Текст книги "Обитель душ 2. Эфемерность величия (СИ)"
Автор книги: Катти Карпо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 36 страниц)
Глава 9. Кан-кан, недорого
Открывается дверь, и ты теряешься в сказке,
Быт жизни уныл, ты мечтаешь о встряске,
Здесь скука пройдет, здесь слов таких нет,
Здесь равные все – и король, и валет.
Окружают огни, как будто ныряешь ты в краски,
Тебе все равно, ты погружаешься в пляски.
Волшебные тайны откроет зал смеха,
Все настоящее, друг, нет иллюзии эха.
Звон неземной ударяет по слуху,
Господину та леди дала оплеуху,
Но чары навеял не этот нам дар,
Напиток игристый, и в жилах пожар.
Что вечер подарит, ты ждешь в нетерпении,
Ушли все тревоги и исчезли сомнения,
Ты ловишь мгновения, ждешь впечатлений,
И ты счастлив будешь – здесь нет исключений.
Толпа замерла, словно ждет наводнения,
Тишина на мгновение – пришло провидение?
По ступеням на сцену кто-то взбирается,
Смотри, друг, внимательно – шоу начинается!
Двухэтажное здание в квартале от Центральной площади Наркисса, привлекающее внимание, главным образом, витиеватыми рамами на окнах, которые удивляли взор в дневное время молочным оттенком, а по ночам в свете переливающихся огней соседних увеселительных заведений вспыхивающими нездоровым лиловым цветом и навевающими странноватые мысли, а не сплошняком ли они вырезаны из лунного камня, и известное ныне как кабаре «Ожье-Рашель», по праву можно было считать старейшим сооружением в городе. Поставка светоч-камней морскими путями еще была в перспективе разработки, а каменных стен вокруг Наркисса даже не планировалось, – сказать по правде, самого города тоже не наблюдалось; лишь парочка осевших в землю домишек, составляющих в своей жалкой массе слегка недостающую до полноценного населенного пункта деревушку, – а строение будущего кабаре уже мозолило глаза.
Утопающее в девственной зелени массивное сооружение служило пристанищем путников, держащих путь к границам Королевств Близнецов или Весов, смотря какое направление они избрали своей целью, или паломников, совершающих малопонятное большинству жителей Утопии сезонное путешествие к мертвым водам Костяного моря. (Хотя некоторые персоналии, острые на язык, но туповатые на содержимое головной черепушки, утверждали, что любопытствующих сюда влечет желание увидеть живую гарпию, ведь как-никак где-то в море располагался Закрытый остров – знаменитое пристанище знаменитых чудищ, – а потом вернуться домой и рассказывать всем готовым слушать любой бред о том, что они едва-едва остались живы после встречи с кровожадным монстром).
Но как ни крути, слухи, ураганом гуляющие по всей Утопии и наполненные нелепыми сведениями, порожденными умами страдающих от горячки личностей, о том, что небо над береговой линией Костяного моря и на всем горизонте легче воспроизвести по памяти на полотнах художников-любителей, чем увидеть собственными глазами из-за плотных стай гарпий, день и нощно облепляющих небесный свод плотным синеватым слоем, шли на пользу бизнесу «Ожье-Рашель». Хотя в то время здание не представляло собой кабаре да и названия своего не имело. (Зато у него существовало прозвище «Точка Ушиба», данное ему не в меру беспокойными и любящими совать нос в чужие дела путешественниками из других Королевств за то, что оно находилось на земле, «ушибленной» гарпиями, другими словами, часто страдавшей от нашествий этих существ). Но для усталого путника всегда были гостеприимно открыты двери тогдашней таверны. Здесь же располагалась гостиница на семь с половиной номеров. «Половина» относилась к полуоткрытому помещению в задней части здания. Если попадался постоялец не столь притязательный и готовый к тому, что его будет слегка поддувать северными ветрами из открытых проемов в стене, то это помещение становилось весьма полноценной восьмой комнатой. К тому же вид из этих проемов был отменный – манящая стальная гладь Костяного моря вдали. А что еще нужно непривередливому поклоннику прогулок к неизведанным чудовищам?
Первым владельцем этой гостиницы без названия был Пьер Бонне, получивший ее в дар от своего отца Йоханана Бонне, большого любителя выпить некачественного вина и мастера нецензурного отправления неугодных ему людишек к проклятым Первосоздателям или к Дьяволу (к Дьяволу он отправлял регулярно, к Первосоздателям – по мере опрокидывания бокалов с пойлом в припухлую от непрекращающейся простуды глотку). В один из таких несуразных встреч бутылки (все бокалы уже были расколоты, ибо нет лучшего подтверждения своей правоты при отсылке человека к Дьяволу, чем хорошенько шандарахнуть стеклянным боком по твердой поверхности или черепушке отсылаемого человека) и подросших до раздражающей длины усов, мешающих четкому попаданию игристого напитка в рот, Йоханан вдруг решил, что жить в погребенном в земле полуразвалившемся домишке – несуразность почти что вселенского масштаба. Мало того что приходится вслушиваться в бьющиеся о берег волны, в страхе оценивая, а не является ли этот вызывающе бурлящий звук на самом деле хлопаньем гарпийского крыла, борющегося с порывами ветра, или это просто-напросто страдающий несварением желудок напоминает своему хозяину, что в следующий раз лучше сразу издохнуть, чем лопать всякую дрянь, – так еще и за выпивкой приходится шастать на юг в соседний поселок или на запад чуть ли не до границ Королевства Близнецов. Ужасть, одним словом. С выпивкой проблему решить было невозможно, поэтому вместо этого страдающий от неразделенной любви к некачественному пойлу Йоханан отстроил на вершине холма двухэтажное сооружение, впоследствии подаренное им его сыну Пьеру. Кто знает, откуда Бонне взял столько денег, но кредиторов, требующих вернуть долги, рядом с ним замечено не было (что ж, божественные создания стихий и благословенный Святой Воздух ему судьи).
Умница Пьер, никогда не разделявший пристрастия отца к выпивке, сделал из «Точки Ушиба» настоящую конфетку. Гостиница процветала и популяризовалась столь же стремительно, как становились популярными ежегодные путешествия любителей отлынивать от повседневных забот к Костяному морю. Гостиница стала семейным достоянием и передавалась от отца к сыну (долгое время в семье Бонне рождались одни мальчики), из поколения в поколение, пока вокруг росли стены, мостились улицы, строились дома крепче и выразительнее – происходило рождение Наркисса. Никто уже в семье Бонне не смог бы сказать, кто именно дал заведению название «Ожье-Рашель», но уже ближе к настоящему времени скромная гостиница исчерпала себя, а лучше сказать, переросла себя и дала в источнике своем новый виток развития, преобразившись в знаменитейшее во всем Наркиссе кабаре.
Нынешняя владелица «Ожье-Рашель» представляла собой личность тоже на свой лад весьма уникальную, ведь именно она была первой девочкой, родившейся в семье Бонне. Моник Бонне, разменявшая уже сороковник с хвостиком, с детства отличалась энергичностью и самостоятельностью. В восемнадцать она наотрез отказалась переезжать с отцом и братом в Королевство Скорпиона, которое в те времена славилось своей отличной социальной и экономической инфраструктурой, а также возможностью предоставить рабочие места на шахтах по добыче порошка, который, по слухам, мог служить источником некой весьма полезной энергии, и на только-только открытых предприятиях, связанных с железными диковинками, конструкции которых, поговаривали, были заимствованы аж с самой Земли. А возглавлял все это таинственный Изобретатель – самая таинственная личность Королевства Скорпиона.
Переезд требовал срочной продажи «Ожье-Рашель», а ведь заведение было детищем отца Моник – именно он сделал из второсортной гостиницы наичудеснейшее кабаре разряда «все лучшее за ваши деньги». Девушку такое разбазаривание семейных ценностей решительно не устроило. Надавив как следует на папашу, Моник получила свою триаду прав на кабаре (право владения, пользования и распоряжения) и распрощалась с семейкой под лозунгом «в ссоре по гроб жизни». Оставшись единственной Бонне в Королевстве Водолея, девушка отнюдь не страдала от одиночества. «Ожье-Рашель» набирало обороты, а прелесть во всех отношениях Моник купалась в мужской любви, как кусочки сардинки в масле.
Но ровно тринадцать лет назад счастливой и не знающей забот женщине пришло послание из Королевства Скорпиона, из которого она узнала, что ее брат и его супруга погибли в результате несчастного случая на предприятии того загадочного Изобретателя, а их маленькие детки остались сиротами. Отца Моник в тот момент уже не было в живых, и детей собирались отправлять в приют. Честно говоря, к своему огромному стыду Моник после смерти отца не интересовалась, как идут дела у ее брата, и знать-не знала, что в Королевстве Скорпиона у нее растут племянник и племянница. Прочитав послание, женщина почувствовала нечто, похожее на укол совести, но не придала этому особое значение, так как совестью в сущности пользовалась не часто.
Промаявшись дня три (неизведанное чувство не давало ей спать по ночам), Моник собрала небольшую дорожную сумку и, (оставив кабаре на одного из служащих, которому доверяла чуть больше остальных, а точнее сказать, единственному, кому хотя бы чуть-чуть доверяла, – так как тот был выходцем из Королевства Рыб, родиной совестливых мастеров и умельцев, в чьих жилах вместо крови текла чистая совесть, – предварительно проплевавшись пару раз и выразительно заметив, что если он «угробит ее детку», она его самого загонит в гроб), с неспокойной душой отправилась в Королевство Скорпиона.
Две с половиной недели пути через земли Королевств Весов и Льва и наградой Моник послужили две пары лупоглазых светло-карих глаз, с любопытством таращившихся на нее сквозь щель между досками самодельной скамейки, расположенной в скудном садике домика, где жила семья брата Моник. Пятилетний Лоис Бонне и пятилетняя Кармель Бонне. Двое сироток, с которыми в первое мгновение Моник не знала что делать.
Вдруг как по команде эти двое улыбнулись широкими детскими улыбками, и дальше в разуме Моник все смешалось: обратный путь, занявший почти на пять дней меньше, потому что она решила не пересекать вновь земли Королевства Весов, а сесть на корабль в портовом городке в Королевстве Льва и вернуться в Водолей через Внутреннее море; еще пару дней в пути и утомительный вздох, которое издало ее горло, когда она бросила сумку в прихожей скромного жилища в том же здании, где находилось кабаре, и без сил опустилась на пол.
Моник привыкла к одиночеству, витавшему в воздухе каждый раз, когда она заходила в свои жилые комнаты, но сейчас воздух нес в себе иное содержание. Она была не одна. Теперь рядом с ней стояли еще двое...
* * *
Зарина не знала, какие испытания пришлось пережить хозяйке «Ожье-Рашель» тринадцать лет назад. Да и захоти кто ей сейчас об этом поведать, она бы отмахнулась, а то и в глаз кулаком бы зафинтилила. В данный момент ее интересовали иные проблемы. Например, как избавиться от навязчивого преследования.
– Малец, стой! – Солдаты лихо лавировали сквозь толпу, словно любители слалома сквозь снежную лавину.
«Мне тут постоять? – пробормотала себе под нос Зарина. – А может, вам еще самостоятельно в цепи запрыгнуть и самовольно за решетку отправиться? Ловите меня, дармоеды, зарабатывайте себе пенсию».
Переговариваясь, из дверей кабаре вышла пожилая пара. Зарина отступила с их пути и огляделась. Между кабаре и соседним зданием был проулок. Возможно, через него тоже можно было вернуться на какую-нибудь трехликую улицу, а там уж действовать по обстоятельствам. Поимка Ловэля Шакуилла на время была вычеркнута из списка срочных дел на сегодня.
– Малец!
Больше Зарина ждать не собиралась. Перемахнув через ажурные перила, украшающие центральный вход в кабаре «Ожье-Рашель», девочка нырнула в темноту проулка. Адреналин хлестал через край, воодушевление зашкаливало. Господа офицеры, спасибо за партию, но сегодня выигрыш не на вашей стороне.
Чернота впереди сгустилась. Зарина по наитию замедлилась, и это спасло ее от столкновения со стеной. Тупик! Ладони яростно захлестали по каменной поверхности. Дома слишком близко прилегали друг другу. Прижавшись спиной к проклятой стене и до боли сжав зубы, Зарина напряженно наблюдала, как солдаты медленно приближаются. Да, они не торопились. Гадкие законники знали, что она в ловушке, и от души этим наслаждались.
«Забавная ситуация, – угрюмо подумала Зарина. – Сейчас я буду лупить солдат собственного воинства. Хотя мне не впервой».
Вспышка света озарила темноту проулка, и солдаты, отвлекшись, бросились прикрывать глаза. Зарина наклонила голову, сквозь вылезшие из-под шапки и упавшие на лицо волосы, она настороженно разглядывала силуэт, очерченный четкой линией в проеме открытой двери на фоне света. Силуэт обладал тонкой талией и широкой воздушной юбкой.
– Кармель Бонне, – вырвалось у одного солдата. Он осекся и смущенно произнес: – Я хотел сказать, госпожа Бонне.
Яркий свет больно резал глаза, но Зарина упрямо следила за девушкой, которая изящной поступью сопровождаемая чуть слышным шелестом платья начала спускаться по ступеням. Позади нее на дверной раме висел колокольчик. Видимо, это был черный ход кабаре «Ожье-Рашель».
Кармель Бонне ступила на мощенную поверхность. Белое платье с длинными рукавами и воздушно-пышными воланами на плечах, переливающееся серебристыми блестками, превращало ее в скользящего по воздуху лебедя. Высокая прическа с начесом из пышных каштановых волос делала ее старше, чем она была, хотя Зарина готова была поклясться, что этой девице лет семнадцать—восемнадцать, не больше.
Взгляд светло-карих глаз, в глубине которых на миг вспыхнула искорка, отразившаяся от пьянящих огней двуликой улицы, покинутой Зариной в слишком спешном порядке, пробежался по солдатам и остановился примерно в районе переносицы Эштель. А потом Кармель подмигнула ей. У Зарины вытянулось лицо. С чего бы незнакомой девице ей подмигивать?
– Офицеры, – приласкал слух приятный голос.
Уши у солдат мечтательно заалели.
– Госпожа Бонне! – Высокий офицер отвесил Кармель поклон. Его коллега не стал утруждать себя таким глубоким поклоном и лишь приветственно кивнул. При этом оба восхищенно глазели на девушку.
– Что делают благочестивые господа на улице в столь поздний час? – Госпожа Бонне наградила обоих приятной улыбкой. – День полон был трудовых подвигов. Неужели воля храбрых офицеров настолько сильна, что не позволяет даже мечтать об отдыхе?
Мужчины взволнованно зарделись. Внимание юной девы льстило им. Зарину подмывало ляпнуть что-нибудь колкое, но она стойко держалась во имя прекрасной актерской игры Бонне.
– Нам не в радость патрулировать, но мы стараемся ради безопасности города, – пояснил высокий офицер, широко улыбаясь.
Выражение лица Кармель стало еще более доброжелательным. Она скользнула к Зарине.
– О, как приятно знать, что мы под защитой сих господ. – Она легонько поклонилась офицерам, отчего те засияли как новенькие лампочки. Одновременно Зарина почувствовала, как ее запястье обхватывают тонкие пальчики. Девочка повернула голову и встретила предупреждающий взгляд Кармель. Движение не укрылось от солдат.
– Э... Госпожа Бонне. Вынужден просить вас отойти в сторону.
– Почему же? – Голос девушки был наполнен искренним удивлением.
Высокий офицер было направился к ним, но на полпути остановился, смущенно улыбаясь. Его товарищ с места не сдвинулся. Он поглядывал на них и нерешительно переминался с ноги на ногу.
– Мальчишка нарушил комендантский час. В это время запрещено переходить на трехликие улицы, – пояснил Высокий. Он выглядел сконфуженным. Лицо слишком явно отражало чувство вины. За его спиной офицер прятал глаза, будто стараясь не замечать открытое и честное лицо госпожи Бонне. На Зарину накатило любопытство.
«Чего это они мнутся перед этой фифой, как какие-то нашкодившие детки? Во дела!»
– Вы совершите большую ошибку, если заберете этого мальчика, – спокойно сообщила Кармель.
Высокий офицер нахмурил брови.
– Отчего же, госпожа?
– Будет жаль, если мой помощник незаслуженно понесет наказание всего лишь за то, что подзадержался у черного хода, выбрасывая мусор.
Три пары глаз уставились на нее. Солдаты с недоверием, Зарина с неприкрытым удивлением. Госпожа Бонне лучезарно улыбнулась, умудряясь при этом всех присутствующих одаривать вниманием в равном количестве.
– Он – ваш помощник? – Солдат дернул подбородком, указывая на Зарину. Эштель подавила в себе порыв в ответ показать ему средний палец.
– Да, господин офицер.
– И выходил выбрасывать мусор аж до первого перехода на трехликую улицу?
– Любопытство крайне сильный противник в борьбе с разумом, а особенно если битва происходит в голове незрелого дитя.
Юная Бонне так и источала благожелательность. Зарина хмыкнула про себя. Вот собака! Умеет же расположить к себе!
– Тогда просим прощения за нашу ошибку. – Солдат поспешил отвесить вежливый поклон. Его товарищ на этот раз тоже не поленился последовать этикету. Зарине даже показалось, что тот от усердия едва не поприветствовал лбом направленные ввысь мыски своих блестящих сапог.
– Ни я, ни мой помощник не в обиде, – ласково осадила их Кармель. – Счастье знать, что воинство Королевства Водолея настороже и покою жителей Наркисса ничего не грозит.
– Главное не выходите ночью на трехликие улицы. И тогда мы сумеем вас защитить, госпожа Бонне, – радостно пообещал низенький солдат. Девушка послала ему отдельную улыбку, и тот растаял.
– Нам пора идти, госпожа Бонне. – Высокий хлопнул товарища по спине и через плечо отсалютовал девушке. Та в ответ помахала правой рукой, пальцы же левой руки переплелись с пальцами Зарины.
– Удачи вам в подвигах, храбрые воины, – от души пожелала Бонне. – Не забывайте об отдыхе. С нетерпением ждем вас в нашем варьете!
Последнее, что увидела Зарина, это блаженные физиономии солдат, скрывшихся за углом. А потом на глаза натянули ее же собственную шапку. Тонкие пальцы шутливо потрепали девчачий нос, и рядом с ухом раздался голос Кармель:
– И как же ты оказался на трехликой улице в комендантский час?
Зарина резко дернула за козырек, водружая шапку на место, и хмуро уставилась на девушку. На языке вертелось большое количество насмешливых комментариев, но девочка не спешила их озвучивать. Все-таки эта леди вытащила ее из передряги. Нет, скорее, она сорвала потенциально офигительную драку. Жалость какая. Но, елки-палки, сделала это так изящно, слов нет. И злоба у Зарины как-то совсем не просыпалась. Интересненько.
– Лопухнулся, – кратко сообщила девочка.
Госпожа Бонне задумчиво кивнула, словно одно-единственное слово нового знакомого полностью удовлетворило ее любопытство. Она потянула Зарину за собой. Девочка особо не сопротивлялась, но и подчиняться не спешила. С главной улицы раздались голоса. В просвете мелькнуло еще двое солдат, но это уже были не те благовоспитанные поклонники прекрасной Бонне.
Кармель оглянулась через плечо и, подобрав юбки, ловко взбежала по ступенькам.
– Мальчик, поторопись. Лучше уйти с улицы, чтобы не мозолить глаза королевскому воинству, – позвала Бонне. – Никому, конечно, нет дела до комендантского часа, но глупо лишний раз нарываться на неприятности.
Брови Зарины взметнулись к самой макушке. Опачки! А эта Бонне и правда думает, что она – мальчишка. Занятно. Даже Зарина иногда удивлялась своей способности перевоплощения. Алле-оп и она уже строит из себя мальчишку – внешностью, слегка женственной, но все же мальчишеской, голосом, непонятно как вдруг выдающим хрипотцу, повадками. Да ей это как дышать!
– Мальчик! – На лице Кармель отразилось волнение. Зарина отвлеклась от себялюбивых размышлений и покосилась на зовущую. Та, придерживая тяжелую на вид дверь, покачивалась с пятки на носок, выражая нетерпение. В проем лился яркий свет, приглушенным фоном звучала музыка. Бонне поманила Зарину, и девчонка, заслышав новые голоса со стороны улицы, в мгновение ока взлетела по ступенькам и вцепилась в руку девушки. Обе нырнули в проем, и Кармель щелкнула громоздким замком, запирая дверь. До Зарины донесся ее облегченный вздох.
– Милостивые Первосоздатели, – усмехнулась она, прижимаясь спиной к запертой двери. – Ты явно нездешний, раз так бесстрашно разгуливаешь по трехликим улицам.
– Есть такое, – охотно согласилась Зарина, щурясь от яркого света, слепящего глаза. – Это из-за маньяка все такие нервные?
Кармель заправила выбившийся из прически локон за ухо и грустно улыбнулась.
– И из-за него тоже. Но не стоит искать причину в жестоких убийствах. Комендантский час у нас практиковался задолго до того, как они начались. Хотя называли его по-другому. Что-то вроде «приобщение людей к организованности», другими словами, занимайся делами в дневное время, а ночью спи в своей кроватке.
– И с какого перепугу надо было устанавливать эти нелепые ограничения?
Кармель засмеялась, отчего ее лицо стало еще приятнее. Доброе такое, почти ангельское.
– Ты и правда не из этих мест.
Зарина развела руками, мол, с эти уж ничего не поделаешь. Кармель перестала улыбаться. В глазах появилась серьезность. Но, даже скрыв легкомысленную веселость, она оставалась донельзя обаятельной.
– Мэр Кромски любит держать все под контролем. Чудесно знать, что ночью по улицам не будет шастать добрая половина города, замышляя всякие пакости, – уверена, именно такие мысли крутятся в его лысоватой голове.
Зарина фыркнула, дав наконец волю своей язвительности.
– О, да я гляжу, вы тут все как один горазды на пакости – прямо революционеры в душе. Греете втихаря мыслишки содержания типа «и как же нам нагадить властям в этот раз».
У Кармель брови поползли вверх.
– Да Первосоздатели упаси! И в мыслях не было! – Девушка начала было защищаться, но, заметив застывшую на губах Зарины ухмылку, расслабилась и улыбнулась в ответ. – По моему мнению, наш мэр просто параноик.
– Параноидальный параноик, – поддакнула Зарина.
– Не гиперболизируй обстоятельства, – притворно укорила ее девушка.
– А я факты не гиперболизирую. – Эштель осклабилась, скорчив уморительную рожицу.
Кармель прыснула, а потом, давясь смехом, сползла на пол.
Успокоившись, она уселась на полу поудобнее и протянула Зарине руку.
– Кармель Бонне, певица в кабаре «Ожье-Рашель».
Зарина пожала предложенную руку и, на мгновение задумавшись, выдала:
– Ри. Временно бомжую.
– Прости?
– Голодаю, скитаюсь, скучаю. Ну ладно, про «голодаю» было слегка преувеличено.
– Приятно познакомиться, Ри. – Поднявшись на ноги и одернув юбку, Кармель юркнула в конец длинного коридора. Глаза Зарины уже настолько привыкли к яркому свету, что она четко разглядела, как Кармель машет ей рукой, приглашая куда-то. – Давай тогда развеем твою скуку и проследим, чтобы голод так и не появился!
Дважды девчонку упрашивать не пришлось. Стоять у черного хода без дела – не дело для Зарины Эштель, уж простите за каламбур.
Едва она прошла через арочный проход, увенчанный тяжелыми темно-лиловыми портьерами, как на ее слух обрушилась музыка, смешанная с шумом толпы. Громадное трехуровневое помещение от края до края было выполнено в темнолиловых тонах. Круглые столики на четыре персоны, украшенные скатертями с символикой Королевства Водолея, и стулья, обитые бархатом, располагались тут и там на каждом уровне. К ним вели ступени с посеребренными углами, а на самых крутых подъемах на помощь гостям приходили блестящие перила, увитые растениями с тонкими завитками, отдаленно напоминающими виноградные лозы. Но большее впечатление производила сцена, освещенная неизвестным источником (сколько же им светоч-камней нужно было туда засунуть, чтобы получить эффект софитов?). Громадные размеры сцены и само ее положение открывали хороший обзор с любого гостевого места. Декорации, находящиеся за спиной выступающих, изображали ночной город: очертания домов, башен, фонарей, мостов, но самое главное – идеально круглая луна с непонятным силуэтом. Зарина прищурила один глаз. То ли действовал остаточный эффект от работы второго уровня обонятельного восприятия, то ли силуэт и правда походил на знак, который с помощью прожектора воспроизводили в небе жители Готэм-сити, чтобы позвать на помощь Бэтмена. Хотя... Зарина прищурила другой глаз. Наверное, так бы выглядела крылатая Ланиэль, если бы на полной скорости врезалась в этот маленький лунный макет.
Словно прочитав мысли Зарины, Кармель подтвердила:
– Да, это действительно силуэт гарпии. – Поймав вопросительный взгляд собеседницы, девушка поведала: – Конечно, не секрет, что гарпии – ужас всей Утопии и тому подобное, но моя тетя, владелица этого кабаре, говорит, что играть на пошаливающих нервишках людей – хороший маркетинговый ход.
– Мне уже нравится твоя тетя, – хмыкнула Зарина.
– Она всем нравится. – Кармель сложила губы «уточкой» и, приплюснув пальцами щеки, смешно просюсюкала: – Особенно, мужскому населению а-ля «ты моя сладкая рыбонька» с букетами из целого цветника в блестящей нарядной упаковке в придачу.
Зарина издала кашляющий смешок, Кармель прикрыла ладошкой рот – урок хороших манер номер раз: в общественном месте не ржите в голос, как перевозбужденная лошадь. Неприлично, ей-богу.
Упитанный господин с манишкой, теряющейся где-то в складках шеи, протиснулся между перилами и Зариной, таща за собой похожую на затянутый в тряпье скелет даму. Не стоило долго топтаться на одном месте. Публика, почему-то активировавшаяся с наступлением ночи, жаждала общения, а потому сновала туда-сюда, заприметив в толпе одного-другого знакомого. Что ни говори, а в «Ожье-Рашель» было практически не протолкнуться. Наглядный образец спонтанной общественной популярности или следствие хорошей рекламы.
«Так вот где любят отдохнуть от работы рубежные торговцы. – Зарина вертела головой с такой стремительностью, что будь она шарнирной куклой, шее бы пришлось несладко. – А еще, помнится, это любимое заведение мэра Кромски».
– Кармель. – Зарина быстро глянула на девушку, проверяя, возмущена ли та тем, что мальчишка позвал ее просто по имени. Та продолжала улыбаться. Чудно, фамильярность не была встречена в штыки. – Почему ты меня спасла?
Брови Кармель изумленно подпрыгнули вверх.
– Ты же был в опасности, шустрик. – Девушка кивнула, отвечая на приветствие господина, чинно прошествовавшего мимо них. – Разве это не логично, помогать тем, кто находится в затруднительном положении?
Слова девушки не произвели на Зарину особого впечатления.
– Самоотверженность оставь тушителям пожаров. – Эштель протянула руку, чтобы дотронуться до растения, обвивающего перила лестницы. Растение оказалось настоящим. – Бескорыстная помощь в наше время столь редка, что оказывающих ее следует заносить в особую книгу.
Кармель с интересом оглядела Зарину.
– Ты ошибаешься, шустрик. Многие люди готовы оказать помощь, если ты в ней нуждаешься. Ты не веришь в людей, но, может, ты просто слишком мал, чтобы оценивать их поступки объективно?
Теперь уже Зарина глянула на Кармель с особым вниманием. Светло-карие глаза девушки горели тем чистым светом, каким обладают люди, искренне верящие в совершенство мира. Большей частью они наивны, но чаще просто-напросто не сталкивались с вещами, способными полностью изменить их мировоззрение. С по-настоящему плохими вещами. Кармель была таким чистеньким, незапятнанным грязью жизни человеком. Она была похожа на Эни Каели. Возможно ли сохранить подобную чистоту?
Зарина незаметно прикусила губу и с явной неохотой отозвалась:
– Да, наверное, я еще мал для таких глубоких пониманий.
Кармель улыбнулась шире. Шагнув к девочке, она погладила ее по щеке:
– Не волнуйся, шустрик. У тебя все впереди.
«Или для меня уже поздно что-то менять», – едва слышно пробормотала Зарина.
– Что? – Кармель, двинувшаяся было в центр зала, вновь повернулась к ней.
– Шумно, говорю, тут у вас, – повысила голос Зарина.
– Это еще что. Ты бы видел «Ожье-Рашель» накануне. Тогда рубежных торговцев было целый скоп, и обычным завсегдатаям сюда было просто не попасть. Однако сейчас я не вижу ни одного торговца.
– КАРМЕЛЬ!
К ним стремительно неслось что-то ослепительно белое. Лишь через мгновение Зарина поняла, что это «что-то» было человеком. Парень чуть старше Кармель со смуглой кожей и внешностью холеного испанца – легкой небритостью и черными курчавыми волосами, собранными в небрежный хвостик, мотающийся по плечам при беге. Белая рубашка, белый жакет, белые брюки – все такое ослепительное, что хотелось в срочном порядке зажмуриться.
– Кармель! – Смуглый парень звал госпожу Бонне, но подскочил почему-то к Зарине. – Что за чудный пацаненок?
– Да вот, встретила его у черного хода, – с горделивым выражением поведала Кармель. – Зовут Ри. Гуляет по трехликим улицам, нарушая комендантский час, и играет в салки с солдатами Кромски. Думаю взять его в помощники.
Смуглый парень слушал Кармель вполуха. Его внимание было поглощено новым знакомым.
– Доброй ночки, пацаненок. – Парень схватил руку Зарины и начал трясти. – Я Нарсисо Ортенсио Лорка Фернандес де Сан-Гвидо.
Зарина вытаращила глаза. Сказать по правде, новое знакомство ее не очень обрадовало. Слишком энергичный попался парниша да еще с имечком таким, что язык в спиральку сворачивался.
– Из Испании, что ли? – буркнула девочка, попытавшись придать высказыванию вопросительную интонацию. Она надеялась, что вопрос отвлечет этого Нарсисо Ортенсио и тот перестанет трясти ее как куклу. Не помогло.
– Испания? Где это? Где-нибудь в западных землях Королевства Рака? – искренне удивился парень.
– Ну, типа того, – уклончиво ответила Зарина, вновь попытавшись вытянуть свою руку из замка цепких пальцев Нарсисо.
Тот заулыбался и сжал ее руку крепче. Через секунду на Зарину обрушился шквал нескончаемых слов.
– Нет, нет, нет. Я не из Испании Королевства Рака. Я из маленького городка Сан-Гвидо, что в Королевстве Рыб. Я старший сын в семье, поэтому «Нарсисо» меня назвали в честь отца, а «Ортенсио» в честь дедули по отцу. Отцовская фамилия Лорка, а по матери я Фернандес. Моя бабуля хотела, чтобы папуля с мамулей добавили еще и имя «Адан» – ее любимое – но они наотрез отказались вписать его в карточку-паутинку. Но она все равно звала меня Адан. Адансильо, поди сюда, Адансильо, поди туда, Адансильо, чмокни бабулю в лобик! А вот мой дедуля...
– Ой, мужик, слишком много информации!!! – Зарина вырвала свою руку и отпрыгнула назад, приземлившись в объятия Кармель.
– Прости, шустрик.– Она легко подхватила Зарину под локти и виновато улыбнулась ей. – Он и правда весьма болтлив. Непривычного человека так вообще может заговорить вусмерть.
– Страшный человек, – проворчала Зарина, позволяя Кармель поставить себя на ноги.
Кто-то позвал Нарсисо, и тот, игриво помахав им пальчиками, удалился. Зарину передернуло.
