Текст книги "Персональное чудовище (СИ)"
Автор книги: Климм Ди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)
Персональное чудовище
Ди Климм
Пролог
Соня не могла сказать, в какой момент все стало плохо.
Может, когда она согласилась стать репетитором feat. гувернанткой Сережи, мальчика тринадцати лет? Его родители хотели нанять русскую девушку, чтобы мальчик подучил итальянский, при этом не забыл родного русского языка, живя в Лос-Анджелесе.
Или, когда Соня, силясь повысить интерес ученика к итальянскому языку, показала подростку голые груди? М-м-м, что ж, вполне себе основательный повод.
А может, все пошло не так в тот момент, когда двадцать семь лет назад Соня с истошным криком родилась меж полных бедер матери во втором городском роддоме, доведя тем самым самого близкого и родного человека до смерти? Кто ж знает…
Хотя, если внимательно вглядеться, серьезно все обдумать и взвесить, ответ был на поверхности.
Жизнь Сони, привычный уклад и налаженный быт пошли кувырком, когда она встретилась с медовыми глазами чудовища в полутемной кухне. Чудовище, кстати, пришло выяснить, какого черта Софья Арнольдовна решила демонстрировать его сыну голые телеса!
Да, определённо это был тот самый момент, когда Соня застыла с пальцем во рту, уставившись на самого несносного мужчину на свете. Именно с этого момента жизнь Сони превратилась в сущий хаос.
Глава 1
– Капуста.
Сергей сидел на крутящемся стуле, сдвигал брови, грыз ногти и пытался вспомнить слово, которое они учили сегодня утром. Минуты шли, терпение Сони иссякало, а ответа все не было.
– Сергей Дмитриевич! – Соня тоже умела хмурить изогнутые брови, только получалось это намного устрашающей, чем у паренька напротив. Уж Серега-то знал, что Софью Арнольдовну лучше не доводить. Но не мог он вспомнить, как переводится кочан капусты на итальянский, и все тут!
– Может, другое слово? – предложил Сергей аккуратно.
– Морковь.
Опять то же молчание, еще пару кусочков отгрызенных ногтей, а ответа все не было.
– Сергей, мы только утром учили эти слова! О чем ты только думал?
– Эх, – как-то по-взрослому вздохнул Сергей и печально выдал: – Софья Арнольдовна, вам лучше не знать, о чем я думал.
Затем густо покраснел.
О чем может думать тринадцатилетний мальчик? Сергей наивно полагал, что Софья Арнольдовна не замечает его взглядов на ее декольте. Но Соня всегда замечала такие вещи. Ей часто удавалось распознать людей с первого взгляда, а уж раскусить такого мальчишку, как Сергей, это ей как два пальца…об асфальт.
Соня задумалась, сдула со лба длинную челку. Как заинтересовать подростка учёбой? Наверняка какой-нибудь наградой. Но не игрушками и гаджетами, которых у Сергея полная комната.
– Сереж, хочешь заключим договор?
Светло-карие глаза Сергея вспыхнули заинтересованностью. Он даже забыл про ногти, которые отгрыз чуть ли не по локоть, и замер на кресле.
– Какой?
– Ты выучишь двадцать слов за тридцать минут, – Соня предостерегающе подняла указательный палец вверх, когда Сергей попытался протестовать. – Через полчаса я проверю тебя и, если справишься с заданием, то будет тебе награда.
– Что за награда? – подозрительно прищурился Сергей.
– Об этом потом. Пусть будет сюрпризом, – Соня улыбнулась. Она еще не придумала, чем награждать подростка. Но у нее будет целых тридцать минут в запасе, за это время что-нибудь придет в голову.
Но не зря отец этого несносного мальчишки был настоящей акула бизнеса. В сына он также заложил свои акульи гены, поэтому подросток скрестил руки на впалой груди и отбил.
– Нет уж, давайте договоримся сразу. А то будете потом мне кексы совать.
– Тебе не нравятся мои кексы? – прищурилась Соня. – Да мои кексы – самые вкусные на этой части побережья!
– Не, Софья Арнольдовна, кексы вообще-то суперские. Но согласитесь, двадцать слов стоят большего.
«Хитрец, ах хитрец!», думала Соня и не могла не восхищаться этим маленьким мужчиной. Мамаша у Сережи та еще стерва, а с отцом Соня пока не знакома. Но раз Дмитрий Алексеевич смог воспитать такого умного воспитанного мальчика, значит и человек он очень хороший.
Странно, но в этом предположении хвалебная интуиция Сони дала осечку, в чем она убедится уже вечером.
А сейчас светло-голубые глаза Сони бегали по комнате, в попытках придумать достойную награду. Но в огромной комнате Сергея было все – дисплей с приставкой, настольный футбол, полки полные макетов самолетов и пароходов, и много-много прочей утвари, которой увлекаются мальчики. Соня про себя порадовалась, что, не смотря на достаток и обеспеченность, Сергей оставался добрым и любознательным. Еще раз спасибо его отцу.
Ох, Сонька, Сонька, ты еще сто раз передумаешь эту мысль.
Глаза Сони метнулись к стопке журналов на комоде. На одной из обложек красовалось фото, которое тут же помогло сформировать в голове план. Соня выпрямилась на стуле и посмотрела в чистые невинные глаза Сергея.
– Обмен таков. Двадцать слов в обмен на семь пар голых грудей.
Челюсть Сергея отвисла, а в горящих глазах читался шок.
– Чё, серьё-ё-ёзно?! – прошипел подросток, словно боялся, что их пошлый непристойный разговор могут услышать.
– Да, – сладко улыбнулась Соня.
– Не обманываете?! – еще тише зашептал Сергей и пунцовая краска бросила в худощавое лицо. Даже веснушки потеряли в цвете под краской смущения.
– Конечно, нет! – притворно оскорбилась Соня. Глядя в наивно распахнутые медовые глазки, Соне было совестно обманывать невинного ребенка. Но делать нечего – она получает деньги за то, чтобы учить Сергея итальянскому и готова отработать каждый цент. – Ты мне слова, а я тебе … то, что обещала.
– Но!.. Вы!.. – Сергей захлебнулся в словах, пока его щеки захлебывались в румянце. Чтобы рыбка не слетела с крючка, Соня протянула руку и спросила:
– Договорились?
Потное пожатие руки Сергея скрепило этот пакт, который, кстати, ни одной стороне не принесет ничего хорошего.
Ровно через полчаса Сергей, красный и взбудораженный, с пятнами пота подмышками и на воротнике, выдал не то, что двадцать, а все тридцать слов на итальянском. Произношение хромало, но результат ошеломлял.
Но когда Соня распахнула журнал, который все это время крутила в руках, то же ошеломление было нарисовано на шокированном детском лице, когда Сергей увидел…
– Но это же свинья! – взвыл подросток. Соня глянула на картинку и кивнула.
– Все верно. Это домашняя свиноматка, весом 120 килограмм и с длиной тела около полутора метров. И ровно с… раз, два, три… пять, шесть… ага! Ровно семь пар голых сисек!
– Фу! – взвыл разочарованный Сергей и отбросил журнал, словно даже держать его было омерзительно. – Какая гадость!
– Ну же, Сергей, не будь таким грубым…
– Это нечестно! – воскликнул подросток, пытаясь вернуть свои позиции. Но было уже поздно. Пакт заключен, скреплен и все пункты выполнены. Соня боялась, как бы Сергей не заплакал от обиды. Но нужно держать лицо, ведь с подростками дашь слабину, и они считают себя умнее и хитрее старших.
– Слушай, ты обещал мне слова. Кстати, молодец, еще десять в довесок выучил. А я тебе обещала голые груди. Семь штук. Пересчитаем. Раз, два, три… Ага-а-а, вот еще под брюшком парочка…
– Не на-а-адо-о-о! – завыл Сергей, когда Соня пыталась всунуть ему под нос раскрытый журнал. – Бли-и-ин, че за гадость! Нечестно!
– Сергей, – Соня зыркнула на ученика голубыми глазами. – Неужели отец не научил тебя, что никогда нельзя обвинять противника в нечестности без доказательств?
– Но… бли-и-ин… – пытался выпутаться Сергей, но затих под грозным взглядом учительницы. Софья Арнольдовна, конечно, клевая и веселая, и вообще с ней классно учиться, но злить ее не стоит. И еще, Софья Арнольдовна – девушка, а папка всегда учил быть вежливым с ними. «Лучше промолчи, потом сами прибегут». Сергей вспомнил эти слова и замолк, глотая разочарование и несправедливость.
– Что ж, за то, что ты так старался, я все же испеку тебе кексов, – Соня попыталась смягчить удар по самолюбию мальчика, который так умилительно сдерживал обиду. – С чем хочешь? Изюм или шоколад?
– Да без разницы, – выдохнул Сергей, сложил руки на столе и уронил голову.
А Соня прихватила журнал и вышла из комнаты, тихо закрыла дверь и направилась в кухню. Лучше оставить Сергея одного, и так вон от неловкости опять принялся грызть ногти.
Через час кухню наполнил сладкий аромат выпечки. Он распространялся по всему дому. Пряным амбре наполнил большую залу с дубовым столом посередине, взобрался на второй этаж, постучался в бесчисленное количество хозяйских и гостевых спален. Затем спустился в холл и встретил хозяина дома – Дмитрия Алексеевича Львова, который вернулся с месячной деловой поездки.
Странно, кухарка обычно готовила европейские блюда в мизерных порциях, которые так любила Алена – его супруга. Сама Алена на кухню заходила, только чтобы отдать приказы и обсудить меню. Так кто же сейчас колдовал на кухне, готовя такие аппетитные, и такие запретные для Димы сладости? …
Хотя, какая разница. Кто бы там что бы ни готовил, это не важно. Первым делом Дима спешил к сыну. Ведь именно сын был единственной причиной, ради которого Дима возвращался в этот дом раз за разом, год за годом…
***
Соня стояла у плиты, из щеки в щеку перекатывала сладкий леденец барбариса, и напевала песенку. Как приятно готовить в шикарно обставленной кухне, где есть все, что нужно, начиная от дорогущей кухонной утвари, огромного стола из красной древесины до широкого плазменного телевизора!
Это вам не холодная столовая, которая была в интернате, где Соня провела школьные годы. Только размером нынешняя кухня напоминало ту. На этом сходство заканчивалось. В детстве были длинные ряды столов, с холодными скамейками без накидок. Воспитанники интерната – дети богатых родителей, кто не озаботился воспитанием своих чад, тихими кучками садились за столы и принимались жевать пищу, которая почему-то принималась за еду аристократов – рыба на пару, тушеные овощи, пресные гарниры и сухие крекеры на десерт. А про порции нельзя вспомнить без слез – словно старый облезлый котик сел и заплакал над горькой судьбой деток. Столь крохотные порции подавали воспитанникам! Может поэтому с возрастом Соня увлеклась выпеканием и готовкой, совершенствуя навыки книгами и передачами.
Соня обмазала последний кекс шоколадным кремом собственного приготовления и улыбнулась. То, что нужно. В меру сахара, времени, терпения, и вуаля! Хоть королеве на обед подавай.
Соня облизывала сладкие пальцы, измазанные в шоколаде, как вдруг почувствовала, что в кухне она больше не одна.
Кто-то пристально смотрел на нее. Со зловещим прищуром, со злобным дыханием и с сжатыми зубами.
Кто-то дико злой и бешенный.
– Так вы и есть та самая Софья Арнольдовна, которая показала моему сыну свои сиськи? – послышался голос. Низкий, с хрипотцой, окрашенный жутко-леденящими нотками. Правая ягодица Сони дернулась, а если такое случалось, то жди неприятностей.
Соня обернулась с пальцем во рту и ответ, резкий и язвительный, замер в горле. Перед ней стояло самое жуткое чудовище, которое она когда-либо видела. Соня сама была высокой, метр восемьдесят, так что некоторым мужчинам приходилось смотреть на нее снизу-вверх. Коротышек это раздражало, а Соню веселило. Но стоящий перед Соней мужчина был выше почти на голову, а это значит, его рост достигал чуть ли не двух метров. И все бы ничего, если бы не огромные плечи, втиснутые в белоснежную рубашку, грозя порвать тонкий поплин. Темные мощные руки скрещены на широкой груди. Длинные ноги в темно-синих брюках широко расставлены. Словно дикий взбудораженный бык, готовый к бою. Пшеничного цвета волосы аккуратно пострижены, но взлохмачены, словно по ним провели нетерпеливой пятерней в нервном порыве.
Мужчина как-то недобро глянул на палец, который Соня все еще держала во рту, и она поспешила спрятать руки за спиной, словно ее поймали на воровстве. Хотя тут же вздёрнула подбородок, схватила полотенце и, вытирая пальцы, ответила мужчине не менее ледяным тоном:
– А вы что, завидуете?
«Черт, а ведь завидую!» Да любой мужик бы завидовал, если бы встретил на своей кухне платиновую блондинку с голубыми глазами, обалденной фигурой и с охрененными буферами, запрятанные под скромное платьице! Да еще и сосет свой палец, словно… Черт! Видимо, Дима устал после долгого перелета и рассудок его помутился, раз он так реагирует на незнакомку, которая еще и светила грудью перед Серёгой. А тот сейчас сидит в комнате и не желает выходить, красный от смущения!
Соня почувствовала изменения в мужчине по тому, как засверкали и прищурились медовые глаза, а ноздри раздулись, словно пытаясь уловить ее запах на расстоянии. Боже, он что, собирается броситься за ней в погоню и искать по запаху, вздумай Соня бежать?! А именно это Соня хотела сделать под горящими взором великана.
Мужчина приближался к ней, шаг за шагом уменьшая расстояние. А Соня стояла, вцепившись в полотенце и не желала отступать. Ишь ты какой, знаем мы эти молнии в глазах, сами умеем метать!
Мужчина тем временем остановился в шаге от Соньки и пророкотал:
– Видал я и получше буфера, чтоб завидовать подростку, – грубый смешок сорвался с его губ. – Но сейчас Сергей сидит наверху и не желает говорить со мной. Одно то, что вы довели его до такого состояния…
– Подождите, подождите, – перебила Соня. – Сережа сказал, что я ему показала свои… кхе-кхе… части тела? Прям так и сказал?
– Да он слова вымолвить не может! – еще больше распалился Дима. – Бормочет что-то про грудь, Софью Арнольдовну и сказал какую-то чушь про свинью. Я связал все воедино и понял – Софья Арнольдовна, свинья такая, показала мне свою грудь!
Ярость мощными зарядами ходила в теле Сони, ускоряя сердцебиение и убыстряя дыхание. Да, именно от ярости пульс Сони подскочил, а губы пересохли, а не от близости этого грубияна! Да как он посмел назвать ее свиньей?!
– Ну что ж, позвольте показать вам, из-за чего возник весь этот сыр-бор. Идите сюда, идите. Что же вы встали там, Дмитрий Алексеевич? Я не кусаюсь. Вот смотрите, та-а-ак, страница двенадцать, мхм… А вот и она, красавица!
– Но это же свинья! – вскрикнул Дима то же, что часом ранее крикнул его сын. И эта схожесть, хоть и не голосов, но манер, умилила. Но только на секунду. Справившись с заминкой, Соня захлопнула журнал перед скорчившимся лицом Димы и отошла к столу.
– Да, именно так. Это свиноматка с хорошими характеристиками. Довольно плодовита и…
– Что вы несете?! – грубо перебил взбешенный и явно ничего не понимающий Дима. – При чем тут это…животное?
Вытирая со стола, Соня спокойно объясняла:
– Мы с вашим сыном заключили договор – он учит слова, а я ему показываю…грудь. Не сказала, какую именно, человеческую или животную. А Сергей по наивности не уточнил. Он выучил слова, а я ему показала то, что обещала.
– Ваши методы довольно нестандартны, Софья Антоновна, – процедил Дима.
– Арнольдовна! – отчеканила Сонька, вытирая столешницу.
«Да хоть Ардегольдовна!», подумал Дима, следя за покачивающейся попкой.
– Важен результат. Сережа выучил слова и заодно расширил знания в биологии, – спокойно ответила Соня и принялась накрывать на стол.
– Но не таким же методом! – взревел Дима, наблюдая за девушкой, мечущейся по кухне.
– На войне и в учении все средства хороши, – невозмутимо отбила Соня.
На столе были расставлены приборы, сочная курица с подливой, горячий хлеб и шоколадные кексы. Настолько непривычно было видеть такую картину в своем доме, что Дима лишь глядел на накрытый стол, затем недоуменно спросил:
– Почему на двоих? Вы кого-то ждете?
– Нет, мы с Сережей ужинаем вместе каждый день.
Не дай бог этот бугай подумает, что она приводит в дом мужчин в его отсутствии! С него станется, вон как подозрительно прищурился.
– Почему вдвоем? Почему на кухне? Почему не готовит кухарка?
Вопросы сыпались без остановки, не давая Соне вставить и слова. Но не зря Соня педагог, поэтому она разложила вопросы по полочкам, а по полочкам раскидала ответа.
– Вдвоем, потому что кроме нас в этом доме никто не любит сытно ужинать. На кухне, потому что в вашей огромной столовой от пустоты эхо слышно. Почему не готовит кухарка? А вы пробовали ее эти малюсенькие тонюсенькие кусочки мяса? Как этим кормить ребенка? – Соня сморщила нос, затем взяла телефон. – Позову Сережу СМС-кой. А то по лестнице пока поднимешься, словно в гору залезаешь.
– А Алена?
Дима спросил про жену и язык Сони так и чесался ответить прямо и правдиво – «Супруга ваша своему маникюру уделяет внимания больше, чем сыну». А что уж говорить о том, как Аленка корчит лицо, глядя как Сонька с Сережей поглощают сытные и плотные завтраки.
«Это не твое дело!», отдернула себя Соня и ответила:
– Алена Вилорьевна ужинает рано, одна, в столовой и ест то, что приготовила кухарка.
«Как всегда», вздохнул про себя Дима. Затем глянул на накрытый стол и вспомнил, что ничего не ел с завтрака.
– Приготовьте третий прибор. Я поужинаю с вами. Схожу за Серёгой.
А где волшебное слово? А спросить разрешения? Соню так и подмывало постучать указкой по столешнице и преподать грубияну парочку уроков культуры. Но Дима, то есть Дмитрий Алексеевич, – взрослый мужчина. Это не Серёжа, который краснеет и лопочет чепуху. Это самый что ни на есть мужчина, от высокой макушки до кончиков грубых пальцев.
Предположение Соньки подтвердилось, когда Дима остановился на полпути, обернулся и его песочно-золотистые глаза зажглись.
– И на будущее, Софья Антоновна, даже мальчикам нельзя давать подобных обещаний. Если что-то обещали – обязательно выполните. Либо не обещайте вообще. Тем более, когда дело касается женской груди, – взгляд Димы опустился на декольте Сони.
Повисла тишина. Звонкая, вакуумная тишина. Сделай вдох, и он рокотом отскочит от белых стен. Соня смотрела на Диму и боялась, что он по ее широко распахнутым глазам поймет, как на нее подействовал хрипловатый голос.
– Буду иметь в виду, – пробормотала Соня и отвернулась к раковине.
У двери Дима вновь обернулся и недоуменно спросил:
– А как переводится maiale?
– Что? – растерялась Соня. – Кто вам сказал это слово?
– Сергей. Может мне показалось…
– О, он выучил еще одно слово! Maiale – это свинья на итальянском, – порадовалась Соня за ученика. Но в свете произошедшего Диме это достижение не показалось убедительной причиной для радости. Он лишь ругнулся и пошел звать сына к ужину.
А Соня внутренне застонала. Следующие пару часов в «веселой» компании Дмитрия Алексеевича обещали стать настоящим испытанием.
Глава 2
Несмотря на опасения Сони, ужин прошел весело и как-то по-семейному уютно.
Сережа, которого Дима (Дмитрий Алексеевич!) привел с собой, сперва понуро молчал, отводил взгляд от недосягаемого декольте Сони, и слабо ковырял пальцем в щербинке на деревянной столешнице. Дмитрий Алексеевич тоже поглядывал на Соню, но в отличии от наивного Серёжи по глазам мужчины невозможно было понять, о чем он думает. То ли мысленно хвалит ее курицу на гриле, то ли прикидывает, как бы быстро и без шума свернуть тонкую шею Сони за то, как жестко она подшутила над его сыном.
Но, видимо, курица действительно оказалась хороша, так как к середине ужина Дмитрий Алексеевич расслабился и начал выводить Серёжу на разговор, задавал вопросы о школе, об успехах в баскетболе, уточнял планы на выходные. Серега, слишком радостный от приезда отца, забыл про недавнее разочарование, и теперь взахлеб рассказывал про то, как они с Софьей Арнольдовной ходили рыбачить на порт, следили за проплывающими мимо яхтами и обсуждали их названия. Ничего не поймали, зато познакомились с пожилой португальской парой, которые угощали их сладкими кукурузными лепёшками.
Соня следила за разговором отца и сына, и удивлялась их схожести. Конечно, Серёжа еще тысячи раз будет меняться, день за днем превращаясь из угловатого подростка в складного юношу, далее в привлекательного молодого мужчину, чтобы к сорока годам стать точной копией своего отца – таким же сильным, волевым, красивым…
«Прекрати!», шикнула на себя Соня. Хотя даже лучшая подруга Сони, милашка Милка, считала ее нахальной беспринципной девицей, все же у Сони были принципы, и она считала, что связываться с женатым мужчиной – это как станцевать стриптиз перед толпой паломников. Грязно, пошло, вульгарно.
Какой бы ни была супруга Дмитрия Алексеевича, как бы ни складывалась их семейная жизнь и как бы не скакало сердце каждый раз, когда мужчина смотрел на Соню – он женат и этим все сказано. У многих семей бывают проблемы. В конце концов быт, обычный замызганный рутинный быт, может стать причиной появившейся прохлады между мужем и женой. А как еще объяснить то, что Алёна Вилорьевна не встретила мужа у порога, не приготовила любимых блюд, и не сидит сейчас на месте Сони, чтобы провести семейный ужин в веселой и прекрасной компании мужа и сына?
Как же Серёжа был похож на отца! Тот же цвет волос – пшеничный, с мелкой рыжинкой меж прядей, которые так любила ерошить Соня в порыве нежности. Те же янтарные глаза. Пока не такие хищные и светлые, как у старшего Львова. Но со временем глаза Серёжи посветлеют, и он сможет смотреть так же изучающе и внимательно, как Дмитрий Алексеевич, и доводить оппонента этим взором до нервного тика. Только губы Сергея похожи на материнские – чуть широкие, с меленькой выемкой по середине, и такие же крупные передние зубы. Хотя губы Алёны Вилорьевны были подкачаны гиалуроном и подведены татуажем, и улыбалась Аленка намного реже сына, но определённое сходство было на лицо.
А губы Дмитрия Алексеевича… Внутренним взором Соня обвела суровые линии. Словно вылепленные из самой жесткой породы древесины, они редко улыбались (только когда мужчина смотрел на Серёжу), чаще снисходительно ухмылялись или жестко сжимались (когда он смотрел на Соню) и лишь изредка с них срывался скупой хрипловатый смешок …
Соня подскочила и принялась убирать со стола. Ужин окончен, а значит окончены эти нечаянные касания мощной ноги Дмитрия Алексеевича к коленке Сони. Каждый раз во время этих прикосновении Соня ловила на себе быстрый взгляд Дмитрия Алексеевича. Лицо его было невозмутимо и бесстрастно, но пару раз Соня успела поймать лукавую усмешку на мужских губах, когда при очередном касании Соня хваталась за стакан с ледяной водой и делала быстрые глотки.
Видимо, она совершенно ополоумела и принципы ее продались с потрохами, раз смеет млеть рядом с женатым мужиком, сидя за одним столом с его сыном, в то время как его жена отдыхает после фитнеса на втором этаже! Кстати, у супругов были разные спальни, что не могло не удивить Соню, когда она узнала об этом от горничной. Но, возможно, чета Львовых придерживается старомодных правил приличия. Может, Дмитрий Алексеевич навещает жену лишь с наступлением ночи. Приходит с тихим стуком, в велюровом бордовом халате поверх пижамы, чтобы ненароком не испортить репутацию супруги перед прислугой и соседями.
Но глядя на мощную фигуру Дмитрия Алексеевича, развалившегося на стуле и следящего за Соней с мрачным прищуром, трудно было представить, что такой мужчина вообще следует каким-то правилам и в пределах каких-то рамок. У него были свои принципы и условия, наработанные жизнью. Он был словно неприрученный дикий зверь, который зорко следит за жертвой и выжидает момент для нападения. Точно, лев…
Тонкий перестук каблучков по паркету отвлек Соню от греховных мыслей. Дверь распахнулась и на кухню вплыла (по-другому и не скажешь) Алёна Вилорьевна. «Не зря она так следит за фигурой», с тайной завистью подумала Соня, оглядывая стройную фигуру женщины, вошедшую на кухню.
Для своих тридцати семи лет у Алёны Вилорьевны была шикарная высокая грудь, тонюсенькая талия, крепкие бедра и длинные стройные ноги с тонкими икрами и высеченными лодыжками. Под дорогой шерстью бирюзового костюма угадывались точеные мышцы, наработанные на тренажерах. У Сони тоже была неплохая фигура, но в сравнении с такой статуэткой Соня чувствовала, как сильно выпирает третий размер груди под платьем. А талия хоть и тонкая, но не такая, как у жены Дмитрия Алексеевича. Что уж говорить о кексах, которые откладывались на пятой точке самым отвратительным образом. Нет, попка Сони все еще хороша и упруга, и всегда привлекает восхищенные взгляды мужчин и завистливые от женщин. Но, в сравнении с вылепленным задом Алёны Вилорьевны, Сонина пятая точка выглядит как престарелая тетка, которая позволила себе слишком много сладкого за ужином.
– Дорогой, – проворковала Алёна, подлетев к мужу.
Соня поспешно отвернулась, чтобы не глазеть на встречу супругов, но все же уловила в отражении начищенного кафеля, как руки Алёны обхватили шею мужа, а алые губы запечатлели поцелуй на сжатых губах Дмитрия Алексеевича.
– Ты приехал! А мы и не ждали. Почему не предупредил? Я бы приказала Астер приготовить что-нибудь вкусненькое.
– Не стоило беспокоиться, – прохладно ответил Дима, – Мы сытно поужинали курицей, которую приготовила Софья Арнольдовна.
«Ух ты, а ведь Дмитрий Алексеевич знает мое отчество!», хмыкнула Соня про себя. Так зачем же мужчина раз за разом коверкал его? Неужели только для того, чтобы доводить Соньку до бешенства, наблюдая, как красные пятна ярости покрывают ее каменную физиономию? Что ж, хорошее развлечение он себе придумал! А Сонька, глупая Сонька, раз за разом глотала наживку и барахталась в бешенстве, как пойманная рыбка.
– А, курицей, – чуть сморщилась Алёна, и Соня еще яростнее заработала губкой для мытья посуды. – Слишком жирно, на мой взгляд. Сонечка, не обижайтесь. Я просто слежу за фигурой и за питанием. Как же вам повезло, что вы можете позволить себе есть все, что захотите!
Слышали? Нет, вы слышали эти притворно-ласковые нотки в голосе змеи? Это была обычная манера Алёны – укусить, успокаивающе погладить и пустить отравленное жало вновь. И так все тонко, так все наработано, что Соне оставалось лишь внутренне поаплодировать женщине и ответить:
– Да, конечно, я вас понимаю, Алёна Вилорьевна. С возрастом приходится следить за режимом и за питанием.
«На-ка, получи по отштукатуренному личику!», думала Соня, слыша за спиной напряженное дыхание женщины, которая придумывала новый ответ.
Но Дима прервал завуалированную дуэль слов. Он улавливал изящно отточенные стрелы между женщинами, но не желал быть тому свидетелем.
– Софья Арнольдовна, не стоит мыть посуду, для этого есть прислуга.
– Я не люблю оставлять за собой беспорядок. К тому же, если подумать, я тоже своего рода прислуга в вашем доме.
– Вы не прислуга, – отрезал Дима, чем шокировал обеих женщин. Алена раскрыла вылепленные губы и ошарашенно уставилась на мужа. С чего это вдруг обычно безразличному к домашним делам Диме вздумалось заступаться за…прислугу? А Дима тем временем продолжил: – Вы гувернантка нашего сына, которая находится рядом с ним большую часть времени. А это совершенно другая зона ответственности.
Соня почувствовала, как сгустились тучи за спиной и с остервенением выжала тряпку. Черт, а Дмитрий Алексеевич умеет одним голосом передать противнику все, что хочет сказать! Соня отлично поняла намек, слишком уж на поверхности он лежал.
– Дорогой, сколько раз я просила Сонечку не заниматься делами на кухне, а полностью сосредоточиться на Сережке, но она хочет все успеть. И с Серёжей языки учить, и на кухне похлопотать. Каждый день что-то готовит, хотя на мой взгляд немного жирное и вредное.
– Софья Арнольдовна классно готовит, а Астрид только запекает старый башмак с такой миной, типа это что-то суперское, – выдал Сергей, отвлекшись от игры на телефоне.
То, как трепетно и отважно он защитил учительницу, умилило Соню и заставило улыбнуться. Но в первую очередь, она – гувернантка, поэтому Соня вытерла руки и обернулась к Серёже.
– Сергей Дмитриевич. Вы помните наш разговор о том, что можно и что нельзя говорить о старших? Не забыли?
Ох уж этот строгий тон и сдвинутые брови! Сергей уткнулся в телефон и буркнул:
– Ну ладно, простите.
Но в голосе не было слышно ни капли сожаления, что делало его еще более схожим с отцом. Который в этот момент хлопнул ладонью по столешнице (как только она не треснула!) и направился к двери со словами:
– Алена, нам надо поговорить. В кабинете.
«Даже с супругой разговаривает, как с подчиненной», покачала головой Соня. Хотя это вовсе не говорит о том, что стоит только закрыться двери кабинета, как Дмитрий Алексеевич не схватит Аленку в объятия и не сольется с ней в страстном поцелуе…
Но вовсе не тем были заняты супруги Львовы в безликом строгом кабинете. Слишком аккуратно разложены бумаги на широком деревянном столе. Корешки книг в полках не истрепались, а выстроились по алфавиту и ни одна не выбивается из строя. Черная кожа кресел и дивана блестит, словно на них никто никогда не садился.
Дима очень редко пользовался этим кабинет. И вообще последние годы он редко использовал дом для нормальной полноценной жизни. В основном его дни протекали в салоне самолета, клонированных люксах, и даже не вспомнить, когда в последний раз он ел домашнюю еду. Именно поэтому так накинулся на курицу Сони. Такая вкусная, и такая домашняя…
Дима встряхнул головой, и обратился к Алене:
– Где ты ее нашла?
– Даяна, помнишь ее? Мы учились вместе. Она нанимала Соню для сына. Очень хвалила. А наш Серёжа конечно умный мальчик, но совершенно неусидчивый.
– А ты пыталась усидеться с ним? – жестко бросил Дима.
Они были женаты четырнадцать лет, но каждый раз Алену пугала эта темная сторона личности мужа. То, как жёстко и яростно Дима реагировал на все, что касалось сына, заставляло Алену чувствовать себя обделенной и … ревновать. Да, глупо и мелочно! Но если бы только Дима ей уделял такое же внимание.
– Дима, давай не будем начинать, – вздохнула Алена и прижала тонкие пальцы к вискам. – У меня и так столько дел, что к концу дня я просто валюсь с ног от усталости.
– Каких дел? Магазины? Салоны? Рестораны? – отчитывал Дима супругу, уперев руки о столешницу и не сводя с Алёны прямого взора.
– Нет. Я сейчас помогаю Симоне организовать показ мод.
– Каких еще мод?
– Есть много людей, которые не знают, во что им одеть своих малышей, а тут мы…
– Малышей?!
– Показ мод для самых маленьких.
– И кто-то этим увлекается?!
– Ну да. Мы уже нашли спонсоров. Одна только пиар-компания обходится в полмиллиона.
– Да кому на хрен нужны эти показы?! – недоумевал Дима. – Зашел в магазин, купил все что нужно и все! Я в детстве не видел обновок, а брат вообще все за мной донашивал! До дыр!
– Но, милый, это было давно. А сейчас все идут в ногу со временем…
Дима отрывистым движением провел по волосам
– Ладно, это не важно, – отмахнулся он, не желая и дальше слушать подобный бред.
– А тебе что, жалко? – жалостливо спросила Алёна. Она научилась управлять голосом еще в детстве и всегда пользовалась им, чтобы выпросить у папы очередной каприз. Но ее муж – не ее отец. Диму такими методами не проведешь.
