Текст книги "Слипер и Дример"

Автор книги: Илья Черт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 37 страниц)

словоблудия), наши туристы уже воссели на кухне, и Башкирец аккуратно освободил пасть

Загрибуке.

– Слышь, брррателла, – котяра назидательно выставил перед Загрибукиным носом

указательный коготь, – ты за правду-матку не шурши, понял? Все остальные уже давно

допургопетрили, что Кого за другого себя выдаёт, один ты тут в бой рвёшься с шашкой

комсомольской правды наперевес! Так что, боец, ксиву в карман, сдать оружие, и никаких «давно

не виделись»! Усёк?

– Усёк! – Загрибука закивал головой, отчего нелепая жёлтая шапка стала бить его по носу

своим синим помпоном. – От, блин с компотами, я чуть не…

– Потому с хвостом во рту и зашёл, – закончил кот. – Хорошо хоть не кусил. Бешенством не

болел, часом? Да ладно, шучу, шучу… Короче, Загрррибыч, ты енто…

25

2

Но тут в кухню зашли Дух Кого, то бишь, как мы договорились сейчас же и туточки,

Шкындырбыр Шкындырбаевич Шкындырович собственно с персоной Моры под ручку. Загрибука

отчаянно закивал Башкирскому Коту, мол, я всё понял, но тут Дример наступил ему на лапу

ботинком и прошипел:

– Голова отвалится. Не вибрируй – не пейджер!

Шкындырович без умолку болтал, развлекал гостей шутками, прибаутками и хохотунцами,

совсем не похожими на его прежние велеречивые манеры. Странный чайник, привязанный

диковинным шнурком к стене, действительно засвистел в какой-то момент и одарил опосля сего

кипяточком, кой залили в посудину поменьше, куда заблаговременно покидали скрученных

листиков и пару благоухающих корешков. Нашлись тут же крендельки печёные. А покуда все

чаёвничали, Шкындырович успел и супчику согреть наваристого. Мора лишь изредка задавал

вопросы и хохотал по поводу ответов, а сам доклад вёл Шкындырбыр Шкындырбаевич. Он

рассказал про город А более подробно. О том, что город сей действительно является некой базой

для многих и многих исследователей, которые стекались сюда в течение нескольких поколений со

всех концов Небесной Лабиринтовой Загогулины. Рассказал и о том, что расположение города А

делает его действительно уникальным местом для проведения многих экспериментов по части

освоения новых Слоёв виброчастот реальности. И что случаются в городе и плановые крупные

опыты с новыми измерениями. Подтвердил также, что архитектура города и его географический

статус имеют свойство меняться в зависимости от погодных условий, астрономических

особенностей и влияния близости других, чужих нашему пониманию измерений. Некую

стабильность реальности, конечно, удаётся сохранять, иначе и вышедши за хлебом можно было б

своего дома уж и вовсе никогда не увидеть боле. Но всё-таки периодически разнокалиберные

предметы странным образом подменялись, а иногда метаморфозам подвергались и жители.

– Любая ж[и]ва ко всему, понимаешь ли, привыкать способна и всегда ратует за скорейший

«коннектинг пипл», так что ужились мы тут как-то со временем, все разные и несуразные, —

дзынкал ложкой в кастрюльке новоявленный нашим туристам Шкындырович.

– А что такое «жива»? – с набитым крендельками ртом спросил Загрибука.

– О, это – одно из самых старых определений души, – умилительно и по-матерински

посмотрев на Загрибуку, ответил Кого-Шкындырбаевич. – «Жива» означает на языке Кхе живое

осознающее существо. Это ампутированная от цельного и неделимого Потолочного Разумения

световая часть, которая невозмутимо и нагло самоосознаёт своё собственное отделённое

существование в любых условиях и при любой погоде, то есть, по-нашему, по-бразильски, просто

душа, обособленное «я», в любых ему заблагорассудочных формах. Изначальное личностное

осознание. Дух!

Тут Шкындырбыр-Дух-Шкындырбаевич-Кого-Шкындырович издевательски подмигнул всей

нашей честной туристической компании, и в особенности Загрибуке.

– Вот это и есть жива, – закончил он. – Все мы да на каждого в отдельности.

– А что за язык Кхе? – не унимался Загрибука.

25

3

Шкындырович улыбнулся и, наклонившись к нему, доверительно прошептал:

– Видите ли, профес…

Слипер выразительно поднял бровь и наступил на ногу Шкындыровичу.

– …профессиональный интерес заставил меня обратиться к древним боевым языкам, – Дух

Кого благодарно глянул на Слипера, чуть ли не оговорившись званием Загрибуки, которого, по

своей шпионской легенде, он ну никак знать был не должен. – В частности, к языку Тори. Это

боевой язык, использовавшийся в древности почти во всех Слоях мира, один из диалектов

изначального языка. В несколько искаженном виде он до сих пор употребляется при навигации

пилотами виман, которые вы видели по пути сюда.

– Да, грандиозные штуки! – подвердил Слипер. – И как таким птенчиком можно управлять

– не представляю! Мозги же вскипят!

– Вот-вот, – продолжил Шкындырович. – А далее всё непросто. Древний язык Тори делится

на несколько языков и наречий в свою очередь, и не просто так делится, аки бессистемная

инфузория под микроскопом, а в зависимости от условий применения. То есть весьма разумно,

ибо язык сей, по преданиям бабушек наших, которые были все уже тогда крайне «пра-», дан был

живам самим Потолочным Разумением для всеобщего общения и наведения того самого

«коннектинг пипл» в различных закоулках Лабиринта. Так вот, как известно всем живучим с

детства голопопого, реальность имеет несколько стихийных состояний. Сейчас разложим по

порядкам. Первое её настроение: измотательный застоячий сушняк, ломколомающий с перцем и

специями, придающий всему осязаемому легкомысленную хрупкость. Второе: всепролезающая

мокрючесть под– и над-изливающаяся, туманами ползучая и ведром за шиворот

запрокидывающаяся.

Третье:

стеклорежущая

железокаменная

остроугольность,

травматологически

недружелюбная

и

кармически-хирургическая.

Четвёртое:

текучая

взаимопроникаемость, через-голову-жопу-ноги-становящаяся, форму обновляющая. Пятое:

суетливо-скоропалительное смещение по всем статьям, чтоб нефиг. Это когда всё летит и падает,

устойчиво приближаясь к полу или земле своим фейсом. Шестое: вязкое пекло грязевого болота с

перемежающимися холодильно-пробирающими нервнодрожилками и зубостучанием. И седьмое

настроение: заоблачно-потолочное состояние висючести в головокружительном затвердении

мягкого в твердое, а твердого в мягкое. Чердачная мансарда мирового шара, пентхаус вселенной.

Все эти неврозные состояния реальности называют Семью Сезонами Семи Зверей. И все они

соотвествуют разным сочетаниям стихий. Так вот, слово «Кхе» и обозначает описанный мной в

самом начале Сезон Засухи. Закатной засухи, как ещё его называли, ибо сопровождается

определенной закатной палитрой цветов. Или Сезон Тростника, как его называли на Барьерных

Краях мира.

– Почему тростника? – Глаза Загрибуки окончательно округлились до состояния полнолуния.

– Потому что сухой, ломающийся, высохший донельзя изнутри и снаружи тростник – самый

близкий образ этого состояния. Кхе – не только понятие, определяющее состояние природы, но и

сам по себе цельный язык образов, связанных непосредственно с этим состоянием, ибо есть миры

25

4

и территории, которые пребывают в нём доминирующее количество времени, – пояснил Кого,

снова сбиваясь на прежний научный тон. – Кхе – это также целая школа боевого искусства,

построенного на владении своим телом в условиях данного состояния мира. Кхе – это отдельный

самостоятельный образ мышления. Кхе – это состояние разума. Кхе – это целый раздел

философии. Как и любое значение в изначальном языке, слово «Кхе» означало широчайший

раздел, включающий в себя всевозможные части и направления развития данного образа. Кхе —

это даже не что-то внешнее, а именно внутреннее состояние. Состояние духа и разума,

возникающее в ответ на определенные условия существования. Изначальный язык был

многогранен и предусматривал под собой не только вербальное общение, но и язык жестов и

мимики. К примеру, этот жест, – Шкындырович показал вывернутый вниз кулак, как при ударе

под дых, при этом выставил вверх вытянутый мизинец, а большим пальцем прижал фалангу

указательного пальца сверху, – это и есть слово «Кхе»!

– Пррроглоти мою пельмешку, ну вы даёте! – Башкирский Кот заворожённо слушал весь

этот доклад и был явно поражён столь таинственными и древними познаниями. – Прям шалашом

родным пахнуло! У нас дома тоже вот так объясняли, похожим образом…

– А у вас – это где? – спросил, прищурившись сквозь пенсне, Шкындырович.

– Я и сам не очень помню, – отступил кот. – Но вот когда вы всё это говорили, дык прям,

как свет в тоннеле Красной Тюбетейки, что-то забрезжило, осветилось в памяти. Только не

удеррржать. Но насчёт боевого языка и про Кхе я уже точно не в первый раз слышу.

– А что-нибудь ещё про язык Тори можете рассказать? – попросил Слипер. – Уж больно

интересно.

– Ну хорошо, – согласно кивнул Шкындырбыр Шкындырбаевич. – Язык первых заселенцев

вселенной был очень практичен. Он создавался сложнообразным. Одно слово могло означать

целые системы понятий или даже общее направление, в котором существо могло развивать мысль

далее. К примеру, слово «кель-ке-даль-ё». Оно обозначало изначальное свойство существа на

уровне души. Духовный талант. Например, знавал я одну девчушку по имени Бузябузя. Она в

жизни ничем не отличалась от других, в смысле ноги-руки на месте, голова сверху. Только вот в

некий важный момент, когда нужно было что-то спрятать, желающий заныкать свой ништяк

обращался именно к ней. И она прятала любую вещь, да так, что никто чужой ни в жисть свою

задрипанную сего не мог найти. И точно так же она могла найти потерявшуюся вещь. Вот бывает,

что человек потерял нечто важное и повседневное, к примеру, свои очки или ключи от дома, или

любимую побрякушку, или амулет. И если рядом оказывалась эта самая Бузябузя, то она просто

на какое-то время вставала молча посреди дома, а потом быстро и безошибочно находила

потерявшуюся вещь. И талантом этим она владела с самого рождения. Вот это и называется —

«кель-ке-даль-ё». Изначальный талант живы, отличительное свойство души. То, что конкретно ты

умеешь делать лучше других. И если, к примеру, существо в своей жизни быстро сообразило, в

чем состоит его кель-ке-даль-ё, то может руководствоваться им в плане выбора дела своей жизни,

профессии. И в этом случае индивидуум не только становится признанным Мастером своего дела,

25

5

но и обретает истинное счастье от того, чем занимается всю жизнь. Настолько велико знание о

своём кель-ке-даль-ё. Или, наглядного пособия ради, слово «йох-ха-нга». Это понятие означает

скользящее движение вперёд с предельно сконцентрированным вниманием, причём в самой

низкой стойке, распластавшись по горизонтальному периметру, при максимальном продольном

ускорении. Сочетает в себе движущие силы быстрого острого воздуха и прохладной воды сильной

горизонтальной текучести.

– Это всё очень сложно, – проговорил Дример, нависая над тарелкой с супом.

– В теории, возможно, да, – отозвался Шкындырович, открывая форточку окна и любуясь

высотным видом, – но именно поэтому языку Тори учили почти всегда практическим способом,

через ссадины и ушибы, и с самого малолетства, ибо у любого живого существа есть генетически

заложенная программа потенциальной возможности самообучения, и она, зараза такая, отводит

существу на каждый урок весьма короткий промежуток времени.

– Чё-то я ничё не понимаю, – застыл с ложкой в руке Слипер.

– Да шо непонятного, – проворчал Дример. – Дык всё ясно как Пень Святочный! Уронили

вот тебя башкой в пол по малолетству, а покамест ты лечился да очухивался, в себя приходил,

время, отведённое тебе твоими внутренними генетическими часами на овладение навыками

логического мышления, прошло. И второгодников в этой школе нет. Не успел – всё, аля-улю,

гони Мудода, останешься на всю жизнь с подкошенными мозгами.

– Эт чё, он верно говорит? – возмутился Слипер, оборотившись к Шкындыровичу.

– Точняк, братан! – согласился тот. – На доступном дошкольном примере это выглядит

омерзительно и наивно в своей простоте. Коли чувака вовремя языку общения не обучили, то в

какой-то момент его генетическая прога говорит: «Хорош салаты мусолить! Переходим к первому

блюду, готовим ложки, борщ в студию!» И всё. И сколько потом чувака словарями не мучай,

сколько ему указкой по шее не мутузь, сколько педагогов в психушку не отправляй – всё ему до

фени с фонарём. И ничего паренёк толком уже гутарить не будет, ибо время его внутреннее на

обучение гутаренью ушло безвозвратно. По крайней мере, в этой жизни. И так со всем остальным

интеллектуальным знанием.

– Мумиё-моё! – ёкнулось Дримеру.

– Где же вы, ррродители, куда же смотрит школа… – запел Башкирский Кот и тоже

подтянулся на подоконник к Шкындырбаевичу.

– Мда… – только и промямлил Загрибука закрывшимся наконец-то ртом и, хрумкнув

крендельком, заарканил себе первую ложку борща.

Все занялись своими тарелками, и какое-то время было слышно только звяканье ложек.

– Знаете, – начал было осторожно Башкирский Кот, который задумчиво отмалчивался

некоторое время на окне, – а ведь я тоже памятую кое-какую историю из своего прошлого,

удивительным образом пересекающуюся с тем, что поведал нам токма шо уважаемый

Шкындырбыр Шкындырбаевич, глубокое уважение его семье.

– Что за история? – хлюпнул Загрибука и тут же виновато отложил ложку.

25

6

– Да ешь, ешь, Загрибыч, – как-то уж совсем по-отцовски, ласково успокоил его Башкирский

Кот. – Сказка та не моя, но стррранным образом она во мне есть. А также есть у меня

уверенность, что я к ней был каким-то образом причастен. Может, пробегал где-то рядом?

Шкындырбыр-Дух-Шкындырбаевич-Кого тоже уселся за стол с гостями, налил себе чаю и

приготовился слушать. Все замолчали. И в этой тишине раздавалось только сопение кота, который

собирался с духом или памятью. Наконец Башкирец повернулся на подоконнике, свесил лапы на

кухню и, встопорщившись шерстью, начал рассказ, нечаянно скрежеща время от времени

отточенными клыками.

Сказка дедушки Мытута нумеро трес: Кошачья история о собачьей жизни

Жил в одном городе на одной планете паренёк. Обычный паренёк. Челобречной породы. Ну,

вот как Шкындырбаевич сказал бы, ноги-руки на месте, голова сверху. И приключилась с данным

жителем Страстная Напасть. Напала она страстно на его малолетнюю головушку ещё в детстве,

когда жисть мальчишки насчитывала всего лишь пять оборотов планеты вокруг местной звезды. И

схлопотал он тогда по карме своей воспаление мозга. А так как медицина на той планете едва

начала переходить, образно выражаясь, с дубины на лук со стрелами, то паренёк тот имел все

шансы и вовсе задвинуть ласты в угол и склеить их там прочно, но Потолочное Разумение

приготовило для него юморной сюрприз. Ха-ха-ха, с юмором-то у Него всегда было ха-ра-шо! И

парень вместо белотапкового Великого Ежемгновенного Обновления ухнул в кому, узрев таким

образом на практике не только возможность своего существования вне тела и, соответственно,

получив во владение понятия о душе, но и познав краткий обзор своих прошлых инкарнаций в

виде занятного короткометражного экшен-фильма. Фильм был без рекламы и с неприлично

короткими титрами. Родители паренька тем временем оставались в глубоких непонятках

относительно его будущего, типа, то ли ему апельсины нести в авоське, а то ли уже потихоньку

составлять икебану поверх мраморной плиты. Кстати, зачем люди кладут на своих покойников

железобетонные плиты? Неужто в глубине души они всё-таки думают, что те могут вот так

запросто вылезти из-под земли наружу в какой-нибудь прекрасный и погожий Cудный день? А

потому решают прижать их понадёжнее, пусть, блин, потруднее будет! Пусть, мол, совочком

пошкрябают подольше из-под низу! Хе-хе! Такой у них, человеков, юмор. Практичный и

сапиенсный. Мда уж… И восславим же мудрость мира всея, ибо паренёк очухался через суток

десять и вроде даже внешне головушкой не повредился. Всё осталось при нём. Помнил, как звать,

где живёт и кто все остальные. И зажила семья счастливо, словно беды и не знала. Да только у

паренька видения всех жанров космического кинематографа начались, и стал он подмечать

странности всеразличные, которые люди другие и вовсе в упор не видали ни в раз, ни, тем более, в

два. То бишь за время внетелесного подвисания «точка сборки» паренька настолько расшаталась,

что мозг начал пошаливать, и диапазон воспринимаемых частот энергии стал периодически

25

7

заваливаться за края предписанной «радиостанции» в данном мире – на его конкретной, не столь

уж обетованной, как многим казалось раньше, планете. Паренёк сначала принял это за чудо, потом

за некую игру воображения, а затем и вовсе решил, что видения енти самые и голоса есть

следствие повреждения у него мозгов, и что сие означает начало психической болезни. Катушки,

мол, съехали. Предохранители перегорели. Винтики со шпунтиками перепихнулись. А болезни те

самые психиатрические лечили у них на планете так, что потом никакие другие лечения опосля

первых и вовсе уже не были нужны. Ибо превращался ты в миленький, истекающий на пол

слюной фикус, который кроме рефлекса «жрать-срать-спать» уже ничего не воспринимал до конца

дней своих. Знай только поливай физраствором. Паренёк хоть и молод был, но к своим семи (а в

своих разных сомнениях он таки дотянул без приключений, со ртом на замке до образовательной

школы, в которую отдавали детей, когда им исполнялось семь оборотов планеты) уже усёк, что

мама и папа – это, конечно, прекрасно, но расскажи он им всё как на уху, и судьба подоконного

растения, наподобие Волосястого Мухолова, ему обеспечена. И покуда спрятал язык за зубами, и

надолго. По челобреческим меркам. На целых восемь оборотов планеты. Пока мальчишка учился

в школе, странные способности почти не проявлялись. Их заглушила обычная напряженная

школьная жизнь со своими переживаниями. Друзья, футбол, уроки, контрольные, познавание

двора и прилегающих территорий, игры, первый интерес к девочкам. Но когда пареньку стукнуло

пятнадцать, всё началось снова, по той же схеме, только ещё более эффектно. Вещие сны,

предчувствия, непонятные и фантасмагорические места в видениях, прямое интуитивное

чувствование людей, угадывание развития событий, принятие спонтанных и единственно верных

решений в сложных ситуациях. И тогда паренёк взмолился к Потолочному Разумению с просьбой

объяснить ему всё, что с ним происходит, а также предоставил список вопросов по пунктам,

начиная с основных, касаемых его собственной природы, местоположения его мира, примерной

поставленной задачи и далее и далее. Было озвучено много не менее важных пунктов, которые,

вачепто, должны стоять у каждого разумного челобрека на повестке дня. Но не будем забывать,

что планета сия находилась на демоническом уровне бытия, то есть висела в адской-преадской

пустоте. В той самой пустоте, которая, как знает любой малыш на высших планетах, находится

прямо под нижней поверхностью мирового причинного океана, и которую жители этой планеты

называли чудесным и таинственным словом «космос». Ррромантики… Назвать адскую бездну

«космос»… Ха-ха-ха. А потому средний уровень разума в данном мире представлялся весьма и

весьма низким. Можно сказать вкратце, что вразумительные жители этой планеты по всем статьям

кучковались совсем ещё неразумными малышами, и потому подобные задаваемым пареньком

вопросы возникали едва ли у одной десятой одного процента всего населения. Да и то от скуки

через зевоту. Остальной контингент всё ещё продолжал влачить свою карму в пределах четырёх

животных инстинктов, известных как еда-совокупление-сон-оборона. И разум этого контингента,

соотвественно, находился в зачаточном состоянии, едва отличаясь от понятий собаки или

обезьяны. Учитывая, что в разуме паренька произошёл качественный скачок, а потому

направление вращения его энергии поменялось в обратную сторону, Потолочное Разумение

25

8

приняло решение откомандировать к нему на время Окольцованного засланца и внедрить его во

временно родную среду обитания данного человеческого индивида. И внедрили. Самым

непосредственным образом. То есть прямо мальчишке в разум.

Ну, вы же понимаете, даже подростки на высших планетах это умеют делать без труда, ибо с

рождения все обладают единым ментальным и информационным полем, то есть общей

территорией мыслей и образов. И случилось так, что проснулся как-то ночью наш паренёк, и

думать забывший о просьбе своей, и свыкшийся уже как-то с отчаянием провести свою жизнь

изгоем и вечно шифрующимся психопатом. И чувствует парень, что вот не спится ему вовсе. И

ощущение внутри него странное-престранное. Сел он на кровати, задумался, притих. И вдруг что-

то шевельнулось внутри его ума. Да-да. Именно шевельнулось. И парень осознал присутствие

внутри себя чужака.

– Ой, привет! – сказал парень молча, то есть внутри себя. А сам испугался так, что едва не

намочил штаны. Ну самую малость, может, даже и намочил.

– Привет! – ответил ему в ответ также внутри совершенно незнакомый голос. И спокойно так

преспокойно ответил. Как добрая воспитательница или как самый лучший друг, или как мама на

ночь.

– А ты кто? – осторожно спросил парень.

– Вопрос изначально неверный. Ответ на него ты когда-нибудь дашь сам, если сумеешь.

– А как ты вот так смог? Ты чё, прям внутри?

– А я много чего могу.

– А ты откуда?

– Опять неверный вопрос. Праздные у тебя вопрошайки. Давай начнем с того, что научимся с

тобой задавать верные вопросы.

– Давай.

В течение этой короткой беседы страх парня, поначалу трясущий его ноги и руки, понемногу

сошёл на нет. Да и вы сами знакомы наверняка с подобными ситуациями. К примеру, когда

встречаешь на дороге великого и ужасного, страшного и злого хулигана, и всё внутри тебя

понимает, что, мол, всё, кранты, труба, финита ля комедь, и руки начинают дрожать, и слова не

вымолвишь, и мозги перестают соображать. Но если ты с этим самым хулиганом неожиданно

заговорил и вынудил его на более-менее длинную беседу, то с каждой минутой этого разговора

твой страх перед ним ослабевает и улетучивается. А почему? Да потому что начинает разрушаться

понемногу твоё неведение в отношении этого человека. Ты мало-помалу узнаёшь его. Его

внутреннее состояние, его мысли, его способ размышлять, его жизненную позицию. Он перестает

быть для тебя неведомой тайной. И страх уходит.

Так случилось и в этот раз. Поговорив несколько минут с таинственным существом,

оказавшимся внутри его головы, парень понял, что время идёт, а ничего страшного пока не

происходит. Он всё ещё жив, прекрасно себя чувствует, и даже наоборот, его уверенность и

физические силы как будто растут. И он успокоился. Втянулся в диалог. И гость задержался у него

25

9

в разуме на долгих два с половиной оборота планеты. И принялся за его обучение и натаскивание

через ссадины, ушибы, порезы, боль, страхи, в общем, через всё то, что называется простыми

человеческими словами «личный опыт».

Тут Башкирский Кот сделал паузу, словно вспоминая продолжение истории, наморщил лоб,

поводил ушами.

– Очень, очень интересно, – сказал в полной тишине Шкындырбыр Шкындырбаевич.

– Ну а что дальше-то было? – Загрибука сидел с вытаращенными глазками и крошками на

подбородке.

– Да и к тому же как это связано с рассказом ШкындырбыраШкындырбаевича? – спросил

Слипер.

– Мда-а-а, – только и промычал Дример и инстинктивно полез по карманам.

– Прошу, – протянул ему неизвестно откель взявшуюся смурную папиросу Шкындырович.

– По уши благодарен, рэхмэд, – поклонился головой Дример и улыбнулся, – а то организм

истосковался уж по ядам.

Мора кинул ему спички, и братец с наслаждением втянул в себя дым и выпустил сизое облако в

потолок кухни.

– Я в раю, – хрипнул он и закашлялся.

– Сомнительно, мой друг, – заметил Шкындырович, похлопав его по спине. – Лучше б вы

курить бросали. Я вот давно завязал, для друзей токма и держу. К чему карму портить по

пустякам? И вам не советую. Куда лучше это, – и он протянул связку ароматических палочек-

благовоний. – Ну так что там с парнем-то далее? – оборотился он к коту.

Башкирский Кот, помутневший и поголубевший было глазами, встрепенулся. Глаза его опять

стали зелёными и ясными. Он облизал усы. Ощетинился хвостом.

– А, да, ну вот, – как ни в чем не бывало продолжил он, – к чему это я всё. А к ррразговорам

об изначальном языке.

Лазутчик сей засланный, или засланец лазутчатый, как вам угоднее, проявлялся по-разному.

Прошло несколько дней с момента его возникновения, когда он сделал следующий шаг. Парень

сидел ночью за столом и зарисовывал вещи и схемы, увиденные во сне. Он делал на них

поясняющие надписи, чтоб не забыть со временем, что это такое, как вдруг в некий неуловимый

момент его рука вычертила сама по себе рядом с поясняющими словами какой-то значок. Парень

остановился и напрягся.

– Это – Кхе! – сказал лазутчик внутри его разума. – Этот символ означает Кхе.

А дальше последовало длинное объяснение этого понятия, которое мы буквально недавно

прослушали от Шкындырбыра Шкындырбаевича, глубокое уважение его семье. Затем рука парня

26

0

сделала неуловимое движение и начертила рядом ещё один значок. И тогда парень понял:

лазутчик не только находится в его разуме, но может и управлять его телом, подавляя

человеческую волю. И эти фокусы с ручкой – лишь первый опыт, первый шаг. И он не ошибся. С

каждым днем лазутчик всё больше осваивался в теле парня. Он владел им всё лучше и лучше.

Паренёк как бы заключил негласный договор с лазутчиком: он добровольно позволяет получать

нужный чужаку опыт управления физическим телом, а лазутчик делится с ним своими знаниями.

Поначалу они учились в то время, пока все нормальные люди, включая пап и мам, спали. Полночи

лазутчик в теле парня учился ходить, управлять зрением, слухом, соизмерять пространство, трогал

предметы, учась осязанию, в целом постигая навыки управления телом. Затем полночи он отвечал

на вопросы паренька и учил его начальным этапам высших техник управления разумом, памятью,

вниманием и энергетическим телом. Дальше – больше. Через полгода они уже легко и надолго

менялись местами. Бывало, что несколько суток подряд лазутчик жил в теле парня, выполняя за

него все житейские дела. В это время парень находился как бы в осознанном сне, то есть всё

чувствовал, понимал, но со стороны, не имея возможности вмешаться. В такие дни парень учился

у лазутчика выходить из сложных жизненных ситуаций. Наблюдал, как тот с лёгкостью

справляется не только с бытовухой человечекой жизни, но и запросто добивается нужного

результата с людьми, видя их насквозь. Чужой жил в прямом смысле за него, в то время как на

этом примере парень учился многогранному искусству бытия на более высоком уровне. По

прошествии нескольких дней они снова менялись местами, и эта чехарда продолжалась довольно

долго. Но вот однажды лазутчик рассказал парню о Лабиринте. И не только рассказал, но и научил

непосредственно его видеть и чувствовать.

– Ух ты, – непроизвольно буркнул Мора. – Если всё это – правда, то парню здорово

повезло. Насколько я понимаю, Окольцованный засланец скостил ему срок пребывания на адских

планетах практически до полной амнистии.

– Верррно, – ответил Башкирский Кот. – Только продолжать жить со всем этим знанием в

той местности, среди аборигенов, стало нешуточным испытанием. Можно было и мозгами

прикручиниться вплоть до синьки горловой.

– Это вы о синдроме Шивы толкуете, уважаемый Башкир-Ата? – невозмутимо вставил

Шкындырович.

Загрибука переводил взгляд с Башкирца на Шкындыровича и всё больше преисполнялся

уверенностью, что ему в жизни очень и очень повезло, и похоже, он вытащил самый главный

загребущий билет.

– О нём самом, ара-джан, – подтвердил хвостатый.

– Слушай, – умоляюще взглянул на кота Загрибука, – а ты мне потом расскажешь про

синдром этот самый?

– Конечно, дррружище! – сверкнул зубоскальной сотнезубой улыбкой Башкирский Кот.

26

1

– Ребята, – неожиданно встал Загрибука из-за стола, – мне срочно надо сказать вам кое-

какую вещицу.

Все поворотились к нему. А наш профессор принял торжественный вид и изрёк:

– Я хочу сказать, что очень счастлив находиться среди вас, и что вы – мои самые дорогие

дружищи! Спасибо за то, что я тут с вами. Вот.

И он сел, засопел носом и уткнулся в пиалушку. Все улыбнулись, а Дример потрепал Загрибуку

по голове:

– Друже, такая же фигня! Мы тоже жутко рады, что ты с нами. Ну, давайте же дослушаем

Башкирца. Чего там дальше-то?

И кот продолжил.

О да, Лабиринт. Таинственное невидимое, управляющее всем.

– Представь себе твой мир в виде маленького мячика, – Окольцованный засланец терпеливо

и монотонно читал лекцию парню, пока тот топал по улице, торопясь на встречу с друзьями. – А

также представь большую замкнутую комнату, всю заполненную, а точнее, ну просто набитую

под возможную завязку разноцветными воздушными шарами. Шары внутри надуты разными

субстанциями. В одном – плотный и душный воздух, в другом – пузырящаяся вода, в третьем

шаре – огонь и мелкие осколки стекла, в четвертом – воздух свежий и ледяной вместе с

земляным крошевом, и так далее. Шаров, понятное дело, ограниченное число, так как комната

замкнута со всех сторон. А теперь вообрази, будто мячик отскакивает от стенок этой комнаты

произвольно и летает по ней сквозь эти самые шары. К тому же у мячика нет угасания инерции, то

есть скорость его прыгания по комнате постоянная. И прыгает он так очень и очень долго. Но ты

должен понимать, что в разных шарах мячик проходит сквозь содержимое по-разному. Один шар

он пересекает прямо по центру, второго шара он едва касается, от третьего захватывает лишь

треть. Нарисуй себе схему, чтоб лучше представить.

Парень остановился прямо на улице и стал чертить схему на заиндевевшем от мороза стекле

витрины.

– Верно, – дал оценку рисунку лазутчик, – ты всё верно понял. Можно то же самое

представить и по-другому. Скажем, заменить шары комнатами. И сказать, что мир идёт всё время

сквозь комнаты. И каждую комнату он проходит за разное количество времени. Одну

преодолевает за сутки, через другую может ползти и до трёх суток, а третью пробежит за пару

часов. И не подгадаешь, ибо спонтанно. А теперь вспомни, что я тебе говорил о Сезонах Зверей.

Так вот, в каждой такой комнате свой Сезон. Обычные люди не могут заметить, как мир

переходит из одной комнаты в другую. По нескольким причинам. Во-первых, переход происходит

достаточно плавно, не сразу, мир как бы втекает из одного состояния в другое. Во-вторых, при

переходе у людей меняется восприятие, то есть и слух, и зрение, и осязание, и обоняние, и вкус.

Всё сразу и одновременно. Поэтому не с чем сравнить. Ничто не остаётся на месте. Ничто не

26

2

является точкой отсчёта. Смещается сразу всё. А потому не заметить. И в-третьих, скорость