Текст книги "Слипер и Дример"

Автор книги: Илья Черт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)

тому же коротко остригся.

– Да уж, давненько они казан не мыли! Небось, плов знатный в округе подают, только

сомневаюсь, что баранина свежая, да и баранина ли это вообще, – лениво потянулся Башкирский

Кот, насмешливо разглядывая метаморфозы Йоша.

Загрибука таращнулся глазками за борт и вцепился ими в полоску суши.

– Да не очкарьте, профессор, – бросила праздно прошатывающаяся мимо своими

тростниковыми тапочками Фрикудолька, – не портите зрение на корню. Не ровён час ещё не

пробьёт, а мы уже пристанем, аки банный лист, в этой гавани. Надеюсь, у нас найдётся время

позагорать и искупаться. А то, блин с компотом, морозы, варежцы да репетузики на зиму – всё

это не по мне! – Она заломила на затылок свой попугайный берет. – Мне вот на солнечной

Джамэйке куда уютнее тусовать. И пахнет воздух куда вкуснее. Пыц! – Пузырь жевачки лопнул

запахом чернющей смордовницы.

– Лови момент, – засмеялся Йош, – а то, коли нам свезёт, скоро в Прыжок отправимся, и там

тебе репетузики снова ой как понадобятся. На самый пентхаус будем взлетать по вертикальной

кривой. Самый север. Крыша мира.

– Тибетас потолокас лифтус! Нау! – изрёк Башкирский Кот, усиленно экивокая головушкой.

Громкий свист внезапно раснёсся по кораблю.

– Алё, оголтелые! – заорал дурным голосом корабельный шпынцман. – Всем по местам!

Ушатанных и слоняющихся без распоряжения просим покинуть палубу и мыльно подготовиться к

большой стирке.

35

5

– Это шо такое? – набуйволился Дример, обтирая лицо и смахивая каплями пот, но таки не

снимая шерстяной Шапки-Невредимки.

– Обычное дело, – пожала плечами Фрикудолька, усунув татуированные ручонки в большие

карманы своих широких военных штанов. – Небось, как в школе – каникулярная уборка.

– А что такое каникулярная уборка? – удивился Загрибука.

– Пусть не смущает тебя изощрённость фонетики данного слова, дррруже, – усмехнулся

Башкирский Кот и обнял друга за плечо. – Каникулярность проста до ёлочных шариков! Базарно

выражаясь, Загрибыч, это не имеет никакого отношения ни к эквивалентности, ни к

турбулентности, ни даже к эпистолярррности. Это просто уборка на каникулах!

– Пыц! – подтвердила Фрикудолька, слегка подпрыгнула на пятках и кивнула, зазвенев всем

своим ухогорлоносовым железом.

Кот продолжил, прижимая лапой плечо Загрибуки и практически окончательно повиснув на

нём:

– Типа, корабль встаёт на якорьцы, часть команды кидает шмотьё с берега и на берег.

Разгрузочная погрузка сие называется. А остальная часть экипажа дррраит палубу и кастрюли до

свинячего блеска протухшими тряпками.

– В таком случае, нам бы из этой самой каникулярной уборки надо как-нить сбежать, —

сморщил Загрибука розовый нос, увернувшись плечом из-под кота, чем увалил его на палубу под

общее хихиканье контрабандистов, которые тут же рядышком суетились между каютами.

– Наоборот, прррофессор, – мягко проворковал Башкирский Кот, не замутившись и крутанув

ушами, – я бы не советовал вам покидать судно. И как только вы узрите весьма

закононепослушных аборигенов, к коим мы направляем ныне своё плавсредство, то сразу же

согласитесь со мной без всяких дискуссий.

Из люка в палубе высунулся Слипер.

– Братья и сестры, слыхали заявочку с капитанского мостика? Сдаётся как на уху, что нам

лучше оформиться на мытьё и химчистку, чем сходить на берег этот бесприютный.

– Телепат! – театрально встопорщил усы Башкирский Кот.

– Хорош тут ыхыхыкать! – шпионски зашипел Слипер из люка. – Побёгли за швабрами! А

то наточняк отправят в погрузку на пирс! Крутиться около демонов мне совсем не улыбается. Чует

моя печень кишками, что добром это не оборотится!

– Дело говорит, – буркнул Дример и направился к двери рубки. – Алга веники искать!

В это время капитан высунулся из рубки, залез носом в медный позеленевший рупор и гаркнул

в машинное отделение:

– Эй, Буксель-шкындырбобель, тормози свой ёксель-дрексель! Валим на левое крыло и на

стакселях подходим. В пыть её ети!

35

6

Фрикудолька на предположения оказалась скоренько права. Хоть и была сама во всех

отношениях напрочь ультралевая. Не ровен час не настал, как корабль ткнулся боком в пристань,

и на причальные тумбы накрутили канаты, прижавшие бравый фрегат жёстко и нежно. Как

пацанчики в одесской подворотне на гоп-стопе – «Ид-ди сюд-да».

И встречать долгожданный «два-три-дебилобан» вышли на пирс хозяева острова. Демоны. Ну

вот так невзначай. Появились вроде как и вышли. И встретили. И тут же квитанцией сверкнули по

уставу аки положено, с подписью ихней демонической. Да кровью травленой, а не какими-то там

чернилами. Так что, кто сомневался до сей поры, что демоны существуют во вселенной, может

неспокойно вздохнуть и потупить в носки своих ботинок. Ибо демоны есть и, как теперь стало

видно, даже неплохо себя чувствуют.

Нет, не наблюдалось у них ни рогов, ни хвостов. Да вы и сами понимаете, дорогие читатели и

читальницы, что у демонов настоящих, как правило, нет ни того, ни другого. Ибо можете

наблюдать демонов вокруг себя во всем многообразии каждый день. Конечно, на отдалённых

Нижних уровнях вселенной есть-таки чудища несусветные, у которых форма тела с

благоразумной воображалкой не дружит, но на этажах, где более-менее налажена торговая сеть с

участием обоюдных рыночных отношений, они уже далеко не те. Да, дорогой читатель, и демоны

нынче не в фарсе. И деревья растут карликовыми. То ли полярная тундра стала ближе, то ли

старческий маразм недалёко уж кряхтит по нашу с вами душонку. Но я увлёкся. Простите.

Демоны – такая благодатная почва для любого писателя. А тут, сами понимаете, выясняется, что

ничего по ровному счету в них нет необычного. Подумаешь, чужестранцы в заморских

репетузиках… Тьфу.

Давайте ещё раз с начала. Демоны пришли без рогов и хвостов. Но от этого факта они не

выигрывали ничуть. Наоборот: было ещё хуже. Часть их выглядела как состарившиеся

безвременно дети, словно древние мумии с провисшей во всех местах кожей филейно-синюшного

колора и детским личиком, сморщившимся в маринованном компоте. Но часть демонов выглядела

довольно внушительно: высокого роста, с жилистой мускулаторой – короче, хоть сейчас на

рекламу «Приходите в наш фитнес-клуб!». Их можно было бы принять издалека за мастеров

дюжедальнего спорта по части гимнастики. Только когда они приблизились, стало ясно, чт[о]

именно наводило ужас на корабельный сброд. Лица демонов пересекали сложные геометрические

узоры. Сначала Слипер предположил, что это похоже на искусственно нанесённые шрамы, но при

ближайшем рассмотрении сие оказалось вживлёнными под кожу частями хрящей и костей, явно

не собственных. Тончайшие острые косточки и жилы жертв были искусно засунуты под верхний

слой кожи лиц демонов. И не просто засунуты, но составляли бугристые концентрические и

полосатые узоры, которые превращали и без того не самые радушные демонические физиономии

в поистине жуткие полуночно-кошмарные маски. Дример также вглядывался в дикие физиономии

и не понимал до разумного конца, что же в них наводит на него такой страх. Пока его не осенило.

Стальной неподвижный взгляд и каменное выражение демонических лиц выражали одну-

единственную, заточенную, словно острый нож, эмоцию. Лютую жестокость. И когда одна из

35

7

демонов-женщин в ответ на пошлую шутку контрабандиста улыбнулась, от этой улыбки сразу

захотелось стать маленьким, залезть под стол на кухне у мамы, а ещё лучше просто срочно

написюкать в штанцы. Дример попятился от борта. Слипер мрачно в последний раз взглянул на

демонов и сплюнул на палубу:

– Пойду драить лестницу и кубрик. Не хочу на это смотреть. Ничего более мерзкого в жизни

не видел.

– Они сбрасывают товар, – прошипел невидимый Башкирский Кот, крутясь возле Слипера.

– Всё, как Йош прописал. Эх, скоро на взлётную, и крутите Энгельсоны свои пропеллеры! – Он

оскалил в улыбке сотню своих зазубренных клыков и пошёл кругами, напевая: – Из крох от

обновлений соткан Йош… Стечёт с небес алга окоровенная… Мгновения раздают – кому

попкорн, кому бесправие, а кому немерррено…

– Куда им столько бухла? – беззаботно встряхнулась дредами Фрикудолька, оглядывая

посверкивающими синевой китайскими глазами баки с «два-три-дебилобаном», которые

потихоньку перекочёвывали на берег из недр корабля. – Да на всём побережье их острова

барменов не хватит, чтобы это продать. И праздников не напасёшься.

– Я думаю, им самим оно без надобности, – заметил Йош, ковыряя носком сливового

ботинка палубу. – Для демонов это вещество скорее представляет интерес в виде биологического

оружия для захвата территорий.

– Ага. Вот моя деревня, в пыть её ети! Дык и как же енто? – спросил Дример, но без особого

интереса, ибо он нервничал в присутствии демонов и хотел только скорее отсюда свалить.

– Да запросто, – развёл рукавами матросской робы в ответ Йош. – Так же, аки и всегда.

Разведка боем, как это называется. Коли население вооружено знанием, волей, храбростью и

силой, то как с ним совладать?

– Лишить их всего этого до начала боя, – сказал Загрибука нарочно скучающим тоном, мол,

тут не все дурачки деревенские.

– Точно, – согласился Йош. Веснушки на его лице смешно прыгали вслед за его гримасами.

– И енто как же? – склонился буйной головою Дример аккурат на тридцать градусов левого

крена.

– Да споить их к кутькиной тёще! – резюмировал мрачно Загрибука. – Завалить дешёвым

пойлом крупного и тяжёлого калибра, так они сами, глядишь, через поколение уже всё пропьют,

все свои знания забудут, применялке разучатся, да и размножаться станут всё хуже и хуже. Так

что и никакого насилия не понадобится. Просто погодь немного, и твои враги сами к тебе

приползут на коленях с пустой стеклотарой, – он упёрся в ближайшую демониху ненавидящим

взором и тихо сквозь зубы сплюнул, – за добавкой в долг.

– Так что, – вздохнул Йош, – вся эта скотовазия и собакотузия имеет свой эффективный

смытый скрысл. Да-да. Именно такой скрысливый и смываемый, как и всё, что касается демонов

со всех сторон и аспектов.

35

8

– Кор-роче, держимся подальше. Пыц! – пыцнула Фрикудолька и навострила свои

тростнички босоногие. – Я тоже, пожалуй, пойду с тряпкой по полу поелозю, Слиперу

сподвижество организую. На этих тварей пялиться не хочу. Омерзяево по спине пробирает.

– А может, что на клык пойдём закинем? – подкатил к Фрикудольке кот с обезоруживающей

башкирской улыбкой. – Пахнет там у тебя, айна-лайна-джан, вкусно…

– Нет уж, – замахала она на кота ручонками в фенечках. – Пока мы рядом с этими

пригламуренными мерзопакостями маемся, я к еде не прикоснусь, чай, не дура уелапая какая. Да и

вам не советую. Не впрок пойдёт. Усы крендельками завернутся без всяких бигудей! Терплючести

наберись, Башкир-Ата, вот в море выйдем, будет тебе и пет[у]шка в закусях, и кукух в соусе, и

курей филейный!

– А чё, есть рррезон, замётано! – весело клацнул пастью Башкирский Кот. – Тады я тож

пойду подсоблю. Загрибыч, алга до швабер со мной, погоняем шампунь по палубе! Нынче кёрлинг

в гламуррре…

Разбор без фени

Попрыгаец сидел в камере давно. Неточно рассчитанный азимут Прыжка упиндюлил его прямо

в лапы разъярённых демонов, которые в тот момент и без того были ни в раз не милы по причине

своих личных бытовых уморочек. А тут ещё и разъетительная сила разнесла ко всем шмортям

половину ихнего кварталу, ибо нелепый очумевший Попрыгаец, истерично поторопившись,

совершил ошибчатую нелепицу. В расчёт его Прыжка вкралась очевидная очепятка. И свалился

ентот Попрыгаец прямо в середину жилого ушатанного комплекса, и подмял под себя обитаемую

территорию. Никто не погиб. А то бы нашему Попрыгайцу уже и не прыгать ушами назад по

ветру. Но таки в камеру его кинули с оттягом, почти переломав рёбра. А уж поизмывались и вовсе.

Демоны ж умеют. Тонкие они натуры на сей поганый счёт. Знают, как побольней ткнуть да

пообидней задеть за живое, да чтоб с крючком. Не изведут сходу, так сам изведёшься на

отходняках. Такая уж у них демоняческая порода. Вот и сидел Попрыгаец, уже изрядно

отупевший от ползущего склизко по стенам времени, от немеющего безделия и от безысходности

отчаянной до коликов и тягомоты в кишках. Хорошо хоть не мучали больше его. Просто забыли.

Вроде, как по слухам, в порт пришёл долгожданный демонами корабль с какой-то гадкой

мерзостью ихней на борту, и все они в широкоглазом возбуждении нынче пребывали, так что обо

всём и всех чуждых забыли до поры. Вот и чудненько. Да только Попрыгаец уж и вовсе сник

хвостами и пал героизмом души. Неволица была ему невмоготу. Ситуация казалась безвыходной и

без пособия. Да и соседи были те ещё, вовсе не сахар и не глюкоза. Всякой сволочи тут хватало.

Камеры были совмещёнными, словно детская колония на выезде. Селили помногу и без разбора,

кого куда кинули по ходу коридора. Попрыгаец сразу не поладил в камере с одинаково тупым на

рыло и мозги дупелем, а потому жисть его заточённая протекала неспокойно и на стрёме

35

9

постоянном. Что, кстати, с другой стороны, не давало ему окончательно повиснуть ушами в тоске,

ибо суета эта дёргала его за хвосты проблематикой сокамерных взаимоотношений. И тут, когда он

уже стал подумывать о внеплановой заявке на Великое Ежемгновенное Обновление, а попросту

говоря, решил наложить на себя лапы и два хвоста впридачу, подвернулась несуразная оказия.

Дупель тот самый невразумительный, что по камере соседствовал, отколупал в полу дырку

когтями своими, заволновавшись из-за постоянного шубуршания в углу обозначенном, и ко

всеобщему эмоциональному гулу вытащил оттуда змеиную выверть, смертельно опасную

тыхухоль. И давай её совать всем под нос да издеваться. Сокамерники понимали, что тыхухоль на

ручках не пригреешь и за ухом не почешешь, ибо тут же сам зачешешься до полной синюшной

откидки. А деть её теперь куда из камеры, было уже и непонятно. Да и дупель тупой таскал её за

шкирятник, суя опасно под соседские носопырки и гогоча. А тем временем выверть змеиная-то

теряла терпение и начинала нервничать и злиться. И тут дупельцу этому захотелось по нужде

недержательной. Он тыхухоль на пол бросил, а сам до гальюна побёг, всё так же гогоча. Го-го-го!

Остальные на шконки свои попрыгали да ноги подняли повыше. Тыхухоль по полу обозлённая

завертелась, зашипела да сплёвывать стала нервно через плечо. А только дырку её в полу,

тропинку до дому до хаты, дупель отмороженный доской прижал. Тут бы и быть беде, ибо

выверть змеиная, доведённая до крайней истеричной нервозности, сигать начинает кенгурой – и

тут всех бы достала, даже до верхних полок допрыгнула бы. Но только Попрыгаец наш также был

уже близок к точке закипания единственного оставшегося тройничного нерва и, отчаянно

изогнувшись, схватил тыхухоль за скользкую холку и сжал так, что та смиренно зажмурилась и

стала поминать «как там мама говорила про отче наш». Личный состав камеры молча замер. А

Попрыгаец подошёл на своих большущих задних лапах к масенькому шкапцу, на котором стоял

стакан мутный и грязный с такой же ну ни разу не проточной водой, да и выжал с передних зубов

тыхухоли в ентот самый стакан яду на двадцать три капли, что твой последний в жизни корвалол.

Исполненный буддистского состраданию, он затем отнёс выверть змеиную к дыре в полу,

отодвинул лапицей доску и одним точным движением всунул её туда носом. Впрочем, тыхухоль и

не думала возражать, а, издав благодарный похрюк, тут же исчезла до хаты. Попрыгаец взял

стакан в руки, повертел его на свет и вздохнул. Вот он, его последний Прыжок. Без всяких замеров

и уточнений координат. Без каких-либо очепяток. Всё. Как говорится, «гудбай, Америка, во-о»! И

сменил бы наш Попрыгаец своё попрыгайское пальто на что-нибудь иного дизайна, кабы не… Не

замечая гробовой тишины, с облегчённым гоготом вывалился из клозета размагниченный

животейски дупель и, издевательски хрюкоча, стал кружить по камере. Никто не успел

среагировать, а в общем-то, никто, наверное, и не собрался бы, да только он нагло выхватил с

хозяйским видом из лап Попрыгайца стакан и беззаботно влил его в себя, довольно икнув. Все в

камере испуганно переглянулись. А потом его гогот дупельский заело как на внезапно

испортившемся магнитофоне. Го-го-кх-кхе-ххы-кхоо…

36

0

Дупель пошёл пятнами, зрачки раскатились по сторонам, и он скоропостижно и очень по-

быстрому сыграл в ящик. То есть натурально скапутился. Склеил винты. Окончательно

отдуплился. И рухнул на пол, словно большой куль с несвежим фаршем.

– Ыть, – раздалось в камере.

– Вот и тудыть ему в Кудык! – догнало следом. – Как он тут всех достал! Молодца,

Попрыгаец! – Все сокамерники послезали с полок и захлопали по-братски Попрыгайца по

чешуйчатому плечу.

Но тот сел, окончательно поникнув хвостами, на свою кроватушку и посерел глазами в одной

точке на стене от безысходности. А между тем, события вокруг него стали вращаться с

немыслимым исходом и быстротой. Позвали кулаками в дверь тута же демона охранятельного,

чтоб труп убрали из камеры. А демон тревогу и поднял, мол, енто ж как же, и почему труп, и кто

его ухайдакал, и как посмели, и что за произвол на площадке. Ну, короче, неспортивно ему всё это

показалось. Бардак начался. Ор и крик. И внезапно очумевшая от воплей и ругани толпа

сокамерников вытолкала своей массой демона за дверь в коридор, да и сама следом вывалилась. И

на мгновение замерли, озираясь. Но лишь на мгновение. Потому как в следующий миг кто-то

заорал:

– Свобода! Беги, братцы!

И что тут началось… В общем бардаке, незаметно и тихо сжавшийся в комок Попрыгаец

скакнул вдоль плинтуса по тому коридору, а потом расправил затёкшие, вывернутые назад

коленки и прыгнул посмелей. Ну а затем и вовсе, развернув хвосты свои в обе стороны, сиганул

что есть мочи с доразбегом. Звон стёкол и грохот разлетающегося в стороны кирпича были ему

прощальными салютами. Только демоны зря изумлённо пялились на дыру с неровными

ободранными краями, что зияла нынче у них вместо окна в конце коридора. Попрыгайца уж и

хвосты простыли. Пэньг-пэньг…

Лучше гор могут быть только горцы!

Корабль качало у пристани, изрядно шарахая, ибо груз с него сняли, и теперь он, словно

скорлупка в борще, необременительно поплясывал на прибое волнительным сухариком. Слегка

посиневшему от морской тошнотворности Загрибуке было невмоготу и очень желалось

вывернуться наизнанку за борт. Башкирский Кот старался заболтать его недуг психологическим

сеансом трепотни о ненасущном:

– Дррруже, может, дойдём до камбуза и компотиком тебя увлечём?

– Ох…

– Ну, не знаю, если компот тебе в тягости, то можем в каррртишки перекинуться…

– Ох…

36

1

– Поймите, прррофессор, ваш мозг сейчас занят исключительно ненужным процессом

наблюдения за шатабельным от вертолётности телом. Нужно его срочно чем-нибудь увлечь!

– Что-то мне не до развлечений…

– А кто говорил о развлечениях? Я об увлечениях. Ну ты же увлекаешься наукой,

астрономией, физикой… Подумай. Какие есть у тебя ещё увлечения?

– Можно подумать, что у тебя есть какие-то увлечения кроме жратвы… – промямлил

Загрибука, и от мыслей о еде ему зажилось и вовсе дурно. Всё стало вокруг не совсем голубым, но

явно очень зелёным, как в песне поётся.

– Дык, кому астрономия, а кому гастрррономия. Тут же, сам понимаешь, каждому своё, —

хохотнул Башкирец.

– Вот-вот… А я сейчас о еде и думать не могу.

– Можно еду отложить в сторону вовсе как предмет обсуждаемости. Давай об искусстве

поговорим. Положим, ещё в детстве я увлекался фотографией… – Кот мечтательно закатил

зелёные монгольские окуляры. – Но потом мама отняла её у меня.

Загрибука покосился на кота. Тот склонил голову и прищурил глаз:

– Просто я исхожу острым приступом буддистского сострадания, глядя на тебя. Ещё немного

голодовки без антисоциального подтекста, так ты и ходить-то сможешь по палубе только при

попутном ветре.

– Компот, говоришь?

– И не просто говорю, а песни слагаю! – Башкисркий Кот подпрыгнул и клацнул челюстью.

– Держись за хвост и смело шагай за мной. Наша прекрасная Фрикудолька-сан сейчас и ныне же

сваяет тебе напиток богов из сухофруктов. И полегчает непременно! Вай, мандарррины,

витамины… Оскорбительная кислота… Глюконаты и бензоаты натрия… В общем, всё, что нежно

согреет душу, уважаемый! Никаких красителей, загустителей, замутнителей, откислителей…

Только натурпродукт! И улыбка товарррищей в придачу!

– Ох… – Загрибука, икая и тошнюкаясь, зашоркал по палубе, крепко вцепившись в хвост

Башкирского Кота. Помпон его шапки качался на ходу по сторонам.

Палуба была пуста. Пираты почти все сошли на берег в предвкушении береговых развлечений,

коих им демоны, как вы сами понимаете, могли предоставить в большом количестве и нужного

пиратсткого содержания. На корабле остались двое вахтенных в принудительной тоске

обязаловки, да вся наша туркоманда. И Башкирец не зря потащил Загрибуку на кухню, так как там

в это время замышлялся и строился коварный план по захвату заложников и самого судна с

последующим разделением первого и второго по принципу нужности и пользования. То бишь

корабль забрать себе, а заложников… Тут мнения расходились.

Фрикудолька бегло посмотрела на ввалившегося Загрибуку и тут же, кивнув, черпанула из

кастрюльки в кружечку и подала ему. Тот залпом выпил.

Все остальные сидели на полу и думу думали.

– Фу-у-у-у, – выдохнул Загрибука облегчённо.

36

2

– А вот и я про чё говорррю! – согласно заурчал Башкирец и обратился к Йошу: – Ну, что

вы тут надумали?

– Думаем, как балласт сплавить…

– Да запереть и не кормить! – бросил кот и стал водить носом по кухне.

– И что? – Ключник развёл руками.

– Хе! – Котище прищурился и въедливо заметил: – Как говорил давненько один мой

незнакомый дедушка, будучи при фашистах врачом нейроклизмологом, терпение и труд – и все

перемрут! Ы-гы-гы!

– Да уж, гы-гы, – смурно заметил Йош, – прям какая-то «Харе Кришна, Харе Рама, Харе

смехопанорама»! Не смешно, блин!

– Нет, – Дример решительно помотал Шапкой-Невредимкой вместе с головой, – это нам не

годится! Подойдём к делу ответственно и чушь пороть не будем.

Благодарная чушь, и так вконец запоротая, забилась в угол под примус.

– Ну, как знаете, – и кот навострил лапы к плите, бурча на ходу песенку: – Плачет дедушка

с автоматом, кутаясь в зябкое пальтецо, весь в крестах и в дурррной помаде перепачканное лицо…

Фрикудолька намутила, болтая фенечками, что-то зелёное с приправами, разложила по

тарелкам и поставила каждому. Коту нарубила рыбы-головожопоножки.

– Так и думать веселей, – заметил кот и поклонился Фрикудольке: – рэхмэд, айна-лайна-

джан! – и он хрустнул рыбьими косточками.

– Шо делать? – Дример с сомнением вертел в руках позаимствованную у пиратов

самокрутку.

Слипер глянул в иллюминатор, наморщился.

– Дождёмся темноты, – он прислушался и зловеще подмигнул, – стыбзим эту посудину, и

дело в шляпу! А там уж выйдем в море на широкий проспект, да и… Сигануть-то получится? —

он посмотрел на Йоша.

Тот утвердительно кивнул и улыбнулся:

– А як же! Мокропопик ваш Падучий на редкость оказался вонючий! Память так пришибло об

косяк, что припомнилось даже то, о чем и помнить был не должен вовсе! Так что зашвырну в

лучшем виде.

Заговорщики примолкли, понимая трудность задачи, стали каждый что-то там себе в уме

прикидывать и просчитывать. Времени на построение планов, казалось, было много, до самого

вечера. Но, как часто бывает, Потолочное Разумение вмешивается в наши планы без спросу и

предупредительных повесток военкомата. Так и на этот раз случилось.

Что-то увесисто шмякнуло по палубе, и сразу замолотило по ней, грохоча перевернутыми

вёдрами. Послышались крики вахтенных.

– Шо там цэ такэ? – Дример удивлённо задрал затянутую Шапкой-Невредимкой голову к

потолку, словно надеялся разглядеть сквозь него нарушителя спокойствия. Но увы. Потолок

уныло серел в ответ закопчёностью.

36

3

– Надо пойти поглазеть! – Слипер направился к двери, но тут она сама распахнулась, и на

камбуз ввалился зверь, диковинный и невиданный.

Серо-синего цвета ящер-переросток затравленно озирался жёлтыми узкими глазищами,

прижимая к плоской змеиной голове длиннющие заострённые уши, и нервно молотил по полу

двумя крысиными хвостами. Задние его ноги передавали привет лучшим представителям

австралийских кенгуру, а передние вёрткие лапы венчали острые когти. Вид его был настолько же

нелеп, насколько и ужасающ. Складывалось впечатление, что какой-то не самый умный доктор по

фамилии Франкенштейн (или Зильберман, теперь уж кто разберёт) с помощью скальпеля и

последних достижений генной инженерии вовсю поиздевался над матушкой-природой, крепко

спаяв воедино гигантского зайца, обожравшегося хомячка крысиной наружности и окаменелую

галапагосскую крокодилицу. И всё это вышеописанный доктор взрастил исключительно на

спортивном питании бодибилдеров в надежде получить первый приз среди районных качков.

Башкирский Кот на миг даже усомнился, а не приложил ли к этому свои ковырятельные ручонки

давеча всуе поминаемый им юморной дедушка из бывших врачевателей концлагеря Дахау. Все

присутствущие на тайном собрании мигом расползлись по стенам, а Башкирский Кот вскочил на

кухонную плиту, выгнул спину и угрожающе зашипел в президиуме.

– Спокойно! – махнул руками Йош и очень медленно стал приближаться к зверюге, словно

собирался поймать бабочку на лужайке: – Тихо… Тихо… Все свои.

Звероящер с сомнением продолжал крутить глазищами, словно взбесившимися спидометрами.

– Попрыгаец, милый, – ласково заворковал Йош, – ты откуда ж к нам свалился?

– Дело шьют, – неожиданно плаксивым голосом отозвался Попрыгаец и чихнул. – Еле ноги

унёс. Йош, ты ли это, что ли? Вертелки-моталки, а ты-то здесь что забыл? Тут же демонов вокруг

от видима до невидима!

– Я, друже, я, – улыбнулся тот. – Ты даже не представляешь, как вовремя сюда попал! Сама

Дхарма тебя привела к нам в это смутный час вертепа и колобродошатания.

По ступеням загрохотали шаги. Пираты спешили поймать нарушителя.

Йош быстро оглянулся, схватил с плиты черпак и, захлопнув дверь, вставил его в ручку двери

так, чтобы заблокировать вход.

– Времени в обрез, – посуровел Йош на глазах, отчего внезапно прибавил в возрасте. – Ты

как, способен сейчас хвосты размять? – он воззрился на Попрыгайца.

– А есть варианты? – Попрыгаец прекратил дрожать и сузил панцирные веки.

Хвосты его стали извиваться, словно живые змеи. Спидометры глаз остановились.

– Нет, – чётко, как в строю, мявкнул со стола Башкирский Кот.

– Дык мы ж тут все… – начал было Попрыгаец, но Йош просто молча кивнул ему в ответ, не

дав договорить.

Дример и Слипер тоже молча кивнули заодно, хотя и не до конца понимали, о чём идёт речь, но

понадеялись на Йоша. Загрибука и вовсе не мог ничего сказать и даже кивнуть был сейчас не в

состоянии, ибо морская тошнота и дурные предчувствия несветлого будущего испарились, едва он

36

4

узрел незванного посетителя. Теперь профессор просто молча старался не умереть со страху,

забившись в угол. Ни мути тошнючей, ни предчувствий больше не было. И Загрибука пытался

сосредоточиться именно на этих позитивных ощущениях.

В дверь забарабанили кулаками и сапогами. Ощущения Загрибуки снова потеряли высоту, и он

почувствовал себя мухой между двух мухобоек.

Все с надеждой посмотрели на Попрыгайца, как на фокусника, который в мгновение ока сейчас

рассеет этот кошмар. Попрыгаец маялся сомнениями и со страхом оглядывался на дверь.

– Уважаемый владыка беспредела и еррралаша, – шагнул к нему кот, спрыгнув с плиты. —

Не хочу торопить, но если вы сейчас не примите адекватного решения, причем я только

догадываюсь о его смысле, – он глянул на Йоша многозначительно, – то из всех нас тут на

скорую руку приготовят дивный шашлык с подливкой. И вы сами, уважаемый, будете на этом

фуррршете экзотическим блюдом на сладкое. Так что, к бесям собачьим кулинарию (Грызлик

далеко-далеко, на кухне Стрелочника Белочкина, недовольно ворчнул что-то насчёт поминания

всуе), и давайте же срочненько начнём первый тур нашего легкоатлетического соревнования по

прыжкам в невмоготу.

На «беспредельного владыку» ледяной тон кошачьих разумений подействовал целительно.

Попрыгаец принял стойку, приосанился, вытянул шею, и отпечаток страха сошёл с шипастой

физиономии. Потом коротко ещё раз глянул на Йоша, и тот вторично усиленно кивнул.

Фрикудолька съёжилась, подобрав коленки, и схватила свою торбу из угла. Слипер, прижав к

груди сумку, быстро вытащил из неё зачем-то таблетки для очищения воды и закинул пару в рот.

Дример положил руку на плечо Загрибуке, а другой рукой надвинул Шапку-Невредимку себе на

глаза. Башкирский Кот зажмурился и завернул себя самого в собственный хвост. Попрыгаец

подобрал длинные лапы, пригнулся и заёрзал задницей, словно кошка перед прыжком на мышь.

Хвосты его закрутились невиданным образом в разные стороны наподобие винтов. Пространство

стало плыть. Испуганные крики вахтенных за дверью едва пробились сквозь нарастающий гул. А

затем Попрыгаец вторично за этот день прыгнул. Пэньг-пэньг!

Заумное слово «дифференциация», или Глава о том, как старательно развалиться на две

пополамки

– Твоя очередь!

Дример испуганно пялился на маленькую девчушку в полинялом платьице.

– Ты кто? – Он краем глаз просканировал местность.

А она, местность эта, была на чудо мирной и спокойной. Школьный двор, качельки-карусельки

и прочие забавы для детей младшего школьного возраста. Щебетали птички. Стояло лето. Светило

над горизонтом сквозь облака жёлтенькое маленькое солнышко. Было душно и тепло. В отдалении

36

5

туманились дома. Деревья цвели и пахли. Что-то его смущало во всей этой идиллии, но он пока не

мог понять, что именно.

– Тебя как зовут? – снова спросил Дример и подивился своему же голосу, настолько он был

чужой. Что-то, видимо, случилось со связками при Прыжке.

– Машенька я, – удивлённо распахнула глаза девчушка, – ты чего это? Может у тебя это, —

она наморщила лоб, – аутентичный удар? – Она с сомнением покрутила в руках длинную

швабропалку с вантузом на одном конце и с псевдовелосипедным рулём на другом. Причём вантуз

к палке крепился посредством стальной пружины. Дример отметил шесть пальцев на руке девочки

и подивился заодно, что такая мелюзга знает про какие-то аутентичные удары в отличие от него

самого.

– Машенька, – шёпотом повторил он и добавил ещё тише: – Машенька, да не нашенька.

Он повертел по сторонам головой с надеждой в глазах, но ни Слипера, ни других бойцов его

бравого подразделения не наблюдалось. И вообще больше никого не наблюдалось. Двор был пуст.

И насколько хватало глаз, нигде не видать было никакой сознательной движухи. Только птички и

жужжание букашных козявок.

– Твоя очередь! – снова весело заорала Машенька, нетерпеливо перетаптываясь дырчатыми