Текст книги "Пришествие Зверя том 2. Антология"

Автор книги: Гэв Торп

Соавторы: Гай Хейли,Дэвид Эннендейл,Дэвид Гаймер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 48 страниц)

Дэвид Гаймер
Эхо Долгой Войны

Учиться не думая – скучно, думать не учась – опасно.

Из учений древнего конфуцианца

Глава 1

Имматериум – переход в систему Фолл

544. М32

Отблески боя неровными диагоналями падали на капитанский мостик боевой баржи «Данталион». Она скрипела и стонала, словно погружаясь в черную бездну. Космический кокон Геллерова поля дрожал под давлением вихрей эмпирея.

На прикрытых нуль-щитами подиях, расположенных вокруг главной палубы в форме охранного знака, херувимы-служители библиариума ордена распевали гимны, успокаивающие варп. Сводчатое, напоминающее интерьер собора пространство было сконструировано не только в стратегических целях, но и ради хорошей акустики, ведь хористы, по сути, тоже участвовали в обороне. В герметичных командных башнях сервы-операционисты трудились в островках неровного света. Флотские ополченцы ордена, с дробовиками и в серой броне, лишенной знаков различия, присматривали за ними. Хор приглушал их сомнения и препоясывал их души. Усиленная доверительным бормотанием приглушенных разговоров и постоянным перемещением вверх-вниз коммуникаторов, песня разносилась меж могучих колонн до самых когитаторов, расположенных внизу. Даже лишенные разума сервиторы и щелкающие, жужжащие, гудящие духи машин, о которых те заботились, вносили свои вклад в общий хор.

Отражающее поле, прикрывающее взрывозащитные двери, выключилось, и метровой толщины плиты посеребренного адамантия раздвинулись с шипением пневматики. Дюжина мультилазерных турелей и осколочных гранатометов развернулась, целясь в рампу, идущую вверх от дверей к палубе.

Так готовились к прибытию на палубу первого капитана Церберина. К счастью, он не нуждался в шумных приветствиях, которыми широкие массы встречали Курланда и Тейна.

Церберин был скромен, серьезен и суров – по образу и подобию основателя Кулаков Образцовых.

Деактивировав приоритетный вызов, он вступил на трап под гудение сервомоторов и силовых приводов – бледнолицый гигант в броне из некрашеного серого керамита. Он был бледен, ибо родился в мире, где свет нес с собой гибель. Он был гигантом, потому что его генетические отцы сочли целесообразным сделать его таким.

Он взошел на палубу в тот же миг, когда двери снова сомкнулись и отражающее поле заработало на полную мощность. Он почувствовал, что самонаводящиеся турели вернулись в обычное положение и более не целятся в него.

– Командир, доложите.

Изувеченный командир в напряженной позе стоял в круге терминалов в вокс-башенке. Он вовсе не пытался встать во фрунт, просто аугментический корсет, облекающий весь его левый бок металлическим скелетом, позволял ему стоять, но не давал согнуться. В таком положении он работал, ел и даже спал. Он взглянул на аналоговый хрон, вделанный в стену башенки. Пять семнадцать – все еще по терранскому времени.

– Я не ожидал вас так рано.

– Ваш вызов был помечен как приоритетный.

Словно протестуя, командир Маркариан приоткрыл еще способный двигаться уголок рта, нервно заморгал одним глазом и развернулся на сорок градусов в сторону вокс-связистки. Она была одета точно так же, как и сервы, слова которых передавала: сверкающий пустотный костюм, громоздкие наушники, оружие убрано под бронированное консольное кресло. Знаков различия не было – на корабле Кулаков Образцовых их никто не носил.

Командир с трудом сглотнул парализованным ртом.

– В ноль пять ноль семь по корабельному времени вокс принял сигнал бедствия от Адептус Астартес. Лексикография еще недостаточно очищена от помех, чтобы извлечь сообщение.

– Флот в полном составе покидает системы из-за слухов о штурмовой луне в соседнем секторе. Планеты горят, в том числе и наша, сам Тронный мир осажден, и мы ежечасно принимаем мольбы о помощи, а вы вызываете меня из-за сигнала о бедствии?

– Надеюсь, вас не оторвали от чего-то срочного?

Церберин взглянул на него поверх мерцающих индикаторов герметичного латного воротника.

Маркариан тяжко сглотнул:

– Просто интересуюсь.

– Я был в локутории с братом Колумбой. Мы с сержантом обсуждали значение развернутых высказываний Жиллимана.

Командир улыбнулся:

– У меня еще не было возможности поздравить вас с производством в капитаны Первой роты. Команда несла почетный караул в вашу честь.

– Я решил, что не пойду.

– Варди принес амасек. – Здоровый глаз Маркариана смотрел на змеящиеся волны на экране вокс-связи. – Нам удалось добыть ящик на Терре. Господин сержант мог бы стать достойным первым капитаном, но он… строгий… слишком строгий начальник.

Глаза Церберина словно просверлили в черепе командира две дырки. Тот прочистил горло.

– У нас кое-что есть, – коротко сказала вокс-связистка.

– Продолжайте, – выдохнул Маркариан. – Пожалуйста.

– Это определенно Последняя Стена.

Лишь кто-то более знакомый с физиологией космодесантников, чем двое смертных членов команды, заметил бы, как напряглись мускулы на шее Церберина. Последняя Стена вызывала у него отвращение. Сама ее идея была оскорбительна по отношению к Жиллиману, и то, что это сделал его собственный примарх, вызывало у него омерзение. Сам Ориакс Данталион, визионер, позже основавший орден Кулаков Образцовых, убедил Дорна в мудрости Жиллиманова решения. И вот теперь Образцовые обнаружили, что примарх вовсе не был убежден.

Церберин обсудил это с Тейном на Фолле, как, несомненно, сделал бы сам Данталион, будь он еще жив, а потом и на Терре. Кто угодно другой мог бы счесть его последующее возвышение вопреки его предыдущим деяниям свидетельством великодушия Тейна, но Церберин знал его, как никто иной. Это было оскорбление. Первую роту уже лишили лучших людей, чтобы переформировать оборонительные силы Курланда. Церберин стал капитаном Первой, но Первая представляла собой сборище рекрутов и упрямых идеологов вроде Колумбы, которые скорее сложили бы оружие и погибли бы, чем снова приняли на плечо черный кулак Дорна.

– Что там говорится?

– Я бы не советовал слушать это. Вербальный компонент присутствует, однако он сильно поврежден проходом через эмпиреи. Но координаты у меня есть.

– Это Фолл? Я сказал Тейну, что Курланд рановато отбыл, еще надо было связаться с Испивающими Души и основным контингентом Черных Храмовников.

Вокс-связистка покачала головой:

– Нет. По последним оценкам, мы по крайней мере на расстоянии нескольких недель пути от места встречи. Но это и не Терра. – Она повернула вращающийся стул и открыла данные на терминале. Пальцы, затянутые в перчатки, заплясали по клавишам, переводя данные в четырехмерную систему координат. – Это недалеко, идет с осиротевшей звезды в скоплении Сикракс. Красный гигант, называется Вандис.

– Тейн или еще кто-нибудь получает этот сигнал?

Офицер цыкнула зубами, недовольная в равной мере собой и сложностями, вызванными физикой варпа:

– Не знаю.

Церберин поднял взгляд туда, где на пласталевом подвесе был укреплен основной экран, успокаивающе пустой, за исключением печати чистоты на мутно-сером фоне. Он жужжал статическим электричеством и явно работал, судя по вовсе не произвольным завихрениям энергии варпа.

Со сверхчеловеческой быстротой мысли Церберин сопоставил имеющиеся переменные, собрал из них план действия и затем подверг тот испытанию всеми возможными сценариями. Еще полсекунды ушло на то, чтобы с удовлетворением подумать о том, что на любом корабле флота Образцовых, обладающем той же информацией, пришли бы к аналогичным выводам.

Он не питал любви к этим далеким генетическим братьям, но в любом случае они были Последней Стеной. Империум мог выстоять лишь при условии их твердости и упорства, и, подобно тому, как сам Ересиарх уничтожил на корню последнюю великую империю орков, Церберин выжжет Зверя с любой земли, которую тот занял.

Он обещал себе это.

– Свяжитесь с «Альказаром достопамятным» или с любым другим кораблем, какой сможете поднять, и передайте координаты сигнала и наш ход действий.

– Какой? – спросил Маркариан.

– Готовиться к немедленному перемещению через космос к месту, откуда исходил сигнал. Все станции привести в боевую готовность. Все орудийные системы и щиты переключить в боевое состояние, как только вылетим.

Командир напряженно кивнул и принялся передавать приказ на другие станции, которые, в свою очередь, распространили его по всему кораблю с помощью проводов. Голоса слились в единый хор.

– Нестись в бой наудачу – глупо, – пробормотал Маркариан так, чтобы его услышал лишь Церберин.

– Я хорошо помню уроки Кодекса Астартес, командир.

Маркариан склонил голову:

– Позвольте мне, по крайней мере, посоветовать сначала послать «Эксцельсиор». Это корабль типа «Рубиканте», он создан, чтобы проходить через самые сильные искажения Потока. У него достаточно мощные вокс-передатчики, чтобы сигналы дошли до нас, даже сюда.

Церберин поразмыслил над этим контрпредложением. Координировать через имматериум действия такого огромного флота, как у Кулаков Образцовых, – это как минимум профанация. Невозможно определить, кто именно тебя слушает или, что еще хуже, кто отвечает. Он даже не мог с точностью сказать, где именно находятся «Эксцельсиор» и «Альказар достопамятный», и не знал, а вдруг они уже вошли в материум у Фолла.

Нельзя было исключать, что «Данталион» вернется к Фоллу в пределах месяца и обнаружит: «Эксцельсиор» и другие корабли никуда не улетали.

Церберин потирал большим пальцем замок на кобуре болт-пистолета модели «Умбра». Тот был лишен изящества вариантов, разработанных уже после Ереси, разного рода дополнительных функций и интегрированных устройств, которые последовали за существенным усовершенствованием конфигурации силового доспеха, но был отлично приспособлен для того, зачем его изготовили, – такие вещи не устаревают. От пользы к чистоте – только так можно было защититься от галактической неизвестности.

Он принял решение.

В писаниях Жиллимана ясно говорилось о том, как важно опознать наименее провальный вариант и воспользоваться им.

– Проложить курс.

Система Вандис – точка Мандевиля

Церберин почувствовал, как его мозг сжало, точно что-то пытается проникнуть внутрь. Он услышал шепоты и проигнорировал их. Он увидел вещи – вещи, которыми уже нельзя было пренебречь с такой легкостью. Он увидел Данталиона.

Церберин был почти новичок, рекрут времен Эйдолики. Он никогда прежде не видел Ориакса Данталиона, но нутром чувствовал – это он. Церберин промолчал, и остальные тоже, он просто смотрел, как Сигизмунд, Алексис Полукс, Деметрий Катафалк и Рогал Дорн один за другим поворачиваются спинами к первому Образцовому. Церберин почувствовал гнев, но не мог излить его перед столь титаническими фигурами. Броня Данталиона более не была золотой, но и не стала матово-серой, как у самого Церберина.

Она приняла цвет орудийного металла и бронзы.

Переход уже совершился, но это была худшая часть. Те считанные секунды после того, как притяжение варпа ослабло и поле Геллера схлопнулось, но оболочка эмпиреев еще не затянулась и так тонка, что можно коснуться другой стороны сознанием, а обитающие там кошмарные видения, пусть и на несколько секунд, касаются тебя в ответ.

Материум сомкнулся, видения рассеялись, и Церберин более не размышлял о лжи варпа.

Сирены взвыли, возвещая тревогу, не меньше двенадцати различных систем вооружения навелись на цели. Руны оповещения замерцали янтарным и алым. Впрочем, их сигналы оставались незамеченными еще несколько критически важных секунд – это время потребовалось неусовершенствованным мозгам смертной команды «Дан-талиона», чтобы оправиться от тяжкого перехода.

Церберин отключил автоматический сигнал, извещающий о низком заряде щитов, хлопнув по терминалу латной перчаткой. Заодно он деактивировал еще несколько значков предупреждения и расколол экран.

– Всем приготовиться, – выговорил Маркариан, прямой как трость, в аугментическом корсете с имплантами, покуда все вокруг еще только приходили в себя. – Запускайте плазменные катушки! Навигационные щиты на полную мощность! Включить генераторы пустотных щитов во всех секциях! Орудийные комплексы на изготовку! Врубить сканирование по всему диапазону и перезапустить главный экран. Кто-нибудь, найдите мне источник сигнала бедствия.

Ответом ему был глухой хор, возгласивший: «Есть, сэр». По корме огромного судна пронеслись дрожащие всполохи света – главный экран подключился к сети. Камеры по умолчанию были направлены вперед, над серой броней носа «Данталиона» с готическими украшениями. По ней ударила целая эскадрилья сверхтяжелых орочьих истребителей-бомбардировщиков, оставляя за собой цепочку взрывов.

– Щиты, – сказал Церберин.

– Зарядить пустотные конденсаторы – три… два… один. Гармоничное гудение перекрыло шум системы и хор служителей. Последний истребитель хаотического строя орков исчез в недрах огненного шара – передним пустотный щит «Данталиона» материализовался у самого фюзеляжа и порвал машину на куски. По экрану прошла волна статического электричества. Церберин сосредоточился. Его оккулоб был создан специально для различения мельчайших деталей в условиях плохого освещения и самостоятельно фильтровал визуальный шум.

Смертоносное алое сияние звездного гиганта Вандис перекрыло весь прицел и затмило остальные звезды. На их месте он видел взрывы, огненные вихри и сияющую хищную стаю. Бой в бездне, и серьезный. Он насчитал по меньшей мере двести орочьих крейсеров, а может, их было и больше. Инерция, предшествовавшая переходу, несла их в битву со скоростью несколько сотен километров в секунду.

– Контакты! – закричал кто-то из стратегиума, потом крик повторился. Служитель-связист приложил внутренний слуховой рожок вокса к уху.

– Наши? – спросил Маркариан.

– Слишком много!

Вспышка озарила экран, и в передний щит ударило что-то достаточно массивное, чтобы капитанский мостик содрогнулся.

– Попытайтесь вызвать остаток флота! – приказал Маркариан. – Если они не присоединятся к нам, у нас нет шансов.

– Есть, сэр!

– Они будут здесь, – сказал Церберин. – Если бы наше сообщение получил хоть один корабль, он бы тоже просигналил, и вероятность, что третий звездолет поймает сигнал, удвоилась бы, и так далее по экспоненте. Мы находимся в единственном месте, где может быть тот, кто принял эти координаты.

– По крайней мере, мы должны быть готовы к отступлению. Разрешаю запустить варп-двигатели и приготовиться к экстренному переходу.

– Есть, когда остальные не явились, осторожность – наиболее мудрая стратегия.

– Очень хорошо, господин капитан.

И Маркариан заковылял отдавать распоряжения.

– Найдите мне источник этого сигнала, командир.

– Подойдите и взгляните, господин капитан.

Маркариан стоял у пульта, занимавшего большую часть башни стратегиума. Главной деталью пульта был освещенный стол, над которым мерцала гололитическая сетка. Золотая аквила в самом центре изображала «Данталион». Корабль окружало облако неопознанных ярких точек, тянущихся к раздутой алой каркасной сфере, изображающей звезду Вандис. Появляющиеся ячейки сетки быстро наполнялись значками кораблей, словно при ускоренной съемке распространения заразы. Регистраторы задержки и экраны повтора, окружающие стол, выли от помех.

– Пока что пренебречь орками, – приказал Маркариан офицеру стратегиума. – Авторизовать изъятие необходимых кодовых пластин и применить опознающие мощности для поиска идентификаторов Последней Стены.

– Вам не нужны мишени? – спросил Церберин.

– Сканирование сигналов Последней Стены позволит идентифицировать и источник сигнала бедствия, и наш собственный флот, если он действительно там. Это наша первоочередная задача.

Церберин ответил молчанием, выражающим согласие. До того как в бою с флотилией Гвардии Смерти Маркариан утратил владение правой половиной тела и стал командиром, он был старшим авгуром на борту «Серого егеря». Он знал свою работу.

– Я бы также рекомендовал поднять Первую по тревоге. Ведь уже известно, что орки предпочитают телепортацию на дальние расстояния.

И вот тут Церберин осознал, что в какой-то момент перехода достал пистолет.

– Мы готовы к ним.

Все флоты Адептус Астартес состояли из кораблей одних и тех же типов, но модульный дизайн допускал некоторые вариации базовой СШК. Боевые звездолеты Кулаков Образцовых отличались от кораблей их кузенов во многих отношениях, но в первую очередь – многослойными специализированными пси-щитами. Они были построены для сражений в пустоте и предназначены для патрулирования поврежденных штормами регионов космоса, пострадавших от Потока Рубиканте. Кроме служителей, наполнявших все обитаемые секторы пением, хористы библиариума телепатически руководили хором из помещений, специально приспособленных для акустики, успокаивающей варп. Каждая из миллионов консолей «Данталиона» была прошита мономолекулярными серебряными проводами. Балластные камеры наполнял запах свечного дерева и самфира, лесного масла и розового кедра. Даже коридоры баржи повторяли формы могучих защитных рун, а приличная часть орбитальных орудий снабжена псионическими нуль-генераторами.

Корабль был создан для битв с врагами человечества и побед в тех уголках космоса, куда другим звездолетам просто не попасть; лишь баржи глубокой разведки, принадлежащие Инквизиции, имели лучшую защиту от нападений из варпа.

– Опять же в случае… Развертывайте их, как считаете нужным.

– Ясные небеса! – воскликнул кто-то.

Церберин посмотрел туда, куда были обращены лица всех, – на главный экран. Кто-то из ветеранов команды увеличил изображение и показал на старого залатанного колосса. Почти втрое тяжелее «Данталиона», тот был похож на боевой корабль Имперского Флота. Он был сильно поврежден и, судя по всему, то ли частично, то ли просто халтурно отремонтирован. Его задняя часть была смята из неё торчал чудовищный машинный отсек размером с весь остальной корабль, что наполнял пустоту позади себя конусами химического пламени. Строительные леса поднимались над кормой, словно крылья жука. На нескольких палубах пылал огонь.

– Тип «Оберон», – сказал Маркариан. – Или был… прежде.

Огромный корабль вплыл в нижнюю часть главного экрана, дрейфуя через плоскость эклиптики, преследуемый орочьими истребителями, словно мошкарой.

– Приближается к вектору перехвата.

Несмотря на нынешнее господство их флота, орки всегда прихватывали то, что находили. Церберин почти уважал их за это.

– Никаких серийных кодов, автоматических передач и ответов на приветствия. – Маркариан захромал между столами стратегиума, глядя через плечо на считываемые данные. – Я бы сказал, что это орочий корабль.

– Разумеется, это орочий корабль. Яснее ясного.

– Но на наших сканерах нет ни следа передатчиков Последней Стены, господин капитан, – напряженно сказал Маркариан. – Все готовы по вашему приказу начать экстренный переход.

Церберин задумчиво постучал дулом пистолета по латному воротнику, глядя, как вьются орочьи истребители вокруг приближающегося линкора, – будто хирургическая нить сшивает рану.

– Господин капитан, я думаю…

– Одобряю ваше свободомыслие, оно делает нас всех лучше, – злобно произнес Церберин. Это была цитата из «Ориакс Вариорум».

Линкор показался целиком, «Данталион» мчался ему прямо в мидель. Церберин нацелил болт-пистолет на экран.

– Уничтожьте этот корабль.

Глава 2

Терра – Императорский Дворец

Шаттл выпустил посадочные опоры, снижаясь над площадкой «тета» на стене Дневного Света; легкая машина покачивалась на перекрестных ветрах, создаваемых колоссальными вентиляторами города-улья и постоянным движением в воздухе. Трансорбитальные лихтеры шли на посадку нескончаемым потоком, и над Дворцом словно кружился красный, лиловый, черный и золотой пласталевый снег – в кораблях сидели рекруты, призванные в лучшие части Космофлота. Провести челнок через все это было не легче, чем читать Таро Императора, – даже простая попытка уже требовала сверхчеловеческой реакции и неколебимой уверенности Адептус Астартес.

Курланд, магистр ордена Имперских Кулаков, поднял глаза, наблюдая за приближением транспортника.

Его окатило волной прометиевого жара, и рев поворачивающихся вниз турбин дрожью прошел по губам и щекам, но глаза оставались открытыми. Кресты Храмовников, украшающие белые панели на носу и нижних панелях крыльев челнока, словно меняли размеры, по мере того как видоизменялась аэродинамическая поверхность. Потоки воздуха из боковых стабилизаторов позволяли машине не терять равновесие. Пробужденные от оцепенения близящимся судном, очищенные от нейроседативных средств, сервиторы, подсоединенные к платформам на гусеничном ходу, подались вперед. Ярко-оранжевые вулканизированные шланги тянулись за ними, промытые маслом выпускные клапаны выбрасывали искусственные руки, заменившие настоящие, механические щупальца змеились даже из разинутых ртов под лишенными мысли глазами.

Челнок опустился во внутренний круг сигнальных огней и коснулся опорами поверхности. Рев его двигателей перешел в визг, газы с шипением вырвались из-за решеток радиаторов, выравнивая давление и температуру по всей поверхности тепловых щитов. Один сервитор окатил шаттл сильно охлажденными парами углекислого газа, другой, с кристаллами замерзающего газа на ничего не выражающем лице, протопал внизу и надел адаптер на заправочный шланг шаттла. Тот издал чавкающий звук и выпустил струи белого дыма, отводя газ.

По обеим сторонам от Курланда почетный караул, состоящий из человеческих (и, напротив них, не совсем человеческих) солдат, пытался устоять по стойке «смирно», несмотря на беспрестанные волны то жара от двигателей, то хладагента, накатывающие на них со стороны центра площадки.

Люди были все высокие, с жесткими чертами, в черной форме с красными знаками отличия, из команды символического флагмана Флота – «Королевского барка». У каждого на плече вместо обычных полковых символов был грозный знак «Королевского барка» – абордажная сабля в ножнах и пара церемониальных красных перчаток. Это был элитный отряд телохранителей, который сопровождал лишь самых высокопоставленных адмиралов и наиболее влиятельных гостей. В данном случае под их охраной находился контр-адмирал Первез Лешенто с линкора «Диес Доминус» типа «Тиамат». С высокого готика название переводилось как «Владыка Дневного Света». Невероятное совпадение – или Лансунг уж слишком старался подсластить Курланду пилюлю.

По другую сторону стояли скитарии из Базиликон Астра, эксплораторского флота Марса: лица скрыты под визорами, биоаугментическая бронированная плоть и всевозможные технические приспособления – под темными плотными плащами. Курланд сомневался, что эти полукиборги страдают от жара и холода, исходящих от шаттла, но струи, рвущиеся из реактивных двигателей, едва не сбивали их с ног. Командовал подразделением магос-эксплоратор по имени Бензеин. Он был по самый подбородок закутан в темно-красное одеяние, расшитое знаками Machina opus. Судя по тому, как странно дергалось это одеяние, оно должно было защитить не столько своего владельца, сколько здравый рассудок тех, кого он вел за собой. Гололитические уравнения витали в миллиметре от его черной хромовой лицевой пластины, исходя от миниатюрного проектора, спрятанного где-то среди мерцающих сенсоров.

Тагмата Марса выполнила свои обязательства при нападении Последней Стены на атакующую луну орков, пусть и весьма ограниченными силами, и генерал-фабрикатор не собирался пока что ослаблять контроль над этим планетоидом, полным ксенотехнологий.

Курланд ждал. Два сверхзвуковых перехватчика «Молния» пронеслись над головой, ведомый парил в конденсационном следе ведущего. По другую сторону от площадки по изукрашенным башням Шпиля Зари и свинцовым оконным переплетам проспекта Героев прокатилась рокочущая волна. Золотая вексилия ополчения Дневного Света, реющая над пласталевыми башнями собора Святой Клементины Умиротворительницы, потянулась за пролетающими истребителями. Курланд повернулся, чтобы разглядеть их, но даже его усовершенствованное восприятие оказалось для этого слишком медленным.

Вместо этого он увидел орочью луну, искаженную грязным плексигласом и потрескавшимся УФ-экраном. Ее изрытая кратерами морда взирала на него сквозь сплетения труб, словно всегда знала, когда и где его можно найти. Эта луна была намного меньше, чем луна Терры, но зависала на геостационарной орбите всего в нескольких сотнях километров от Санктума Империалис и потому казалась раз в десять крупнее. Капитальные корабли осадного флота – «Автокефалий извечный», «Диес Доминус», «Ненависть» и другие – казались с Терры облаками, медленно проходящими над враждебным планетоидом. Сам Курланд не ведал страха, но, несмотря на кажущееся спокойствие, прекрасно понимал, какой ужас орочья луна вселяла в народ.

Даже те, кто никогда не видел неба, чувствовали ее власть над своим миром.

По громадному бастиону стены Дневного Света прошла дрожь. Загремели незапертые эксплуатационные люки. Загудели папоротникообразные коммуникационные антенны, чье неловкое колебание из стороны в сторону перешло в гармонические вибрации. Могучие укрепления пришли в движение, – они и были спроектированы, чтобы перемещаться при тектонических сдвигах или под сокрушительным давлением артобстрела, но их внешние фасады обвалились – и куски каменной резьбы размером с танк посыпались на площадки и нижние уровни улья. Кабели порвались – электрические, гидравлические, плазменные – и ионизированные газы и находящиеся под давлением жидкости хлынули в сумерки над Дворцом, словно фотохимический фейерверк.

Тряска ослабла. Снизу послышались крики спасательных и ремонтных команд.

По крайней мере, все было не так плохо, как на Ардамантуа. Бомбардировка армад Последней Стены и Базиликон Астра уничтожили вооружение атакующей луны вместе с девяноста пятью процентами ее поверхности. Нет, сейчас орки не атаковали, просто случился сейсмический шок, когда луна внезапно перешла на ближнюю орбиту.

Он перевел взгляд с поношенных одеяний скитариев, над таинственными узорами которых дрожал воздух, на противоположную сторону платформы, где спиной к крутому склону Дворца стоял Дневной Свет. Боевой брат Образцовых, принявший это имя, бывший седьмой капитан Дентор, хорошо смотрелся в новых геральдических цветах, пусть Курланду было и больно убеждать брата принять их. Он знал, насколько высоко в родном ордене воина ценят внешнюю скромность и гордость души. Его золотые копье и щит были иными, чем у тезки, – оригинальные тоже погибли при разрушении Ардамантуа, а эти выбрали для него в арсенале ордена потому, что внешним сходством могли обмануть кого угодно, кроме сыновей Дорна.

Снова разделить стену с братом было приятно – пусть это и не делало ему чести. И лорд Удо не ошибся – народу нравилось видеть Имперских Кулаков на стенах.

Дневной Свет кивнул, и Курланд ответил ему.

Под визг гидравлики шаттл опустился. Металлический трап глухо ударился о платформу, прогибаясь, словно под воздействием очередного толчка, когда в облаке паров хладагента появился верховный маршал Черных Храмовников.

Лицо Боэмунда представляло собой сплошную руину, опаленную огнем орочьего псайкера в битве, произошедшей задолго до нынешнего мятежа. Половина того, что осталось, была металлической маской, не более эмоциональной, чем хромовая пластина магоса-эксплоратора, но другая внушала ужас в равной мере людям и тем, кто уже не являлся таковыми. Это была плоть, но едва ли ее можно было назвать лицом. Глядя на нее, было видно, как оплавилась плоть, и как она снова застыла, когда он крушил зеленокожих голыми руками, – и какую новую форму приняла.

Курланд невольно почувствовал некоторую робость, а смертные солдаты испытали десятикратно более сильную эмоцию. Мысль о том, что они могут хоть что-то противопоставить даже одному космодесантнику, казалась смехотворной.

Верховный маршал нес в латной перчатке меч Сигизмунда, длинный обнаженный клинок был обращен к земле. Другую руку он протянул ладонью кверху и чуть подождал, пока адъютант-человек, в бронежилете цвета кости и черном стихаре, положит в раскрытую ладонь инфопланшет. Все выглядело так, будто он собирался произнести заранее подготовленную речь.

Но Курланд слишком хорошо знал его.

– Последние координаты всех кораблей Черных Храмовников, Багровых Кулаков, Сдирателей и Железных Рыцарей в осадном флоте и коды наших защитных сооружений внутри базы. – Рот Боэмунда не мог нормально закрываться, и на лице его застыла омерзительная усмешка. – Советую вам запомнить их. Согласно постановлению Верховных лордов, на нижних уровнях остается достаточно орков, чтобы занять делом ваши отряды на поверхности.

Боэмунд перевел взгляд с Бензеина на Лешенто, покачивая инфопланшетом в огромной руке, словно надеялся, что эти двое передерутся за прибор. Никто не посмел, и тогда верховный маршал небрежно кинул устройство одному из солдат «Королевского барка».

Информацию можно было доставить перебросом данных, но шестерни терранской бюрократии смазывались именно такими мелочными церемониями.

Скитарии и флотские строем покинули площадку. Единственная женщина-силовик Адептус Арбитрес, охранявшая лестницу на пятый ярус стены, отсалютовала магосу-эксплоратору и контр-адмиралу. Курланд не понимал, зачем она там вообще. Он едва заметно улыбнулся.

Надо полагать, силовик там, чтобы защитить его.

Когда последние бойцы спустились по ступеням, Боэмунд прошел по платформе и сжал предплечье Курланда. Тот ответил таким же жестом:

– Рад видеть дружеское лицо, брат.

– Ты шутишь?

Курланд фыркнул, но улыбка пропала с его лица. Они выпустили руки друг друга и разошлись, почти опасливо.

– Полагаю, ты не согласен с эдиктом Удо? – спросил Курланд.

– Если он пожелает распустить орден – ну что ж, пусть попробует нас заставить.

– Думай, что говоришь, брат. Твой гнев, вызванный неблагодарностью Верховных лордов, вполне понятен, и я разделяю твои чувства, но нас распускают именно из-за подобных мыслей.

– Меня не волнует их неблагодарность, – мрачно пробурчал Боэмунд. – Куда больше меня беспокоит их некомпетентность.

– Если она удержит Совет на моей стороне, тогда то, что ты и остальные отправитесь на соединение с войсками Кулаков Образцовых у Фолла, – не слишком высокая цена.

– А если орки только этого и ждут? Возможно, миллионы их еще скрываются у ядра луны и выжидают подходящий момент, а поскольку Механикус не позволили нам копнуть глубже, мы не можем с уверенностью сказать, что разрушили их единственный прибор для телепортации.

– До Фолла самое большее месяц пути, а пятьдесят ветеранов-космодесантников – отнюдь не символическая сила.

Считаться одним из лучших в ордене Астартес – уже немало, и щитовой корпус был восстановлен лично Курландом из воинов первых рот Кулаков Образцовых, Черных Храмовников, Багровых Кулаков, Сдирателей и Железных Рыцарей. Дневной Свет. Полушарие. Покой. Бастион. Врата Песен. Заратустра. Лотосовые Врата. Он ничего не имел против Черных Люциферов, которые ранее восполнили потери Имперских Кулаков, оставившие брешь в крепостной стене Терры, но они не были космодесантниками! Война, несомненно, вернется в Императорский Дворец, и когда это случится, то, подобно Архипредателю в былые дни, орки наткнутся на стены, обороняемые сынами Дорна.