Текст книги "Слипер и Дример"

Автор книги: Илья Черт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 37 страниц)

Все недоумённо разглядывали это чудесатое чудо-юдо. Мора заметил сие, ухмыльнулся и,

оттянув театральную паузу, важно доложил:

– Друзья мои, вы видите перед собой ни что иное, как самую настоящую виману!

– Ёктить налево! – утвердительно отозвался Дример.

– Поражает воображение, – правдиво заметил Слипер.

24

1

– Интересная линия мысли, – кивнул Загрибука, пытаясь совладать со своей помпончатой

жёлтой шапкой. – Очень новаторски.

– И что это за бррройлерный огрызок? – безапелляционно вопросил Башкирский Кот, шарясь

по ангару.

– Вимана, – уперев руки в боки и приняв «позу сахарницы», начал доклад Мора, – это, блин

с компотом, межпланетный летательный аппарат, использующий для своего передвижения

исключительно энергию мысли. Экологически чистый и безотходный материал. К тому же

шкандыбать может куды угодно, даже в горы на Кудык, невзирая на рельеф местности и непогоду.

Попросту говоря, он по кривым межпространственным летает и в ус не дует за неимением

такового. Мозгами вибрировать нужно осторожно, если не хочешь оказаться за семьдевять земель

без скафандра.

– А по виду и не скажешь, – осторожно, чтобы не обидеть, буркнул Дример.

– А давеча виданный ночью корабль-разведчик вас не смутил формой? – хитро сощурив глаз,

спросил Мора.

Слипер утвердительно кивнул.

– Так вот, пешкодральные вы мои топоногие, – продолжил Мора, – форма летательного

аппарата зависит от условий его реализации. То есть, коли тележка должна по бездорожью

громыхать, дык ей и колёса нужны соответственные. А ежели этому кораблю надо преодолевать

Барьеры между Слоями реальности, то к чему ему обтекаемые воздухом формы? Он ведь не

аэродинамический телом и душой, а наглопролезающий. И воздух тут совсем ни при чём. Не в нём

он движется, хоть и трезвым взглядом сие заметить и постичь не дано! А потому пойдёмте-ка,

накатим по чутка мадярки на дорожку.

Все потянулись к выходу. Никто и не заметил, как Башкирский Кот, проходя мимо ящиков,

запустил туда лапу и выудил крокозябную загогулину немыслимого применения. Оглядев её со

всех сторон, хвостатый клептоман саркастически хихикнул и, догнав быстро Слипера, незаметно

кинул ему в оранжевую сумку добычу.

– Авось да небось пррригодится, – хитро шепнул котяра сам себе.

Все наскоро позавтракали, опрокинули по мадярке и собрались в дорогу.

– Слухай, Мора, – икнул Дример, – нам бы до Ключника твоего слетать в Пургопетрик как-

нить.

– Сделаем, – мотнул вихрами тот. – только вот ветру дождёмся да условий, и не вопрос. Там

есть что посмотреть! Куча разных прямоходячих туда сползается к тёплому времени года. В енто

самое время в Пургопетрике начинают разводиться мосты. Мосты там, понимаешь ли, разводные.

Полный мостовой развод!

– Представляю, сколько зевак прётся туда, когда эти мммосты снова женятся! – мяукнул

Башкирский Кот.

24

2

Мора хохотнул и продолжил:

– Да уж, лучше мы покуда пошляемся от души по престольному граду да оттянемся

экскурсионно. Пошли на погрузку. Мне там надо бы в магазинчик «Всякая всячина» зайти и

всячностей приобрести нужных и просто всякой приглянувшейся фигни.

Они спустились по хвойной тропинке к воде, где плескался на волнах гидросамолёт. Мора

перебрался на его лыжу, подтянул агрегат к берегу и весело заорал:

– Занимайте места согласно купленным билетам, а раз уж таковых не имеется, приложите своё

ОКЛЖПэ где придётся, лишь бы не болтало. Разрешение на взлёт получено до конца года. Так что

поднимемся в воздух как захотим.

Все расположились поудобнее, распределившись по внутренностям фюзеляжа.

– Наша авиакомпания рада вам со всеми пирогами! – обернулся Мора со своего кресла. —

Приготовьте желудки и держите крепче завтрак.

Он дёрнул пимпочку, скрипнул рычагом, брякнул пумпочкой. Двигатель, бронхитно кашлянув,

загремел винтом.

– Держитесь за поручни! Компосявьте талончики! Не стоим в проходе! – проорал Мора, и

самолёт двинулся по воде, набирая скорость.

Река по ходу их разгона делала крутой вираж в лес, и Загрибукины глаза всё больше

расширялись по мере приближения к опасному повороту.

– Ы-ы-ы-ы… – завыл он.

– Спокуха, хрящ, болото наше! – рявкнул в подпитии конопатый лётчик и заголосил весело:

– Я обернулся посмотреть, не навернулась ли она…

Самолёт ёкнул, подпрыгнул и взмыл почти вертикально над деревьями. Башкирец поискал

глазами по салону парашюты, но их не было. Он развёл лапами и вздохнул:

– Мамочка, я больше так не буду…

И в этот миг на далекой планете Земля посыпалась на голову одному потерявшему надежду

археологу щебёнка и мелкие камни.

– Что за… – начал было он и задрал кверху голову. И тут этот учёный копатель с удивлением

и ужасом увидел, что лицо огромного каменнного сфинкса слегка изменилось, и на нем отчётливо

проступило родительское выражение, именуемое «ай-яй-яй, дети!».

Перелёт обратно в город А занял меньше времени. Может, оттого что ранее в темноте Мора

летел медленнее и осторожнее, а теперь, закладывая лихие виражи, уверенно рвал когти вперёд. А

может, оттого что настроение у всех было, как ни странно, поднятое донельзя, ибо все

чувствовали себя вполне выспавшимися и напитавшимися по самое не икай. Загрибука занимал

Мору в пути разными бесполезными вопросами, от которых всегда и всем становится веселей на

душе. Нелепых кораблей-разведчиков они не встретили, и Мора поспешил прокомментировать это

наблюдательное замечание Загрибуки тем, что днём нечего и некому бояться. Ведь даже самые

24

3

ужасные надуманные кошмары днём становятся лишь поводом для смеха, сами скукоживаются,

стесняются и перестают вызывать поджильные нервотрясучки.

– Утро вечера смешней! – гоготнул он в конце разъяснительной беседы и поворотился в

своем кресле ко всем: – Дорогие туристы! Спешу вас надоумить вкратце, что город, в который

мы с вами непременно вскоре прибудем, имеет весьма разные районы в своем наличии,

отличающиеся ну натурально всем.

– Чем всем? – потянулся затёкший в одной позе возле иллюминатора Слипер.

– Архитектурой, назначением, освещением, жителями, настроением и много чем ещё.

– А как у них так, ёжки-матрёшки, получилось? – заинтересовался Дример.

– Вопрос, скорее, надлежит задать всем остальным городам Всея Сангхи! Ибо город А

является-таки как раз идеальным проектом жилища городского укладу и типа. То бишь по вашему

конкретному запросу я имею что сказать за эту тему!

– Набрался у меня одесского жаррргону, – проворчал с ухмылкой Башкирский Кот.

– О! Ворчание – знак согласия! – хлопнув по штурвалу, бугульмекнул Мора. – Тут, типа,

такая история… Город расположен точно по частям света. Но так как части этого конкретного

свету полоумно меняются местами, едва стоит одному светиле-солнышку затмить другое, то и

город воротит свои бока, словно лесная избушка Бабы-Ёги с вращающимся фундаментом,

многократно описанная во всех народных сказаниях всех планетных систем Всея Сангхи.

Получается, что районы города непосредственно повязаны с астрономическими особенностями

площади застройки. Так, северный район города именуется Зимним, восточный – Весенним,

южный – Летним…

– А западный – Осенним, – закончил за Мору, зевнув, кот и пропел тягуче: – Лица жёлтые

над городом клубятся…

– Точно! – Мора кивнул, мотнув вихрами. – Но и это ещё не всё. Улицы в каждом районе

также имеют названия, тесно связанные с надлежащим временем года. То есть в Весеннем районе,

к примеру, указаны улица Подснежников и улица Рассветная. В районе Летнем пролегают Жаркая

улица и улица Знойная. В Осеннем районе – улицы Листопадная и Дождливая. И так далее.

– Очень удобно! – заметил Загрибука.

– Конечно! – Мора подмигнул. – Можно посмотреть название улицы на любом доме и сразу

понять, в какой части города ты находишься и что можно тут найти, чем заняться и кого

повстречать.

– Например? – Дример полез по карманам, но, увы, курева не было. Выстиранные глубины

комбинезона сияли пустотой. Он попытался вспомнить, куда делось его вселенско-важнючее

полотенце, и отметил, что тряпицы эти, послужив Слиперу портянками, безвозвратно потерялись

при буче, устроенной Черепахой-Тротиллой. Немного огорчившись по этому поводу, он вдруг

упомнил про подарки Моры и удовлетворённо погладил нож, который пристроил у себя в ботинке.

Фонари и таблетки для очистки воды теперь кочумали в новой непромокаемой сумке Слипера.

«Ну и нехай, обойдемся без полотенец», – кивнул про себя Дример и успокоился.

24

4

– Почти весь Летний район застроен старыми низкими домами и уютными двориками с

беседками, – болтал весело Мора за штурвалом. – Ну да вы и сами вошли в город через Летние

Ворота, а потому всё видели. Все эти ратуши, башни старинные, черепичные крыши с

флюгерами…

– А вот на отдалённых Слоях вселенной, – лениво заметил Башкирский Кот, – улицы в

городах частенько называют именами героев, погибших в битвах, разных там пррредводителей

походов и замыслов, вошедших в историю…

– Напрочь не фэншуйно сие, друже! – замотал вихрами Мора.

– Это точно! – фыркнул кот, свернувшись на подозрительных пыльных мешках.

– В месте своего проживания и крайне желанного процветания называть улицы именами

умерших людей, по сути, трупов, очень плохо. И, конечно, такое неблагоразумное поведение ни

разу не способствует радостной жизни и расцвету такого города. Получается, что люди живут

практически на кладбище. Это ж надо додуматься, улицы именами мёртвых называть! Ужас!

Наверно, жители таких городов постоянно болеют организмами и страдают депрессиями. В городе

А дела обстоят совсем иначе, друзья мои. Тут всем жить хорошо и удобоваримо в разношёрстном

соседстве. В Весеннем районе, скажем, продаётся всё, связанное с весной, с возрождением,

строительством, проектированием. То, что имеет отношение к зачинанию новых дел и занятий.

– Совсем неплохо устроено, – заметил Слипер. – А что в других районах, скажем, в

Осеннем или Зимнем?

– В других? – обернулся на него Мора, и в его глазах блеснул опасно-озорной огонёк. – А

вот что! – и он крутанул штурвал со всей дури.

В головушке у всех на мгновение потемнело от перегрузки. Самолёт завалился крылом в пике и

начал с нарастающим рёвом падать.

– Перед вами Зимний район города А! – торжественно объявил Мора. – Идём на посадку!

– Триетить мои печёнки! – прохрипел было Дример, но тут он в иллюминатор узрел

лежащий внизу пейзаж и обомлел. Да, там уж в который раз было на что глянуть.

Зимний район города А представлял из себя планомерно застроенную небоскрёбами огромную

территорию. Небоскрёбы были разные формой и высотой. В основном количестве стеклянные и

зеркальные. Цвета покрытий стен и окон варьировались между всеми оттенками небесного, от

белого через серый и синий до тёмно-фиолетового. Улицы простирались прямые, словно

расчерченные по линейке. Высота некоторых зданий была совершенно умопомрачительная. И

главное, Дример не мог понять, как удалось не заметить издалека эти громадины, когда они давеча

подходили к городу и имели тёрки с караульными пигалицами. Самолёт плавно описал дугу над

пиками зеркальных башен и ушёл вглубь, шнырять между домами в поисках посадки. Вскоре

Мора разглядел то, что ему было нужно, и уверенно повёл аэроплан в узкий проход между двумя

синими, вздымающимися к небу жилыми комплексами. Мерцающие в проходе бирюзовенькие

огоньки свидетельствовали о свободной посадочной дорожке. Загрибука вцепился в нечто,

24

5

подвернувшееся под руку, но напрасно. Мора учтиво и мягко коснулся земли и, как на показном

параде, слегка прокатившись по полосе, остановился перед заграждениями.

– Ждите меня тама и тута, у того и ентого бетонного забора, – сказал он, не глуша мотор. —

Я только определю своего крылатого в стойло под заботу и подойду.

И лишь спустившись на твёрдую землю и отойдя в сторону от самолета под навесы зданий, вся

наша компания смогла как следует осмотреться.

Между многочисленными, отражающими друг друга домами неприличной высоты парили

вертикально в воздухе огромные, почти треугольные, серебрянные птицы-корабли. Задрав кверху

нос, они практически неподвижно висели, словно чудные скаты в морской глубине, и некоторые

едва шевелили кончиками треугольных крыльев. Корабли были явно из очень гибкого материала.

Один из них на глазах у изумлённых Слипера и Дримера вдруг завернулся в собственные крылья,

словно в плащ. Затем он погасил мерцающие по периметру огни и замер в воздухе, похожий на

куколку бабочки, свисающую с дерева на шёлковой нити. Некоторые из этих скатов-кораблей

оживали, разворачивались в треугольник наподобие воздушного змея. По их брюху начинали

пробегать огоньки, а затем искусственные птицы медленно поднимались в небо. Несмотря на

огромные размеры, двигались они чрезвычайно плавно и ловко проделывали сложные манёвры

прямо между хрупкими на вид высоченными домами.

– Вот это птички так птички! – ахнул Дример, сдвинув Шапку-Невредимку на затылок и

уставившись в небо.

– Ничего похожего никогда не видел! – подтвердил Слипер, попутно радуясь обретённой

обуви.

– Знаете, ребята, – сказал Загрибука, не отрывая глаз от парящего в небе чуда, – спасибо,

что так всё получилось и я тут оказался вместе с вами! А то ведь прожил бы себе там, в Лесу, свою

жизнь, словно кикимора огородная, и никогда б не увидел этой красоты!

Один из громадных птиц-кораблей затрепетал краями крыльев, медленно поднялся над

небоскрёбами, а затем, полностью распрямив себя в плоский треугольник, вдруг неслышно взмыл

вверх и исчез в слегка сиреневом небе. При этом все поразились, с какой скоростью и

одновременно плавностью он это проделал.

– А-а-а-а, любуетесь, – подошёл к ним Мора.

– Это шо? – кивнул на невиданное чудо Дример.

– Это лайнеры дальних перелётов, – став серьёзным, оседлал любимую тему Мора. —

Виманы. Я ж вам говорил давеча, помните, в гараже? Это корабли, способные пересекать Барьеры

между Слоями мира. Каждый корабль – живой, кстати. В смысле, обладает собственным

искусственным интеллектом, имеет своё смоделированное «я». И каждый состоит из энергии

чрезвычайно подвижного состава. Может изменять форму, плотность, размеры, конфигурацию,

даже саму материю корпуса в зависимости от того поля движения, где находится.

– Сам летит куда захочет? – Загрибука вытаращил глаза.

24

6

– Ну почему же куда захочет, – засмеялся Мора. – Он вообще сам никуда не хочет. А летит

он туда, куда курс укажут. Капитан, садясь в такой корабль, полностью сливается с ним. Как бы

врастает в него всем своим телом. Даже разумом. Получается сдвоенный интеллект – пилота и

корабля. Только один из них всё-таки существо живое, личность, со своими задачами и

желаниями, а второй – лишь созданная выполнять приказы сложная машина.

– Одни мозги на двоих? – изумился Слипер.

– На время полёта – типа того, – подтвердил Мора. – Зато капитану не нужно держать в

голове кучу информации. Все маршруты, звёздные карты, чертежи подпространственных

переходов и тоннелли Путей С Общением – всё это лежит в памяти корабля, но в любое время

доступно для непосредственного использования разумом пилота. К тому же управляющий телом

корабля чувствует его как своё. Не на датчики глаза щурит, а всё сразу своими печёнками чует

сам. Ну и птах летучий в ответ выполняет и повторяет любые умоблуждания хозяина.

– Получается, машина управляется мыслью? – выкатил глаза Загрибука.

– Он тебе это ещё вчеррра пытался вгутарить! – проворчал Башкирский Кот, тоже не без

интереса поглядывая на плавающих в воздухе искусственных полуптиц-полускатов.

– Не только мыслью, – подтвердил Мора, – но и любым движением эмоции и даже

предчувствия. Так что мозги свои там нужно уметь держать в полном порядке и контроле.

– Понял, Загрибыч? – хмыкнул Дример. – Под контролем извилину нужно держать! – Тут

он поглядел на Слипера и усмехнулся: – А уж с тобой и так всё понятно, как и со мной! Чайник

набекрень и свистулька без цепочки! Я разве что кота охотнее пустил бы за руль…

– Благодарррю за доверррие, – поклонился Башкирский Кот. – Но глубоко сомневаюсь в

своем искусстве шпорить себе мозги. Уж лучше на трамвае Красной Тюбетейки трястись по

окружной, чем в брюхе этой пташки с откидным верхом по магистрали. Не по мне эти понты с

крутыми тачками.

– Тут помимо лайнеров много чего вертляет под облаками. – Мора махнул рукой: —

Пойдёмте. И не зевайте особо по сторонам. Коли потеряетесь, выходите к реке. Тут любой знает,

где она и как к ней попасть. А там есть буксирная станция. Вот ежели шо приключится, там будем

стрелку забивать.

– Гы-гы, и белку окучивать, – кот поднял хвост трубой и зашагал вперёд.

Не прошли они и пары кварталов, как убедились в правоте слов Моры. В небе то и дело

появлялись и совершали головокружительные виражи странного вида штуковины. Одни были

похожи на самый что ни на есть сдвоенный автобус или на трёхвагонный трамвай. Они были

утыканы антеннами и выростами и с глубоким, но тихим гулом проносились то там, то сям,

выныривая из-под облаков, мгновенно снижаясь и меняя курс.

Загрибука крутил головой во все стороны, грозя свернуть себе шейные позвонки.

– У тебя, говорил, дела были какие-то, – вскользь заметил Башкирский Кот Море.

– Да, надо найти одного кренделя. Есть у нас тут персонаж одиозный, занимается

исследованием спонтанно и подконтрольно сжимающихся измерений.

24

7

– Ой, а что это такое? – затрепетал ушами профессор болот и лесопарков.

Кот закатил глаза и скривил в ухмылке пасть, а Мора принялся пояснять Загрибуке заветно

искомую истину всех выпусков киножурнала «Хочу всё знать»:

– Понимаешь, существует много способов спрятать что-либо. Но один предприимчивый

мужичок, из живущих ныне где-то в этом городе, изобрёл способ ныкать не только предметы, но

места, где убаюканы до поры эти предметы.

– Это как? – прищурил глаза Дример и стал в полуха ловить на ходу Морину беседу. А для

пущей уверенности, что ему и вовсе не интересно, о чем идет речь, он засвистел легкий мотивчик

и стал пинать попадающиеся камешки. Его мнимое равнодушие вызвало придирчивый интерес

Башкирского Кота, который, в свою очередь, теперь тоже навострил уши. Ну так бывает, сами

знаете, когда один что-то сказал, второму до жути интересно, но он показательно понтуется, что,

мол, мне пофигам, а потому третий, видя всё это, понимает, что сейчас он может услышать

действительно нечто важное, и так по цепочке все присутствующие при сказанной изначально

фразе впадают в коллективную паранойю и усиленно выпячивают уши. И это в то время, когда

первый рассказчик, кинувший заповедную тираду, продолжает нести полную ахинею и околесицу,

чем вносит в общий мандраж только ещё большую таинственность и доказывает важность

происходящей бредятины. Узрите, о люди, сколь хитроумны и идиотичны игры разума в

замкнутом пространстве приятельской беседы. А главное, что эхо всего этого можно услышать

ещё и на третий опосля день и сказать наконец-то: «Да вы чё, совсем мозгов лишились все?! Я так

и думал! А потому вот вам всем талончики на приём к психиатру! Я лично взял заранее, ещё

вчера». И тут же понимаешь, что ты – такой же параноик, как и те, кого ты только что

настоятельно отправлял на медицинский допрос с пристрастием. То бишь задело всех и посекло

нещадно. А кто виноват? Эээ… О том и речь. Попробуйте начать с начала всего этого абзаца и

проследить историю болезни, а когда закончите, я буду ждать вас в конце с номерным талончиком

в тот же кабинет. Так что там у нас?

– А так, – увлеченно лопотал Мора, – что можно взять и какую-то часть местности, ну, там,

лужайку с домом, а можно и весь район города заныкать в подпространственный щелевой

кармашек.

– Есть тут у нас жертвы синдрррома Ныкальщика-Щелевика, – заметил кот, сплюнув веером

сквозь полсотни зубов.

– И никто ни в жисть свою потрёпанную не узнает, – увлеченно орал Мора, – куда енто

запропастилась любимая улица со всеми потрохами, включая обожаемую булочную и

собственный дом.

– Да иди ты! – изумился Слипер.

– И так уж шаркаем вовсю! – Мора аж запыхался совмещать экскурсионную трепотню с

ходьбой. – Скоро у цели будем. Да вот и оно!

Они вплотную подошли к серому небоскрёбу. Загрибука поглядел вверх, задвинув свою

помпончатую шапку на затылок. Головушка у него закружилась, а где-то под желудком сделалось

24

8

пусто и вызывающе попросилось слиться всенепременно тута же с пустотой внешней. Но

профессор решительно отклонил эту встречу и лишь шумно выдохнул носопырками.

– Нам наверх? – спросил Загрибука, и, судя по обреченному виду, ответ был для него уже

печально очевиден. За время совместного выкрутасветного путешествия он уже стал привыкать к

собственному везению по части перепрыгивания через свои же голову и задницу. Проще говоря,

судьба всё никак не хотела оставаться равнодушной к спокойному существованию Загрибуки и

продолжала раз за разом испытывать прочность его психики наряду с нервами и устойчивостью

пищеварения.

– Путь твоей Дхармы, дорогой прррофессор, принимает ныне чрезвычайно вертикальный

оборот, – Башкирский Кот ободряюще обтёрся о Загрибуку, чем едва не сшиб его с ног вовсе. —

Крепите желудок и обмотайте бинтами свои потрёпанные невзгодами нейроны. Вас ждут не

какие-то там великие дела, обещанные в глубокой древности графьям с графинами, но самая

настоящая высота, взятие которой позволит вам соприкоснуться с тайной неизлечимой

наркозависимости альпинистов, кои всю свою жизнь лезут в горы, словно муравьи на сосну. При

этом, многовсемиуважаемый прррофессор, хочу заострить ваше внимание на том, что муравьи те

самые ни в раз не глупые, и лезут на сосны эти свои не просто так и не ради праздной веселухи и

развлечения, а за провиантом и строительным материалом. И таки наличие сего на долбаной

треклятой сосне было заранее определено, удостоверено и зафиксировано доблестной муравьиной

же разведкой, частично погибшей при исполнении этого великого для всея муравьиного народа

задания. Чуешь, брррат? – Кот грозно сдвинул брови, полинял глазами и героически посмотрел

на Загрибуку.

– Честно? Нет, ничего не чувствую, – ответил тот, слегка потряхиваясь от предвкушения

героической гибели во имя всея народа. – Ни жратвой, ни кирпичами здесь и не пахнет. И в

разведку не пойду.

– Всяко, Загрибыч! – мурлыкнул кот и ободряюще улыбнулся фрезерно-токарной пастью. —

Ты ж не муравей. Снимай ногу с торррмоза, пинай мозг и узри высочайшие свершения своей

личности на пути Дхармы, которые тебя всенепременно ожидают на вершине этой стеклобетонной

хижины. А иначе придёт серый напрочь шайтан-оглы и укусит тебя за филе!

– Тьфу тебя! – вздрогнул Загрибука. – Только и знаешь, что страсти мордастые наводить.

Сам потом психиатра будешь мне оплачивать.

– Что ты там за Дхарму тёр? – услышал краем уха разговор Мора. – Я вот только ругаюсь

этим словечком, когда невезуха обрушивается, – он хохотнул. – А чё это по теме и развёрнуто?

– Дхарма, о сиятельный вихрами наш юный дррруг, – важно подбоченился Башкирский Кот,

– согласно среднему арифметическому толковательных словарей всея заселяющих Всенебесную

Загогулину означает следующее в прямом переводе: постоянство, закон, долг, обязанность,

верность, традиция, путь служения. А теперь всё это соединяем в одно, и н[а] тебе – получилась

ента самая Дхарма. Во всей крррасе. Если по-застольному и проще некуда, Дхарма есть то, что

нам всем и каждому в отдельности одиночной надлежит сделать в обязательном порядке в течение

24

9

всех своих жизней, последовательно и всенепременно, и что повелено нам Потолочным

Разумением без всяких на то объяснений и инструкций. Коррроче, типа, хорош трепаться и плати

по чеку! Понял?

– А-а-а… – протянул Мора. – Ишь ты, высшая экономика, все дела…

С этими словами он ввалился в высокие стеклянные двери, а за ним последовала и вся

компания. Они прошли сквозь чрезмерно вместительный холл и остановились перед совершенно

плоскими эбонитовыми дверями без ручек.

– Шо дальше? – спросил Дример.

Мора молча нажал на кнопку в стене. И над дверью засветились какие-то значки, сменяя друг

друга.

– Круть! – воскликнул Слипер. – И чё там?

Тут значки перестали мигать, и дверь распахнулась, причём половинками разъехалась в разные

стороны. За ней была маленькая комната с зеркалами.

– Прошу всех сюда, наверх поедем, – сказал Мора и зашел первым.

– Круть! – повторил Слипер и шагнул следом.

Дример осмотрел косяки проёма и молча присоединился к брату. Замешкавшегося Загрибуку

пришлось слегка подтолкнуть Башкирскому Коту, который не преминул вставить:

– Не дрейфим, прррофессор! Помните о вершинах! Вы сейчас на порядок выше любого

альпиниста хотя бы по разумному соображению касаемо поставленной задачи и полезности оной.

Только вперррёд!

Едва они упихались все внутрь, Мора нажал кнопку в стене, и двери мягко закрылись.

– Алга! – сказал Мора, и комната ощутимо дрогнула под ногами и плавно взмыла в высоту.

Загрибука прикрыл с тошнючести глаза, ибо воображение услужливо нарисовало ему, как они

несутся по неведомому тоннелю к самой крыше, а потом лифт (а это был он) пробивает её и

взлетает по инерции в небо, словно ракета. После чего, естественно и сообразно законам физики,

испытуемые описывают широкую дугу и падают с умопомрачительной высоты, чтобы

расшибиться в армянский лаваш. А армянский лаваш, дорогие читатели, очень и очень тонкий.

Что, вы тоже видели такие сны? Стало быть, разговор о талончике к врачу и паранойе был не так

уж и некстати. Эге-гей, ёктить, я не один в очереди…

– Химиё-моё! – только и изрёк Слипер.

К нежданной радости Загрибуки, комната вскоре замедлила движение и остановилась.

Эбонитовые шторы разъехались в стороны. Перед ними вправо и влево уходил коридор с

множеством дверей.

– Чумовой он мужик, вот увидите! – весело заметил Мора попутчикам, выходя из лифта и

двигаясь по коридору направо. – Изобретатель! Мы с ним столько всего наизобрели, что в какой-

то момент оба опухли извилинами. Стригунки боевые, которыми от стрекозявок отбивались, —

наша работа. Он боевой патрон снарядил, а я всё дело на ветроляцию поставил. Такая штука

получилась! Летит эдакий крокозяборный триждыгидрид пердохлоридованный и метит

25

0

пулятельными стрелами все лесные углы, словно соплями в оттепель, и ни единожды триетитьную

стрекозявку не пропустит! Нам в ту пору за енту штуковину отвалили много чего хорошего. Я

тады на радостях и начал строить виману по кускам. Думал, вот соберу умолёт этот

мозгометательный и подамся куда-нибудь подальше, мир посмотреть. Как в книжках. Читал,

Дример, когда-нибудь про разведчиков далёкого космоса?

– Ну… Хм… – Дример замялся на ходу, поглядывая на двери с табличками.

– А я читал, – Мора мечтательно катнул зрачками к потолку. – Ну да ладно. Это ж потом

только выяснили, что по космосу никакие корабли шастать не могут, и ни к каким планетам на

них не добраться. Ну, там, про радиационные барьеры додумались, про гравитационные пропасти

между звездами, про залежи тёмной материи с её кишковыворачиванием. А раньше – тогда ведь

все такой надеждой жили, все мечтали о покорении космоса, о ракетах, о дальней космической

разведке. А всё, блин, оказалось под самым носом, все эти Коридоры По Связям С

Общественностью и Лабиринт, Загогулина ента Небесная, чтоб ей крутилось фигуристкой на

катке! – Он неожиданно встал как вкопанный и тихо изрёк: – Пришли!

Перед ними была тёмного дерева дверь с золотой табличкой «Шкындырбыр Шкындырбаевич

Шкындырович».

– Вот тута друган мой и живёт-поживает! – И Мора постучал в дверь кольцом, вдетым в

ручку. Сначала три раза, потом один, потом четыре.

Загрибука очень выразительно поднял брови.

– Число «фи» – 3,14, – пояснил Мора.

– А-а-а… – протянул Загрибука, – Я знаю. Только у нас его называли числом «би».

– Почему «би»? – удивился Мора.

– А почему «фи»? – изогнулся бровями в ответ Загрибука.

– А не знаю.

– А вот такая же фигня! И никто не знает.

Дример задумчиво посмотрел на Слипера, явно что-то наморщив внутри своих мозгов. Слипер

поймал этот многозначительный неоформившийся взгляд и спросил Дримера одними глазами «ты

думаешь, в этом что-то есть?», и получил также одними глазами с применением левой брови ответ

«ну кто его знает, стоит подумать».

Дверь распахнулась. На пороге стоял Шкындырбыр Шкындырбаевич Шкындырович.

– Сдуй мои пилюльки! – оторопел Слипер.

– И вам… того же… В смысле, не болеть! – ответил невозмутимо Шкындырович и сделал

шаг в сторону, улыбчиво приглашая войти.

Он был как две капли портвейна похож на третьего дня виданного ими Духа Кого, и, судя по

приятельскому подмигиванию в сторону Загрибуки, он им и был в той самой, часто упоминаемой

пацанами на районе, натуре.

25

1

Всё те же немного сутулые плечи, морщинистые пожелтевшие руки в коричневую крапинку,

пенсне и даже потрёпанная шаль, только нынче завязанная на поясе. На голове у Духа теперь

пылилась побитая веками, бывшая когда-то чёрного цвета шляпа с пожёванными широкими

полями. К тому же Кого совсем отпустил бороду. Ну, вообще отпустил. И она радостно стала

шириться и расти во все стороны. Башкирский Кот пятой точкой, или попросту своим хвостатым

ОКЛЖПэ, тут же почуял, что Дух Кого не особо желает раскрывать Море свою истинную

должность по всем регламентам красы и статуса. А потому котяра, мягко обернувшись вокруг

Загрибуки, ненавязчиво заткнул ему рот хвостом и оттеснил мимо Кого за дверь в сторону

предполагаемой по запаху кухни со словами:

– Дорогой Шкындырбыр Шкындырбаевич, кэзэрлэ, понимаешь ли, наш дуслар, если б вы

только могли знать, как мы все рады с вами познакомиться! Глубокое уважение вам! – Кот

старательно запихивал вперёд себя Загрибуку в коридор, пока тот тщетно пытался что-то

пробубнить сквозь жёсткую поросль кошачьего хвоста.

Слипер и Дример тут же всё поняли и быстрыми пинками помогли коту. Мора в пылу встречи

и не заметил ничего, весело притоптывая в хвосте гостевой процессии и радостно улыбаясь

приятелю:

– Ну как ты, Шкындырбаевич?

– Отлично, друже! – ответил ему Дух Кого в той же свойской манере и хлопнул своей

ладонью по ладони Моры. – Столько движухи вокруг происходит, аж голова круголями! Ты там

сидишь на своей фазенде, аки Небоська с Авоськой, природа, погода, огурчики с грядки, и ничё

тебя не колышет. А вот и правильно, Мора! Я тебе всегда это говорил. Ни к чему уважающему

себя исследователю вся ента шоб-её-затык-цивилизадница. Уважаю я тя за мудрую задвинутость

твою от суетных и бесполезных дел цивилизадных. Живи там и радуйся. На то у тебя и есть

приятель навродь меня, чтоб новости последние рассказывать. Проходь, друже, сейчас чайником

свистнем на кухне, разольём по пиалушкам корешки с листиками и отмолотим язык как

последует!

Пока Кого с Морой обрядствовали (в смысле, совершали товарищеский обряд вступительного