Текст книги "Любовница короля (СИ)"
Автор книги: Клик Квей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)
Алекса облизнула уголки пышных губок.
– Какой милый человек, – улыбнулась она. – И как мне с ним встретится?
– Не стоит этого делать, сестрица, – предостерег Тобис. – Костин сказал правду. Он очень опасен. Если тебе что-то нужно, напиши прошение. Я постараюсь с ним встретиться лично и передать твою заявку.
– Не стоит за меня волноваться. Я могу за себя постоять. И у меня нет времени, когда ваш герцог Ричард Дориан снизойдет к моей просьбе. Нужно получить книгу раньше, чем она исчезнет из архива. Думаю, что советники короля тоже решат воспользоваться этим важным документом.
– О чем мы говорим? – поинтересовалась Ливия.
– Алекса хочет получить какое-то доказательство, – ответил Костин. – Только я сам пока не в курсе…
Алекса допила вино и отодвинула пустую тарелку.
– На востоке королевства Шарджа жил человек, – сказала она. – Его звали Джонатан Остин. И был у этого человека дедушка, которого звали Николас Остин. У этого старика было больное пристрастие. Видите ли, Николас любил встречаться с людьми, беседовать об их родословных и записывать все в журнал. Он на протяжении всей жизни вел летопись трех самых могущественных родов королевства Шарджа. Николас собрал шантаж на эти семьи. После его смерти оказалось, что в семье Остин хранится самые страшные секреты Остин, Масур и де Сатир.
– Зачем тебе эти документы? – спросил Костин.
– Во-первых, я должна знать имена тех, кого собираюсь убить, – загибая пальцы, сказала Алекса. – Во-вторых, эти бумаги помогут доказать родство Офелии с семьей Масур. В-третьих, эти документы помогут моей дочери, когда она провозгласит себя королевой Шарджа. Я уничтожу род Остин, после чего предоставлю суду и общественности грязную правду о королевской семье. Это избавит от лишних гражданских войн.
– Ладно. Завтра утром встречусь с лордом Дорианом, чтобы ты, сестра, смогла получить эти важные сведения, – сказал Тобис. – Или мне сходит прямо сейчас?
Алекса робко улыбнулась.
– Не глупи, братишка. Ты уже бросил свою жену перед алтарём. Хочешь бросить перед брачной ночью? До утра мои дела точно потерпят.
Несправедливость
***
После обеда служанка осталась убирать со стола. Ливия смогла уговорить брата сходить с ней на рынок, чтобы купить цветы и поговорить с ним наедине. Ингрид накормила леди Лилиану и Мину, после чего легла спать. Тобис позвал сестру в кабинет и предложил разыграть партию в шахматы. Алекса не стала отказываться и уже через полчаса сумела поставить два шаха. Глава семьи был в невыгодном положении и начинал бегать королем по шахматному полю.
– Что будешь делать? – Тобис съел слоном пешку.
Алекса поставила локоть на стол и оперлась на него подбородком.
– О чем ты говоришь? – забрав коня ферзем, уточнила она.
– Остины, – сказал Тобис. – Что будешь делать с этой семьей?
– Убью всех, а что?
Тобис прикрыл короля дамкой, но тут же получил очередной шах:
– Решила уничтожить самый могущественный род королевства Шарджа?
– Тебя это беспокоит?
– Может, хватит отвечать вопросом на вопрос? – нахмурился глава семьи Холл. – Алекса, я волнуюсь за тебя. Мы столько пережили, наконец-то встретились спустя долгие годы, а ты снова собралась сбежать? Не надоело воевать?
Предвестница забрала слоном последнюю пешку.
– Тебя послушай, так ты прямо сейчас полезешь целовать ноги убийце нашего отца, – холодно сказала она. – Тобис, Ивар Остин убил мою сестрицу и четырехмесячного племянника. Думаешь, я это забуду? К тому же, если бы ты знал то, что знаю я, у тебя язык бы не повернулся меня останавливать. Ивар Остин умрет, а заодно погибнет весь его проклятый род. Не хочешь помогать? Так и скажи. Нечего обвинять меня в том, чего не понимаешь.
– Это неправильно, – возразил Тобис. – Одно дело убийца нашего отца. Я понимаю, что ты ищешь справедливости. Но убивать…
– Кто запудрил тебе мозги справедливостью? – резко перебила Алекса. – Ткни пальцем в этого идиота, я немедленно всажу пулю ему в голову.
Тобис тяжело вздохнул. Алекса продолжала:
– Я ждала ребенка, брат. Хоть представляешь, что испытывает женщина, когда её малыш умирает? Поверь, такое злейшему врагу не пожелаешь. А Ивар Остин, величайший король королевства Шарджа, убил моего ребенка. Его люди меня изнасиловали и отравили. Я несколько дней выплевывала свои кишки, брат, наблюдая за тем, как моя кожа шелушиться, как у какой-то змеи. Потом смерть! – Алекса так сильно ударила по столу, что глава семьи вздрогнул. – Ещё бы секунда и меня бы похоронили.
К открытой двери подошла служанка, услышавшая странный шум. Алекса прогнала девушку взмахом руки, а сама продолжила.
– Так ответь мне, любимый братишка. Есть ли в этом хоть капля справедливости и сострадания? Что я такого плохого сделала этому бастарду, чтобы пережить все эти издевательства?
– Была гражданская война, – позволил себе напомнить Тобис.
– Не я её начала! – вскочила Алекса. – Это Карл Масур начал войну, а не я, брат! Мужчины всю жизнь мною командуют, манипулируют, используют и верят, что я им чем-то обязана. Сначала наш глупый отец, вскармливавший меня только для того, чтобы я родила королевской семье. Видишь ли, дар королевы должен подарить королевству ребенка. Меня об этом кто-то спрашивал? Какая мать позволит отобрать у себя дитя? Впрочем, ты этого не поймешь, пока сам не станешь отцом. Мне лишь остается помолиться всем богам, чтобы ты не пошел по стопам нашего отца, Тобис Холл.
Он поднял глаза, но снова промолчал.
– Потом, – сев за стол, говорила Алекса, – меня, двенадцатилетнюю графиню, отдали замуж мужчине, герцогу Карлу Масуру, который был старше меня почти на двадцать лет. Этот дурак считал, что изменит мою природу. Вот только семью Холл никогда не сломить. К счастью, Карл образумился. Он перестал мной потыкать. Видимо, поражение от Дракона сыграло с ним злую шутку. А потом, видишь ли, ему стало мало власти. Великий полководец Карл Масур замахнулся на корону королевства Шарджа. Где сейчас этот дурак? Гниет в темнице? Искренне надеюсь, что этот выродок давно сдох. Из-за его глупых стремлений и фантазий я лишилась дитя, потеряла семью и была похищена северными народами. Меня продали в рабство, словно домашний скот.
Алекса рассказала о своих странствиях на материке Шадаш-Тарза, начав с того, как её, израненную и отходящую после отравления, посадили в клетку, в которой она просидела больше двух месяцев. Она рассказала о том, как познакомилась с капитаном корабля Забытая мелодия, как оказалась на рынке рабов в городе Шадаш, как участвовала на торгах, где за неё выложили двести тысяч копий. Рассказ продолжался попутно игре в шахматы. Пока Тобис терял фигуры, Алекса поведала историю о своем путешествии. Она затронула невольничий рынок, приезд в дом Грез, беременность, тяжелые роды, первые годы воспитания Офелии, намекнув, что дочка родилась здоровой и на аппетит никогда не жаловалась. К сожалению, сама она кормила Офелию грудью лишь единожды, ибо традициями империи Шадаш-Тарза наложницам запрещено выкармливать своих детей. Эти же законы есть и в королевстве Шарджа, и в королевстве Фрагиль, что Предвестницу очень огорчает и беспокоит.
– Вы, все придворные мужчины, так зациклены на женской красоте, что не хотите видеть перед собой несовершенство, – холодно сказала она, после чего продолжила историю на том, где остановилась.
Алекса отпустила детали о здоровье и благополучие дочери, а сразу переключилась на Сад Дракона, где встретила Жасмин. Эта часть рассказа тронула Тобиса. Его опьяняли чувства злости, отчаянья, после чего наступило полное смирение и радость от того, что матушка все же избежала смерти и вместе с драгоценной сестрой покинула империю Шадаш-Тарза, отправившись к северным народам, где они встретились с человеком по имени Иван.
– Он хороший? – поинтересовался Тобис.
– Иван? – улыбнулась Алекса. – Да, брат. Он прекрасен как мужчина и как человек. С ним Жасмин впервые за долгое время смогла почувствовать себя женщиной. Иван подарил твоей матери надежду.
– Сергей, да?
– Верно, – поставив шах, кивнула Алекса. – Твой младший брат. Она ещё молодая, поэтому может быть, сможет подарить мужу ещё ребенка.
– Уже пять, – почесал затылок Тобис.
– Что?
– Матушка родила пять детей. Кажется, это немного перебор.
Алекса забрала его слона.
– Видишь, – ткнув фигурой в нос брата, сказала она, – ты уже начинаешь понимать, как сложно женщинам. Вам мужчинам нужно только наше тело и никакой любви, никаких чувств. Не иди по стопам глупцов, братец. Сделай Ливию самой счастливой женщиной на свете.
Тобис немного смутился.
– Мы отошли от темы, – напомнил он. – Начали про справедливость, а закончили моей женой.
Алекса не спеша закончила рассказ тем, как собрала конунгов на войну, как отправилась в поход и убила Дракона. После смерти императора ей удалось получить флот, снарядить свою армию большим количеством оружия, украденного со складов господина Парасата, и отправится в город Шадаш, где все началось. Она отпустила подробности о смерти Дауда Аль Салила, а перешла к интересному.
– Дети, Тобис.
– В каком смысле? – задумчиво спросил он.
– Никогда не задумывался о том, почему род Остин такой влиятельный и так сильно распространил свои корни, поглотив маленькие семьи? Откуда столько власти у людей, которые толком не умеют править? Все дело в детях. Точнее, в дарах, которые им подносят на блюдечке вот уже целое столетие.
Тобис только пожал плечами.
– Это называется инцест, брат, – спокойно сказала Алекса.
– А что это?
– Ну, это если бы мы с тобой, брат и сестра, пошли сейчас в твою комнату и занялись любовью, – интригующе сказала Алекса.
У Тобиса глаза на лоб полезли.
– Фу, сестра! – возмутился он. – Что это ещё за кошмар? Я никогда не стану…
– А род Остин занимается этим на протяжении всего своего правления, – перебила Алекса. – Теперь понимаешь? Этот род запятнал все доброе и прекрасное в мире, чтобы плодиться и увеличивать свое семейное состояние. Вот почему в королевстве Шарджа так много членов семьи Остин. Именно поэтому они до бесконечности будут править королевством. Эти выродки не стыдятся ничего, что делает нас людьми. Королева Роксана Остин ещё до коронации родила от отца нескольких детей. Я видела её сына. Его звали Сана. Этот мальчик был настолько уродлив, что меня вырвало. У этой пятилетней мерзости были большие глаза, разного цвета радужки, огромного размера горб, покрытый гнойными наростами, нехарактерно большая правая рука, левая кисть вывернутая наизнанку, половой орган такой большой, что даже бык позавидует. Это существо, мальчик по имени Сана, стал плодом любви отца и родной дочери.
Тобис с ужасом взирал на сестру.
– Наш отец заключил с королем сделку, брат, – продолжала Алекса. – Он этого не хотел, но все равно совершил глупость. Так я стала даром королевы Роксаны Остин. Я должна была отдать своего ребенка королеве, чтобы этот проклятый род смог пополнять свои ряды. Никто бы даже не узнал, что именно мой ребенок восседает на троне королевства Шарджа.
– Не понимаю, – задумался Тобис. – Как бы они это сделали?
– Тут не нужно ничего понимать, брат. Хочешь ещё раз спросить меня про справедливость? Или мне остановиться, пока тебя не стошнило?
Тобис осознал свою ошибку, как и то, что проиграл сестре третий раз подряд. В этом отношении Алекса обставила его по всем фронтам, вынуждая совершить полную капитуляцию.
– Мне жаль, сестрица, – тяжело вздохнул он.
– В мире нет, и никогда не было справедливости, – сдержано заявила Алекса. – У меня было достаточно времени, чтобы осознать эту истину. Теперь ты знаешь то, что знаю я. Искренне надеюсь, что ты не будешь так же слеп, как и я. Прозрей, Тобис, иначе твоя вера в людей погубит не только тебя, но и тех, кого ты любишь. Не верь никому, ведь порой даже собственное отражение таит угрозу. Любое необдуманное решение, слово, выброшенное на ветер, может сказаться так, что ты вскоре пожалеешь о том, что вообще открыл рот. Всегда обдумывай слова, взвешивай решения и никогда не надейся на справедливость.
Алекса встала из-за стола и ушла.
***
В саду было тепло и тихо. Казалось, этот день ничего не испортит. Даже серьезный разговор с братом, закончившийся на серьезной ноте, оставил какое-то приятное послевкусие.
Алекса села под сенью яблони, облокотилась на спинку скамейки и вальяжно сложила ноги, поправив при этом подол серого платья. Она верила, что приняла правильное решение, рассказав обо всем брату. Ещё восемь лет назад, когда они жили в Оран, он был мал и ничего не понимал. А сейчас Тобис стал старше, принял бразды правления семьей Холл и должен быть в курсе того, какая грязь и ужас его окружает. Это поможет ему осознать, сколь ни идеален этот мир.
Пока Алекса грезила о своём, из усадьбы брата вышла служанка, позади которой держался генерал Маршалл Рэнделл. Лорд подошел к ней, отослал рукой слугу этого дома и бросил строгий взгляд, пропитанный злобой и презрением. Впрочем, так могло только показаться на первый взгляд. По всей видимости, супруг леди Лилианы вообще не умеет проявлять доброту или хотя бы какую-нибудь нежность.
– Зачем пришли? – спросила его Алекса.
– Хочу увидеть свою жену, – холодно сказал Маршалл.
Алекса сделала невольное сравнение генерала Рэнделла и генерала Масура, своего супруга. Оба жили войной, оба хотели выглядеть жестокими. Но в отличие от Карла Масура, чьё сердце растопила любовь, Лилиана в этом отношении не смогла усмирить своенравного мужа.
– Увидите, когда приведете мою дочь, – сказала Алекса.
– Офелия Аль Салил де Оран прибывает в гостях Его Величества Леонида Гордона, – поспешил сообщить Маршалл. – О ней хорошо заботятся, леди Алекса. Я лишь хотел поговорить с супругой. Позвольте с ней встретиться. Обещаю, я уйду, как только выясню правду.
Алекса перекинула ноги и улыбнулась, раскинув руки на спинке скамейки.
– Нет, генерал, – сказала она. – Вы уйдете и вернетесь с моей дочерью, после чего сможете забрать свою жену и обсудить с ней все, что душе угодно. А до этого момента никаких встреч и разговоров.
Маршалл стиснул зубы.
– Это всего лишь минутный разговор, леди Алекса. Почему вы так ненавидите людей? Я ведь пошел вам навстречу. Клянусь жизнью, что с вашей дочерью ничего не случится.
– Как много лишних слов, – тяжело вздохнула Алекса. – Да, генерал, я ненавижу людей. А знаете почему? Их переоценивают. Ваш король пожелал, чтобы моя дочь погостила у него. Учитывая, что Офелии ещё нет восьми лет, поступок крайне мерзкий. Леонид Гордон решил спрятаться за спиной девочки. Ладно. Это его дело. Раз уж ему так будет надежнее, мне остается терпеливо ждать, когда совет примет решение. Вы же обещались любой ценой выполнить приказ своего монарха. Даже солдат привели, чтобы меня запугать. А теперь, когда обмен был совершен и все терпеливо выжидают решения, вы приходите и что-то требуете.
Маршалл терпеливо молчал.
– Это вы пошли на уступки, генерал? – улыбнулась Алекса. – Я взяла с собой двух безоружных солдат. Согласилась отдать свою дочь. Смиренно жду решения, пока мой флот огибает материк. Но нет. Вам этого показалось мало. Вы снова пришли и начали что-то требовать. Разговор с женой, говорите? Я тоже люблю разговаривать со своей дочерью.
– Прекратите истощать этот цинизм, – потребовал Маршалл.
– А что такое? Я люблю говорить с дочерью. Что в этом плохого? Но я ведь не побежала через час после обмена, чтобы потребовать от вас встречи с Офелией. Нет, я решила подождать. Вам тоже придется подождать, милорд Рэнделл.
– Вы самая отвратительная женщина из всех, кого мне довелось встречать, – с безразличием сказал он. – Где тот мужчина, который должен был вас воспитать? От вас ведь веет ненавистью и…
– Мой муж гниет в тюрьме! – грубо перебила Алекса. – Этот дурак до конца жизни будет расплачиваться за свои ошибки. И не тебе, генерал, говорить о моём воспитании. Ты слишком глуп и недалек, чтобы причитать о моём воспитании. У тебя есть женщина. Вот её и воспитывай. А теперь выметайся, пока зубы целые.
Маршалл расплылся в улыбке. Он резко выкинул руку вперед, попытавшись схватить женщину за горло. Но Алекса, ударив носом туфли по запястью, откинула его руку, вскочила со скамейки и сделала подсечку, благодаря которой генерал, закованный в латные доспехи, с грохотом рухнул на землю и тут же получил ногой по носу. Переносица издала резкий хруст. Из ноздрей хлынули два ручейка теплой крови. Из глаз брызнули слезы. Маршалл Рэнделл схватился обеими руками за сломанный нос, но не издал ни звука.
Он поднял глаза и увидел, как Алекса возвышается над ним, прижимая ногой латы на груди, а второй ногой стоит на ножнах, не позволяя ему вытащить меч, чтобы совершить контрнападение.
– Если это все, на что способен великий генерал королевства Фрагиль, видимо, я обратилась не по адресу, – холодно сказала Алекса. – Теперь понятно, почему Ивар Остин до сих пор вас не уничтожил. Ему интересно играть со своей добычей. Ведь вы все равно проиграли в этой войне. Сходи к своему королю, генерал. Расскажи, что случилось. Пусть тебя пожалеют и примут взвешенное решение, касательно этого мирного договора.
Алекса прошла к задней двери усадьбы и развернулась.
– Ещё раз явишься без приглашения, или забудешь мою дочь, больше никогда не увидишь свою жену. Я найду способ переправить леди Лилиану на корабли, где с ней позабавится вся армия северных кланов.
– Циничная тварь! – перевернувшись и встав на колени, Маршалл смог подняться на ноги. – Я лишь хотел узнать, правду ли сказала твоя дочь о том, что моя супруга ждет ребенка. Ты ведь тоже мать, Алекса Масур! Неужели так сложно войти в положение?
– Не слушайте то, о чем говорит семилетняя девочка, – улыбнулась Алекса. – У моей дочери всегда была бурная фантазия.
– Значит это неправда?
– Понятия не имею, – пожала плечами Алекса, после чего скрылась в усадьбе.
Две комнаты
***
За окном сгущались сумерки. Приближался час, когда Тобис и Ливия разделят брачное ложе. Пока мужчины пили и беседовали в кабинете, Алекса пригласила супругу брата в свои покои, чтобы приготовить её к первой близости с мужем.
Сначала Ливия искупалась, после чего Алекса лично обтерла её тело, любуясь прекрасными изгибами тела, высушила волосы и принялась расчесывать жидкую реку пламенных волос, вызывающих восхищение.
– Ты его любишь? – расчесывая волосы, спросила Алекса.
Ливия заерзала на кровати, словно испытала какой-то дискомфорт. Но волосы у неё были мягкими, волнистыми и гребень почти не застревал в спутанных локонах.
– Конечно, люблю, – без энтузиазма ответила она. – Мы с Тобисом очень хорошо ладим.
– Даже учитывая, что ты много лет прожила в храме?
– Ну, мне позволяли писать письма, – робко призналась Ливия. – А ещё Тобис каждую пятницу присылал мне цветы. Нам запрещали видеться, но все же мы находили способ, как передавать друг другу послания. Совсем недавно он написал мне стих о любви. Очень красиво.
– Ты смущена от такого внимания? – заметила Алекса.
Ливия и вправду была смущена. Об этом говорил не только румянец на лице, но и все поведение. Графиня Холл не могла найти себе место. Видимо, она с нетерпением ждала той минуты, когда сможет остаться с мужем наедине.
– Настоятельница в монастыре говорила, что мужчины редко показывают свои чувства, – едва слышно сказала она. – Эта старая женщина видела несколько воин. Ей довелось пережить смерть двух мужей, сына и дочери. Она смогла обрести покой только в монастыре. Часто говорила нам, послушницам, какими холодными и черствыми могут быть мужчины. Но Тобис не такой.
Ливия поведала небольшой отрывок истории о том, как они с братом и Тобисом бежали из твердыни Оран. Было холодно, приближалась зима. В ту ветреную ночь они задержались в заброшенном доме, потому что Костин сбился с пути и не знал, куда двигаться дальше. Её брат всегда разделял еду поровну, чаще всего сам не доедал, однако постоянно следил за здоровьем детей. Когда они сели кушать, прямо перед сном, Ливия заметила, что походная сумка порвалась. Оттуда выпал кусок хлеба и ломоть сыра, купленного на рынке несколько дней назад. У девочки не было еды, а брат был таким голодным, что съел все раньше, чем она заметила пропажу. И тогда Тобис без раздумий отдал ей свою порцию. После этого случая у них не было еды больше трех дней. Более или менее сытая Ливия с трудом держалась на ногах, хотела кушать, однако терпела, ведь Тобис и Костин не ели уже больше недели.
– Он отдал мне всю еду, – робко улыбнулась Ливия. – Хотя знал, что у нас больше ничего нет. Знал, что мы потерялись. У нас не было ни денег, ни плана. Мы просто шли: три голодных путника, которые пытались найти себе новый дом. Даже когда нам все же удалось добраться до Тарлатана, оказаться на площади, где торговали вкусной едой, Тобис оказался в нужное время и в нужном месте.
– Ты украла еду? – догадалась Алекса.
– Хотела кушать, – призналась Ливия. – Я не ела три дня, была глупой, совсем еще маленькой замерзшей девочкой. Не помню, как это случилось. Ноги сами повели меня к лавке с запеченными булочками. Я глядела на хлеб, пускала слюни, а руки сами тянулись к еде. Тобис возник у меня из-за спины, ударил по рукам и попросил прощения у торговца. А я заплакала, и как полная дура возненавидела твоего брата. И только потом я поняла, что за воровство мне могли отрубить руку. Тобис снова спас меня, хотя и так сделал столько всего хорошего, прямо как мой брат Костин. Оба заботились обо мне, хотя понимали, что я им только мешаю.
Алекса расчесала реку пламенных волос, после чего взяла жену брата за руку и помогла надеть плотную сорочку, опущенную до самого пола. В ней Ливия выглядела не такой желанной, как без одежды. Но таковы устои королевств и мужу придется смириться с кое-какими издержками. Пока молодая графиня красилась, приводила себя в должный вид, Предвестница обратила внимание, что Тобис и Костин уже прошли в комнату. Это значит, что за невестой скоро придут.
– Боишься того, что случится? – поинтересовалась Алекса.
Ливия начала буквально задыхаться от волнения.
– Немного, – едва заметно кивнула она. – А ты боялась, когда стала женой герцога Масура?
– У нас с мужем было целое приключение, – выглянув в окно и поглядев на яблоню, улыбнулась Алекса. – Наша свадьба длилась несколько дней. Мы с мужем просидели за столом почти всю ночь и следующее утро. Только потом он позвал меня в спальню. Но ничего не случилось.
– Как это? – немного растерялась Ливия.
– Карл меня отверг в нашу первую брачную ночь, – пожала плечами Алекса. – Он говорил, что я слишком маленькая. Хотя это правда. Мне было двенадцать лет, и если бы я от него понесла…. Учась на хирурга, я многое успела повидать. Был один случай, про который никто не знает. Но именно этот случай, спустя много лет, дал мне осознание того, почему Карл отверг меня в ту ночь.
– Я тоже хотела пойти на врача, но Тобис сразу запротестовал. Он говорит, что я, его любимая жена, никогда не буду работать. А что это за случай?
Алекса села на край постели и сложила ногу на ногу:
– Нас с Жаком де Ораном, моим наставником, пригласила одна семья маркиза, в которой очень сильно заболела двенадцатилетняя девочка. Нам два дня пришлось ехать в небольшую деревню, чтобы наставник поставил диагноз и вылечил девочку. Но лечить было некого. Маленькая дочь маркиза умерла от обильного кровотечения в мозг. Диагноз – преждевременная беременность. На пятом месяце беременности плод стал таким большим, что просто начал разрывать внутренние органы и без того очень маленькой и хрупкой девочки.
Ливия проглотила ком, подступивший горлу.
– Зря я это рассказала, – тяжело вздохнула Алекса. – Ничего не бойся, Ливия. Ты высокая, здоровая, крепкая молодая женщина. Обещаю, если понесешь от моего брата, сможешь родить крепкого и здорового малыша.
– Правда? – с надеждой спросила она.
– Я давно не практиковала медицину, но опыт и аналитический взгляд никуда не делся. Да, Ливия, это правда. У вас будут…
В дверь раздался тихий стук, из-за которого Алекса умолкла, а Ливия вздрогнула и подпрыгнула. Сразу стало понятно, что означает этот стук. Предвестнице даже не пришлось ничего объяснять. Невеста брата сама встала и пошла к двери.
***
Одна единственная свеча, стоящая на тумбочки рядом с брачным ложем, едва могла осветить всю спальню супружеской четы Холл. Но даже недостаток света не помешал заметить брата, стоящего у задней спинки кровати и Костина, караулившего возле двери, расположившись между косяком двери и стенкой платяного шкафа.
Алекса немного переживала по поводу брата. Роберт Холл, глава семьи и отец Тобиса, умер, когда близнецам было около семи лет. В этом возрасте мужчина не станет разглагольствовать о том, как правильно молиться перед разделением ложи с супругой. По всей видимости, эту обязанность возложил на себя Костин, благодаря которому Тобис протянул жене руку и пригласил её помолиться. Ливия сразу занервничала, – это читалось во взгляде, но окинув взглядом брата, мужа и сестру, приняла приглашение.
Молодожены преклонили колени перед кроватью, сложили пальцы в замок и произнесли молитву, напомнившую Предвестнице о том, как молилась сестрица Карла и как молилась она сама. Эта клятва до сих пор напоминала о том, чего она лишилась. В голове возник образ Карла Масура, столь ненавистного мужа, гниющего в какой-нибудь дыре.
Выбросив из головы весь ненужный обоз, терзающий восемь лет, Алекса обратила внимание, что молодожены поднялись с колен и встали друг напротив друга. Оба нервничали. Это так же читалось в смущенных взглядах. Тобис и Ливия смотрели друг на друга, прекрасно знали, что нужно сделать, но не решилась пойти на этот ответственный шаг. Костин хотел открыть рот, чтобы подсказать. Однако Алекса схватила его за руку, с недоверием посмотрела в глаза, одним только взглядом запретив вмешиваться в жизнь супругов.
– Я хочу тебя поцеловать, – едва слышно сказал Тобис.
– Поцелуй, – робко позволила Ливия.
Они говорили так тихо, что стук сердец был слышан намного сильнее. Волнение нарастало. Даже Предвестница, не принимающая участия, сильно занервничала. Тобис осторожно перебирал вес с ноги на ногу, суетился и никак не мог совершить первый шаг. Ему потребовалось какое-то время, чтобы робко, совсем по-детски поцеловать жену в губы. Что это было? Возможно, порыв страсти, проявляющий себя таким странным образом.
– Они не справятся, – прошептал Костин, чтобы только деревенская подруга его услышала.
Алекса тоже это поняла, ведь молодожены стояли, словно вкопанные деревья в саду. Вообще-то, эта часть церемонии очень важна. Только упрямый Карл Масур считал как-то иначе. Алекса не хотела, чтобы Ливия переживала, не хотела видеть, как заплаканная графиня ляжет спать из-за того, что у мужа не хватило смелости. В глазах молодоженов был стыд, смущение, но и желание там тоже присутствовало. Их следовало подтолкнуть.
Алекса сделала несколько решительных шагов вперед и встала за спиной Ливии.
– Поцелуй её, брат, – сказала она, коснувшись хрупких плеч. – Теперь это твоя жена.
– Я знаю, – вздохнул Тобис.
– Она хочет проявления твоих чувств, – сказала Алекса. – Вы стали мужем и женой по собственной воле. Знай же, брат, что смущение можно побороть, ибо это секундная слабость. А вот с разочарованием смириться сложнее. Оно долго не отпускает.
Тобис продолжал стоять, озираясь то на жену, то на сестру.
– Поцелуй свою жену, Тобис Холл! – повысила голос Алекса. – Прекрати позорить наш род! Твой отец не был совершенством, но у него всегда хватало смелости. А ты Холл, мой любимый брат. Не вздумай посрамить нашу семью своими глупыми выходками.
По глазам Костина было видно, что она перестаралась. Возможно, так оно и было, но по-другому растолкать и заставить брата действовать не получалось. Вот только это тоже не помогло. А чего ожидать от брата, которому недавно исполнилось четырнадцать и его тринадцатилетней жены?
– Костин, выйди, пожалуйста, – попросила Алекса.
Деревенский друг молча развел руки, посмотрел на сестру, потом на подругу и нехотя вышел из комнаты.
Оставшись наедине с молодоженами, Алекса повернулась лицом к Ливии и улыбнулась.
– Ты этого хочешь? – спросила она.
Невеста брата закивала, хотя испытывала стыд, и это было видно по глазам. Алекса взяла её за руку и подвела к краю кровати, немного согнулась и, подобрав подол, помогла снять сорочку. Ливия не протестовала. Нет, конечно. Она охотно разделась и сама легла на кровать.
– Тобис, – кивнув в сторону леди Холл, лежащую на кровати, Алекса подозвала брата, – ты должен исполнить супружеский долг, иначе все это не имеет никакого значения. Знаю, что тебе стыдно. Может показаться, что это неправильно. Но ты глава нашего рода и должен принимать решения. Ни я, ни твоя жена, ни Костин больше не вправе тобой управлять. Наберись смелости и сделай то, что должен сделать.
***
Простояв под дверью минут десять, Костин вздрогнул, когда услышал вскрик сестры. Где-то в глубине души он понимал, что это правильно. Но все же не мог смириться с тем, что его маленькая сестренка стала совсем взрослой. Сегодня Ливия стала женщиной, а скоро станет матерью. Таков закон жизни, хочет этого Костин или нет.
Когда в спальне супругов все стихло, дверь приоткрылась и на порог вышла Алекса, сразу же захлопнувшая дверь, чтобы молодожены остались наедине.
– Как все прошло? – задумчиво спросил Костин.
Алекса показала ему окровавленные пальцы и молча прошла в комнату напротив, где вымыла в медной ванной руки и вытерла их полотенцем. Костин вошел к ней в гости, закрыл дверь и облокотился на стену, прямо напротив расправленной постели.
– Дай им время, – тяжело вздохнула Алекса. – Тобис сделал то, что должен был сделать и Ливия, хоть и не сразу, но приняла своего мужа. Думаю, теперь они будут говорить до утра. Кстати, будешь вино?
– Буду, – охотно согласился Костин. – Выпить не помешает.
Алекса вытащила из походной сумки бурдюк с вином, сделала глоток и передала деревенскому другу. Он тоже сделал глоток, приятно удивившись вкусу и палитре вкуса, который впервые попробовал. Хотя нет. Это вино он пробовал прежде. Почти девять лет назад, когда остался наедине с женщиной по имени Тина, телохранителем госпожи Масур и господина Масура. От тех женщин: госпожи и телохранителя ничего не осталось. Как Костин слышал, Тину четвертовали на главной площади перед королевским дворцом королевства Шарджа, а герцогиня вот она, стоит перед ним, но это совершенно другой человек, кого он никак не мог понять.
– Мы хотели поговорить, – сделав ещё глоток, Костин отдал подруге бурдюк.
Алекса села на край постели, а он взял стул и уселся возле окна.
– Три недели назад, – задумчиво сказала она, – когда мы с моей армией были на востоке материка, в небольшой деревне Дубки, я приказала своим людям… своему человеку раздробить пальцы Энн Остин, дочери маркиза Джонатана Остина. Уже на рассвете, когда деревня была разграблена, а многие деревенские жители либо убиты, либо изнасилованы, мои солдаты четвертовали эту молодую женщину, посадили на кол Джонатана и сожгли заживо её годовалого ребенка.
