Текст книги "Тёмный день"

Автор книги: Ирина Сербжинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 42 страниц)

– Какие птицы?

– Те, что сидят на кусте сирени, – сказал Магиан, указывая взглядом на птиц. – Сидят и трещат, а как только я подойду – замолкают! А почему? Уверен, плетут новый заговор!

– В самом деле? – Дарин оглянулся, соображая, как отделаться от собеседника.

– Но это еще не все! У них появился сообщник! – Магиан ухватил Дарина за пуговицу кожаного жилета. – Я видел его только что! Вон из того куста минуту назад появилось какое-то существо…

Чародей задумался.

– Я раньше знал, как оно называется… но сейчас… мысли так и разбегаются в разные стороны! – он тряхнул головой. – Не вспомню! Узкая морда, горящие глаза и рога!

– Дракон?! – боязливо спросил Басиняда.

Магиан сдвинул брови, размышляя.

– Для дракона мелковат. Но опасен, явно опасен, и, хоть и не птица, явно замышляет что-то против меня! Но я и близко не подойду больше к тем кустам, пусть сидит, сколько ему угодно!

И Магиан с победоносным видом удалился.

– Существо? – переспросил раб.

– Чушь, кто сюда проберется? – Дарин заметил приближающегося брата Магиана и прибавил ходу. – Мимо мороков не пройдешь.

– А вдруг? Вдруг это, и правда, дракон и явился он…

Дарин остановился, глядя на раба.

– Ты что, Басиянда, тоже чокнулся, что ли? Думаешь, настоящий дракон, вместо того, чтоб испепелить весь монастырь, залезет в кусты и будет сумасшедших пугать?

– Но господин только что говорил…

– Господин здесь не первый год холодными обливаниями лечится. Слышал ведь, как он рассказывал, что куры на его жизнь покушение готовили?

Дарин пошел дальше, неотрывно глядя на небо, где уже угас закат. Над землей сгущались недобрые тревожные сумерки.

– Существо в кустах, блин… нарочно не придумаешь!

– Ты прав, господин! – подумав, согласился раб. – Мимо мороков никто не проскользнет!

Неожиданно в кустах что-то зашуршало, Басиянда проворно отскочил.

Из зарослей высунулась узкая рыжая морда с горящими, как угли глазами, с рожками, испачканными землей.

– Мороки! – презрительно тявкнуло «существо», отряхивая прилипшие к рогам листья. – Разве это препятствие для кобольда, чьи предки держали в страхе все окрестные леса и болота Лутаки?!

…Тохта стрелой пролетел по узкой тропинке, вспрыгнул на большой камень-валун и огляделся по сторонам прищуренными глазами.

Монастырь был совсем рядом, рукой подать. Вон и ворота видны, крепкие, дубовые, подходи да стучись. Однако стучать в ворота он не собирался – разузнал заранее, что за монастырь такой, так что примерно представлял, как там кобольда встретят. Горгулья номер восемь, оказывается, про монастырь многое знала, гнездо у нее раньше поблизости было и до тех пор, пока она на службу в Морское Управление не устроилась и в Лутаку не переехала, частенько в родные пенаты летала.

Тохта внимательно рассмотрел высокие стены, сложенные из грубого камня – высокие, не перелезешь – и хмыкнул. Перелазить он и не собирался, все же, не единорог какой, через заборы скакать, а кобольд, потомок бесстрашных и свирепых воинов! Это ничего, он сейчас на базаре за меняльным столиком сидит да с купцами разговаривает… ему любое дело по плечу!

Тохта снова, уже который раз за несколько дней, вспомнил боевое прошлое своего племени – было, было чем гордиться! Тут и дерзкие рейды в тыл противника – это когда война с гномами велась, тут и яростные кровавые битвы с людьми, битвы не на жизнь, а на смерть… на смерть, потому что всем было известно: кобольды не берут пленных. Ну, разве уж когда совсем есть нечего и крыс с днем с огнем не сыскать, тогда брали… – кобольд брезгливо сморщил нос. – Ели пленных, чего уж там скрывать, ели, но с отвращением!

В этот момент мысли Тохты самым естественным образом переехали на любимую тему. Вспомнилась вдруг родная нора, кладовая с припасами. Еды полным-полно, все, чего душа потребует, есть! А нору он сам когда-то вырыл и по своему вкусу обустроил. Можно, конечно, было и готовую купить у знакомых кобольдов и деньги они просили небольшие, но Тохта решил – сам! В конце концов, кобольд он или кто? В рытье нор, тоннелей, подкопов – кобольдам равных нет, это всем известно! И вот приглядел он чудесное местечко на краю болота и за дело принялся. Целую неделю копал: сначала главный ход, потом – отнорки, запасной выход, кладовую. Получилось на славу! А в кладовой-то еды запасено – видимо-невидимо: тут тебе и крысы, и…

Кобольд тряхнул головой, прогоняя приятные мысли, и напомнил себе, что явился он сюда, к монастырю, по важному делу, а про нору с кладовой и припасами можно будет помечтать попозже.

Тохта поднялся на задние лапы и принялся высматривать паривших над стеной мороков.

– Один… два… три… – бормотал он, пересчитывая бесплотных стражей. – Пять! Отлично… как раз столько, сколько и требуется!

С этими словами, кобольд спрыгнул с камня и устроился за валуном: подальше от посторонних глаз. Само собой, тут, в отдаленной местности, никого не было, но осторожность никогда не мешала. Укрывшись за громадным валуном, кобольд вытащил из кармана колоду старых игральных карт. В лавке Дадалиона захватил: карты уже с месяц пылились на прилавке, как раз под надписью «Подержанные магические товары за полцены» и никто их не покупал. Оттого-то фигуры, изображенные на картах, отчаянно скучали, от нечего делать ругались между собой день и ночь и иной раз даже втягивали в перепалку волшебное зеркало.

Кобольд разложил карты перед собой и глубокомысленно нахмурился. Некоторые карты сразу решительно отодвинул в сторону: большой важности они не представляли и нарисованы на них были горожане, крестьяне да мелкие торговцы. Отодвинутые карты тут же зароптали: возмущенные горожане обещали пожаловаться королю, угрюмые стражники грозили оружием, торговцы же, наоборот, пытались подкупить кобольда и украдкой показывали туго набитые кошели.

Но кобольд только лапой махнул: карты это были самые незначительные, так что с ними и говорить не о чем. Беседовать предстояло с картами важными и оказалось их ровно пять: Юная дева, Отважный рыцарь верхом на коне, Повешенный, Мудрец и Правдолюбец.

– Ну, что, – промолвил Тохта и поочередно посмотрел на каждое изображение. – Уговор помните?

– Протестую! – немедленно воскликнул Правдолюбец и сверкнул глазами. – Это обман! Вы все, – он потыкал пальцем в остальных. – Принимаете участие в обмане!

Кобольд только хвостом дернул. Правдолюбец – тощий, с торчащими во все стороны волосами, с круглыми беспокойными глазами – напоминал ему раба Басиянду и тем самым раздражал неимоверно.

Рыцарь забеспокоился.

– Обман? Я – честный и благородный рыцарь и не могу принимать участие в обмане! Я давал обет…

Его конь закатил глаза.

– Мы принимаем участие в благородном деле! – принялся он втолковывать хозяину. – Отважный воин захвачен в плен и заточен в мрачном замке! Наш долг – освободить его!

Рыцарь просиял:

– Ты прав, мой верный конь! Так поспешим же ему на помощь! Я давал обет помогать…

Зато Правдолюбец не унимался:

– Обман, – настаивал он. – Во-первых, ты, кобольд, украл нас из лавки…

Пришлось его сначала поправить:

– Не украл, а взял на время!

А после и соврать немного:

– Я потом верну.

– Вернешь, как же! А ты сказал Дадалиону, что забираешь нас?! Не сказал!

Тохта сердито оскалил на него зубы.

– А мороки?! – продолжал тот. – Ты хочешь, чтобы мы отвлекли внимание мороков, а сам в это время обманом собираешься пробраться в монастырь?!

Кобольд почесал лапой за ухом, подумал.

– Собираюсь, – признался нехотя. – Проникнуть туда не просто… вот для того вы мне и понадобились! Подброшу морокам колоду карт и…

– Хитро придумано, – одобрительно проговорил Мудрец. – Мы – карты не простые, а волшебные и если уж кто-то начинает с нами игру, то не закончит, пока мы сами не захотим!

– Вот-вот! – тявкнул кобольд. – Тяните время!

– Это обман!

– Что я слышу? – снова забеспокоился Отважный рыцарь. – Значит, все-таки, обман? Это недостойно рыцаря. Я давал обет…

Цапнуть бы этого олуха безмозглого, как следует, потрепать, как крысу, а потом… но слава небесам, конь у Рыцаря гораздо умнее, чем он сам.

– Послушай, хозяин, – проговорил он и переглянулся с Тохтой. – Это военная хитрость! Благородная и честная военная хитрость!

Отважный рыцарь тут же обрадовался:

– Ах, вот оно что! Ты прав, мой верный конь!

Мудрец поднял руку, призывая всех к тишине.

– Правильно ли я понял тебя, о, кобольд? Наша задача: сделать так, чтоб мороки, забыв обо всем на свете, играли в карты как можно дольше?

– Это будет не так уж трудно, – буркнул Повешенный. – Все мороки – азартные игроки. Только покажи им карты или игральные кости и… пиши пропало! Они даже на виселице в кости играть будут.

Тохта так и подскочил от возбуждения.

– Да, да! Вот именно! Их ведь ни подкупить, ни уговорить невозможно, на то они и мороки! Но против партии-другой в кости или карты ни один морок не устоит!

И опять Правдолюбец все чуть не испортил.

– Вот! – закричал он. – Скажу правду: вот он, обман!

– Обман? А ведь я давал обет…

Хорошо, хоть Мудрец вмешался. Поправил высокий колпак, расшитый звездами и сказал:

– Кстати, об обетах. Ведомо ли вам, что один отважный рыцарь, отправляясь на битву, попросил свою прекрасную даму коснуться пальцем его правого глаза?

– Зачем?

– И как только прекрасная дама выполнила его просьбу, рыцарь воскликнул: «Отныне не открою его, каких бы мучений мне это ни стоило, пока не уничтожу десять драконов и не одержу победы над воинственными гоблинами Черных гор»! Такой вот он дал обет!

Отважный рыцарь взмахнул мечом.

– Благородный поступок!

– Воевать с закрытым глазом? – скептически спросил конь. – Да уж, куда благородней! И что, уничтожил он десять драконов?

Мудрец ответил, но как-то уклончиво:

– История об этом умалчивает.

Конь весело заржал.

– Надеюсь, его повесили! – пробурчал Повешенный. – Ладно, ближе к делу! Где мороки?

В разговор вмешалась Юная дева.

– Я стану пленять их своей красотой, – пообещала она томно, вытащила золотой гребень и принялась расчесывать длинные волосы. – Как только они меня узреют, то забудут обо всем на свете!

– Мороки? – бестактно удивился конь Отважного рыцаря. – С чего бы это? Вот была бы ты привидением, тогда они бы пленились. А так…

Правдолюбец не удержался.

– Скажу правду: твоей красотой их пленить не удастся! Посмотри на себя: ты вся в каких-то пятнах!

Юная дева вспыхнула.

– Неуклюжий мальчишка, что служил в лавке Дадалиона, капнул на меня горячим воском! А ведь я предупреждала его, чтоб он ставил свечи подальше от карт!

– Скажу правду…

Тохта не выдержал: быстро схватил карту с Правдолюбцем и засунул под камень.

– Давно пора его повесить, – сердито пробурчал Повешенный. – Ладно, чего время-то терять? Айда к морокам! Все веселей, чем на веревке болтаться!

– Айда, – согласился кобольд, делая вид, что не слышит криков из-под камня. – Стражей-мороков берите на себя, а я, тем временем вокруг пошарю, посмотрю, что к чему.

Он утер лапой нос.

– Магией на территории монастыря пользоваться нельзя, ну, да я и без магии… нам, кобольдам, она ни к чему!

– Не лучше ли обнажить мечи и в честном открытом бою помериться силами? – вскричал Отважный рыцарь и снова замахал мечом. – Я давал обет…

– Кстати, об обетах, – вмешался Мудрец. – Слышал я об одном рыцаре, который дал обет не подстригать бороды, пока не сразится с чудовищем и не победит его.

– Прекрасный обет! – горячо воскликнул Отважный рыцарь.

– Да, но с чудовищами в той стране было негусто, так что когда рыцарь отыскал его и бросился в бой, то запутался в собственной бороде, упал и сломал шею.

Другой благородный рыцарь дал обет по пятницам не задавать корм своему коню, пока…

Конь, услыхав такое, возмущенно топнул ногой, а все остальные изображения загалдели так, что в ушах зазвенело.

– Повесить бы вас всех, – пробурчал Повешенный и отвернулся.

Тохта понял, что пора брать дело в свои лапы.

– Всем молчать! – строго скомандовал он. – Потом поругаетесь, а сейчас идем к морокам!

Вытащил из-под камня Правдолюбца, вернул его в колоду, и побежал по тропинке по направлению к стене, над которой парили стражи-мороки.

План Тохта продумал до мелочей.

На кобольда, трусившего мимо стены, мороки никакого внимания не обратили: мало ли кому по каким делам понадобилось рядом пробежать?

Тохта очень надеялся, что кто-нибудь из стражей, лениво паривших над монастырской стеной, разглядит уголок карточной колоды, которая выглядывала у него из кармана, но мороки, тролль бы их сожрал, как на беду, уставились в другую сторону. Ну, что бы будешь с ними делать?! Не станешь же сто раз туда-сюда носиться: мороки подозрительны, вмиг заподозрят неладное!

Пришлось останавливаться и делать вид, что блохи одолели. Тохта уселся на тропинку и принялся с ожесточением чесаться, вполголоса кляня наглую блоху: когда не надо, она в шерсти так и скачет, а когда для дела нужно: притаилась – и молчок!

Чесался он так яростно, что карточная колода сама собой выскользнула из кармана и шлепнулась на землю. Мороки беспокойно заколыхались.

– Кобольд, эй, кобольд! – окликнул Тохту один их них, подлетая ближе. Голос у него оказался скрипучим, как у несмазанной двери.

– Это что у тебя? Карты? Давненько нам не доводилось…

Ну, наконец-то!

Тохта, не торопясь, собрал колоду.

– Они самые. Люблю иной раз с приятелем перекинуться.

Правдолюбец попытался было что-то сказать, но Тохта ловко щелкнул его по лбу и тот умолк.

Подлетел второй морок.

– Карты… – алчно произнес он. В белых глазах его вспыхнуло нетерпение.

– Может, сыграть хотите? – небрежно предложил кобольд. – А, – тут же спохватился он. – Да вы, никак на службе? Понятно… ладно, пора мне. Желаю процветания!

И он потрусил прочь. Бежал медленно, еле лапы переставляя. Успел добежать до камня, тут-то и услышал.

– Кобольд! Эй, кобольд! Стой!

В голосе морока слышался еле сдерживаемый азарт.

Тохта поздравил себя с успехом и повернул обратно.

Это было самым сложным делом, а уж обежать кругом монастырскую стену, выбрать местечко, подальше от мороков и сделать подкоп под стеной – это такая пустяковина, о которой и говорить не стоит.

…Все это Тохта изложил Дарину самым небрежным тоном. На самом деле, с подкопом пришлось здорово попыхтеть: каменистая почва поддавалась плохо, и времени на это ушло гораздо больше, чем он предполагал. Копать он начал, когда только-только смеркаться стало, а когда закончил – луна уж на небо выкатилась да и поплыла себе над лесами, горами да равнинами. Но говорить об этом кобольд не стал, вместо этого прокрался вместе с Дарином в дальний уголок сада, раздвинул кусты и показал прекрасно вырытую нору, верней подкоп под стену. Первым туда сунулся раб Басиняда: Тохта еле сдержался, чтоб за ногу его не цапнуть. Пробовал было намекнуть Дарину, что неплохо было бы раба в монастыре оставить, но Дарин не согласился, а спорить с ним было некогда: серебряный диск луны понемногу стал уменьшаться: наступало лунное затмение. Поэтому кобольд ограничился лишь тем, что щелкнул зубами и пробурчал:

– Сначала я полезу, после – ты, – он ткнул лапой в сторону Дарина. – А уж потом тот, кого не мешало бы вурдалакам при случае скормить…

Басиянда оробел. Он опасался Тохту и старался держаться от него подальше.

– За что, господин кобольд?

Тот не ответил и раб, оглянувшись по сторонам, боязливо поинтересовался:

– А разве у вас и вурдалаки водятся?

Тохту внезапно обуяла подозрительная словоохотливость.

– Водятся, как же! В Лутаку они, конечно, не заходят, но по окрестностям промышляют. Вот если, к примеру, отвезти тебя от монастыря подальше да бросить одного, они вмиг тебя учуют! Вурдалаки свежее-то мясо не очень любят, поэтому они…

– Ну, хватит, Тохта! – решительно перебил его Дарин и кобольд, ухмыльнувшись во всю пасть, нырнул в подкоп.

… Вряд ли монахи, накладывая на свою территорию хитроумные заклинания, нейтрализующие чужую магию, могли предполагать, что два пациента покинут монастырь столь примитивны и далеким от магии способом: через подкоп, вырытый кобольдом.

Мороки, бдительные и неподкупные стражи, все еще играли в карты, выделяясь в темноте белыми пятнами. Слышны были их скрипучие голоса, да гневные восклицания Правдолюбца, который громко грозил вывести кого-то из игроков на чистую воду: при игре все мороки страшно жульничали.

Тохта ловко выскочил из-под стены, отряхнулся, проскользнул сквозь заросли шиповника, что росли возле стены и юркнул за большой камень-валун. Сквозь кусты кобольды умели пробираться так, что ни одна веточка, ни один сучок не хрустнет. Чего, конечно, никак нельзя было сказать о людях: ни Дарин, ни Басиняда бесшумно прокрадываться сквозь кусты не умели, так что Тохта от волнения едва собственный хвост не съел, пока эти двое возились возле подкопа и шумели, как полоумные гоблины.

– Господин, – пролепетал Басиянда, плюхнувшись рядом с Тохтой. – Господин, мы на свободе?

– Кажется, да, – вполголоса ответил Дарин, тревожно набюдая за мороками. – Но если ты сейчас хоть слово скажешь про ужин, то я тебя…

Басиянда замотал головой.

– Как можно! Я понимаю, что трапезу разумно на более позднее время отложить, – рассудительно промолвил он. – Я лишь спросить хотел: отчего же остальным, тем, что в монастыре томятся, не приходит в голову подкоп сделать?

Тохта закатил глаза:

– Каменистая почва, тупоголовый детеныш тролля! Людям кирка да лопата потребуется! А уж времени сколько на это уйдет! Да и мороки – думаешь, не заметят, если кто-то у стены возиться будет? Вмиг монахам доложат!

– Но как же ты, господин кобольд? Ты же смог?

Тохта сверкнул глазами.

– Вот именно потому, что я – кобольд!

Раб хотел сказать еще что-то, но Дарин оборвал его:

– Басиянда, ты холодными обливаниями полечиться не желаешь? Нет? Тогда ноги в руки – и бегом отсюда, пока брат Чивага тревогу не поднял!

Они стремглав бежал по тропинке, которая то петляла между камнями, то вела вниз, то карабкалась вверх. Впереди скакал кобольд, почти неразличимый в темноте – сумерки становились все гуще, все непроглядней. С резким писком проносились над бегущими стремительные летучие мыши и каждый раз Басиянда испуганно втягивал голову в плечи. Диск луны все уменьшался и Дарин, поглядывая на черное небо, от души надеялся, что сейчас в Лутаке чародей Попуций вот-вот начнет творить свое заклинание.

Басиянда, видно, подумал о том же.

– Господин, – перескакивая через камни, проговорил он. – Ведь господин маг не страдает забывчивостью? Он ведь помнит, что нужно делать?

Дарин не ответил: ему и самому хотелось это знать.

– Господин…

– Заткнись, Басиянда! Лучше назад поглядывай: нет ли погони!

Верный раб, очевидно, вспомнив добродушного брата Чивагу, прибавил ходу. Вместо того, чтобы поглядывать назад, он понесся так резво, что обогнал Дарина, оставил позади кобольда и первым выскочил на большую темную поляну. На опушке поляны тихо пофыркивала привязанная лошадь, а рядом с ней виднелась чья-то темная фигура.

Басиянда застыл, как вкопанный.

– Брат Чивага, – в ужасе пролепетал перепуганный раб. – Это он! Холодные обливания, необременительный труд и… и… господин, мы пропали!

Дарин остановился, настороженно вглядываясь в темноту.

– Ну, чего встали? – услыхал он голос того, кого уж никак не ожидал тут встретить.

Держалась Тайя неприветливо, будто сердилась на что-то.

– Вот, держи, – она сунула Дарину в руки мягкий сверток. – Дадалион говорил, это твое.

Дарин решил не обращать внимание на ее тон – не до того. Он развернул сверток, там оказалась его одежда: джинсы, рубашка и легкая куртка-ветровка.

– Откуда это у тебя?! Неужели Дадалион передать велел?

– Он Тесса разыскивает, – отрезала Тайя. Она была одета в темный дорожный плащ, скрепленный затейливой серебряной пряжкой и короткие мягкие сапожки: даже летом в предгорьях по ночам бывало холодно. – А вещи я в твоей комнате взяла. Дадалион говорил как-то, что ты в этой одежде был, когда он нашел тебя.

Басиянда, завидев девушку, отвесил несколько почтительных поклонов, на которые Тайя не обратила внимания. Тогда раб сделал несколько шажков вперед и снова поклонился.

– Приветствую, госпожа, – подобострастным голосом проговорил он. – А мы с моим господином…

– Заткнись, Басиянда, – бросил ему Дарин и снова повернулся к девушке. – Могла бы с Тохтой передать. Зачем самой-то сюда ехать?

– Хотела убедиться, что мы тебя больше не увидим, – буркнула она. – Кстати, Фендуляр передает тебе приветствие. И зеркало – тоже.

Верный раб, не отрываясь, смотрел на сверток в руках Дарина, всем сердцем надеясь, что молодая госпожа догадалась вместе с одеждой прихватить и немного съестного: хороший кусок мяса с лепешкой или парочку пирогов. Басиянда проглотил слюнки, представляя себе вкус домашней еды, которой господин, конечно же, охотно поделится с ним.

Однако, господин, к великому огорчению раба, про еду и не думал.

– Скажи Дадалиону, чтоб не искал ламию, не надо, – Дарин посмотрел на узкий серпик луны: времени оставалось совсем немного. – Только бы Попуций не подвел…

Он натянул куртку, остальную одежду сунул Басиянде. Тот мигом ощупал сверток и разочарованно вздохнул.

– Не подведет, – девушка тоже бросила взгляд на луну. – Некроманты разрешили ему сотворить заклинание.

– Ты откуда знаешь?

Тайя промолчала.

– Откуда тебе это известно? – продолжал допытываться Дарин. – Ты… ты что, видела его? Была на кладбище?!

Она вздохнула. Лица, скрытого под капюшоном, почти не было видно, но голос звучал так, словно ощущала себя неловко.

– Ну, была… в Квартал магов ходила и по пути зашла.

– По пути?! Ничего себе, по пути… зачем?

Девушка помолчала.

– Поговорила с Попуцием кое о чем, – неохотно призналась она после паузы.

– Поговорила? И он стал с тобой разговаривать?!

Глаза Тайи сердито блеснули.

– Почему нет?

На всякий случай Дарин сделал шаг назад.

– Просто он ни с кем не общается – вот и все! Сидит в своей могиле да кляузы строчит. Погоди-ка, – снова насторожился он. – Так откуда ты узнала про Попуция? Дадалион сказал? Вряд ли… тогда кто?

Дарин покосился на Тохту. Кобольд тут же принял незаинтересованный вид и принялся ожесточенно чесаться.

– Проклятые блохи! Так и скачут, так и скачут!

Дарин хмыкнул.

– Ну, и как беседа с Попуцием? Теперь веришь, что я из другого мира?

Басиянда, не желая упустить ни слова из беседы, придвинулся поближе и едва не наступил на хвост Тохте. Кобольд оскалил зубы, раб на мгновение замер, но потом любопытство взяло верх и он подобравшись еще ближе, с удовольствием стал слушать, переводя взгляд с Дарина на Тайю.

– Не знаю, – помолчав, ответила она. – Попуций говорит: наш мир не единственный, существует множество миров, как похожих, так и совершенно не похожих на наш. Он сказал: некоторые могут путешествовать из одного мира в другой, потому что иногда они иногда бывают так близко, что нужно только преодолеть границу между ними, – девушка пожала плечами. – Но Попуций же сумасшедший, это всем известно… – словно оправдываясь, сказала она.

Тайя умолкла, затем пошарила в кармане и вынула какую-то небольшую вещицу, блеснувшую в темноте. Дарин пригляделся: это были его собственные часы, самые обычные, на металлическом браслете.

– Вот, возьми, – Тайя сунула часы ему в руки. – Не знаю, что это такое… Дадалион говорил, компас?

– Часы, – пояснил Дарин.

– Часы?! Они такими не бывают, но… может, где-то там и, правда, существует какой-то другой мир, где есть такие странные вещи.

Дарин взглянул на циферблат. Часы давным-давно встали и вот уже целый год стрелки их замерли на шести часах. Наверное, как раз в это время он и попал в Лутаку.

– Я была в Квартале магов, – продолжала Тайя, по-прежнему избегая смотреть на своего собеседника, вместо этого она то сверлила взглядом Басиянду, то разглядывала Тохту так, будто видела в первый раз. – На компас… на часы наложили заклинание. Но чародей не знает, будет ли оно действовать в другом мире.

Она помолчала. Дарин нетерпеливо посмотрел на небо.

– Что за заклинание?

– Если произойдет что-то, – девушка запнулась, но тут же продолжила. – Ели тебе вдруг будет угрожать опасность, заклинание начнет действовать. Стрелки компаса укажут дорогу…

– Куда?

– Они приведут тебя к тому человеку, который сможет помочь.

Басиянда, с интересом слушая чужой разговор, оживился:

– Я слышал об этом заклинании, господин! Очень хорошее заклинание, но дорогое! Очень-очень дорогое заклинание! Мой прежний хозяин…

Тохта тихо зарычал и раб тут же умолк.

– Тебе пора, – сказала Тайя, повернулась и пошла на край опушки, где стояла привязанная лошадь. Басиянда проводил девушку взглядом и, как ни боялся кобольда, все же не удержался:

– Госпожа хотела, попрощаться с тобой, – осуждающе проговорил он, глядя на хозяина. – Купила столь дорогое заклинание, потому что беспокоилась за тебя, приехала сюда поздно ночью, ждала, а ты, господин, даже не…

Тохта покосился на раба, но промолчал.

– Заткнись, Басиянда, – серьезно сказал Дарин, и тот, в кои-то веки подчинился.

Стоя на краю опушки, девушка наблюдала на тем, как серпик луны становится все меньше и меньше и, наконец, исчез совсем. Наступила полная темнота. Где-то далеко отсюда чародей Попуций творил заклинание и что происходило сейчас там, на тихом кладбище в Лутаке, Тайе было неизвестно, а здесь, на большой лесной поляне отчего-то было неспокойно.

В воздухе ощущалось безмолвное напряжение, затем что-то прошуршало по кустам, повеяло в лицо ветром, но не теплым и душистым ветром летней ночи, а ледяным, словно прилетевшим с северного моря. Ветер крепчал и становился все холоднее, откуда-то издалека донесся слабый звук колокола – наверное, в монастыре хватились беглецов.

Вдруг в кромешной тьме вспыхнули две алые точки. Тайя напрягла зрение: внезапно почудилось, что на поляне, рядом с Дариным, Тохтой и рабом, появился еще кто-то.

Она сделала осторожный шаг вперед, потом – еще один и замерла, напряженно вглядываясь в темноту.

На поляне стояла женщина.

Разглядеть ее в темноте было, виден были лишь силуэт, длинные светлые волосы, да глаза, светящиеся багровым. Девушка услышал испуганное шипение Тохты и сдавленное восклицание Басиянды.

Басиянда в испуге отскочил назад, а кобольд наоборот, стрелой бросился вперед и прижался к ногам Дарина.

– Маурбай?! – услышала Тайя изумленный голос Дарина.

Алые глаза вспыхнули ярче, трава вокруг женщины затрещала, словно ее пожирал невидимый огонь и слабый запах едкого дыма достиг опушки. Однако, голос Маурбай звучал совершенно спокойно.

– Еще встретимся, – негромко произнесла она.

Темный силуэт Маурбай вдруг рассыпался зеленоватыми холодными искрами и пропал.

А мгновение спустя исчез и Дарин.

… Раб Басиянда в панике метнулся по поляне туда-сюда, потом рухнул на колени и принялся ошупывать землю.

– Пропал! Мой хозяин пропал! – вскричал он. – И господин кобольд – тоже! Господин Тохта отправился в другой мир вместе с моим хозяином! А я?! А я-то – остался тут!

В отчаянии он вцепился себе в волосы и, раскачиваясь, громко запричитал:

– Это все из-за госпожи демона! Я испугался ее! А кто бы не испугался! Как же хозяин обойдется теперь без меня, верного раба! А я?! Мне-то что сейчас делать?! Кто будет заботиться обо мне, одевать, обувать, кормить?!

Басиянда умолк, в отчаянии озираясь по сторонам.

Внезапно взгляд его наткнулся на девушку – она все еще стояла на краю опушки, глядя на поляну. Раб почесал в затылке и задумался, рассматривая ее пришуренными глазами и что-то соображая. Потом взор Басиянды просветлел, он решительно поднялся с колен и обеими руками пригладил волосы.

– Госпожа, – как можно почтительней произнес он, приблизившись, и отвесив глубокий поклон.

– Разреши спросить тебя кое о чем, госпожа!

– Что тебе? – сердитым голосом ответила Тайя.

Басиянда сделал вид, что не видит, как она вытирает глаза рукавом, и продолжил:

– Уже совсем поздно, госпожа, не угодно ли будет тебе вернуться домой? А я могу сопровождать тебя, чтобы скрасить дорогу приятной беседой! Не гоже почтенной госпоже путешествовать в одиночку! – раб сокрушенно покачал головой. – Ты, конечно же, надеялась, что господин Тохта станет твоим провожатым, но он сейчас ой-ой как далеко!

Он сделал небольшую паузу и продолжил вкрадчивым голосом:

– Я же готов оказать такую любезность… кстати, позволь сказать: такой почтенной госпоже, как ты просто необходим раб! Конечно, в Лутаке рабства нет, это такое упущение, что и описать трудно! – Басиянда возмущенно всплеснул руками. – Но тебе несказанно повезло, госпожа: теперь у тебя появился свой собственный очень, очень хороший раб!

– Еще чего выдумал! – сердито ответила девушка. Она отвязала лошадь и направилась к тропинке. – Не нужен мне раб!

Басиянда заторопился следом.

– Нужен, госпожа, еще как нужен! Я – не простой раб, я… – и, видя, что Тайя не обращает на него внимания, пустил в ход самый сильный козырь. – Я ведь смогу рассказывать тебе о моем хозяине! Он высоко ценил меня, своего верного раба, поверял мне свои мысли…

Девушка остановилась. Басиянда понял, что он на верном пути и воспрял духом.

– Я о нем много чего знаю! Это, госпожа, тридцать второе правило раба: «Знать о своем хозяине все, даже то, что он сам о себе не ведает»! И я…

– А сколько всего этих правил?

– Тридцать шесть, госпожа! Мой хозяин тоже интересовался этим!

Он забежал вперед и отвесил несколько поклонов.

– Мой долг, госпожа, как можно подробнее поведать тебе о нем! Потому что если не я – то кто же?! Если бы ты знала, какие приключения выпали на его долю! А я все это время был рядом с ним, все видел своими собственными глазами! И, как только мы доберемся до Лутаки и подкрепимся… время ужина, конечно, давно прошло, но закусить не мешает… я, твой верный раб, немедля приступлю к рассказу!

Тайя подумала немного и вздохнула.

– Ладно уж…

Басиянда довольно улыбнулся.