Текст книги "Бумажный Тигр 3 (СИ)"

Автор книги: Константин Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 48 страниц)

Клочок бумаги в пальцах мисс ван Хольц хрустнул, сминаясь в крохотный бумажный шар.

– Что?

– Ваш бывший ухажер, если не ошибаюсь, служил военным фельдшером в морской пехоте. Вы могли бы набраться от него порядочно опыта, если бы имели на то желание, не так ли? Впрочем… – Лейтон понимающе усмехнулся, – Я вас не корю. Опыт, знаете ли, сложная штука. Ах, если бы он передавался так легко, как некоторые легкомысленные болезни и… насекомые!

Мисс ван Хольц не вспыхнула, как вспыхивают обычно девушки с бледной кожей в моменты смущения. Вместо этого по ее щекам распространилось зловещее алое свечение, похожее на отблеск пожара в ночном небе.

– Что вы хотите этим сказать, мистер Лейтон? – прерывающимся голосом спросила она. Изящный серебряный пулеметик мгновенно превратился в орудие Гарднера[10], в ее голосе Лэйду послышался зловещий лязг патронных лент, – Чтобы я ставила вас в известность касательно всех… людей, которые оказывают мне знаки внимания?

Лейтон рассмеялся, но смех вышел не вполне естественного тона. Чувствовалось, что он порядком напряжен.

– Как вы верно заметили, вы хозяйка над машинистками. А я – начальник кадровой службы. Знать все про работников предприятия – не моя прихоть, а моя обязанность.

– Которой вы отдаетесь весьма безоглядно, не так ли?

Настала очередь Лейтона, до того развалившегося в кресле и вяло болтавшего рукой, заметно напрячься.

– Что вы имеете в виду?

Мисс ван Хольц недобро прищурилась, стиснув кулаки. Пусть каждый из них был не больше бразильского ореха, от соприкосновения с ними, пожалуй, могло бы не поздоровиться даже подковообразной челюсти Розенберга.

– О, вы знаете, о чем я говорю! Вы нарочно пытаетесь засунуть свой крысиный нос в каждую щель, все вынюхать, выведать, разузнать. Это ваше наслаждение, ваша слабость!

Клейтон, тяжело дыша, выпрямился в кресле.

– Да как вы…

– Молчите! Я знаю! Иктория рассказала мне, как вы пытались превратить ее в соглядатая внутри канцелярского отдела, используя старые просроченные векселя! Про Этти вы распускали грязные слухи, чтобы переманить на свою сторону и заставить шпионить за мной! А Идию вы допекли настолько, что бедняжка предпочла уволиться, лишь бы не терпеть ваш грязный шпионаж!

– То, что вы называете шпионажем – моя работа! – отдуваясь, произнес Лейтон, – Только за последний год к нам трижды подсылали лазутчиков из других контор. Или вы хотите, чтоб коммерческие тайны «Биржевой компании Крамби» полоскались на ветру по всему острову, как ваши юбки? Ну уж благодарю!

– Не прикрывайтесь работой! Для вас доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие копошиться в чужом грязном белье. Обнюхивать его, пробовать на зуб, коллекционировать. Это ваша тайная страсть, не так ли? Ваш тайный порок! Ваше наваждение!

Лейтон тоже повысил голос.

– Не смейте обвинять меня в том, что я выполняю свою работу! Уж извините, что у некоторых в этой компании есть более сложные занятия, чем днями напролет флиртовать напропалую со всем, что хотя бы отдаленно напоминает мужчину!

Мисс ван Хольц оскалилась. Ее мелькнувшие зубы были чистого перламутрового цвета и Лэйд на миг задумался, каким порошком она их чистит – «Белоснежным Брукхаймера» или «Индийским каустическим тонизирующим».

– А вы бы, конечно, были не прочь поменяться со мной местами?

– Мисс ван Хольц! – Крамби шлепнул рукой по столу, но вышло неубедительно, слабо, – Прекратите, оба!

– Что-о-оо? – лицо Лейтона пошло пятнами, но не багровыми, как у людей его комплекции, а какими-то бледно-серыми, – Не смейте порочить мое имя только лишь потому, что я устоял перед вашими грязными чарами.

– Моими?!

– В прошлом месяце, пятого числа! Думаете, я не заметил, как вы подкатывали ко мне? Как пытались охмурить меня, вертя хвостом, точно мартовская кошка?!

– Это было бы чертовски бессмысленно с моей стороны, верно? Вот будь я хорошеньким мальчиком лет пятнадцати, у меня было бы немного больше шансов, не так ли?..

– Довольно! – Крамби ударил кулаком по столу и в этот раз получилось достаточно громко, чтоб оба замолчали, тяжело дыша, – Прекратите немедленно! Ваша вечная грызня утомляла меня и в прежние времена, но я не позволю, чтобы вы предавались ей сейчас, когда от нас, быть может, зависит множество человеческих жизней! Мистер Коу! Если кто-нибудь из здесь присутствующих позволит себе подобную выходку, разрешаю вам застрелить его на месте!

Коу улыбнулся. Он не потянулся к тайному карману с автоматическим пистолетом, напротив, всем своим видом дал понять, что вполне понял шутку, однако в комнате еще добрых полминуты царила немного неестественная тишина.

Лэйд мог лишь посочувствовать мисс ван Хольц. Уже через несколько часов, возможно, ей придется иметь дело с чем-то посерьезнее сломанных пальцев и отсутствия бинтов. Люди уже сейчас, спустя несколько часов после катастрофы, напряжены до предела. И если не облегчить их участь, в самом скором времени нервное истощение примет лавинообразный характер. Может, ее лауданум окажется действенным средством против тихих истерик и приступов паники, но помоги ей Господь, если начнется что-то серьезное…

***

Крамби удовлетворенно кивнул, убедившись, что его подчиненные уже не пытаются впиться друг другу в глотки.

– Раз уж речь зашла о персонале… Скольких мы потеряли?

Мистеру Лейтону не потребовалось заглядывать ни в блокнот, ни в записную книжку.

– Одиннадцать, – мгновенно отозвался он, уложив ладонью волосы, встопорщившиеся, будто у кота после стычки, – Мосс, Фой, Халси, Дауд, Райли, Роуз…

– Можно без имен, – поспешно сказал Крамби, – Нет времени. Скажите только, эти потери могут иметь для нас критическое значение в… будущем?

Лейтон поморщился.

– Едва ли. Райли поколачивал подружку и трижды за последний год становился гостем полицейских участков. Роуз – тот просто задира и баламут. На счет Дауда у меня есть подозрения, что это он на Рождество украл семь пенни из кассы, пусть даже подозрения эти не подкреплены вескими доказательствами, ну а Фой…

Крамби торопливо махнул рукой.

– Довольно! Значит, среди погибших не было ценных сотрудников?

– Про покойников не полагается говорить дурного, сэр, но, – Лейтон выразительно кашлянул, – скажем так, при жизни они приносили компании куда больше хлопот и огорчений, чем пользы.

– В любом случае «Биржевая компания Крамби» выплатит их вдовах и родителям приличное вспомоществование. Но сейчас важно не это, – Крамби обвел сидящих взглядом, – Сейчас я хочу убедиться в том, что выжившие обеспеченны всем необходимым на ближайшее время. Будем мыслить трезво, господа. Мы не знаем, с чем столкнулись, и не знаем, как выбраться из этой ситуации. Но в одном я уверен наверняка. Даже стиснутые непреломной волей обстоятельств, мы будем вести себя так, как и подобает британским джентльменам, оказавшимся в осаде. Мы будем крепки в своем желании продержаться как можно дольше. Едва ли мы можем рассчитывать, что в скором времени к нам пришвартуется канонерка с подмогой и припасами, так что придется нам рассчитывать на свои и только на свои силы. Вот почему я хочу знать, как обстоит ситуация и сколько времени у нас в запасе. Кто-то уже провел ревизию провианта?

Лэйд сам не отказался бы заняться ревизией съестного – сосущее чувство в желудке ежеминутно напоминало ему о том, что торжественный ужин был чертовски, чертовски давно. Увы, сам для себя он определил другую сферу для проверки, почти не оставившую ему свободного времени даже для того, чтобы наскоро перекусить.

Все сидящие за столом растерянно переглянулись. Они только сейчас сообразили, что…

– Вся провизия находилась в ведомстве Кольриджа, – пробормотал Лейтон, – Бедный мистер Кольридж.

– На вашем месте я бы не беспокоился на счет провианта, – проворчал Розенберг, ворочаясь в кресле, – Я был в буфетной и видел запасы. У нас их хватит чтобы пересидеть осаду Кандии[11]. Одних только консервов не меньше тонны, пожалуй. Кольридж организовал ужин с приличным запасом. Едва ли мы будем шиковать, завтракая по три раза в день и закатывая шумные пирушки, но и голод в скором времени нам не грозит. А уж если распланировать рацион и ввести нормы…

– Так и сделаем, – поспешно провозгласил Крамби, – Пусть этим займется… мистер Лейтон, вы не против? У вас талант к организации и дисциплине, а тут требуется и то и другое. Будьте добры провести инвентаризацию всего съестного в здании и составить списки. Я утвержу нормы довольствия. Так мы, по крайней мере, оградим себя от голода на ближайшее время.

– А от жажды? – тут же спросил от стены мистер Коу, – Напомню, мы отрезаны от водопровода. Это значит, у нас крайне скудные запасы воды. Не думаю, что нам удастся восполнить их в ближайшее время – я бы не поставил на то, что из здешнего неба, где бы оно ни располагалось, идет дождь.

Розенберг покачал головой.

– У нас огромные запасы вина и сельтерской воды. Кроме того, приличное количество консервированных соков. Не самая полезная диета, пожалуй, но если стоит вопрос выживания, месяц мы протянем без особых усилий.

Кажется, они немного расслабились, подумал Лэйд. Им удалось побороть первичный страх, тот, что кидает людей безудержно спасаться бегством и творить необдуманные поступки. Они собрались вместе, как делали это сотни раз прежде, и убедили друг друга, что опасности нет. Что ситуация скверная, но не представляющая смертельной опасности и, главное, находится под контролем. Они отказываются сознавать, что весь их контроль не стоит и рыбьего чиха, напротив, с каждой минутой, проведенной здесь, они теряют шансы на спасение…

Лейтон с достоинством кивнул, поправляя галстук.

– Месяц? Протянем и больше, мистер Крамби, – убежденно заметил он, – Может, мы не команда какого-нибудь винджаммера[12], но мы – служащие «Биржевой компании Крамби». Неужели это ничего не значит? Разрешите напомнить вам, сэр, что нам доводилось переживать вместе серьезные испытания, которые только спаяли нас. Безусловно, ситуация странная и, что греха таить, жутковатая. Но я уверен, что в мире нет ничего такого, с чем не справился бы традиционный дух доброго британского трезвомыслия. Если мы все будем надлежащим образом выполнять обязанности офицеров, а вы возглавите нас, уверен, наша славная команда не замедлит поднять флаг и бросить вызов всем опасностям, которые окружают нас.

– Если к тому моменту не превратится в засохшие экскременты. Как и вы сами.

– Простите?

Лейтон онемел. Точно лорд-канцлер, чью речь оборвали на середине, и не кто-нибудь, а какой-то затесавшийся в свиту придворных особ оборванный кучер.

– Вы проживете этот месяц только если он вам даст, – спокойно пояснил Лэйд, – И, знаете, что? Я не был бы чрезмерно оптимистичен на этот счет.

***

Наверно, ему стоило подождать еще немного, подумал Лэйд. Придумать какое-то более внушительное вступление. Может, показать пару мелких фокусов из числа тех, которым научился у кроссарианцев. Он знал, как подготовить хорошее представление и как заставить зрителя проникнуться надлежащим уважением.

Но он слишком устал.

Устал сидеть в тесной комнате, полной спертого воздуха, и слушать разглагольствования биржевых дельцов, щебечущих на своем проклятом наречии и пытающихся уверить друг друга, что все обстоит наилучшим образом. Они даже не понимают, во что ввязались. Но уже привычно взяли на себя руководство, все вокруг учли и распланировали, назначили ответственных, вычислили риски… Черт, еще немного и они примутся зачитывать показатели финансового года, поздравляя друг друга и одобрительно хлопая по плечам! Чертовы безмозглые недоумки.

– Вы гордитесь тем, что проверили все запасы и составили описи, – Лэйд дернул за галстук, ослабляя узел, – Вот только зря думаете, что он все это время сидел без дела. Уверяю, он тоже проверил припасы в своей кладовой. А может, уже и распланировал меню. Сколько человек

находится в здании?

Наглость всегда оглушительно действует на благовоспитанных джентльменов. Лейтон уставился на него, точно у Лэйда у самого начали расти щупальца из носа. Розенберг, как ни странно, почти не смутился, лишь посмеивался чему-то, сидя в кресле. Синклер вытаращил глаза, на несколько секунд избавившись от нервного тика, который одолевал его на протяжении всей беседы. Мисс ван Хольц удивленно приподняла бровь. Если кто из собравшихся и не переменился в лице от этой бестактности, то только Коу. Кажется, этот человек вообще не считал нужным менять выражение лица, довольствуясь одним на все случаи жизни.

– Кажется, мы совершили серьезную ошибку, джентльмены, – взгляд Лейтона, адресованный ему, был исполнен снисходительным удивлением. Как у человека, увидавшего на своем пути уличную крысу в крохотном сюртучке, цитирующую Кьеркегора, – Не дали слово нашему специалисту по части шерсти. Уж он-то найдет, что сообщить нам!

– Сколько человек в здании? – Лэйд повысил голос, – Вы сказали, у вас в штате двести четыре человека. Одиннадцать погибли. Трое в тяжелом состоянии. Значит, на ногах осталось сто девяносто?

Начальник кадровой службы дернул щекой.

– Соизвольте объяснить, какое отношение…

– Ответьте ему, Лейтон, – неожиданно приказал Крамби, – Мистер Лайвстоун не случайно занимает это место. Кстати, чтобы избегнуть недомолвок и недопонимания, прошу на будущее считать мистера Лайвстоуна полноправным участником оперативного совета. Нет, даже не так. Моим личным заместителем и поверенным в делах.

Эта отповедь порядком оглушила Лейтона. Он еще возвышался над Лэйдом, точно пожарная каланча, еще раздувал ноздри, но чувствовалось, что сила быстро покидает его, оставляя лишь легкий, покачиваемый ветром, каркас.

– Сто восемьдесят четыре, – неохотно произнес он, опустив взгляд, – Еще шестеро не смогли присутствовать на ужине.

Прекрасный карьерный взлет, Чабб, мысленно ободрил себя Лэйд. Ты не пробыл здесь и дня, а тебя уже произвели в личные помощники оперативного директора. Еще немного, и ты вольешься в «Биржевую компанию Крамби» как яблочный соус в печеную свинину. Пожалуй, уже пора подумать о своем кабинете, а? В каком-нибудь уютном теплом местечке? Например, в печенке проглотившего тебя демона?..

Лэйд сдержал едкую улыбку, жгущую его изнутри. Он завладел вниманием этих людей, но не уважением. А ему потребуется и то и другое, чтобы обеспечить себе их помощь.

– Сто восемьдесят четыре… – повторил он за Лейтоном, – Ого. Целая прорва народу. С другой стороны, мы пока не знаем, каким аппетитом он обладает. Некоторые едоки склонны набивать едой живот пока тот не треснет, другие, напротив, растягивают удовольствие и оставляют на десерт самые вкусные куски. Единственное, что мы знаем наверняка – на данный момент мы в полной его власти.

– В его? В чьей? – Лейтон вяло попытался рыпнуться, точно рыба, выброшенная на мол, – Что за безумные…

– Замолчите, Лейтон, – Розенберг раздраженно шевельнулся в кресле, – При всем уважении к вам, полагаю, то, что намеревается сказать нам уважаемый дядюшка из Веллингтона, стократ ценнее того, что вы изрекли за всю свою жизнь.

Лэйд улыбнулся. Не потому, что нуждался в этой поддержке – его позабавила сама ситуация.

– Я ведь не из Веллингтона, если начистоту.

Розенберг кивнул в ответ.

– И, если уж на то пошло, о торговле шерстью имеете не большее представление, чем я – о китайском театре. Вам стоило лучше поработать над маскировкой, я раскусил вас спустя две минуты разговора. Вот только не совсем верно угадал род ваших занятий. Я думал, вы кто-то вроде тайного аудитора, нанятый для проверки наших дел, оттого и промолчал. Уверен, из всех присутствующих не только я наделен подобной наблюдательностью. Коу? Поделитесь с нами своими соображениями?

Коу поднял голову, но взгляд бросил не на Розенберга, а на Крамби, точно ожидая подтверждения со стороны шефа. И получил его – в виде легкого кивка.

– Его зовут Лэйд Лайвстоун. Он держит бакалейную лавку на Хейвуд-стрит, что в Миддлдэке. У меня было лишь два дня, чтобы собрать информацию о мистере Лайвстоуне, поэтому не могу похвастать ничем особенным. Мистер Лайвстоун – бакалейщик, но помимо основной своей работы он оказывает и прочие услуги, из-за которых находится на особом счету у Канцелярии. И я имею в виду не торговлю рыбой из-под полы. Мистер Лайвстоун – подпольный оккультист, мистик, специализирующийся на всякого рода ритуалах, к которому прибегают люди, верящие в сверхъестественные силы. В некоторых кроссарианских кругах он пользуется славой специалиста в своем роде, но, насколько мне известно, активно не практикует последние несколько лет.

Лейтон фыркнул.

– Потрясающе. Теперь я и верно впечатлен. Мистик! Наверняка еще спиритуалист и доморощенный магнетизёр[13]! Ну и чем вы можете помочь в нашей ситуации? Вызвать дух Елены Прекрасной?

– Достаточно будет вызвать кэб, – пробормотал Розенберг, – Но лучше послушаем самого мистера Лайвстоуна.

Лэйд вздохнул. Представление публике вышло скомканным, без должного эффекта, но сейчас его заботила не репутация. Сейчас его заботило иное.

– Благодарю, – он небрежно кивнул Коу, будто герольду, объявившему прибытие гостя, – Все сказано верно. Меня зовут Лэйд Лайвстоун и я… Мистер Коу поименовал меня оккультистом и мистиком, но это, в сущности, не вполне отвечает моей профессии. Многие считают меня кроссарианцем и тоже в некотором смысле недалеки от истины, но… Наверно, в свете открывшихся обстоятельств вам лучше всего считать меня демонологом.

***

Синклер испуганно встрепенулся на своем стуле, точно старая, страдающая подагрой, канарейка. И так ослабленный нервными переживаниями, он и сидячее положение, кажется, удерживал не без усилий. Розенберг лишь приподнял бровь – его грубое лицо не могло похватстаться большим спектром эмоций. Лейтон всплеснул руками, выражая не то насмешку, не то презрение. И только мисс ван Хольц…

Лэйд заметил это только потому, что тайком наблюдал за ней, так ловко это было сыграно. Взволнованно подняв руки к груди – характерный для дамы жест – она ловко отколола от груди янтарную брошь в виде листа и мгновенно спрятала под столом. Красиво разыграно. Если что-то и могло выдать ее в этот миг непосвященному наблюдателю, так это побледневшее от испуга лицо. Простительная оплошность для новичка без должной практики.

– Демонолог? – осведомился Розенберг, – В самом деле? Кто-то вроде графа Калиостро[14] или…

– Иногда мне приходится представляться эзотериком, жрецом, друидом, волхвом или еще кем-то в этом духе, но сейчас будет проще, если вы будете воспринимать меня именно демонологом. Вы, наверно, не очень посвящены в те магические ритуалы, которые имели место в Средние века и именовались Гоэтией?

– Совершенно верное предположение, черт возьми.

– Гоэтия – магическая практика, весьма сложно устроенная, запутанная и разветвленная, – пояснил Лэйд, – У нее были свои классики, свои авторитеты и даже свои мученики, но сейчас это неважно. Я не собираюсь пересказывать вам краткое содержание «Ключа Соломона»[15], равно как и цитировать «Черную Курочку»[16]. Это все вздор, рожденный болезненным воображением средневековых схоластов. Но вот подход… Подход мне импонирует. Видите ли, Гоэтия трактует магический мир как пространство, населенное демонами и духами различной силы. У них сложная иерархия и еще более сложные взаимоотношения между собой, а некоторые принципы взаимоподчинения с трудом описывали даже средневековые демонологи.

Лэйду показалось, что лампы под потолком еще немного потускнели. Возможно, техники мистера Крамби ошибались и батареи разрядятся быстрее, чем они ожидали, погрузив все здание в кромешную мглу. Если так, он непозволительно щедро расходует время, оставшееся в его распоряжении. С другой стороны…

Лэйд мысленно вздохнул. Он должен заручиться помощью людей, сидящих с ним в одной комнате, иначе можно и вовсе не браться за дело. Каждый из них может оказаться чертовски полезен.

– В сущности, Гоэтия была лишь набором противоречивых эзотерических практик, никчемных ритуалов и романтических благоглупостей, но общий посыл вполне применим к Новому Бангору. Демоны существуют, мало того, обладают силой, которую вполне можно считать немыслимой – в наших, человеческих, представлениях немыслимого. Основное искусство демонолога в том, чтобы заручиться частью этих сил в своих интересах, при этом не погибнув и повредившись рассудком. В некотором смысле искусство средневековой демонологии – это искусство переговоров. Или торга, если угодно. От заклинателя требуется не только знать все о том, с кем он вступает в переговоры, но также и знать, что он может предложить и чего следует опасаться. Демоны – крайне могущественные, но при этом злокозненные и хитрые существа, находящие удовольствие в том, чтобы смутить неофита, провести его вокруг пальца и в конечном итоге сожрать. Именно поэтому искусство переговоров с демоном требует изрядной выдержки.

Рука Розенберга сделала такой жест, будто ей не терпелось забраться в карман пиджака. И Лэйд даже знал, что она вознамерилась там найти. Табакерку с мелко помолотой чешуей. В том и коварство рыбьего зелья, подумал он. Когда давящий груз проблем и волнений делается чрезмерным для человека, возникает соблазн хотя бы на несколько минут обратиться рыбиной, взглянуть на мир ее глазами. Сделаться существом, которому не страшно никакое давление. Всегда спокойным, холодным, сосредоточенным – в отличие от теплокровных тварей с их горячими страстями и скачущим темпераментом…

Мистер Розенберг поборол искушение. Рука, сделав несколько судорожных пасов, так и не прикоснулась к карману.

– Превосходно, господин демонолог. И что же вы можете нам сообщить в связи с… этим?

Хороший вопрос, мистер Лайвстоун. Посмотрим, как вы будете на него отвечать, ощущая на себе взгляды всех этих людей.

– На данный момент – ничего утешительного, – был вынужден признать он, – Существо, у которого мы оказались в заложниках, пока не продемонстрировало ничего обнадеживающего. Кроме того, оно весьма сильно, если смогло утащить в свое царство.

– Заложники? – глаза мисс ван Хольц округлились настолько, что почти утратили свойственные им от природы полинезийские черты, – Вы хотите сказать, мы все – его заложники?

Нет, подумал Лэйд, отводя от нее взгляд, мы – его добрые гости. Вот только многие из здесь присутствующих, пожалуй, опустошат желудки прямо на пол, если я поведаю вам о том, в каких формах может проявить себя гостеприимство демона.

– Сейчас мы все вместе со зданием пребываем в том слое бытия, который можно назвать нематериальным. Это родной мир для этого существа, вот только не для нас. Он так далек от нашей человеческой природы, что взаимодействие с ним немыслимо даже на клеточном уровне. Все, созданное привычным нам миром, здесь будет немедленно деформировано и разрушено. Включая нас самих.

Крамби рефлекторно бросил взгляд на стену, будто желая убедиться, что в ней еще не зияют пробоины.

– Но здание как будто…

– Иногда демоны выкидывают такие фокусы. Похищают заинтересовавшие их вещицы, а иногда и людей. Наш приятель оказался достаточно жаден, чтобы утащить не столовый сервиз или, скажем, прогулочную трость, а целое трехэтажное здание, набитое людьми, да еще из серёдки Майринка. И, что хуже, достаточно могущественен для того, чтобы провернуть такой фокус.

– Где он? – Синклер вжался в кресло, обмирая от ужаса, похожий на полузадушенного охотничьим псом крольчонка, – Он здесь? Он прячется? Господи ради, не томите нас!

Лэйд на миг пожалел его. Некоторые люди не заслуживают получать ответ от Бангорского Тигра. Слова, произнесенные им, слова, вырванные из истекающей нематериальным ихором середки этого страшного города, пожирающего своих собственных отпрысков вперемешку со своими гостями, редко несут в себе что-то доброе. Зато часто разрушают иллюзии и надежды.

– Он везде, – тихо ответил Лэйд, – Везде вокруг нас и в то же время нигде.

– Но то чудовище из обеденного зала…

Лэйд покачал головой.

– Это не демон во плоти. Только лишь его проявление. Может, младший отпрыск, которого он отправил поразвлечься... Не исключаю, он сделал это намеренно для того, чтобы отвлечь нас от того, как здание, отрываясь от фундамента, падает в бездну нематериального. Раз так, он не только жаден и могущественен, но и хитер. Не стану лгать, скверное сочетание.

– Это з-значит…

– Да, – неохотно подтвердил Лэйд, – Это значит, что мы в неважном положении. Нас умыкнуло существо, о котором нам ничего неизвестно, а это паршивое начало для любых переговоров. Мы не знаем ни его имени, ни его намерений, ни пределов его силы. А это ухудшает наше положение. Не до отчаянного, но до определенно неприятного.

Несмотря на его запоздалую попытку смягчить эффект, Синклер обмяк в кресле, с трудом ворочая языком.

– Это… с-существо. Вы думаете, оно желает нам зла?

Дурацкий вопрос, подумал Лэйд. Но он может быть далеко не самым дурацким из всех, что мне предстоит выслушать.

– Не знаю, – коротко ответил он, откидываясь на спинку кресла, – Когда речь идет о демонах, я очень осторожно выбираю слова. Наша природа делает нас столь разными, что их мотивы и желания нашим человеческим восприятием могут легко быть истолкованы совершенно превратно. Слишком сложная материя. Представьте себе маленького мальчика, украдкой сунувшего в карман золотую рыбку из большого аквариума. Он не хочет ей зла, напротив, он хочет наслаждаться ее красотой – и будет безутешно рыдать над ее мертвым тельцем, не понимая, отчего та умерла и поблекла. Так и с демонами. Некоторые из них причиняют много беспокойства только лишь потому, что слабо знакомы с нашим видом. Разная природа. Другие… Другие находят удовольствие в том, чтобы охотиться на нас, уничтожать или смаковать, точно изысканный деликатес. Увы, наш приятель демон слишком скромен от природы, чтобы представиться по всем правилам и заодно известить о своих планах. Но судя по тому, что сталось с мистером Кольриджем, могу предположить, что нам не стоит рассчитывать на его дружбу и расположение… Синклер! Синклер! Вы что?..

***

Синклер поник, точно из него вытащили все кости, зубы беспомощно клацнули. Стремительно подошедший Коу быстро взял его за обвисшее запястье.

– Обычный обморок. Мисс ван Хольц, принесите ему вина.

Мисс ван Хольц бросила в строну Коу неприязненный взгляд, но ослушаться не посмела. Подобрав юбку, поднялась и вышла из кабинета, плотно притворив за собой дверь. В ее отсутствие Лэйд ощутил себя немногим более свободно. По крайней мере, теперь можно было не выбирать выражений.

– Мне никогда не приходилось иметь дела с подобным созданием. Мало того, вступать в игру на столь неважных условиях. Обычно общение с демонами сродни не столько дипломатии, сколько торговле. Да, я торговец и это не уязвляет меня. Зная, кто передо мной, я понимаю, в чем он заинтересован, чего боится, чего вожделеет. У меня есть точки соприкосновения, взаимодействуя с которыми я могу прийти к пониманию с ним. Иногда, не стану скрывать, процесс переговоров становится невозможен, как невозможны переговоры между человеком и голодным ягуаром. В таких ситуациях мне приходится применить силу. Но я всегда стараюсь обойтись без этого, когда это возможно.

Розенберг приподнялся в кресле. Его руки стиснули подлокотники с такой силой, что явственно хрустнуло дерево.

– А сейчас вы можете это? – жадно спросил он, – Применить силу?

Лэйд едва не усмехнулся. В тесном помещении, наполненном тускнеющим светом ламп, среди перепуганных и сбитых с толку людей, его усмешка определенно произвела бы недобрый эффект.

– А вы можете поставить противнику мат, полностью уступив ему дебют в партии? – вопросом на вопрос отозвался Лэйд, – Мало того, в игре, правил которой даже отдаленно не представляете? Возможно – не исключаю – мне удастся найти его болевые точки или обнаружить какие бы то ни было интересы, тогда ситуация немного выправится в нашу пользу. Пока же…

– Пока же вы собираетесь разглагольствовать, – раздраженно бросил Лейтон, махнув ладонью с ухоженными ногтями, – Как и полагается самозваному демонологу или ярмарочному фокуснику. Лишь бы напустить побольше туману и приобрести вес в наших глазах. Может, ждете, пока мы достанем чековые книжки, чтобы подстегнуть ваш энтузиазм?

Крамби резко повернул к нему голову, намереваясь осадить своего подчиненного, но Лэйд успел раньше.

– Вы зря думаете, что последние несколько часов я бездействовал, – произнес он немного холодно, обращаясь исключительно к Лейтону, – Пока вы проверяли телефонные аппараты и подавали сигналы фонариками, я тоже был занят. И уж поверьте, не подсчетом консервных банок в буфетной. Я вновь и вновь проверял, используя… свои методы.

Жег в пепельницах обивочную ткань, мысленно добавил Лэйд, простукивал стены, царапал гвоздем лестницы, дышал на стекла, чтобы посмотреть, какую форму примет пар… Благодарение неярко горящим лампам и общей сумятице, на меня почти не обращали внимания, потому что если бы обратили – сейчас бы я, наверно, лежал где-то в чулане, связанный по рукам и ногам собственными шнурками, как и прочие бедняги, повредившиеся умом…

Мисс ван Хольц вернулась с закупоренной бутылкой мадеры и стаканом. Коу уже освободил Синклера от галстука и запонок и растирал ему щеки. Должно быть, у него был опыт по этой части, потому что тот слабо заворочался в кресле. Глаза у него были потускневшими, оловянными, но как будто осмысленными.

Выкарабкается, подумал Лэйд. Бывают люди, которых встреча с неведомым и невозможным погружает в кататонию и едва ли не паралич, превращая из прожженных материалистов в беспомощно пускающих слюни безумцев. Но Синклер молод, а молодому рассудку свойственна спасительная гибкость. Надо дать ему только возможность отдохнуть и прийти в себя.

Коу мгновенным движением свернул пробку и наполнил стакан почти наполовину.

– Пейте, – приказал он, – Вам станет легче.

Синклер покорно приник губами к стакану, но почти тотчас закашлялся, едва не выгнувшись дугой и с отвращением отплевываясь.

– Вино… – пробормотал он, слабо отодвигая от себя стакан, – Испортилось.

Розенберг взял стакан и осторожно понюхал его содержимое. Если бы не тусклый свет ламп, слабеющий с каждой минутой, Лэйд и сам бы заметил, что налитая Коу мадера выглядит не вполне так, как положено выглядеть хорошему выдержанному вину – слишком густая, с маслянистым блеском.

– Мадера испортилась, – спокойно заметил Розенберг, понюхав стакан, – Должно быть, филлоксера[17]. Только она превращает вино в столь вонючую жижу. Не переживайте, у нас в запасе достаточно вина, чтобы сам Тантал смог утолить жажду. Мисс ван Хольц, принесете еще бутылочку?..

– Не сейчас, – резко произнес Крамби, – Я хочу узнать, что удалось узнать мистеру Лайвстоуну.