Текст книги "Война самураев"

Автор книги: Кайрин Дэлки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 40 страниц)

Певучие доски [38]38
  В коридорах дворцов и замков настилались особые «соловьиные», или «певучие», полы, извещающие скрипом о приближении лазутчиков или врагов.


[Закрыть]

Следующим утром Фудзивара Наритика вошел в покои Асагарэй. Главнокомандующий Нобуёри валялся, точно издохшая бледная кляча, в императорской опочивальне, все еще пьяный после вчерашнего кутежа. Наритика вздохнул. «Верно, недолго осталось жалкому тирану занимать это ложе. Да и мне, увы, придется проститься со своим положением, если не с головой».

Не найдя слуг, Наритика взялся сам расталкивать Нобуёри.

– Проснитесь, господин! Вставайте!

– Поди прочь, – промычал тот. Его одежда пропахла саке и сливовым вином.

– Нет, я не позволю вам нас опозорить. Нобуёри разлепил мутный глаз.

– Наритика? Да как ты смеешь…

– Смею, потому что вчера ночью мир встал с ног на голову. Смею, потому что никто, кроме меня, вам об этом не скажет. Дворец опустел. Император упорхнул из вашей клетки, его здесь больше нет.

– Нет? Что значит – нет?

– Посреди ночи государь таинственным образом исчез и ныне пребывает у Тайра в Рокухаре. На заре было объявлено, что всякий, кто хочет засвидетельствовать преданность Драгоценному трону, может явиться туда и воздать почести императору. Я слышал от слуг, будто вокруг Рокухары теперь шагу ступить негде из-за повозок и толп – вся знать Хэйан-Кё устремилась присягать государю на верность.

– Невероятно! – Нобуёри прищурился и вмиг сел на кровати. – Разве тебе не сказали, что я ненавижу подобные розыгрыши?

– Это не розыгрыш, господин!

– Даже будь это правдой, Го-Сиракава все еще у нас в руках, нэ? Он ценен не меньше, чем его сын.

– Повелитель, прежнему государю и его сестре также удалось скрыться. Никто не знает, где они. – Наритика то и дело оживлял в памяти разговор с подозрительным человеком в зеленом платье и пытался понять, стыдиться ему себя теперь или нет.

– Как можно так дурно шутить со своим господином! Я-то думал, мы, Фудзивара, выше этого!

– Повторяю: я не шучу! Обойдите дворец и убедитесь сами!

– Отлично. Но если ты мне солгал, болтаться твоей голове на тюремных воротах рядом с Синдзэевой.

– Уверяю вас, господин, это правда. – «Хотя тюремных ворот моей голове все равно не избежать».

Нобуёри наскоро запахнул накидку и натянул красные ха-кама, а вслед за тем отправился через внутренний двор. Наритика следовал за ним. Немногие из оставшихся слуг и сторожей подтвердили сказанное: все царедворцы ушли. Библиотеку единственной рукописи Нобуёри застал опустевшей, с настежь распахнутой дверью. Бросился к Чернодверному покою, где содержали императора, – и там пусто. Нобуёри тупо уставился на покинутое ложе, на тонкие занавеси, колышущиеся на утреннем ветру, словно призраки.

– Никому ни слова об этом, – выдохнул он.

– Повелитель, – отозвался Наритика, – рассказывать-то некому… а ваша стража и военачальник Ёситомо уже все знают.

– Меня провели! – вскричал Нобуёри, так неистово топая и стуча ногами от злости, словно хотел накликать гнев богов. Но ответом ему был лишь скрип певучих досок дворцового коридора.

Восемь драконов

Минамото Ёситомо все еще крепился духом после новостей о бегстве императора. Простояв очередную ночь в ожидании воинства Тайра, которое так и не появилось, он решил вознаградить себя за труды и отправился домой спать. Однако не минуло и двух часов, как явился гонец из дворца с недобрым известием.

Поздним утром в поместье примчатся Гэнда Ёсихира. Спешившись, он тотчас бросился к Ёситомо.

– Отец, я был у святилища Камо, когда услышал. Это правда? Император и отрекшийся государь укрылись в Рокухаре?

– Император – по-видимому, да. Что до ина – никто не знает, куда он пропал.

– Что же делать? Может, отправиться в Рокухару к государю на поклон, как все?

Ёситомо хмуро покосился на сына:

– Минамото двум господам не служат. Я клялся в верности повелителю Нобуёри и тем самым связал с ним судьбу нашего рода.

Может, я зря его выбрал, но слова своего назад не возьму – иначе кто за нас вступится?

– Как скажешь, отец, – произнес Ёсихира, смятенно оглядываясь. – Только… мы ведь не пойдем против императора?

– Мы сделаем так, как прикажет главнокомандующий.

– И что же он нам велит? Ёситомо вздохнул:

– Пока ничего. Скорее всего он еще спит. Однако ничто не мешает нам подготовиться. Опроси своих людей и знакомых и составь список тех, кто еще верен Нобуёри или по крайней мере желает сражаться на нашей стороне. Тогда и посмотрим, что можно сделать.

– Уже иду, отец.

– Передай своему брату Томонаге, чтобы собирался в бой. О малыше Ёритомо я сам позабочусь.

– Хорошо, отец.

Гэнда Ёсихира удалился, а Ёситомо принес из своих покоев небольшой лакированный сундук и пошел к своему сыну Ёритомо.

Мальчику в ту пору минуло всего тринадцать, и Ёситомо, шагнув через порог его комнаты, ощутил, как чувства теснятся у него в душе, словно грозовые тучи: надежда сменялась гордостью, а та – страхом.

– Сын мой, ты слышал, что происходит?

– Да, отец. Слуги только об этом и судачат. Мы будем сражаться с Тайра?

Он держался с таким поразительным спокойствием, словно спрашивал о визите к родственнику или прогулке по саду.

«Холодное выдалось утро», – отметил Ёситомо, а вслух произнес:

– Да, сын. И раз это будет твоя первая битва – битва, которая определит судьбу нашего рода, я кое-что тебе принес. – Он поставил сундук перед мальчиком. – Это я собирал для тебя с того-самого дня в Хатимангу. Помнишь, что тогда случилось?

Ёритомо кивнул:

– Хай, знамение с белыми голубями.

Ёситомо поднял с сундука крышку.

– Этим доспехом владел твой дед, Ёсииэ. Он зовется «Восемь драконов». Видишь, на грудном панцире узор из переплетающихся драконов? Ёсииэ был также благословен Хатиманом, вот я и подумал, что этот его доспех должен достаться тебе.

Мальчик смотрел на него во все глаза, не говоря ни слова.

Ёситомо извлек из ларя первый предмет одеяния – перчатки лучника. Ёритомо уже распустил узел волос на затылке и спрятал их под шапку эбоси, а вместо обычной одежды надел кимоно с узкими рукавами и широкие шаровары. Отец начал обряжать его в броню: натянул на руки перчатки югакэ – сперва левую, в которой держали лук, из жесткой ткани с кольчужным верхом, а затем правую, из мягкой кожи, чтобы натягивать тетиву.

Затем Ёситомо вручил сыну поддоспешник – куртку и подходящие хакама, помог их надеть, закрепив на теле шнуровкой. Поверх брюк застегнул поножи сунэатэ, три связанных вместе чеканных наголенника, а вместо сандалий обул в ботинки из медвежьей шкуры. После этого Ёритомо встал на ноги и дал отцу укрепить на себе пластину с набедренником, ваидатэ, прикрывавшую правую часть туловища во время стрельбы. Затем настал черед латных наручей – левой и правой, которыми стягивали рукава поддоспешника.

Наконец Ёситомо достал из сундучка верхний доспех о-ёрой. Восемь драконов отличались необычно широкими просветами меж металлических пластин, скрепленных вместе белой парчовой тесьмой. Там, где оплечье и юбку покрывал китайский узор «лев в круге», броня была укреплена металлическими заклепками, а на грудном панцире красовалась бронзовая насечка в виде восьми драконов, из-за которой доспех и получил свое прозвище.

Начал Ёситомо с каркаса до, продолженного снизу набедрен-никами-кусадзури. К панцирю крепились широкие наплечники содэ, во многом заменявшие щит при отражении вражеских стрел.

Наконец Ёситомо повернул сына спиной к себе и поправил узел агэмаки, который удерживал наплечники вместе.

– Теперь ты одет как подобает настоящему воину, – гордо произнес он. – Вот меч, именующийся Хигэкири, Секущий бороды. Им также владел твой прославленный пращур. Береги его, сын мой, и используй во правое дело.

– Слушаюсь, отец. – И мальчик неловко привязал ножны к бедру.

Напоследок Ёситомо вручил ему длинный лук и колчан стрел с серо-черным оперением.

– Теперь тебе никакой враг не страшен. Вот твой шлем – надень его, когда будешь седлать коня.

Едва они закончили, как прибежал Ёсихира.

– Отец, мне только что доложили…

Ёситомо обернулся и увидел, как побледнел его первенец.

– Что такое?

– Трое наших воевод: Ёримаса, Мицуясу и Мицумото – отправились в Рокухару – примкнуть к Тайра. По их словам, они предпочли изменить нам, нежели трону.

– Вот как… – Ёситомо уронил взгляд.

– Сокрушим их, отец? – спросил Ёритомо. Ёситомо глубоко вздохнул.

– Если мы уведем часть сил из дворца, чтобы мстить предателям, то можем проиграть в основной битве. Если Тайра победят, собрать другое войско будет много труднее. Нет, придется их отпустить. А теперь поспешим во дворец и поднимем на бой тех, кто еще с нами.

Ёситомо проводил сыновей взглядом, когда те заторопились во двор седлать коней. И хотя юный Ёритомо едва не тонул в своем взрослом доспехе, передвигался он как будто без труда, а Восемь драконов ходили вокруг него ходуном, словно им не терпелось его защитить и увлечь в битву.

Китайская кожа

Повелитель Киёмори также облачался для боя. В час Дракона [39]39
  Час Дракона – с семи до девяти утра.


[Закрыть], однако, ему было велено явиться в гостевое крыло Року-хары, отведенное для императора, поэтому на собрание знати, назначенное еще накануне, Киёмори явился в простом синем кимоно, перчатках и иолупанцире ваидатэ на нравом боку, стянутом черным шнуром.

Он осторожно вошел и уселся спиной к стене рядом с дверью, надеясь остаться незамеченным, чтобы как можно скорее уйти и заняться обороной Рокухары.

– А, вот и вы, Киёмори-сан, – произнес начальник Летописной палаты. – Рад, что вы нашли время к нам присоединиться. Мы как раз обсуждали тонкости предстоящей битвы с воинством Нобуёри. Разумеется, бунтовщики должны быть немедленно схвачены и казнены, однако же нельзя упускать из виду и то, что в императорском дворце еще недавно был проделан обширный ремонт. Государь будет весьма разочарован, если что-нибудь пострадает от огня. Разрушить то, что с таким трудом восстанавливал покойный Синдзэй, значило бы оскорбить его память. Потому, в согласии с пожеланием императора, никакого пожара во время осады быть не должно.

«Вот до чего дошло, – подумал Киёмори. – Вельможи решают, как нам воевать».

– Изловить и покарать бунтовщиков, противящихся государевой воле, будет нетрудно, – ответил он, стараясь сохранять учтивость, – однако любая война может потребовать чрезвычайных мер. Вспомните об ущербе, причиненном храму Хосёд-зи во время смуты Хогэн. Тяжело будет выполнить этот приказ, но тем не менее я постараюсь устроить осаду так, чтобы дворец не пострадал.

– Превосходно, господин Киёмори. Я знал, что мы можем на вас положиться. В самом скором времени ваш план получит высочайшее одобрение. Указ также не замедлит воспоследовать.

– Благодарствую, – произнес Киёмори с поклоном. – Если господа ничего не желают добавить, прошу позволить мне удалиться и немедля приступить к подготовке.

– Конечно, вы свободны, – уступчиво отозвался начальник Летописной палаты.

Киёмори поклонился, вздохнул и выбрался через открытый проем сёдзи. На пути к своим покоям он встретил Сигэмори. Отрадно было Киёмори видеть сына в доспехе, прозванном Каракава, Китайская кожа. Латы эти исстари принадлежали великим предкам Тайра и именовались так за полоски тигровой шкуры, некогда скреплявшие пластины. Со временем кожа была заменена оранжевым шнуром, а сама броня украшена бронзовыми бабочками. По преданию, Каракава могла чудесным образом отражать стрелы и отводить удары меча. И хотя Киёмори сомневался, что для победы над Нобуёри потребуется колдовство, всё, что придавало воину уверенности в бою, получало его одобрение.

Под рукой у Сигэмори висел старинный и почитаемый меч Когарасу (Вороненок), веками находившийся в пользовании императорской стражи. Согласно легенде, свыше трехсот пятидесяти лет назад император Камму получил его от говорящего ворона – возможно, тэнгу, прибывшего будто бы из святилища Исэ. Носить его было великой честью, и осознание того, что Сигэмори ее достоин, вселяло в Киёмори гордость за сына.

На голове у юного воина красовался шлем, увенчанный фигуркой дракона, – как-никак Сигэмори приходился внуком самому Рюдзину.

В глазах отца он выглядел великолепно. Киёмори хвалил сам себя за решение поставить его над всей дружиной, даже выше собственного брата. «С его молодой удалью и бравым видом Сигэмори будет отличным примером для наших бойцов. Как мог я усомниться, что сын станет прекрасным воином? Истинно он лишь приумножит славу нашего рода».

– Отец, люди заждались. Им не терпится начать битву. Большую силу мы вряд ли соберем, так не стоит ли, пока не поздно, выступить с той, что есть? К тому же мне только что донесли, будто три воеводы из лагеря Нобуёри перешли на нашу сторону.

– Это хорошо. Однако меня тревожит другое: государь велел обойтись без огня при осаде замка.

Сигэмори, похоже, не смутился.

– У меня в мыслях не было его поджигать. Тем не менее я всем передам, чтобы пожаров не устраивали.

– Отлично. По моему замыслу, тебе следует выманить смутьянов наружу. Тогда и дворцы останутся невредимы, и Гэндзи, если повезет, разделят силы, а значит, ускорят нашу победу.

– Хороший план, – сказал Сигэмори.

– Государь уже его одобрил. Указ будет составлен в самом скором времени.

Сигэмори просиял.

– Превосходно. Выступаем немедленно. Ты точно не поедешь, отец?

– Нет, кто-то должен остаться и проследить, чтобы Рокуха-ра была хорошо укреплена. Императора должно как следует защищать – ведь если его захватят снова, мы проиграем.

Сигэмори поклонился и стремительно вышел.

Отложив остальную часть облачения, Киёмори направился к сторожевой башне в северо-западном углу крепостной стены. У ворот Сигэмори верхом на резвом молочно-белом скакуне собирал воинов под алые стяги, напутствуя их перед боем. И вот, по его последней команде, ряды огласились воинственным кличем, зарокотали барабаны, зазвенели гонги. Сигэмори вел воинство числом в три тысячи конных на север по мостовым – прямиком к Дворцовому городу.

У Киёмори перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы.

«Никогда прежде не видел я ничего столь величественного. И скорее всего не увижу».

Ворота Тайкэмон

Полководец Ёситомо восседал на драконовом коне рядом с палатами Сэйрёдэн. Рядом были сыновья и те, кто еще поддерживал Нобуёри, – лишь восемьсот всадников общим числом. Утро выдалось солнечным и зябким, и Ёситомо приходилось щуриться из-за слепяще яркого снега. Мышастый жеребец под ним нетерпеливо перебирал ногами, пуская струи пара из ноздрей, точно настоящий дракон.

Нобуёри, в кои веки одетый как подобает главнокомандующему – в ноддоспешник из алой парчи и латы, сплетенные шнуром всех оттенков лилового, сидел на парапете дворца Сисин-дэн [40]40
  Дворец Сисиндэн – парадный дворец в дворцовом комплексе столицы Хэйан, Небесный чертог, т. е. обитель «Владыки Неба», императора.


[Закрыть]. Было ему двадцать семь лет – самый цвет жизни. Шлем его украшали круглые серебряные звезды, а на боку висел меч в золотых ножнах. Вороной жеребец, до того принадлежавший государю Го-Сиракаве, стоял тут же, на привязи у мандаринового дерева.

Утро было хрупким, словно тонкий ледок на весеннем пруду. Оставалось лишь ждать первой трещины, и она прорезалась – далеким цокотом тысяч и тысяч копыт, которому вторило бряцанье лат и упряжи. За стеной показались верхушки алых флагов, реющих на ветру. Сила там собралась великая – это Ёситомо ощутил всем своим существом, – больше, нежели ему приходилось встречать за всю жизнь. На мгновение воцарилась тишина.

Но вот из-за стены, с окрестных улиц грянул боевой рев. Троекратный, раз за разом обрушивался он на осажденных громовым валом, пугая коней, оглушая седоков. Скакун Ёситомо встрепенулся и едва не встал на дыбы, но полководец сумел его усмирить.

– Мы должны им ответить! – прокричал он своим людям, и те тоже взревели, приветствуя недруга. И все же их клич, пусть горячий и полный отваги, не шел ни в какое сравнение с кличем воинов Рокухары.

Главнокомандующий Нобуёри позеленел от страха и едва держался на ногах. Спотыкаясь, сошел он по лестнице, а слуга тем временем подвел коня. Нобуёри поставил ногу в стремя, но не смог вскочить в седло. Наконец слуга подсадил его сильным толчком, и Нобуёри… перевалился через конский круп и мешком рухнул наземь.

Воины Ёситомо даже не засмеялись – им было тошно. Нобуёри поднялся – лицо в грязи, нос кровоточит, – зыркнул на воинов и своего помощника и наконец взгромоздился на коня.

Скрывая отвращение к трусливому неумехе вельможе, Ёситомо развернулся и поскакал к юго-восточным воротам Икуно, взяв с собой сыновей и еще две сотни конников. Главнокомандующий, неловко шатаясь в седле, отправился на восток, к воротам Тайкэнмон в сопровождении трех сотен. Последний такой же отряд двинулся к северо-востоку защищать врата Ёмэй.

Едва глашатай объявил час Змеи [41]41
  Час Змеи – с девяти до одиннадцати утра.


[Закрыть], как трое ворот разом распахнулись.

Ёситомо столкнулся лицом к лицу с тысячной ратью, но ни он, ни противник не шелохнулись. Внезапно слева раздался чей-то крик. Обернувшись, воевода увидел, как Нобуёри мчится во весь опор ко дворцу, преследуемый юным всадником в доспехе с оранжевым шнуром и бабочками.

– Ого! – выпалил Гэнда Ёсихира. – Да это Сигэмори, сын предводителя Тайра! Смотрите-ка, Нобуёри даже не пытается сопротивляться! Что проку от предводителя, который бежит с места боя?

Мрачно смотрели они, как Сигэмори с пятьюстами всадниками нагоняет Нобуёри у сандалового дерева в центре двора.

– Трус Фудзивара сдал ворота Тайкэнмон, – проворчал Ёситомо. – Гэнда, набери людей и покажи этому выскочке из Рокухары, как сражаются настоящие воины.

– С радостью, отец. – Ёсихира отобрал семнадцать лучших всадников и поскакал навстречу врагу. Ёситомо тем временем обратился к юному Ёритомо, который с удивительным спокойствием наблюдал за битвой со своей лошадки:

– Смотри, сын мой, и учись.

Ёритомо кивнул. Его лица почти не было видно в тени от налобника.

Догнав дружину Тайра, Ёсихира выехал вперед и прокричал своим людям:

– Перед вами Гэнда Ёсихира, уроженец Камакуры и наследник Ёситомо из рода Минамото, властителя края Харима! Лет мне восемнадцать, с пятнадцати я участвую в битвах, и ни разу не знал поражения. Полагаю, воин в плетеном оранжевым доспехе есть не кто иной, как начальник Левой привратной стражи Сигэмори, сын и наследник Киёмори. Вот вам достойная цель, воины! Схватите его и убейте!

Семнадцать наездников, вытянувшись в шеренгу, с такой яростью ринулись на пять сотен Тайра, что те забили сигнал к отступлению и умчались на улицу Омия, оставив ворота.

– Ха! – воскликнул Ёситомо, радуясь сыновней победе. – Вот так это делается! – Увидев же Нобуёри, укрывшегося за стволом сандала, он погрозил кулаком и прикрикнул на малодушного вельможу, хотя тот едва ли мог его слышать: – Понял, ты, трус? Вот как надо! – Поворачиваясь к стоявшему рядом всаднику, он приказал: – Скачи к моему сыну и скажи, чтобы продолжал наступление. Пока враг бежит, надо этим пользоваться!

Посыльный отбыл, однако Ёсихира, напротив, отступил через ворота во двор и принялся перестраивать свой маленький отряд. Тайра, казалось, только того и ждали Со свежими силами ринулись они внутрь крепости, возглавляемые Сигэмори.

– Бойцы, может, и сменились, да полководец все тот же! – вскричал Гэнда Ёсихира. – А посему приказ прежний: сосредоточьтесь на нем одном!

И снова семнадцать конников ринулись в гущу противника, свирепо разя мечами. Людям Тайра пришлось тотчас взять предводителя в кольцо, чтобы защитить от нападавших. Гэнда Ёсихира вынул лук и пустил в Сигэмори несколько стрел, но те лишь отскакивали от оранжевой брони.

– Доспех Каракава, будь он неладен, – выругался Ёсихира. – Дайте дорогу. Я буду целить в его коня.

Услышав его, воины Тайра снова поспешили отступить за ворота, однако на этот раз юный Минамото и его храбрые воины бросились вдогонку по улице. Ёситомо довольно хмыкнул:

– Так-то лучше. – Заметив, что его ворота вот-вот подвергнутся осаде, он обратился к своей дружине со словами напутствия: – Вперед, воины! Пришел и наш черед подать пример трусам.

Воздев меч, Ёситомо с ревом пробился сквозь ворота Ику-но. Его небольшой отряд,из двух сотен врезался в толпу конников числом около тысячи, подняв густые клубы пыли. Ёситомо стало не до младшего сына, и все же он успел заметить, что мальчик прижал подбородок к груди, защищая лицо и шею от стрел, а наплечники содэ Восьми драконов вздымаются точно живые, укрывая его.

Воинство Тайра, по-видимому, опешило от такого свирепого натиска – оно поспешно отступило, распалось на три колонны и бросилось по улицам вскачь по направлению к Рокухаре.

– Ха! – снова вскричал Ёситомо, победно потрясая мечом. – Где вам тягаться с настоящими бойцами!

– Отец. – Ёритомо дернул его за рукав и показал за спину, в сторону ворот Тайкэнмон. Оттуда понуро выходили три сотни всадников, спустив белые знамена. Они потянулись на юг, вослед отступавшим Тайра.

– Предатели! – прорычал Ёситомо. После нехитрого подсчета он понял, что на его стороне осталось немногим более пятисот конников: две сотни его и три Нобуёри. – Мы должны попытаться взять Рокухару, пока еще можем. Передайте этому никчемному болвану Нобуёри, чертей ему на голову, что мы выступаем.