Текст книги "Камеристка"

Автор книги: Карла Вайганд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 35 страниц)

Глава четвертая

Вскоре после нашего приезда графиню дю Плесси позвали к мадам де Тессье, старшей придворной даме, отвечавшей за хорошие манеры. Как позже выяснилось, она портила жизнь дофине. Она неодобрительно оглядела мою госпожу с головы до ног:

– Мадам, вам придется научиться правильно ходить. В Версале дамы словно парят по воздуху.

От этого заявления моя госпожа покраснела.

Тессье решила продемонстрировать ей это. Она делала маленькие, легкие шажки, во время которых ее очень пышная юбка плыла, как облако, над гладким полированным мраморным полом.

– Наш танцмейстер, месье Бароло, проведет с вами необходимые занятия, чтобы не бросались в глаза ваши неподобающие манеры. Кроме того, он обучит вас придворным танцам. А я вас научу, когда и какой наряд уместнее надеть. В некоторые дни церемониал предписывает облачаться в особые цвета, но об этом вам расскажет мадемуазель Роза Бэртэн, придворная портниха. Она пользуется особым доверием будущей королевы, и вы во всем можете на нее положиться.

Насмешливо приподняв выщипанные в тонкую ниточку брови, она изучала Франсину дю Плесси.

– Я преподам вам, как кокетливо снимать и надевать перчатки, когда вас будут представлять его величеству. Благо для этого у нас еще есть время. Используйте его с умом, мадам, потому что при этом дворе церемониал соблюдается очень строго.

– Мне кажется, что гораздо важнее прогнать из окрестностей дворца нищих и как следует убрать грязь, прочистить вытяжки в каминах и наконец что-нибудь предпринять, чтобы люди не опорожнялись прямо в коридорах, – строптиво возразила графиня.

Однако мадам де Тессье, сохраняя холодное выражение лица, казалось, слов графини не слышала.

– Ваша прическа, мадам дю Плесси. Я вынуждена сказать – она просто ужасна.

Мадам Франсине показалось, что она ослышалась. Но Тессье продолжила, недовольно поджав губы:

– Такие прически носят, возможно, в деревне, но не в Версале. – И она рассмеялась.

Я, которая сопровождала свою госпожу и смиренно стояла позади нее, от возмущения фыркнула. Я знала, как гордится графиня своими прекрасными длинными золотистыми волосами.

– Я пришлю вам лучшего придворного парикмахера, месье де Бассинье. Он посоветует, как вам лучше выбрать прическу, а кроме того, подберет вам парики, которые вам понадобятся для различных праздничных церемоний. – По насмешливому выражению лица пожилой матроны можно было прочитать, какую радость ей доставляет унижать другого.

Моя госпожа изящно поклонилась, мило улыбнулась и очень мягко ответила:

– Благодарю вас, мадам, за наставления. Но услуга за услугу, и я не могу и не должна утаивать от вас, что у вас совершенно ужасный запах изо рта. Я настоятельно советую вам прополоскать рот водой с мятой и почистить оставшиеся зубы мелом. Тогда вы снова сможете приближаться к людям, не доставляя им неудобств. Только не нужно благодарить меня, мадам де Тессье, – притворно возразила она, когда старуха готова была наброситься на нее, и тут же продолжила: – А теперь, я надеюсь, вы позволите мне удалиться. Желаю вам приятного дня!

Да Франсину дю Плесси никому было не позволено оскорблять. Легкими быстрыми шажками она выпорхнула из салона церемониймейстерши. Я поспешила последовать за своей госпожой, хотя мне и хотелось бы остаться, чтобы насладиться воплями мадам де Тессье.

Я не сомневалась, что в лице старшей придворной дамы моя госпожа нажила себе смертельного врага при дворе. Но графиня на собственном примере продемонстрировала мне, как важно в нужный момент уметь показать зубы, иначе перестанешь себя уважать.

Я схватила толстую метровую палку, которую мне принес паж Франсуа. Я оставила ее в углу перед дверью салона мадам де Тессье и была рада, что никто ее за это время не прихватил.

– Эта дубина поможет тебе, если придется защищаться от нищих, – сказал тогда Франсуа. Я была очень тронута такой заботой. – Я все знаю здесь, Жюльенна, и в том числе, как спасти свою шкуру, причем не только от сумасшедших и бандитов, но также – а случается это нередко – от благородных господ, которые норовят залезть тебе в штаны.

Я лишилась дара речи.

– И благородные господа позволяют себе такие выходки? – наивно спросила я.

– А ты как думаешь, малышка, – ухмыльнулся Франсуа, – именно они как раз и есть самые большие свиньи, и многие из них занимаются ЭТИМ не с девушками, а предпочитают молодых мальчиков.

Вскоре после того как мы поселились при дворе, я стала замечать, как на меня с удивлением смотрят Элен, Франсуа и многие другие. У некоторых в глазах читался испуг. Сначала я смущалась и думала, что это из-за моих дурных манер. Наконец я набралась смелости и спросила:

– Франсуа, скажи, пожалуйста, почему на меня все так пялятся? Разве я и в самом деле так невозможно выгляжу?

– Ты удивительно похожа на принцессу Елизавету, маленькую сестру дофина, – просветил меня юный паж. Это было лестно.

– Восхитительно, мадам, совершенно восхитительно.

Итальянец месье Бароло, учитель танцев при дворе Людовика XV, восторженно захлопал в свои крошечные мягкие ладошки. Маленький человечек буквально запрыгал на своих тощих, коротких, но тем не менее чрезвычайно ловких ножках вокруг своей очаровательной ученицы графини дю Плесси.

– И еще раз совсем слегка поднять правую ногу и отвести в сторону, а левую руку упереть в талию, мадам, пока вы слегка поворачиваете вправо свою очаровательную головку.

Графиня постаралась все в точности выполнить, ей даже удалось изобразить улыбку. Ее строгий учитель был не только доволен, он буквально светился от счастья. После трех недель утомительного обучения различным танцевальным па графиня наконец научилась непринужденно двигаться именно так, как хотел месье Бароло. Ей действительно пришлось заново научиться ходить, как и предсказывала мадам де Тессье. Особенно тяжело ей давались спуски и подъемы по лестнице.

– У меня ноги болят так, будто я пешком прошла от Труа до Версаля, – жаловалась она мне в первые дни. – Спина ноет, руки налились свинцом, потому что мне приходится их поднимать, разводить в стороны. Месье Бароло наверняка считает меня какой-то деревенщиной.

Я восхищенно захихикала. Мне нравилось, когда моя госпожа употребляла грубоватые выражения. Я тогда чувствовала себя немного уютнее здесь, в холодной роскоши Версаля, да и графиня дю Плесси, думаю, то же самое. Мы обе тосковали по дому, хотя скорее согласились бы лишиться языка, чем признаться в этом.

Однако надо признаться, что в Версале были не только вонь и грязь. Величественная роскошь здания, изысканность отделки, просторные комнаты, архитектурные красоты и исключительно богатая обстановка каждый день все сильнее влекли меня. Сверкающие витражи, люстры на расписанных потолках и стенах, белоснежные скатерти, великолепные пуховые постели, обильная и вкусная еда – в том числе и для слуг тоже, – благоухающие букеты в каждом салоне, вид на сказочный парк с аккуратно подстриженными кустами и живыми изгородями, цветущие клумбы, тщательно подметенные гравиевые дорожки и статуи, фонтаны и гроты – все это казалось мне каким-то неземным. Кто только придумал эти чудеса?

Среди всей этой роскоши то и дело сновали благородно одетые, искусно причесанные, напудренные люди, распространяя дурманящие запахи духов и двигаясь особым образом – такого я еще нигде не видела. Они будто парили в воздухе. Даже мужчины. Их речь была не похожа на мою, но я быстро училась.

Вскоре я начала замечать жуткую разруху и запущенность дворца.

– Лень, безответственность и безграничное равнодушие привели к тому, что здание, некогда, без сомнения, великолепное, возведенное при «короле-солнце», пришло в упадок. Именно это даже вызывает отвращение, – расстроенно говорила моя госпожа.

Дворец никогда не чистили, за исключением залов для приемов важных иностранных гостей, банкетных и бальных залов, а также королевских покоев. Но и здесь, к моему ужасу, царили грязь и неряшливость.

– Неужели никто не может взять метлу и половую тряпку и навести здесь порядок? – спросила я Элен.

– Потому что это не мешает высоким господам, – сухо ответила она. – И мопсы дофины делают свои дела во всех углах, обдирают все, а остатки их еды валяются на дорогих персидских коврах. Ни одному человеку не приходит в голову дрессировать этих животных.

Тогда я пришла к выводу, что слишком строго воспитывала маленького Коко. Он был очень чистенькой собачкой, которую к тому же я отучила истерически тявкать.

Глава пятая

Уже с шестнадцатого века продолжалась вражда между Габсбургами и Бурбонами, но к 1750 году она поутихла. Теперь главным противником Франции стала Англия, спор шел о заморских колониях. Австрия, напротив, больше боялась воинственно настроенной Пруссии, нежели французов. Во всяком случае, король Фридрих II Прусский уже отобрал у Марии-Терезии[4]4
  Мария-Терезия (1717–1780) – эрцгерцогиня Австрии, королева Венгрии и Чехии, жена императора Священной Римской империи Франца I, мать Марии-Антуанетты.


[Закрыть] Силезию богатейшую провинцию Габсбургов.

Когда весной 1756 года Англия и Пруссия, к удивлению всего мира, заключили оборонительный пакт, Франция и Габсбурги также сблизились. Два опытных дипломата заключили союз между своими странами: со стороны Габсбургов граф, а позднее князь Кауниц[5]5
  Кауниц Венцель Антон, князь Кауниц-Ритберг (1711–1794) – австрийский государственный деятель и дипломат. При Марии-Терезии руководил австрийской политикой, стремился к сближению с Францией и добился заключения австро-французского союза.


[Закрыть] и герцог Шуазель – от французов. Результатом их усилий стал Версальский договор,[6]6
  Версальский договор, здесь: договор о союзе между Австрией и Францией, заключенный 1 мая 1756 года в Версале; оформил антипрусскую коалицию в Семилетней войне 1756–1763 годов.


[Закрыть] в котором обе страны в случае нападения третьей страны гарантировали друг другу взаимную поддержку.

Эрцгерцогиня Мария-Антуанетта, родившаяся в 1755 году, была младшей дочерью императрицы. И это хорошенькое и милое создание собирались выдать замуж за наследника французского престола.

Двор в Вене был одним из крупнейших в Европе. В Хофбурге[7]7
  Хофбург – зимняя резиденция австрийских Габсбургов и основное местопребывание императорского двора в Вене. В настоящее время – официальная резиденция президента Австрии. Всего в ней около 2600 залов и комнат.


[Закрыть] на содержании находились примерно две тысячи пятьсот человек. Многочисленная прислуга подметала и чистила сотни покоев огромного старого дворца, убирала отходы, заботилась, чтобы всегда имелось чистое белье для постелей и скатерти. Небрежное ведение хозяйства, как это было в Версале, в Вене было немыслимо.

Сама Мария-Терезия жила в роскоши, но не расточительно. Она была ярким примером строгости нравов, чувства ответственности, умеренности во всем и набожности. Если ее придворные нарушали супружескую верность, она реагировала в высшей степени немилостиво. Однако на любовные интрижки своего супруга, императора Франца, которого она боготворила и с которым прижила шестнадцать детей, она великодушно закрывала глаза.

Маленькую эрцгерцогиню Марию-Антуанетту уже в возрасте двенадцати лет обручили с дофином Франции. Ему тогда было четырнадцать, и он являлся внуком короля Людовика XV.

Мария-Антуанетта была самой хорошенькой из дочерей Марии-Терезии. И именно она должна была стать королевой Франции и владычицей легендарного Версаля.

Когда Марии-Антуанетте исполнилось тринадцать, из Парижа прибыли куклы, одетые в миниатюрные копии тех нарядов, которые считались en vogue.[8]8
  Модный (фр.).


[Закрыть] Качество гардероба, белья и аксессуаров способно было удовлетворить самые высокие требования. Парикмахер-француз прибыл ко двору и создал для юной дамы новую прическу, которая лучше подходила к ее лицу. Затем ко двору явился зубной врач, который потратил целых три месяца на то, чтобы сделать улыбку девочки белоснежной.

Потом будущая королева училась, как должна двигаться дама при Версальском дворе. Тень мадам де Тессье постоянно шла впереди нее.

Мария-Антуанетта, будущая королева, оказалась послушной и усердно выполняла все требования. Она знала, что ее замужество всего-навсего политическое решение и к любви оно не имело ни малейшего отношения.

Людовик же вообще был не в восторге от женитьбы. Он еще не интересовался женщинами, и одна мысль о близких отношениях пугала его. Он был неуклюжим пятнадцатилетним подростком с дурными манерами, который даже на публике ковырял в носу, к тому же он был большой, толстый и не очень чистоплотный.

На самом деле он больше походил на брюзгу, чем на придворного кавалера. По характеру же Людовик был застенчивый и трусливый, что еще усиливалось от его близорукости. После смерти отца и старшего брата, когда ему только исполнилось двенадцать, он неожиданно стал наследником престола. Тогда от страха мальчик даже расплакался.

В апреле 1770 года должна была состояться свадьба юной пары, которая еще ни разу не встречалась. Канцлер Кауниц дал задание графу Мерси,[9]9
  Графа Мерси Мария-Терезия считала лучшим другом.


[Закрыть] а герцог Шуазель своему заместителю месье Дюрфору устроить все дипломатическим путем.

Граф Мерси, мудрый человек и опытный политик из Лотарингии, первый заметил, как плохо обстоят дела с образованием эрцгерцогини.

– Она совершенно не годится на роль жены наследника, а уж тем более королевы.

По просьбе императрицы он нашел для Марии-Антуанетты домашнего учителя. Им стал аббат Вермон.

– Тем самым аббат взял на себя сизифов труд, потому что никаких начальных знаний у меня не было, – смеясь, рассказывала позже Антуанетта моей госпоже. – Он регулярно докладывал посланнику, графу Мерси, об успехах в учебе и при этом говорил: «Труднее всего ей даются чтение и письмо. Да и французский у юной дамы также довольно неудовлетворительный».

Глава шестая

При Версальском дворе всем было любопытно увидеть невесту. Императрица отправила в Париж множество портретов своей дочери, и по ее просьбе ей прислали два портрета Людовика. Хотя и чрезвычайно приукрашенные, они не могли скрыть полноту подростка.

Императрица Мария-Терезия была смущена, потому что ее дочь с каждым днем становилась все привлекательнее. Ребенок вдруг приобрел округлости. К тому же у Антуанетты была чистая светлая кожа, рыжеватые блестящие волосы и маленький рот с выступающей нижней губой, фамильным признаком Габсбургов.

К тому же она сама была замужем за исключительно красивым мужчиной.

Позже Антуанетта рассказывала моей госпоже, как мать поучала ее, что наружность мужчины важна меньше, чем его душевная чуткость.

В середине апреля 1770 года маркиз де Дюфор прибыл в Вену. Он должен был сопровождать невесту внука Людовика XV на ее новую родину. Огромная берлина[10]10
  Берлина, здесь: дорожная коляска.


[Закрыть] была изготовлена исключительно для путешествия девушки в Версаль.

После небывалого по размаху прощального праздника невеста 21 апреля 1770 года села в карету. Ей разрешили взять только несколько доверенных слуг и немного личных вещей. Сопровождали ее послы Франции и Австрии, а также граф фон Гогенштайн и ее учитель, аббат Вермон. В качестве камеристки с Марией-Антуанеттой ехала графиня фон Зонненберг.

Не спеша все двинулись в путь. Спустя довольно продолжительное время недалеко от границы ее новой родины они пересекли прекрасный, но дикий уголок Шварцвальда.[11]11
  Шварцвальд (досл. «черный лес») – горный массив на юго-западе Германии.


[Закрыть]

Дорогу, вернее, горную тропу тяжелые кареты едва преодолевали. Иногда пассажирам приходилось идти пешком по каменистому пути, который то круто спускался вниз, то резко поднимался вверх. В качестве вознаграждения им открылся уникальной красоты пейзаж. Там шумел ручей, который прорезал себе путь в дикое ущелье Равенны и ниспадал великолепным водопадом.

– Странные здесь есть названия, – сказала юная невеста. – Я слышала о какой то «адской долине». Звучит не очень приятно, да и «адский подъем» тоже.

– Мы едем сейчас по древней дороге, которой пользовались еще римляне. Конечно, дикое ущелье среди скал всегда сравнивали с царством мертвых. Для некоторых отважных смельчаков она и стала долиной смерти.

Несмотря на яркое солнце, Мария-Антуанетта задрожала и решила, что лучше будет любоваться цветами и бабочками.

Глава седьмая

Через несколько недель они достигли последнего места стоянки перед австрийско-французской границей. Мария-Антуанетта вся прямо цвела, настроение у нее было очень радостное, ведь жизнь во всей своей полноте лежала перед ней.

В аббатстве Шуттерн путешественников ожидал граф де Ноайль. Он был посланником Людовика XV, из-за чего очень важничал и пребывал в дурном настроении.

– Он ведет себя так, будто должен принять какой-то пакет, – надув губки, обиженно говорила Мария-Антуанетта своим сопровождающим.

А тем временем уже определили место, где Мария-Антуанетта будет передана французской стороне: маленький песчаный островок на Рейне близ Страсбурга. Специально для этого там даже выстроили деревянный павильон.

Здесь маленькая эрцгерцогиня оставляла свое австрийское гражданство и приобретала французское, как у ее супруга Людовика. Павильон символизировал границу между странами: по одну сторону стояли сопровождающие юную невесту, по другую – постоянно ворчащий граф де Ноайль, который произносил чрезвычайно скучную речь. Внимание Антуанетты вскоре рассеялось:

– Я рассматривала гобелены, которые бы украшали деревянные стены, – рассказывала позднее дофина моей госпоже. – На них были изображены сцены, как Медея сходит с ума и убивает своих детей, а затем и себя. Для юной счастливой невесты сюжет не самый подходящий.

Когда месье де Ноайль закончил свою длинную речь, австрийские придворные дамы стали подходить к Марии-Антуанетте, целовали ей руку и со слезами прощались с ней. В конце церемонии прощания Марию-Антуанетту передали графу и его заносчивой невестке мадам де Ноайль.

Молодая женщина подошла к своей новой придворной даме и в качестве приветствия хотела поцеловать ее в щеку, но пожилая женщина уклонилась – судя по всему, это ее неприятно задело. Она представила Марии-Антуанетте ее французских придворных дам, всех сплошь пожилых матрон.

Через неделю невеста наконец встретилась со своим женихом. Встреча была назначена на краю Компьенского леса. Ни от кого не укрылось, что кронпринц чувствовал себя неважно. Ему была не по душе его одежда с золотыми галунами и кружевами, в простом охотничьем костюме он ощущал себя гораздо лучше, но меньше всего его интересовала жена. Присутствие его деда заставляло Людовика сильно нервничать, а коварные придворные льстецы окончательно сбивали его с толку.

Но девушка, так грациозно выпорхнувшая из кареты, все-таки ошеломила его. Он присмотрелся к ней, и она показалась ему нежнейшим созданием. Антуанетта же, напротив, при первом взгляде почувствовала сочувствие к этому робкому, неловкому молодому человеку.

Она сделала перед королем полный придворный реверанс, и старый ловелас довольно улыбнулся. Ему уже было пятьдесят девять, и, несмотря на свою порочную жизнь, он выглядел все еще очень привлекательно. У короля были живые черные глаза, римский нос и гордая осанка. Казалось, он доволен выбором жены для своего внука. Правнук Людовика XIV был королем более полувека, но государственные дела всегда были ему скучны. На его счастье, он во всем мог положиться на своего министра Шуазеля.

Наш тогдашний властитель был весьма средних умственных способностей, ничем не интересовался, если только речь не заходила об охоте. Его страсть разделял и молодой Людовик. Однако король вообще никогда не думал о своем внуке, теперешнем дофине.

Мария-Антуанетта вместе с королем и своим будущим супругом села в роскошную карету, чтобы направиться в замок в Компьене, где ждали остальные родственники Людовика. Когда я в свое время услышала рассказ мадемуазель Элен об этом, мне стало ужасно жаль маленькую дофину. Она была лишь немногим старше меня, и я могла себе представить, как она себя тогда чувствовала.

Во время ужина за юной невестой бдительно наблюдали. Только ее робкий супруг едва осмеливался взглянуть на нее: по крайней мере он также неуверенно себя чувствовал, как и она сама. Придворные шептались. Все сразу отметили, что манеры у будущей королевы далеко не такие изысканные, как было принято в Версале. Они, конечно, удерживались от ехидных замечаний, но брови уже поднимали.

Через два дня в Версальском дворце должна была состояться пышная свадьба.

Позже Антуанетта рассказывала:

– Я, собственно, ожидала, что у ворот замка меня встретит оркестр или почетная стража из швейцарских гвардейцев. Иного я не могла и предположить. На свадьбу было приглашено более пяти тысяч гостей, а еще несколько тысяч любопытных пробрались в замок. Стража даже не смогла их удержать.

Я сама очень хорошо помню страшную толчею. Зеваки были повсюду – они толпились на лестницах и балюстрадах. Конечно, пробрались сюда и воры. Их манила богатая добыча.

В час пополудни свадебный кортеж торжественно двинулся из королевских покоев в направлении дворцовой капеллы. Впереди гордо шагал церемониймейстер, за ним шла улыбающаяся Мария-Антуанетта об руку с Людовиком. Все разглядывали платье невесты, усеянное бриллиантами.

Герцогиня Нортумберлендская, однако, выразилась о невесте не очень любезно:

– Я удивлена, насколько мала эта девочка. Она похожа на двенадцатилетнюю. Кроме того, верхняя часть туалета плохо сидит.

Мне же показалось, что дофина выглядит безукоризненно.

Дофин был в костюме из золотой парчи и увешан украшениями и орденами. Упомянутая герцогиня и о нем отозвалась пренебрежительно:

– Дофин заметно нервничает и буквально дрожит от страха.

И этого я не заметила, когда оба проходили мимо меня по широкому коридору.

Свадебное платье Антуанетты было с длинным шлейфом, который несли за ней несколько пажей. За женихом и невестой шагала графиня Ноайль как опекунша невесты, выражение ее лица было свирепым. Дальше шли принцы: герцог Орлеанский, герцог Пентьевр, принцы Конде и Конти, герцоги Бурбон и Шартрез, а также герцог де ла Марш и два младших брата дофина, графы Прованский и де Артуа. Потом следовали его величество король, который в этот день выглядел заметно постаревшим. Его десятилетняя внучка, принцесса Елизавета, вела его за руку. Потом шли его незамужние дочери Аделаида, Виктория и Софи. Группа роскошно одетых придворных дам замыкала свадебную процессию, среди них была и моя госпожа, прекрасная графиня дю Плесси.

Я протиснулась в первый ряд зрителей, чтобы хорошенько все рассмотреть. В тот миг, когда Людовик XV со своей внучкой Елизаветой проходил мимо нас, девочка внезапно остановилась и уставилась на меня. Но так как король не замедлил шаг, то малышке пришлось поспешить, чтобы не сбить с ритма процессию.

Меня как громом поразило, ведь я раньше не видела вблизи десятилетнюю сестру дофина: я как будто узрела свое лицо, каким оно, наверное, было три года назад!

Принцессы заметили колебание своей племянницы, и мадам Аделаида тотчас поняла, чему так поразилась Елизавета. Она дотронулась до руки идущей рядом с ней мадам Виктории и шепнула ей что-то на ухо, отчего и вторая тетя наследника престола устремила на меня свой взор. Обе матроны с любопытством разглядывали меня.

Не успела я сделать реверанс, как свадебная процессия двинулась дальше.

– Сходство внучки его величества с маленькой камеристкой действительно поразительное, – шептались некоторые из стоящих в толпе.