Текст книги "Любовница короля (СИ)"
Автор книги: Клик Квей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)
Каменам
***
– Слышала, о чем говорят люди в деревне? – Костин осторожно лил горячую воду в деревянную бадью, в которой лежала уставшая герцогиня. – Кажется, король Леонид Гордон со своей женой погибли во время восстания черни. Поговаривают, будто бы в этом замешана империя. Как думаешь, зачем они прибыли на малые земли?
Алекса нежилась в горячей воде, отпаривала уставшие ноги и согревалась после долгого спуска по реке Тхеок. За две недели плавания её армия устала рыскать в этом горном регионе, где за все это время на пути не встретилась ни деревня, ни маленького города. Дорога была только одна. Река ведет в твердыню Гордон, откуда до столицы неделя пути. К счастью, перед штурмом твердыни им все же удалось найти небольшой поселок из десяти домов, где жили только старики и старухи. У жителей этого поселения нечего взять, однако они охотно приняли гостей, разместили их по домам и принялись угощать.
– Спишь? – выливая очередное ведро, спросил Костин.
– Немного устала, – призналась Алекса. – Думаю, воды уже достаточно. Если хочешь, можешь присоединиться.
Костин отодвинул ведро в сторону и стал раздеваться. Это заняло не так много времени, избавившись от грязной одежды, он оставил её на полу, а сам подошел к бадье. Алекса немного приподнялась, чтобы он сел позади неё, а она смогла бы лечь ему на грудь. Но стоило Костину погрузиться в горячую воду, как вода из бадьи хлынула на пол и намочила все его и без того грязные тряпки. На этом ничего не закончилось. Когда Алекса легла ему на грудь, погрузилась почти целиком, ещё больше воды хлынуло на пол. К счастью, она быстро стала уходить сквозь большие щели на полу, а грязную одежду все равно придется стирать, поэтому эта мелочь не имела значения.
Обняв свою герцогиню, Костин почувствовал тепло воды, нежность женского тела и смог за многие недели наконец-то расслабиться. Он лежал и старался не думать ни о переправе Тхеок, ни о слухах, ни о чем, что могло бы нарушить этот покой. Рядом с Алексой он мог почувствовать себя мужчиной, у которого есть красивая женщина.
– Алекса, давно хотел поговорить с тобой о том, что у нас происходит, – промолвил он.
– Думаешь, сейчас самое время это обсуждать? – сонливо спросила она. – Ну, если тебе это так важно, можешь обсудить.
– Я просто подумал…
– О чем ты подумал?
– Не боишься, что во время войны понесешь ребенка? – осторожно спросил Костин. – Мы ведь занимаемся любовью каждый раз, когда остаемся одни. И моё семя…. Вдруг, ты понесла от меня? Как это скажется?
Алекса поморщилась от злости, встала и вылезла из холодной воды.
– Можешь не переживать, – холодно сказала она, скрывшись за шторкой, где была печь. – Благодаря Ивару Остину я больше не могу иметь детей. Твоё семя не способно подарить мне ребенка.
Осознав, что почем зря открыл рот, Костин поспешил вылезти из воды и проследовать за Алексой. Он заглянул за занавеску и обнаружил, как герцогиня, растопырив бёдра, забирается на печку, где добродушные хозяева постелили теплую постель. Пока она аккуратно раскладывала теплые одеяла, как нужно, перекладывала пуховые подушки с одной сторону на другую, он, не отрывая взгляда, разглядывал, как покачивались в меру стройные ноги, обтянутые чуть бледной кожей, как подергивались округлые ягодицы идеальной формы, как длинные, скрещенные ноги, идеально подчеркивали стройную фигуру, но больше всего внимания приковывал выбритый лобок, за которым герцогиня тщательно следила и в удобный момент избавлялась от растительности. Нижние губки, выглядящие набухшими при сжатых бёдрах, вынудили Костина проглотить слюну. Упругие груди, идеально очерченной формой, качались при каждом движении, не позволяя разглядеть налитые розовые соски в таких маленьких ореолах, словно перед ним была не взрослая женщина, а какая-нибудь молодая дворянка лет пятнадцати, не больше.
Алекса заметила его похотливый взгляд. В такие моменты Костин был таким ветреным, что она не понимала, как себя с ним вести. Вроде бы разговор затронул весьма серьезную тему, а он разглядывает её промежность, что, кстати говоря, вообще-то нарушение всех норм и правил. Даже Карл, когда они с Алексой жили под одной крышей, не выпучивал глаза, чтобы с таким похотливым взглядом рассмотреть жену. Казалось бы, Костина нормы этикета и правил, которым почти несколько веков, никогда не волновали.
– Костин, – нахмурилась Алекса. Она легла на мягкие одеяла и укрылась, – ты хотя бы делай вид, что соблюдаешь рамки приличия. Нельзя вот так разглядывать женщин, понимаешь?
– Прости я… – смутился он.
– Довольно, – закатила глаза Алекса. – Потуши свечи в спальне. Если хочешь, можешь лечь сейчас. Но мы не будем больше возвращаться к теме с детьми, договорились?
Он кивнул и прошелся по этой части избы, чтобы затушить все свечи и собрать с пола мокрую одежду, которую он бросил вместе с вещами герцогини в ванную. С утра он все равно намеревался постирать, поэтому пусть грязное тряпьё отмачивается в горячей воде. Погасив везде свет, Костин вернулся за занавеску и коснулся печи – она была ещё теплая.
Им сильно повезло найти здесь деревню. Во-первых, на улице довольно холодно, а с запасами горячей еды на реке возникают проблемы. Никто в здравом уме не станет разводить костер прямо в лодке. Во-вторых, река Тхеок довольно широкая и протекает вдоль каменистой местности, что ещё сильнее усложняет перемещение. В какой-то момент хочется сойти на берег, чтобы размять ноги и добежать до кустов. Но всем приходилось терпеть до заката, когда воительница Ингрид, заменившая на поприще командира своего отца, давала время на привал, когда воители могли размять ноги, подогреть еду, поохотиться и просто сбегать в отхожее место. В-третьих, в горах, откуда спускалась армия Предвестницы, намного холоднее, чем в той же низине.
Оказавшись в поселении, где есть теплая еда, можно поесть горячей похлебки сразу из печки, поспать на этой самой теплой печи и укутаться теплым одеялом, Костин был рад, что выпала такая возможность. К тому же, северяне не особо заинтересованы тем, чтобы грабить, либо насиловать стариков. В этом поселении нет ни денег, ни красивых девушек, а местные жители, доживая свой век, охотно приняли незваных гостей, сразу объяснили, что у них нечего красть, и предложили кров. Это было идеальное место, где можно отдохнуть перед штурмом твердыни Гордон, которая, если верить историкам, пала только один раз. Костин там не бывал, однако Алекса уже успела рассказать, что эту крепость на склоне горы будет захватить ещё сложнее, чем ту же столицу.
Он забрался по скамейке на печь и понял, что в лежачем положении до потолка рукой подать. Пришлось изловчиться, чтобы забраться под одеяло и прижаться к герцогине, которая почему-то лежала к нему спиной. По всей видимости, Алекса была несколько расстроена разговорами о ребенке, поэтому Костин прижался к её спине грудью и обнял рукой, почувствовав, что тепло его окутало с ног до головы: печь снизу была горячей, одеяла тоже были довольно теплыми, да и голая герцогиня, успевшая согреться, охотно делилась теплом своего тела.
– Я никогда не думала о том, сколько у меня будет детей, – едва слышно призналась она. – В детстве, когда мы с сестрой много времени проводили вместе, а она ещё не бегала за каждым молодым парнем на деревне Яма, нянечка одним дождливым вечером усадила нас у камина и начала рассказывать истории. Наверное, ты этого не помнишь, хотя несколько раз оставался у нас на ночь, чтобы послушать её истории.
– Это те самые, где она нагоняла жути? – улыбнулся Костин.
– Ага, – ответила улыбкой Алекса. – Нянечка это умела делать. Но дело не в этом. Я точно не вспомню, сколько нам с сестрой было лет, однако Карла заинтересовалась вопросом о том, почему нас только две сестры. Кажется, она днем ранее ездила с отцом в столицу и наслушалась там довольно странных историй. Безумнее тех историй, что рассказывала нянечка. Это только сейчас я начала понимать, что отец возил сестрицу на смотрины. Показывал её как товар, который нужно кому-нибудь продать за приличные деньги. В общем, по возвращению Карла спросила нянечку о том, почему нас только две у отца. Она утверждала, что в остальных семьях графов детей намного больше. Нянечка сказала, будто бы это зависит от того, насколько счастливая семья. Потом сразу себя поправила и сказала, что только всевышние решают, сколько детей подарить женщине. Не знаю, о чем подумала сестрица, я же серьезно задумалась о том, какой счастливой стану женой.
– И что? – спросил Костин.
– Как я уже сказала, не помню точно, сколько мне было лет, – рассмеялась Алекса. – Однако в те годы я мечтала стать самой счастливой женой и родить мужу, по меньшей мере, двадцать детей.
– Ничего себе, – захохотал Костин. – Вот это тебя понесло. Какой-то рекорд решила поставить?
– Понятия не имею, – продолжала смеяться Алекса, а потом неожиданно стихла и добавила: – Не знаю насчет счастья и всевышних сил, но мне с большим усилием удалось родить единственного ребенка. Я прошла столько немыслимых испытаний и в награду получила Офелию. Она одновременно стала подарком и проклятьем, из-за которого я больше не могу иметь детей.
Костин промолчал.
– Карл как-то заговорил об этом, – продолжала Алекса. – Точно не помню, о чем мы беседовали, но я хорошо запомнила слова, которые бросила ему в лицо. Это было от злобы, конечно. Но от этих слов я не откажусь. Я ему сказала, что, будь у меня выбор, я бы без раздумий снова раздвинула ноги, чтобы родить такую прекрасную дочь. И тебе говорю то же самое. У меня не может быть больше детей. Если тебя это беспокоит, можешь больше со мной не спать. Я все равно не смогу подарить тебе ребенка. Если вдруг когда-нибудь захочешь стать отцом, придется найти себе другую герцогиню.
Костин тяжело вздохнул, обнял её и прижался ещё сильнее.
– Не знаю насчет ребенка, – промолвил он. – Но другая герцогиня мне точно не нужна. Я тебя никогда ни на кого не променяю, Алекса Масур. Ты моя госпожа до самого конца.
Она несколько неуклюже перевернулась на другой бок, посмотрела в его глаза и принялась целовать его губы. Костин собрался ответить на поцелуй, но губы герцогини выскользнули из его рта и добрались до шеи, потом к груди, где Алекса облизала ореолы его сосков и постепенно опускалась все ниже. Места на печи было не так много, поэтому, в конечном счете, ей пришлось задрать ноги, а Костину развести бёдра, чтобы она нашла место у него между ног.
Костин ничего не понимал и не видел, что происходит под одеялом, пока не почувствовал, как она, взяв в руку его слегка набухшее мужское достоинство, раскрыла головку и примкнула к нему губами. Тяжело дыша и причмокивая губками, Алекса непринужденно сосала пенис и делала это с таким удовольствием, что Костин, поплыв от блаженства, заметил, как она начала вилять ножками. Дрожа от удовольствия, она усердно работала ротиком, старательно ласкала член языком и поглаживала рукой, замечая, как от её действий достоинство напрягается, становится тверже и горячее.
Костин больше не плыл по волнам наслаждения. Он словно окунулся в этот омут с головой и понимал, что надолго его не хватит. Вскоре все должно было закончиться и Костин, оказавшись перед нелегким выбором, стал теряться в догадках, как ему поступить. С одной стороны, то, что делает Алекса, доставляет массу приятных ощущений, с другой же стороны он с трудом сдерживался и вот-вот был готов излить в неё семя.
Он с трудом смог найти в себе силы и, переборов удовольствие, поспешил сообщить, что скоро не сможет сдерживаться. Только не успел. Стараниями Алексы он сорвался, перестал себя сдерживать и изверг семя в желанный рот герцогини. В этот момент ноги Алексы застыли, и Костин с ужасом понял, что совершил ошибку. Но его так сильно охватило желание это сделать и после пика наслаждения, испытанного мгновением раньше, он начал мотать головой, смотреть в разные стороны, нервничать, не зная, как посмотреть ей в глаза.
Выбравшись из-под одеяла, она посмотрела на него с улыбкой и к тому же облизнула губы. Потом она заметила, что он ведет себя довольно странно. Костин был чем-то встревожен, и это было заметно.
– В чем дело? – спросила она.
Пытаясь подобрать правильные слова, Костин не нашел иного выхода и просто сказал одно слово:
– Прости…
– За что? – недоумевая, спросила Алекса.
– За то, что я сделал, – признался он. – Я не мог сдержаться. Это было так… потрясающе. Мне не следовало извергать семя…
– Ты об этом? – губ Алексы коснулась робкая улыбка. Она поправила одеяло и легла ему на грудь. – Костин, милый, какой же ты все-таки глупый. Я ведь сама этого хотела.
– Ты не злишься? – растерялся Костин.
– Нет, конечно. Почему я должна злиться?
Костин не знал, что и ответить.
– Послушай, – она стала гладить его грудь, – я много лет прожила на другом материке, Костин. Традиции империи Шадаш-Тарза координально отличаются от всего того, к чему мы привыкли в королевстве Шарджа. Там ценят и любят податливых женщин. Ты не представляешь, на что способны мужчины империи, когда они хотят женщину. Я не горжусь тем, что пережила. Но благодаря всем этим странствиям, мне довелось многое узнать. Я научилась многим премудростям любви и сейчас меня сложно чем-то удивить.
Алекса выдержала паузу, пока Костин пытался прийти в себя и продолжила.
– Сама не раз становилась свидетелем того, как занимаются любовью северяне. Я, пытаясь собрать армию, ездила по всему северу материка, встречалась с очень суровыми людьми. Сначала их обычаи и традиции пугали, вызывали отвращение и ненависть. Потом мне пришлось делать то, о чем любая уважающая себя женщина будет жалеть до конца дней.
– И что же ты делала? – проглотив, спросил Костин.
– Ты точно хочешь это узнать? – похлопав ресницами, уточнила Алекса.
– Да, – решительно сказал он.
Предвестница положила голову на грудь и тяжело вздохнула.
– На севере империи есть место, – промолвила она. – Его называют Каминам. Я не могу дать дословный перевод, потому что это слово очень старое и забытое. Воители называют тот дом обителей. Дело в том, что в обычное время конунги кланов воюют друг с другом, враждуют с соседями, совершают набеги и убивают за крупицы золота. Это очень суровый, жестокий и холодный край. Я пришла в те земли с предложением разбогатеть, а для этого попросила собрать армию. Вот только главная проблема заключалась в том, что армию может собрать только король. А короля у воителей давно не было, ибо никто не мог похвастаться силой и могуществом, за которым пойдут остальные конунги. Меня поставили перед выбором: пройти обряд на горе под названием Каминам и получить уважение конунгов, либо покинуть северные земли, но оставить Офелию.
– Серьезно? – нахмурился Костин.
– Они кажутся беззаботными, однако все их традиции будут страшнее наших законов, Костин. Не буду вдаваться в детали, а только скажу, что у меня был этот выбор. Если я начну обряд и в какой-то момент сдамся, меня выбросят с утеса, как лгунью и обманщицу, а Офелия, когда вырастит, попадет в руки самого слабого и больного воителя. Мне нужна была армия, поэтому я согласилась.
– И что же ты делала? – поинтересовался Костин.
– Скрепляла узы… – тяжело вздохнула Алекса. – Сначала я ходила по домам, потом ездила по поселениям и заходила в каждый дом, где жил воитель. – Она выдержала паузу и подняла глаза. – Они брали меня, понимаешь?
– Постой… – выпучил глаза Костин. – Хочешь сказать…
– Да, – кивнула Алекса. – Меня передавали из дома в дом, чтобы скрепить узы мира и получить благословение в войне. Некоторые воители отказывались, с некоторыми я просто пила вино и проводила ночь в беседах, но большинство этих людей, что называется армией Предвестницей, делили со мной постель. За три месяца я переспала почти со всем севером, чтобы отомстить Ивару Остину. Они не делали мне больно, однако каждый из них был по-своему особенный, и от каждого воителя я успела чему-то научиться.
Костин даже не смог открыть рта.
– Знаешь, – сказала Алекса, – занимаясь любовью с этими людьми, я в глубине души надеялась, что снова смогу стать матерью. Мне было наплевать на то, кто станет отцом. Ты не представляешь, как я хочу большую и счастливую семью, Костин. Не представляешь…
Холодная река
***
В том районе течение было довольно бурным. Спуск был таким крутым, что вода никогда не замерзала. Первая попытка пройти область на лодке, потерпела фиаско. Рулевой не справился с управлением и налетел на мелкое дно, из-за чего плавающее средство в секунды затопило водой. Гребцов и воителей вытащили из холодной воды, а попытать счастье вызвался ещё один отряд. В этот раз не спасли вёсла. Лодка ударилась бортом о камни и тоже ушла ко дну. Пройти этот сплав было невозможно.
Ингрид решила, что люди устали. Это было правдой. Все решили сделать небольшой привал, отдохнуть у берега, согреться и поесть горячей пищи. Пока опытные кораблестроители, плотники и мастера заговаривать зубы решали, что делать, остальные разводили костры. Несколько групп ушли на охоту. Не прошло и часа, как воители вернулись с богатым уловом. Эти леса были богаты на живность, поэтому людей ждало горячее мясо: зайца, кабана, косули, белки, оленя, а пара безумцев совладала с черным медведем, который ещё не успел лечь в спячку.
На закате дня роща, где отдыхала армия Предвестницы, наполнилась ароматом блюд, песнопением и громким хохотом. Воители северных кланов не пугались ни холодов, ни проблем с пересечением местности. Они пили, смеялись, многие занимались любовью, и, казалось бы, не ведали о проблемах, которые поджидают их впереди. Даже Костин, который поначалу видел в этих людях только угрозу, приобщился к нраву сурового народа и стал душой компании. Многие не понимали его языка, а те, кто все же понимал, переводили остальным. Мнение фаворита Предвестницы не оставляли незамеченным.
Когда Алекса ушла в шатер, Костин подсел к воительнице Ингрид и протянул ей бурдюк с вином. Это были последние его запасы, но он охотно поделился, хотя рассчитывал, что герцогини тоже что-нибудь останется.
– Щедро! – пригубив горлышко, Ингрид сделала несколько глотков. – С чего такой подарок? – Костин собирался открыть рот, но она его опередила: – Сразу предупреждаю. Если хочешь пригласить меня в свой шатер, до утра ты в моей постели не выживешь. Я не сплю с мужчинами и убиваю всякого, кто не способен удовлетворить мои потребности.
– Мне это ни к чему, – наконец сказал он. – Я вообще-то хотел только спросить тебя о том, что случилось в Каменам. Это правда?
Ингрид поперхнулась и сунула ему бурдюк.
– Ревнивец… – засмеялась она. – В чем дело, друг мой? Ты приревновал свою герцогиню к другим мужчинам?
– Я лишь хочу знать правду, – промолвил Костин.
– Правда? – задумалась Ингрид. – Вот она, правда, которую ты ищешь, друг мой. Ко мне домой пришли чужаки. Их было четверо. Лысый мужик, прибывший из незнакомого мира, что находится на самом краю пропасти; какая-то взрослая женщина на сносях; маленькая и весьма любопытная светловолосая девочка и твоя возлюбленная Алекса. Между тем, она сразу заняла спальню моего отца и вознамерилась собрать армию. Бьорн всегда был падок на женщин, никогда их не обижал, а в большинстве случаев потакал каждой прихоти. Я мирилась с пребыванием Алексы, однако чаша терпения наполнилась, когда эта иноземка начала гнуть линию и уже не просить, а требовать армию. Бьорн с моим дядей помогли, хотя ничем не были обязаны этой женщине. Они вызвали всех сторонников, друзей и врагов, кто хотел посетить Каменам и выслушать безумную женщину.
Костин молчал. Ингрид ткнула пальцем в конунга Флоки, которого Костин знал, как опытного воина и любителя насиловать маленьких девочек. Этот молодой воитель за месяцы странствия отрастил густую черную бороду, обзавелся несколькими шрамами и обрил голову. Теперь он выглядел не молодым двадцатилетним юнцом, а северным воином, который никому не уступает ни в силе, ни в нраве.
– Эй, Флоки! – окрикнула его Ингрид.
– Чего тебе, женщина? – поднял глаза тот.
– Скольких моих братьев убил твой отец?
– Двоих, – показав два пальца, гордо пробасил Флоки. – Он так же поимел твою младшую сестру, если забыла.
– Такое сложно забыть, – улыбнулась Ингрид. – А скольких твоих братьев убила моя семья?
– Шестерых, – пожал плечами Флоки, после чего громко расхохотался. – Кстати говоря, я всегда хотел спросить. Это ведь ты изнасиловала мою кузину, да?
– Вообще-то это была я, – раздался чей-то женский голос из шатра в нескольких шагах от костра.
Роща залилась громким хохотом. Воители стали вспоминать были битвы и считать, кто, сколько членов семьи отправил на тот свет. Казалось, это веселит людей, хотя Алекса, которая потеряла всю свою семью, была бы другого мнения и радости бы точно не разделила.
– Видишь? – едва слышно сказала Ингрид. – Мы несколько жизней были врагами, убивали друг друга, насиловали, сжигали поселение и довольствовались малым. А тут явилась твоя герцогиня Алекса, которая решила всех нас сплотить, чтобы собрать армию. Она пришла в священное место Каменам полная решимости это сделать, однако конунги и хозяева тех земель не были рады визиту иноземки. Многие хотели увидеть её смерть. Ещё больше мужчин и женщин мечтало увидеть её в своей постели. Никто не верил, что иноземка способна дать нам достойную награду, какую обещала, если мы к ней присоединимся. Меня там не было. Отец говорил, что Алекса не успокаивалась несколько дней. Все рассказывала людям о том, какие богатые края нас ждут за морем, если мы пойдем с ней. Красивые слова не возымели эффекта, и тогда слово взял мой дядя. Он схватил её за руку, на глазах у всех конунгов усадил на колени и спросил: «Зачем тебе это, женщина? Для чего тебе нужна армия на самом деле?». Она ответила, что хочет отомстить. И тогда у неё спросили: «Сильна ли твоя месть?». Она об этом не знала, но именно в ту секунду решалась её жизнь. Если Алекса промедлила бы, испугалась и попыталась сбежать, её бы участь была решена. Но твоя герцогиня не дрогнула, встала с колен моего дяди, с размаху влепила ему пощечину и сказала: «Я живу местью!».
– Как отреагировали люди? – не удержавшись, поинтересовался Костин.
– Рассмеялись, конечно, – улыбнулась Ингрид. – Конунгам было достаточно увидеть пощечину, чтобы понять нрав твоей герцогини. Но этого мало, чтобы доказать свою решимость. Ей предложили пройти древний обряд, а она, не спросив об условиях и традициях, согласилась сделать все, что нужно, чтобы получить армию.
Костин уже знал, что сделала Алекса, поэтому промолчал.
– Знаешь, я никогда не видела ранее, как проходит этот обряд, – призналась Ингрид. – Старики молвят, будто бы раньше женщина короля северных кланов, которую сам король выбирал из своих дочерей, принимали на себя эту обязанность с улыбкой, охотно хотели сплотить людей. Но спустя время в них что-то ломалось. Я бы точно не смогла разделить ложе со всеми этими воителями. В знак сохранения гордости и величия строптивой женщины, пришедшей из дальних земель, конунги решили, что она не должна никому показывать своих слез. Алексу отвели в соседнюю комнату, раздели, а лицо и голову обмотали льняными бинтами. В таком виде она странствовала по деревням и предлагала себя каждому, кто готов был слушать. Можешь сам поспрашивать людей, Костин. Я их тоже спрашивала, ведь не делила ложе с твоей герцогиней. Никто из них не увидел сожалений в глазах этой женщины. Наша Предвестница не дрогнула, не испугалась и сплотила нас. Да, у нас с ней не все гладко. Мы пришли сюда ради богатств, а не для войны. Однако никто из воителей не посмеет назвать твою герцогиню слабой.
Пока Костин внимательно слушал, ему протянули большой мосол, обтянутый хорошо прожаренным мясом. Он вцепился в него зубами, оторвал сочный кусок и принялся жевать.
– Я видел, как хладнокровно она сражается, – проговорил Костин. – Это вы её научили?
– Твою герцогиню учил весь север, – сообщила Ингрид. – Женщины учили её жить, готовить, ухаживать за мужчинами. Воители обучали любви и воинскому делу. Старики рассказывали истории, забивали голову нашей историей и культурой, а на примере воспитания наших детей Алекса воспитывала Офелию. Она стала частью северных кланов, Костин. Для многих твоя герцогиня стала женщиной, сестрой по оружию, матерью, наставницей.
– А кто она тебе?
– Она моя Предвестница, – робко призналась воительница. – Теперь кушай, пока мясо теплое, набирайся сил и экономь энергию. Завтра утром выступаем.
***
Той же ночью воители поймали трех разведчиков, среди которых была женщина, по всей видимости, обычная служанка, пошедшая в эту темную, холодную ночь на встречу с любимым. Её не били, не пытали, не заламывали кости, пытаясь добиться своего. Она смотрела на воителей притупленным взглядом и ждала, когда они отнимут её жизнь. После споров и разбирательств женщину отправили в первый шатер, потом во второй, в третий и холодная ночь залилась красками похоти северных кланов. Двум мужчинам досталось. Одного воители сразу вздернули на дереве, ибо никто не любит шпионов, а второго избили палками и едва живого доставили к Предвестнице.
Алекса крепко спала в объятиях фаворита, когда в её шатер бросили избитого мужчину. Им с Костином пришлось проснуться, мужчина даже встал и достал меч, а Алекса, не желая замерзать, осталась под теплыми одеялами.
Она посмотрела на разведчика и обнаружила, что воители забрали у него меч, ремень, кожаную куртку с меховой подбивкой, меховые штаны и даже теплую обувь. Он лежал у входа в одной рубахе и портках, пропитавшихся кровью. На теле были заметны следы ударами палкой, лицо успело затечь от побоев, в глазах с трудом угадывался черный цвет, а волосы у него были только на голове. Это был далеко не воин и даже не мужчина, а какой-то четырнадцатилетний мальчик, у которого нашелся меч.
– Кто ты? – спросила Алекса, лежа в теплой постели.
Он мерз на холодной земле, замерзал от холодных ветров. Алекса слышала, как стучат его зубы, как дрожит избитое тело, и заметила, как пальцы на руках и ногах начинают синеть. Она посмотрела на Костина и тот, поняв герцогиню без лишних слов, бросил юноше теплую шубу, пошитую из шкуры медведя.
– Это ничего не меняет, – презрительно бросил молодой разведчик, охотно заворачиваясь в теплый мех. – Вы убили моего отца. Я пришел отомстить и сделаю это, даже если вы отрубите мне ноги и руки.
– Как же ты это сделаешь? – улыбнулась Алекса. – Перегрызешь горло зубами? А не постыдишься подойти к голой женщине? У тебя была женщина, мальчик?
– Я не мальчик! – огрызнулся молодой разведчик, бросив презрительный взгляд. Но, как Алекса и полагала, он никогда не видел голых женщин, поэтому сразу опустил голову.
Даже Костин не удержал улыбку и засмеялся вместе с герцогиней.
– Так кто ты? – спросил он. – Служишь господину? Это он послал тебя мстить?
– Господину, говорите? – нахмурился молодой разведчик. – Я всю жизнь был конюхом герцога Стивена Остина. Мой отец служил в его армии и защищал наш дом. Но теперь отца нет, а герцог даже встать с постели не может. Слугам приходится подтирать его зад и верить, что он их защитит. Вот только они слепы и глупы. Вся наша армия пала на переправе. Это вы их убили!
Алекса посмотрела на Костина, однако тот не мог простить её за убийство людей на той переправе. По правде говоря, она сама не могла себя простить.
– Говоришь, там был твой отец? – спросила она. – Он был солдатом?
– Куда там… – тяжело вздохнул молодой разведчик. – Обычным оруженосцем Эдварда Остина, наследника герцога. Однако мой отец умел сражаться и не мог проиграть. Если бы вы нас не обманули…
– Это война, мальчик, – перебила Алекса. – Хочешь обвинять меня в убийстве отца? Дело твоё. Я не стану просить прощения. Так зачем ты пришел? Раз ты служишь конюхом, значит живешь в твердыне Гордон. Разве туда не доходили слухи о том, что ваша армия была уничтожена? Я её уничтожила. И ты пришел ко мне, надеясь, что сможешь в одиночку убить? Ты так безумен? Глуп? Или же просто лжец, которому я могу отрезать язык?
Разведчик поморщился и с опаской поднял глаза.
– Да я вас даже не искал, – признался он. – Мы с друзьями бежали из твердыни, чтобы не погибать за стенами, как все остальные. Армии нет, герцог приказал открыть ворота, а люди сидят дома и ждут конца.
– Что ты сказал? – переспросила Алекса. – Ворота твердыни Гордон открыты?
– Вы разве этого не знали? Две недели назад герцог повесил на стены белый флаг, отверг предложение короля о сдачи и люди, которые могли бежать, уже сбежали в столицу. В городе остались только глупцы и те, кому некуда бежать.
Недолго думая, Предвестница вскочила с теплой постели, завернулась в одеяло, надела теплые сапоги и выбежала на улицу. Она собиралась проверить слова разведчика, а для этого следовало бы отправить группу людей, которая скорым шагом доберется до твердыни Гордон, проверит укрепления, а заодно подтвердит или опровергнет слова юноши.
Пока она бегала по роще с воительницей Ингрид, набирая подходящих людей, Костин следил за разведчиком, смотрел, как юноша согревается и улыбался. Тот мотал головой, по всей видимости, искал пути к отступлению.
– Даже не думай бежать, – сказал ему Костин. – Далеко босиком по снегу все равно не сбежишь.
Молодой разведчик поднял голову и бросил презрительный взгляд.
– Лучше попытаю счастье там, чем буду ждать, когда вы соизволите меня убить.
– Убить? – улыбнулся Костин. – Кого Предвестница и собирается убить, то только вашего короля Ивара Остина. Ну и род Остин заодно. Ей плевать на тебя, мальчик. И это хорошо. Может быть, доживешь до рассвета. А если сильно повезет, встретишь старость.
Разведчик ничего не сказал, только продолжал морщиться от переполняющей злости.
Закончив с делами, Предвестница вернулась в шатер и напоролась на мальчика, что сидел на пороге. Она прошла мимо него, легла в постель и укуталась теплыми одеялами. Он старался на неё не смотреть, однако любопытство в какой-то момент перебороло и его взгляд стал более ясным. Глаза были направлены на голую женщину, укутанную теплыми мехами, которая смотрела на него в ответ и улыбалась.
– Твоего друга уже повесили, – подытожила она. – Женщине, которая сейчас в шатре воителя я тоже не могу помочь. Она останется с нами. А ты, если хочешь попытать счастье в лесу, можешь идти.
– Вы меня отпускаете? – нахмурился молодой разведчик. – Не боитесь, что я вас убью?
Алекса понимала, что юноша перед ней даже не знает, чего он хочет. Ему некуда больше идти. Месть, возможно, имела место, однако где-то в глубине души юноша понимал, что не сможет отомстить за отца и искал смерти. Быть может, он не хотел умирать, но все равно пошел на запад, хотя, сбежав из твердыни, мог пойти в город, попытать счастье на востоке, либо ринуться на юг, где нет ни войны, ни голода, ни смерти. И все же он пришел сюда.
