Текст книги "Мелочи жизни"
Автор книги: Георгий Полонский
Соавторы: Максим Стишов,Аркадий Ставицкий,Эжен Щедрин,Юрий Каменецкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 38 страниц)
Между тем отчаявшаяся вырваться, заплаканная Юля усердно терла юбку, расплескивая воду в раковине.
Входная дверь открылась, и на пороге возникла Маша.
– Это еще что такое?! – отодвинула подпиравший дверь стул.
Маша открыла засов и распахнула дверь ванной. С удивлением она уставилась на дочь.
– Что происходит?
– Я... Час назад... Твой любимчик!.. Сашка... – плакала Юля.
– Что – Сашка? Где он? Что случилось?
– Не знаю. Запер меня, гад. Ушел.
– У него же нога?!
– Нет у него ничего! И не было! А я из-за него опоздала! На показ...
– Подожди, – Маша попробовала успокоить дочь. – Но ведь еще не поздно! Перестань реветь и быстренько беги на второе отделение. Ты еще успеешь!
– Мне не в чем идти. Он мою новую юбку соком залил. Специально! Все ты! Вырастила!
– Что значит – залил?
– Да он боялся один дома остаться. Как маленький. Посиди с ним да посиди...
– Бред! – Маша сняла телефонную трубку. – А телефон что? Не работает?
– Это тоже Сашка.
Заметив выдернутый шнур, Маша снова воткнула его.
– Надо же! А я Сорокину не поверила, что он звонил. У нас же урок сорвался. Грипп у него...
Дождавшись, когда Юля выйдет из комнаты, Маша быстро набрала номер.
– Алло. Это я!
– Ужасно рад тебя слышать, солнышко. Я так соскучился! Ты сейчас где? – отозвался на другом конце провода Игорь Андреевич Шведов.
– Дома. Неожиданно отменился урок.
Маша говорила почти шепотом, так чтобы Юля, не дай Бог, не услышала ее.
– И ты свободна?! Черт! Жалко, сегодня ничего не получится...
– Нет?
– Но ты же сама сказала, что точно занята, – виновато оправдывался модельер.
– Жаль...
– Ты не обиделась?
– Да не., конечно. Дела, я понимаю. Ладно. – Она конечно же не имела права обижаться. И все-таки обиделась.
– Давай завтра? А? Я утром свободен. – Шведов заглянул в свой роскошный кожаный ежедневник. – До часа. Я ужасно соскучился.
– Я тоже, – наконец оттаяла Маша.
– Тебе неудобно говорить? Господи, что же я сразу-то не сообразил! Позвонишь потом?
– Ну конечно!
– Только обязательно!
– Обязательно!
– Целую тебя. До встречи.
– Я тоже. Пока.
Маша положила трубку, как-то удивленно огляделась по сторонам, словно постепенно возвращаясь в этот привычный мир оттуда, из сказки, и наконец включилась.
– Ну что ты там возишься-то?! – закричала она Юльке. – Не успеешь же! Копуша!
– Я никуда не пойду, – донеслось до Маши. – Слишком поздно.
– Ну хорошо. Я тебе свою ангору дам!
– А что мне твоя ангора?.. Ангора! К ней же короткая юбка нужна. – Юля наконец зашла в комнату.
– У тебя же есть. Черная.
– А колготки?! – активно включилась в торг Юля. Маша нахмурилась:
– Что, опять порвала?! Юля виновато кивнула.
– Когда ты будешь аккуратнее?! Юля умоляюще посмотрела на мать.
– Ну хорошо, возьми мои. Возьми. Но когда мы новые купим?! Не представляю! Ты же знаешь, что у нас сейчас творится с деньгами. – Маша встала и энергично направилась к стенке. – Надо еще за Сашкины завтраки в школу заплатить. Чего-то не хватало... – Она запустила руку в хрустальную вазочку и... вынула ее пустой. Денег на положенном месте не было. – Кстати, ты деньги не брала?
– Я – нет. А вот младшенький твой... – Юля лихорадочно собирала по шкафам нужные для выхода в свет вещи. – Он и не на такое способен!
– И телефон он отключил? И из дома выйти не давал? И один сидеть боялся? – тяжело осев на диван, в страхе проговорила Маша.
– Ну да. Ма, я возьму этот шарфик? Тут мне цветное пятно нужно...
– Юлька, он давно ушел?
– Не очень. – Юля возбужденно посмотрела на мать. – И серьги черные. К туфлям.
– В туфлях уже холодно. Надень сапоги, – машинально ответила Маша и, тут же вскочив, закричала: – Юлька, надо его спасать!!!
– Чего?
– Ты что, не понимаешь? Его же явно шантажируют!
– Кому он нужен!
– Что значит кому? Значит, кому-то надо! Ты в своем элитарном училище жизни не видишь! Знаешь, что сейчас в школах творится!
– Естественно, знаю. Хулиганов, вроде моего младшенького братца, растят.
– А если его старшеклассники в карты играть заставляют? Проигрыш вовремя не принесешь – счетчик включат! Ну... проценты пойдут, – добавила Маша.
– Спасибо, что объяснила.
– Что ты дурака валяешь! Ведь они так из малышей воров делают! Профессиональных!
Маша металась по комнате, не находя себе места.
– Ничего себе, малышка, – усмехнулась Юля. – Да он сам кому хочешь счетчик включит!
– Хватит! Хватит глупости говорить! Это твой родной брат, в конце концов, – взорвалась Маша. – А вдруг его налогом обложили? Я двойку кому влеплю, а с него сотню. Или две сотни требуют. Из мести.
– Мама! Что сейчас на эти деньги купишь?!
– Между прочим, зря смеешься. В двести сорок второй школе именно так и было.
– Что ты волнуешься? – попробовала успокоить мать Юля. – Он же деньги спер. Откупится.
– Думаешь, ему хватит? Там всего ничего оставалось, – неожиданно миролюбиво проговорила Маша.
– Не хватит, так изобьют. И правильно сделают. Трусов надо бить, – зло заключила Юля.
– Как ты можешь! Как ты можешь!.. Это же твой брат! Только бы ему денег хватило, – причитала Маша.
– А в следующий раз? Ты что, теперь только на рэкет работать будешь? Трусом быть не надо, вот что. Если таким раз уступишь – все.
– Так ты думаешь, это не один раз, а до окончания школы платить придется?
– Почему же только до окончания? В армию пойдет, тоже поиздеваются, – с удовольствием констатировала Юля. – Трусов за версту чуют.
– Ужас. Какой ужас, – не находила себе места Маша.
– Вот у Явника тоже так было.
– У какого Явника?
– У Явника. Который письма мне пишет. Ну фамилия у него такая... Явник!
– А... этот... – сообразила Маша.
– Он хилый такой. Маленький. К нему всегда лезли. А он как-то выбрал одного из четверых, вцепился ему в горло и не отпускает. Остальные его бьют, а он держит. Сознание потерял, а не отпустил. С тех пор с ним никто не связывается. Психов все боятся.
– Господи, что ты несешь?!
На роющуюся в шкафу Юлю упало... платье. Странное платье. Дорогое. Красивое. Даже очень. Юлька видела его в первый раз.
– Мам! Откуда это?!..
– Это...
Но, прежде чем растерявшаяся Маша успела дать объяснения, хлопнула входная дверь. На пороге весь в синяках и кровоподтеках замер Саша.
– Боже мой! – бросаясь к сыну, запричитала Маша. – Что с тобой сделали!
– Так ему и надо! Трусу! – забыв про платье, раздраженно заявила Юля.
Ничего не сказав, Саша злобно взглянул на сестру.
– Что ты вылупился-то! Да! Трус! Ты трус и вор! – не унималась Юля.
Саша молча высвободился из объятий матери. Подошел к сестре. Достал из кармана пачку денег и сунул их Юльке под нос.
– Успокоилась?
Юля удивленно смотрела на деньги.
– Я спрашиваю, успокоилась?! – повторил мальчик.
– Псих!
– Да! Псих! Псих! – заорал Саша.
Но вместо того чтобы ответить ему в том же духе, Юля вдруг расплылась в улыбке и, повернувшись к растерянной матери, радостно проговорила:
– Мам, он псих!
Саша растерянно уставился на сестру.
– Псих! – Юлька вдруг обняла брата, поцеловала. – Так ведь это замечательно! Это здорово! Это же распрекрасно, что ты псих!
Повернувшись к матери, она добавила:
– Я ушла. Буду приблизительно. Но не позднее. Целую ласково и трогательно.
– Что с тобой случилось?! – Маша со страхом смотрела на сына.
– Ничего.
– Это тоже ничего? – Маша осторожно коснулась Сашиного разбитого лица.
– Ничего, – поморщился мальчик.
– Понятно. А деньги ты зачем взял?
– На мороженое.
– Не много?
– Нормально. Инфляция.
– А где мороженое?
– Кончилось. Не хватило.
– Это ты, конечно, споткнулся? Маша дотронулась до разбитой губы.
– Естественно.
– Одиннадцать раз?
– Почему одиннадцать? – удивился Саша.
– Потому что. Анекдот такой был, – пояснила Маша. – Хорошо. С тобой все в порядке?
Саша кивнул.
– Тебе сейчас никто не грозит? Ты не боишься выходить на улицу?
Саша опять кивнул.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
–Да.
– А я нет. – Маша поцеловала сына, прижала его к себе, заплакала.
Постояв какое-то время в нерешительности, Саша высвободился из объятий матери, подойдя к «стенке», положил деньги обратно в вазочку и поспешил скрыться в ванной.
А Маша все плакала и плакала. Она не слышала, как хлопнула входная дверь, как в комнату вошел Сергей. Не видела его удивленного взгляда.
– Что с тобой? – неуверенно произнес он. Маша не ответила. Перебила своим вопросом:
– Как с работой? Сергей развел руками.
– Ну ладно, ничего. Это нормально. Сразу ничего не бывает!
Она должна была держаться. Сейчас нельзя раскисать. Слишком у всех все плохо.
– У кого-то бывает...
– Не переживай!
– Они даже не посмотрели мои статьи, – печально продолжал Сергей.
– Переоденься, будем ужинать.
– Они не пожелали взглянуть на диплом и трудовую книжку. А ведь там одни благодарности..
– Успокойся. Это только случайность. Ты же знаешь, чего ты на самом деле стоишь!
– Их даже устроил мой английский.
– В чем же тогда дело?!
– Они хотят специалиста до тридцати лет.
– Боюсь, что ты немного перерос. – Маша попробовала улыбнуться мужу.
– Ну вот! И ты туда же!
– Нет-нет! Не обращай внимания. Все будет хорошо! Маша подошла к мужу. Обняла его, как еще недавно обнимала сына. Поцеловала.
Она не имеет права раскисать.
Глава девятая. ПРОЦЕСС ПОШЕЛ?!
Сергей набрал очередной номер и замер в ожидании у телефона.
– Але! Але, здравствуйте! Я по объявлению!.. Да, на работу хочу устроиться... Уже не надо?.. Ну, извините... – Он положил трубку.
Семнадцатый отказ за один день.
Он поднялся со старой, скрипнувшей под ним кухонной табуретки и направился было в комнату, когда вспомнил, что там Юля с подружкой примеряют какое-то платье. Вздохнув, Сергей неторопливо набрал в чайник воды и поставил его на огонь. Кто-то же должен быть в этой стране безработным. Почему не он?
Посреди комнаты в платье, к которому булавками были приколоты рукава, стояла Настя Костикова, лучшая Юлина подруга.
Красавицей Костикову назвать было нельзя, но обаяния она не была лишена.
– Скоро? – глядя на Юлю, прямо на ней подшивающую что-то в талии, спросила Настя.
– Отстань. – Юля уколола палец и теперь на мгновенье прервалась, засунув его в рот.
– Может, чаю попьем? – вздохнула Настя. Юля хлопнула подружку рукой по животу.
– Куда тебе еще чай?! И так от примерки до примерки расширять приходится.
– Ну полнею... Так ведь любимого человека должно быть много, – безмятежно зевнула Настя. – Тем более что все равно хороша до чрезвычайности!..
– Хороша, хороша! Так не тянет?
– Да вроде нет.
– Если б у тебя это от еды было!
– А это мое личное дело! – обиделась было Костикова, но тут же в шутку добавила: – И не надо в мою чистую девичью душу грязными портняцкими руками!
– Умна-то умна!
– Какая есть!
Юля заколола край платья очередной булавкой. Одернула ткань.
– Так! Отличненько!..
– Ну как там у вас с Димочкой, – полюбопытствовала Настя. – Процесс пошел?
– У-у... – Юля отрицательно покачала головой.
– Что, и подвижек нет? – удивилась Настя.
– Аб-со-лют-но, – сосредоточенно и по слогам произнесла Юля.
– Неужели перестал звонить?
– А почему обязательно «перестал»? – лукаво поинтересовалась Юля. – Может быть, «перестала»?
– Кам он, бэби! – продемонстрировала Настя знание английского. – Таких, как Димочка, не бросают.
– На твоем Димочке свет клином не сошелся. Вокруг столько интересных мужчин...
– Вот сейчас жмет, – вдруг завопила Настя. – Слышишь, чего говорю?!
– Где? – озабоченно переспросила Юля.
– Под мышкой.
Юля чуть ослабила ткань.
– А так?
– Бэттэ. Мач бэттэ.
Юля саркастически поморщилась.
– Ну и акцентик у тебя, Костикова!
– Ладно, ладно! – не обиделась Настя. – Лучше расскажи мне, кто он?
– Ты о ком?
– Ну ясная песня, не о Димочке! Давай излагай, кто наш новый принц?!
– Тебя профессия интересует?
– И рост тоже, – мечтательно проговорила Настя.
– Сто восемьдесят. Художник.
– Для начала – неплохо, – удовлетворенно кивнула Настя. – Живопись? Графика? Скульптура?
– Ни то, ни другое, ни третье.
Юля сделала шаг назад, еще один, пристально посмотрела на плоды своего труда и, снова взяв иголку, присела рядом с Настей.
– Авангардист, что ли? Не... Мы, Костиковы, этого не любим. Нам чего поясней...
– Не нервничай! Он не очень авангардист, – усмехнувшись успокоила Юля.
– Ну хорошо, ладно... – продолжила допрос Костикова. – Он хоть блондин?
– Шатен.
– Да-а-а?.. – Настя прикрыла глаза, словно пытаясь представить себе Юлиного кавалера. – Интригующе, интригующе... Автомобиль?
– «Мерседес», – лукаво улыбаясь, проговорила Юля.
– «Бенц»?
– «Бенц», «бенц»!
– Кам он, бэби! – присвистнула Настя.
– Ваше дело спросить, наше дело – ответить.
– Хм... – задумалась Костикова. – Возраст?
– За сорок.
– За сорок или под пятьдесят?
– Ну... – Юля смутилась. – Второе.
– Ой! – воскликнула Настя.
– Что?
– Плечо!
Юля поправила булавку.
– ?се?
– Иес! – выдохнула Настя. – А не староват? Мы все-таки девушки молодые...
Юля не ответила.
– А может, ему и не под пятьдесят? А за? – не унималась недоверчивая Костикова.
– Да ну тебя!.. – попробовала закруглить разговор Юля. – Отстань!
– Кам он, бэби! Нет проблем! Увлечения?! Теннис, сауна... В пятьдесят выглядим на тридцать, угадала? – восторженно закричала Настя.
– Угадала, угадала. Руки подними, – скомандовала Юля. – Выше! Еще выше!
– В том смысле, что хендз ап?..
– В том смысле, что хенде хох! Настя нехотя свела руки над головой.
– Ну как? – спросила Юля.
– Уандефул! А фотка есть?
– Чего?
– Ну, фотография! Фотопортрет! Фотографическое изображение на бумаге?! – не унималась Настя.
Юля кивнула, вышла из комнаты и через мгновенье вернулась, держа в руках моментальное поляроидное чудо.
На цветной фотографии был изображен... Игорь Андреевич Шведов.
– Симпатичный дедушка, – пропела Настя. – И где же ты его подцепила?
– Он сам меня подцепил, – пожала плечами Юля.
– Что?! Прямо на улице?!
– В училище. Ему мои эскизы понравились.
– Ах, эски-изы, – разочарованно проговорила Настя. – А я думала, он на тебя запал...
– Эскизы – только повод, – подмигнула Юля.
– Уверена? А вдруг все только на профессиональной основе? Эти авангардисты... они, знаешь ли, не очень-то девочками интересуются.
– Насть, перестань!
– Чего перестань-то?! Научно доказанный факт! Вон вчера в «Спид-информ»...
– Он так на меня смотрел... – мечтательно проговорила Юля. – Если б ты видела!
– Что, серьезно? Ну-ка дай-ка!
Настя снова взяла со стола фотографию, бросила на нее беглый взгляд.
– Да, ты права. На этого он не канает. Нормальный человеческий дедушка. Как я люблю. Ну и что там у вас? Процесс пошел?
– Да ну тебя с твоим процессом! – Юля резко выдернула фотографию из Настиных рук.
– Обиделась, – укоризненно закивала Костикова.
– Представь себе.
– Кам он, бэби! Я же не в этом смысле совсем! Я имела в виду... Кино, вино, домино... Тьфу! Чай, розы... Ну, понимаешь?!
Юля молчала.
– Ну хоть пригласил куда-нибудь?
– Пока нет. Настя поморщилась.
– Зато подарочек сделал, – словно пытаясь оправдаться, добавила Юля.
– Дай засмотреть! – нетерпеливо воскликнула Костикова. – Ну ладно! Дай!.. Лучшей подруге!..
Юля не спеша поднялась и вышла из комнаты.
– Ты долго?! – бросила вслед Настя.
Но Юля не ответила. В комнате она появилась через минуту – в элегантном плаще, развевавшемся от ее энергичной, под манекенщицу, походки.
– Ну как? Что скажут депутаты? – победоносно посмотрела она на Настю.
– Юлька-а... – прошептала пораженная «в самое сердце» Костикова. – Отключаю микрофон...
– То-то! – торжествующе заключила Юля, скидывая плащ. – Вкус имеем!
– И ты взяла? – пораженно спросила Настя.
– Кто бы говорил! Ты б, можно подумать, не взяла. Это ж коллекционная вещь!
– Да. Плащик в порядке... – Настя потрогала ткань. – Мне б кто подарил...
– Кстати, – посерьезнела Юля. – Для матери – я его у тебя взяла поносить.
–Да-а?..
– Ей объяснять замучаешься! – смущенно ответила Юля. – Ну ладно! Тебе-то какая разница?!
– Но маме же тоже интересно узнать про такого щедрого кавалера! – Настя иронично посмотрела на подругу. – Может быть, даже Мария Петровна хотела бы с ним познакомиться... Поговорить... Дело нешуточное!
– Кончай!
– Ладно, ладно! Плащик мой. Мне его любимый папочка на день рождения подарил. За хорошие отметки. По поведению, – балагурила Настя.
– Костикова!
– А что я сказала? Ах да! Папочки у меня нет. Свалил папочка. Это точно!
– Перестань!
– Перестала.
– Ты все поняла? – строго спросила Юля.
– Так точно! Слушаюсь, гражданин начальник. Плащ мой. Заметано, – отрапортовала Настя.
– Ну и тяжело же с тобой.
– Зато приятно.
– Ты уверена?
– А то...
Костикова вальяжно развалилась в кресле.
– А чего ж вы не сходили-то никуда? Или он тусоваться не любит?
– Времени у него мало, – хмуро ответила Юля. – Занятой человек в отличие от некоторых.
– Зато у тебя времени вагон и маленькая тележка. Сама его куда-нибудь пригласи! Действие, бэби, действие! Дедушки – они решительных любят. Им, в их пятьдесят, вообще чем быстрее – тем лучше, – философствовала Настя. – Это у Димочки твоего еще вся жизнь впереди. А у них, милых, – что? Ну, еще годика два-три. Максимум пять. А там... Песочек сып-сып-сып, комочек кап-кап-кап...
– Неудобно как-то...
– Кам он, бэби, летз гоу, – наступала неугомонная Костикова. – Неудобно спать на потолке одетой! И то только потому, что одеялко падает!.. Давай-давай! Эскизики берем под мышку и – вперед! Мол, обещали посмотреть, туда-сюда... А там само пойдет-поедет.
– Ты думаешь?
– А то! Г'авное ввязаться в д'ачку, това'иси! – по-ленински картавя, продекламировала Настя. – Вче'а было 'ано, завт'а будет поздно!
– Страшно...
– Кам он, бэби! Джаст ду ит! – на своем своеобразном английском заключила Костикова.
Маша окинула взглядом ставший за последнее время родным кабинет Шведова и со вздохом встала.
– Мне пора.
Игорь Андреевич не спорил. Сняв с вешалки Машину куртку, он замер в ожидании.
– Твоя галантность, – улыбнулась Маша, одеваясь, – не знает границ.
– Как и твоя осторожность, – заметил Шведов, не скрывая своего недовольства.
– Ты о чем?
– Интересно, когда я, наконец, смогу подвезти тебя прямо к подъезду?
– Игорь! Мы же договорились больше не возвращаться к этой теме.
– Но видишь ли, солнышко, я не понимаю, почему я не могу тебя проводить?
– Ты много чего не понимаешь. Или не хочешь понять, – начала раздражаться Маша.
– Может быть, – стараясь оставаться спокойным, медленно проговорил Шведов. – Но нужно, в конце концов, чтото решать. Извини, конечно, но мы все-таки уже вполне взрослые... дяденька и тетенька.
– Разумеется. Только, как ты изволил выразиться, «взрослый дяденька» все время забывает, что взрослая тетенька прожила со своим мужем семнадцать с лишним лет и родила от него двоих детей. От этого, Игорь Андреевич, просто так не уйдешь. – Маша замолчала, ища аргументы. Взгляд ее упал на малозаметную дверь, притаившуюся рядом с вешалкой. – А ты рассуждаешь как человек, у которого всегда есть запасный выход. Даже в этом чудесном доме.
– Это всего лишь от пожара, – проследив Машин взгляд, пояснил модельер.
– Вот именно. От пожара...
– Да, я уже никогда не буду женщиной, – задумчиво произнес Шведов. – А интересно, что она чувствует.
– Что?!.. Не ожидала я от тебя подобного цинизма! – скривилась Маша.
– Это же Жванецкий, солнышко! Всего лишь цитата из любимого писателя...
– Всякая цитата хороша к месту, зайчик, – сурово заключила Маша.
Игорь Андреевич хотел что-то ответить, но загудевший селектор отвлек его.
– Да! – Шведов склонился над аппаратом.
– Извините, Игорь Андреевич, – донесся голос Регины. – Тут к вам...
– Ну?!
– Пришли тут к вам... – Регине явно что-то мешало, это было на нее не похоже.
– А толком нельзя объяснить? – Шведов нашел на ком разрядиться. – Ну что ты молчишь?!
– Тут... какая-то девушка.
Маша с интересом посмотрела на модельера.
– Видишь, как все хорошо складывается, надеюсь, ты не будешь без меня скучать?!..
– Ты извинишь? – Шведов попробовал улыбнуться. – Я на одну секундочку.
– Конечно! Конечно! – саркастически ухмыльнулась Маша. – Я буду ждать тебя вечно, дорогой! Ведь нам так много нужно сказать друг другу!
– Маша!
– Я жду тебя, милый!
Покачав головой, Шведов энергично вышел в приемную.
– Ну кто тут еще?!
Но прежде, чем Игорь Андреевич успел закончить фразу, он увидел перед собой... Юлю.
– Здрасьте, Игорь Андреевич...
Юля вскочила с дивана. Стыдливый румянец проступил сквозь густой слой маминой косметики.
– Юля? – опешив, проговорил Шведов. – Здравствуйте, Юлечка... Не ожидал...
– Вы извините, что я без звонка, – смущаясь еще больше, пролепетала Юля. – Мне, наверное, не надо было приходить... Вы сейчас заняты?
– Честно говоря... – взяв себя в руки, начал Шведов. – Честно говоря – да. Знаете что... Подождите секундочку. Одну секундочку, да?!
И, не дожидаясь Юлиного ответа, модельер поспешил обратно в кабинет.
– Маша! Маша, где ты? Кабинет был пуст.
Дверь запасного выхода скрипнула и захлопнулась от сквозняка.
Постояв немного в задумчивости, Шведов досадливо хлопнул рукой по двери и снова выглянул в приемную.
– Юля?! Прошу.
– Я не вовремя, да? – входя, тихо проговорила Юля.
– Ну что вы, Юлечка. Я же сказал – в любое время дня и ночи. – Шведов уже окончательно пришел в себя. – Ну, как дела в училище?
– Спасибо. Ничего.
– Не люблю, когда так отвечают. Ничего. Нормально. Это не ответ. Небось сессия на носу?
– Экзамены. Через полтора месяца. Юля опасливо огляделась.
– Чего вы испугались?
– Нет-нет... Просто... Все так необычно...
– Да вы садитесь, садитесь, – Шведов пододвинул к Юле роскошное кресло.
– Спасибо.
– У вас, вероятно, какое-то дело ко мне? – Игорь Андреевич ободряюще улыбнулся.
– Вообще-то я... эскизы принесла... Шведов с интересом посмотрел на девушку.
– Эскизы?
– Да. А что?
– Нет-нет. Ничего. Эскизы – это замечательно. – Шведов сгреб лежащую на журнальном столике канцелярскую мелочь. – Так что, посмотрим?
С готовностью кивнув, Юля достала папку, примостившуюся у ножки столика.
– Сюда можно?
– Естественно. Чувствуйте себя как дома! Шведов подошел к селектору.
– Регина!
– Да, Игорь Андреевич...
– Региночка, солнышко, изобрази-ка нам, пожалуйста, вариант «четыре».
– А может быть, «семь»?
– Нет-нет. Именно «четыре».
– Слушаюсь, шеф.
– Слушайся, слушайся... Шведов повернулся к Юле.
– Какой у вас замечательный джемпер. Вам очень идет. – Игорь Андреевич подошел поближе. – Что, тоже собственного производства?
– Нет, это мама вязала.
– У вас талантливая мама, – понимающе кивнул Шведов. – Вам повезло.
– Да! – согласилась Юля и тут же невозмутимо добавила: – Вообще-то она скрипачка!
– Кто, простите? – опешил модельер.
– Скрипачка, – уверенно повторила девушка.
– Ах, скрипачка! – Шведов с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Хотя, с другой стороны, в этом есть даже что-то грустное... Желание предстать в глазах окружающих «дамой с благородным происхождением». Как она еще наивна! – Скрипачка – это очень интересно, – повторил Шведов. – Я очень ценю людей, владеющих музыкальными инструментами.
– Да... Она вообще -то известная... – Юля мгновенье помедлила. – У Спивакова в «Виртуозах Москвы» танцует... То есть играет.
– У Владимира Теодорыча? – Шведов был артистичен. – Да, ну как же! Как же! Позвольте, но они же сейчас в Испании, если мне не изменяет память?
– Э-э-э... – несколько стушевалась Юля, но быстро нашлась: – Да. В Мадриде. Конечно, а как же!.. Она вообще-то ехать не хотела. Думала остаться... Все-таки, знаете, не девочка, годы берут свое, но Спиваков сказал: кам он, бэби! Без тебя я никуда не поеду...
– А вот сейчас вы сказали как-то на «б», да? Или мне послышалось?
– Вы про «Кам он, бэби»? – переспросила Юля.
– Да-да... Это что значит?
– Это выражение такое. Английское. Ну в смысле... – Юля в замешательстве подняла глаза к потолку. – Ну как бы это вам объяснить?..
– Кам он, бэби, – выручил Шведов.
– Ага. Что-то в этом роде.
– Ну понятно. Значит, ваша мама ехать ни в какую Испанию не хотела...
– Нуда!
– И тогда... Кстати, как вашу матушку зовут?
– Мария. Мария Эдуардовна.
– Мария Эдуардовна, это звучит! Мария Эдуардовна – это мощь! – иронично заметил Шведов.
Но Юля иронии не почувствовала.
– Правильнее, Эдвардовна. Дедушку Эдвард звали, но мама почему-то считает, что это вычурно.
– Это Эдвард-то вычурно?! Она не права! Неправа!.. А по-моему, хорошо! По-королевски! – не унимался Игорь Андреевич. – Но мы отвлеклись. Итак, когда ваша мама ехать отказалась, Спиваков поставил вопрос ребром.
– Вот именно! И маме все-таки пришлось. Ну не срывать же гастроли. – Юля не могла остановиться. Она уже сама не понимала, что с ней. – Самое интересное: только-только из Штатов вернулась, всего два дня в Москве – и опять гастроли. Ну мыслимо ли, Игорь Андреевич, скажите?
– Да, – фальшиво посочувствовал Шведов. – Ритмик, конечно, не позавидуешь!
– Не то слово. Вот и приходится вязать в самолетах, – наконец «выруливая» на то, с чего, собственно, начался разговор про маму, заключила Юля.
– Вы хотите сказать, что этот свитер ваша мама связала в самолете?
– Ну а где ж еще? Дома-то она почти не бывает.
– Что делать, Юлечка, – притворно посочувствовал Игорь Андреевич. – Искусство требует жертв. Ну а большое искусство требует чего?..
– Больших жертв, – закончила фразу Юля.
– Вот видите. Вы сами все понимаете. Что, впрочем, не удивительно, для ребенка из такой семьи.
– Да уж... – Юля замолчала, удивленно уставившись на появившуюся в дверях Регину.
Толкая перед собой сервировочный столик с бутылкой вина, бокалами и всевозможной заморской снедью, она уверенно продвигалась вперед.
– А вот и вариант «четыре», – весело прокомментировал Шведов. – Именно «четыре», а не «семь»!
Маша появилась на кухне, держа в руках большой пластмассовый таз, полный выстиранного белья.
– Тебе помочь? – отрываясь от газеты, спросил Сергей.
– Чай допьешь, поможешь, – садясь за стол, проговорила Маша. – Что пишут?
– Дальше будет хуже.
– Свежая мысль. Еще что?
– А... Маньяк опять какой-то завелся.
– О Господи!
– Не переживай, – оптимистично заметил Сергей. – Он только на старух нападает. СПИДа боится.
– Не говори ерунды!
– Но тут так написано!
– А ты веришь?!
– Прочти сама, – Сергей протянул жене газету.
– Да ладно. Страсть такую на ночь. Кстати, а где твоя дочь?
Сергей пожал плечами.
– Она мне не докладывает.
– А мог бы, между прочим, и поинтересоваться. Уже девятый час, кстати. И еще маньяк твой...
– Мой. Конечно, мой. В этом городе все мои. Дочь моя. Маньяк мой. Нет. Я же не спорю. Конечно, мой. Мы с ним оба без работы сидим. От того и маньячим понемногу. Детишкам на молочишко. Маньяцкое дело нехитрое...
– Перестань! – резко оборвала мужа Маша.
– Не психуй. Говорю же тебе – он по старушкам специализируется, – миролюбиво проговорил Сергей. – И потом, он не в нашем районе.
– Какая разница, – не унималась Маша. – Сегодня не в нашем, а завтра... А в каком, кстати?
– В Тимирязевском.
– О Господи, этого еще не хватало! Там же Антонина Павловна живет! Завуч наш!
– А! Помню-помню. Противная такая, которая раньше в детском доме ребятишек садировала! – Сергей говорил со смаком, словно уже предчувствуя конец ненавистной ему учительницы.
– Противная-то противная, но все равно жалко.
– Боюсь, что ей все-таки ничего не угрожает, – вдруг расстроенно произнес Сергей.
– Откуда вдруг такая уверенность?
– Потому что... – Сергей оборвал себя на полуслове, задумчиво посмотрел на жену и, с трудом сдерживая смех, заключил: – Хотя черт его знает... Но это надо быть таким маньяком...
Трапеза в доме моделей была в разгаре.
– Так, еще рыбки? – заботливо предложил Юле Шведов.
– Нет-нет! Ну если только чуть-чуть...
– А помидорчик?
– Я думаю, что на сегодня мне уже достаточно, – вежливо отказалась Юля.
– Тогда салатик.
– Игорь Андреевич!..
– Бросьте, солнышко! Если вас заботит стройность ваших бедер, то к ним это не имеет никакого отношения, – компетентно заявил Шведов. – Вот от сыра действительно полнеют. Ну так я вам его и не предлагаю.
Модельер наполнил бокалы вином.
– Юлечка, я не поднимаю этот бокал за ваш талант, ибо, при всем уважении к нему, не считаю это в женщине главным. Но не выпить за ваше очарование я просто не могу. Вы прекрасны, и это не требует дальнейших обсуждений!
– Спасибо большое... – Юля смущенно пригубила вино. – Очень вкусно.
– Вы, наверное, сами замечательно готовите? – поинтересовался Шведов.
– Вообще-то да, – скромно произнесла Юля и, чуть замешкавшись, добавила: – Но мне редко приходится этим заниматься. У нас очень хорошая домработница.
– Ах вот оно как... – понятливо закивал Игорь Андреевич. – А батюшка ваш, он, простите...
– Он... дипломат.
Шведов чуть не поперхнулся вином.
– А... Тоже, наверное, все время за границей?
– Сейчас-то не очень. С тех пор как стал народным депутатом. Знаете, все эти заседания, комитеты, комиссии... – Юля демонстративно закатила глаза. – Ему так все надоело. Он так от всего устал.
– Ну конечно, конечно, я понимаю, – Шведов состроил сочувствующую мину.
– Ас другой стороны, что делать? Ельцин же без него как без рук?!
– И Ельцин?
– Нуда...
– Незаменимый человек ваш папа, – подкладывая Юле салата, проговорил Игорь Андреевич.
– Абсолютно! – Юля сделала большой глоток вина. – Он уже сколько раз уйти хотел – все-таки возраст... А Ельцин ни в какую не отпускает. У меня, говорит, второго такого советника не будет никогда.
– Ах, так он, стало быть, у вас советник президента? уточнил Шведов.
– Да, – ответила Юля. И, не удовлетворившись папиным положением, добавила: – Старший. Но Ельцин-то сейчас, знаете, все больше по стране ездит. В этот... В Кузбасс там или еще куда. Папа, конечно, с ним. А раньше – просто не вылезал из загранки. Бразилия, Аргентина, Индонезия, где он только не был. Я ведь даже родилась в Англии.
– Так вот откуда английский?!
– Шуэ.
– Не понял?
– Да это так. Неважно. Я ведь до десяти лет вообще порусски не разговаривала. Хорошо, мама вовремя спохватилась, учительницу взяла. А то б я, наверное, и сейчас – твоя моя не понимай...
– Да, Юлечка, вам остается только позавидовать. Такие родители, детство в Англии... – покачал головой Шведов. – А я вот, например, родился в Челябинской области.
– Да что вы?! – искренне удивилась Юля.
– Представьте себе.
– В жизни бы не поверила.
– Тем не менее.
– А как же все это? – Юля обвела взглядом кабинет. – С неба свалилось?
– Вы о доме моделей?.. Да вот как-то... Сам иногда удивляюсь... Может быть, как-нибудь в другой раз я вам и поведую эту тайну. – Шведов вдруг резко сменил тему: – Вы довольно умело пользуетесь макияжем.
– Правда? Спасибо... В Англии... – опять начала Юля, но Игорь Андреевич снова перебил ее:
– Только вам, по-моему, больше пойдут чуть приглушенные тона. Знаете, такие пастельные...
– Матовые?
– Да... Неброские...
Юля обиженно насупилась.
