Текст книги "Мелочи жизни"
Автор книги: Георгий Полонский
Соавторы: Максим Стишов,Аркадий Ставицкий,Эжен Щедрин,Юрий Каменецкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)
– Откровенное, да? – улыбнулся Шведов.
– Совершенно верно.
– Какие сроки?
– Как обычно. Вчера.
– Понятно. А все-таки?
– Месяц.
– Полтора, – попробовал поторговаться модельер.
– Полтора... – Имас помялся. – Ну хорошо. Годится. Хотя, конечно...
– За что я вас люблю, Имас, так это за вашу широту. Терпеть не могу мелочных.
– Я тоже, Игорь Андреич, я тоже. – Имас кивнул на стоявшее на столе фото – Шведов с Машей. – Какая у вас очаровательная супруга.
– Еще не супруга, – Шведов взял в руки фотографию. – Еще чуть-чуть осталось...
– Может, нужна какая-нибудь помощь, Игорь Андреич?
– Да нет, Имас, спасибо, – модельер рассмеялся. – В этих делах, знаете... Хотя, чем черт не шутит! Может быть, и придется обратиться к вашей помощи, – то ли в шутку, то ли всерьез добавил Шведов.
– Всегда к вашим услугам, Игорь Андреич, – с готовностью воскликнул продюсер.
– Взаимно, Имас, взаимно.
– А где это вас сфотографировали?
– А, это Столяров. Отличный фотограф из еженедельника... Этого... Новый такой... Забыл! Ну не важно. Позавчера снял, вчера уже принес. Мы случайно на одной презентации оказались. Знаете, это у нас сейчас новая форма общественного бытия – презентация... Ну что ж, Имас: если мы с вами решили все вопросы, то – за работу, товарищи!
– За работу.
Маша, Юля и Катя, сидя за кухонным столом, пили чай в абсолютном молчании.
– Милиционер родился, – наконец не выдержав, бросила Катя. – Лейтенант. Старший.
– Что? – не поняла Маша.
– Молчим очень долго. Это значит – милиционер родился. Примета такая. Не слышала?
Маша отрицательно покачала головой.
– Понятно, – констатировала Катя. Разговор опять заглох.
Маша посмотрела на дочь, но старательно прячущая глаза Юля отвернулась.
Катя зафиксировала этот взгляд, покачала головой и решительно заявила:
– Ладно, я, пожалуй, пойду.
– Я с тобой, – тут же отозвалась Юля.
– Куда – со мной? – встала Катя. – У меня, девушка, деловое свидание.
– Тогда я к бабушке с дедушкой поеду, – нашлась Юля. – Возьму Аленку...
Маша с мольбой посмотрела на Катю. Та, вздохнув, села обратно на стул.
– Хорошо. Мне не к спеху. Помолчим еще. В конце концов, лишний милиционер в стране не помешает.
– Ну, как вы там живете, дочка? – наконец выдавила из себя Маша.
– Спасибо, ничего. Вашими молитвами, – неприязненно ответила Юля.
– А... Почему ты домой так редко приходишь?
– Я же тебе объясняла: в училище сейчас большая нагрузка, потом – Аленка... И ездить далеко... – по-прежнему пряча глаза, отвечала Юля.
– А почему ты приходишь только тогда, когда меня нет дома? – наступала Маша.
– Ну... это так... случайно получается...
– Юленька, ты взрослая девушка и вольна поступать так, как считаешь нужным. Но все-таки я тебе не совсем посторонний человек и, мне кажется, имею право хотя бы знать, что с тобой происходит.
– Да ничего со мной не происходит! Я же тебе объяснила, мама! – вспылила Юля. – Кать, пойдем!
– Ну хорошо. Обещаю, что я больше ни о чем тебя спрашивать не буду. Но то, что я сейчас скажу, ты просто обязана выслушать, потому что это имеет к тебе самое непосредственное отношение.
Было видно, как, сжав зубы, Юля взяла себя в руки.
– Хорошо, мама, я тебя слушаю.
Маша прекрасно видела реакцию дочери, но выхода у нее не было. Неторопливо, неуверенно она заговорила:
– Дочка... Ты взрослый человек, все понимаешь... и поэтому я не буду начинать издалека...
– Правильно, Мария Петровна. Переходите, пожалуйста, к сути вопроса, – не удержалась Юля.
– Понимаешь, дочка... Я... полюбила другого человека и собираюсь... Уйти к нему. Так бывает... И я позвала тебя, чтобы спросить: хочешь ли ты уйти со мной?
– Ты это серьезно?
– Такими вещами не шутят... Он... очень хороший человек... У него... большая квартира... В центре... Так что и тебе и Сашеньке будет где там разместиться...
– Сколько комнат? – деловито поинтересовалась Юля.
– Что? – Маша растерялась.
– Ну, сколько комнат в квартире? Я же должна знать. Это же важно все-таки!..
– Четыре. Четыре больших комнаты.
– А холл?
– И холл есть. Большой... И коридор...
– Даже коридор?! – повеселела Юля. – Солидно! Он, наверное, богатенький?
– Не бедный, – подозрительно глядя на дочь, лаконично ответила Маша.
– А как же папа? – вдруг посерьезнев, спросила Юля.
– Папа у нас уже не маленький. Он будет жить здесь... Может быть, тоже женится со временем. Ведь он у нас красавец мужчина, – Маша попробовала улыбнуться.
Но Юля не захотела принять шутку матери.
– А что ж ты тогда его бросаешь? – строго спросила она мать.
– Понимаешь, – не сразу ответила Маша. – Твой папа очень хороший человек, действительно очень хороший, но.. Наверное, я его разлюбила...
–А ты его любила?
– Конечно. И я благодарна ему за многое. Юля понимающе закивала.
– Значит, теперь ты любишь этого богатенького?
– Ну зачем так, – поморщилась Маша. – Да, я его люблю. Но не потому, что у него есть деньги. Наш папа, между прочим, тоже не бедный.
– Мой папа. Мой! – истерично закричала Юля.
– Что?..
Маша даже не сразу поняла, о чем речь.
– Ну хорошо. Твой папа. А Юля не унималась:
– Все-таки четыре комнаты для такой большой семьи, как наша будущая... Маловато будет, тебе не кажется, мамочка? Ну сама посуди: в одной комнате – спальня молодоженов, во второй – кабинет, в третьей – столовая. А нам с Сашкой что, прикажете в одной комнате ютиться? Нет уж, извини, мамочка, но я к этому не привыкла.
Маша с надеждой на помощь посмотрела на Катю – она все еще не понимала, издевается Юля или говорит всерьез.
Катя неопределенно пожала плечами.
– Ну, не все сразу... Может быть, со временем...
– Со временем? Угу... Конечно!
Юля взяла со стола чашку с чаем, поднесла ко рту, но вдруг, резко выбросив руку вперед, выплеснула остатки чая Маше в лицо.
– Ты что?.. – растерянно проговорила Маша, даже не пытаясь утереть лицо.
– Это тебе за папу, – спокойно заявила Юля. Не спеша встав, она вышла из-за стола.
– Ты с ума сошла... – все еще по инерции повторила Маша и вдруг, опомнившись, закричала: – Да как ты смеешь?! Вон из моего дома! Немедленно вон из моего дома!
– Это уже не твой дом, – все так же спокойно ответила Юля, направляясь в прихожую.
Маша бросилась вслед за дочерью.
– Маша! Маша, ты что?! – закричала Катя.
– Убирайся! И чтоб я тебя больше не видела! – голосила Маша.
– Мария, опомнись! – попробовала успокоить ее Катя, но Маша словно не слышала ее.
– Мерзавка! Малолетняя мерзавка! Да какое ты имеешь право все это мне выговаривать?!
Не реагируя на мать, Юля молча одевалась.
– Маша! – снова попробовала вмешаться Катя.
– Ты!.. Ты!.. У меня нет больше дочери! Имей это в виду!
– Не переживай, – открывая дверь, усмехнулась Юля. – У тебя еще есть сын. – Она обернулась к Кате. – Я у стариков. – И громко хлопнула дверью...
Взбешенная Маша, тяжело дыша, замерла на месте. Катя с жалостью посмотрела на нее.
– Мария, ты сошла с ума.
– Еще ты тут будешь? Я не понимаю, а кто, собственно говоря, дал вам право меня судить?! Кто вы такие, чтобы выносить мне приговор?
– Она твоя дочь. А я, помимо того что считалась до некоторых пор твоей подругой, еще и сестра человека, которого ты бросаешь. Это так, на всякий случай.
– Подожди-подожди, – оторопела Маша. – Ты что, хочешь сказать, что уже не считаешь меня своей подругой?
– Да как тебе сказать, Мария... – Катя помялась. – После того, что сегодня произошло, мне кажется...
– Ну и замечательно! – перебила Маша. – Знаешь, твой брат прав: лучше отрезать сразу. Так что, как говорится, вот Бог, а вот и порог. Может быть, еще успеешь догнать свою дорогую племянницу.
Катя кивнула. Сняла с вешалки куртку.
– Ты... ты уходишь?..
– Ты права, Мария. В новую райскую жизнь нужно уходить абсолютно свободной. А весь этот груз прошлых лет: всякие там дочери, сыновья, мамы, папы. И уж совсем непонятно, зачем в раю нужна родная сестра бывшего мужа? Ты права. Но все-таки... Прежде чем уйти... Я даже не на правах бывшей подруги, а на правах родной сестры бывшего мужа, должна сказать тебе одну вещь. Ты, вероятно, не знаешь, что твой замечательный Игорь Андреич и Юля знакомы.
– Что?!.. .
– Твой предусмотрительный модельер решил на всякий случай познакомиться с дочерью своей будущей супруги. Для облегчения дальнейших контактов, так сказать. Ведь он ни одной секунды не сомневался, что рано или поздно ты к нему уйдешь. Ну а поскольку наш маэстро неотразим, то...
– Она влюбилась в него?! – в ужасе прошептала Маша. – Боже мой!
– Совершенно верно. Ну, ты, вероятно, помнишь, как это бывает в шестнадцать лет...
– О Господи...
– Ну вот. А в один прекрасный день твой замечательный Игорь Андреич объяснил девочке, что она, вероятно, не так его поняла и что чувства он может к ней питать исключительно отцовские. Таким образом, уважаемая Мария Петровна, получилось , что вы не только решили уйти от ее папы и разрушить семью, но еще и унизили ее как женщину. Она не девчонка уже, понимаешь. Ей не двенадцать лет. И для нее ты теперь не просто плохая мама, которая ушла к чужому дяде, а еще и соперница. Счастливая соперница. И после этого ты хочешь, чтобы она тебя в щечку поцеловала и по голове погладила?
– Но я же ничего, ничего не знала... – виновато пробормотала Маша.
– Незнание закона не освобождает от ответственности. Будь здорова, – закрывая за собой дверь, бросила Катя.
Треск селектора всегда выводил из себя Шведова, но в последние дни аппарат издавал такие неподражаемые в своей противности звуки, что хотелось его разбить немедленно.
– Что, Регина?.. – Шведов склонился над этим обезумевшим чудовищем.
– Игорь Андреевич, – донесся из селектора голос «душехранительницы», – возьмите трубочку, пожалуйста. Там Мария Петровна, говорит – срочно.
– Да, солнышко? – модельер поднял телефонную трубку.
– Игорь, почему ты ничего не сказал мне про Юльку? – без вступления выпалила Маша.
– А что я, собственно, должен был...
– Ну хотя бы, что вы знакомы...
– Да, мы действительно знакомы, – спокойно проговорил Игорь Андреевич. – И я сделал это вполне сознательно, просто потому, что считал...
– О твоей предусмотрительности можно слагать легенды! Но почему я узнаю об этом в последнюю очередь? Почему ты не посоветовался со мной? Я понимаю, тебе все равно, у тебя детей нет. Ты не знаешь, что это такое. Но ты же умный человек, Игорь. Ты должен понимать, что я мать, а она моя дочь. И такие вещи не делаются за спиной...
– Солнышко, – растерялся Шведов, – клянусь тебе, если бы я знал, что ты так к этому отнесешься...
– Господи, когда же ты поймешь, Игорь, что все предусмотреть нельзя. Что бывают в жизни вещи, которые не подвластны прозорливому гению Игоря Шведова...
– Солнышко, ну...
– Ты знаешь, что она в тебя влюблена?
– Как тебе сказать... – Шведов не смог скрыть своего смущения. – Вообще-то у нас был разговор...
– Что значит – был разговор? Что ты мелешь? Ты понимаешь, что она меня теперь ненавидит?!
– Ну, солнышко, может быть, все-таки не стоит так драматизировать...
– Ты просто дурак, Шведов! – швырнула трубку Маша.
Глава двадцать вторая. НОВАЯ МОДЕЛЬ ИГОРЯ ШВЕДОВА
Шведов надел пальто, небрежно набросил поверх него шарф и посмотрелся в зеркало. Отлично! Замечательно-мудрое лицо в состоянии средней помятости, глаза средней желтизны, для начала среднего, вернее, обычного рабочего дня вполне приличный вид. Можно смело отправляться на работу.
– Игорь... Я что-то не то делаю? – спросила бесшумно возникшая за спиной Маша.
Шведов испуганно обернулся.
– Господи, как ты меня напугала!
– Я веду себя как-то не так? – повторила вопрос Маша.
– В каком смысле? – Игорь Андреевич был искренне удивлен.
– Мне кажется... ты мной недоволен.
– Я?!
Шведов притянул к себе Машу, обнял.
– Ты мне не ответил!
– Солнышко, ты не можешь делать не так, – целуя Машу, проговорил Игорь Андреевич. – Ты любимая жена!
– Игорь! Я серьезно!
– Серьезно? – Шведов сделал вид, что задумался. – А, да... – Да! Ты действительно вчера не так порезала колбасу. Слишком тонко. – Не выдержав, он расхохотался.
Но Маша осталась абсолютно серьезна.
– Я понимаю, что это я виновата, но... я стараюсь.
– В чем виновата? – растерялся Игорь Андреевич. – В чем, я не понимаю?!..
Маша молчала.
– Идет нормальная притирка характеров, нормальная адаптация двух любящих людей. – Шведов обхватил руками Машино лицо. – Любящих?!
Маша попыталась улыбнуться.
– Все! – Шведов поцеловал Машу. – До вечера. От двери он еще повернулся и уверенно добавил:
– Лично я своей супружеской жизнью доволен.
Дверь мягко, без хлопка, закрылась. Грустно вздохнув, Маша направилась в комнату. Саша смотрел мультфильмы.
– Сколько можно! – с места в карьер завелась Маша. – Я к тебе обращаюсь!
– Мам, самое интересное... – не отрываясь от экрана, пробубнил мальчик.
– Что значит – самое интересное?! Доктор вообще запретил тебе смотреть телевизор!
Саша не реагировал.
– Ты что?! Не слышишь меня?! Кричащую Машу трудно было не услышать.
– Слышу, слышу.
– Я сейчас выключу телевизор!
– Хорошо, – не слишком веря, что со стороны матери могут последовать какие-либо репрессии, бросил Саша.
– Что – хорошо?! Что тебе хорошо?! Я говорю, что сейчас выключу телевизор!
– Мам! Ну ты же мешаешь! – раздраженно произнес мальчик.
Маша схватила пульт телевизора. Ткнула в нужную кнопку Экран погас.
– Ну мама!
– Ты домой... То есть... папе звонил?!
– Звонил, – недовольно пробурчал Саша. – Я же тебе сказал – там занято.
– Позвони еще, – настаивала Маша.
– Сама позвони, – огрызнулся мальчик.
– Как ты с матерью разговариваешь?!
Тяжело вздохнув, Саша подошел к телефону. Нехотя набрал номер.
– Я же говорил – никого нет! Маша задумчиво молчала.
– Я еще посмотрю?.. – кладя трубку, с надеждой спросил мальчик.
Маша продолжала молчать.
Не дождавшись ответа матери, Саша включил телевизор. Маша подняла глаза на появившегося на экране Скрудж Макдака, посмотрела мгновенье и энергично вышла.
Пройдя на кухню, она тут же устремилась к большому двухкамерному холодильнику. Достав оттуда продукты, она принялась энергично запихивать их в целлофановые пакеты.
– Если придет Игорь Андреич, скажи, что я ушла на урок, – повысив голос, чтобы Саше в комнате было слышно, громко проговорила Маша.
– Ты же обещала ему, что, кроме школы, ничем заниматься не будешь, – язвительно заметил Саша.
– Ну не могу же я бросить учеников посреди учебного года, – уже одетая в пальто, Маша вошла в комнату. – Все. Я ушла. Пока.
Она поцеловала Сашу.
От газетного киоска Анатолий Федорович отошел, держа в руках один из тех многочисленных еженедельников или ежемесячников, что специализируются на светской хронике.
– Вот полюбуйся, Аня! – Анатолий Федорович подошел к жене и протянул газету.
– Что это? – без интереса произнесла Анна Степановна. – Что-нибудь про Брижит Бардо?
– Какая Бардо, – кипятился Анатолий Федорович, – ты сюда посмотри!
Он сердито ткнул пальцем в одну из фотографий.
– «Бардо»! Это еще та Бардо!
Отстранясь от газеты – дальнозоркость, – Анна Степановна вгляделась в фотографию.
– Господи!.. – испуганно проговорила она.
– Только не волнуйся так! А то опять сляжешь!
– Ты собираешься показать ему эту газету? – не реагируя на слова мужа, обеспокоенно поинтересовалась Анна Степановна. – Я тебя спрашиваю!
Анатолий Федорович пожал плечами.
– Не знаю... А ты как думаешь?
– Я думаю, не стоит, Толя, – взмолилась Анна Степановна. – Зачем ему лишние переживания?
– Хорошо, посмотрим, – угрюмо согласился Анатолий Федорович. – А вообще-то он хоть знает, где его жена и сын?
Маша стояла перед дверью в свою... в Сережину... нет, всетаки в свою квартиру и не находила сил нажать на кнопку звонка.
Где-то наверху хлопнула дверь. Загудел лифт. Маша решилась. Рука придавила кнопку. Дома никого не было.
Убедившись в этом, Маша торопливо достала из сумочки ключи, открыла дверь и, осторожно оглядываясь, вошла в квартиру.
В беспорядке наваленные Юлькой журналы мод, ее собственные выкройки, скомканные вещи Сергея на спинке кресла, Машина фотография за стеклом «стенки». На глазах у Маши появились слезы.
Так и не сняв пальто, она бросилась убирать вещи Сергея в шкаф. Повесила брюки, рубашку. Вдруг осознала, что сама еще не разделась.
Вернувшись в прихожую, Маша разделась, с сумками прошла в кухню.
Зазвонил телефон. На секунду замерев, подавив инстинктивный порыв снять трубку, Маша начала вынимать продукты из сумки.
Надорвавшийся звонок наконец не выдержал и смолк.
Юля, а это она звонила домой, вышла из автомата.
– Ну? – встретила ее вопросом Инга Бабич.
– Отца нет, но все равно надо домой зайти, – деловито объяснила Юля.
– Придумаешь тоже...
– Я кассету послушала... – перебила приятельницу Юля. – Ну ту, что ты мне дала!..
– А! Мадлен! – сообразила Инга. – Отпад, да?!
– Такое ощущение, что она очень несчастна, – задумчиво произнесла Юля. – Ладно, пойдем.
Юля решительно двинулась в сторону своего дома.
– Это Мадлен-то?! – едва поспевая за ней, удивленно проговорила Инга. – Ну ты скажешь! Когда твои песни полстраны распевает – нельзя быть несчастной!
– Посмотреть бы на нее...
– А как?! У нее еще ни одного концерта не было. Только кассеты.
– Жаль... – с грустью заключила Юля.
Сделав огонь под кастрюлей поменьше, Маша направилась в комнату.
Взяла листок бумаги, ручку, села за письменный стол и аккуратно, словно старательный первоклашка, вывела: «Родной мой Сереженька!»
Как всегда обворожительный, Имас вошел в приемную Шведова и широко улыбнулся Регине. – Здравствуй, Региночка!
– О, какие люди! – радостно воскликнула «душехранительница». – Проходите, проходите...
– Шеф у себя?
– Нет, – словно она была в этом виновата, развела руками Регина, – с утра был, а теперь в бегах. Вы договаривались?
– Да нет, – расстроенно проговорил Имас, – я случайно, на удачу зашел...
– Ну, без кофе я вас не отпущу! – Регина вскочила и бросилась накрывать на стол.
– Региночка, золотая моя, в следующий раз – обязательно. Кофе у тебя как ты сама, а сама ты – прелесть. Но сейчас не могу. Дела! Надо бежать. Да вот, – Имас протянул Регине конверт. – Тут пригласительные. У нас на следующей неделе три концерта в «России».
– Спасибо большое, —благодарно проговорила Регина. – Что ж вы сами? Можно же было кого-нибудь послать...
– Ничего... Я же думал с Игорь Андреичем пообщаться... Собственно, это он хотел со мной поговорить...
– Об Иннокентии? Продюсере Мадлен?! – с жаждой узнать новую сплетню поинтересовалась Регина.
– Регина!.. О конкурентах или хорошо, или никак! – лукаво улыбнулся смущенной «душехранительнице» Имас.
Закончив писать, Маша сунула листок бумаги в конверт Положила его на середину стола. Вернулась на кухню.
Появись она там на минуту позже, кастрюля бы наверняка выкипела. Уменьшив огонь, Маша взяла мусорное ведро и вышла с ним на лестничную площадку, к мусоропроводу.
Опустошив ведро, она уже собиралась подняться, когда услышала голоса из остановившегося лифта.
– Успеем, не волнуйся, – проговорила Юля. – Я только сапоги поменяю, и все.
– Слякоть на улице, а ты в замшевых пойдешь?! – удивилась Инга Бабич.
Маша испуганно отшатнулась, прячась за шахту лифта.
– Ну, отец дает! – открывая дверь, изумленно проговорила Юля.
– В каком смысле?
– Да дверь закрыть забыл! Ну, папашка гуляет! Налетай друг грабитель!
– Да ладно тебе... Девушки скрылись в квартире.
Проводив их взглядом, Маша в растерянности села на подоконник.
А Юля носилась по комнатам, вытряхивая из ящиков вещи.
Саркастически глядя на приятельницу, Инга, не раздеваясь, стояла у двери.
– Тебе помочь?!
– Ладно издеваться! – отрезала Юля и вдруг замерла, удивленно посмотрела на сложенные стопочкой журналы мод. – Господи! Да кто его просил убираться-то?! Все мне перепутал! Как я теперь что найду?!
– Мы теперь журналы смотреть будем? – недовольно поинтересовалась Инга.
– Сейчас не будем... – снова устремляясь на поиски нужных ей вещей, пробормотала Юля.
– Ты собиралась поменять только сапоги!
– Не могу же я с этими сапогами в теплых колготках остаться!
– Ну-ну!
– А это что? – Юля наконец заметила лежащий на столе конверт. Взяла его, удивленно покрутила в руке.
– Юль. А поесть у тебя ничего нет? – поняв, что это все надолго, спросила Инга.
– Поесть?! Откуда?! Отец обещал вечером что-то принести, у них там заказ. А мне некогда, ты же знаешь. – Так и не разобравшись с конвертом, Юля положила его на место и выбежала в прихожую. – Ладно, как-нибудь перебьюсь. Пойдем.
Дождавшись, когда Инга выйдет из квартиры, Юля заперла дверь.
– Ну вот, на все про все – две минуты. А ты боялась!
Убедившись, что Юля с Ингой сели в лифт, Маша торопливо поднялась по лестнице. Взялась за ручку – закрытая Юлей дверь не поддалась.
В ужасе посмотрев на свои тапочки на босу ногу, на ведро в руках, Маша принялась лихорадочно ощупывать свои карманы... Ключа, естественно, не было.
– Марь Петровна?! Рад видеть! Чем могу помочь?! – весело окликнул Машу спускавшийся по лестнице Сорокин.
Маша испуганно вздрогнула.
– А... Это ты, – безрадостно проговорила она. – Ты проходи, проходи...
– Вы чего?! Ключ забыли?
– Да захлопнулась... понимаешь... Сорокин склонился над замком.
– Понимаю, – с ехидной улыбочкой проговорил он через мгновенье, – эти замки сами не захлопываются, у нас дома такой раньше был.
– Вот и иди домой! – раздраженно бросила Маша. – Давай, давай! Как-нибудь без тебя разберусь!
– А зачем без меня-то? Я эти замки на раз открываю, – уверенно заявил Сорокин.
– Ты думаешь, что у тебя получится? – засомневалась Маша.
– А то! Я раньше, когда у нас такой же стоял, все время ключи забывал, так натаскался. Вообще, взломщиком быть несложно. Надо только захотеть.
– Надеюсь, что ты еще не захотел? – с подозрением спросила Маша.
– Да вроде нет... – возясь с замком, проговорил Сорокин и, словно спиной почувствовав Машино нетерпение, добавил: – Сейчас, сейчас. Не нервничайте. Уже почти открыл.
– А почему ты не в школе?
– Ну я же вас не спрашиваю, почему вы здесь? Ведь вы же, кажется, переехали?..
Маша растерялась.
– А я... Я... кое-что из вещей забыла.
– Ну, а я тогда больного товарища навещаю.
– Таню? С седьмого этажа?
– И все-то вы знаете...
Раздался какой-то щелчок, и дверь открылась.
– Прошу, – Сорокин широким жестом пригласил Машу в квартиру. – Это большое счастье случайно встретить такого выдающегося человека, как я. И это счастье выпало на вашу долю.
– Спасибо, – почему-то неуверенно входя в квартиру, проговорила Маша. – Спасибо тебе.
– Спасибом сыт не будешь, – деловито ответил Сорокин. – Мне б пятерочку.
Маша в изумлении подняла глаза на парня.
– Да не деньгами же. За сочинение...
Видимо, Машин взгляд выразил столько... что Сорокин поспешил ретироваться.
– Все. Понял. Неудачная шутка. – И с этими словами он исчез из квартиры.
Пройдя на кухню, Маша поставила на место ведро и выключила газ под кастрюлей.
Странно, как это Юля не заметила. Наверное, на кухню не зашла...
Вздохнув, Маша направилась в прихожую. Медленно, нехотя оделась, но не вышла. Одетая еще раз заглянула в комнату.
Уже не валялись на спинке кресла вещи Сергея. Аккуратной стопочкой сложены были Юлины журналы. Лежал на столе конверт.
Ревниво и ностальгически Маша оглядела убранную ею квартиру.
Вдруг, словно наконец решившись, она вернулась в комнату, взяла со стола конверт, положила его в сумочку и столь же решительно вышла из квартиры.
– Что у вас тут за дурдом! – Лена Ползунова вошла в приемную Шведова и, не дожидаясь Регининого приглашения, села. – Все куда-то мчатся! Орут!
– Ой! Леночка! Рада вас видеть! Кофе?!
Ползунова благосклонно кивнула.
– Шведова, конечно, нет.
– Уехал, – занявшись приготовлением кофе, ответила Регина. – Уехал. У нас срочная работа. Делаем Мадлен!
– Что делаем?!
– Мадлен, – восторженно пояснила Регина. – Ну как же, как же!.. Новая поп-звезда. За создание стиля согласился взяться лично Шведов.
– Мадлен? Первый раз слышу, – Лена пожала плечами.
– Через полгода Мадлен станет первым словом, которое будут произносить новорожденные. Раньше чем «мама». Ее сейчас так раскручивают... Вы себе представить не можете! Бешеные деньги вкладывают...
– А более интересных тем у нас нет? – перебила Ползунова Регину.
– Вы о Шведове и Марии Петровне?
– Кто говорил: «У меня на контроле! У меня на контроле!»? И чего же стоит ваш контроль?! А ведь я, Регина, на вас полагалась, между прочим!
– Это так неожиданно случилось, – смутилась «душехранительница».
– И что теперь делать? – Ползунова, не скрывая своего недовольства, с угрозой посмотрела на Регину.
–Я... Я даже не знаю. Ползунова огляделась.
– Да, красивое у вас, конечно, зданьице.
– В каком смысле? – почувствовав неладное, испуганно поинтересовалась Регина.
– Нельзя такие дома частной собственностью делать. Такие дворцы народу принадлежать должны!
– Ну Леночка! Не переживайте. Еще не все потеряно. По моим данным, она не только еще не развелась, но даже и не подавала. А там дети... Так что это все небыстро.
– Какая разница, если живут вместе...
– Не скажите, не скажите... Это важно...
Регина наконец подала кофе, но Ползунова даже не притронулась.
– Я вас не понимаю!
– Опять же одинока она сейчас очень. Игорь Андреич рассказывал, прямо места себе не находит. Старые друзья отвернулись...
– Я что-то не понимаю, к чему вы ведете? – заинтересовалась Ползунова.
– Ей сейчас подруга нужна, – уверенно сказала Регина. – Настоящая. Чтоб и поболтать можно было. И самым сокровенным поделиться.
– Я-то тут при чем? – фыркнула Лена.
– Ну сами подумайте.
Спокойно, словно непонятливой, но любимой ученице, Регина продолжала втолковывать Ползуновой прописные, как ей казалось, истины:
– С кем Марии Петровне сейчас общаться? Все время дома. Одна. С сыном. А он, кстати, болеет. И тут вы... Чем не лучшая подруга?
– Я – с ней?! – Ползунова посмотрел на «душехранительницу» как на душевнобольную. – Вы с ума сошли, Регина!
– Отчего же. Вы только подумайте: вы начнете у них бывать... Игорь Андреевич станет привыкать к вам. Поймет разницу. Ведь ее нельзя не почувствовать, правда?!.. И постепенно, постепенно... А вы уже в курсе: где соль, где спички... Какой борщ он любит... Какую надо погладить рубашку, чтобы угодить ему... Лучшая подруга, Елена Александровна, это, дорогая моя, профессия.
– «Лучшая подруга»... – Ползунова насупилась. – Но с ней же говорить придется!
– Ничего, поболтаете. О Шведове. О детях. О тряпках. О том, что в высшем свете принято. Ей же интересно. Она же, – Регина усмехнулась, – из грязи в князи...
– Но как мне с ней познакомиться?..
Сергей вошел в квартиру и замер. Его охватило ощущение того, что он не один. Нет, Юли дома не было – вешалка была пуста. Воры? Смешно. Только почему они оставили после себя запах Машиных духов: он наконец понял, в чем дело.
Втянув носом воздух, он подозрительно огляделся.
Даже не раздевшись, бросился в одну комнату, в другую, заглянул на кухню и даже в ванную...
Убедившись, что никого нет, Сергей как был, в пальто и шапке, сел посреди комнаты – грустный и потерянный.
Юля появилась дома минут на десять позже отца. Усталая и голодная, она сразу же устремилась на кухню.
Восторгу ее не было предела, вместо пустого холодильника ее ждал роскошный обед: в кастрюле вкусно пахнущий борщ, на сковороде жареное мясо, а на столике банка с компотом и блюдце с четырьмя пирожными.
Восхищенно любуясь этим богатством, она вдруг услышала из комнаты чье-то покашливание. Бросив крышку от кастрюли, Юля стремглав понеслась в комнату.
– Пап, ты чего?!.. – обескураженно глядя на одетого отца, спросила она. – Что ты так сидишь?
Сергей рассеянно посмотрел на дочь.
– А-а... Да так что-то, задумался...
– Ладно, раздевайся. А я согрею обед.
– Обед? – удивленно проговорил Сергей. – Ты сегодня приготовила обед?
– Я? – не сомневаясь ни на секунду, что отец шутит, Юля обняла его. – Ах ты, мой хитрец. Вот так живешь, живешь и не знаешь, что рядом пропадает кулинарный талант.
– Ты о чем?
– Кончай разыгрывать, – делая вид, что сердится, пробурчала Юля. – Я умираю от голода.
– Нет, это ты меня разыгры... Погоди... Сергей вдруг приблизился к дочери.
– Что ты меня обнюхиваешь? – расхохоталась Юля.
– Скажи, пожалуйста... тебе не кажется, что у нас пахнет духами?
– Кроме твоего «Беломора», – Юля нарочито, со свистом, втянула воздух, – ничего... Я, в период усиленной интеллектуальной деятельности, парфюмерией не пользуюсь.
– А мама? Какие у нее духи?
– В последнее время никаких, – посуровев ответила Юля и так же сухо добавила: – Она говорила, что у нее на это нет денег. А что?
– Да нет, просто мне показалось... Сергей встал, пошел раздеваться.
– Пап, почем нынче шашлык? – повысив голос, чтобы отцу в прихожей было слышно, поинтересовалась вернувшаяся на кухню Юля.
– Шашлык? – растерянно ответил Сергей, разглядывая пол в коридоре. – Шашлык стоит... А я откуда знаю?
– Слушай, хватит меня разыгрывать! – выходя в коридор, недовольно произнесла Юля. – Какая-то затянувшаяся и уже не смешная шутка.
– Тс-с-с... Тихо. Посмотри. Видишь?! – почему-то прошептал Сергей.
– Ну! – тупо уставившись на пол, пробурчала Юля. – Дальше-то что?!
– Вот это чья нога? – указывая на один из оставшихся на коврике следов, задал вопрос Сергей.
– Эта? – Юля присмотрелась. – Так, погоди... Фасон английский, тридцать семь – тридцать восемь... Может быть, Катя? Она вчера забегала.
– Вчера! Это свежий след!
– Да, правда... А! Сегодня днем я с Ингой заходила. Она тоже дылда.
– Что значит – тоже дылда?! – искренне возмутился Сергей. – Твоя мама высокая, стройная женщина! Не в пример тебе, к сожалению!
– Мама? Так ты считаешь, что это была мама? Что она тайно пробралась в нашу квартиру, чтобы...
– Почему – в нашу квартиру? – перебил Сергей. – В свою! Она отсюда не выписывалась, к твоему сведению.
– Неважно! Это больше не ее квартира.
– Ну, знаешь, не тебе это решать!
– Папа, ты же не знаешь всего!
– И не хочу! Я тебе запрещаю говорить о маме плохо! Я ясно выразился?!
Звонок в дверь прервал грядущий скандал. На пороге открытой Сергеем двери стояли его родители.
– А это мы. Не вовремя? – заметив раздражение на лицах сына и внучки, обеспокоенно спросила Анна Степановна. – Мы вот тут гуляли и...
– Да, прохлаждались. От нечего делать. Из одного конца Москвы в другой и с этой сумкой килограммов на пять, – не желая делать вид, что визит случаен, опроверг свою супругу Анатолий Федорович. – Ладно уж, Аня!..
– Молодцы, что пришли. Мы очень рады! – улыбнулся Сергей. – Да, Юлька?
– Не то слово, – воскликнула Юля, целуя стариков. – Дед, говорят, ты там «Клуб пикейных жилетов» организуешь?
– Потом, потом. Идите с бабушкой разгружаться, а у нас мужские дела...
Анатолий Федорович достал из сумки газету.
– Что это такое? – Юля выхватила у деда газету. – Ой, Брижит Бардо! Дай почитать!
