Текст книги "Антология осетинской прозы"

Автор книги: Коста Хетагуров

Соавторы: Дзахо Гатуев,Максим Цагараев,Анатолий Дзантиев,Сека Гадиев,Мелитон Габулов,Умар Богазов,Чермен Беджызаты,Ашах Токаев,Сергей Марзойты,Илас Арнигон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 42 страниц)

Пленный охотно ответил и на другие вопросы, и Плиев интуитивно почувствовал, что в подчеркнутой готовности немца таится что-то враждебное, скрыт какой-то злой умысел, но что в нем кроется, пока он не знал.

Когда пленного увели, Плиев спросил Пичугина и Козлова:

– Что скажете о показаниях немца?

– Номера частей и пункты сосредоточения он называет верно, – отозвался Козлов. – Но что-то темнит немец.

– Вот-вот, подыгрывает он уж больно Эдельсгейму, – подхватил Пичугин, – толкает, точнее, хочет толкнуть нас в нужном для них направлении…

– Обычная дезинформация, уловка, рассчитанная на нашу простоту, – после некоторого раздумья сказал Плиев. – Дескать, русские в спешке все примут на веру, на ложное направление бросят свои силы и тем самым ослабят себя. Не от хорошей жизни пошли на это «фоны», они шкурой чувствуют, что над ними сгустились тучи и грянет такой гром, после которого они вряд ли уцелеют. Докладывай, Козлов, что видел сам, что видели хлопцы, как удалось взять этого эсэсовца? Что творится в самом Новом Буге? – обратился Плиев к разведчику.

– К Новому Бугу идут три шоссейные дороги, – начал рассказ Козлов, – невдалеке проходит железная дорога. Достигнув окраины города, мы притаились в кустарнике и ждали появления подходящего объекта для «языка». К полуночи стало так спокойно, вроде и нет войны. Опустела, обезлюдела дорога: никакого по ней движения! Решили пробраться в город и поискать там «языка». И вдруг донесся треск мотоцикла. Мы «заарканили» дорогу – протянули над ней трос – и ждем. Наткнувшись на трос, мотоцикл перевернулся. Мы быстро переоделись в немецкую форму, взяли автоматы, документы эсэсовца и вскочили на мотоцикл.

– Что же вы заметили на подходах и в городе?

– Откровенно говоря, ничего особенного, – жадно затягиваясь папиросой, сказал Козлов. – На путях железнодорожной станции уйма эшелонов, посвистывают паровозы, маневрируют. Сосчитать надо было, но времени – в обрез; беспокоились, что приличного «языка» не достанем. Мы все втроем вошли в зал ожидания, как свои, и «хозяйским» глазом осмотрели помещение. Солдаты развалились и беспечно храпели в разных позах, никто никакого внимания на нас не обращал.

«Пройдем в кабинет начальника», – решил я. Кивком головы повернул друзей в сторону кабинета. Они поняли меня сразу и без стука открыли дверь. Картина была подходящей: двое стояли спиной к нам. А эсэсовец, очень взвинченный, говорил по селектору и кого-то сильно распекал. Я шагнул к нему вплотную и, шепнув «Хэнде хох!» – приставил к его виску парабеллум. В тот же момент двое моих ребят бесшумно прикончили стоявших к нам спиной, и они рухнули на пол. А этот, которого доставили сюда, обалдел от неожиданности и поднял руки… На обратном пути гитлеровец признался, что принял нас за своих. Вот и весь сказ, товарищ командующий, – закончил Козлов.

– Молодцы, ребята! – поблагодарил Плиев разведчиков и, повернувшись к полковнику Компанийцу, приказал: – Не откладывая в долгий ящик, оформите наградные документы, – и тепло пожал им руки.

Начальник штаба генерал Пичугин положил на стол донесения от комдивов:

– Дивизия Тутаринова слишком далеко ушла вперед, – доложил Пичугин, расстелив карту перед Плиевым. – Наверное, следует придержать ее до подхода других соединений? Может попасть в окружение.

– Ни в коем случае, Николай Андреевич! – резко не согласился Плиев. – Наоборот, пусть Тутаринов развивает свой успех и наращивает темпы наступления. Вызовите его на связь по радии… И Танасчишина тоже…

– Радиограмма от комфронтом срочная, – радист подал Плиеву. Тот внимательно прочитал ее:

«Развивать успех и к исходу 8.3.44 г. овладеть районом Новый Буг…»

Плиев передал текст Пичугину и сказал:

– Ответьте комфронтом за моей подписью, что Новый Буг будет взят на сутки раньше – седьмого марта. И еще: сообщите соединениям группы – Международный день женщин встречаем в Новом Буге… Пусть представят к награждению орденами и медалями отличившихся в боях женщин: врачей, медсестер, санинструкторов, связисток…

4

…Новый Буг – один из множества украинских городков, но его захват сейчас имел большое значение для развития операции: в нем гитлеровцы сконцентрировали резервы, устроили базу снабжения группы армий «А». Тут размещалась и оперативная группа штаба Холлидта. Город и пригородные поселки были тщательно подготовлены к долговременной обороне.

Плиев хорошо понимал, что затяжной бой за город не увенчается успехом: противник приведет в действие все свои резервы. Сюда могли поспеть и отступающие его части… Выход был один: как можно быстрее и решительнее атаковать город со всех сторон силами передового эшелона. Так он и спланировал эту операцию. Судьбу ее решала стремительность. Свой командный пункт Плиев устроил в боевых порядках головной дивизии Тутаринова, в лесопосадке вблизи поселка Октябрьский. Пока радисты налаживали походную радиостанцию, Плиев нетерпеливо ходил вокруг. Острый слух уловил казачий говор. Он подошел поближе и прислушался. Знакомый голос торопил кого-то:

– Быстрее, хлопцы, быстрее! Застанет нас командующий врасплох, долго будет икаться…

– Командующий здесь… А вы где спали, братцы? – шутливо спросил Плиев.

– Нет, не спали, товарищ командующий. – Перед Плиевым вырос в темноте полковник Турчанинов, начальник штаба Девятой кавдивизии, и четко доложил: – Тридцать второй кавполк с помощью артиллерии сейчас ведет тяжелый бой с противником… Тридцатый атакует с тыла железнодорожную станцию Новый Буг с задачей перерезать пути отступления врага…

– Василий Иванович, – прервал его Плиев. – А почему такой разрыв между боевыми порядками ваших двух полков?!

– Майор Шакшаев вырвался вперед, – ответил Турчанинов. – Вы же знаете: Умар горяч, назад не оглядывается…

– Молодец Умар, что не назад, а вперед глядит, – одобрил Плиев. – Слушайте теперь: поднять по тревоге полк Гераськина и пусть он как можно скорее прикроет разрыв между двумя полками… Резерв мой – мотострелковую бригаду Завьялова – тоже поднять по тревоге и вызвать сюда… Тутаринову сообщите мой приказ: во главе тридцать четвертого кавполка пусть атакует город согласно плану. Исполняйте!..

Первым командующий вызвал генерала Танасчишина.

– Все идет по плану, Исса Александрович, – сообщил командир мехкорпуса. – Танкисты пробили путь. Четвертый эскадрон полка с танкистами надежно оседлал железную дорогу. Жаль, что не успел прихлопнуть штаб Холлидта: успел удрать на запад.

– Прозевали, ротозеи! – выругался Плиев. – Путь разобрать, чтобы из города ни один эшелон не ушел! – И тут же вызвал комдива Тутаринова: – Тутаринов, где ты? Как дела?

– С полком Гераськина окружаем желдорстанцию, – отвечал тот. – Бои развернулись на улицах поселка Чкаловский… Из Нового Буга на нас наступают танки противника… «Самовары» бы Костылева разогрели, «чаем» бы их угостить горячим, – попросил он.

– Это к лучшему, – успокоил его Плиев. – Чем больше сил враг выбросит в открытое поле, тем легче нам их бить. А Костылев напоит их досыта очень горячим «чайком»! Будь уверен!

Весть об успехах танков Танасчишина, кавполков Шакшаева и Гераськина быстро облетела другие соединения, и темп атаки резко убыстрился. В центр города «прорвались пехотинцы Завьялова и кавалерийские полки. Много, очень много работы было у пушкарей Марченко и Костылева, их «самовары» помогали атакующим частям и работали на расплав стволов.

К десяти часам утра 7 марта, как и было обещано комфронтом Малиновскому, Новый Буг был взят. Захваченным у врага трофеям не было счета. Среди них – более двух тысяч исправных автомашин, несколько железнодорожных эшелонов с вооружением, танками. В шести захваченных огромных складах – боеприпасы, продовольствие. Все это очень пригодилось дивизиям, отдалившимся от фронта на сотню километров и уже испытывавших нужду в боеприпасах, продовольствии и снаряжении.

5

Праздник. Как мечтали о нем фронтовики, как соскучились по нему люди всех возрастов и рангов, как им хотелось отвести душу, не слышать канонаду пушек и воя бомб!..

И вот праздник в глубоком вражеском тылу, в Новом Буге, над которым едва рассеялась пороховая гарь… Праздник, который может длиться час или два, и в эти минуты бойцу хочется успеть написать матери, сестре или любимой, спеть с другом песню, а если удастся – сплясать под гармонь и поднять чарку за то, чтобы дожить до Победы.

В небольшом уцелевшем школьном спортзале, куда пригласили Плиева, яблоку негде было упасть. Бравые конники сверкали орденами, и Плиеву показалось, что многие из них помолодели от восхищенных взглядов виновниц торжества. Генерал Пичугин зачитал приказ командующего группой и списки женщин, награжденных от имени Президиума Верховного Совета за подвиги в рейде: стрелка-радистку Клавдию Романенко, врача-хирурга Эмилию Элькину, старшину медслужбы эскадрона Евгению Григорьеву, Забазнову Анну – пулеметчицу и санинструктора пулеметного эскадрона, удалую донскую казачку, и многих, многих других.

Звукам танцевальной музыки было тесно в зальчике, они рвались на простор. Первым в круг неожиданно для всех вышел Плиев. Он пригласил на танец Аню Забазнову, к гимнастерке которой несколько минут назад прикрепил орден Отечественной войны.

Вся прекрасная половина, не скрывая, завидовала ей. Покружиться в танце с таким кавалером… Анна счастливо улыбалась и кружилась так, будто выросли у нее крылья и стала она невесомой, воздушной. Да и Плиев оказался отличным танцором. Так бы танцевать и радоваться. Но танец пришлось прервать.

– Извините, товарищ генерал, радиошифровка от командующего фронтом, – негромко сказал Плиеву подошедший адъютант Семенидо и добавил: – Срочная.

– Прошу продолжать веселье, – остановившись и поблагодарив девушку, сказал Плиев, пожал ей руку и вышел. Но все поняли, что продолжать веселье обстановка не позволяет: каждый поторопился в свою часть.

6

К Плиеву вошел радостно возбужденный начальник политотдела Карев, он улыбнулся во весь рот и, казалось, готов был пуститься вприсядку.

– Что случилось, Михаил Федорович? – удивленно спросил Плиев.

– Исса Александрович, наша группа отмечена приказом товарища Сталина, и в честь наших воинов в Москве будет салют! Вот читайте сами, – и Карев протянул Плиеву листок.

«Генералу армии Малиновскому.

Войска 3-го Украинского фронта, перейдя в наступление, форсировали реку Ингулец, прорвали сильную оборону немцев по западному берегу реки и за четыре дня наступательных боев продвинулись вперед от 30 до 60 километров, расширив прорыв до 170 километров по фронту.

В ходе наступления наши войска нанесли тяжелое поражение трем танковым и шести пехотным дивизиям немцев, овладели районными центрами Николаевской области Новый Буг и Казанка, заняли свыше 200 других населенных пунктов и прервали железную дорогу Долинская – Николаев.

В боях отличились… кавалеристы генерал-лейтенанта Плиева, танкисты генерал-лейтенанта танковых войск Танасчишина… В ознаменование одержанной победы наиболее отличившиеся в боях соединения и части представить к присвоению наименования «Новобугских» и к награждению орденами.

Сегодня, 9 марта, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 3-го Украинского фронта, прорвавшим оборону немцев, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

За отличные боевые действия объявляю благодарность всем руководимым Вами войскам, участвовавшим в прорыве обороны немцев.

Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!

Смерть немецким захватчикам!

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза

И. Сталин.

9 марта 1944 года (№ 80)».

7

Прочитав приказ комфронтом, Плиев долго размышлял, глядя на карту района, потом обратился к начальнику штаба:

– Николай Андреевич, отдайте боевое распоряжение комдиву Головскому, пусть активно продолжает наступление и захватит на Ингульце переправы в районе Софиевки и Оленевки.

– Позвольте, Исса Александрович, приказ комфронтом требует резко повернуть на юг и развивать наступление в этом направлении. Да, да! Повернуть войска на девяносто градусов, – возразил Пичугин. – А Софиевка и Оленевка – на западе…

– В том-то и дело, что на западе: пусть немцы думают, что мы продолжаем наступление на запад, и свои силы против нас пусть разворачивают там, где нас не будет.

Пичугин кивнул, но в глазах его затаилось сомнение в правоте командующего.

Плиев еще раз перечитал радиограмму. Комфронтом требовал:

«Конно-механизированной группе, развивая наступление на юг, 9 марта овладеть районом Добрая – Баштанка. К утру 10 марта – городом Николаев, отрезав таким образом пути отхода противнику, действующему в полосе нижнего течения Днепра».

К командующему вошел начальник разведки полковник Компаниец – смелый и находчивый офицер, большой знаток своего дела. Он коротко доложил Плиеву, что разведка выслана во всех указанных направлениях.

– Удалось захватить документы, – продолжил он. – Они свидетельствуют, что в стане врага начался явный переполох, товарищ командующий, противник готовится к прорыву на запад.

– Жаль, очень жаль, что не успели захватить штабной вагон с документами Холлидта, – посетовал Плиев. – Какие соединения противника находятся в районе Баштанки?

– Там, товарищ командующий, держит оборону пехотная армия Холлидта. На нее с фронта жмет Чуйков, а с тыла – мы, отрезав ей путь отступления на запад… Теперь немцы как огня боятся окружения, всюду им мерещится Сталинградский котел.

– Да, им деваться некуда, – взглянув на карту, сказал Плиев. – Когда же Холлидт решится на прорыв? Силу-то собрал какую! Почти в два раза больше нашей группы.

– Затрудняюсь ответить на этот вопрос, товарищ командующий: у меня нет об этом каких-либо данных, – ответил Компаниец.

– Я считаю, что это произойдет завтра, в крайнем случае, послезавтра, – подумав, ответил на свой вопрос Плиев. – Поэтому мехкорпус Танасчишина пойдет на юг левее железной дороги на Явкино, а конники – на Баштанку. С тыла их прикроет мой резерв. Таким образом, в первую очередь мне нужны разведданные о силах врага, находящихся там.

– Понял вас, товарищ командующий, будет сделано, проведем усиленную разведку…

8

В ночь на 10 марта Плиев доложил штабу фронта, что Баштанка и вместе с ней десятки населенных пунктов очищены от врага. Шестая армия Холлидта рассечена надвое и уничтожается. И тут же он получил приказ развивать успех в направлении города Николаева. Одновременно Плиеву сообщили, что, используя успех группы, с фронта усилили удары три наши армии, поэтому войска Холлидта оказались между молотом и наковальней. У противника только два выхода: вырваться из окружения по дорогам, идущим через Снигиревку и Бармашово на Николаев, или соединиться там с резервами и пробиваться на запад. Поэтому, чем скорее будут заняты районы Бармашово и Снигиревка, тем скорее будет покончено с вражеской группировкой…

Мехкорпус Танасчишина наступал на Николаев через Бармашово, а кавалерийские дивизии – вдоль железной и шоссейной дорог. На рубеже Добрая – Ново-Григорьевка – Явкино завязались непредвиденно тяжелые бои. Выяснилось, что противник начал отводить свои главные силы за реку Южный Буг. И тут некстати к вечеру прервалась связь со штабом корпуса Танасчишина: вражеская авиация разбила радиостанцию мехкорпуса.

Начальник разведки Компаниец доложил, что на помощь Холлидту в Николаев прибыли резервные части войск… Против группы Плиева брошена авиация Четвертого воздушного флота врага, а наши самолеты, за исключением У-2, не могут оторваться от земли и сидят на топких аэродромах…

День 10 марта был самым напряженным для группы Плиева: начала сказываться утомленность войск от непрерывных боев. А к 11 марта надо было овладеть железнодорожными станциями Заселье, Бурхановка, Снигиревка.

Холлидт же основательно подготовился к прорыву на Южный Буг через Ново-Григорьевку, надеясь ночью вывести свои дивизии через этот коридор. Об этом рассказал сдавшийся в тлен немецкий офицер. Плиев спросил его:

– Почему вы так откровенно говорите о планах своего командования?

– Потому лишь, чтобы больше людей остались живыми, – ответил тот. – Чем быстрее наступит конец войне, тем больше останется живых…

9

На улицах Ново-Григорьевки еще шли бои, а Плиев уже уточнял план окружения и взятия Снигиревки. Танковый корпус генерала Пушкина обходил Бармашово с запада и продолжал наступление на юго-запад. Девятая кавдивизия выходила на железную дорогу Снигиревка – Николаев и должна была перерезать ее…

В четвертом часу Плиев с охраной направился в передовые части своих войск. Ночью они пойдут на штурм Снигиревки и Бармашово. Надежнее, когда находишься рядом с командиром, соединение которого решает судьбу операции.

Плиева нагнал переводчик и доложил, что перехвачен боевой приказ Холлидта от 12 марта, к сожалению, только начало приказа. Радиостанция Шестой немецкой армии передавала приказ открытым текстом:

«Общее положение требует немедленного наступления по направлению к западу с оставлением арьергардов, с определением центральных мест и дорог.

1. Цель наступления «Волк».

2. Цель наступления «Выдра».

3. Цель наступления «Медведь». Затем через Ингул на запад».

Плиеву не составило труда расшифровать вражеский код: «Волк», «Выдра», «Медведь» – промежуточные рубежи. Но Холлидт явно запоздал: «Волк» – река Ингулец; «Медведь» – балка Белозерская, последний выгодный рубеж обороны перед рекой Ингул – в руках казаков Десятой гвардейской кавдивизии. Снигиревка же будет взята ночью.

10

В непрерывных боях была разгромлена и «армия мстителей». Об итогах этой операции Совинформбюро немногословно сообщило:

«Главное поражение нанесено противнику 13—16 марта 1944 года, когда немецкое командование, в связи с выходом группы генерал-лейтенанта Плиева в немецкие тылы, потеряло всякое управление войсками и отходила на запад группами и даже одиночным порядком».

Конно-механизированная группа Плиева расположилась на короткий отдых в лесах Леополь, Ново-Шмидтовка, Красно-Владимировка, Суворовка, Буденовка… Штаб Плиева находился в селе Сухой Еланец, которое тянулось вдоль длинной извилистой балки.

Сюда, в Сухой Еланец, поступали поздравления с победой, на митингах были зачитаны телеграммы от маршала Василевского и Военного совета фронта.

«Поздравляю весь личный состав с блестящей победой, одержанной вами в районе Новый Буг. Блестящие действия казаков-кубанцев по разгрому немецко-фашистских войск будут написаны золотыми буквами в истории Красной кавалерии…» —

приветствовал Маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный.

Особенно тепло поздравил Буденный гвардейцев Девятой и Десятой кавдивизий, награжденных орденом Суворова, и конников Тридцатой Краснознаменной дивизии с присвоением ей почетного наименования «Новобугская».

Плиев внимательно прочитывал наградные документы, которые стопкой лежали перед ним. К одной реляции из Четвертого мехкорпуса была приложена армейская газета. Плиев стал просматривать в ней очерк – «Двое из танка № 17». В нем рассказывалось о молодых танкистах – командире Сивкове и радисте Крестьянинове. Село Явкино оказалось трудным орешком: немцы яростно отражали все атаки. Танк № 17 к исходу дня прорвался в самый центр Явкино, стремительно маневрируя, он двигался по улицам села, поражая одну цель за другой. Немцы были в замешательстве, полагая, что не один, а несколько танков одолели их оборону. Воспользовавшись поднятой паникой, экипаж танка прямой наводкой расстреливал скопление пехоты, таранил автомашины, давил гусеницами перепуганных, разбегавшихся врагов. На улицах возникали пробки, беспорядочная стрельба усиливала переполох. Разгромив на окраине села колонну автомашин с пехотой, танк в темноте свалился в противотанковый ров. И только тогда гитлеровцы поняли, что в селе, действовал лишь один советский танк, и окружили его. Оставшиеся в живых Сивков и Крестьянинов отбивались почти до утра, когда кончились снаряды, а гранаты были на исходе, решили себя подорвать. «Погибнем, но в плен не сдадимся», – написал Сивков на клочке бумаги. Увидев, что стрельба из танка прекратилась, фашисты облепили застрявшую во рву машину, стучали по броне прикладами, предлагая экипажу сдаться. Но ответа не было. Тогда какой-то «знаток» русского языка поднялся на танк и начал расписывать прелести немецкого плена.

Танкисты поняли, что вокруг скопилось много врагов. Наступило время исполнить задуманное, и они взорвали танк вместе с собой… Товарищи Сивкова и Крестьянинова, ворвавшись в Явкино, увидели вокруг взорванного танка десятки убитых гитлеровцев…

«Достойны присвоения звания Героя Советского Союза», – написал Плиев на представлении.

– Важные гости к нам, Исса Александрович, – сообщил вошедший с бумагами генерал Пичугин.

– Какие гости? – встал Плиев и устало потянулся: не успел даже поспать.

– Маршал Василевский и командующий фронтом Малиновский. Генерал Корженевич сообщил, что они уже в воздухе, летят на У-2.

– Да, это действительно важные гости, надо радушно и хлебосольно встретить, – распорядился Плиев. – Не случайно они летят к нам: Одессу будем брать, Николай Андреевич! – Плиев взглянул на часы: есть еще время лишний раз обмозговать план наступления на Одессу, чтобы доложить о нем представителю Ставки и командующему фронтом.

За селом Сухой Еланец прямо в поле приземлился первый У-2. Подъехав к нему, Плиев, к своему удивлению, на крыле самолета увидел худощавого, стройного человека, которого сейчас он не ждал, но которого часто поминал лихим словом все время Новобугской и Снигиревской рейдовых операций. С высоко поднятыми руками и с нарочито виноватым видом стоял генерал-лейтенант Судец – командующий Семнадцатой воздушной армией.

– Повинную голову меч не сечет, Исса Александрович, – опередив Плиева, сказал он. – По правде говоря, мои авиаторы не виноваты, что аэродромы развезло, лишь У-2 и могли взлетать.

– Дом без крыши, Владимир Александрович, не дом, – ответил ему Плиев, – а ты меня оставил без «крыши». Немцы-то летали. Не знаю, как простить тебя?

Неприятный разговор, к удовольствию генерала Судеца, был на этом оборван: подрулил второй У-2, на котором прибыл командующий фронтом. Внешне кажущийся грузноватым генерал армии Малиновский легко и пружинисто спрыгнул на землю с крыла самолета, быстрыми шагами направился к Плиеву.

Рапорт Плиева он выслушал, тепло улыбаясь глазами, а потом, крепко стиснув его в объятиях, сказал:

– Хороший рейд получился, Исса Александрович, отменный!

Подрулил самолет маршала Василевского. Он не стал выслушивать рапорт Плиева, просто обнял его и, направляясь к машинам, сказал:

– Исса Александрович, с особым удовольствием поздравляю тебя с высокой правительственной наградой за эту операцию, орденом Ленина!

Они подъехали к хате, стоявшей почти на окраине Сухого Еланца. Войдя в большую, удобную для работы комнату, маршал чуть ли не с порога начал деловой разговор.

– Вы, Исса Александрович, конечно, знаете, – сказал он, – что войска генерала Толбухина вышли к Южному Бугу на всем его протяжении. На их пути немцы создали мощные укрепления в районе Николаева и южнее, подтянув сюда оперативные резервы. Противник всемерно накапливает силы на трех предмостных плацдармах: Вознесенск, Трихаты, Николаев… Особенно торопливо оборудуются рубежи рек Тилигул и Днестр… Третий Украинский фронт продолжает вести напряженные бои за захват плацдармов вот тут, – маршал очертил на карте районы Константиновки, Вознесенска, Новой Одессы, – чтобы не дать возможности противнику закрепиться на реке Южный Буг.

Главная задача фронта – освободить Одессу, Тирасполь и выйти на Прут и Дунай, на южный участок государственной границы нашей страны. Потеря Одессы для немцев – большой удар по их морским коммуникациям, поставит под удар и Румынию.

На северных, северо-восточных подступах к Одессе возведены сильные оборонительные укрепления, поэтому нужен глубокий обходной маневр с запада, чтобы стремительно взять город. Ваша группа будет действовать на направлении главного удара, совместно с армиями Глаголева и Чуйкова. Сейчас обсудим, как лучше произвести бросок на Раздельную, чтобы не дать отойти противнику от Южного Буга за Днестр. Родион Яковлевич, вам слово.

Малиновский оторвал глаза от оперативной карты, мельком взглянул на Плиева и с самым серьезным видом сказал:

– Я, Александр Михайлович, свои соображения выскажу только тогда, когда меня накормят в этом доме, а пока я не вижу и намека на знаменитое кавказское гостеприимство.

Плиев вспыхнул, и, хотя он понимал, что Малиновский шутит, его задели эти слова.

– Все готово, ждал только команды, – сказал Плиев, зная, что повар Сергей Лазарев не ударит в грязь лицом, постарается, как он любил говорить, «сервировать стол по-современно-полевому». Есть и казачьи блюда, и осетинские, припасена и чарочка.

– Позвоните тогда Чуйкову, пусть приезжает, разделит с нами трапезу, – распорядился Малиновский, – он в нашем разговоре лицо заинтересованное.

Плиев связался с Чуйковым:

– У меня, Василий Иванович, важные гости… Прошу ко мне… Что взять с собой? Отменный аппетит…

…Малиновский, анализируя план Одесской операции, особо подчеркнул:

– Прошу помнить, что Верховный приказал освободить Одессу не позже десятого апреля, и еще: синоптики улучшения погоды не обещают, более того, предсказывают большое половодье на реках, а это сильно осложнит действия конников и танкистов, ведь Южный Буг и Днестр придется форсировать с ходу, без подготовки, на подручных средствах. В первую очередь надо взять Раздельную, тем самым мы разрубим коммуникации всей группы вражеских войск, нарушим их снабжение, преградим им пути отхода в Румынию. По данным авиаразведки, в Одессе и Раздельной скопились десятки эшелонов, казаки не должны допустить, чтобы они ушли. Атаковать непрерывно и стремительно.

– Так мы и действуем, – сказал Плиев и обратился с просьбой: – Пусть авиаторы будут, поэнергичнее.

– Я прослежу за этим, – пообещал Малиновский.

Судец хотел что-то объяснить, но, наткнувшись на откровенно язвительные взгляды Плиева и Чуйкова, только махнул рукой и отвернулся, всем своим видом показывая, что упреки авиаторам не привыкать выслушивать.

– Конкретные задачи операции мы отработали в деталях, – подытожил Василевский, – пора нам, Родион Яковлевич, двигаться, надо еще побывать в армиях Цветаева, Гречкина и Шарохина…

11

– Даешь Одессу! – воскликнул Плиев, когда в эфире раздался радиосигнал на прорыв: «999 – марш!»

В эти дни казаки били челом двум «богам» – солнцу и генералу Судецу: «Солнце, выгляни и подсуши землю!», «Судец, стань хозяином неба и прикрой нас своими крыльями! А мы, казаки, уже погуляем в тылах фашистов. Жарко им, проклятым, будет!» Но надежды на этих «богов» не оправдались: непогода и мартовская грязь не давали ходу ни технике, ни людям… И все же группа Плиева, прорвав вражеский фронт, громила врага. Все чаще и чаще отступающие части противника не успевали занять новые рубежи и оказывались в окружении.

– Авангардные части мехкорпуса генерала Танасчишина и Десятой гвардейской кавдивизии ворвались в Березовку, – сообщил Плиеву офицер штаба.

В Березовке немцы создали мощный узел сопротивления, через нее проходили железная и шоссейная дороги от Южного Буга на запад, важнейшие магистрали для немцев и румын.

Весть обрадовала и одновременно вызвала у Плиева подозрение: почему враг легко сдал город? Он поспешил в Березовку, думая на месте разрешить эту загадку. Городок расположился в котловине. На стыке двух широких балок. С окружающих высот простреливался каждый дом. И если не занять эти высоты – не подступиться к реке Тилигул, а она, набухнув от половодья, разлилась – ширина доходит до километра. Правый берег высокий, на нем-то и оборудован рубеж обороны врага…

До рассвета Плиев был уже на командном пункте генерала Танасчишина, в каменном доме на юго-западной окраине Березовки. Плиев не торопясь осматривал местность, изучал обстановку. С чердака все было видно. На улицах – непролазная грязь, разбитая техника, какие-то ящики, вырванные взрывом оконные рамы, убитые лошади, увязшие повозки.

– Я уже распорядился убрать все это, – извиняясь, сказал Танасчишин. – Ночью ничего не было видно. Вот прочтите, товарищ командующий, – он протянул Плиеву бумагу. – Это – приказ фельдкомендатуры. «…Село, в котором будут обнаружены партизаны, будет совершенно уничтожено…»

Грохот огромной силы потряс дом, били орудия крупных калибров.

– Честь и хвала тебе, Трофим Иванович! – пошутил Плиев. – Из таких мощных орудий немцы поражают только особо важные объекты. Надо менять командный пункт немедленно! – распорядился он и, отдав необходимые приказания, спустился во двор.

Простившись с генералом Танасчишиным, Плиев хотел сесть на коня, и тут его озадачило поведение Терека. В бою Терек был всегда спокоен, а сейчас даже стрельба прекратилась, а ан отчего-то волновался. Как только Плиев сел в седло, Терек начал рвать повод. Трофим Иванович с улыбкой махал вслед рукой.

Выехав за город, всадник отдал повод, и Терек перешел на широкую рысь. Отбрасывая назад комья грязи, он мчался вдоль железной дороги. В этом районе бой вела дивизия Тутаринова, шальные снаряды врага проносились над головой. Чем ближе становилась роща у переезда, тем чаще они рвались. Плиеву стало ясно, что враг бьет по нему. Чтобы вырваться из зоны огня, Плиев приказал сопровождавшим скакать зигзагом и врассыпную. Внезапно Терек взвился на дыбы, а потом упал на передние ноги. Плиева выбило из седла, и он рухнул наземь, едва успев освободиться из стремян. Вставая, он бросил взгляд на коня: Терек бил искалеченными ногами в воздухе.

Плиев скрипнул зубами – так было жаль расставаться с этим умным и на редкость красивым скакуном. Коноводы подали запасного коня, и они поскакали к укрытию. В небе появилось несколько десятков «юнкерсов», под прикрытием «мессершмиттов» они с воем закружились над позициями войск группы. «Адская карусель, – подумал про себя Плиев, – не так долго будет длиться, надо поспеть на командный пункт генерала Головского. Он и Тутаринов должны помочь Танасчишину взять высоты в Березовке, ускорить форсирование реки Тилигул». Плиев досадовал, что опять нет над ними «крыши». Враг непрерывно бомбил и« обстреливал переправы на Тилигуле.

Головской встретил его трагической вестью: смертельно ранен генерал-лейтенант Танасчишин. Тут же Плиев вызвал штаб Четвертого Сталинградского мехкорпуса, и начальник штаба генерал Жданов доложил, что Трофим Иванович недавно скончался на своем командном пункте.

– Владимир Иванович, примите на себя командование мехкорпусом, – сказал Плиев, стараясь быть спокойным. – Через час буду у вас, ведите себя твердо, без паники. Подготовьте похороны Трофима Ивановича со всеми воинскими почестями.