Текст книги "Слипер и Дример"

Автор книги: Илья Черт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)

увидел бы – пиши пропало, ибо пропал бы тут же, юркнув в какую-нибудь щель

пространственную. Потому глядите в оба, чтоб раньше времени ему ни пылинки в нос не попало!

Отнесите куда подальше, а то отдачей нам тут всем печёнки перетряхнёт. Чих его образовывает

дыру во всемирном пространственно-временном поле. Скоропостижимую, но весьма

немаленькую.

– А что насчёт утилизации? – осторожно спросил Дример.

– А он сам, не беспокойтесь, – ответила дамочка. – Он со временем проходит целую серию

перевоплощений и метаморфоз. Мокропопик Падучий после определённого цикла чихания и

заваливаний становится, опять же, Храпуном Лежачим Обыкновенным. А потом, отоспавшись

энное количество времени, однажды просыпается самым простым и банальным Ныкальщиком.

– Хныкает, что ли, всё время? – раскрыл широко глаза Слипер.

– Не Хныкальщик, а Ныкальщик! – укоризненно покачала головой Окольцованная дамочка,

– Ныкальщик-Щелевик. Ныкает всё, что попадётся под руку, по щелям и углам, а потом сам

забывает, что и куда сныкал. К тому же чиханием он распространяет вокруг себя вирус, который

поражает исключительно существ человеческой формы существования. Эта болезнь часто у людей

встречается.

– Какая? – хором спросили Слипер и Дример.

19

5

– Синдром Ныкальщика-Щелевика! Посныкают, понимаешь, по щелям своё добро, кто очки,

кто ключи, кто заначку, а потом сами вспомнить не могут, что и куда сныкали!

– Слушай, – шепнул Дример Слиперу, – мелькнула у меня тут идейка… – И он обратился к

дамочке: – А этот самый вирус как-нибудь излечению подлежит?

– Не знаю уж, кто и с чем там под и над и где лежит, а синдром можно ликвидировать очень

даже просто, – она закусила губу, – но неприятно.

– Это как? – с внезапным и непонятным Слиперу интересом увлёкся Дример.

– Газики. Нужно, чтоб на больного свежий Мокропопик Падучий нацелился своим мокрым

местом, да ещё и как следует пукнул! А ведь он – очень редкое животное. Непросто найти

Мокропопика во вселенной. Да и не каждый захочет, чтоб на него мокрой задницей целился и…

ну, вы понимаете… – Дамочка весело скосила глаз.

– Ой, спасибо вам большое, мы уже всё поняли, – поклонился Дример и плечом толкнул

напарника. – Уж и не знаем, как вас отблагодарить…

– В левом кармане, – зашипел Слипер брату.

Тот ловко выудил оттуда красную рыбку и протянул Окольцованным:

– Разве что этим.

– Мгм… – довольно заулыбались Окольцованные. – Надо же! Они действительно совсем не

такие, как эта современная молодёжь. Умеют дар принять.

Один из Окольцованных, с тёмным загорелым лицом, взял рыбку, разломил в руках, и в глазах

у братьев слегка помутилось, ибо наломал он тут же из одной рыбки пару сотен кусков, всем

раздал, а оставшееся в короб сложили, тут же поднесённый. И Дримеру четыре кусочка также

были даны.

«Всё знают, – как бы подвердил он мысленно свои догадки. – И сколько нас – тоже у них

прописано на извилинах».

– Приятно было иметь с вами дело, – склонился головушкой загорелый.

– Ой, а нам-то, а нам-то, да вааще! – Слипер зашуршал тапочкой.

– Пора, типа, – буркнул Дример, замусолив лямки комбинезона.

– Да-да, конечно, до встречи! – Окольцованные кивнули и тут же потеряли к братьям

интерес, вновь оживлённо заговорив о своём, словно и не прерывались.

Братцы вернулись к оставленным товарищам.

– А чего это ты про редкостный во вселенной пердёж с таким пристрастием мучал эту тётку-

то? – Слипер украдкой на ходу поднаехал на Дримера.

– Да про Йоша с его кодом подумал…

– Оба-на! Во ты, брателла, с головой! Я и не догнал!

– Ага! – хитро подмигнул Дример.

Они подошли к косящимся по сторонам Загрибуке и Башкирскому Коту. Краснокнижный наш

монгол (по прапрадедушкиной линии) явно нервничал, а потому мерцал ненастроенным

телевизором и вертел кренделя хвостом.

19

6

– Вот! – коротко доложил Слипер, протянув ладошки с восседающим там Мокропопиком

Падучим на обозрение.

– Сказали, что будет быстро и без лишних хлопот, – добавил Дример, чувствуя, что его

утверждение ничуть не прояснило ситуацию.

– Дёшево, быстро и без лишних хлопот вас похоронит аэрррофлот, – сквозь частокол зубов

прошипел на тюркском Башкирский Кот, обходя по кругу Мокропопика Падучего и втягивая

воздух затрепетавшими ноздрями. Глаза его сделались недобрыми и фиолетовыми. Завершив

полный круг, котище сел и оглянулся. – Как бы то ни было, – заявил он, воровато глянув по

сторонам, – нужно линять отсюда по ускоренной программе. Если этот церебрально-

парализованный хомяк и есть наша надежда на более-менее продолжительное будущее, то лучше

немедля пустить его в дело. Аннотацию к нему вам дали?

– Шо? – сконфузился Дример.

– Я об инструкции по применению мяучу тут настырррно! – Кот явно нервничал, топоча

лапами в пол.

– Чаво с ним делать-то? – не выдержал и Загрибука, с видом решившегося на всё и вся

партизана сжимавший в своей загребущей лапе Черепаху-Тротиллу. – Почто нам сего хомяка

сплавили?

– Вачепто, братцы, цари-батюшки сказывали, чтоб мы ентого степного зайца будили где-

нибудь подальше от места всеобщей дислокации. А тось случиться может крайне неприятное да

разнести закрома в мелкий винегрет. Посему…

И тут на веранду, где сие происходило (вы ещё не забыли, где мы вообще? а то я тут увлёкся),

влетел, аки ошпаренный, наш нездетутошный приятель Локи и заорал:

– В зале находится Йошкин Код! Внимание!!! Осторожно! В зале находится Йошкин Код!

Астрологическая наводка совместила все показатели!

– Тикаем! – бросил Башкирский Кот, сгребая в охапку рюкзак.

Слипер прикрыл ладошки, отчего сидящий в них Мокропопик Падучий получился со слегка

насильственно склонённой головой. Впрочем, его сонную нирвану это нисколько не обеспокоило.

– Да кидай ты тушканчика в суму! – зашипел Башкирец, крутя головой, словно танк башней.

– А может… – начал было Слипер, но Дример твёрдо взял его руки в свои и мрачно изрёк:

– Нет, уже не сможет!

И сквозь зубы изрёк, словно хирург медсестре на операции:

– Сумку!

Кот распахнул рюкзак, и Дример опрокинул туда ладошки брата. А затем он тоскливо взглянул

на Загрибуку и бросил быстро и твёрдо:

– Буди курву!

Тот отчаянно раскрыл глаза, потом героически зажмурился и разжал лапу, а Дример развернул

на ней Тротиллу в сторону многоликой тусовки, словно истребитель на стартовом столе

19

7

авианосца. Толпа суетилась и жужжала, подобно рою пчёл, и агрессивность её намерений была

вне всяких сомнений.

– Бюль-бюль-оглы сим-салабим рахат-лукум эшельме-бельме ё-комонь! – заорал

Башкирский Кот в ухо Черепахе-Тротилле, и та послушно открыла жёлтые змеиные глаза.

Кот глянул на черепашенцию и заорал на всю веранду:

– Полундррра-а-а-а-а!

– Амбар аврал! Сохрани нас Потолочное Разумение, – только и произнёс Дример.

И тут стало темно, как давеча у них под ногами в непроглядной воронке чёрной звезды. И

воцарилась тишина. Но перед этим всем четверым на мгновение показалось, будто кто-то прямо

перед их глазами щёлкнул фотовспышкой. Ведь они никогда не бывали в течении данной

отдельно взятой жизни в районе боевых действий с применением пластида конкретного названия

«си-4», а потому впервые на собственной шкуре испытали, что сие такое – тяжёлая контузия с

затяжным обмороком.

– Бли-и-и-и-и-и-ин комой, – раздался в проясняющемся свете чей-то скулёж.

В оседающей пыли носился отвратительный запах гари и палёной курицы.

Из дикой смеси камней, бетона и осколков стекла проявлялись четыре фигуры.

– Эй, меня кто-нибудь слышит? – раздался узнаваемый, но весьма нетвёрдый голос Слипера.

Он широко открывал рот, пытаясь освободить заложенные напрочь уши.

– Говорить больно, – отозвался Дример, приподнимаясь на карачках.

Сейчас он смахивал на внезапно ожившую мумию, восстающую из ада, ибо был покрыт с

подошв ботинок до самого темечка Шапки-Невредимки толстым слоем строительного мусора. И в

этой имевшей весьма неопределённые очертания фигуре только что прорезались две щели, и они

оказались глазами. Сиплый кашель отзывался перекличкой. Дример натужно прохрипел:

– Хорошо хоть осколками не посекло. Сдаётся мне, у Черепахи-Тротиллы полный панцирь

был всяких гвоздей да шурупов.

– Да, нормальненько так шандарррахнуло, – подал голос большой ком грязи и пыли. И, судя

по внезапно отделившемуся от данной кучи отростку, им оказался кот и, соотвественно, его хвост.

– Все целы?

– Загрибыча не слыхать шо-та, – еле произнёс Дример, оглядываясь. Комбинезон его теперь

не определялся в цветовой гамме, ибо тоже был покрыт толстым слоем цемента.

Башкирский Кот тем временем чихнул оглушительно и завертелся:

– Эй, профессор! – Комок грязи покрутился вокруг своей оси, взывая к потерпевшим и

одновременно пытаясь сбросить хоть часть навязанной маскировки, словно забытая новогодняя

ёлка в апреле. – Я не слышу вашего заявления, профессоррр! Аудитория ждёт! Исполнителя на

сцену! Страна должна узреть своего героя! Ордена и медали стынут без вашей горячей

комсомольской груди, о, сеятель науки средь тьмы невежества мирррского!

19

8

– Ёктить, катет мне в гипотенузу! – проскрипел пылью на зубах откуда-то Загрибука.

– Я знал, что вы, профессор, не оставите свой благодарный электорат, то бишь нас, без вашего

мудрого слова! – В комке грязи и пыли прорезалась во всю ширину щель, в которой блеснула

сотня отточенных зубов. Это была улыбка Башкирского Кота.

– Дрррузья, – он осыпался грязью, – я поздравляю наш боевой расчёт с первым в жизни

удачно проведённым террористическим актом! Эшельме-бельме!

Четверо оглушённых террористов-самоучек сползались в кучу. Цементная пыль почти

улеглась.

– Триетить твою налево! – ошарашенно вертел головой Дример.

А вертеть было на что. Вкруголя не осталось натурально ничего, что сохранило бы мало-

мальскую форму. Ровное и серое, всё в острых обломках, поле тянулось во все стороны на

расстояние, равное приличному огородному участку, а дальше всё обрывалось. За краем белели

облака. Точнее, дымка. То ли пыль от взрыва, то ли конденсат влажного воздуха. А что

колобродило за этими облачками, и выяснять не хотелось. У всех в памяти ещё свежи были

воспоминания о маленьком клочке реальности посреди чёрной космической вертижути.

– Валить надо, – Дример утёр лицо рукавом футболки, точнее, тем, что от него осталось.

– Мысли читаете, однако, уважаемый, – кот вылизывал себя и обмахивал хвостом. Из-под

бетонной крошки уже появились пятна знакомой полосатой расцветки. – Но, позвольте заметить,

я пошёл в своих размышлениях чуть дальше. А именно задался вопросом «как бы нам это

ухитриться сделать, пока трижды етитьная, наскоро спаянная посреди космоса сковорода не

осыпалась мелкими чугунками в противосветную чёрную задницу». А задница эта самая, ррребцы,

прошу учесть, таки прямо под нашими собственными. Буквально.

– А где рюкзак? – Слипер завертел шеей и тут же почуял босыми ногами, что портянко-

полотенца с его ног куда-то сгинули также.

– А где Черепаха-Тротилла? – влился в разговор Загрибука и добавил с опаской: – Говорили

же, что она многоразовая. Я лично второго раза не вынесу!

– Рюкзак туточки! – радостно вжикнул пилорамой кот и выудил из кучи мусора потерявшую

цвет искомую торбу.

– Черепаха, небось, тоже где-нибудь здесь, – пригибаясь, стал всматриваться в развалины

Загрибука.

– Загрибыч, не суетись, – Дример сплюнул пылью. – Если она и осталась тут где-нибудь, то

наверняка опять впала в спячку или уползла восвояси. Но сдаётся мне, Черепаха-Тротилла в

момент исполнения своего номера ускользнула отсюда и теперь получила продолжительный

отпуск в своё распоряжение. Щиплет себе травку и в ус не дует, тем более, что никаких усов у неё

нет. В этом летающем борще с фрикадельками, как мне кажется, каждому по-свойски досталось,

уж что кому положено и как предрешено. Тапки, понимаешь ли, для папки, ботинки – для батьки,

а кроссовки – для массовки. Или, если кратко, каждой золушке по своей головушке.

Тротилловна-то, видать, только как ускоритель кармического процесса работает. Чихнула не

19

9

глядя, а там уж как кого причешет. У ней, небось, и детонатор срабатывает не на нашей частоте, а

где-то в причинном казуальном поле. А взрывяга эта – токма отголосок, эхо боёв, так сказать.

И самое чудесное, дорогой и уважаемый читатель, что Дример туточки оказался ну донельзя

прав, хоть на любой конституции клянись. И не знал, предполагал ведь токма, а попал в самую что

ни на есть. Черепаха-то наша Тротилловна, сама целая и невредимая, словно под Шапкой-

Невредимкой отсидевшаяся во время боевого конфликта, была зашвырнута в края благостные и

по-телячьи нежные. Видать, заслужила она таки перед Всея Сангхой отпуск на побывку в райские

кущи, где теперь и пребывала, утопившись по самые уши в капустных листах и вдыхая аромат

маринадно-солёного моря на далёкой планете Чей-Хуа в пределах Империи Цыц. Короче, это где-

то в восточном округе. Да и капуста, нужно сделать пометочку на полях, была там отменная и

взрощена на огороде никем иным, как не такой уж дальней родственницей той самой вечно

теряющейся принцессы Ли, которую всё время пытался призвать к стабильности телоположения

наш старый знакомый Локи. Огородец был вспахан на славу. Капустка посажена и подкормлена с

любовью. И никаких хищников там не водилось. Да на грядки редко кто и когда захаживал, ибо

всё там делала сама благостная природа. И огород сам был ну нигде не маленький, так что

Тротилле можно было не беспокоиться насчёт ограниченности в пространстве или по поводу

внезапного урезания капустного пайка. Как её туда ушкындырбало – вопрос метафизический, но

вполне пояснимый. Взрывом размётанные ниточки трасс, которые изначально были призваны

сопроводить всех гостей на клочок суши посреди мирового космического океана пустоты, словно

подожжённые синтетические нитки, тут же свернулись обратно. За одну из таких трасс и

зацепилась боевым и отработанным в многократных операциях ухватом Черепаха-Тротилла. И

таки была она аккуратно и рассчитанно перекинута нетранспортабельно на ту самую фазенду в

Чей-Хуа, откуда подруга Локи и явилась на межгалактический симпозиум по Связям С

Общественностью. Окольцованным и вовсе все эти взрывы были до лампочек бараньих, но так как

шуму было много, и поля энергии исказились до неузнаваемости, то чувствительные к

фэншуйности королевские особы попросту, сморщив недовольно носы, срумбабумбировали кто

куда в срочном порядке, чтобы тела-свои-костюмчики не попортить в передряге. Вот так,

культурно и по-гринписовски, соблюдя все буддистские наставления, Черепаха-Тротилла разнесла

в пух и прах цельную, отдельно взятую, пусть и небольшую, но на совесть сделанную и обжитую

астеройдину. И при ентом деле не отправив на тот свет ни одной живой души, то есть попросту

без потерь личного состава. Вот что называется Мастер своего дела! Ни крови тебе, ни трупов, ни

горя, ни плача. Заложники живы и здоровы, только декорации разнесены в щепки и труху, да пара

царапин у народа появилась. Учитесь, школяры-подрывники! А то путаетесь тут со своим давно

устаревшим и немодным магнием и марганцовкой в придачу…

20

0

– Ой, ну и славненько, – отозвался Загрибука облегчённо, но тут же, как водится, напрягся

снова: – А хомяк-то тушканистый где? А то мы тут сами сейчас в развал-схождение попадём под

конвейер! Надо с ним что-то делать. Давайте сядем, помозгуем. Как он там?

– Сидит, ррродимый! – оскалил камнедробительную улыбку Башкирский Кот, заглянув в

Слиперовский рюкзак. – Только глаза ещё круглее стали. Видать, шибануло его тож нормально.

Но не проснулся ведь! Хорошим реланиумом у них там потчуют! Гарантированного товарррища

сунули царевичи!

И он неспешно достал из глубин сумы окончательно офонаревшего Мокропопика Падучего.

– О, видали? – Кот установил на своей лапе застывшую в нирване статуэтку тушканистого

хомячка, и тут произошло непредвиденное. Ну, наверняка кто-то это таки предвидел и даже,

возможно, не раз, но в данной ситуации присутствующие не подготовились. А случилось

следующее. Мокропопик Падучий открыл рот. Наточняк всё уразумевший Дример преодолел

буквально за малую долю мгновения те несколько шагов, которые отделяли его от кошачьей лапы

с оседлавшим её Мокропопиком, и заткнул тушкану рот.

Все всё тут же поняли.

– Триетитьная пыль, пылесос её побери! – только и выговорил Дример.

О да, вокруг была одна сплошная цементная пыль. Все беспомощно смотрели друг на друга,

понимая, что неизбежное есть всего лишь вопрос времени, и весьма короткого. И никто не знал,

чем это грозит. Судя по уважительному отношению царских особ к этому редкостному

представителю чужедальней фауны, он мог выпендрить нечто посерьёзнее, чем та же Черепаха-

Тротилла. А уши у всех ещё ой как болели. Зрение едва перестало плыть. И сознание пока

находилось в лёгкой мути.

– Ребзя, быстро! – среагировал первым Слипер и вытащил на свет переданные ему давеча

Дримером заныканные в карманах четыре куска рыбы-полкилойки. Он буквально затолкал

каждому по куску – кому в рот, кому в пасть. Закинул и в себя кусок рыбы, а затем, ещё жуя,

мужественно изрёк: – Доверять надо, ребята. Кому-то надо всё равно доверять. Не сунули бы нам

Окольцованные невесть что. Ты вот что, брателла… руку-то отпускай.

Дример глянул на Слипера долгим взглядом, затем одними веками кивнул и убрал ладонь.

Загрибука закрыл глаза и зажал уши загребущими дланями. Кот свернулся сам в себя, уткнув нос

себе же в брюхо, обвив эту акробатическую асану хвостом. Слипер просто зажмурился. А Дример

посмотрел высоко вверх, одновременно очень хорошо представив страшную чёрную

противосветную жуть, которая раззявила свою пасть в космосе прямо под ними.

Мокропопик Падучий ещё немного приоткрыл рот, дёрнулся вверх шеей, а затем лёгкая волна

прошла по его шерсти от самого мокрого зада до сухой холки. И из хомячей глотки раздалось

вдруг оглушительное и такое знакомое нашим астрохичхайкерам :

– А – Я – ЩЩЩЩЩЩЩЩАЗЗЗЗЗ!

20

1

Город А

– Эй. – Кто-то потряс Дримера за плечо.

– Шо случилось? Уже всё? – Тот лежал навзничь в траве и пытался разлепить веки.

– Всё, гражданин, прибыли, – насмешливо заметил голос. – Уже перрон.

– Ох, – вырвалось у Дримера, и он сел в траве, открыв глаза: – Якорный бабай!

– Ты почти угадал! Но это я, – Стрелочник Белочкин лучезарно улыбался, заслоняя собой

солнце, отчего фигура его вся светилась по краям. Он был всё в той же оранжевой жилетке,

помятых штанах и в фуражке. Его белёсые космы были аккуратно зачёсаны назад.

– Вы откуда тут?! – Дример прикрыл веки и теперь щурился на отсвечивающий силуэт

Стрелочкина. – Или я уже того? Ну, на официальный приём, типа?

– О нет, мой юный друг, – Белочкин протянул ему руку и помог встать. – Ты и твои

товарищи все живы-живёхоньки, и номерок в очереди к моему кабинету всё ещё желает вам

тоскливого коридорного кочумания, насколько можно догадываться. Я тут не по службе. Просто

мимо с собачкой прогуливался. Воздухом дышал. Окрестностями любовался. А тут вы, словно

дождь за шиворот, свалились… – Вдруг Белочкин резко обернулся и крикнул: – Фрунзик, фу!

Не трогай!

Дример очумело заглянул за спину Стрелочнику и увидел – как вы думаете, кого? Да-да,

уважаемые читатели, это был Грызлик!

– Грызлик?!! – Дример вытаращил глаза, едва окончательно не спятив в тот же миг.

– Помилуйте, мой юный друг, – Белочкин блеснул мутными круглыми очками, – что же вы

столь немилосердно о милом и добром пёсике? Так сразу и грызлик… Ничего он не грызёт. Он

очень вежлив и никого запросто так не трогает! Верно, Фрунзик?

– Аф! – согласно тявкнул пёс.

– А откель он у вас? – продолжал изумляться Дример.

– Да тут одна неприятная дамочка в гости ко мне пожаловала вскорости и на скоростях после

вас… – При этих словах Белочкина братец понятливо кивнул. – Шо, есть предположения по

идентификации личности?

– О да! Сдаётся мне, это чудовище смогло как-то пролезть за нами. Только с её маньячным

любопытством и смоглось бы такое. А пёс-то откуда?

– Дык на верёвке за собой приволокла! То ли стрёмно в одиночку было через линию фронта

идти, то ли она его как оружие психиатрической атаки хотела использовать, в общем и целом, сие

навсегда останется тайной.

– Так, стало быть, Грызлик теперь у тебя кантуется?

– Я бы сказал, живёт. И живёт припеваюче. Верно, Фрунзик?

– Аф! – завилял баранкой пёс.

– Я ему и коврик знатный соорудил на кухне, – Белочкин погладил собаку по голове. —

Коврик, между нами, не хухры, а эльфийский заговорённый. Тот, что и летать может, коли

20

2

уговоры знать. Фрунзик-то не вытявкает их ни в жисть свою собачью, так что регистрацию не

пройдёт и не улетит далече. Отъелся у меня, отоспался в тепле, гуляем мы много, да и гостей чует

издалека, помогает в работе. Так сходу обнюхает, что и мне с тубаретки вставать не надо.

– А Зверогёрл куда делась?

– А я её по этапу отправил, на перевоспитание.

– ???

– Ну, типа, как бы всё сначала, тебе сложно будет уразуметь.

– Да прям… – наборщился Дример.

– Ну, была в её карме такая точка, в которой она когда-то оступилась и пошла по нисходящей.

И шла бы далеко, если б не вы со своим феноменом, в который стервоза упомянутая и угодила,

словно на курорт. А ей ещё полагалось лямку тянуть и тянуть. Учитывая обстоятельства, ну и за

доставку собаки, – Белочкин с умилением взглянул на Грызлика, – я ей скостил пару десятков

кругов вокруг Всея Света и вернул в изначальную точку падения. В общем и целом, шанс у неё

есть. А к Фрунзику я уж и привязался. Думал его пристроить к кому, а потом решил, что и сам

справлюсь. И мне веселей, и ему надёжней. Возражений нет?

– Да нет… – начал было Дример, ощупывая себя.

– «Да» или «нет»? – тут же перебил его Белочкин, улыбаясь.

– Это не ко мне, – отвертелся Дример и тут вспомнил всё, что произошло с ними давеча. —

Ой, дядя Гаврила, а где все мои?

– А тут рядышком отдыхать изволят-с, – Стрелочник кивнул на лужайку.

А там действительно в довольно расслабленных позах лежали Слипер и Загрибука.

– А Башкирец? – напрягся Дример, вглядываясь в окружающее.

– Да не беспокойся, он просто невидим, – Белочкин снисходительно махнул рукой. – Там,

на ветке дрыхнет, – ангел указал на деревья, которыми была окружена лужайка, – полкилойки

во сне глотает и радуется. Кстати, идея насчёт пожрать перед дальней дорогой была вам весьма

кстати ниспослана.

– Шо-сь? – не догонял Дример.

– Да хорошо, говорю, что полкилойку слопали перед Скачком, а то бодун сейчас был бы

страшный, да и поискать друг дружку пришлось бы регионально, в смысле по окрестным кустам.

– А, понял, – Дример оглядел эти самые крест-накрестные кусты. – А можно, пользуясь

случаем, справочку навести?

– Заводи свою занудятину! – добродушно усмехнулся Стрелочник, перетаптываясь

войлочными тапками в траве.

– Мы, енто, собственно, где? – Дример пристукнул себя по голове, проверив на всякий

случай наличие Шапки-Невредимки, а когда оно подтвердилось, порыскал по карманам комбеза в

поисках абы-чего-завалящего.

– На-ка, держи наку, попыхти! – Белочкин протянул ему пачку «Белл а мор чэнел» с

завитком реки Ганги на обложке. – Рекомендую и в ус не дую!

20

3

Дример хмыкнул довольно и вытянул папироску из пачки.

– Да забирай все! – ангел отмахнулся. – Для хорошего человека фигни не жалко! – Он

хохотнул и обернулся: – Фрунзик, ком цу мир битте!

– А почему Фрунзик? – удивился Дример.

– Да очень просто – собака имени Фрунзе! Сокращённо – просто Фрунзик.

– Мумиё моё! Енто хто ж такэ с эдаким именем?

– На ни в раз не исчисляемых в своей многолетательности планетах разные жители любят

называть именами заслуженных героев районы и кварталы, жилые массивы, территории садово-

парковые, города деревенского укладу, посёлки городского типа и прочую лабудень. Причём

герои эти самые на поверку частенько оказываются персонажами весьма сомнительной моральной

надёжности и частичной психической нерентабельности. Вот я и покумекал, а чего собаку-то не

назвать в честь кого-нибудь, именем какого-нибудь почтенного сапиенса? Вот он и стал – собака

имени Фрунзе, или запросто – Фрунзик. Ну так быстрее и проще, сечёшь?

– Ага, звучит неплохо, – улыбнулся уголком рта Дример, отчего сидевшая в этом самом углу

папироса описала в воздухе замысловатую закарюченцию. – А кто этот самый Фрунзе?

– Знаешь, я и сам не до конца понял пока, – смутился Белочкин и поправил фуражку. – Вот,

книжку о нём читаю сейчас. Там про методологию, политику, социологию…

– Шо?!

– Да не ломай голову! В целом и общем, мутный он дядя, я ж говорю! Вачепта аки я, —

хихикнул ангел и, оглядевшись вокруг, гаркнул: – Фрунзик, направь-ка свои стопы в нашу

сторону!

Грызлик, таращась щербатой собачьей улыбкой, подбежал к ним. Ангел ласково потрепал его

по ушам и проверил ошейник, не жмёт ли. Сняв фуражку, он вытер лоб:

– Надо б твоих будить…

– Дядь Гаврила, ты так и не сказал…

– Вах-вах, заговорился я, бдительный отрок, – согласно закивал Стрелочник. – Верно. Дык

вот, вы нынче пригазонились аккурат рядом с мегаполисом здешнего масштабу и значения.

Крупный сельпо с напрочь смазанными характеристиками.

– А шо так? – нахмурился Дример чересчур уж заранее, пуская дымные колечки.

– Да там чего только не встретишь. А что встретишь – не всегда будет стоять пред тобою

каланчой. В общем, всё меняется в городке том. Ничто не вечно под луной, как говоритца, но в

крайне сжатых сельских масштабах. – Он повернулся боком, заложил левую руку меж пуговиц

оранжевой жилетки, а правую простёр вдаль, чем смутно напомнил Дримеру виданное им когда-

то невесть где каменное изваяние.

– Товарищи! – заорал Стрелочник писклявым дурным голосом с мягким грассирующим «р».

– Светлой дорогой идём мы, товарищи, в сторону всеобщего счастья и процветания всех времён

и народов. Перед вами прелестный образчик кибуца со всеми кошерными истекающими. Прошу

20

4

любить и не жаловаться! – Тут Белочкин шаркнул ногой и издевательски развёл руками. —

Товарищи туристы, посмотрите направо – перед вами город А!

– Шо? – смутно буркнул Дример, исподлобья наблюдавший весь этот театр и пыхтевший

особенно вкусным десертом, то бишь смолянистым «бычком».

– А, говорю! – ангел обернулся к нему.

– А-а-а, – Дример кинул «бычок» в траву и ввинтил его в газонный перегной винтажным

танцевальным па. – Недолго они парились с табличкой на въезде, видать.

– В самую точку, друже! – засмеялся Белочкин и погладил вертевшегося возле ног Грызлика-

Фрунзика. – Люди там незатейливые, париться не любят. Баню хрен встретишь, по переулкам

надо вынюхивать.

Он нагнулся к псу:

– Фрунзик, иди разбуди ребят!

Грызлик радостно заорал благим матом на собачьем, завернул хвост баранкой за рупь тридцать

и поскакал кенгурой в сторону Слипера. Дример облегчённо вздохнул с узнаванием по поводу

этого собачачего ора, а то уж сомневаться стал, что это и впрямь Грызлик. Но тут уж сомнений не

осталось вовсе.

– Не на-а-а-а-а-а-до, слы-ы-ы-шу! – застонал Слипер и поднялся из травы.

– Грызля! – радостно заорал также подскочивший Загрибука.

Фрунзик-Грызлик прыгнул к нему и вылизал физиономию.

– Грызлик, ты откель здесь, зубоскал ты мой родимый грызлоящурный?

– Ба! Кого я вижу! – заорал Слипер, углядев Дримера в компании Белочкина.

– Я это, я, – закивал ангел, улыбаясь, – а никакие не триетитьные пилюльки.

– Слушайте, чем дальше, тем чужестраньше и чужестраньше! – заикал Загрибука. – Дядя

Белочкин, мы, типа, чуть ласты в трубки не завернули! А выныриваем, а тут вы, да ещё и с

Грызлей впридачу! Да енто ж просто праздник какой-то! А откель тут псина-то наша?

Пришлось Белочкину прокрутить пластинку ещё разок, дабы все уяснили ситуацию, недолго и

с надеждой отскорбели по поводу Зверогёрлы и, конечно, порадовались за судьбу Грызлика.

– Такая вот фигня приключилася, – закончил Белочкин рассказ перед открытыми ртами

наших слушателей.

– Век шпроты не видать, – зашипело откуда-то из листвы деревьев. – Чё за пррраздник, а мы

не в баре?

Тут ветки окраинно-опушечного дерева зашевелились, и сквозь них нечто невидимое

брякнулось вниз, собирая по дороге листья и гусениц. Это самое нечто поднялось из травы, уже

изрядно покрытое мусором растительного и энтомологического происхождения. Затем «нечто в

мусоре» мигнуло, ополосатилось и предстало пред всеми заспанным крупномасштабным котом с

чапаевскими усами и горнопроходным оборудованием в пасти.

20

5

– Превед! – Башкирский Кот радостно завилял задницей всему пикничку. – Ребцы, скажите

мне сразу как на духу, где тут аккредитуют на раздачу пищи? Я бы сейчас зачистил рыбно-мясной

отдел в ближайшем супермаркете до истинного матррросского сияния. Эй, на камбузе!

Кот прошуршал по лужайке, словно корабль на воздушной подушке, и притёрся к ногам

Стрелочника, едва не сбив его с ног:

– Муррр, какие лица!

– Здравия желаю, ара-джан! Салями алейкум каракум! – хохотнул Белочкин и почесал кота

за ухом. Башкирец закатил куда-то под широкий лоб свои изумрудные глазища и удовлетворённо

скрежетнул зубами.

– Всё в порядке? – наклонился ангел.

– В полном порррядке, начальник! – Котище загибал хвостом иероглифы. – Всё в ажуррре!

А натюрэль! Вот-с, гуляем, никого не трогаем…

– А это не вы, случаем, разнесли в новогодний оливье Дом Окольцованных? – прищурясь,

нагнулся ещё ниже к коту Стрелочник.

– Шо ты, начальник, эт не мы, это всё шахидка панцирная с тушканчиком марсианским… Ну с

этим… Как его там… Который рикки-тикки-тави беспробудный…

– Мокропопик Падучий! – подсказал Слипер, ёжась босыми ногами на газоне.

– Ишь ты, чтоб мне! – изумился ангел, или искусно притворился удивлённым. – И где ж вы

собратца Черепахи-Тротиллы откопали?

– Братца?! – хором воскликнули Слипер и Загрибука.

– Да вы, туристы, в рубашке от Дуче Ибн-Габбана родились! – Ангел хлопнул себя по

заплатной коленке, выбив пыль из штанов. – Вам втюхали Мокропопика и даже не сказали, шо

он за птица?

– Ничё так себе птенчик, – нахмурился Дример, усиленно счищая цементную пыль с

комбинезона пучком влажной травы.

– Во-во, чик-чик! – подытожил Слипер и, глядя на братца, занялся тем же.

– Мокропопик Падучий, он же – Хомякадзе, соученик и родственник по дальней

стеблющейся линии Черепахи-Тротиллы. Они ж в одном ашраме обучались по курсу «смертник

многоразовый одноцелевой». Дык сказать, «внимание, дорогие ученики, показываю только один

раз»!

– Рыбёшку мне в поварёшку! – Башкирский Кот мотнул головой, при этом болтанул

челюстью, и всех слегка дёрнуло от звука трущихся наточенных зубов. – Полная кюнтэ! Могли б

и кишки раскрошить по несознанке.

– И я о чём, – согласно закивокал ангел, поблескивая мутными круглыми очками. —

Окольцованным почём зря вечеринку завернули, там самый кипеж начался, а вы тут сразу

«ахтунг, всем на пол, ауйсвайс их бин ферштейн нау».

– Вот что, дрррузья мои, – подпрыгнул кот, – лично я за любой кипеж, кроме голодовки!