Текст книги "Слипер и Дример"

Автор книги: Илья Черт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

мэнэн!» А он тебе плова казанчик! И кумыса в сиротскую кружку до краёв, мол, пей, мил чувак

Загрррибыч, какими судьбами?

– А может, у них и нет ни плова, ни кумыса! – спловился и накумысился Загрибука.

– А як же! – цвиркнул клыком Башкирский Кот. – Уся степь знама, шо нет! Супчик без

тарелки получишь! Нальют в ладошки, побрызгаешь в карррманы – и по домам!

– Нет, не надо туда Загрибуке, – тихо обвёл двор глазами Мора. – Я сам справлюсь, лишь

бы зима на голову не ёкнулась нежданно.

– Ты?! – хором шикнули Слипер, Дример и Загрибука.

– Он самый, – подтвердил Шкындырович. – Мы давно с Морой план этот вынашиваем. Он

– наинадежнейший пилот из всех, кого я знаю. Он виману туда и поведёт, когда срок настанет. А

пока ещё у нас много дел. Например, вскрыть этот милый домик.

Теперь уж все обратили пристальное внимание на дом, у которого они приземлились.

Обшарпанное двухэтажное здание с большими выбитыми окнами, полинявшего жёлтого цвета,

навевало лишь тоску и стояло окружённое с трёх сторон частоколом покосившихся досок. Во

дворе сбоку имелся старый ржавый гараж. Через несколько верёвок, закрепленных чем Тутытам

послал, было небрежно перекинуто бывшее когда-то белым бельё. От кучи мусора в углу несло

гарью. Типичный поселковый двор. Дом, видимо, когда-то был величественным. Колонны и

барельефы, точнее, то, что от них осталось, навевали мысли об ушедшей эпохе длинных

27

4

романтических поэм и дуэлей по всякому пустяковому поводу, лишь бы порезать кого во славу

понтов. Шкындырович провёл манипуляции с ковром, и он, словно камбала, притворился частью

пейзажа, полностью с ним слившись.

– Ловко, – заметил Дример.

– Дык! – подтвердил Шкындырович, пригладив костюмчик. – Прогресс! – и он повёл их

под колонны здания, туда, где темнела очертаниями трухлявая на вид деревянная дверь.

Но дверь оказалась хилой только на вид. Ни Шкындырбыр-Дух-Шкындырбаевич-Кого-

Шкындырович, ни Дример, ни Слипер, ни Мора не смогли справиться с надёжно спаянными и

вколоченными в самое сердце двери засовами и тяжеленным амбарным замком. Дример

поковырял дверь ножом, но сие также не принесло успеха. Затем Мора ещё раз попытался отжать

её плечом, но тщетно.

– Ф-у-у-у, – выдохнул Мора, оттерев со лба пот и отбросив с него же вихры.

– Незадачка, – кивнул Шкындырович. – А прибабахами магическими тут нельзя.

– Слушайте, – подал голос развалившийся в листьях посреди двора Башкирский Кот. Его уж

и заметать этими самыми листьями начало понемногу. Он чихнул, словно стальной волчий капкан

клацнул в тихом дворе, и отёр нос: – Я тут в авоське у Слипера видел железку одну завалючую.

Может, пррригодится? Ею можно попробовать откалупасить.

– Какую-такую железку?! – удивился Слипер. – Там у меня токма пилюльки

зачистительные по воду ходить да фонари головастые. Ну и Мокропопик Падучий храп наводит

спячный свой.

– Вай дод! Да говорю ж, в сумке посмотри, ара-джан, – кот невинно мигнул оптическими

прицелами глаз. – Лежит там какая-то крокозябная загогулина. Мы когда к самолёту спускались,

она на дороге валялась. Ну я и подумал, а чё это она под ногами бесхозная пригорюнилась,

покинутая всеми сиррротинушка? Ну и определил к тебе на временную прописку.

Мора укоризненно покачал вихрами и заулыбался.

Слипер снял с болотно-серого комбезного плеча оранжевую сумку-непромокайку, развернул её

и вытащил на свет железную кривую трубу:

– Ох ты, нифигушки себе!

– Ба! – радостно заорал Шкындырович. – Да это старая добрая одесская фомка!

– Шо? – переспросил Дример, топочась возле двери.

– Фом-ка! – утвердил по-пахански Шкындырбаевич. – Воровской инструмент прикладного

действу и завсегда предвзятого назначения. Описан во многих Кодексах различных Федераций, —

он отложил свою тросточку и взялся за изделие. – Короче, статья. Ну-ка, помогите мне…

Он вставил описанную железяку в перекрестие засовов и указал на её конец:

– Тут надо бы навалиться как следует. У меня не получится. Весу во мне крайне

символически. Еле дух в теле держится, – он хихикнул.

Мора с Дримером навалились на фомку, и засовы затрещали вековыми гвоздями в

слежавшемся дереве.

27

5

– Взяли ещё разок! – К ним присоединились Слипер и Загрибука, ухватившие железку за

оставшееся свободное место.

Повисли. Дерево скрипнуло, но выдержало. Гвозди засовов лишь чутка выдвинулись из двери.

Шапка у Загрибуки съехала на глаза. Помпон повис на носу.

– Ну-кась, дайте старому коту тряхнуть костьми по воровским понятиям! – Башкирский Кот

мерно подошёл и, когда все опять повисли на фомке, вспрыгнул на неё. Вцепившись лапами в

дверь и засовы, он стал отдирать их друг от друга с натужным шипением.

– Вжжжить! – взвизгнули гвозди и вылетели из двери.

Все повалились на строительный мусор, покрывавший в изобилии территорию вдоль дома.

Встали, отряхнулись. Ш. Ш. Шкындырович оглянулся, словно заправский одесский вор, поднял

тросточку с земли, вынул из кармана маленький приборчик, схожий с амперметром, и махнул

ветреной шляпой:

– За мной, товарищи, нас ждут тайны и чудеса, а если выражаться точно и по-научному, так,

стало быть, один пёс знает что!

(Далеко-далеко, на одной очень труднодостижимой планете, в одной уютной кухонке, под

столом, внезапно среди ночи заворчал и беспокойно заёрзал лапами по линолеуму милый пёсик

Грызлик-Фрунзик.)

– О, свята мама пуста не бывает, как это волнует! Пошли! – Дух показал пример первым.

И они гуськом вошли в здание. Внутри всё было разрушено. Перекрытия лестниц висели

обгоревшими балками в пустоте этажей. Битый кирпич хрустел под ногами.

– Осторожно! – обернулся Дример на кота и Загрибуку, которые шагали босыми, аки

отродясь и было им покладено.

– А чего мы здесь конкретно и в натуррре ищем? – Башкирец водил усами, навострив

носопырки на все четыре.

– Именно тута, – шёпотом начал сообщение Ш. Ш. Шкындырович, отряхивая фиолетовые

штиблеты, – по последним данным личных приборов находится хвостик грандиозного

Блуждающего Коридора По Связям С Общественностью. Исследования привели меня к

возможности контролирования таких феноменов и даже, – он поднял крючковатый палец к

испещрённому трещинами потолку, – к возможности их консервации.

– Пррредставляю, – мрачно шикнул Башкирский Кот, ступая по измельченному кирпичу. —

Вот покупает какой-нибудь добрый кот банку с кильками в сомалийском томате. Или там шпроты

с пальмовым маслом. Хрясь крышку, а там вместо килек, нате пожалуйста, Коридор По Связям С

Общественностью в аварийном красном освещении! И голос из банки: «Расконсервация началась!

Отвалите от края платформы!» И только мяу. И котик уже вместе со своими кильками заброшен

через пару сотен парсеков куда-нибудь в угрюмые казахские пески. Жуть! Куда смотрит Фонд

Охраны Прррироды?

– Ну, не так уж всё и мрачно, – улыбнулся Шкындырович и указал влево на железную

ржавую дверь: – Нам туда.

27

6

Дверка была толстая, маленькая и низенькая, обитая листовым металлом. Ну, как во всякий

приличный подвал. И наши тоже не дураки были, сразу поняли, шо, мол, подвал и есть.

Натужненько скрипанув, словно настраиваемая виолончель перед концертом в филармонии, дверь

отворилась. Как и предугадано было бы с отсутствием погрешностей, лестница за ней вела куда?

– верно, вниз. Туда весь разведотряд и направился, аккуратно ступая по обветшалым ступенькам,

сваренным ацетилсалициловой сваркой из нескольких кусков арматуры. Внизу был подвалище.

Ура, мы с вами, дорогие читатели, оказались правы!

– Подвалы – это хорошо! – авторитетно мявкнула Терюська, вламываясь головой в

кухонную дверь.

– Можно подумать, ты много по подвалам исходила! – хмыкнул я.

– Все Терюськи на свете знают, что подвал – это и защита, и тепло, и еда, – Терюська

запрыгнула на стул рядом.

– А я вот по подвалам полазил от души в детстве! – неожиданно для самого себя

разоткровенничался я.

– И чего?

– Да много всего!

– Пил, курил? – презрительно фыркнула она.

– Нет, блин, марками обменивался! Да астрономию учил!

– Вот, теперь всем понятно, что кроме еды, тепла и защиты, в подвале можно встретить

ещё и филателистов и ученых! – Терюська спрыгнула и направилась в ванную. – Слухай, открой

мне воду, я погляжу, как она утекает в глубокие непролазные подвалы. Нравится мне енто дело

– воду провожать.

Это таки был самый подвальный из всех подвалов подвал. Андеграунд во всей красе. Милый

сердцу любого диггера дом. Землянка дружбы алкашей и наркоманов в густом городском лесу.

Если б археологи были умнее, они, конечно, искали бы следы прошлых цивилизаций по подвалам.

Именно там зарывают свои сокровища и послания далёким потомкам все достойные своего

поколения люди, будучи ещё в подростковом возрасте. Сколько предупреждений и мудрых

наставлений, сколько искренних слов, завёрнутых в конфетные фантики и захороненных в песке

под цветными стёклышками лежит там, среди теплоцентралей. А между тем, ни в раз не

поумневшие историки, в напрасной надежде поправляя съезжающие на нос очки, роются в

черепках горшков, в остатках кастрюль, среди древних ложек и вилок, пытаясь разгадать

психологию наших предков. А что можно раскопать на кухне среди горшков и кастрюль? Какую

психологию? Какие мечты? Разве что кошачью мечту о банке рыбных консервов.

– Что видим? – тихо спросил Дример.

27

7

– Песок, – ответил Слипер.

– Трубы, – испуганно отозвался Загрибука.

– Мусоррр, – оптимистично отметился Башкирский Кот.

Шкындырович добыл из кармана пиджмака приборчик, который мусолил в руках, то доставая

его, то убаюкивая обратно в хлопчатобумажные глубины. Взглянув на экранчик, Дух спокойно и

деловито доложил:

– Он здесь. – И улыбающийся Кого аргументировано приложился к своей шляпе.

– Кто? – подскочил Загрибука.

– Трынтразябр! – гугукнул на него сзади Башкирский Кот. – Вы, уважаемый, присутствуете

на научном экспириенсе! Так шо без эпилептических подёррргиваний! Соберитесь.

– Гут, – коротко буркнул Загрибука и принял мужественный вид. В шапке с помпоном это

было трудновато, прямо скажем.

– Хвост искомого находится супротив нас! – важно отрапортовал Шкындырбыр

Шкындырбаевич. – Виляет беспардонно, если можно так выразиться.

– Хвост или есть, или его нет! – отрубил, как отрезал, Башкирский Кот, крутанув хвостом для

убедительности. – Давайте же его поймаем!

– Мора, помнишь, как мы это делали у тебя на фазенде? – Шкындырович обернулся на Мору.

– Помню.

– Тады давай! – Дух протянул ладонь с приборчиком, сам защемил себе второй рукой нос и

надул щёки.

– Это зачем он? – изумился Дример.

– Давление! – кивнул Мора, мол, всё в порядке. – Долго объяснять. Смотрите.

Он нажал какую-то пимпочку сбоку. Крышечка прибора откинулась. Оттуда вылезла на тонкой

ножке какая-то усястая масипусечка и тихонько пискнула. А потом писк стремительно стал

нарастать и становиться всё громче.

– Ой, мамочки, а может, не надо? – попятился Загрибука, но было поздно. Писк дошёл до

крайней верхней точки и как будто растёкся вдруг по всему помещению, теряя силу. И в тот же

миг подвал двинулся. Именно двинулся. Его стенки стали удаляться и расширяться в стороны.

– Сдуй мои пилюльки! – офонарел Слипер.

Подвал натурально улепётывал во все стороны.

– Ишь его таращит! – зашипел кот. – Распёрло-то не по-детски!

А подвал всё ширился и ширился куда-то вдаль, и исчезал из виду в непроглядной гулкой дали.

– Ёктить! – обрёл дар речи Дример. – Дык теперь туда разве что на самолёте Моры лететь.

Куда его унесло-то?

Теперь за сплетениями труб теплоцентрали маячила тёмная тоннельная синь, уходящая, судя

по низкому бабахающему эху, очень и очень далеко. К тому же она, даже по наблюдению

невооружённого усё-вижу-скопом глаза, была крайне нестабильна краями и натужненько мерцала,

словно телевизор на кухне тёти Нюры в Кронштадте.

27

8

– Чё делать будем, начальник? – воззрился на Шкындыровича Башкирский Кот. —

Чипотанить в светокруговое пешкодррралово али тута замеры проводить?

– Пойдёмте, – выговорил Шкындырович, явно тоже не очень готовый к такой метаморфозе.

– Надо углубиться и самими посмотреть, что да как.

– Ага, – кивнул кот и, мигнув, на всякий случай стал невидимым. – Я вперррёд. А вы за

мной. Углубим и расширим, так сказать, и поведём всея народы через тернии досужих домыслов и

псевдонаучных слухов к Полной И Окончательной Нирване Без Нирватрёпки! К свету знания

полным ходом!

И следы его лап на песке потянулись в сторону широченного бескрайнего тоннеля. В одном

был неправ Башкирский Кот, а именно в том, что аварийных красных ламп в тоннеле не имелось.

А потому и света тоже ни шиша не наблюдалось. Там царили темень и жуть. И что-то всё время

ухало, словно филин в ночном рязанском лесу. А может, это просто капала где-то далеко вода?

Слипер снял непромокаемую сумку и достал оттуда два налобных фонаря, свой и Дримера.

Братцы надели их и включили, как показал Мора.

– Надолго заряда хватит? – спросил Дример.

– Надолго, – кивнул Мора. – Там внутри масюсенький пропиленопенный реактор. Его

хватит, чтоб ты башмаки стоптал. А когда стопчешь, откроешь аккуратно крышечку сзади и туда

дунешь туда, плюнешь чутка – и снова стаптывай.

– Лучше тут ничего не трррогать, – раздался кошачий голос впереди.

– А чт-т-т-т-то такое? – застучал зубами Загрибука.

– Да тут на стенке кто-то намалевал знаки странные, – усомнительным тоном подразмыслил

кот. – Вроде как предупреждение. Я таких не видал. Да только чую я, что «угроза радиации» на

месте этих знаков меня бы более порадовала.

– А что может быть сие такое? – не унимался Загрибука.

Кот внезапно материализовался посреди темноты между трубами, чем испугал всех, и зловеще

хохотнул:

– Угу-гу! Будешь сопли ронять чёрррными козявками!

– Да ну тебя! – весело сплюнул Мора. – Вечно ты со своими шуточками!

– А чё, – пожал плечами Башкирец, – я ж так, ситуацию расслабить. Не дрейфь, Загрибыч.

По всему видать, на нас глядучи, что мы все тут напрочь шизанутые с большой буквы «Е». А

таким везёт. Пошли, нас ждёт большой Шнобель с портфелем премий! Долой ррразмышлюхи и

мозгометания. Дорогу молодым и сердечным ритмам доверия. Ты мне веришь,Загрибыч-джан?

– В-в-в-верю, – пролепетал Загрибука, но уже более спокойно.

– Вот и алга! – Башкирский Кот опять исчез, но отозвался из темноты: – Ты, Загрибыч, не

шибко пужайся невидючести моей. Помни, что я всецело над тобой нависаю и всегда готов, как

учила паррртия.

– Какая такая партия? – ухахатывался Слипер, слушая кота. – Что ты несёшь?

27

9

– А что, у котов партий быть не может? – ухнуло из тьмы. – Шагайте давайте. Вот гляди,

брррателло, я уже навродь как и в голове процессии иду, а это что значит? Верно.

Предводительство. А где предводитель, там и электорат, аудитория, понимаешь ли. Оглядываемся

назад, есть ли аудитория? Есть! Вот она топает почти браво вслед за свеженьким предводителем.

А сия процессия что означает? Нет, дорогой брррателла, не просто подвалошатания молодёжи, а

именно партию на променаде! Вот тебе и паррртия! А в названии ли суть?

– Скажи мне кто раньше, что я буду шастать по подвалу в рядах некой кошачьей партии —

точно бы диагноз выписал, – усмехнулся Дример, водя головой с фонарём по сторонам.

Слипер пустил слезу от хохота, отчего фонарь на его голове запрыгал, словно светомузыка на

адекватной дискотеке. Загрибука расслабился и стал приставать с научными вопросами к

Шкындыровичу. Песок поскрипывал в темноте.

Они прошли за приятной болтовнёй уже достаточно далеко, когда вдруг обнаружили, что

прямо посреди тоннеля возникли новые продольные стены, как будто он начинал делиться на

несколько ветвей, а потом в каждой из стен нашлись ещё дополнительные проходы в виде дверей.

– Ты уверен в стабильности этой штуки? – спросил Мора шагающего рядом с ним по тому же

подвальному песку Шкындыровича.

– В приборе я уверен, – ответил тот. – Он будет сдерживать Коридор ещё долго в таком

состоянии. Но вот гляди, пошли разветвления. Что бы ты тут делал с виманой? А если дальше

тупик? Или ловушки? А может, просто путейный ремонт?

– Мда, – только и кивнул Мора. – А что, думаешь, есть реальные ремонтные бригады,

которые работают в Коридорах По Связям С Общественностью?!

– Ну Коридоры же есть? – Шкындырбыр пристально взглянул на Мору. – Есть. Значит, есть

и бригады. Это ж природный закон. Где появился унитаз или рукомойник – жди сантехника,

готовь взятку!

– Логично, – согласился Мора.

– Только думается мне, что встречать их нам ни к чему, – прибавил шагу Шкындырович.

Слипер и Дример шарили глазами по сторонам, освещая рассеянным лучом фонарей дорогу.

Загрибука ощупывал стены загребущими дланями, отбрасывая помпон своей шапки с носа. Вся

десантура выбрала центральное направление и почипотанила вперёд. Шкындырович отмечал путь

на своём приборчике.

– Надо бы дойти до какого-нибудь понятного отрезка, чтоб уточнить течение энергий, —

объяснил он остальным. – Я зафиксирую место изгиба тоннеля и смогу перенаправить его

астрофиксией к орбите звезды Гори-Гори.

– Это как? – спросил Загрибука.

– Методом удушения его орбитами попутных звёзд, – ответил Кого-Шкындырович. – А там

уж по нему шмальнёт Мора в благоприятный момент. Дэус-дэус-краснадэус-бац! – и наш бравый

лётчик окажется в считаных шагах от Барьера.

28

0

– Хм, – переглянулись Слипер с Дримером. Похоже, в их головах появилась одновременно

одна непростая догадка, а затем идея. Но они решили промолчать.

В пространстве стали попадаться непонятные сооружения, напоминающие остатки заводских

цехов. В какой-то момент тоннель, который они выбрали для исследования, пошёл под уклон,

затем резко повернул вправо и вдруг превратился в узкий-узкий проход.

– Мда, – покачал вихрами Мора. – Вот тут бы я и остался среди винтиков и шпунтиков. Ты

был прав, – он повернулся к Шкындыровичу, – это ловушка.

– Думаешь? – замедлился тот, вытянул вперёд на руке прибор и стал внимательно смотреть

на показания. – А ну-ка, попробуем пройти дальше.

Экспериментаторы очень осторожно, шаг за шагом стали продвигаться по узкому тоннелю. И

вдруг проход внезапно оборвался, и всей группой они вышли на освещённую огромную каменную

поляну.

– Ёктить налево! – заорал Дример весело. – Подлечись мои печёнки, я знаю, что это такое!

– Кажется, я тоже! – заулыбался Слипер.

Загрибука радостно закивал. Башкирский Кот взъерошился и напрягся. Его опасения, видать,

не были напрасны, ибо в последний раз он передвигался по этим тоннелям не самым

комфортабельным классом поезда, а точнее, багажным отделением в виде живой посылки.

Шкындырович и Мора удивлённо вертели по сторонам головами. Было отчего дать круголей

мозгами! Ибо они вышли из бокового прохода прямо в окончание тоннеля перед станцией метро.

Но совсем не на ту, на которой когда-то собрались воедино наши бравые туристы и повстречали

Красную Тюбетейку. Эта станция была полностью разгромлена. Под потолком горело всего

несколько ламп. Стены были отбиты и покрыты трещинами. Потолок осыпался. Повсюду свисали

провода. Кое-где искрило.

– Ну, привет, вот так забрались, – угрюмо промычал Башкирский Кот. – Маха-кюнтэ! Или

пррросто большой, аднака, зад!

– Вот что мне видится, уважаемый Шкындырбыр Шкындырбаевич, – повернулся к Духу

Дример. – Пути С Общением здесь явно старые и давно не используемые. Стало быть, могут

быть недочёты в расчётах по подсчётам о недостачах достаточных результатов. Это я к чему?

Пошкрябали обратно пока что. Сдаётся мне, что Коридорчиком этим мы ещё воспользуемся. Есть

пара идеек на сей счёт, и, возможно, мы с братцем вам в этом деле поможем. Но чутка позжее. Как

только до Ключника доберёмся.

– А что за Ключник? – поинтересовался Шкындырович.

– Да я им обещал в Пургопетрик смотаться, – забубухал в бетонной коробке объяснительную

Мора. – Есть у меня там один, в ключах шибко разбирается, да только напасть у него

изворотливая мозговая. Типа, ни шиша не помнит, чего куда и когда положил. Но в ключах он

дока!

– Смотрите-ка, – прищурился весь Шкындырович, – значит, мы прямо-таки параллельными

путями движемся.

28

1

Мора удивлённо на него воззрился. А вот Слипер и Дример всё сразу же поняли. Башкирский

Кот нахмурился и пожелтел глазами. Загрибука был занят изучением помещения, а точнее, просто

обалдело шарился глазами по всему периметру.

– Ты что, тоже в Пургопетрик собирался? – Мора поднял брови.

– Нет-нет, – заверил Шкындырович. – Но у меня есть твёрдое интуитивное прозрение, что

опосля вашей встречи с Ключником я вернусь сюда. Ибо наш с Морой проект, похоже, имеет с

вашими поисками больше общего, чем мы все предполагали.

– О чем это ты? – спросил Мора и повернулся к остальным. – Это он о чём, а?

– Не парь мозг, Мора, – весело отмахнулся Слипер. – Интуитивные прозрения на то и

интуитивные, что никто в них ни гу-гу не шарит своими роликами, а попросту следует

инструкции, как при сборке охлаждённой в холодильнике виманы.

– Иди ты! – воскликнул Мора.

– Давно пора! – согласно отозвался Дример и мигнул Шкындыровичу сурово: – Почапали,

господа учёности, почапали отседова. А то проводка тут никудышная, ходы запутаны… Вы как

раз всё подготовите к нужному моменту, в чем я лично нисколько не в сомнениях.

Слипер и Башкирский Кот удивлённо посмотрели на Дримера. Но братец как ни в чем не

бывало продолжил:

– Кстати, а сколько вам может понадобиться времени на зачистку данного тоннеля по полной

боевой выкладке и подготовке, дабы мы решились попытаться привести задуманный безумный

эксперимент к удачному Шнобелевскому финалу?

– Ну… – протянул Шкындырович.

– Местных суток семь-восемь, – отрапортовал Мора и взглянул на Шкындырбаевича. Тот

кивнул.

– Время в Пургопетрике, как я понимаю, течёт быстрее? – спросил Дример, и Слипер

улыбнулся, поняв, куда клонит братец.

– Верно, ненамного, но быстрее, – кивнул Мора. – Скажем, на треть.

– Тады давайте сделаем так, – подытожил Дример. – Мора нас закинет в Пургопетрик. Мы

там обтяпаем дельце с Ключником за пару суток, и кое-что сразу прояснится-таки и в вашем

эксперименте. Я так думаю.

– Отлично! – воскликнул Шкындырович. – Так и сделаем.

– С чем они вернутся? – переспросил тихо Мора Шкындыровича.

– Сдаётся мне, что кипятить мозг тут ни к чему, – таинственно произнёс тот. – Не

вибририруй пока что, Мора. Я не хочу забегать вперёд по одним догадкам, но коли мыслишки у

меня и у твоего знакомого Дримера текут в одну водопроводную трубу, то, глядишь, наш

эксперимент не только удастся, но и обретёт тот самый осмысленный и осознанный долг Дхармы,

который сделает сие мероприятие успешным и одобренным свыше. Короче, всё выгорит, и мы

попляшем на головешках танец кого-пого, или пого-кого, уж как тебе больше нравится!

– А что это за танец? – засмеявшись, спросил Мора.

28

2

– О, это старинный ритуальный танец на тот случай, когда всё выгорело! – подмигнул

Шкындырович. – Когда пираты, подбрасывая в воздух сверкающие пиастры, безумно пляшут на

пятнадцати скелетах своих погибших товарищей вокруг сундука. В целом, глубокий

подсознательный фольклор с психологическим портретом участников в виде гордости,

побеждённого страха соперничества и алчности без сексуальной подоплёки. Не бери в голову, а то

лопнет.

– Ладно, я всё понял, пошли, – и Мора повернул обратно, ускоряя шаг, дабы догнать

Дримера и Слипера, освещающих дорогу фонарями. Загрибука и Башкирский Кот аккуратно

ступали с ними рядом.

Зунграм уе рукша еба – выпил сто грамм, и вперёд! ( бурятск. )

После странного путешествия по городу А утекло несколько дней. Шкындырбыр

Шкындырбаевич Шкындырович с головой ушёл в расчёты и теоретические вычисления по

найденному им блужающему Коридору По Связям С Общественностью. Вся остальная компашка

во главе с Морой вернулась на лесное ранчо. Пару дней они валяли дурака, что значительно

повысило у всех боевой настрой, и сразу же забодрилось их физическое состояние организмов.

Сон на свежем воздухе, купание в реке, гуляние по лесу и незатейливые занятия всяческой

незатейливой фигнёй всегда весьма и крайне позитивно влияют не только на физическое

самочувствие, но и на сложноустроенное многоэтажное здоровье душевное, то есть устаканивает

все ментальные, астральные, казуальные и прочие всячески-альные поля в один стакан и не

взбалтывает. Так что все они занимают соответствующие места, словно слоёное разноцветное

желе «Светофорик» на полке в супермаркете «Карусель». А сам владелец этих полей и вовсе

цветёт и пахнет дорогими гламурными духами.

Башкирскому Коту нашлась в гараже удочка, и он пропал с нею на реке. Изредка он появлялся

на пороге, глубоко втягивал воздух, и Мора, всё понимающий с первого такого воздыхания-

вынюхивания, что-нибудь находил ему вкусного на камбузе, и кот пропадал снова на полдня.

Загрибука поначалу ходил с ним, но потом засел в гараже с Морой.

– Ну шо вы там? – запрашивал профессора Дример, расположившийся на крылечке с

подаренными ему Шкындыровичем папиросками.

– Да шо-шо… – тянул Загрибука. – Этот полосатый сидит, словно радиоприёмник, со своей

удочкой и молчит. И так часами. Смотрит на воду и молчит. И только урчит довольный. Мне

кажется, он ещё ни одной рыбы так и не поймал! Чего мне там с ним сидеть?

– Вот лопух околоухий, – мирно полуохнуло в воздухе, и из лесного полуденного зноя

материализовался Башкирский Кот наперевес с удилищем. – Кто медитацию совмещает с ловлей

и мучением живых существ? Темнота! У меня и крючка-то на удочке нет! Я дык сразу и тут же

попросил Мору его снять. На кой он мне нужен? Для созерррцания наглядного пособия по

28

3

философии «у-вэй» и поплавка достаточно! Я таким образом во единождый момент практикую

ускоренным курсом буддистскую медитативную практику, совмещая её непосредственно с

практикой ахимсы.

– Кого?! – Загрибука подпёр загребущими руками бока.

– Ахимсы, прррофессор, – невозмутимо шаркнул лапой по хвое кот, – что означает на сан-

эпидем-скрите, языке древнем и крайне мёртвом, принцип ненасилия. Не навреди, типа. Не пинай

ботву напрасно! Не кидайся с балкона морскими свинками в прохожих! И вообще клыками не

отсвечивай!

– Да? – с сомнением протянул Загрибука. – Ну тады ладно. Токма я лучше пойду в гараж к

Море, а то я там, на реке, пока ты медитировать будешь, плесенью и грибами покроюсь от скуки.

– Беспокойный ум учёного, – печально закатил сиреневые глаза Башкирский Кот. – Никакие

грибы тебе не помеха. Никакая плесень космически занесённая тебя не возьмёт. Да вашему

учёному брату хоть пентотал натрия вёдрами разливай по извилинам, всё одно вывернетесь и

подпишете отказную от Бога и матери ррродной.

– Ой, а чё это такое? – подпрыгнула Терюська у меня на коленке.

– В каких смыслах? – подставил я ей вторую коленку, ибо кривая риска травматологии

Терюсек только что поползла вверх своим извилистым графиком.

– Пентотал натрия чё такое, – мявкнула она, уставившись на меня так, словно я отсталый

фикус с лоботомическим насморком.

– А, – распрямил я физиономию лица, – это так называемая «сыворотка правды».

Использовалась многими военными службами разведки в целях быстрого насильственного

задружения и скоропалительного согласия на сотрудничество по всем статьям. Поделись

прививкою своей, и она к тебе не раз ещё вернётся. Пациент выкладывал всё тут же аки на духу

всем подряд и кому не лень. В принципе, священники разных религиозных конфессий всю дорогу

пытались сотворить то же самое, только без вмешательств фармакологии, и называли сие

исповедью. Разведчики же всегда были не столь терпеливыми ребятами, а потому сразу призвали

на помощь успехи в исследованиях химического воздействия непосредственно на центры мозга,

превратив разумных существ в кроликов, реагирующих инстинктивно на тупые солевые

раздражители.

– Не умничай, мы химию прогуливали, – буркнула Соня, показавшись из-за угла. – А до

всяких милитаристических прививок нам и вовсе дела нет. Мы же существа разумные, а потому

толерантные к любым и по-любому. Пошли лучше, Терюська, на балкон, погреемся.

– Пошли, – согласилась Терюся и поскакала смешно вслед за Соней, на ходу мявкая мне: —

Только ты потом расскажи, что там дальше случилось, хорошо?

28

4

– Идите, идите, – заболтал головой я, – я тут сам пока не разберу, что к чему. Кто бы мне

этот самый пентотал натрия замешал? Может, я быстрее бы понял маршрут написания книги.

Эх, доктор едет-едет сквозь снежную равнину…

– А всё почему? – кипел кошачий разум, возмущённый в загрибукинскую сторону. – Да

потому что суета у вас пестрит в стройных рядах нейронов и аксонов. Суета… Суета… О

хлопотливый дух библиотеки! Взять всё, познать и на полочку положить, и лишь пыль смахивать.

Можно подумать, что Потолочное Разумение читательский билет тебе прокомпосявит и

тринадцатую зарплату выдаст в окошечке, когда твою задницу догонит желанный день

зарплатный, или попросту Великое Ежемгновенное Обновление. На потолке нет книжек,

Загрррибыч! Усеки себе на усах, проставь насечки! На потолке всегда одни кайфы и

медитационные мультики. Вот ты сам в каких ситуациях в потолок глядел чаще всего? Ладно,

гашиш ты не куришь, я понимаю. Тогда каким боком и вывертом? Верно, когда плевал в него

художественно и дурел от скукотищи, которая извилины спрямляет. Много познал ты

интеллектуально в сии моменты отдохновения? Зеро! И вот поведай мне как на уху, ты какие-

нибудь книжки на потолке хоть раз видел или, скажем, надписи? Ну там, томик Рододендрона

Битрата Тагира или подшивочку Хаямы Омарной? Так и скажи нам всем честно, аки на присяге,

– нет! А вот я тебе сейчас продекларирую кое-что из ранней Хаямы Омарной! Узри суть

всеосветную поэтическую о мудрррёностях и прозе житухи бытовой!

Кот отклячил заднюю лапу, вытянул по-ленински противоположную лапу переднюю и,

откашлявшись, раскатисто заорал в тиши лесной:

Вхожу в мечеть в час поздний и глухой

Не с жаждой чуда я и не с мольбой.

Когда-то коврик я стащил отсюда,

А он истерся. Надо бы другой. <Перевод Г. Плисецкого.>

– Ох, – только и протянул Загрибука, – я пошёл.

– Иди, мой дррруг, шагай в науку широкими шагами со всеми прилагающимися, – ласково

улыбнулся ему вслед Башкирский Кот. – И когда ты устанешь пялиться в свои научные книги и

наконец-то завалишься отдохнуть, потолок всегда будет к твоим услугам и до тех пор, пока ты не

осознаешь всю детскую и наивную тщетность литературы наряду с величием ррровной

поверхности спокойного озера ума. Ом Маня падмила хум[ы]!

Кот подхватил удочку и исчез в воздухе, нервно моргнув.

– Кхе, – только и усмехнулся Дример и достал папироску.

28

5

– Эй, хорош таращиться в чушь лесную, – на тропинке показался Мора. —

Радиоприниматель хрипит, мол, прогнозы нынче обещаются прибыть за любо-дорого.

Пургопетрик вам светит, други мои, в обозримом формирующемся будущем.