Текст книги "Персональное чудовище (СИ)"

Автор книги: Климм Ди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

– Он с нами не поедет! – отрезал Дима, глянув на песика, который терся о ноги Сони, обутые в легкие тенниски. Черт подери, эта псина делает то, чего пока еще не может позволить себе Дима! Да он не то что к песику, даже к сыну родному Соню ревновал! Вы хоть представляете, что Дима чувствовал сейчас, глядя на того, кто пометил его меткой? И при этом ни в вислых ушах, ни в покачивающемся хвосте, ни в черных глазках-пуговках не чувствовалось ни капли страха перед Димой, который пыхтел от бешенства, глядя на пса полыхающими глазами.

– Дмитрий Алексеевич…

– Дима.

– Что? – удивилась Соня.

– Для тебя – Дима, – отрезал он.

– Л-л-ладно … Дима.

А у него встал. Вот так, на раз два. Всего четыре буквы, сказанные с придыханием, и Дима уже готов… Да много чего он готов сделать, конечно же. Но не сейчас, пока песик с видом собственника и защитника стоит возле его женщины!

Соня продолжила максимально твердым тоном:

– Мы с Марселем либо вместе, либо вы едете один.

– Что за имя такое дурацкое? Марсе-е-е-ел-ль, – скривился Дима.

– Вообще-то, хозяева прозвали его Сильвой. Но мне показалось, это имя не такое уж мужественное.

– Ага. А то Марсе-е-ель прям ого-го-го какое мужицкое. Хоть бы Рексом назвали, что ли.

– Моя собака – мне решать! – отрезала Соня. Дима вскинул голову и вперил в нее тяжелый взгляд.

– Так, не понял. Псина чья? Соседская или твоя?

– Ну-у-у, – промямлила Соня, поправляя очки на голове. – Соседи мне его оставили на время, но я хочу попросить его себе.

– Ни за что! – отрезал Дима, скрестив руки на груди.

– Это мне решать! – выдохнула Соня, уперев руки в талию. – Пес – мой!

– Ничего подобного, Софья. Я не собираюсь каждый раз терпеть отрезвляющий душ, стоит мне к тебе подойти или коснуться!

– Ну так не подходите и не касайтесь, – хмыкнула Соня. На что глаза Димы потемнели и вспыхнули пламенем, а голос осип, когда он проговорил:

– Это уже мне решать Соня. Оставишь псину или нет – это мы еще посмотрим. Но касаться мне тебя или нет – это всегда и в любое время буду решать только я. Уяснила?

Сотни язвительных саркастичных и метких словечек вертелись на языке Сони, но она его прикусила, когда поняла, что Дима на грани, чтоб прямо сейчас не показать наглядно свое решение. Соня кивнула.

А Дима, уже жалея о ее кивке, ведь с каким удовольствием он бы скрепил свой приказ, с вздохом открыл переднюю дверь и рявкнул:

– Ни тявканья, ни скуления. А не то оставлю на обочине. Обоих!

Соня подняла Марселя на руки, стараясь скрыть улыбку. Потому что знала и была уверена – не оставит, ни за что этот мужчина не оставит ни нее, ни Марсика на обочине.

Подошла к машине и протянула вальяжно усевшегося в ее руках пса Диме.

– Не подержите?

– Пока псина у тебя, таскать тебе, – отрезал он. – К тому же, я только час назад одел чистую футболку.

– Ну ладно, – пожала плечом Соня, прикидывая, как бы взобраться в высокий джип с Марсиком в руках. Как внезапно широкие горячие ладони обхватили ее за талию, чуть приподняли и засунули в машину без особого труда.

Сам же Дима, хоть и хмурил брови, все же тлеющий огонь горел в его глазах, когда Соня испуганно охнула, а затем сбивчиво пробормотала благодарность.

Дима обхватил руль пальцами, стараясь не помять его, и стараясь не вжимать газ в пол, краем глаза наблюдая, как собачонка утыкается в шею Сони, лижет розовым язычком нежную кожу, тыкается носом в аппетитную упругую грудь. Бля…! Да Дима даже сквозь тонкий белый муслин видит нежные кружевные чашечки бюстгальтера Сони, которые плотно обтягивают и поддерживают округлую плоть. Дима уже мысленно дорисовал все детали, что не видел живьём – темные соски, вначале мягкие, а потом все более твердеющие и собирающиеся в горошины под его горячим языком и жадными губами! Как бы сам Дима хотел оказаться на месте ткани и уже ладонями поддерживать упругую грудь.

А э-э-этот!.. Только гляньте на этого самодовольного Марселя, который с таким упоением слушает мягкое воркование Сони, ощущает за ушами ее тонкие ласковые пальцы. Еще и смеет обнюхивать ЕГО! ЕГО! Соню! Вот ведь счастливчик!

Дима чувствовал, как кровь бурлит в венах и приливает к члену, заставляя его ныть и просить свою долю ласок.

«Скоро, совсем скоро».

Схватил сигареты, только прикурил и выдул дум в окно, как услышал скуление на соседнем сиденье. Бросил пламенный взор на захватчика его собственности, и ткнул в нос Марселю указательным пальцем.

– Предупреждал же, что высажу, если услышу хоть какой-то звук? Предупреждал или нет?

Соня хихикнула:

– Вы так спрашиваете, будто ждёте, что он раскроет пасть и ответит человеческим языком.

– Да все он знает и понимает, притворяется просто, – проворчал Дима. И почувствовал, как шершавый влажный язычок лизнул его за палец. Вся его злость и обида мигом прошли. Вот так просто. Одно движение языка и внимательные черные глаза-пуговки, и Дима обессиленно опустил руку и усмехнулся. Вот ты и сталь слюнтяем, Львов. Растаял из-за какой-то псины, что смотрит на тебя таким открытым прямым взором. Прямо как его хозяйка…

– Мне кажется, у него аллергия на сигареты. Вам лучше не курить в его присутствии, – нахмурилась Соня, оглядывая Марселя.

– Чего-о-о? – протянул Дима.

– Аллергия очень вредна для собак. Бросьте сигарету.

– Вот пусть и мучается!

«Как и я».

Потом Дима услышал тихий тонкий скулеж и, кажется, даже глухой чих. Вновь шумно выдохнул и щелчком выкинул недокуренную сигарету в окно.

Соня спрятала счастливую улыбку в мягкой шерсти Марселя. С виду Дима такой грозный и шумный, а внутри добрый и такой сострадательный. Ну как для такого закрыть свое сердце?…

Глава 17

Это был центр адаптации и социальной реабилитации для детей с умеренным отставанием в развитии.

И, конечно же, Соня не смогла попросить Диму отвезти ее обратно на работу.

Стоило только Диме выйти из машины, как к нему подбежали около десяти детей и окружили его. Ребятам было от десяти до пятнадцати лет. И у каждого из них был свой крест, который они мужественно и упорно несли на своих хрупких плечах.

Со всех сторон слышались голоса, зовущие Диму «Дэймон», «Димьен», «Тим», «Дима». На все эти имена Дима откликался и для каждого ребенка припасал улыбку и внимание. Каждый из ребятишек хотел поделиться своими новостями, кажущиеся такими огромными и нерешаемыми в этом жестоком мире. Но на каждую такую проблему Дима с улыбкой уверял, что все он решит и все он сделает. И дети ему верили, видимо, потому что Дима был тут не в первый раз, и всегда держал своё слово.

Когда Дима помог оробевшей Соне с Марселем на руках выйти из машины, ребята уставились на нее внимательными глазками. Соня чувствовала на себе эти пытливые взгляды, а лица детей светились нескрываемым интересом и любопытством, когда Дима приобнял Соню за плечо и представил:

– А это мой друг – Софья. И …Марсель.

– А он что, тоже твой друг? – спросил кто-то из толпы. Дима, сцепив зубы, кивнул:

– Друг, друг.

Соня увидела, как Сергей, в сопровождении молодой женщины, вышли из главного корпуса и направились в их сторону. Женщина была примерно одного возраста с Соней, одета в желтую униформу, каштановые волосы стянуты в пучок. Ее глаза, повидавшие много трудностей в стенах этого центра, смотрели спокойно и с интересом, когда она вежливо поздоровалась:

– Здравствуйте, мистер Львов. Ребята вас очень ждали, всех замучили вопросами о вас с Серджем, – тихо засмеялась она.

– Вот, только получилось выбраться. Это мой…друг – Софья, – представил их Дима. – Мария – местный педагог.

– О, – улыбнулась Соня, – Значит мы с вами коллеги, Мария.

– Очень приятно, – Мария с приветливой улыбкой протянула руку.

– СофьАрнольдна, чей собакен? – рядом в нетерпении подпрыгивал Сергей, не сводя горящего взгляда с Марселя.

– А поздороваться? – строго спросил Дима и Сергей тут же вставил:

– Здрасьте-извините.

– Привет, Серёжа. Его зовут Марсе-е-ель, – протянула Соня, и Дима закатил глаза.

Сергей наклонился ближе к Соне. А Дима, хоть и старался не показывать заинтересованности и любопытства, непроизвольно склонился ниже и услышал шепот сына:

– А ребятам можно его подержать?

Соня кинула взгляд на Марию и спросила:

– У кого-нибудь есть аллергия на шерсть?

Воспитатель с улыбкой покачала головой, и Соня проговорила звонким голосом:

– Марсель совсем даже не против новых друзей. Вы хотите с ним познакомиться ближе, ребята?

Со всех сторон послышался одобрительный галдеж. Соня подняла вверх указательный палец, и дети замерли в ожидании.

– Только Марсель у нас еще маленький. С ним надо аккуратно и ласково. Дайте ему немного времени привыкнуть к вам. Договорились, ребята? – твердо, но в то же время ласково, проговорила Соня, и дети одобрительно зашумели. Она спустила пса на землю.

– Не бойтесь, Софья Арнольдовна. Я за ними присмотрю, – пообещал Сергей, с важным видом беря поводок и подводя Марселя ближе к замершим ребятам. Пес несколько секунд крутился у ног подростка, потом сам подошел к детям. Они окружили собаку со всех сторон, осторожно и ласково гладя шерстку и щебеча умилительные вздохи и ахи. Окруженный детской искренней любовью и непосредственностью, через минуту Марсель уже сам ластился к ладошкам, прося еще и еще.

– Прогуляемся? – предложил Дима и Соня в нерешительности посмотрела на Марселя. – Серега присмотрит, не переживай. Да и уверен, этот пес сможет постоять за себя в случае чего, – проворчал Дима и Соня улыбнулась.

Они медленно шли по тропинке, что вела из двухэтажных блоков в сторону небольшого парка с футбольным полем по середине. Дима взял Соню за руку, и она не стала вырывать пальцы из уверенного захвата. А только наслаждалась мягким ветерком, что трепал локоны, ощущением защиты, что дарил Дима и поглаживанием мужских пальцев, от которых по телу бежали мурашки.

– Присядем? – Дима кивнул на скамейку под раскидистыми ветвями дуба, что пустил свои корни на этой земле не менее века назад.

Усевшись на прогретую солнцем скамейку, Соня поняла, как предусмотрительно и хитроумно поступил Дима, который точно знал, куда прийти, чтобы спрятаться ото всех в этом тихом уголке тишины и покоя. Ведь они с Димой сквозь вислые тяжёлые ветви могут видеть, что происходит вокруг. Но их двоих за этими густыми зелеными зарослями вряд ли видно…

Соня заметила, как сотрудники центра выгружают коробки и пакеты из машины Димы.

– А что там? – не удержалась Соня. Затем покачала головой: – Простите, любопытство – мой порок.

Дима тихо засмеялся.

– Соня, тебе все простительно. Это игрушки, расходные материалы, текстиль. Продукты центр закупает только у проверенных поставщиков, как никак дети тут…непростые.

– Когда вы успели все это закупить?

– Еще до Токио. Думал, успею заехать.

– А игрушки? Вы сами их дарите? – тихо спросила Соня, глядя на щурящегося на солнце Диму. Он откинулся на скамейку, раскинул руки на деревянную спинку, таким образом беря Соню в полуобъятие. Она замерла, но не отодвинулась.

– Я не хочу, чтобы меня ждали за подарки. Пусть и дальше думают, что Санта прилетел в середине года за их хорошее поведение, – усмехнулся Дима, откинув назад голову и прикрыв глаза.

Соня смотрела на Диму. В простой футболке, потертых джинсах и мягких кроссовках Дима так отличался от того Дмитрия Алексеевича, который, кажется, даже спать ложился в отутюженных брюках и рубашке. Сейчас Дима выглядел расслабленным, словно на время отпустил контроль и выдержку. Да и как тут быть строгим и хмурым в окружении всех этих детей?

– Часто вы сюда приезжаете? – спросила она.

– Раз в два-три месяца. Как получится.

– А Сережа всегда с вами?

– Обязательно. Он должен знать, что такое уважение и солидарность, вне зависимости от статуса и…состояния здоровья.

Огромный плюс в его карму Соня послала во вселенную, когда услышала тихий твердый голос.

– Эти дети… У них ведь есть родители?

– Да, у всех. Это реабилитационный центр. Детьми занимаются врачи, психологи, педагоги. А родители могут немного отдохнуть, пообщаться, – помолчал и добавил тихо: – Может когда-нибудь, если ты не против, конечно, мы расскажем Сергею про ВИЧ. Чтоб он знал, что это такое, а не избегал и не боялся.

Соня молчала. Но не от шока или неприятия, а от нежелания погружать Сергея в свой сложный, полный лекарств и анализов, мир. После всего, что Сергей пережил, разве можно подвергать его подобным испытаниям? Соня только хотела сказать об этом, но подумала, что не имеет права обсуждать с Димой такую личную трагедию. И не может предать доверие Вероники Степановны. Поэтому промолчала о своих терзаниях, и проговорила:

– Он еще слишком мал.

– Не сейчас. Чуть позже, когда подрастет.

Боже, а увидит ли Соня, как растет Сергей? Сядет ли с ним на кухне, заварит чаю с лимоном и гречишным медом, как он любит, возьмет за руки и спокойно расскажет о своем недуге? Сможет ли успокоить, когда глаза Сергея расширятся от шока и неприятия? Сможет ли пережить, если Сергей также, как его отец когда-то, взглянет на учительницу с непониманием и отвращением?

Словно прочтя ее мысли, Дима тихо проговорил, не открывая глаз:

– Он не должен совершить моих ошибок. То, как я отреагировал на твой диагноз.

– Да я уже забыла, – прошептала Соня. Дима распахнул глаза и посмотрел на нее.

– А я – нет. И не забуду никогда, как отвратительно и недостойно я повел себя в клинике.

Затем вновь откинулся назад и прикрыл глаза. Хотя дышал он глубоко и размеренно, Соня заметила, как заострились черты его лица и четче прорезались морщины.

Соня подняла руку, и осторожно, с нежностью, поправила чуть взлохмаченные волосы Димы. Они нагрелись на солнце, и Соне показалось, что солнечные лучи лизнули ее прохладные пальцы. При этой простой ласке, которая дарила прощение за грубость и жестокость, Дима замер. Дыхание его замедлилось.

– Не останавливайся. Пожалуйста.

Соня уселась вполоборота к Диме, подвернув под себя ногу. Подняла руку и вновь запустила пальцы ему в волосы. Осторожно и медленно. Шелест листьев, засаженных вокруг деревьев, напевал историю летнего ветерка, который прилетел в Город ангелов из дальних краев. Тут, за забором, вдали от шумных дорог, стекла и бетона, проблем и забот, Соня и Дима остались только вдвоем в затерянном парке. А ветерок из дальних стран легко кружил вокруг и доносил до них аромат друг друга.

Соня углубляла массаж, вжимая подушечки пальцев в корни волос Димы и медленно ими вращая.

– Ё-е-е-мае-е-е, – протянул он. – Какой же ка-а-айф…

А ее пальцы, горячие и осмелевшие, прикоснулись ко лбу Димы. Подушечкой разгладили морщину меж светлых бровей. Слегка погладили каждую бровь. Обрисовали любовными линиями веки и чуть дрожащие ресницы Димы, в которых солнце расплескало рыжинки и тусклые блики. Пальцы прошлись по скулам, и Соня хихикнула, почувствовав жесткость чуть отросшей щетины. Дима слегка улыбнулся в ответ. Далее указательный пальчик прошелся по ровной переносице. Пальцы замерли у губ Димы, и тот задержал дыхание, пытаясь совладать с собой и не оставить на этих мягких подушечках поцелуи. Шумно выдохнул, когда Соня очертила суровые линии губ и складки вокруг них.

Рука Димы спустилась со спинки скамейки и легла позади Сони, большим пальцем прижимаясь к ее ягодицам и чуть ее поглаживая. Соня положила ладонь на щеку Димы и слегка ее погладила, а ладонь Димы уже легла на талию Сони, придвигая ближе к себе. Она оказалась прижатой к крепкому боку Димы, одной рукой гладя его по лицу, а вторую положив на его предплечье, под пальцами ощущая бугрящиеся мышцы, чуть подрагивающие от легкого сжатия ее пальцев на них.

Дима поднял голову, распахнул глаза и посмотрел на Соню. Обвел внимательным взором каждую чёрточку, милую линию девичьего лица, отпечатывая их в своем сердце огненным тавро. Их тяжелое прерывистое дыхание звучало громко в застывшем воздухе парка. Разгорячённые от солнца и от чувств, они не могли отстраниться друг от другу, словно намагниченные, тянущиеся друг к другу разные полюса, сейчас они понимали друг друга без слов. Но теперь в их движениях и взглядах была не только алчная страсть. Появилась чувственная примесь нежности, которая заставляла их сердца стучать громче. Теперь было не только влечение, что они ощущали, а еще добавилось невыносимое желание – вот так сидеть часами, глядя друг на друга и впитывая друг друга каждой клеточкой своего тела. Соня и Дима читали в глазах друг дуга то, что не было сказано вслух, да и не нужно было слов, чтобы понять все мысли по выражению потемневших взоров и прерывистому дыханию.

Дима поднял руку и завел светлую прядь за ушко Сони, наслаждаясь тем, как она прикрыла глаза, ощутил под пальцами горячую щеку, а пальцами второй руки почувствовал напрягшиеся мышцы поясницы. Дима усилил обхват талии и уже готов был с силой прижать Соню к себе, как она прерывисто прошептала:

– Нас могут увидеть …

Тогда Дима чуть повернул голову, и впился губами в мягкую ладошку Сони, осыпая поцелуями нежную кожу, что дарила ему такое удовольствие своими ласками.

Вдали послышался звук свистка, и Соня отпрянула от Димы. Поправила волосы, прижала пальцы к горящим щекам.

– Вы не держите своего слова, Дмитрий Алексеевич!

– Когда это я не держал своего слова, Софья Арнольдовна? – удивленно и невинно спросил Дима, все так же твердо и уверенно удерживая Соню за талию.

– Вы обещали без рук!

– Ну, так ты сама ко мне чуть на колени на залезла, – пожал плечами Дима. – Не в моих привычках обижать девушек.

– Поэтому вы целых двенадцать минут заседали у Линды и одаривали ее комплиментами? – саркастично спросила Соня, сидя с выпрямленной спиной.

– А-а-а. Вон оно что. Ревнуешь все-таки, – самодовольно усмехнулся Дима.

– И вовсе это не так! – и сбросила его руку со своей талии.

Дима подсел еще ближе к Соне, уткнулся носом в изгиб ее шеи, глубоко вдохнул сладкий запах и проворчал:

– Знаешь, у меня скоро, кажется, член отвалится от вечного стояка рядом с тобой. А для мужика это вполне весомое доказательство того, что ты для меня самая привлекательная, соблазнительная и сладкая девушка, Соня.

Соня не смогла сдержаться и улыбнулась. Дима впился губами в мочку уха Сони.

– Вы опять за свое-е-е, – простонала Соня, не в силах отодвинуться и прервать эту ласку.

– Фактически, обещание не нарушено, – бормотал Дима, покрывая ее ухо и щеку поцелуями. – Руки мои при мне. Так что все о’кей, Соня.

Послышался еще один звук свистка и Соня подскочила со скамейки. И как раз вовремя, потому что в их сторону вприпрыжку направлялся Сергей.

– Сереж, а где Марсель? – с придыханием спросила Соня, скрестив руки на груди, тем самым скрывая вставшие соски. Как же легко Дима может ее завести, буквально с пол-оборота!

– А у них тама питомник, там типа можно зверей погладить, как называется, пап?

– Контактный зоопарк, – подсказал Дима.

– А, вот, зоопарк, – пропыхтел Сергей, развязывая шнурки на кроссовках. – Я его там оставил пока, он уже засыпал на ходу. На обратке заберем, – объяснил Сергей, присаживаясь на голую землю. Вытащил из рюкзака кеды. – Пап, будешь с нами мяч гонять? – спросил он, завязывая шнурки.

– Можно, – кивнул Дима. – Кто в команде?

– Там родаки Тима приехали, его батя будет за них. А ты за нас! – сверкнул улыбкой Сергей. Встал, надел кепку козырьком назад, и, не отряхиваясь, начал разминаться.

– Сереж, иди сюда, – подозвала Соня парня. Отряхнула его футболку и спортивные штаны, и пробормотала:

– Налипло все, и чего на земле сидел.

– Ну, Софь Арнольдовна, – пробурчал Сергей, и Соня остановился себя. Боже, так ведь Серёжа уже не маленькой мальчик! Он – взрослеющий парень, который не хочет терять своего авторитета перед окружающими. Сергей вступает в ту фазу, когда он должен научиться самостоятельно принимать решения и отвечать за свои поступки. Также должен узнать и понять, что такое хорошо, и что такое плохо. Даже если Соня знала Сергея меньше года, и никогда не видела маленьким, все равно ей казалось, что она знает его уже давно, еще с младенческих лет. Словно видела, как Сергей взрослел, ухаживала за ним и заботилась. Может, так Соне казалось из-за того кошмара, через который прошел Сергей в детстве и о котором теперь Соня знала, и уже не могла смотреть на парня прежними глазами.

Соня стояла рядом с Сергеем и с щемящим сердце умилением заметила, что младший Львов унаследовал от отца высокий рост и скоро, совсем скоро, станет одного роста с Соней, а позже и вовсе перегонит на целую голову. Увидит ли она это все?…

Соня смахнула грустные мысли. Не хотелось портить такой замечательный день такими печальными рассуждениями. Задаваться вопросами, на которые она все равно не найдет ответа. А даже если и найдет, то вряд ли он будет утешительным…

Перед началом игры Дима снял олимпийку и бросил ее Соне. И она, ощущая себя восторженной болельщицей, подхватила кофту Димы и прижала к своей груди. Соня будто превратилась в школьницу, которую выделил капитан футбольной команды среди остальных одноклассниц, и подобным жестом пометил Соню своей перед всей школой.

Потихоньку, стараясь не показывать своего жеста, Соня ощупала пальцами ткань спортивки, все еще хранящую тепло Димы. Якобы поправляя выбившуюся чёлку, Соня на секунду прижала к носу теплую ткань и вдохнула запах. Ей очень нравился аромат одеколона, которым пользовался Дима. Никаких тягучих тяжелых смесей, никакого дорогого парфюма. Обычный свежий аромат простого одеколона. Но он был настолько мужественный, что Соня почувствовала, как жар приливает томными волнами к низу живота. Перед мысленным взором встала картина, как Дима стоит перед зеркалом в ванной. Он только вышел из душа, и его крепкие бедра обернуты полотенцем. С кончиков влажных волос капают прохладные капли на могучие плечи, скатываются по темной коже, цепляются за волосы на широкой гуди. Твердая рука, четко выверенным и отработанным за годы движением, снимает пену острым станком с высоких скул. Дима поднимает взор и видит в отражении Соню, которая стоит на пороге ванной и любуется мужчиной. Отбрасывает станок, смахивает полотенцем пену с подбородка и оборачивается к Соне. Глаза Димы горят, а его сильные руки подхватывают Соню за бедра и усаживают на тумбу перед зеркалом, раздвигая ее ноги шире и устраиваясь между ними. Соня стонет, откидывая голову назад, зарывается пальцами во влажные волосы, пока горячие мужские губы впиваются в ее шею, и она ощущает, как колет и царапает щетина, которую Дима не успел убрать…

Дети и родители разделились на две команды. Соня уселась на газон, как и другие родители и родственники, бурно и громко переживая за игроков. Это не было футболом в его классическом понимании. Потому что не все дети могли разогнаться, не каждый мог пнуть мяч достаточно сильно, или ловко подхватить его на руки. Поэтому эта были легкие переброски, аккуратные пасы, и полные восторженной хвальбы голоса болельщиков.

Соня смотрела на Сергея. Он был очень аккуратен в игре с ребятами, которые, даже если и были его сверстниками, все же отличались несколько в другом. У кого-то не было такого же роста, кто-то не умел так же метко передать пас, кто-то не успевал так же быстро бегать, как Сергей. Но ни разу за игру Сергей никого не обогнал, не дразнил, не вел себя эгоистично, а больше давал ребятам возможность забивать голы и принимать подачи. Его поведение было таким взрослым, что Соня не удержала слез. Как так может быть, чтобы с таким замечательным мальчиком случилась такая беда? Для кого-то, возможно, подобная история не показалась бы страшной или кошмарной. Но не для Сони, которая очень сильно привязалась к Серёже, и переживала за него, как за родного младшего брата, которого у нее никогда не было.

Соня чувствовала набегающие на глаза слезы, и, не желая, чтобы кто-то увидел их, встала с газона и отошла к скамейке, где ранее они сидели с Димой. Присела на деревянное сидение, и уже не смогла остановить слез.

Соня не знала, что Дима сразу же заметил ее отсутствие и тут же вышел из игры, чтобы подбежать к ней.

– Милая, ты что? Что с тобой? Что-то болит? Что не так? Кто-то что-то сказал? – лепетал он, присаживаясь перед сгорбленной Соней на корточки и вытирая ее слезы дрожащими пальцами. Дима старался не показывать своего волнения и непонимания, готовый на что угодно, лишь бы не видеть этих слез, этой боли в лазурных глазах, этих щек, влажных от слез.

Соня хотела привычно проговорить извинения, сказать, что все хорошо, что это – «пмс», «магнитные бури» или просто «соринка попала в глаз». Но, глядя в обеспокоенные ищущие глаза Димы, так и не смогла солгать, а из дрожащих губ лишь прошелестело:

– Дима, мне так жаль…

– Что ты, Соня, о чем ты? Что ты говоришь? Скажи же, что случилось, – ещё больше распалялся Дима. Таким огромным и неуклюжим он чувствовал себя, сжимая в ладонях лицо Сони, и боялся, что, если сожмет чуть сильнее, то оставит синяки на тонкой коже.

– Мне так жаль… За все, что случилось с Серёжей, – прошептала Соня и закрыла глаза, но из-под сомкнутых век все так же тонкими струйками вытекали неостановимые слезы.

Дима замер. Прикрыл глаза.

– Мать рассказала? – глухо спросил он. Соня кивнула.

Дима встал с корточек и сел рядом с Соней. Прижал ее к своей груди, чувствуя под пальцами дрожащие плечи девушки, которая так глубоко и сильно переживала за его сына. И эта ее боль передавалась Дима мощными волнами благодарности. Что поняла, что смогла пропустить через себя. Дима ненавидел себя за эгоистичность мыслей, что Соня смогла принять и не осталась равнодушной.

Соня уткнулась носом в грудь Димы, вдыхая его запах, и успокаиваясь под мерные поглаживания его пальцев, под глубокое дыхание, защищенная в его сильных руках, что дарили ей умиротворение и словно забирали себе частичку боли. Но ведь Дима сам пережил слишком, слишком много боли, чтобы принимать на себя ещё и ее, Сони, проживания!

Они просидели так несколько минут. Дима привычно поискал глазами сына и встретился с ним взглядом. Сергей выглядел удивлённым и немного смущенным, видя репетитора в объятиях отца. Но Дима уже не мог отпустить Соню. И даже лучше, если Сергей узнает обо всем как можно раньше. Конечно, без серьёзного мужского разговора не обойтись, но лучше подготовить сына вот так, постепенно. Потому что Дима знал, что теперь их с Соней отношения переходят на новый этап и их невозможно будет скрыть ни от кого. Да Дима и не собирался ни от кого прятаться.

Соня шмыгнула носом и выпрямилась. С благодарностью приняла платок, который Дима вытащил из кармана олимпийки и протянул ей.

– Спасибо. Извините. Мне жаль, что я так раскисла. И что предала доверие Вероники Степановны …

– Если мать решила тебе рассказать о случившемся, значит, ее ты точно не предаешь, – перебил ее Дима. – К тому же, может, пора уже перестать держать все в секрете и замалчивать то, что произошло. И пора посмотреть фактам в лицо, принять последствия.

– Вы же не собираетесь рассказать Сергею обо всем? – охнула Соня и Дима помотал головой.

– Он слишком долго отходил, да и пользы эта история ему не принесет. Хотя последние три года кошмаров уже нет, страха вроде тоже. Конечно, еще неизвестно, как все это отразится на его будущем. Как-никак, батюшка Фрейд тоже не бантики вязал, говоря о детских травмах, – хмыкнул Дима с горечью.

– Дима! – Соня порывисто сжала пальцами подбородок Димы и заставила его на себя посмотреть. – Вы – замечательный отец! Я уверена, что вы воспитали самого лучшего, умного, доброго сына! У многих были проблемы в детстве, но это не гарантия того, что эти травмы будут мешать во взрослой жизни.

– Наверно, ты права, – задумчиво ответил Дима и посмотрел ей в глаза. – Вот ты, например. Даже если отец не уделял тебе внимания, а любви матери ты не познала, все равно выросла добрым хорошим человеком.

Соня не смогла вымолвить ни слова в ответ. Как он смог добраться до ее души, так запросто разглядеть за ее саркастичностью и напускной безразличием настоящее ее, Соню? Как у него это получается, что от одного его прямого пронзительного взора Соня не может уже надеть маску, а остаётся той, кем она является на самом деле? И не хочет она больше отбиваться и защищаться, ощетиниваться и обороняться, всегда ожидая подвоха в нежелании давать себя в обиду.

Объявили окончание первого тайма, и Сережа подбежал к ним, на ходу срывая бейсболку и смахивая пот со лба.

– СофьАрнольдна! Вы что, плачете? – спросил он, глянув на чуть опухшие глаза Сони и покрасневший нос.

Соня встала со скамейки, подошла к Сергею и крепко его обняла. Тот от неожиданности опешил и немного отстранился. Они с Соней, конечно, довольно много времени проводили вместе, у них были общие шутки и полно смешных ситуации, но раньше Соня старалась не переходить невидимых границ, изо всех сил держась отношении «учитель-ученик». Но не может она сопротивляться своей привязанности к Сергею! И хочет, чтобы Сергей знал о том, как много он значит для нее. Вдруг у Сони не будет возможности сказать об этом ученику?

При мысли об этом сердце Сони тяжело екнуло, а интуиция завороженно замерла на краешке души, будто держа в цепких пальцах дурную весточку.

– Сережа, я так тобой горжусь, – Соня сжала в пальцах костлявые плечи подростка. – Ты такой молодец, что уважаешь этих ребят.

– Эт мои друзья, – вставил Сергей серьезным тоном. Соня вновь его обняла, и в этот раз Сергей не отстранялся, лишь неловко похлопал ладонью ее по спине.

– Ну ладно, СофьАрнольдна, парни засмеют, – пробормотал Сережа, и Соня со смехом отстранилась. Вздернула бровь и усмехнулась:

– Поверь, твои друзья от зависти сейчас умирают, глядя, как тебя обнимает такая красотка! Правда, Дмитрий Алексеевич? – она обернулась к Диме и тот с кривой улыбкой кивнул. Потому что что сам сейчас завидовал Сергею. Что его сына Соня так запросто и легко обнимает, а рядом с ним, с Димой, тут же настороженно замирает.

«Скоро, совсем скоро»

Во время второго тайма, Соня отошла к террасе, на которой персонал, и кто-то из родителей, накрывали нехитрую закуску. Непринужденно и легко она влилась в их среду, помогая в нарезке свежих овощей, заправляя салаты облегченным маслом, вставляя в блюда флажки с указанием состава еды, процента жирности и калорийности.

– Софья, спасибо за помощь, – тепло улыбнулась Мария, раскладывая приборы. – Нам очень повезло, что Дмитрий вас привел.

– Это я рада, что он взял меня с собой, – улыбнулась Соня в ответ. – Я столько времени прожила в Лос-Анджелесе и ни разу не слышала о подобных центрах.

– Знаете, когда беда не касается людей, они мало об этом задумываются. Наверно, это и к лучшему, ведь не обязаны все обо всем знать, и быть в курсе. У всех есть свои дела, работа, семья. И требовать лишнего к себе внимания мы не хотим.