Текст книги "Тёмный день"

Автор книги: Ирина Сербжинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 42 страниц)

Глава 3

Фендуляр осторожно спланировал из-под потолка и опустился на кресло.

– Ван… чего? – переспросил он, опасливо поглядывая на дверь.

– Неважно. Так кто это?

За решеткой послышался шорох. Из камина выбрался сконфуженный кобольд и, стряхнув с шерсти золу, потрусил к столу.

– Это Тесс, – понизив голос, сказал призрак. – Клянусь, никогда бы не подумал, что ламия вот так возьмет, да и заявится в нашу лавчонку! Меня чуть удар не хватил, когда я увидел его на пороге! Я, можно сказать, чуть не помер во второй раз!

– А я чуть не помер, когда увидел, что за фейерверк он тут устроил, – мрачно проговорил Дарин. Он прихватил совок и метелку и поплелся в лавку. Там он смел на совок кучку золы – все, что осталось от несчастного прорицателя – и, вернувшись в комнату, высыпал в очаг.

– Блинский фиг, он сжег этого бедного вига, видели? И для чего? Чтобы показать собственную крутость?!

– Наверное, чтобы убедить тебя держать язык на замке, – осторожно предположил Тохта, запрыгивая в кресло возле стола.

– Да уж, ага. Убедил, так убедил, нечего сказать. Похоже, этот мужик к долгим разговорам не привык.

Дарин снова плюхнулся в кресло и посмотрел на приятелей.

– Ну, чего? Рассказывайте, кто это. Знаете его?

– Кто ж его не знает, – пробурчал кобольд, покосившись на Фендуляра.

Тот согласно кивнул. Призрак уже принял свой обычный вид, и его прямо-таки распирало от желания поговорить.

– Сам знаешь, – начал Фендуляр вполголоса и на всякий случай опасливо взглянул на дверь. – Кто у нас живет в Тисовой роще.

– Феи, – кивнул Дарин.

– Они и их прислужники – ламии.

Дарин понял, что рассказ обещает быть долгим, но торопить призрака не стал.

– Ламии служат феям с незапамятных пор.

– Хотя, если верить легендам, – вмешался кобольд. – Раньше ламии были свободны!

– Что проку верить всяким легендишкам? – пренебрежительно прогудел Фендуляр. – Это все чародеишки насочиняли, из Квартала магов. А как на самом деле было – никто не знает.

– Может, и насочиняли. Да только зная непокорный нрав ламий, мне всегда хотелось узнать, каким образом феям удалось их обуздать?

– А как? – спросил Дарин, чувствуя, что у него голова кругом идет от всех этих событий. – Тохта, ты не знаешь?

– Понятия не имею, – буркнул меняла. – В чужие дела лучше не соваться, мигом хвост прищемят. Особенно, когда дело касается фей! Но, – он понизил голос. – Думаю, без магии тут не обошлось.

– Точно, – кивнул призрак. – Феи, небось, сварганили подходящее заклинаньишко – и готово! Ламии у них в подчинении и даже пикнуть не смеют!

– Опять феи, – задумчиво проговорил Дарин. – А кто-нибудь вообще их видел? Вот я, например, ни разу…

– А ламий ты до сегодняшнего дня видел? – резонно поинтересовался Фендуляр. – Не видел, вот то-то. И вдруг – бац! Повелитель ламий появляется у нас на пороге, – он поежился и снова покосился на дверь.

Тохта кивнул.

– Ты ведь в Лутаке-то живешь всего ничего, – сказал он. – Может, увидишь и фей… но они редко в городе появляются.

– Вот это и хорошо! – поспешно сказал Фендуляр. – Это к лучшему! В городишке без них как-то спокойней!

– Я всего пару раз видел, – признался Тохта, – Хотя всю жизнь прожил здесь, в Лутаке. Онт в заколдованной Тисовой роще, плетут свои чары.

– Чары?

– Ну, знаешь, эти слухи, что феи хотят покорить драконов… прости, Тохта, знаю, ты не любишь, когда о них говорят, но сам понимаешь, ни один драконишко в Лутаку не прилетит, так что зря боишься. Право, не стоит бояться того, кого ты никогда в жизни не увидишь.

Кобольд пробурчал что-то себе под нос.

– … покорить драконов и установить свое владычество во всем волшебном мире, – продолжал Фендуляр, не обращая внимания на въерошенного Тохту. – Но драконы, хранители равновесия в мире, феям не по зубам. Драконы сильны, могущественны и…

– Не желаю слушать про др… вот про этих самых! – сверкнул рубиновыми глазами кобольд. – Фендуляр, умолкни!

– Ладно, ладно, – остановил их Дарин. – Не хочешь – не будем. Давайте лучше про… как его? Про Тесса.

– Давайте, – кивнул призрак. – Так вот. Он ламия, а ламии…

– Блин, – вздохнул Дарин. – Слушайте, я не совсем… кто такие ламии? Что-то вроде вампиров?

Фендуляр отрицательно мотнул головой.

– Ни одного вампиришки у нас в округе давненько не объявлялось, – сказал он. – Хотя, раньше, правда, бывало, нет-нет, да объявятся.

– Вампирам нужна кровь, а ламии…

– Вспомнил! – спохватился Дарин. – Барклюня из Морского Управления рассказывал как-то. Говорил, что ламии высасывают жизнь из человека – питаются его жизненной энергией? Так?

– В обшем, так, – неохотно сообщил Тохта. – Когда идут войны или сражения, ламии всегда шныряют неподалеку, в такое время еды у них навалом. Завтра на ярмарке тоже будет кто-нибудь из них… хотя Тесс, говорят, запретил им охотиться возле Лутаки.

– Кстати, – Фендуляр внезапно оживился и даже чуть-чуть взлетел над креслом. – Слышал, ламии могут превращаться в змей, а когда оборачиваются обратно, у них остается змеиный раздвоенный язык? Из-за того-то ламии всегда говорят тихо, будто шипят. А? Так?

– Глупости, – пробурчал кобольд. – Ламии не могут оборачиваться в змей, так что насчет языка…

Дарин почесал в затылке.

– Гм… он действительно говорил негромко, – припомнил он. – Может, у него и, правда, раздвоенный язык?

Кобольд фыркнул.

– Повелителю ламий нет нужны кричать во все горло. Даже если он будет говорить шепотом, все во всех ног бросятся выполнять его приказания!

Дарин подумал и продолжил допрос:

– Ламии могу колдовать, как феи?

Фендуляр повозился в кресле.

– Ну, не колдовать, конечно, а…

Он задумался.

– Они могут очаровывать. Человечишко вроде как цепенеет, как кролик перед змеей, делай с ним что хочешь. Но это все, что они могут. Хотя, – он снова оживился. – Слышал я, что раз во много лет рождается ламия-маг, – он пожал плечами, потом махнул прозрачной рукой. – Опять, небось, чародеишки выдумали!

Кобольд беспокойно заерзал в кресле.

– Не выдумали. Тесс – ламия-маг, – выдавил он. – И слышал я, что он – очень сильный маг. Жестокий, хитрый и умный. Он даже способен вытянуть душу мага-человека, не всякого, конечно, но… – кобольд в волнении облизал мордочку. – В общем, когда где-то ни с того, ни с сего умирает маг, подозрение всегда падает на… вы знаете, на кого.

– Ничего себе, – пробормотал Дарин, грызя ноготь. – А ваши маги – что же?

– Доказательства, – пояснил кобольд. – Доказать никогда ничего не удавалось. Тесс всегда выходил сухим из воды и отклонял все претензии.

Тохта подумал немного.

– Особенно ламии-маги любит получать души детей чародеев. Это для них самая лакомая пища! Ну, слава небесам, ламии редко заходят в Лутаку. Разве что сам Тесс иной раз появится…

– Да уж, – кивнул Дарин. – Явился, хоть его вроде никто и не звал…

– Таких не зовут, они сами приходят, – глубокомысленно заметил Фендуляр.

– Во-во. Пришел поболтать о том, о сем, сжег на моих глазах вига и да пошел себе восвояси. Нанес визит вежливости, так сказать.

– Гляди, как бы он тебе еще один визит не нанес. Последний, – бестактно брякнул призрак и засопел.

Они помолчали.

– Я видел его в Лутаке год назад. Помнишь, тот случай? – спросил Фендуляр у кобольда. Тот молча кивнул. Призрак продолжил:

– Мне Дадалион рассказал, я сам-то не видел. Один чародеишко малость умом тронулся, – пояснил он Дарину. – Иногда это бывает. Взбредет магу в голову овладеть знаниями, которые ему явно не по силенкам, откусить кусок, который ему не проглотить. Ну, и того… помрачение рассудка. В общем, он сошел с ума и нет бы ему тихо-мирно отправиться в лечебницу для душевнобольных, что в Квартале лекарей и целителей…

– А, и такое здесь есть? – удивился Дарин. – Полезное заведение.

– Полезное, – согласился Фендуляр. – Ты запомни на всякий случай. Так вот, у чародеишки оказалось буйное помешательство!

– И что?

– Он взобрался на башню, – продолжил Тохта. – Видел, возле Торговой площади башня с часами? Вот на нее и залез… и давай выкрикивать, что сейчас нашлет на город черную чуму и лихорадку!

– А он мог? Мог это сделать?

– Конечно, – кивнул кобольд. – Он же маг! Видел бы ты, что творилось в городе! Я как раз сидел у ворот: только что прибыл караван, и работы у менял было невпроворот. И вдруг началось! По небу черные тучи несутся, ветер свистит, народ на площади в панике! Никто не знает, что делать!

– Да уж, народишко перепугался знатно, – глубокомысленно прогудел Фендуляр. – Помню, Дадалион говорил, что…

– Понятно, надо было что-то срочно предпринять, – продолжал Тохта, не слушая призрака. – Только что? Ну, нашлись смельчаки, кинулись к башне, да только едва ступили на первую ступень лестницы, как лопнули!

– Лопнули?!

– Ну да, разлетелись на мелкие кусочки, как пузыри. Больше никто пробовать не захотел. Скороходы ринулись к магам, а те, как назло отбыли в Лерем, на ежегодную встречу с королем, остались чародеи средней руки, какой от них толк? Все ждали, что вот-вот проклятие черной чумы обрушится на город! – он поежился.

– А дальше? – затаив дыхание, спросил Дарин.

– А дальше на площади появился Тесс. Уж не знаю, по какому поводу он оказался в Лутаке…

– И что?

– Ничего, – кобольд почесал лапой за ухом. – Постоял, посмотрел да и направился прямиком к башне.

– И… заклятья на него не подействовали? Что дальше-то было? Что он сделал?

Тохта пожал плечами.

– Никто не знает. Просто сказал чародею пару слов – и все. А когда повелитель ламий покинул башню, спятивший маг покончил с собой.

Дарин замер с открытым ртом.

– Да, вот так-то, – кивнул Фендуляр. – Чародеишко сиганул с башни – да был таков! Головенка вдребезги, а мозги…

– Ух, ты, – выдавил Дарин. Он поднялся, и в волнении прошелся по комнату.

– Дарин! – послышалось из лавки. – Дарин, переставь меня к другому окну! Ну, переставь же скорей! Из этого окна мне плохо видно, как молочница торгуется с соседом! А я хочу поглядеть!

– Что в этом интересного-то? – рассеянно поинтересовался он.

– Ну, если не видеть, что они при этом делают, то – ничего. А ты приходи вечерком, как обещал, я тебе покажу кое-что, так парочка отражений. Сосед-то у нас – малый не промах, времени даром не теряет! Хочешь взглянуть?

– Потом, – отмахнулся Дарин. Он подошел к столу и снова уселся в кресло.

– Знаете, собственно говоря, я ведь тут не при чем. Получу артефакт, отдам, да и дело с концом.

– Амулетишко тебе ни к чему, – согласно кивнул призрак.

Кобольд почесал один бок, потом – другой.

– Проклятые блохи… говорят, он когда-то был человеком, – пробурчал Тохта.

– Кто? – удивился Дарин.

– Тесс.

Дарин поднял брови.

– Как это?

– Приятель, – загудел Фендуляр, на мгновение воспарив над креслом. – Это уж ты загнул. Такого не бывает. Ни один человечишко не может стать ламией, это все знают. Ни ламией, ни феей, ни кем другим, как ни старайся. Если уж очень сильно повезет, он может стать призраком, вот, как я, к примеру. Но для этого надо, чтоб соседишки… ладно, не буду об этом, чтоб они все провалились, подлые душонки! Словом, ламией или чародеем надо родиться.

– Бывают обращенные посредством магии, – неохотно сообщил кобольд. – Я слышал, Тесс как раз из таких. Не знаю только, правда ли? Может, это просто слухи? О нем много болтают…

Фендуляр покинул кресло, метнулся по комнате из угла в угол и повис над столом белым облаком.

– Слухи, конечно, слухи! Посредством магии, ха! Кто на такое пойдет добровольно?

– Ну, – неуверенно сказал Дарин. – Может, он хотел стать…

– Дело не в том, хотел он или не хотел, – отрезал призрак. – А в том, что выжить после наложенных чар невозможно, – облако сделало по гостиной круг и снова опустилось в кресло. – Знаешь, что происходит? Человечишко или умирает или фью! Сходит с ума, как тот чародей, и проводит остаток дней в монастыре кесаниктинцев, бегая по келье нагишом!

– Что за монастырь? – осведомился Дарин.

– Для умалишенных, которых врачуют монахи, – пояснил Фендуляр. – Ну, само собой, только тех, у чьих родственников есть золотишко. Богатый монастыришко… вот там, я думаю, есть немало тех, кто решил побаловаться магией.

Кобольд подумал.

– Не знаю, – проговорил он. – Может, и так. А может, воля Тесса оказалась настолько сильной, что он пережил обращение? Возможно такое? – Тохта посмотрел на Дарина.

– Откуда я знаю? Вас послушать, так это невозможно.

– Ну, судя по тому, как он укротил ламий, а если он – человек, они вовсе не горели желанием подчиняться чужаку – силы воли ему не занимать, – резонно заметил Фендуляр. – Но все равно, я не верю, что он был человеком!

Кобольд мгновение обдумывал слова приятеля. Потом мысли его незаметно переехали на другое: он подумал, что неплохо было бы перекусить. Все неприятности гораздо проще встречать с полным желудком – это вам любой кобольд-несмышленыш скажет. Подумав так, Тохта прошлепал к камину, но вспомнил, что вкусную косточку он перепрятал в сад, поколебался и решил ненадолго отложить ужин. Вздохнув, меняла вернулся к столу.

– Мы сегодня весь вечер будем говорить о Тессе? – пробурчал он.

– Нет, не будем, – ответил Дарин, напряженно размышляя о чем-то. – Как только появится у меня то, что ему нужно, я отдам – и дело в шляпе. Больше я в жизни его не увижу.

– Хорошо бы, – прогудел призрак. – Тогда завтра мы с Тохтой… Дарин! Ты нас слушаешь? О чем задумался?

Дарин поднял голову и поглядел сначала на Фендуляра, потом на Тохту.

– Слушайте, мне только что в голову пришло… вы помните, что он спросил, перед тем, как уйти?

– Помним, помним, – нетерпеливо отозвался Фендуляр. – Он спросил, хочешь ли ты жить. И что? Не хочешь, что ли?

– Нет, – отмахнулся Дарин. – Другое. Совсем другое!

– Что? – тявкнул кобольд.

– Он спросил, правда ли, что я из другого мира!

Фендуляр и Тохта переглянулись.

– Ну и что? – спросил кобольд. – Ты вроде и сам секрета из этого не делаешь? Болтаешь про свой другой мир, а всем известно, что никаких других миров…

Дарин посмотрел на призрака, потом – на кобольда. Глаза его сияли.

– Так вот, кажется, он мне поверил!

Тохта глубоко вздохнул.

– А знаете, что хочу сказать я? – спросил он и подумал, что, пожалуй, все-таки самое время плотно поужинать, потому что чутье кобольда говорило ему, что неприятности если не на пороге, то где-то уже очень близко. – Кажется, наша спокойная жизнь подошла к концу.

…Короткая летняя ночь промелькнула, как одно мгновение, из-за дальних гор выкатилось золотое солнце и начало долгий неспешный путь по небосклону.

В Лутаке наступило утро: пока еще прохладное, свежее и тихое, разве что, пожалуй, более хлопотное из-за ежегодной Летней Ярмарки. Она была крупным событием в жизни города и готовились к ней основательно: ожидалось прибытие гостей из других стран и жители Лутаки, всегда очень переживающие за честь родного города, не хотели ударить лицом в грязь. Оттого-то с самого раннего утра на улицах кипела жизнь.

Уже спешили на городское кладбище два почтенных седоволосых некроманта, озабоченно обсуждая на ходу, хорошо ли подготовлены к такому знаменательному событию все три кладбища. До сих пор гости Ярмарки туда заглядывали нечасто – скажем прямо, этого вообще никогда не случалось – но, тем не менее, Гильдия некромантов, как всегда очень озабоченная внешней стороной своего почтенного ремесла, подготовилась к празднику на славу: вдруг Ярмарку почтит какой-нибудь заезжий некромант и решит навестить коллег? Что ж, к неожиданному визиту все готово и краснеть не придется: еще прошлой ночью на кладбищах жизнь, если так можно выразиться, била ключом: каждый обитатель с наступлением ночи и до первых петухов приводил в порядок свою могилу, фамильный склеп или саркофаг, подметал дорожки, поливал цветы, красил ворота. Работы оказалось неожиданно много, и обитатели погоста упокоились лишь под утро, отправившись на дневной сон, как говорится, усталые, но счастливые.

Проследовала к месту проведения Ярмарки вереница вечно недовольных чем-то кобольдов, каждый из них держал под мышкой складной столик: в праздничные дни работы у менял предвиделось много. Сегодня недовольство кобольдов носило ярко выраженный характер, и направлено было на главного городского лекаря Халифана, который велел своим помощникам из Гильдии магов очистить город от крыс хотя бы на три дня. Купцы, что привезли на Ярмарку зерно и сало, были несказанно благодарны за это главному лекарю, зато кобольды, высоко ценившие крысиное мясо, истолковали приказ как злонамеренное ущемление собственных прав: теперь и не перекусить по-быстрому, не отходя от рабочего места!

Впрочем, вездесущие овражные гномы клятвенно пообещали доставлять из близлежащих деревень нужное количество прекрасных свежих грызунов, но овражники славились забывчивостью и рассеянностью и могли запросто перепутать и доставить обед не по адресу.

На главной площади, не покладая рук, трудились городские стражники: вот уже второй час они орудовали щетками, очищая от голубиного помета огромный величественный монумент королю. Каждый год, в преддверии этой титанической работы, старший стражник пытался объяснить начальству всю бесполезность усилий, указывая на толстых и нахальных голубей, которые во время уборки прогуливались неподалеку. Птицы с нетерпением ожидали момента, когда, наконец, стража уберется и можно будет занять облюбованные и такие привычные места: на плечах, руках и голове его величества.

Но городской Совет, где заседали самые почтенные горожане, оставался непреклонным. Стражникам было объявлено, что ежегодной уборкой достигалось сразу две цели: наводился порядок на площади, и выказывалось почтение к монарху – вдруг, упаси небо, король решит посетить Лутаку? Впрочем, Бутфарп четырнадцатый еще ни разу не удостаивал Летнюю ярмарку своим посещением и, надо сказать, жители города о том нимало не переживали.

За работой стражников наблюдали городские портные: ведь ничто не доставляет такого удовольствия, чем смотреть, как трудится другой человек! Портные следили за работой внимательно и попутно давали массу полезных советов, чем в предельно сжатые сроки довели городскую стражу до белого каления. Когда стражники, побагровевшие от общения с советчиками, наконец, удалились, прихватив с собой ведра и щетки, главный портной посмотрел на золотой циферблат часов на главной башне и дал знак.

Под перезвон курантов на площадь торжественно вплыла алая, расшитая золотом мантия. За ней, помахивая рукавами и сверкая позолоченными пуговицами, следовал камзол, а за ним – расшитая мелким жемчугом перевязь.

– Тэк-с, – озабоченно проговорил главный портной, лысый и румяный человечек, потирая пухлые руки. – Ну что ж, приступим! Сначала – камзол.

Мальчишка-подмастерье ловко вскарабкался на постамент и осторожно выпрямился, при этом непочтительно хватая монарха то за бронзовые колени, то за кудри.

– Готово! – весело прокричал мальчишка. – Давайте камзол!

Очередь возле расписной будочки «Кампания „Нетопырь. Проводники по городу“» всколыхнулась.

– А что это они делают? – удивленно спросил один из купцов.

Номер пятый – упитанный нетопырь бурой масти, висевший на дереве вниз головой – приоткрыл один глаз.

– Давняя традиция, знаете ли, – пояснил нетопырь. – Мы, столичные жители, видим это частенько, но вам, как провинциалу, это должно быть любопытно.

Он перехватился лапами поудобней и продолжил:

– Как-то, лет двести назад, когда столица нашего королевства еще была в Лу…, а впрочем, это неважно… тогдашний глава Гильдии портных добился величайшей чести в течение двухсот следующих лет одевать монарха. Имеется тому свидетельство: – исторический документ, договор, подписанный королем и главой Гильдии. Но вскоре королевский двор переехал в… впрочем, это неважно… его величество от услуг портных Лутаки отказался, расторгнув договор в одностороннем порядке. Однако, наши мастера иголки и ножниц оказались людьми, умеющими держать слово! Ровно четыре раза в год, перед крупными праздниками, они, как вы можете в этом убедиться, одевают короля, как и обещано!

– Вернее, его статую? – уточнил купец.

– Совершенно верно, но, согласитесь, слово, данное монарху, наши портные держат и уговор соблюдают.

В окно будочки высунулась узкая морда ехидны.

– Договор есть договор, – поддержала ехидна. – Наши портные они обещали одевать короля двести лет – они это делают! Осталось немного: всего каких-то девяносто девять лет. И глазом моргнуть не успеете, – она посмотрела на площадь. – Конечно, гардероб его величества пришлось порядком подсократить – как, скажите мне, натянуть на статую, к примеру, чулки? Но в остальном…

– Поначалу, и камзол и мантия шились из самых дорогих тканей, но потом, с годами, портные, знаете ли, обратились к здравому смыслу, – снова продолжил нетопырь. – Перечитали договор, выяснили, что о стоимости материалов там нет и речи, и внесли некоторые изменения. Теперь используют самые… э… недорогие ткани, прямо скажем, дешевые.

– Мудро, – признал купец.

– Разумеется, – согласилась ехидна. – Но вернемся к делам. Вам нужен проводник по городу?

Она оглядела нетопырей, висевших на дереве.

– Номер пятый! В Морской квартал, на улицу Веселых Утопленников!

Бурый нетопырь не спеша слетел с ветки.

– Благоволите лететь за мной, – с достоинством проговорил он. – Морской квартал – один из красивейших в нашем городе. Вам, как провинциалу, это будет интересно.

Словом, к Ярмарке, по традиции устраиваемой возле крепостных стен, на самой большой городской площади, была готово, а Гильдия предсказателей погоды заранее позаботилась о том, чтоб на небе все три дня не было ни облачка.

Первый день праздника обещал быть прекрасным.

Но не для всех.

Обитатели дома с синими ставнями потихоньку просыпались.

Фендуляр, который не нуждался во сне совершенно, уже устал дожидаться, когда все поднимутся, и битый час летал по гостиной, нетерпеливо насвистывая. Ему пришла в голову мысль: а не нанести ли убившим его соседям еще один дружеский визит, но на этот раз подойти к делу серьезнее – побренчать цепями, позавывать, повздыхать и посмеяться леденящим душу смехом от которого, как он точно знал, у живых встают волосы дыбом. Идея про леденящий душу смех так понравилась Фендуляру, что он решил немедленно приступить к репетиции.

– Ха-ха-ха! – как можно более зловеще произнес он, подумал и добавил в голос мрачности. – Ха, ха. Ха! Ух, ух!

Из-за дивана показался взъерошенный кобольд.

– Прекрасно, – кисло проговорил он, протирая лапой глаза. – Нет ничего лучше, когда с утра пораньше кто-то ухает и хохочет над ухом, как взбесившийся филин!

– Скажи, это было достаточно зловеще? – забеспокоился призрак, слетая вниз. – Я хочу сказать – леденило кровь, ужасало? Понимаешь, я вот тут подумал про соседишек. Напугает ли их…

– Меня лично напугал визит Тесса в нашу лавку, – заявил кобольд. – Вот это и кровь леденило и ужаснуло на совесть. Так что хватит с меня на эту неделю. А где Дарин? Все еще спит? Может, он уже получил эту… как ее? Таинственную вещицу? – поинтересовался Тохта, понизив голос. Фендуляр пожал плечами.

Вчера вечером, после визита в лавку повелителя ламии, всем потребовалось немало времени, чтобы опомниться и прийти в себя, зато потом каждый стал действовать по-своему.

Кобольд наотрез отказался уходить и объявил, что будет ночевать не у себя, в уютной норе возле болота, где так славно выводят рулады лягушки, а в доме Дадалиона. Тохта не хотел пропускать момент, когда Дарин получит волшебный артефакт, и хотел лично глянуть, что это такое. Фендуляр очень переживал, что совсем забыл рассказать повелителю ламий про своих соседей и намекнуть, что подданным Тесса неплохо было бы нанести визит этим гостеприимным людишкам – особенно в ночное время. Разумеется, призрак умолчал, что не поведал о соседях вовсе не из-за забывчивости, а потому, что неожиданно для себя испытал вполне человеческие чувства – обнаружил, что в присутствии ламии от страха не может выдавить из себя ни слова.

Дадалион, явившись домой и узнав сногсшибательную новость, остолбенел и потерял дар речи, а когда снова его обрел, немедленно потребовал подать самой лучшей бумаги для завещаний и за короткий срок написал их не менее десяти, каждый раз заботливо уточняя у Дарина, на каком из трех кладбищ он желает быть похороненным.

Волшебное зеркало тоже не осталось в стороне: оно решило оказывать Дарину всемерную моральную поддержку. Стоило тому появиться в лавке, как оно немедленно начинало показывать то пышную церемонию погребения у троллей, с торжественным поеданием дорогого усопшего, то бальзамирование тела покойного, столь популярное у змеелюдей.

– Это что, прямая трансляция? – мрачно осведомился Дарин, копаясь в шкафу в поисках склянки с чернилами и против воли косясь в зеркало. – Думало бы, что показывать!

– Обрати внимание, как ловко змеелюди извлекают мозги через нос. Их бальзамировщики – просто кудесники! А хочешь еще разочек взглянуть, как сгорает виг? Извини, но самого Тесса показать не удастся: ламии не отражаются. Гляди, как горит, как горит! Просто картинка!

– А в чулан не хочешь? – поинтересовался Дарин. – Прекрати, меня сейчас вытошнит!

– Не хочешь, как хочешь! – бодро отозвалось зеркало. – Так и быть, для поднятия настроения покажу тебе напоследок оргию гоблинов. Там есть одна миленькая гоблинша, – зеркало понизило голос. – Ух, что она вытворяла!

Угомонились все только тогда, когда Дарин решительно объявил, что с него хватит, и он идет спать. Впрочем, уснул он или нет, неизвестно, а обитатели дома с синими ставнями затихли еще не скоро.

…Фендуляр сделал еще один круг по комнате.

– Ха, ха, ха! У-у-у! Как, Тохта? Страшно?

– Жуть, – мрачно отозвался кобольд.

Призрак повеселел.

– Попробую еще рыдания, всхлипывания и заунывные стоны, ну, как и полагается привидениям. Устрою соседишкам страшную жизнь! Они думают, от Фендуляра так просто избавиться – воткнули в грудь кинжалишко – и все?! Не тут-то было! Фендуляр не сдается!

Стукнула дверь. По узкой лестнице в гостиную спустился Дадалион, облаченный по-домашнему – в длинный халат синего цвета и мягкие туфли – уселся за стол и машинально вытащил из стопки бумаг, чистый лист.

– Гм, гм… всем – доброе утро. Доброе, гм, доброе… – в руках его само по себе оказалось превосходно очиненное перо.

– «Я, находясь в здравом уме и прекрасной памяти»… тьфу ты! Верите ли, всю ночь глаз сомкнуть не мог, – пожаловался он. – Как только начну засыпать, так сразу завещания мерещатся.

– Чьи? – осведомился кобольд.

– Всех моих знакомых, разумеется, – Дадалион снова нацелился пером на бумагу. – Твое, кстати, тоже видел.

Тохта почесал за ухом.

– А свое?

– Ну, – несколько уклончиво ответил Дадалион. – Как-то не обратил внимания. Кажется, не было, – он откинулся на спинку стула. – Особенно отчетливо почему-то виделось завещание Гуги Ладуко.

– Что за Гуга Ладука? – спросил кобольд. – Уж не тот ли баснословно богатый старикашка, негоциант, торговец редкими драгоценными камнями?

– Он самый, – вздохнул Дадалион. – Владелец пяти доходных домов, трех кораблей и одного серебряного рудника. Так богат, что страшно и представить! И, вообразите, не имеет прямых наследников!

Тохта насторожился.

– Такой капитал – и без присмотра будет, – озабоченно проговорил он. – Непорядок.

– Да, – кивнул Дадалион. – И вот Ладука, как всякий человек преклонного возраста, составил завещание, и представьте, обнародовал его, не дожидаясь собственной кончины!

– Это что-то новенькое, – прогудел Фендуляр. – У этот старикашки, видно, мозги уже… а что в завещании?

Дадалион тонко улыбнулся.

– В том-то вся и соль! С мозгами у него все в порядке, в этом я убедился, когда прочитал завещание. О, этот Ладука – ему палец в рот не клади! Богатый старец завещал свое огромное состояние той женщине, в постели с которой он умрет!

– Что?! – хором воскликнули кобольд и призрак.

– Именно, – многозначительно сказал Дадалион. – Я сам читал. Так и написано: «Учитывая мой возраст, ждать осталось совсем недолго, и последней может стать даже завтрашняя ночь».

Он снова вздохнул.

– Что сказать? – философски прибавил Дадалион. – Дамы в прямом смысле слова стоят в очередь. Юные девицы, зрелые красотки, пикантные вдовушки – каждой хочется уморить его в постели.

Фендуляр взмыл под потолок, повисел там белым облаком минуту-другую, потом вернулся к столу.

– Даже зависть берет, – с досадой признался он. – Проклятый старикашка! Ловко устроился!

– Да, а завещание… – начал Дадалион, но закончить не успел: в комнате появился Дарин.

– С утра пораньше – и за завещание, – он покосился на исписанный листок. – Неплохо. Жизнеутверждающе.

Дадалион обмакнул перо в чернильницу.

– Мне надо успокоиться. А ничто так не успокаивает, как хорошо обдуманное и грамотно написанное завещание, ясно?

– Ясно, ясно. А тебе-то что успокаиваться? Можно подумать, это ты получишь амулет!

– Загробное послание этому миру, прекрасный способ оставить за собой последнее слово, – не слушая его, говорил Дадалион, строча на бумаге. – Возможность досадить родным и близким, алчно жаждущим твоего наследства! Пишешь – и возвышенные мысли устремляются в вечность… так и хочется отряхнуть со своих ног земной прах и устремиться…

– А у меня, – перебил его Дарин. – Мысли почему-то устремляются исключительно к завтраку!

Дадалион поднял голову и укоризненно посмотрел на него.

– Вот такой я приземленный и невозвышенный человек. Может, перекусим немного, а? А уж потом отряхнем с ног земной прах и устремимся в вечность. Поедим, пока все спокойно, пока в окна не лезут упыри с амулетами в зубах, а за дверью не подкарауливают ламии?

Кобольд тревожно оглянулся на дверь.

– Откуда ты знаешь?

Фендуляр снова взмыл к потолку.

– Эх, любил в свое время закатить дружескую пирушку! Понаедут, бывало, приятелишки, устроим пир горой, ну, а потом, как полагается благородным людям – в гости, к соседям, пусть и они повеселятся! Мне друзья так и говорили: «А что, Фендуляр, заглянешь к нам сегодня на огонек?» А я отвечаю: «Конечно! А чью усадьбу будем палить?!»

– Пир горой, пожалуй, не надо, – остановил его Дарин. – А вот яичницу бы…

Дадалион вздохнул, с неудовольствием отодвинул недописанное завещание и степенно проследовал на кухню. Вскоре оттуда донеслось шкворчание яиц на сковороде и вкусно запахло жареным.

Тохта потянул носом, облизнулся и рысцой поспешил в сад, где пол розовым кустом дожидалась его припрятанная накануне косточка.

– Дарин! – заныло зеркало в лавке. – Передвинь меня чуть-чуть вправо! В доме напротив молоденькая служанка моет крыльцо, подоткнула юбки и наклоняется так соблазнительно, а мне плохо видно!

– Отвали, – коротко сказал Дарин.

– Ну, что «отвали», что «отвали»! Сам же потом посмотреть захочешь! Можно подумать, вчера тебе не понравилось!