Текст книги "Персональное чудовище (СИ)"

Автор книги: Климм Ди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

Далее Дима долго, с любовью, целовал шею Сони, вдыхал армат, по которому так скучал. Аромат этот не изменился, был такой же сладкий и желанный, только был чуть примешан с тонким ароматом дорогих духов, что Соня мазнула за ушками и на шею. Тягучими поцелуями Дима разогревал Соню, которая уже в нетерпении изнывала, громко стонала, вела бедрами, пытаясь завладеть членом Димы, который возбужденно торчал вперед. Но Дима не дал ей этого сделать. Он опустился ниже и захватил губами соски Сони, острые горошины, которые сладко болели от горячих губ любимого, которые так скучали по нему, и теперь тягучей приятной болью звенели от резких укусов мужчины.

Дима ласкал ее груди, облизывал их, полностью, захватывая губами как можно больше кожи, оставляя засосы, красные и яркие на светлой коже. Помечал своими ласками так, как мечтал до этого и так, как намеревался делать всегда, до конца жизни.

Соня не сдерживала криков наслаждения и восторга от ласк Димы. От его широких ладоней, что гладили ее кожу, прикасаясь везде, куда только доставали. От его горячих жадных алчных губ, которыми он целовал ее тело, слизывая сладость кожи с грудей, с плеч, с напряженного живота. Вновь вернулся к груди и терзал их еще более настойчивыми поцелуями, пока его рука спустилась вниз и накрыла ее, увлажнённый от желания и дрожащий от возбуждения, вход.

Когда Дима пальцами раскрыл ее половые губы и прикоснулся средним пальцем к клитору, Соня вскрикнула, выгибаясь в спине и жадно глотая воздух ртом от того наслаждения, что дарили ей сильные пальцы Димы. Он надавливал на бугорок, горячий и розовый, теребил его то сильнее, то медленнее, доводя Соню до края пропасти. Когда она уже не сдерживала громких выкриков и уже готова была кончить, Дима останавливался, и Соня молила его продолжать. Потом пытки начинались снова, от которых Соня забыла свое имя, кто есть она сама, кем она была и что хотела, лишь видела затуманенными глазами перед собой Диму, и только его полыхающий желанием взор удерживал ее внимание.

Еще громче крик вырвался из Сони, когда Дима ввел в нее свой палец. Медленно проталкиваясь в горячее лоно, Дима сам не замечал, как громко протяжно стонет, пока палец входит все глубже и глубже в Соню. Доведя его до конца и чувствуя, как нежные мышцы стискивают его палец и мелкой вибрацией показывают ту агонию желания, в которой находится Соня, Дима вытащил палец из нее. Затем ввел снова, вновь стона вместе с Соней, которая мотала головой на диване и волосы ее, кроткие и платиновые, выглядели как нимб над головой ангела. И сама Соня напоминала ангела, такая красивая и воздушная перед ним, демоном, который сейчас трахает ее пальцем. И от такой ассоциации Дима еще сильнее возбудился, хотя, куда сильнее, ведь уже сейчас член его дергается, а смазка тягучей каплей вытекает из взбухшей головки и капает на живот Соне. Дима ввел палец опять, вытащил. И засунул уже два пальца, сатанея от ощущения тесных горячих стенок, в которые так жаждал всунуть свой раскаленный ствол. Дима не мог остановить себя, поэтому движения его руки убыстрились, входя и выходя из Сони в таком темпе, что Соня могла лишь срывать голос в громких криках, а Дима имел ее пальцами одной руки, пока пальцами второй руки стискивал ее подрагивающую от его выпадов грудь. Дима щипал соски, каждую по очереди, до боли сжимая и прокручивая их в пальцах, чтобы Соня еще сильнее кричала. Затем Дима погладил Соню за подбородок, чуть надавил, заставляя открыть рот, и засунул ей в рот большой палец, который Соня стала с утробными стонами сосать. Соня обхватила свои груди руками и свела их вместе. И от этой картины, как Соня ласкает сама себя и сосет его палец, теряя голову от страсти, Дима чувствовал, что теряет голову сам. Соня громко, утробно протяжено простонала, приподнимаясь на пятках, ближе к его руке, насаживаясь на его пальцы, сжимая их так тесно, что Дима чувствовал каждую мышцу, что дрожали и вибрировали, пока Соня кончала ему на руку, истекая влагой на его ладонь.

Соня шумно, хрипло и судорожно дышала, не чувствуя свое тело своим. Она ощущала сладкий трепет мышц, их подергивание, горячее желанное наслаждение, что охватило ее, когда Дима довел ее до оргазма своими пальцами.

Дима вывел пальцы и Соня тоненько простонала, то ли протестуя, то ли прося еще.

– Сейчас, любимая, сейчас, – пробормотал Дима. Раздвинул ее ноги и закинул их на плечи, наслаждаясь тем, что выполнил свое намерение – оттрахать Соню, пока ее ноги, затянутые в чулки и обутые в туфли, будут болтаться на его плечах.

– Черт, презик забыл, – шикнул Дима. Потянулся к брюкам и вытащил из кармана презерватив.

– Чего у тебя там только нет, – слабо хмыкнула Соня, глядя, как Дима натягивает презерватив на свой стоящий член, растягивает резину по всей длине, чтобы сел плотно и основательно.

– И не говори, – бросил Дима. Обхватил Соню за талию и резко притянул к себе, и Соня со смешком вскрикнула от резкости движения. Но потом ей стало вовсе не до смеха, когда Дима резким глубоким толчком вошел в нее, заполнив всю ее.

Раскачиваясь сначала медленно, а затем ускоряясь, Соня и Дима наслаждались друг другом. Кричали и стонали, подхватывали движения, сходили с ума от ощущения друг друга в самом сокровенном месте. Наконец-то воссоединяясь друг с другом после такой долгой разлуки, они принимали этот акт любви, который словно соединял их потные возбуждённые тела красными полыхающими нитями судьбы.

Дима вбивался в Соню, обхватывая ее за талию и чувствовал, как ее ноги в туфлях бьют его по спине от стремительных резких выпадов. Грудь Сони, налитая, сочная грудь, подрагивали от его ударов и Дима ахреневал, видя эту картину перед собой. А когда Соня, стона и выгибаясь, обхватила себя за груди руками и сжала в пальцах соски, вытягивая их вверх, Дима окончательно потерял голову и ускорился так, что диван под ними затрясся и заскрипел по полу, двигаясь от их бешенного, алчного такта.

– Да! Да! Да! – кричала Соня, сжимая свои груди и откидывая голову назад. А когда почувствовала, что вот он – оргазм, мощный и страстный, скоро заполнит ее тело, Соня приподняла голову и посмотрела Диме в глаза, которые горели безумным огнем. Дыхание и стоны выходили из его стиснутых зубов, пока он брал ее властно, грубо и быстро. Взгляд Димы также не отрывался от Сони и уловил тот момент, когда экстаз накрыл их обоих одновременно, яркий и острый, пронизывающий их тела.

Дима рухнул на Соню, тяжело дыша и не в силах хоть немного держать свой вес. Придавил Соню и почувствовал, как ее грудь заходится в не менее быстром и громком дыхании.

– Боже, нас наверно все слышали, – прошептала Соня хриплым голосом и хихикнула.

– Ты только сейчас об этом забеспокоилась? – усмехнулся Дима, приподнимаясь на локтях и глядя на Соню отяжелевшим взглядом. – Тут звукоизоляция

– Думала до этого… в первый раз, – шепнула Соня и улыбнулась. – Но потом забыла. Когда увидела тебя и Марьяну, мило беседующих в углу.

– Надо было тебе с самого начала сказать, что она моя двоюродная сестра, – хмыкнул Дима. Подумал и покачал головой. – Хотя нет, хорошо, что не сказал. Зато к чему привела твоя ревность! Это того стоило.

Соня со смехом поцеловала Диму в губы, и проговорила:

– Надо будет извиниться перед ней, когда встретимся еще раз.

– А вы что, успели уже о встрече договориться? – изумленно спросил Дима. – Когда успели?

– А она мне перед выходом подмигнула. У девушек это значит, либо рада встрече и надо будет еще поболтать за чашкой кофе. Либо, что она посчитала меня очень привлекательной и не прочь встретится еще для кое-чего другого, – Соня повела бровями. – Учитывая, какая Марьяна красотка, я вовсе не прочь…

Дима с рыком перехватил слова Сони поцелуем, и она сдавленно засмеялась от этого протестующего жеста.

Запиликал телефон, и Соня простонала:

– Уверена, он у тебя в кармане брюк.

– Не, в пиджаке.

Дима с кряхтением перекатился с Сони и, пошатываясь, побрел к пиджаку, который висел на вешалке у входа. Достал телефон.

– Да. Да… ясно. Десять минут.

Затем положил трубку и посмотрел на Соню, чуть нахмурив брови. Соня тут же подскочила на диване и села, уволив настороженность в напрягшемся теле Димы.

– Что? Что такое? Что-то случилось? Елагин…

– Нет, нет, все под контролем, Соня, – Дима подошел к ней и сел на карточки перед ней. Обхватил руками и положил горячие большие ладони на ее ягодицы. – Я планировал, что мы будем вместе до утра, но нам лучше не рисковать. У Елагина сейчас большие проблемы, он слишком занят, но Рома не советует переходить границ. Этот придурок окончательно чокнулся, и кто знает, на что он способен. Бля, как меня все это заебало, – размял мышцы шеи и выдохнул. Соня обхватила Диму за лицо и заставила посмотреть себе в глаза.

– Любимый мой. Главное, что ты нашел меня, что мы вместе. Даже если порознь, но все равно, мы в одном городе. А это ведь намного лучше, чем быть разделенными океаном. Я так люблю тебя, Дима, – прошептала она, глядя в глаза Димы и любуясь переливами янтаря в потеплевших глазах. – И сейчас то, что нам предстоит потерпеть немного и подождать – ничего, в сравнении с тем ужасом, через который я прошла, когда думала, что никогда больше не увижу тебя.

Тоненькая слеза покатилась из глаз, и Соня обняла Диму за плечи. Прижалась к нему, уткнувшись лицом в шею, вновь и вновь осязая его, запоминая и боясь, что все происходящее сон.

Дима обнял Соню за талию и прошептал в волосы:

– Соня, теперь никто не сможет нас разлучить. Ты права, нам надо только немного потерпеть. Эта операция… важна для Ромы. И я не могу его подвести.

Соня расцепила руки, посмотрела на Диму и улыбнулась сквозь слезы.

– Мы не можем.

– Да, ты права.

И поцеловал Соню долгим вкушающим поцелуем. Еле оторвался от любимой и пробормотал:

– Если мы не выйдем ровно через шесть минут тридцать восемь секунд, нам несдобровать. Драматург в гневе страшен, – хмыкнул Дима, и Соня подскочила на месте.

Они быстро оделись, время от времени переглядываясь счастливыми взглядами. Они словно не могли насмотреться друг на друга, и не могли поверить в реальность происходящего.

– А где Серёжа? – спросила Соня, которой стало очень стыдно, что только сейчас она удосужилась вспомнить о любимом ученике. – Он с тобой приехал?

– Да, он у матери.

– А они в безопасности? – встревоженно спросила Соня, теребя кольцо, которое ей надел Дима. Дима подошел к Соне и обнял за талию.

– Да, у Ромки все под контролем. Прости, тебя отвезет водитель до квартиры Алиева, – проговорил Дима, целуя Соню у двери. – Завтра я свяжусь с тобой.

– Хорошо, – прошептала Соня и покрутила кольцо, которое приятно тянуло палец. – Кольцо… красивое. Спасибо, любимый, – проговорила Соня, впечатывая губы в щеку Димы.

– Это помолвочное. На свадьбе одену на твой палец другое кольцо, обручальное, – пообещал Дима, и они вновь слились в поцелуе.

Потом Соня вышла из комнаты, спустилась по лифту в паркинг. Следуя указаниям Димы, в паркинге она подошла к синей Ауди, с номером, который Соня записала на запястье ручкой. Села на заднее сиденье.

– Добрый вечер, Софья, – поздоровался водитель и выехал с паркинга.

Соня пробормотала приветствие, и откинулась на спинку. Машина везла ее в квартиру Жаната, рассекая ночные улицы, горящие рекламными щитами, вывесками, билбордами.

Соня со счастливой улыбкой смотрела на быстрый пролет горящих лампочек и любовалась их отблеском на бриллианте на кольце, который словно подмигивал Соне каждой огранкой и подсказывал, что теперь, когда в ее жизни вновь есть Дима, все будет хорошо.

***

– Драматург, здорова.

– Я тебе говорил, что дам в лоб, если еще раз назовешь меня так, – проворчал Рома. Но все же довольная улыбка легла на его губы, когда они с Димой крепко обнялись, похлопывая друг друга по спине. – Как все прошло?

– Как по маслу, – ответил Дима и закинул пиджак на спинку низкого дивана. Роман недовольно нахмурился, подхватил пиджак и повесил его на вешалку, расправил складки. Дима улыбнулся, узнавая военную привычку следить за своей формой и одеждой.

– Я, кстати, мать навещал. Серегу видел. Ты был прав, вымахал наш малец, – улыбнулся Роман. Подошел к барной стойке, которая отделяла маленькую кухню от общей комнаты. – Выпьешь?

– О, да-а-а, – протянул Дима, заваливаясь на диван. – Вискарь есть?

Рома расставил на низком столике перед диваном бокалы, тарелку с нарезанной рыбой, виноградом и с дольками лимона. Сел напротив Димы в низкое кресло.

– Слушай, Ром, у тебя все, как в лучших домах Европы, – хмыкнул Дима, оглядывая закуску.

– А ты думал.

Рома разлил виски по бокалам, кинул льда. Дима сделал глоток и прицокнул. Брат всегда пил алкоголь только отличного качества. Как он говорил: «Раз мало пьешь – пей лучшее».

– Что нового? – спросил Рома, откидываясь на кресло с бокалом в руке. – Сонечку свою видел? – кривая ухмылка и горящие весельем глаза украсили его смуглое лицо.

– Нет, Ром, я там сам себе лысого гонял, – съязвил Дима. – Ну конечно видел! – не удержался и улыбнулся.

– Рассказывай.

– Тебе что, все подробности рассказать? Может, еще фотки показать?

– А ты че, еще и нафотать успел? Ну-ка, засвети, – вздёрнул бровь Рома, и Дима засмеялся. Он не разозлился за столь фамильярное обращение, потому что, во-первых, знал, что Роман шутит, а во-вторых, Дима сам себе напоминал довольного кота, отведавшего сметаны. Именно отведавшего, потому что объесться Соней он не сможет никогда.

– Ага, а видео тебе не засветить?

– А чего нет? Давай и видео.

Они посидели несколько минут. Пили виски, заедали рыбой, перебрасывались ничего не значащими фразами.

– Что нового? – спросил Дима, когда Рома подлил ему и себе виски. Роман тут же уловил, что Дима не спрашивает у него, какие повороты произошли в его личной жизни и не терзают ли душу Романа какие-либо переживания. Дима спрашивал про Елагина, и это было видно по тому, как окаменело лицо брата, и как он сильнее стиснул бокал в пальцах.

– Завтра будет передача доков.

Дима кивнул и спросил:

– Значит, я с этим мудилой лично не встречусь?

– А оно тебе надо? – Роман закрутил крышку бутылки и отложил в сторону.

– Надо, Ром, ой как надо-о-о. Как бы хотел взять за зад этого урода, – Дима помолчал и поморщился. – Бля, звучит-то как, по-пидорски.

Они с Ромой захохотали.

Дима взялся за сигареты и вздернул бровь, глядя на Рому.

– Разрешаю, – усмехнулся Роман уголком губ. Курить в его квартире мог только он сам, либо родной брат. Дима протянул пачку и тот качнул головой.

– Так что на счет дружеской встречи с бывшим тестем? – оскалился Дима и крепко затянулся сигаретой.

– Боюсь, такой возможности не будет. Елагина берут ребята с десятой, и сразу пакуют в секретное место. Все-таки, он не картошку на чужом огороде воровал, а государственные бумаги нехорошим людям раздавал за свои долги.

– Ясно, – вздохнул Дима с сожалением и выдул дым к потолку. И понял, что кроме легкого сожаления, у него в душе больше ничего нет.

До этого, когда он не видел Соню, Дима саморучно готов был кастрировать Вилория. Но сейчас, после долгожданной встречи, после того, как он сделал предложение Соне, то есть решил все за нее, у Димы отбило всякое желание начинать совместную жизнь с любимой женщиной с такого темного грязного пятна.

Дима знал, что простым сроком Елагин не отделается, и там, за решеткой, хватает тех, до кого дошли слухи о его подвигах, и кто встретит Вилория с распростёртыми объятиями.

Не лучше ли подумать о том, как они с Соней и Сергеем будут выбирать новую квартиру тут, в столице, куда Дима собирался перенести основной офис. Этим переездом он был занят последнее время, и только это хоть немного отвлекало его.

Не лучше ли подумать о том, в какую школу устроить Сергея, и как они поедут выбирать костюмы на свадьбу Димы и Сони.

А лучше всего подумать, где они с Соней проведут медовый месяц. Наверно, лучше выбрать отдаленный от цивилизации бело-песчаный пляж на берегу моря, где их никто не увидит, и они смогут загорать нагишом. Будут купаться в теплой воде, где Дима сможет любить свою жену, пока мягкие волны моря ласкают их тела, раскачиваясь в такт их ритмичным движениям…

– Эй, Алексеич, ты если не прекратишь, я подумаю о тебе самое нехорошее, – услышал он голос Ромы и очнулся.

– А? Чего?

– Я говорю – хватить летать в пошлых фантазиях, а то тебя могут обвинить в братском инцесте, – объявил Роман. Дима посмотрел, как стояк выделяется под брюками и поерзал на диване. Услышал громовой смех Ромы.

– Так что тебе успела рассказать Сонечка? Если ты вообще дал ей хоть что-то сказать, – Рома слегка улыбнулся. Но при этом острый взгляд уперся в Диму и тот понял, что брат настроен серьезно.

Дима пересказал историю Сони, опуская ненужные моменты, и Роман удовлетворенно кивнул.

– Все так, как я и думал.

Елагин думал, что держит под колпаком семью Львовых. На самом деле, Вилорий сидел под колпаком у самого Романа Львова, который держал под колпаком Елагина, пока тот думал, что держит под колпаком семью Львовых. Вот такая сюрреалистичная, но при этом вполне реалистичная картина вырисовывалась. А все так сложилось потому, что Елагин мыслил мелко и местечково, постоянно отвлекаясь на эмоции, размениваясь на несущественные моменты и путаясь в них, как жеребенок в своих ногах. В то время, как Роман смотрел на картину более расширенно, как бы отходя в сторону и беря больший обзор на происходящее. Также Роман умел отделять эмоции от фактов. И как бы он ни был зол и какая бы ярость не клокотала у него в груди, когда он узнал, что Елагин копает под его мать, брата и, возможно, даже готов был пожертвовать Сергеем, к которому Рома относился, как к сыну, он все же взял себя в руки и раздумывал хладнокровно и безэмоционально.

Именно умение думать глобальнее, смотреть на ситуацию отстраненно и как бы со стороны, помогали Роману все годы службы, благодаря чему он и дослужился до капитана первого ранга в свой тридцать семь лет. А для такой должности, которая соответствовала званию полковника в сухопутке, возраст был очень молодой.

Роман очень редко терял самоконтроль, ведь не зря этому самовоспитанию он уделил почти всю сознательную жизнь. И, конечно, родной брат оказал очень большое на влияние. Хотя Дима был старше всего на один год, Роман всегда проявлял к нему уважение, восхищался его деловой хваткой и умением идти до конца в любом деле. Как, например, в ситуации с Софьей.

– Кстати, – вставил Дима, допивая второй бокал и осоловело моргая глазами. – У Елагина на руках было досье на твою невесту.

Рома замер, так и не сделав глоток, который собирался сделать.

– Что?

– Я говорю, когда Елагин пришел к Соньке с папками, там была инфа и на Диану. Ее фамилия, кажется, Алданова?

– Асланова, – на автомате поправил Роман, осторожно ставя бокал на столик. Так будет лучше, ведь он запросто может сжатием кулака раскрошить бокал на осколки. Что он и захотел сделать, когда услышал слова брата.

– Слушай, – пробормотал Дима, закуривая очередную сигарету. – У батяни, кажется, был то ли друг, то ли сокурсник…

– Друг. Михаил Асланов. Диана – его дочь, – разложил Роман сухим голосом факты. Дима присвистнул.

– Да ты что? Вот ведь земля круглая. И где ты нашел свою Диану?

– Нигде не нашел, потому что не искал, – отрезал Рома. Схватил бокал и сделал глоток.

– Как так? Она что же, сама тебя нашла? – усмехнулся Дима, глядя на Рому прищуренными глазами.

– Никто никого не искал. Это только вы с Сонечкой такие, всю землю перерыли, чтобы воссоединиться, – пропел Рома. Но его отвлекающая попытка провалилась, потому что Дима уловил какое-то напряжение в голосе брата.

– Роман, ты если говорить не можешь или не хочешь, так и скажи. Я просто беспокоюсь. Ты как-то странно отзывался о…своей невесте.

– Дима, а вот тут уже почти военная тайна, – уголок губ Ромы дернулся. – Кроме тебя никто не должен знать, – проговорил он, хотя прекрасно знал, что сказанное Диме никогда не покинет стен этой квартиры. В любом случае, рано или поздно, Дима заподозрил бы неладное, уж лучше сейчас дать ему самую необходимую информацию. – Мы с Дианой должны пожениться. Так надо для дела. Никаких…романтических, – усмешка, – чувств у нас с ней нет. Можно сказать наоборот.

– Ясно, – Дима сделал глоток и спросил: – А причину этого наоборот ты тоже не можешь сказать? – затянулся сигаретой и выдул дым к потолку. Дима не хотел давить на брата. Он понимал, что даже это откровение может стоить Роме карьеры и ценил оказанное доверие, и никогда не собирался его предавать.

– Тут много замешано, – поморщился Рома. – Долго рассказывать, да и неинтересно. Может потом, после развода, мы с тобой также сядем, и за коньячком я тебе расскажу интересную сказочку, – и залпом допил виски.

– Так ты еще не женился, а уже о разводе говоришь, – покачал головой Дима.

– Так я этого развода жду больше, чем свадьбы, – проворчал Рома, заедая слова рыбой. – Так что на счет Елагина и его досье на Диану?

– А, да. Соня сказала, что он показал ей досье на невесту Романа Львова, с ее фотографией и данными. А ты что, не был в курсе?

– Просто я не думал, что он и до нее добрался.

Роман схватил телефон, набрал номер и отошел к панорамному окну.

Хотя была полночь, город за окнами не спал. Наверно, это особенность каждого крупного мегаполиса любой страны – кипящая бурлящая жизнь, которая не успевала сдавать смену со дня на ночь и с ночи на утро, а жизнь не останавливала своего бурного течения, и даже в три часа ночи запросто можно нарваться на пробку на кольцевой.

Один гудок, второй, третий… Седьмой, восьмой… Роман стиснул зубы.

– Да! – гаркнуло в трубке. И никто бы не сказал, что девушке на другом конце провода в полночь звонит жених, с которым через два месяца планировалась свадьба. Хотя, насколько Роман успел узнать Диану, она со всеми говорила тоном строгой библиотекарши с дулькой на голове, которая смотрит на посетителя поверх очков и заранее подозревает того в недобросовестной сдаче книг.

– Ты где? – спросил Роман без предисловий, не желая размениваться на расшаркивания.

– И вам доброй ночи, Роман Алексеевич, – отчеканило в трубке. Рома закатил глаза и живо представил Диану, которая, скорее всего, еще в десять вечера, словно по будильнику, улеглась в кровать, в байковой пижаме с наглухо застегнутым воротником, нацепив на голову накрахмаленный чепец.

Хотя, какого черта он представляет Диану в кровати? Ведь картины унылее, наверняка, в жизни не существует.

– Ты где? – повторил вопрос Роман.

– В кровати, – не менее четким тоном ответила Диана и Рома заскрипел зубами.

– В своей?

– Нет, у Петра Первого за пазухой! Вы для того разбудили меня в двенадцать ноль три минуты ночи, Роман Алексеевич, чтобы узнать, в чьей кровати я возлежу?

– Черт, Диана, ты дома или нет? – рявкнул Роман и размял мышцы шеи до хруста. Он так делал всегда, когда начинал заводиться, и этот способ ему всегда помогал, моментально снимая напряжение. Но даже этот метод, проверенный многолетней практикой, не помогал при разговоре с невестой. Вот насколько она могла вывести Романа из себя!

– Конечно, дома! Где еще я могу быть? – раздражённо выдохнула Диана.

И правда, а где еще? Ведь Диана почти никогда не ходила в клубы, не посещала дискотек, не любила посиделок с коллегами и пропускала корпоративы. А встречи с редкими подругами она назначала в кофейне, рассчитывая так, чтобы встреча закончилась до двадцати ноль-ноль вечера. Все эти данные Роман знал из того досье, что лежало у него на ноуте. И эта точность, пунктуальность и некоторая чопорность Дианы могли бы импонировать Роману с его вечными биологическими часами, которые жили по военному времени, а значит строго и четко.

И импонировали бы, если бы так не бесили!

– Все спокойно?

– Что конкретно вы подразумеваете под этим вопросом, Роман Алексеевич? Все ли спокойно у меня в желудке после того, как я выпила стакан теплого молока на ночь? Да, спасибо, все спокойно. Хотя я ощущала некоторый дискомфорт, когда ложилась спать. Но таблетка Мезима быстро справилась с данной проблемой, – ответила Диана ровным тоном. Любой другой подумал бы, что Диана просто глупа и недалека, раз выдает такие подробности своей жизни человеку, которого на дух не переносит. Но Роман-то знал, что этот выпад направлен на то, чтобы вывести его, Романа, из себя.

И это у нее прекрасно получилось, черт ее подери!

– Я имею в виду, дома все спокойно? – проговорил Роман, стараясь не поддаться на провокации. Так было с самой первой встречи с Дианой, и наверняка не прекратится до тех пор, пока они не поставят быстрые подписи в бумагах о разводе, и не исчезнут из жизни друг друга навсегда.

– Дома? Я проверила сад перед тем, как закрыть дверь и не нашла ни одной убитой белки. Хотя до этого соседская псина, его, кстати, зовут Коляша, таскал под мою яблоню дохлые тушки. Затем проверила электрощиток и пробки. Это приходится делать мне, потому что отец всегда забывает…

– Диана! – рявкнул Роман и вновь повел плечами. Метод не помог. Опять.

И вы еще удивляетесь?!

– Что? – невозмутимо спросила Диана. Роман был уверен, что губы этой девицы кривятся в тонкой усмешке, уловив которую в первый раз Рома очень удивился. Он вообще до этого сомневался, что Диана умеет улыбаться. Оказывается, умеет. Язвительно и тонко.

Чем еще сильнее его из себя выводит!

Роман подошел к брату и выхватил пачку сигарет и зажигалку из его рук, на что получил удивленный взгляд. Сам же Дима во всю переписывался с Соней, поэтому не обратил внимания на злость в глазах и движениях Романа, а был погружен в молчаливый мир ночных переписок с любимой, всю прелесть которых он познал, дожив почти до сорока лет.

Роман вернулся на свое место у окна, поставил пепельницу на низкий подоконник. Чиркнул зажигалкой, и затянулся, крепко и глубоко.

– Вы что, курите? – строго спросила его Диана. Наверняка хмурит свои прямые брови вразлет. Диана так делала, когда принимала маленькие проблемы слишком серьезно. А делала она так с каждой мелочью, поэтому было непросто застать ее не хмурой. По крайней мере, Роману пока не удалось.

– Курю, – проговорил он и почувствовал глухое удовлетворение, когда услышал недовольное сопение в трубке.

– Так зачем вы звоните в столь поздний час и тревожите мой покой? – чопорно спросила Диана и Роман не мог не хмыкнуть. Он знал, как это ее раздражает, и старался делать это как можно чаще.

– Диана, слушай, а ты пижаму одеваешь на ночь? – спросил он, стряхивая пепел. – Я вот, например, сплю голым, – выдал он и услышал сдавленный возмущенный вскрик. Усмехнулся, что все-таки смог вывести свою невесту на эмоции.

– Роман Алексеевич!..

– Я же говорил, что ко мне ты должна обращаться на ты, – перебил ее Роман. – Или ты хочешь, чтобы все вокруг узнали, что на самом деле мы чувствуем друг к другу?

– А я вам говорила, что при людях я буду обращаться к вам на ты, а при личном разговоре только на вы, и по имени-отчеству. Так мы избежим любых возможных фамильярностей, которые могут внести в наши с вами договоренности личные привязки.

– Не переживай, – легко усмехнулся Роман. – Никаких… как ты сказала?… личных привязок не будет. С моей стороны уж точно.

Диана молчала и Роман вновь сделал затяжку.

– Эй, ты там уснула, что ли?

– Нет, – тихо и холодно. – Вы звоните, чтобы узнать, все ли спокойно? Да, спасибо, все спокойно. Никаких подозрительных моментов мной замечено не было. В противном случае я бы позвонила вам, как мы и договаривались.

– Ясно, – раздраженно буркнул Рома, который надеялся на очередную острую пикировку с Дианой. Но его навязанная невеста почему-то опустила оружие, что было странно и нетипично для нее. – Ладно, на связи.

– И вам хорошего сна, Роман Алексеевич! – отчеканила Диана и сбросила вызов.

Роман еще несколько минут стоял у окна, докуривая вторую сигарету и смотрел на яркие огни ночного горда за окнами, вид на который был прекрасно виден с окна его лофта.

В голове крутилось много мыслей, но основной была о том, как сильно вывело его из себя то, что этот ублюдок Елагин, оказывается, докопал и до Дианы, хотя Роман не думал, что он засунет руку так глубоко. Причину своей внезапной вспышки ярости Рома списал на то, что, во-первых, не любил, когда что-то выходило из-под его контроля и уходило от его внимания. Во-вторых, Диана хоть и выбешивала его порядком, но все же сбыла его невестой, и скоро станет Львовой. Значит, Роман был за нее в ответе.

– Дим, я пошел спасть. Тебе постелил, где всегда.

– Ага, – пробормотал Дима, не отрывая взора от дисплея телефона. Рома улыбнулся и покачал головой от довольной улыбки на лице брата и его горящих глаз, и пошёл спать. Завтра важный день, ведь Елагин будет предавать документы покупателю. Роман будет следить за операцией, чтобы все прошло на высшем уровне.

А на другом конце горда Диана стояла в своей спальне, и смотрела на маленький сад, на который выходили ее окна. Она сжимала в руке телефон, который сбросила еще несколько минут назад. В ушах все еще стоял холодный насмешливый голос Романа Алексеевича: «Никаких личных привязок не будет. С моей стороны уж точно». Диана язвительно подумала, что обязательно станцует танец радости на углях голыми пятками в тот день, когда их пути с этим невыносимым Львовым разойдутся. И вовсе ей не обидно за те слова, что бросил ей нежеланный жених, а сердце ее стучит от злости за то, что он додумался разбудить ее в такое позднее время. Вспоминать же свое взбудораженное состояние, когда она увидела имя «Роман Алексеевич» на дисплее телефона, Диана не хотела.

Диана выпила воды из стакана и поставила его на подстаканник на тумбочке, у изголовья кровати. Поправила косу, в короткую заплела волосы перед сном. Легла на кровать, укрывшись одеялом до подбородка.

Глядя на ровный потолок, Диана со злостью поняла, как трудно ей будет уснуть после комментария Романа о том, что он спит голым. Вот ведь невоспитанный хам! Ей-то зачем об этом знать?! Уж Диана-то могла дать стопроцентную гарантию, что скорее Рим падет, чем они с господином Львовым окажутся в одной кровати!

Придётся прибегнуть к старому проверенному способу уснуть, который обычно помогал Диане провалиться в сон быстро и эффективно. А именно – считать от пятисот задом наперед. Но, как бывало всегда после разговора с Романом Алексеевичем, этот способ терял свои достоинства.

И сейчас, цедя сквозь зубы проклятия несносному жениху, Диана уже по шестому кругу считала про себя: «Четыреста тридцать три, четыреста тридцать два, четыреста тридцать один…"