Текст книги "Слипер и Дример"

Автор книги: Илья Черт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц)

Он обошёл Слипера и Дримера и обтёрся об их штанины, словно обычный домашний кот,

оставив на них пыльные следы:

– И сколь ж мне пришлось пережить, шоб вас найти!

– Ваши все в сборе? – Казашка умилённо смотрела на всю честную компанию.

– Да, рэхмэд вам намеренный! – Дример поклонился ей по-восточному.

– Ну, тады я дальше, в рейс! – Красная Тюбетейка засобиралась.

– Погодьте, айна-лайна-джан, – Слипер потянулась за ней. – Мы, понимаете ли, вас и

искали, собственно. Вопросик у нас к вам залежался.

14

8

– Всегда рада, – казашка повернулась к ним.

Слипер замялась.

– Тут вот какое дело, – неожиданно выступил вперёд Загрибука. – Нам про вас всякое

сказывали…

– Да ну? – Красная Тюбетейка подняла чёрные разлётные брови. – А кто?

– Да кого ни встретишь, – ответил кот, всё ещё оглядывая себя кругами. – Вы у нас во Всея

Сангхе известная дама. Талант, можно сказать, межгалактический по кулинарррному искусству.

Кондитерский тантризм в вашем исполнении гремит во всея славе по всем загогулинам

Лабиринта.

Казашка смущённо покраснела и оправила школьную форму:

– Да ладно вам, чё, правда?

– Век шпроты не видать! – чиркнул кот по зубам когтем, но тут же осадил и притих, ощупав

клыки и явно что-то припомнив. Оглянувшись на тоннель, он уже более спокойно сказал: —

Точно вам говорю, милейшая. Так усё и есть. Я уж, гэвэра, имею шо сказать за енто дело!

– А чё рассказывали-то? – Красная Тюбетейка, теперь вовсю заинтересованная, подскочила к

ним вплотную, словно к подружкам на переменке в школе.

– Пирожки, мол, чудесатые да вкусные у вас, – Слипер доверительно закивала. – Да вот и

Белочкин вам респекты и поклоны передавал.

– Ой, дядя Гаврила! – всплеснула руками казашка. – Какой он милый!

– Ага! – только и мявкнул Башкирец, потирая полосатую задницу. – Чудный, милый

ангелочек! Здравия вам и ррразруления, Белочкин-сан.

И на мгновение коту причудилось, что в воздухе раздалось тихое «хе-хе».

– А чё ещё? – Казашка была вся внимание. Даже съехавшая слегка на бок тюбетейка её

теперь не заботила.

– Да вот, – Дример помедлил, – говаривают, будто маршруты вам известны по всей

Небесной Загогулине, то бишь по Лабиринту.

– Ну, знаю малёхо, – не стала отпираться дочь степей. – А чё, надо куда? Дык алга на борт!

Наш паровоз вперёд летит, в коммуналке остановки…

– Да не, тут такое дело… – Слипер потупилась.

– Дело простое, зёма! – Башкирский Кот подошёл к казашке и глянул на неё снизу вверх

ясными зелёными глазищами. – Ни чёрта лысого они не помнят, кто из них откуда и как сюда

попал. Шастают по всей вселенной, бузу наводят. А мне отвечай. Мама выпорет! Понимаешь? До

юрты родимой они хотят, вот и дело всё.

– Вай, шайтан попутал!– заохала казашка. – От аула отвёл, глаза замутузил.

– Во-во, – поддакнул кот, – замут знатный, торкает так, что кумысом не отопьёшься!

– Только Лес помним, – вставила Слипер нерешительно, елозя войлочными тапками по

скользкому полу.

– Какой-такой Лес? – с интересом склонила голову дочь степей.

14

9

– Да ворожба натуральная, – хмуро забубнил Дример. – Вроде мы и жили там испокон

веков, а вот сколько этих веков прошло и откуда они начались – не упомним.

– Фррронтальная лоботомия, – сострил Башкирский Кот, – по всея законам делается

исключительно с согласия на то пациента или ближайших родственников в случае полной

невменько со стороны клиента!

– Оч смешно! – Слипер укоризненно посмотрела на него и дала ему подзатыльник.

– Да ладно вам, – кот насупился, словно съел тарелку позавчерашнего горохового супа, но

тут же просиял: – Я ж так, разрядить сурьёзность ситуации. Я за вас, ррребята, жуть как

переживучий. Уж столько пережил…

– Погодь, пережисть, – Дример оборвал вербальный кошачий гон и повернулся вновь к

вагоновожатой трамвая: – Мы, понимаете ли, вроде как проснулись там однажды, а всё вокруг

уже было. И Лес, и все, кто в нём.

– Было бы странно, если б вы проснулись, а вокруг ничего не было! – Красная Тюбетейка

глянула прямо в глаза Дримеру. – Вы бы тогда тут со мной не разговаривали, ибо ваше

праздношатание по вселенной можно было объявить закрытым. То бишь вылупились бы вы уже

из Вселенского Яйца и были сейчас даже мне трудно представить кем! А никто и не возвращался,

чтоб представление иметь. Разве что Попрыгаец, да и тот помалкивает, лишь хихикает на все

вопросы в ответ.

– Чё?!! – Дример и Слипер воззрились на неё.

– Окончательное и Полное Всешарящее Прочухалово схлопотали бы! – объяснил

Башкирский Кот. – Всё, конец твоим страданиям и разочарованиям, и сразу наступает хорррошая

погода! Кранты карме! Культпросвет личности! Светоносность тела и светозарность души!

Короче, ауфидерзейн, мой маленький мирок! Любимый мой дворик, ты очень мне дорог, я по тебе

буду скучать… – запел он хриплым басом.

– Ух ты! – Слипер опять заделалась филином.

– Всё понятно, – кивнул Дример. – Но только вот экспериментальным путём было нами

прочухано, что всё в Лесу от нас с братцем зависит! Типа, как будто мы его генерируем со всеми

потрохами.

– А я, позвольте? Я что, тоже потрох? – Загрибука упёрся загребущими ручищами в бока.

– С братцем, говоришь? – Казашка внимательно осмотрела Слипера, а потом вдруг

неожиданно дунула ей в глаза и щебетнула на староколпакском: – Шкындыр-бындыр румба-

бумба фейс ремембер аут клумба!

В воздухе что-то хлопнуло, и на месте, где стояла Слипер, вдруг словно новогоднюю хлопушку

взорвали. Конфетти так и полетели в разные стороны лепестками нежной японской сакуры.

– О! Зыко! – Слипер стоял, как ни в чём не бывало, всё в той же одежонке, но теперь старого,

привычного мужского полу. – Так намного лучше! Рэхмэд, Тюбетейка-джан! А то я уж

привыкать стал. Ещё немного, и на каблуки бы встал!

15

0

– Не приведи Потолочное Разумение! Да, так намного лучше! – Дример оглядел братца. —

На каблуки его не надо. Ничего такого страшного он по судьбинушке покамесь не натворил вроде

как.

Загрибука и Башкирский Кот только переглянулись, пожав плечами. Странные, мол, вы

существа, челобреки. Аки вам разница в окончаниях вашего обращения? Хотя каблуки – да,

серьёзная верига. Есть, стало быть, за шо.

– Дык как насчёт Леса-то… – напомнил Загрибука.

– Спокуха, дело известное, – серьёзно заметила казашка. – За лесопарк ваш я имею чё

сказать. Ща, Загрибыч, всё смекнёшь. Знаю я такие штуковины! Омут в едином поле вселенском.

Запруда в океане Дао. Взбаламуть местного кипежу.

– То есть? – разом спросили Дример и Слипер.

– Отдельная реальность, которую вы создали. Осознанный сон, затвердевший благодаря

приложенной воле. Замкнутое пространство со своим временем. Может в таком состоянии

находиться до Последнего Выдоха.

– Чьего? – опять вместе спросили Слипер и Дример.

– Чьего-чьего, – Красная Тюбетейка оглядела их, – вашего, конечно! Вы тот мир создали из

себя самих, что твои Тутытамы недоученные. Он и сейчас там висит, поддерживаемый вашим

сознанием. В стороне от больших автобанов и трасс федерального значения. Потому завалиться

туда нечайно да некофейно может что и кто угодно, коли шастать будет без путеводителя по

Небесной Загогулине. Тупик это с односторонней движухой. Туда – алга, а обратно – тохта!

Капкан вселенной. Чёрная дырень с лохматыми краями в бигудях. В тихий омут с головой, как

говорится, и без удочки. Вы с братцем, получается, самые что ни на есть Тысновидцы!

– Шо? – Дример нахмурился.

– Тысновидцы! – повторила казашка. – Те, кто сновидит других в своём сне. То есть ловит

существ на свою мормышку. Создаёт замкнутый ментальный мир, а затем втюхивает туда кого

попадётся. Типа, заходите, гости дорогие, берите чё хотите! Гуляйте тут у нас, сколь пожелаете.

Билет на аттракцион в кассах парка у входа. Платите энергией. Рыбалка по «Гринпису». Никаких

жертв, одни заложники.

– Да как же мы здесь, а он там? – Слипер развел руками. – А все, кто в западне лесной

кукует до сих пор?

– А они туда сами накуковались, – кивнула казашка, притопнув сапожками в станционный

пол. – По карме положено было. Потолочное Разумение ведь тож не просто спицами на живую

нитку связано-сшито. У него и шито есть, и крыто. Вот оно по-быстрому во вновь

образовавшуюся коммуналку всех и повпихало, как уж каждому заведомо да заповедано было, да

чтоб вам не скучно.

– Дык не помню я ничё! – Загрибука чуть не заплакал. – Я ж тоже проснулся однажды там.

Глядь, на земле лежу, вокруг поле. А что до тех пор было – как отшибло. Помню – что-то ведь

15

1

было. Но что – аж мозг закипает, но не могу опознать. Контузия у меня. Так и кочумал там

невесть сколько, аж со счёту сбился. Да вот братьев нашёл вскоре. Точнее, они сами нашлись.

– Было дело, – согласился Слипер. – Я шастать-то начал по окрестностям поначалу, да и

наткнулся на Загрибыча. А он там, на поле, обсерватории строил.

– Я хоть по звёздам пытался определить, где мы, – всхлипнул Загрибука. – Да не вышло

ничего. Там все светила на небе что хотят, то и делают. Хороводы кружат. Иллюминация знатная,

да всё виртуалкой попахивает. Не греет и не радует.

– Иллюзорность, майя, – подтвердила Красная Тюбетейка. – Спроецированная модель мира.

Без мануала и инструкций. Произвольная форма. Чем дальше от генератора, тем хаотичней

становится.

– Ёктить, что же у них сейчас там?! – вдруг осознал Дример.

– Да ничего особенного, только восприятие сузилось, – ответила казашка. – Всё, до чего

рука дотянется, – существует. Что глаз видит – то и видится. А остальное сразу схлопывается.

Они и не замечают пока ничего. Типа, как спиной к чему-нибудь повернулся, как что из внимания

выпало, дык сразу в ничто превращается, в чистую энергию. Ну, может, чуть конкретики в

ощущениях поменьше стало.

– Это как? – Загрибука заинтересовался близкой ему научной темой и даже забыл

всхлипывать.

– Ну, горячее стало вроде как не пойми каким горячим, холодное – не поймёшь сходу каким

холодным, и так далее. Всё поверхностно. Так с любым миром происходит, когда тот аукаться

собирается.

– Куда аукаться? – спросил испуганно Слипер.

– В Великое Ежемгновенное Обновление. Помирает попросту, типа, и ухи просит, —

прищурилась Красная Тюбетейка. – Тогда всем живущим в таком мире и радость не в радость, и

горе не горе. Всё притупляется, готовясь громко крякнуть.

– У-у-у-у, – протянул Башкирский Кот, глянув на Слипера и Дримера с хитрецой. – Вот

енто вы, ррребята, затеяли! Да я просто милый шалунишка по сравнению с вами! А на меня ещё

родственнички наезжают, мол, дебоширю оголтело. На вас бы они глянули! Вы тут

межгалактический терроризм устроили с заложниками да местечковый конец света разыгрываете,

а мне маманя за шалости сущие хвост отрывать? Ничё себе!

– А сам-то ты как там очутился? – Дример глянул на кота, который до этого молча сидел да

грыз когти.

– Да как-как, – кот засмущался, опустив долу глаза, а точнее, стал усиленно разглядывать

щёлочки в полу. – Я-то всё помню. У мамули на столе шарик в оправе стоял, крррасивый такой.

У нас таких много по дому было. И дому много было. От края до края далече с рюкзачком тянуть.

В целом, по-другому там пространство построено. Можно и впихнуть невпиху…, сорри, дамы,

чуть не заговорился. А, дык я о шариках! Так вот! Какие-то висели высоко, а какие-то и под

стеклом стояли. Переливаются они радужно. И вродь как живые. Мамуля мне грозила лапой, чтоб

15

2

не цапал ни в раз. А я как-то после обеду когтём и тронул тот, что на столе поближе был, да

крутанул в подставочке. Ну меня туда сразу и утянуло. Прям внутрь. Сначала вроде и не

произошло ничего. Я лапой только цапнул, как в голове что-то щёлкнуло али пискнуло и

нарастать стало. И понеслась. Помню только, всё было быстро-быстро. Как на санках по жёлобу

летишь. А и мявкнуть не успел, враз сквозь ветки, словно Тютелька в Тютельку, свалился в мох. И

всё. Здрас-сте, гости дорррогие. Добро пожаловаться на далёком ранчо.

– Та-а-ак, – Дример надвинулся на кота. – И ты молчал?

– А чё болтать-то? – Башкирский виновато опустил усы. – Вы не спрашивали. А в

общественных местах ведь так: начнёшь лишнего кумекать, дык и сослать куда могут, а и по холке

надавать. Дык и сам в ррраздумьях был, мол, не я ли всему виной оказался? А с вами,

Тысновидцами, свяжешься, так потом и зубы во рту пропадать начнут! – Он ковырнул когтём во

рту и удовлетворённо хмыкнул. Зуб почти зарос, то бишь заменился новым.

– Так и шо теперь? – Дример повернулся к Красной Тюбетейке.

– А чё? – Та улыбалась как ни в чём не бывало. – Вам теперь к Царям Окольцованным

дорога! Высшим велением мирок сей упразднить да по домам весь променад отправить.

– Ой-йо-о-о-о… – затянул по-уральски Башкирский Кот и сел, обхватив голову лапами.

Дример внимательно посмотрел на кота и выжидательно уставился на Красную Тюбетейку.

– Мне кажется, или мы чего-то не знаем про них? – спросил он как бы казашку, но косясь на

Слипера.

– Э-э-э-э, ну, прям скажем, непростой маршрутик, – кивнула степная девица.

– Благодарю за толерантность! – Кот поднялся и выступил перед собранием: – Дорогие

дрррузья, кэзэрлэ, понимаешь, дуслар! Как тонко выразилась наша подруга, это будет весьма

затруднительное пешкодралово третьей категории сложности по напрочь пересечённой местности.

А если выражаться по-нашему, по-одесски, то сие называется одним коротким словом… – Он

выдержал паузу и заорал: – Жопа!

– А ты не парься раньше времени, – мужественно подал голос Слипер. – Мы, блин, старые

проктологи, в таких задницах кочумали, что и Окольцованных найдём по запаху одному!

– Да шо вы говорите, – Башкирский сложил лапы накрест на груди, сев на хвост. – Вы хоть

представляете, челобреки, куда вас милым даосским сквознячком несёт? Что вы об

Окольцованных знаете?

– Ничего, – честно ответил Дример.

– Это же натуррральные кастанудисты! – Кот важно качнулся на полосатом заду.

– Час от часу не легче! – Дример смачно сплюнул, казашка укоризненно посмотрела на него,

и братец добавил более культурно: – Енто ещё кто?

– Это, – Башкирец удручённо поднял морду лица, – те ребятушки, которых с самого

Потолочного Разумения сюда ухнуло либо за косячество какое, либо по засланности боевой! Это

Братья Кольца. Они над миром живут. Светоносные. Как раз те, о ком вам представительница

степного клана, милая наша Тюбетейка-джан, давеча распиналась по части вылупляемости из

15

3

Вселенского Яйца. Они в духовном мире прописку имеют. Не материальная их квартирка ни в раз.

Они – сплошная гулячая прибабашина, живоходячий фокус-покус. Царский род. Они вселенной

управляют, не выходя из дома.

– Дык и что они у нас тут делают? – Слипер всё не догонял.

– Я ж уже сказал, – кот недовольно сморщил усы, – иль за косячество, али по засланности.

У них там всё строго. Один из семьи чё не так уделал, так и весь клан до последнего колена ухает

ежемгновенно сюда, в материальное воплощение. Дык сказать, один из-за всех, все под одного по

одной статье. Честь семьи. Али по-другому бывает, что Потолочное Разумение само отправляет

такого Окольцованного к нам сюда. С заданием. То весть благую нести народам да поколениям, то

спасти срочно кого, то ещё по каким своим делам.

– Чего-то слыхал такое, – неуверенно протянул Дример, крутя головой по сторонам. Он

нащупал нежданно в кармане пачку папирос. А кто ж его знает, можно ли тут курить?

– Ну может, на картинках видел? Их обычно с обручами и изображают, – кот обвёл лапой

вокруг своей головы, – знак у них Светоносной Касты. Обруч из Света Первозданного. Ни в

ррраз ничем не снимешь, а коснёшься – и вовсе без мозгов остаться можешь. Будешь под себя на

подгузничек крошки ронять.

– И много их таких среди нас? – спросил Загрибука, тревожно забив хвостом.

– Да немало, – подтвердил кот и театрально стал считать когти на лапах. – Все разбросаны

по разным Слоям, уж кого куда угораздило и по каким соображениям. А только дважды в период

полуоборота обормота любой планеты вокруг своего заворота они собираются в Зеркальном Доме.

Вроде как на сходняк. Все тропы Лабиринтовы в это время сходятся на одном перекрёстке, аки в

коммуналке у Стрелочника. И каждый Окольцованный сей момент чует, что твоя кошка рыбу

залежалую в ближайшем «Сельхозпродукте».

– А где дом ихний этот? – Слипер заёрзал. – Да не тяни ты кота… Извини, ара, я просто

нервничаю категорически.

– Да ладно, понимаю, – примирительно кивнул Башкирчатый. – В общем и целом,

Зеркальный Дом стоит в какой-то далёкой загогулине Лабиринта, в нестабильном мире. Типа того,

как вы, Тысновидцы хреновы, состряпали любительски в одной из жоп мира. Токма у них мир

этот очень даже контролируемый и по своей назначенной траектории петляет меж галактик, что

твой зайчушка-попрыгушка по огороду. Хрена-с-два-на-редьку за хвост сцапаешь.

– А почему ты их кастанудистами назвал-то? – Загрибуке тож было жуть как интересно всё

это.

– Дык они и есть, – развёл лапами кот, – кастанудисты. То бишь клан обнажённых духом.

Блаженны нищие душой, типа. Нечего им надеть. У обычного существа в наших мирах тел, что

рубашек на бомже в зимний период, майка на майке, на ней пуловер и свитер, сверху рубашка и

пальто, заправленное в треники. Физическое тело там, ментальное, астральное, казуальное и ещё

сам Тутытам ногу сломит какое. Как слоёный пирррожок мадам, – он кивнул в сторону Красной

Тюбетейки, и она закраснелась от такого французского к ней.

15

4

Кот продолжил:

– А эти товарррищи с вышака имеют на себе только едва сдерживающую оболочку мнимую.

А под ней чистый дух сияет да прорывается иногда на невежественный страх и варварский ужас

наших вселенских сограждан по кармическому несчастью. Короче, выглядят они внешне вроде

как и мы все, да только мнимость это. Они тута ненадолго и память свою высшую световую при

перерождениях не теряют. И коли чего, в экстренной ситуации могут такого учудить! Вплоть до

внезапной кончины всея планеты, которой «посчастливилось» сию Светлейшую Личность

принять в свои кармические объятия да чем-либо внезапно не по понятиям ей насолить.

– Серьёзная братва, – заметил Дример.

– И я о чём толкую! – закивал кот. – Серьёзней не придумаешь. Хреновый подгон себе и

родне своей сделает тот, кто Окольцованного с порога своего прогонит иль слово пагубное в его

адрес брякнет за глаза. Три дня поноса, агония и смерть с осложнениями – это минимум, на что

такой дурень может рассчитывать в плане отдачи, которая не замедлит его замучить. – Кот

задумчиво полез в пасть и внимательно потрогал зуб. Затем облегчённо вздохнул.

– Ну да делать нам всё равно нечего! – решительно постановил Дример, потопав

диггеровскими ботинками. – Посему, уважаемая, – он обратился к Красной Тюбетейке, – к вам

назрела просьба личного характера.

– Хорош толочь кумыс в ступе, Дример-Ата, – отрезала казашка. – И так всё понятно.

Прыгайте в трамвай, а по дороге тонкости ориентирования на местности обкашляем.

Слипер, Дример, Загрибука и Башкирский Кот зашли в распахнутые двери ветхого

облупленного трамвая и расселись по скамейкам. Последней за ними вошла Красная Тюбетейка,

оглядела всю компанию и жалостливо утешила:

– Да вы не дёргайтесь понапрасну! Зря котяра ваш жути нагнал! Окольцованные и впрям

серьёзны донельзя, да только ко всякому доброму существу состраданием напрочь буддистским

проникнуты. Посему не дрейфьте. Для пущего сугреву вот вам в путь сувенирчик восточный! —

она протянула Дримеру сетчатую авоську.

– А шо там? – Дример почесал Шапку-Невредимку на голове.

– Да по мелочи. – Казашка подхватила веник в углу и стала подметать пол в трамвае. —

Пирожков на дорожку да сюрприз зачарованный.

Дример заглянул в смуть указанную и определил пакет, из которого торчали вязаные

разноцветные пироги, а на дне виднелось нечто круглое и тёмное.

– А это шо? – Братец поднял глаза.

– Да так, подружка вам боевая на случай всякий, Черепаха-Тротилла!

Всё отшатнулись от авоськи, которую Дример едва не выронил из рук.

– Да не вибрируйте! Она спит в глубоком астральном заплыве, – махнула рукой Тюбетейка,

продолжая спокойно мести пол. – Коли чего стрясётся, вы её из тряпицы достаньте, – казашка

наставительно подняла палец, – да постучите по панцирю с уговором. А там уж кого Тротилла

первого увидит – тому и перерождаться пора. Уговор тот я вам позжее скажу, чтоб по-тихому,

15

5

под стук колёс. Так что не мечитесь по транспортному средству. А лучше-ка привалитесь куда-

нить да отдохните чутка. А то кидать по дороге будет.

Вся компания послушно ушла на заднюю площадку трамвая и улеглась на раскладушки. Уж

больно много было у них переживаний за последнее время. Дример развесил мокрую одежду

сушиться, обернувшись сам полотенцем. Слипер завалился сразу спать, уложив под голову

рюкзак. Загрибука, свалявшись в комок на раскладной кроватице, сонно смотрел в окошко.

Башкирский Кот с довольным видом вылизал себя и завернулся клубочком на одеяле в углу. И

как-то сразу у всех веки потяжелели, и они заснули беспокойным сном под мерный взмах веника.

– Эй, – тихонько позвала Красная Тюбетейка.

Трамвай вздрогнул.

– Ты енто, трогай потихоньку, – сказала она ему, села на скамейку и критически оглядела

своё вязанье. – Дружищ наших не буди. Им сил набраться нужно. Вона их как по степи мотает!

Давай по чутка, в полкопыта. Курс сам знаешь.

Трамвай скрипнул благодарно и аккуратно тронулся с места, даже почти без звука.

– Молодца, – кивнула Красная Тюбетейка, одёргивая передничек и берясь за спицы. – И

енто, вот чё, людёв случайных на рельсах стерегись. А то обожрутся всякого, понимаешь ли,

обнюхаются, обдуются, крышей послетаются без ориентиру и под колёса наши в аккурат. А нам

тут скоропостижности и протоколы ни к чему. Прокуратура и всякие такие интересы до следов

наших – сейчас совсем некстати никому, да шайтану на руку. Идём тихо, крадучись. Усёк?

Трамвай ответно проурчал мотором что-то умилённое, и в его салонных динамиках уютно

затрещало:

– Эх, дороги, «пыль» да дурман… Голоса… Тревоги…

Голова профессора Боулинга

– Здарова, чувак! – бросила с порога Зверогёрл, отряхивая мини-юбку в липких пятнах.

Грызлик заскулил и поджал хвост.

– Ё-комонь, братухи! – не моргнув очками, радостно попривествовал их Стрелочник

Белочкин. – Чем могу послужить отечеству?

– Есть за что потереть на пару чашек. – Зверогёрл приняла «позу сахарницы», уперев руки в

боки. А ведь это не самая лучшая примета. Любой алкоголик знает, что вслед за «позой

сахарницы» наступает вскоре «поза кучера», то бишь есть вероятность утяжелённо присесть,

свесив головушку на ручки промеж колен. И тогда уже «кружащие вьетнамские вертолёты»

нескоро дадут тебе приподнять фейс без фонтанных изливаний принятого. Посему не ешьте много

сахару, которого в портвейне до фига фигова. А иначе попросту стошнит.

15

6

– Заваливайте! Родители уехали на дачу, я гуляю! – шумно зачитал Белочкин на зависть всем

диггерам, по-блатному пританцовывая. – Ща сварганим по шлёмкам кипяточку, сядем на

шконочку, утрясём дельце.

Зверогёрл пропёрлась в коридор.

– Туда не ходи, сюда ходи! – Стрелочник проводил её на кухню.

Тявкалка поволочила было лапы за ней. Но едва Зверогёрл зашла за кухонную дверь, Белочкин

обернулся быстро, присел и тёпло прошептал Грызлику на ухо, погладив по голове:

– Не бойся, малыш, всё будет хорошо. Я знаю, ты тут не при чём. Верь мне, всё будет даже

лучше, чем ты сейчас можешь себе представить.

Пёс с надеждой глянул на ангела, махнул пару раз бубликом-хвостом и уже веселее застучал

когтями на кухню.

– Ну чё? Чифирнём помалёху? – Стрелочник развязно ввалился следом за ним и, поправив на

носу очки, сунул руки в карманы оранжевой жилетки. Фуражка его была лихо сдвинута на

затылок. Мутные очки смеялись зайчиками.

– Давай! А то мы тут чуть бесам башку не отдали! – Зверогёрл плюхнулась на табуретку. При

этом её мини-юбка задралась едва ли не до подмышек, выставив дырявые сетчатые колготки на

всеобщее подозрение. Грызлик тоскливо полез под стол.

– А енто всегда успеется! – Белочкин тоже бумкнулся на табуретку, заломив фуражку набок,

словно пьяный дембель в плацкартном вагоне. Он схватил со стола из коробочки сушку, сломал

пополам и кинул вверх по дуге кусок в рот. Вторую половину он незаметно спихнул вниз. Под

столом благодарно хрустнуло.

– Бесам башку – это завсегда устроится, – хмыкнул снова Стрелочник и с кряхтением

поднялся тут же из-за стола, заправив толстый линялый свитер в такие же линялые штаны со

шнурками внизу. – Они, бесы-то, любят башками в боулинг погонять! Так вот недотёпы всякие

по миру и шастают, да сами не знают, зачем и откуда! – Он весело засвистел, зашуршав по кухне

войлочными тапками.

Зверогёрл набычилась:

– Это всякие чурчхелы пахлаватые шастают, а мы, дядя, по делу идём.

– Вы сами-то откель? – Белочкин чуть поворотил голову, гремя возле плиты кастрюлькой.

– С кудыкиных земель, – отрезала Зверогёрл, суя немытые пальцы в пакет с печенюшками.

– Ты вот что, мужчинка, скажи-ка мне без экивоков. Захаживали к тебе давеча френды наши

знакомственные?

– А як не захаживать-то! – тут же кивнул Стрелочник, насыпая травок в заварочный

чайничек. – Тож любители головушкой пошкандыбать по мирам. Любители боулинга! – он

хохотнул.

– И чё?

– А и спровадил я их! – не оборачиваясь, ответил Белочкин.

15

7

– Это я и сама вижу, не слепая, блин! – Зверогёрл села по-мужицки, оперев локти на колени.

– Куда они копыта навострили?

– Ясно куда, – Белочкин чиркнул спичкой и поставил кастрюльку с водой на огонь. – На

тусняк гламурный. Тут неподалёку.

– Мда? – недоверчиво покосилась Зверогёрл, силясь прочитать надпись на его оранжевой

жилетке. Но буквы, как назло, разбегались, словно непослушная малышня в детском садике,

которую пытаются уложить на тихий час.

– Точняк говорю! – поворотился Стрелочник. – Кошак сразу заорал, мол, рынок магии,

канитель и ярмарка, мне туда, типа, на вечеринку! Я ему тропинку ясно и указал. Остальные в

обход пошли по окрестностям. Думаю, заплутали чутка.

– Вечеринка? – тут же забыла свою подозрительность Зверогёрл.

– Ага! – Белочкин подошёл к столу, цапнул из пакета хрустящую лиловую печенюшку и

опять её ловко, пальцами одной руки, сломал. – Барахолка знатная. Шмотки заморские, да всё за

ничего! За малость можно так затариться, что обвесы глаза умозолят неровно дышащим, – он

присел подвязать шнурок на штанах и снова незаметно закинул лакомство под стол.

– Хрусть! – раздалось оттуда и забумбумкало мягким хвостом по линолеуму.

– Круть, дядя! – Маленькие глаза Зверогёрлы расширились безумием. – Стало быть,

недавно ушли?

– И след простыть не успел! Они ж вразвалочку ходють! Хе, туристы! – Ангел уже гремел

кружками. – Ща чайку попьёшь, шавку накормим, да и, глядишь, догоните дружбанов своих.

– Вот что, дядя… – привстала Зверогёрл.

– Товарищ Белочкин меня зовут, – слёзно смеясь одними очками, ответил Стрелочник,

поворотившись к ней.

– Это ты на допросе будешь фамилиями кидать. – Зверогёрл заняла позицию «ноги на

ширине желательных в будущем плеч». – Мне тут некогда чаи-кофеи твои гонять! Показывай

дорогу!

– Как скажешь, красавица, – Белочкин поставил кружки обратно на кухонную столешницу.

– Да только гляди, собачка твоя совсем притомилась, храпит уж без задних лап.

Зверогёрл ретиво глянула под стол. Грызлик действительно спал как убитый. Дрыгая лапами во

сне и тихо подвывая.

– Ща я его пну, ничё, проснётся! – Она уже собралась как следует долбануть Грызлика под

рёбра, но проворный Стрелочник тут же поставил ногу между ней и столом.

– Да на кой ляд тебе шавка на вечерине? Пущай дрыхнет! – Он заломил фуражку на другой

бок, и странного белого цвета космы легли ему на лоб. – Потом зайдёшь, захватишь. Только

мороки тебе с ним! Кормить, таскать. Брось его нахрен! Я тут присмотрю пока за ним. А ты за

шмотьём да братками смотаешься покаместь.

15

8

– Мда? – подозрительно глянула на него Зверогёрл, но жадность до дармовых заморских

шмоток перевесила чашу весов. – Ну лады! Пусть себе псина дрыхнет пока. Я мигом. Так куда

топать-то?

– А-а-а, ща покажу! – Белочкин отвернулся и протёр незаметно очки. – Блин, зрение совсем

село нахрен! Ща, пойдём! Не сцы, чувиха, в лучшем виде доставим тебя в бутик!

Он направился из кухни в коридор. Зверогёрл двинулась за ним.

– Слышь, подруга, тут у меня валюта завалялась в комоде, заначка, типа, – Белочкин

остановился в коридоре у противоположной кухне двери. – Может, захватишь и её? Купишь мне

там чё-нить из гардеробу, а то, сама видишь, в лохмотьях хожу.

– Не вопрос, дядя, чё за базар! – злорадно блеснули стервозные глаза. – Давай бабло, оденем

тебя по-царски! – И когда ангел потянулся к ручке двери, ведущей в комнату, Зверогёрл тихо,

про себя, добавила: – И обуем!

– Слышь, красавица, позырь, где там выключатель этот хренов? – Стрелочник отступил от

двери, за которой зияла чернота. – А то я последнюю подагру переломаю себе нах!

– Ла-а-адно, ща! – Зверогёрл осторожно перешагнула порог.

И тут ангел снял очки и сверкнул непроглядно чёрными глазами ей вслед, рявкнув по-немецки:

– Едэм даз зайн! Нихт ферштейн! Шнеля! – вслед за этими словами он хорошенько пнул

размалёванную девицу тапочком под зад.

– Твою мать! – раздался вопль Зверогёрлы, падающей куда-то далеко вниз, судя по

удаляющемуся эху.

Грызлик беспокойно заворочался во сне.

– Тих-тих, пёсик, – ласково сказал ангел, быстро вернувшись на кухню, и, надев очки,

погладил по голове собаку. – Спи спокойно, всё уже позади. Смотри хорошие сны и набирайся

сил. Теперь всё будет хорошо. Поживёшь пока у меня.

Грызлик согласно заворчал во сне, облегчённо вытянул лапы и затих, впав в глубокий

безмятежный сон. По-моему, он даже улыбнулся.

– Хе! – хекнул Белочкин, снимая очки и морщась на свет электрической лампочки

угольными очами. – Ишь, коза, прискакала, – он вышел в коридор и аккуратно прикрыл дверь,

ведущую в комнаты, – дай ей это, дай то. Вынь да положь. – Ангел вернулся на кухню и, вынув

из тут же стоящей банки пучок трав, бросил их в кружку. – И ведь последние деньги стыбрить

собиралась, – Белочкин недовольно закряхтел, ставя кружку на стол и наливая себе кипятку. – А

ещё от чая отказалась. Совсем традиций не уважает. Не варит ни шиша в восточном этикете.

Пусть теперь покружится ещё по Великому Веретену пару-сотку оборотов!

– Мля! Иб ту ю мэ мэ! – злой окрик вывел из шока Зверогёрлу, ошарашено крутящую

головой посреди обшарпанных стен с осыпавшейся штукатуркой. – Сестрица, ты чего это,

очнулась, что ли, нах?

15

9

– Что?! Где?! Кто? – только и воскликнула Зверогёрл. – Дерьмовочка, это ты?! О, не-е-е-е-

ет!!! Я же, мля, слиняла, кажись! Я же капли стыбзила и выпила! А как же Лес? А как же курорт?

– Я это, сестрёнушка, я! Сссучка такая! – Толстая баба с целлюлитным мозгом, одетая в

белый халат, подошла к кровати, упирая толстенные ручищи в бока. – Значитца, не сдохла, да?!