части. Папе очень хотелось, чтобы я выступила на нем, поиграла детям. И в первое январское утро Нового года такое выступление состоялось. С того дня осталась фотография.

Вечерами мы часто гуляли с Валерой по заснеженным улицам, любуясь снежинками, искрящимися в свете уличных фонарей. Много говорили о том, чем жила молодежь нашего поколения, о жизни в целом. После его отъезда к месту службу с ним у нас тоже завязалась довольно интересная и содержательная переписка.

И опять прозвенел школьный звонок, и школьные занятия потекли своим чередом. В зимнее время уроки физкультуры нам делали сдвоенными, и снова превращались мы в завзятых лыжников. Теперь я уже не страшилась лыжных пробегов. Кое в чем даже добилась успехов. Например, в спусках с крутых горок и подъемах на них. На оценку мы сдавали два вида подъема на гору: «ёлочкой» и «лесенкой». В подъеме «ёлочкой» лыжи нужно было ставить наиско-сок, под углом друг к другу. На снежном насте действительно оставались как бы следы расходящихся в стороны ветвей дерева. Второй способ назывался «лесенкой» потому, что лыжи поочередно ставились поперек склона, параллельно друг другу, и лыжник как бы по ступенькам забирался на гору. За подъёмы я получила четверки.

Прически наши девочки носили тогда скромные – косы, уложенные сзади корзинкой, по обеим сторонам которой виднелись небольшие банты. Однако многие мои одноклассницы, особенно пришедшие из « А » класса, с косами уже расстались, сделав короткие стрижки. Обладательниц же длинных волос уже не устраивал гладкий зачес их спереди на прямой пробор. Эти девочки всячески старались украсить свою прическу: обрезали челку, взбивали волосы наверху, чтобы прическа была пышнее. Кто-то завивал верхние волосы на бигуди. Я вместо прямого пробора стала зачесывать волосы назад, немного приподнимая всю прическу над головой. В своих попытках изменить внешность, казаться взрослее девушки центральных школ города нас превосходили.

Но вот на экранах кинотеатров прошел фильм «А если это любовь?», где главная героиня, роль которой исполнила актриса Жанна Прохоренко, носила заплетенную на одну сторону косу, красиво спускавшуюся спереди почти до пояса. Коса спереди быстро вошла в моду, и некоторые мои одноклассницы тоже не преминули покрасоваться с распущенной косой. Но не тут-то было! Это тоже пресекалось. – Тут коса, там коса, – возмущенно комментировала эти новации классная руководитель-ница, требуя, чтобы мы – десятиклассницы – и дальше носили только две косички.

Как-то мы – одни девочки – сидели в классе – не было какого-то урока, а мальчики отлучились по своим делам. Разговорившись, стали невольно обсуждать мужскую половину класса, пытаясь выделить самого достойного ее представителя. Подошла и моя очередь высказаться. – Сказать правду? Во всеуслышание признаться в своих чувствах? – Ни за что! И я назвала имя совсем другого мальчика – Кости И. Подробно охарактеризовала его с самой положительной стороны. Костя и в самом деле усиленно работал над собой: занимался спортом, хорошо учился и даже самостоятельно изучал психологию, что было для нас тогда в диковинку.

Этот эпизод с откровениями не прошел незамеченным. Как-то ко мне подошла Катя Е. И сказала: «Отдай его мне, ведь тебе нравится Костя». Наверное, этой девочке что-то виделось со стороны, хотя мне казалось, что реальностью было лишь мое безответное чувство.

Однажды Он подошел ко мне перед уроком английского языка. Самыми трудными на этих уроках были для нас теперь чтение и перевод статей из газеты «Moscow News». Но своего лидерства в английском я не утратила, и одноклассники часто обращались ко мне за помощью. В тот день я лишь наспех просмо-трела текст, поэтому перевести ему заковыристую фразу сразу не смогла. Прозвенел звонок, в класс вошла учительница, и он поспешил на свое место. Я постаралась побыстрее перевести то, что он просил, после чего написала ему записку. Но вот в чем была загадка: фраза на русском языке выражала, как мне показалось, суть того, что происходило между нами. Может быть он, зная ее перевод, специально обратил мое внимание на это таким оригинальным способом? Речь в тексте шла о взаимоотношениях двух молодых людей – парня и девушки, и в какой-то момент парень произносит ту самую фразу: «…Я не могу любить девушку, которая не разделяет моих взглядов…» Это был итог и наших с ним и без того весьма виртуаль-ных отношений.

Кстати о психологии, которой тогда увлекались и некоторые наши девочки. От них я услышала впервые о том, например, что такое ум: знания, приведенные в систему. Сама я больше увлекалась тогда книгами воспитательного плана – о морали и нравственности. Как когда-то делал папа, завела блокнот, где записывала названия прочитанных книг, а также названия просмотренных кинофильмов. А до-машнее сочинение по литературе на тему «Мой любимый герой» посвятила В.И. Ленину, но не в контексте поэмы В. Маяковского «Ленин», а по произ-ведениям других советских поэтов.

74. Операция

В один из дней начала марта со мной случилась беда: сильная колика в правом боку, высокая температура. В школу я не пошла, боль все усиливалась, и днем папа, попросив на работе машину с водителем, заехал домой, чтобы отвезти меня в больницу. Идти я сама не могла, в глазах потемнело, и я лишь проговорила, что ничего не вижу. Одетую в зимнее пальто нес меня папа на руках вниз по лестнице. В больнице был поставлен диагноз – острый приступ аппендицита. Вечером этого дня мне сделали операцию, вставив затем резиновую трубку, так как в этом была необходимость. Примерно неделю я лежала в больнице. Родители навещали меня. Помню, мама напекла мне заварные пирожные. Из подруг меня навестила Валя Ш. Женский праздник 8-е Марта я встретила на больничной кровати, слушая по радио концерт по заявкам, сопровождаемый рассказами о женщинах. Все происшедшее со мной в эти дни и что-то еще, похожее на чувство горечи, подступило вдруг, и, думая о маме, я тихо плакала, отвернувшись к стенке.

Учение о душе Л. Виилмы примерно так объясняет мое состояние. Все то, что есть в человеке, он притягивает к себе – как хорошее, так и плохое. Тело реагирует на неверный поступок болезнью. Болезнь – это время, которое дается для того, чтобы сделать выводы. Чтобы думать, необходимы покой и возможность побыть с собой наедине.

Если человек пока еще не научился управлять жизнью правильными мыслями, то у него должна быть возможность излить скопившиеся стрессы в виде слез. В противном случае слезы собираются в тканях и полостях тела в виде скоплений жидкости. Слезы – это дольше всего протомившиеся в теле стрессы, которые хотят выйти на волю. Со слезами они выходят наружу. Мы должны освобождать их.

Простите всему, что Вам не по душе. Когда человек прощает своему страху, что его не любят, то он раскрывается для всего хорошего. Этого достаточно для того, чтобы жить, успокоиться, начать думать.

В четвертой четверти я была освобождена от уроков физкультуры.

В середине весны Катя Е. пригласила девочек на свой день рождения. Ее компанией были в основном ученицы бывшего « А » класса. Но на эту встречу попали и новые подруги – мы с Галей А. Было шумно и весело, мы фотографировались и в квартире, и у дома. Под конец вечеринки сели вкруг и начали читать стихи. Кто по памяти, кто из тетради, куда одной из девочек было выписано много стихов популярных поэтов того времени: М. Алигер, Э. Асадова, В. Бокова, Е. Винокурова, Н. Доризо, Ю. Друниной, В. Тушновой, М. Шагинян, С. Щипачева и др. Совсем взрослые стихи, в большей части которых говорилось о любви, и читали их мои семнадцатилетние сверстницы так искренне, словно бы сами пережили все это. Казалось, всех их переполняло одно прекрасное чувство, и словами поэтов они говорили о себе. Такие читки стали повторяться и на других встречах. У меня же эта страсть к поэзии появилась несколько позднее, а мои чувства оставались чисто платоническими.

75. Еще одно ЧП

После майских праздников случилось нечто из ряда выходящее, настоящее ЧП. К нам в класс пришел следователь. Срочно состоялось классное собрание. Мы узнали, что наш ученик Костя И. накануне, в выходные дни, когда школа была закрыта, каким-то образом проник в школьное помещение, затем – в кабинет физики и похитил какие-то физические приборы, наверное, с целью их продажи. Однако был задержан на месте преступления и в данный момент находился под следствием. Милиция сочла нужным рассказать о его проступке в классе, чтобы мы сами убедились в его злонамеренности и высказали свои соображения. Большинство из нас было ошарашено происшедшим, не зная, что и думать, не то чтобы сказать. Однако кое-кто из мальчиков уже знал о краже. Когда выступал Гена Г., мне показалось, что свое выступление он заранее продумал. Костину провинность все осудили, и самого его мы больше не видели. На что он решил потратить свои способности?

76. Заканчиваем 10-й класс

Но за окнами школы зеленел май. В мае побеждает все хорошее. Радостно светило солнце. Забот и волнений к концу учебного года в музыкальной школе обычно хватало. Снова часто репетировал наш уже неплохо сыгравшийся оркестр аккордеонов. Да и программа на этот раз была необычайно яркая. В одном из номеров – а это был вальс композитора Ю. Шахнова «Когда оживают ручьи» – сольную партию вел наш дорогой учитель. Стоя с аккордеоном впереди оркестра, он с виртуозно-стью настоящего артиста изобразил и пробуждение природы, и журчание весенних вод, переданное в сложных пассажах вальса. А мы – оркестранты – аккомпанировали. И это снова был блестящий новаторский прием, и таким педагогом школа могла гордиться!

В исполнении нашего оркестра прозвучала и классика – «Танец маленьких лебедей» из балета П.И. Чайковского «Лебединое озеро», и еще один эстрадный номер – Полька, неофициально называв-шаяся «Мизинчик» – широко известное и любимое аккордеонистами произведение.

Экзаменационную программу за четвертый класс я отыграла на отлично. А в своей общеобразова-тельной школе №13 была награждена Почетной грамотой за активное участие в смотре художествен-ной самодеятельности в 1961-1962 учебном году. Справедливости ради, надо сказать, что, овладев игрой на музыкальном инструменте, я также активно участвовала в самодеятельности все последние пять лет обучения в школе, не только в том году.

В один из цветущих дней конца мая наша музыкальная школа давала концерт на открытой летней эстраде Парка культуры и отдыха, на утесе над Амуром. Дуэтом с Людой Лямкиной мы исполнили вариации на тему русской народной песни «Коробейники» перед публикой, пришедшей в день отдыха к одному из самых примечательных мест города. В ту весну мы – класс аккордеона – сфотографировались. Все с инструментами и в центре учитель – Арсений Васильевич.

Кстати сказать, в том же году была сделана и очередная семейная фотография. За этим следил папа, и мы регулярно фотографировались всей семьей. Специально готовились, одевались понарядней. И теперь, спустя полвека, я, внимательно и с любовью разглядывая эти фотоснимки, вспоминаю свою семью.

Началось лето, а мы еще недели три в июне продолжали учиться. Школа пустовала, лишь одиннадцатиклассники сдавали выпускные экзамены. Бывшие на год старше нас, они казались намного взрослее. Помню некоторых девочек из этого класса: Люду Голодяевскую, Валю Горнич, Ларису Москалеву – гимнастку и к тому же, красавицу; помню и ребят – рослых, симпатичных, бывших хорошими спортсмена-ми; выступавших на школьной сцене с забавными юморесками Ю. Кашлева, В. Болошенко; В. Наумова, ставшего потом журналистом, корреспондентом краевой газеты «Тихоокеанская звезда».

Наступившее лето все настойчивее напоминало о себе, и в один из воскресных дней мы решили классом поехать на катере на левый берег Амура и вместе отдохнуть у реки. Это был день моего рождения – 17-е июня, но я особо не афишировала это событие. К сожалению погода стояла пасмурная, но мы купались, устроили общий обед на берегу, играли в волейбол. На обратном пути зашли в Гастроном, где нам нравилось в кафетерии, находившемся на втором этаже, лакомиться заварными и бисквитными пирожными. Дома меня ждал накрытый стол, пришли в гости родственники. Я могла бы пригласить того мальчика после поездки к себе домой в этот день, но опять же что-то удержало меня или просто постеснялась.

Уже через неделю наступил последний день учебы, завершившийся классным часом, на котором подводились итоги и зачитывались четвертные и годовые оценки. Небольшая группа одноклассников прямо со школы решила отправиться на Амур. Я не пошла с ними по какой-то причине и, покидая школу, лишь посмотрела вслед уходящим к остановке автобуса школьным друзьям, среди которых был и Он. Как оказалось потом, видела я Его тогда последний раз.

77. И снова летние деньки

Летними днями дуэт аккордеонов часто звучал и у нас дома, когда с инструментом ко мне приходила моя давняя подруга и теперь совсем близкая соседка Лариса Р. Она уже тоже занималась в музыкальной школе, и какие-то простые пьесы мы легко играли вдвоем. Через открытые, лишь заделанные сеткой от комаров окна, музыка была слышна на улице идущим в магазин людям. Появился и один постоянный слушатель – солдат из соседней пожарной части. Заслышав звуки аккордеона, он усаживался на бордюр дороги напротив наших окон и подолгу сидел так, внимая музыке.

В это лето Лариса с родителями покидала Хабаровск. Их семья переехала в далекий город Ставрополь, а оттуда вскоре – в Калининград, где жила моя первая уехавшая подруга Зоя Черныш. И с Ларисой на долгие годы, на целых 40 лет оказалась я связанной только перепиской. В течение этого времени моя подруга жила еще в Севастополе, куда мы с мужем к ней приезжали, а затем – в Москве.

Лето звало на природу, и наш географический кружок в летнее время превращался в группу туристов, любителей путешествий. Нас – человек пять-шесть кружковцев – опять повела в поход Ольга Михайловна. На сей раз – в дальний маршрут, по городам-новостройкам Дальнего Востока, к коим отно-сились: Комсомольск-на-Амуре, Амурск, Солнечный. В этом походе участвовали две мои подруги – Валя Ш. и Галя Абдулина, с которой мы долгое время в последних классах школы сидели за одной партой. Начался поход весьма романтично: мы плыли на теплоходе вниз по Амуру. Спокойно и величаво несла свои темные воды прославленная в стихах и песнях река, и мы, почти весь день проведшие на палубе, любовались нескончаемым водным пространством и живописными, порой диковатыми и безлюдными берегами.

В тот летний день на палубе теплохода я познакомилась с молодым человеком, ехавшим домой, на побывку после окончания средне-технического учебного заведения в Хабаровске. Это был симпатичный светловолосый юноша, звали его Алексеем С. Разговорившись, мы долго стояли на палубе. Я оставила ему свой адрес. Прощаясь, мы договорились встретиться, когда он снова вернется в наш город. Забегая вперед, скажу, что на ту встречу он не пришел. Его тогда не отпустила мама, желавшая, чтобы он подольше погостил у нее. А осенью Алексея призвали в армию. Служил он в Приморском крае, откуда часто писал мне письма, и я отвечала на них.

Первая остановка была в Комсомольске-на-Амуре, который уже тогда был солидным, перспективным городом с его заводом «Амурсталь», Судостроительным заводом и другими крупными промышленными предприятиями. Поразил практически ровный рельеф города, не имевшего, в отличие от Хабаровска, крутых спусков и подъемов. Совсем небольшим городком выглядел Амурск, главным предприятием которого был Амурский целлюлозно-бумажный комбинат – ЦБК. В раскинув-шемся среди сопок, на берегу горной реки п. Солнечном мы ночевали, помню, в только что построенном деревянном домике, служившем гостиницей для приезжих. А обед готовили на берегу каменистой, звенящей прозрачной водой речки. Вблизи поселка сооружался Горно-обогатительный комбинат на месте недавно открытого оловорудного месторождения. Как говорили потом специалисты, запасы олова здесь окупили все затраты на работу Дальневосточного геологического управления за все годы его существования. Побывав вблизи карьера, мы не могли удержаться, чтобы не набрать образцов горной породы с собой – на память. Но дома папа, обнаружив у меня в нижнем ящике письменного стола «залежи горной руды», не долго думая, собрал все камни и вынес на мусорку.

Летом хотелось носить сарафаны из ситца. Не только сарафаны, конечно, всякие разные платьица. И на этот раз мама припасла мне ткани разных расцветок, платья из которых мне чаще шила тетя Наташа. Времени у неё было побольше, так как ее взрослые дети жили отдельно, своими семьями. Платье сложно было правильно скроить, и я стала ходить к закройщикам – столы раскроя одежды работали тогда на втором этаже Центрального Универмага. Это намного облегчало задачу, вот только слишком долго приходилось дожидаться своей очереди. Зато скроенные вещи тетя Наташа, жившая напротив Универмага, шила довольно быстро. Фасоны выбирала или придумывала я сама. В то время модны были приталенные платья с широким поясом на жесткой основе, с расширенной от талии книзу стоячей юбкой колокольчатой формы или с мягкими складками. Для того, чтобы нижняя часть платья стояла, поддевалась накрахмаленная нижняя юбка из марли. Вырез ворота на платье мог быть полукруглым или квадратным – каре. Одно из платьев было с отложным воротником, другое – сарафан с накидкой. Нарядно смотрелось платье из тонкой хлопчатобумажной ткани – майи. Расцветка – небольшие букеты цветов по светло-зеленому полю. Полукруглый вырез, маленький рукав. Платье было приталенное, с мягкими складками книзу. Словом, вскоре я уже щеголяла в обновах, слыша одобрительные отзывы соседей и знакомых. Спереди сбоку почти до пояса струилась темно-русая коса.

Без прохладной зелени загородного леса лето – не лето. Снова хотелось в лагерь. Начиналась вторая лагерная смена, и мама договорилась с начальником подшефного лагеря о том, чтобы я приехала туда в качестве музыканта. Согласие было получено и, быстро собравшись, на пригородном автобусе я прибыла в тот самый, хорошо знакомый лагерь имени Володи Дубинина.

Штатный музыкант – баянист – в лагере уже был, и вскоре, доставив туда аккордеон на часто ездившей в город лагерной машине, я стала помогать ему во всех видах музыкальной работы: по очереди играли мы на массовках, что-то исполняли дуэтом. Музыкальное сопровождение нужно было на утренней зарядке; при подъёме и спуске флага на утренней и вечерней линейке полагалось играть Гимн Советского Союза. Еще мы, разделив нагрузку, аккомпанировали детям, готовившим номера к смотру художественной самодеятельности. Это была работа, и уже не первая, если вспомнить сбор ягоды в питомнике. Правда плату за нее я, как было оговорено вначале, не получала. Достаточно было лагерного содержания.

В помещении лагерного клуба было несколько комнат для персонала. В одну из них, где жили две девочки – массовики-затейники, поселили и меня. Так втроем мы жили, занимаясь своими делами и отдыхая в свободное время. Также ходили на реку, на Уссури, катались на лодке. Также танцевали, когда приезжал духовой оркестр. Также следовали общему распорядку в лагере: сон, еда – все вовремя.

В этот раз в лагере работал очень хороший фотограф. Звали мы его Кириллычем. Благодаря ему, было сделано много фотоснимков: и с лагерными подругами, среди которых я сижу с аккордеоном; и с братом Володей, который тоже отдыхал здесь; и с детьми первого отряда; и коллективная фотография обслуживающего персонала лагеря. Нам с братом фотограф сделал также несколько портретных фотоснимков хорошего качества. Эти снимки хранятся у меня в альбоме.

Все бы хорошо, но вспоминаю два неприятных инцидента, случившихся в лагере. Как-то сидели мы вчетвером – трое девочек и физрук – студент Меди-цинского института – Боря М. на крыльце нашего корпуса, разговаривали. А Боря безо всякой задней мысли бросал свой перочинный нож, стремясь попасть в какую-то намеченную им точку деревянного крыльца. И вдруг ножик отлетает в сторону, едва не попав острием мне прямо в глаз. Все мы опешили от того, что могло бы быть. Первым нашелся Боря. Как будущий медик, он успокаивал меня, говоря, что глаз рефлекторно закрылся бы, благодаря защитной реакции. Придя в себя, он снова начал бросать свой нож в дощатый настил, и опять нож отскочил. Я спешно удалилась в комнату.

Второй случай произошел на почве неразделен-ной любви. Мальчики первого отряда, бывшие нашими одногодками или чуть младше, понятное дело, проявляли к нам интерес. Так мною всерьез заинтере-совался один такой кавалер. Он стал наведываться к нам в гости, однажды даже принес гостинцы, привезенные ему его родителями. От гостинцев я отказалась, и сам кавалер не вызывал у меня никакого интереса. Однако он был настойчив. Как-то вечером, после отбоя он, спрятавшись за деревья, поджидал меня в темноте, потом вышел ко мне. Сказав ему несколько слов, я пошла своей дорогой. Но все это мне уже не нравилось, и я поделилась своими опасени-ями с оказавшимся неподалеку парнем – сыном нашей поварихи – Юрой. Кстати, очень спортивным и сильным. Юра решил отвадить моего воздыхателя, применив силу, о чем я его никак не просила, и в этот же вечер затеял с ним драку. Но кавалер оказался не робкого десятка. Он не только дал Юре отпор, но и, сняв поясной ремень с тяжелой металлической пряжкой и пустив его в ход, нанес Юре сильный удар по плечу. Юра взвыл от боли. Происходило все это недалеко от корпуса первого отряда. На крик сбежались вожатые, всполошились и повскакивали уже почти спавшие дети. Поднялся переполох, прибежал физрук Борис и, поймав виновника всего происшедшего уже в палате, стал бить его… на глазах у детей.

Мы – девочки, изрядно перепугавшиеся, долго не могли успокоиться в ту ночь. На следующий день нас – троих девчонок вызвали на вечернюю планерку. Начальник лагеря и вожатые стали выяснять причины драки, искать виновницу. Мне сделали внушение, хотя вины за мной не было.

Это происшествие, однако, не стало препятствием для того, чтобы я работала в лагере и в третью смену. Моих подружек работать на следующую смену почему-то не оставили. В августе мне в этом же здании клуба выделили отдельную комнату. Мне было спокойно теперь настолько, что днем после обеда я могла и поспать. Но при этом теряла дорогое время, так как на лето по музыке у меня было большое задание, и разучивать новые сложные вещи я не спешила. Наверстать упущенное в течение учебного года было потом не просто.

Но лето подходило к концу, и пора было настраиваться на рабочий лад. Впереди был последний учебный год в школе, одиннадцатый класс.

78. В классе только девушки!

К новому учебному году наши мальчики заготовили нам небывалый сюрприз. Они покинули наш класс, почти все. Осталось лишь двое парней: Гена Г. – с больной ногой и Витя В., которому оставить класс не разрешили родители. В чем была причина исчезновения мужской половины класса, точно никто не знал. Говорили, что таким образом мальчики бойкотировали нашу классную руководительницу, которая за какой-то коллективный проступок снизила им годовую оценку по поведению, что было серьезным наказанием. Такой выпад случился в школе, наверное, впервые за всю историю ее существования: в выпускном классе, и без того малочисленном, – почти одни девочки, восемнадцать человек. Кто-то из мальчиков перешел учиться в другую школу. Некоторые пошли работать и заканчивали учебу в вечерней школе, как сделал это, например, тот самый мальчик. С ним я больше не встретилась ни разу, только от знакомых узнавала что-то о нем, да однажды видела в газете его фотографию и статью, в которой рассказывалось о том, что он успешно осваивает рабочую специальность токаря. Спустя год, хорошо закончив школу, он уехал учиться в институте, в далекий сибирский город. «Бескорыстная, застенчивая, великодушная, щедрая, единственная первая любовь; счастлив, кто испытал тебя, даже неразделенную, – так писала М. Прилежаева о том чувстве, которое испытала и я.

Но мы – девочки – не сильно грустили. У нас была забота поважнее – выпускные экзамены. Из новых предметов появились: обществоведение, общая биология, астрономия, электротехника. Как обычно, много времени мы уделяли литературе, изучая такие крупные произведения, как «Война и мир» Л. Толстого, «Поднятая целина» М. Шолохова, «Молодая гвардия» А. Фадеева и другие. В романе А. Фадеева моим любимым героем стал Олег Кошевой. А по истории я делала доклад о герое Гражданской войны – Сергее Лазо. Хорошо справлялась я с лабораторными работами по органической химии, изучение которой мы начали еще в 10-ом классе.

Производственная практика на заводе проходила два дня в неделю. На токарном станке работала я уже достаточно уверенно, норму выполняла. Попутно шел у нас и теоретический курс – токарное дело, по которому к концу учебного года мы должны были сдать экзамен на разряд.

А вот по музыке случился спад, ослабление активности, интереса к занятиям. Причиной стало, наверное, то, что я видела все задание и пыталась работать сразу над всеми своими сложными и большими произведениями, которые должна была подготовить к экзамену за 5-ый класс. Разучивать все сразу оказалось невозможно, процесс шел очень растянуто. А если музыкальное произведение не звучит как цельное, оно не живет, оно не вдохновляет. В какой-то момент наступил кризис. Я не получала по музыке больше пятерок и съехала даже на тройки. Учитель уже стал опасаться, что меня перехвалили, избаловали частыми одобрительными отзывами. Для разрядки, ослабления напряженности в занятиях музыкой он стал задавать мне совсем простые вещи, которые получались сразу. Постепенно зазвучали три экзаменационных произведения: Этюд №10 Бургмюллера, Пассакалия Генделя и украинская народная песня (с вариациями) «Садом, садом, кумасенька». Но самые сложные пьесы были еще в работе.

Чем занимались мои подруги? Некоторые из них, как, например, Галя Щ., сосредоточились только на учебе, проводя по шесть часов в день за уроками, помимо школьных занятий, и, желая, наверное, закончить школу с медалью. Но выдержать до конца такой режим ей не удалось. Бывший популярным в то время лозунг о том, что можно добиться всего, стоит только захотеть, не подтверждался.