Текст книги "Тёмный день"

Автор книги: Ирина Сербжинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 42 страниц)

– Да нет, я не его ищу, а Барклюню. Не знаешь, куда он подевался?

Горгулья повела крылом.

– Бюрократ… «Ты, говорит, наше имущество, во все реестры внесена и негоже, когда тебя на месте нет»! Имущество… небось, у самого-то ни одного родственника нет… подам на него жалобу господину Гораму… Барклюня? Да вон же он идет!

Дарин обернулся: нагруженный бумагами секретарь бойко взбегал по ступеням, но на самом верху лестницы споткнулся, взмахнул руками, роняя документы, и ухватился за пробегавшего мимо гоблина-писаря с папкой под мышкой. Гоблин возмущенно фыркнул, чудом удержавшись на краю ступеньки, Барклюня с извинениями отскочил и принялся собирать разлетевшиеся документы.

– Браклюня! – заорал Дарин. – Или сюда, дело у меня к тебе есть!

Секретарь приблизился, на ходу складывая бумаги.

– Вообрази себе, – начал он, нервно оглядываясь по сторонам. – Что со мной сегодня приключилось. Наш новый завхоз, карлик Куз, тот, что принимает дела у …

– Погоди, Барклюня, не надо пока про карлика. Я тебе один вопросик задать хотел.

– Что за вопросик?

– Ты же важная шишка, секретарь самого господина Горама! А господин Горам – человек с большими полномочиями. Так?

– С огромными, – благоговейно закатив глаза, согласился секретарь. – Но ты же не дослушал, что со мной произошло. И вот иду я спокойно по…

– Да погоди ты, – снова перебил его Дарин. – А Морская тюрьма тоже в его полномочия входит?

– Конечно! Но слушай, что я тебе говорю…

– Барлюня, да наплюй ты на нового завхоза! Он уже всех достал, даже горгульи – и те слышать о нем не могут! Ты лучше скажи, список тех, кто приговорен к отправке на бирюзовые рудники, в нашем Управлении писали? Он готов? А кто его писал?

– Список за номером две тысячи восемьсот пятнадцать? – тут же припомнил Барклюня. – Готов, конечно. Я его лично и составлял вчера вечером. Такие вещи впопыхах не пишутся, тут обстоятельно надо: имя каждого арестанта, особые приметы, за что осужден. До полуночи засиделся! Я, знаешь, люблю иной раз вечерком задержаться, поработать всласть. Тихо и не мешает никто, господин Горам уже домой уходят, а я…

– Отлично, Барклюня! А теперь скажи, не было ли там человека по имени Кехелус?

Секретарь задумался.

– Кехелус, Кехелус… имя какое-то знакомое…

Он пощелкал пальцами.

– Вертится что-то такое в голове, а вспомнить не могу!

– Ты это пока не вспоминай, ты другое вспомни. Был он в списке или нет?

– Этого мне вспоминать не нужно, с – достоинством ответил Барклюня. – Во всем, что касается работы, память у меня выдающаяся. Это и господин Горам признают!

Дарин собрал в кулак все свое терпение.

– Барклюня, – медленно произнес он. – Был в списке человек по имени Кехелус? Мне интересно, за что он осужден.

– Кехелус, Кехелус… – озабоченным голосом бормотал секретарь. – Слышал я где-то это имя, слышал, но где? Нет, не было его в списках.

– Точно?

Барклюня слегка обиделся.

– Говорю же, во всем, что касается работы память у меня феноменальная!

– Знаю, знаю. Хорошо…

Дарин задумался на мгновение, глядя на лестницу и первый этаж, где толпился народ.

– Гм, странно. Как же его в списках может не быть, когда он уже в тюрьме?

– Что ж странного? Наверное, в список внести не успели – вот и все, – пояснил Барклюня. – Окончательный-то вариант уже на корабле составляется, утрясается, то да се… Бирюзовыми рудниками горные тролли заведуют, а они бюрократы страшные, к каждой запятой придираются! Вот и приходится списки по десять раз переписывать. Но ты послушай, что со мной сегодня произошло! Вообрази себе, иду я…

Дарин подумал еще немного.

– Слушай, Барклюня, я тут в такую глупую историю вляпался, – признался он. – Пообещал, блин, кое-кому узнать, за что этот самый Кехелус в тюрьму загремел. А раз в списке его нет, как узнать-то? Может, ты знаешь? Или это секрет?

Барклюня пожал плечами.

– Какой секрет? Убийцы, воры, разбойники да насильники – вот кого туда отправляют.

Дарин кивнул.

– Публика серьезная.

– Куда уж серьезней, – согласился Барклюня. – Потому их на бирюзовые рудники и увозят, оттуда, с острова, возврата нет. Некоторым арестантам, знаешь, выбор предлагают: или виселица или рудники.

– И что?

Барклюня снова пожал плечами.

– Выбирают виселицу… – многозначительно сказал он.

– Понятно. Значит, этот Кехулус – опасный преступник, рецидивист, скорее всего. Бандит, угроза обществу! Так я и думал. Вот и передам кое-кому…

– Кехелус, Кехелус, – снова забормотал Барклюня, подняв глаза к потолку. – Вот ведь, крутится в голове, а вспомнить не могу! Кажется, что-то с магией связано?

Дарин посмотрел на приятеля и улыбнулся.

– Забыл я совсем, Барклюня, а ведь ты и сам маг?

Секретарь печально вздохнул.

– Какой я маг… Меня господин Схипхол собственноручно из Гильдии выгнали, когда я еще учеником был. Теорию-то я хорошо сдал, все тексты – наизусть, заклинания – назубок, а вот как до практики дошло… – он загрустил еще сильнее. – Главный корпус едва не спалил, потом еще наводнение нечаянно устроил. Ну, после такого господин Схипхол меня в свой кабинет вызвали и сказали, чтоб в Магический квартал я и носа не казал! С тех пор магией заниматься опасаюсь – вдруг и, правда, Лутаку с лица земли смету? Так, разве что, по мелочам…

Дарин изо всех сил старался сдержаться, но не выдержал и захохотал. Барклюня не обиделся.

– Все смеются, – заметил он. – Да я и сам знаю, что магия не для меня. Придется мне, видно, до скончания жизни в секретарях ходить! А не помешало бы какое-нибудь заклинаньице придумать, чтоб неудачи отгонять. Вообрази себе, вчера – иду себе спокойно по лестнице, вдруг…

– Ужасный случай, – согласился Дарин, не дослушав. – Ладно. Пойду я домой, есть хочу, как волк! А этим ушастым передам… так и так, мол, ничего толком узнать не смог. В конце концов, не могу же я в тюрьму заявиться и спросить? Кто мне скажет?

– С тобой и говорить не будут, ты же частное лицо, – подтвердил секретарь. – Там госпожа Нумора списками заведует, она из гоблинов. Строгая! Сразу тебя прогонит!

– Это хорошо, – с облегчением сказал Дарин. – На нет, как говорится, и суда нет! В самом деле, как я Морскую тюрьму проникну? Штурмом, что ли возьму? Ладно, Барклюня, пока! Желаю процвета…

Секретарь поспешно ухватил его за рукав.

– Погоди, погоди, куда же ты? Я ж тебе не рассказал, что со мной приключилось!

– Да некогда мне, я…

– Я быстренько расскажу! Ну, хочешь, вместе в тюрьму сходим? Она же рядом! Вот и узнаем все про этого… как его? Кехелуса. У меня сейчас все равно часик-другой свободный. Господин Горам в Торговую гильдию уехать изволили, праздничный обед там, в честь Ярмарки. А по пути я тебе расскажу, что со мной сегодня приключилось. А?

И он с надеждой уставился на Дарина.

Тот вздохнул: плестись в Морскую тюрьму ему не хотелось совершенно, выслушивать рассказ о злоключениях приятеля – тем более. Но отказывать Барклюне было неудобно: друзей у секретаря в Управлении водилось немного, и пожаловаться на жизнь ему было, в общем-то, некому.

Дарин еще раз помянул про себя нехорошим словом овражных гномов, втянувших его в какую-то глупую историю, и нехотя промямлил:

– Ну, ладно, ага. Ну, пойдем тогда, что ли… только быстро: одна нога здесь, а другой – и след простыл!

… Морская тюрьма располагалась на берегу, за складами: квадратное одноэтажное здание, сложенное из серого песчаника, окруженное высокой каменной стеной. Возле наглухо запертых ворот, прогуливались два стражника. Так как время было обеденное, разговор их вертелся вокруг еды.

– Когда уже смена придет, вот-вот с голоду подохну, – бурчал один из них. – Хочу большой кусок мяса, на вертеле зажаренный! Пойдем-ка в «Голову дракона», а? Сегодня там баранина в красном вине, я еще утром завернул, чтоб узнать, что у них к обеду будет. С бобами, с репой!

– Нет, приятель, – возражал другой. – Лучше пойдем в «Эльф и гоблин»! Знаешь, как там готовят фаршированных цыплят? Нет? Тогда слушай. Сперва берут жирненького цыпленочка… для вертела или духовки, это уж как ты пожелаешь, – в голосе его послышались мечтательные нотки. – Потом режут зелень, свежую ароматную зелень, вареные яйца, добавляют жир, приправами и специи… лучку…

Он проглотил слюнки и продолжил:

– Всем этим добром набивают курочку… потом – со всех сторон ее обжаривают, и когда она делается такая румяненькая, ее берут и…

Дарин почувствовал, что в животе у него громко заурчало. Ему вдруг подумалось, как здорово было бы сидеть сейчас в «Эльфе и гоблине», в компании жареной курочки или на худой конец, в «Голове дракона» перед аппетитным куском горячего мяса. А вместо этого пришлось таскаться с Барклюней по морскому берегу, выслушивая обстоятельное повествование о бедах и напастях, которые ежедневно валились на его голову. Дарин уже почти решил повернуть обратно, но тут Барклюня прервал рассказ и решительно направился к стражникам.

– Приветствую, почтеннейшие. Госпожа Нумора на месте?

– На месте, – отозвался первый стражник, неохотно прерывая беседу: теперь речь шла об оленине, которую в «Эльфе и гоблине» подавали с можжевеловым соусом. – А вы кто такие будете? Как доложить?

Он повернулся, древком копья чувствительно стукнул по голове Дарина, тот отскочил, натолкнулся на второго стражника и едва не сбил его с ног.

– Проклятье! – рявкнул тот, сердито уставившись на незваных гостей. – Чтоб мне драконида увидеть – вы, верно, господин Барклюня?! Секретарь Морского Управления?

Барклюня захлопал глазами.

– Вы меня знаете?

Стражники переглянулись.

– Наслышаны, – сдержанно отозвался один. – Очень даже наслышаны. Приветствуем, господин секретарь, желаем процветания! Вы, господин Барклюня, не обижайтесь, но мы с товарищем вот тут в сторонке постоим, чтоб не приключилось чего, потому, как вы – человек особенный… гм… а уж вы извольте сами, собственноручно постучать вон в то окошечко и спросите госпожу Нумору!

Барклюня и Дарин переглянулись и направились к наглухо закрытому окошечку в стене.

– Барклюня, – вполголоса сказал Дарин, потирая ушибленную голову. – Тебя знает вся Лутака, даже необразованные стражники Морской тюрьмы! Это слава, понимаешь? Самая настоящая слава!

Секретарь зарделся.

– Да, но какая? – отозвался он немного сконфуженно. – Если бы они знали меня как могущественного мага или великого воина, который победил зло и спас мир… но, признаться, все равно приятно! Все-таки известность. А вот когда я в Гильдии магов учился и пожар устроил, так у меня еще большая известность была! Прямо на улицах узнавали! – секретарь смущенно улыбнулся. – Так и говорили: «Вот он, идет, этот поджигатель»! Не скрою, лестно было…

– Вот я о чем и говорю!

Барклюня приблизился к окошку и деликатно постучал согнутым пальцем в деревянный ставень.

– Госпожа Нумора! Госпожа Нумора!

Ставни распахнулись, на приятелей глянули узкие черные глаза гоблинши.

– Приветствую и желаю процветания, – проговорила она, по очереди оглядывая молодых людей. – Внимательно вас слушаю.

– Приветствую вас, госпожа Нумора, – заторопился Барклюня. – Я, вообразите себе, по поводу списка осужденных, отправленных вам сегодня утром.

Гоблинша наморщила лоб, припоминая.

– Утром? А, список тех, кого отправляют на рудники? Или приказ по поводу ремонта нашей тюрьмы? Тоже сегодня утром из Морского Управления получен.

Видя, что дело затягивается, Дарин решил помочь приятелю.

– Список, список! Видите ли, госпожа Нумора, в списке не было одного человека. Его позже внесли, видимо. И мы всего лишь хотим узнать, за какое прегрешение этот несчастный…

Госпожа Нумора подняла редкие брови.

– Несчастный? – проскрипела она. – На бирюзовые рудники попадают убийцы, воры, разбойники. Но, поскольку, каждый из них может раскаяться и встать на путь исправления, наш долг – отправить туда как можно больше преступников: исключительно, для их же пользы. Конечно, не все идет гладко… вот, совсем недавно получили письмо от тамошнего начальника, горного тролля, – госпожа Нумора пошуршала бумажками. – Пишет, что дела у них идут хорошо, только вот почти все присланные арестанты уже скончались.

– Скончались?! – переспросил Дарин. – Почему?

Гоблинша глянула на него черным глазом.

– Суровый климат, – изрекла она. – Думаю, в этом причина. А что же еще? Условия там замечательные: работа, морской воздух, хорошее питание, всегда свежее мясо – в рудниках полным-полно крыс – гуманное и мягкое обращение персонала. Горные тролли славятся кротким покладистым характером, терпением и добросердечием. Мягко и ненавязчиво возвращают преступников на путь исправления – истинные таланты в области педагогики! А как они огорчаются, когда кто-нибудь из осужденных пытается бежать! – госпожа Нумора сокрушенно покачала головой. – Собственно говоря, ведь и бежать-то оттуда некуда, кругом море, а вот, поди ж ты! Тролли считают это черной неблагодарностью – ведь они создают осужденным все условия – однако же, не обижаются, а проводят с арестантами долгие задушевные беседы, стараются выяснить, что именно им не нравится на острове.

Барклюня поежился.

– Но вы говорите, все заключенные умерли? – еще раз уточнил Дарин, невольно представляя себе встречу горных троллей-педагогов и арестантов, «вставших на путь исправления».

– Умерли, но знали бы вы, как сокрушались по этому поводу тролли! Говорят, привязались к этим заблудшим душам, как к собственным детям! Просили прислать еще, да побольше. Что ж, корабль, забитый под завязку ворами, убийцами и насильниками, уже стоит в бухте. Скоро тролли возьмутся за их перевоспитание со всем пылом и рвением. Такие уж они увлекающиеся натуры: ничего не делают вполсилы!

Гоблинша закончила речь, сложила руки на груди и глянула на Дарина.

– Что-нибудь еще? – вежливо поинтересовалась она.

– Да, – отважно промолвил Барклюня. – В окончательном списке есть человек по имени…

Он запнулся и оглянулся на Дарина.

– Кехелус, – подсказал тот.

– Кехелус, да. Хотим узнать, за что он осужден.

Госпожа Нумора задумалась.

– Собственно говоря, мы такие данные не имеем право разглашать кому попало…

Дарин понял, что если сейчас не вмешается, придется им уйти несолоно хлебавши.

– Кому попало? – громко поразился он. – Со мной, как видите, лицо облеченное небывалой властью, личный секретарь господина Горама, а не кто попало!

Барклюня, услыхав про «небывалую власть», гордо выпрямился и взглянул на гоблиншу орлом.

Услышав имя главы Управления, она тут же пошла на попятный.

– Ах, так это господин Горам просил узнать? Что ж вы сразу не сказали?

– Не совсе… – начал было честный Браклюня, но Дарин перебил.

– Да, – твердо сказал он. – Именно что господин Горам.

– Извольте минутку подождать, – сказала гоблинша и захлопнула окошко.

Приятели остались стоять на берегу. Стражники, что прогуливались возле ворот, возобновили беседу и до слуха Дарина доносились упоительные слова: «зажарить», «подрумянить», «полить соусом».

Он проглотил слюнки.

– Знаешь, Барклюня, – Дарин посмотрел на закрытое окно. – Я иногда, блин, сам себе удивляюсь! Характер у меня дурацкий какой-то. Иной раз, не успеешь оглянуться, как – бац! И уже ввязался во что-то. Вот и сейчас – зачем мне это надо? Что мне за дело до какого-то Кехелуса? А вот поперся узнавать, только потому, что овражных гномов, этих дураков ушастых, жалко стало. Смех, да и только, – он пожал плечами.

Барклюня, вытряхивая из сандалий песок, согласно кивнул.

– Понимаю. Мне господин Горам тоже говорили неоднократно, что, как секретарь – я выше всяких похвал, только, говорит, хладнокровнее быть надо и к пустякам разным спокойней относиться! Господину-то Гораму хорошо так говорить, они из снежных великанов происходят, а у них кровь не холодная даже, а вовсе ледяная, а я…

– Короче, вот что, – не слушая его, продолжал Дарин. – Сейчас госпожа Нумора скажет нам, за что этого чувака замели, и я иду домой. Я с голода помираю, а вместо того, чтоб поесть, по тюрьмам хожу да выясняю, за что посадили совершенно неизвестного мне человека! Делать мне больше нечего… раз приговорили к рудникам, значит, было за что! Просто так ведь не посадят? Кстати, почему его именно в Морскую тюрьму привезли, а не в городскую?

Секретарь пожал плечами.

– Наверное, его в Морском квартале задержали. А я тебе вот что рассказать-то хотел! – он оживился. – Вообрази себе, вчера вечером сижу я у себя в кабинете. Господин Горам уже домой уйти изволили, а я задержался. Вдруг является Пиффа, наш старший уборщик… у него дурацкая привычка есть: он в кабинеты на втором этаже, где ему убираться предстоит, на метле через окно влетает… говорит, не любит по лестницам подниматься. А я, знаешь, как-то забыл про это. И вот, сижу я себе, составляю приказ и вдруг…

Окошечко со стуком распахнулась, показалась круглая физиономия старшего тюремщика, крепкого человека средних лет, бритого наголо.

Он уставился на Барклюню и губы его растянулись в подобии улыбки.

– Господин секретарь, приветствую вас и желаю всяческого процветания!

Дарин ни приветствия, ни даже взгляда не удостоился.

– Как здоровье господина Горама? – озабоченно спросил старший тюремщик. – Не приключилось ли с ним, упаси небо, какой хвори?

– Приветствую вас, Мунгар, – сдержанно ответил Барклюня. – Господин Горам здоров, благодарю.

– А вы? – по-прежнему обеспокоенно допытывался тюремщик. – Сами-то как? Как самочувствие? Здоровы, крепки, ни на что не жалуетесь? Аппетит в норме? Спите хорошо?

– Здоров, благодарю. Я к вам вот по какому…

На круглом мясистом лице старшего тюремщика выразилось небывалое облегчение.

– Здоровы? Слава небесам! Здоровье – самое главное, – назидательно проговорил он. – Но ведь не все это понимают! А здоровье – это все! Вот я, к примеру, очень пекусь о своем самочувствии. Да, да! Я и арестантам нашим внушаю без устали, постоянно твержу: «Берегите здоровье! Берегите! Оно вам еще пригодится»! Сами понимаете, господин Барклюня, ведь сроки у наших заключенных немалые – двадцать, тридцать лет каторги… ну, конечно, работа на свежем воздухе укрепляет организм, но…

Тут Барклюня ухитрился его перебить.

– Послушайте, Мунгар, – сказал он. – Я к вам вот по какому поводу. Мне нужны сведения по поводу одного арестанта. Его в общем списке нет, но…

– Благоволите минутку обождать, – проговорил Мунгар. – Я, господин секретарь, к вам сейчас выйду.

Он исчез. Барклюня и Дарин переглянулись, потом секретарь пожал плечами.

Заскрипела тяжелая дверь и появился старший тюремщик. Завидев его, стражники подтянулись и замерли, точно изваяния.

Мунгар сцепил руки на обширном животе и покрутил большими пальцами.

– О каком арестанте идет речь, господин секретарь? – мягко осведомился он.

– О человеке по имени Кехелус, – поспешно сказал Дарин.

С минуту Мунгар сверлил его маленькими глазками, потом добродушно улыбнулся. По спине Дарина поползли мурашки.

– Н-да, помню, как же. Поступил к нам недавно, поздно вечером. Наши стражники задержали его на месте преступления: он и его сообщники зверски убили почтенного торговца свечами и благовониями, господина Киферса. Зарезали. Такая неприятность… – Мунгар сокрушенно покачал головой. – Но доблестные стражники подоспели вовремя и взяли всех буквально на месте преступления: Кехелуса и троих его сообщников. Я ответил на ваш вопрос? – Мунгар снова посмотрел на Дарина. Тот кивнул. Ему очень хотелось поскорей убраться подальше от улыбчивого тюремщика.

– Убийца, – безмятежным голосом продолжал Мунгар. – К тому же, уверен, совсем не следит за своим здоровьем! Нервы не в порядке, – доверительно сообщил он. – Стражники, как и полагается, спросили у него документы, документов не оказалось, а когда они попытались выяснить, как же он попал в Лутаку, этот Кехелус впал в такое бешенство, что трое стражников еле-еле с ним справились.

– Но справились? – опасливо уточнил Барклюня.

Старший тюремщик кивнул.

– Пришлось его связать, но одному из стражников он все же успел сломать нос. Нанес ущерб здоровью, так сказать… – Мунгар глубоко вздохнул. – А ведь его ни за какие деньги не купишь. Да и в тюрьме новый заключенный вел себя буйно… а у нас в остроге народ спокойный, тихий, шума не любит. Зачем шуметь, когда можно тихо-мирно посидеть, коротая время за приятной беседой? А Кехелус, не успели его в камеру поместить, сразу же новую драку затеял и такой дебош учинил, что еле-еле мы убедили его не нервничать. Признаюсь, больших трудов нам это стоило.

– Благодарим вас, – как можно вежливей произнес Дарин. – Вы нам, как говорится, очень помогли. Пойдем, Барклюня.

Тот двинулся было за Дарином, но вдруг остановился.

– И все четверо задержанных доставлены сюда? В Морскую тюрьму?

В глазках Мунгара мелькнула тень, однако голос старшего тюремщика по-прежнему был спокоен.

– Наша тюрьма переполнена, – с сожалением сообщил он. – Так что трое убийц были отправлены в городской острог.

– А когда же произошло? – поинтересовался дотошный Барклюня. – Дарин, ты, кажется говорил, что этого человека задержали вчера? Если так, то по закону о «Трех днях» его должны были…

Старший тюремщик бросил на Дарина короткий взгляд.

– Право, жестокость убийц просто не укладывается в голове, – как бы не слыша секретаря, продолжал Мунгар, все быстрее вращая большие пальцы один вокруг другого. – Лишить жизни такого почтенного человека! Господин Киферс всю свою жизнь мирно занимался торговлей – и вдруг! Такая ужасная смерть. А ведь у него были дети, совсем малютки! Два сына… как они теперь – без отца?

Тюремщик глубоко вздохнул и живот его заколыхался.

– Если я не ошибаюсь, малюткам по двадцать пять лет? – уточнил Барклюня. – Один малютка имеет свою торговлю в Морском квартале, а другой…

– Какая разница? – горячо возразил старший тюремщик. – Дети остались без кормильца, стало быть, без средств к существованию! Теперь им придется вступать во взрослую жизнь, познать все тяготы сиротства! Бедняжки… они так любили отца! И он – просто души не чаял в своих малышах!

– Гм, – озадаченно сказал секретарь. – А я сам видел позавчера, как почтенный господин Киферс гнался за одним из малышей с поленом в руках. Должен сказать, малютка улепетывал от любящего отца очень резво!

– Он был вспыльчив, да, – признал Мунгар. – Но отходчив. И сердце у него было прямо золотое!

Дарин потянул приятеля за рукав.

– Барклюня, нам пора!

Тот встрепенулся.

– Да, пожалуй…

– Желаю процветания! – благодушно напутствовал их старший тюремщик. – И, прошу, следите за своим здоровьем!

Дверь за ним со стуком захлопнулась.

Дарин и Барклюня двинулись прочь от тюрьмы.

Стражники проводили их взглядами и снова пустились в разговор об обеде.

– Слушай, Барклюня, – решительно сказал Дарин, невольно ускоряя шаг. – Пойдем куда-нибудь перекусим, а? Прямо сейчас? Мне только в парк заскочить надо, буквально на одну минутку, сказать кое-что, а потом – в «Эльф и гоблин». А то у меня от голода уже глюки начались.

– Глюки?

– Ну… видения всякие. То курица жареная представляется, то мяса кусок мерещится…

– Странно, странно, – не слушая его, пробормотал секретарь. – До меня, вообрази себе, лишь сейчас дошло! Арестант поступил в тюрьму только вчера, а сегодня он уже на корабле. Как это так? Стало быть, Мунгар закон «О трех днях» не соблюдает?!

– Что за закон?

– Дело каждого арестанта тюремные стряпчие разбирают, – пояснил Барклюня. – В течение трех дней. После этого заключение выносят: отправить на рудники, в остроге оставить, штраф взыскать или помиловать. А Мунгар, стало быть, вообрази себе…

– Ну, может, стряпчие поторопились на этот раз? – предположил Дарин, но приятель не согласился.

– Тогда бы я эти документы видел. Я же печать на них ставлю и господину Гораму на подпись подаю! А память у меня феноменальная, это все знают! Я имена всех арестантов, что в прошлом списке были, помню. Кехелуса там не было, – он подумал. – Надо Мунгара все-таки порасспросить. Если было нарушение закона «О трех днях»…

– У этого у тюремщика рожа такая – как посмотришь, так и лишних вопросов задавать не захочешь, – пробурчал Дарин. – Скользкий тип! Думаешь, он врет, скрывает что-то?

– Скользкий, – согласился Барклюня. – Господин Горам его недолюбливают. На Мунгара, вообрази себе, несколько раз жалобы подавали, да он каждый раз выкручивался. И проверить толком ничего невозможно, потому как в тюрьме, выше него и начальства-то нету! А кто ж из стражников против него свидетельствовать станет? Боятся… странно, странно, – снова забормотал Барклюня. – Ладно, пойдем перекусим. А то мне в Морское Управление возвращаться надо, скоро господин Горам из Торговой гильдии приедут. Я, как в Управление вернусь, приказы по отправке на рудники еще раз просмотрю…

Они прошли по берегу, вдоль которого тянулись приземистые здания складов. У входа сновали грузчики с тяжелыми мешками на спинах, прохаживались учетчики с бумагами в руках и бойкие юркие перекупщики толковали с солидными купцами.

– А я вот думаю… – начал Дарин и умолк: сзади послышались оживленные голоса.

Он оглянулся: их нагоняли двое и направлялись они, судя по всему, к гавани, возле которой было множество дешевых кабачков.

– Тоже на обед идут, наверное…

– А, это из Морской тюрьмы стражники, – рассеянно бросил секретарь, разглядев на мундирах бляхи с изображением чертополоха – знак тюремной охраны.

Дарин посмотрел в сторону стражников внимательней и присвистнул.

– Глянь-ка, Барклюня, – вполголоса проговорил он. – Кто это их так разукрасил? Не иначе, этот самый Кехелус постарался….

Наблюдавший за погрузкой тюков низенький и толстенький помощник купца помахал стражникам рукой. Охранники разделились: один из них заторопился к складам, а другой продолжил путь к гавани.

– Ого, – не удержался и Барклюня, когда стражник приблизился. – Знатно его отделали. Приветствую, почтеннейший! – сказал он, рассматривая разукрашенную физиономию молодого рыжеволосого стражника: заплывший глаз, огромную ссадину на скуле и разбитые губы. – А мы как раз только что с Мунгаром толковали… это вчерашний арестант руку приложил?

– Он самый, – угрюмо ответил стражник, еле шевеля распухшими губами. – Ну, да ничего. Отдохнет на бирюзовых рудниках, живо притихнет, – он сплюнул. – Горные тролли и не таких обламывали.

– Он тебе зубы выбил, что ли? – приглядевшись, спросил Дарин.

– Зубы – ерунда, – молодой стражник осторожно ощупал языком осколки зубов. – Он Джакану, племяннику господина Мунгара нос сломал! Теперь я ему не завидую, арестанту-то этому. Потому, господин Мунгар, как это узнал, рассвирепел страшно! И велел без разговоров этого самого…

– Кехелуса? – подсказал Барклюня. – Гм… вот ведь слышал я уже это имя где-то, но…

– Во-во. Кехелуса в Морскую тюрьму отправить. А потом, не мешкая, на корабль – и на остров, к троллям. Чтоб в следующий раз бить племянников высокопоставленных особ неповадно было. А то ишь… он, когда его в тюрьму привезли, такую драку затеял, что чуть старшего по наряду не изувечил… тогда господин Мунгар распорядился мгновенно в кандалы его заковать и в отдельную камеру до утра закрыть…

Барклюня насторожился.

– Так-так. А в тюрьму его когда доставили? – въедливо спросил он.

– Вчера и доставили, – буркнул стражник.

– Вчера?! Стало быть, стряпчие дело его не разбирали?

– Да он… – начал было стражник и вдруг прикусил язык. – Некогда мне. В кабачок спешу, – пробормотал он, пряча глаза. – А то опоздаю, а господин Мунгар страх не любит, когда опаздывают!

– Стой! – скомандовал Барклюня. – Господину Мунгару, я смотрю, законы Лутаки не писаны?

Стражник нехотя остановился.

– Ну, чего еще? Некогда мне тут со всякими…

– Это – секретарь Морского Управления, господин Барклюня, – как можно внушительней проговорил Дарин. – Правая рука господина Горама, слыхал о таком? То-то. Если захочет, в порошок тебя сотрет!

Барклюня грозно сдвинул светлые бровки, стараясь выглядеть как можно солидней.

– Послушай, любезный, я спросить хочу…

– Да не знаю я ничего, – переминаясь с ноги на ногу, пробубнил стражник. – Если господин Мунгар узнает, что я с вами болтал, он меня самого на рудники спровадит! Вы бы лучше с ним самим потолковали…

– Потолкуем, – совершенно безосновательно пообещал Дарин и оглянулся по сторонам: – Давай-ка в сторону отойдем, – предложил он. – За склад. Тут нас никто не увидит. Барклюня, тащи его сюда!

Секретарь подтолкнул упиравшегося стражника в спину.

– Господин Барклюня, я – человек маленький! – отчаянно забормотал стражник. – Первый год, как в Морскую тюрьму на службу поступил. Стараюсь, хоть у кого спросите! Вчера, во время происшествия, все, как положено, делал. У господина Мунгара на хорошем счету!

Вспомнив имя старшего тюремщика, стражник прикусил язык и умолк. Откровенно говоря, Дарин понимал его очень хорошо: имея такое начальство, он бы тоже молчал, как рыба.

– Ну-ка, расскажи, что было? – приступил к допросу Барклюня. – Говори, говори! То-то мне показалось, что как про этого самого Кехелуса речь зашла, Мунгарм темнить начал?

– Ничего я не зна…

– Не зна?!

И тут Барклюня доказал, что пять лет в секретарях у снежного великана не прошли для него даром и кое-чему научили. Голубенькие глазки его сверкнули, и он вцепился в несчастного стражника, как голодный кобольд в крысу.

– Послушай, любезный, – сказал он железным голосом, которого до сих пор Дарин у своего тихого приятеля не слышал. – Или ты мне рассказываешь все, как есть или прямо сейчас я тебя к господину Ирсу отправлю. И уж он, как главный дознаватель Морского квартала, сам с тобою побеседует.

Молодой стражник побледнел.

– Главный дознава…

– А, слыхал о нем, – продолжал неумолимый Барклюня. – Его все знают!

Стражник вздохнул.

– Да тут и говорить-то нечего…

Рассказ молодого стражника Дарин и Барклюня выслушали молча и только изумленно переглядывались.

– Вопиющее нарушение закона! – торжествующе воскликнул Барклюня: его очень радовала мысль о том, что уж сейчас старшему тюремщику не миновать больших неприятностей. – Сегодня же доложу господину Гораму!

– То есть, этот… как его? Кехелус просто оказался не в том месте и не в то время? Никто не видел, что убил торговца именно он? И его замели только потому, что он случайно в потасовку затесался? – недоверчиво спросил Дарин.

Стражник мотнул головой.

– Кто убил, уж известно… а этому вашему Кехелусу, – он осторожно ощупал синяк на скуле. – Надо было не морды стражникам бить, а объяснить, что к чему. Его б и отпустили, после выяснения. А он буянить начал! Кричал, чтоб не смели его касаться, видать умом повредился, – стражник покачал головой. – А потом и драться начал. Тут уж стража за него всерьез взялась! А потом он, на свою беду нос племяннику Мунгара сломал. Тот и велел его к дяде в Морскую тюрьму доставить. А в тюрьме он просто взбесился! Тогда господин Мунгар и велел его в кандалы заковать, в отдельную камеру посадить и собственноручно имя в список внес, чтоб с утра на рудники отправить. Проучить хотел…