Текст книги "Мелочи жизни"
Автор книги: Георгий Полонский
Соавторы: Максим Стишов,Аркадий Ставицкий,Эжен Щедрин,Юрий Каменецкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 38 страниц)
Глава двенадцатая. СОМНЕНИЯ СЕРГЕЯ
Сергей редко приходил к родителям. Особенно один, без семьи.
Увидев сына, Анна Степановна сразу поняла: что-то случилось! Усадив его на кухне, она принялась готовить ужин с мужчиной, даже если он и родной сын, все равно лучше говорить на сытый желудок, но Сергей от еды отказался.
– Может, супу съешь? Как ты любишь? – предприняла Анна Степановна последнюю попытку.
– Лучше водочки.
Анна Степановна удивленно посмотрела на сына.
– Нормально... – Сергей пожал плечами.
– Ты что это? А Маша заметит...
– Если б она заметила! Да я ради этого готов хоть в стельку напиться!
– Сергей, что ты городишь!
– То, что есть. Водочку она унюхает! Да она меня в упор не видит.
– Сереженька, она же так устает: школа, ученики, консультации, практические занятия, – попробовала оправдать невестку Анна Степановна. – Ты же сам говорил, что она домой только ночевать приходит.
– Правильно, только ты договаривай, договаривай до конца, мамочка: а ты сидишь на ее шее да еще претендуешь на какое-то внимание.
Анна Степановна молча достала из буфета графинчик с водкой, рюмку, поставила перед сыном.
– Сергей, только не вали с больной головы на здоровую! В такой трудный момент она ведет себя очень достойно. Не пилит тебя, не устраивает сцен.
– Спасибо, большое спасибо... – вставил Сергей, но Анна Степановна сделала вид, что не услышала.
– Не опускается, между прочим, – продолжала она свои увещевания. – Прическа, маникюр. Гардероб свой к новой моде приспособила, а это, между прочим, не легко. Она ведь интересная молодая женщина. Не забывай!
– Мама, я в курсе, что моя жена – сокровище. Я знаю, это-то и ужасно. – Сергей налил себе водки.
– Лучше была бы мегера?
– Может, и лучше. А так—живем как соседи: здрасьте, до свидания, буду поздно, позвоню, возьми в холодильнике чтонибудь поесть... Может мне жена, в конце концов, салат паршивый сделать?!
– Ну, насколько я знаю, в доме всегда есть обед и куски вы не хватаете.
– Обед сейчас готовлю я! – уточнил Сергей. – Да дело не в этом. Я же не говорю, что меня надо обслуживать. Но раньше, хоть иногда, ей хотелось накрыть стол, покормить меня. Даже рубашки перестала гладить. Ты же знаешь, я ненавижу глажку. А теперь и попросить неловко. Она работает, а я вроде как все равно без дела...
– Ты преувеличиваешь. Никто об этом не думает. Да ты сам, помнишь, деликатесами семью баловал.
– Икры один раз принес, а есть-то каждый день хочется. Моих денег теперь только на хлеб хватает. И вообще, мы с ней как чужие. Она даже перестала спрашивать, как у меня с устройством на работу. «Да, Сережик, пока, Сережик, увидимся, Сережик». Сережик! Имечко придумала!
Резким движением Сергей опрокинул в рот рюмку водки.
– Закуси, – Анна Степановна протянула сыну бутерброд с вареной колбасой. – Сергей, ты нервничаешь, обращаешь внимание на пустяки. Она не спрашивает, чтоб не расстраивать тебя. Чужие как раз и задают глупые вопросы, о самом неприятном и больном. А Машенька тактичная...
– Все не то, мама. Чужие, это, как бы тебе сказать, это когда... А!..
– Что ты хочешь сказать, что...
– То она устала, то завтра коллоквиум, то легла позже, то встала чуть свет...
– Сергей, все бывает, ты же знаешь, женщины... – Анна Степановна сделала паузу, – ну хочешь, я с ней поговорю, может, у нее какие-нибудь проблемы?
– Ни в коем случае. Я уж жалею, что тебе сказал. Но кому я про это сказать могу? У нас всегда все было так хорошо. Я считал, что мы – идеальная пара.
– Сергей, а может быть, это твоя вина? Мужчины часто бывают невнимательны. Может, ты был груб...
– Мама, о чем ты говоришь! – воскликнул Сергей. – Ты же знаешь, что для меня Маша. Мне теперь даже домой идти не хочется. Дежурная улыбка, отсутствующий взгляд. «Ты ложись – я позанимаюсь»...
– Сергей, да она просто-напросто устала, переутомилась. Вот где она сейчас?
– Сказала, сегодня практические занятия.
– Ну вот видишь! —Анна Степановна улыбнулась сыну. – После этого до дому бы доползти, уж не до нежностей.
Игорь Андреевич Шведов вышел из кабинета, с трудом скрывая ярость.
– Регина! Неужели нельзя без меня решить эти проблемы! Я занят, в конце концов!
– Игорь Андреевич, извините. Пришли поставщики. Они хотят говорить лично с вами.
– Мы же договаривались с ними через час! – Шведов недовольно посмотрел на часы. – Через час, ты понимаешь?! Что за свинство, в конце концов?!
– Но они уже здесь.
– Здесь они. Я счастлив!
– Ну Игорь Андреевич...
– Хорошо, хорошо. Иду. – Игорь Андреевич обернулся к двери и неожиданно мягким голосом проворковал: – Машенька, милая, буквально пять-семь минут.
Едва дверь за Шведовым закрылась, как Регина уже поспешила в кабинет.
Цепким взглядом окинула она Машу – тщательно одета, слишком тщательно; причесана, а пришла вроде растрепанная; только что накрасилась, уж больно помада свежая. В ослепительной, но слегка помятой блузке Маша бесцельно и нервно переключала телевизионные программы.
– Здравствуйте, Мария Петровна. Рада вас видеть, – оправдывая свое появление, Регина взяла со стола какие-то бумаги. – Извините...
– Так мы же виделись... – удивилась Маша и все же добавила: – Добрый день, конечно.
– Скорее вечер, – ехидно улыбнулась Регина. – Правда, сейчас так рано темнеет, что не разберешь, день или вечер. Время перевели, с этим часом поневоле запутаешься. Гоняют его взад-вперед.
– Да, у нас после таких переводов времени полшколы опаздывает, – поддерживая разговор, ответила Маша. – Причем не только ученики. Я, кстати, тоже!
– Я вами просто восхищаюсь! – Регина присела на краешек кресла. – Такая работа, а вы прекрасно выглядите! Вы так похорошели в последнее время. Вам очень к лицу новая прическа. И когда вы все успеваете?!
– Это ваш Фигаро. Волшебник.
– Да, не всякой женщине так повезет! И блузка новая... Французская?
Но смутившаяся Маша не успела ответить: в кабинет вернулся Игорь Андреевич.
– Регина, это безобразие, такие вопросы вы вполне можете решать самостоятельно, без меня. Они ждут вас – остались формальности.
– Извините, дела, – Регина кивнула Маше и поспешила скрыться.
– Машенька!
Шведов притянул к себе Машу, поцеловал. Она и не думала сопротивляться.
Сергей как-то стремительно пьянел. Анна Степановна попыталась отобрать у него графин, но он яростно запротестовал.
– Сереженька, я думаю, тебе пора домой, – попробовала она с другой стороны.
– Успею!
– Но ты же сам говорил, что Маша обещала сегодня быть пораньше.
– Вот пусть и ждет. Пусть она волнуется, где я... Если вспомнит обо мне, конечно!..
– А ты ей ничего не сказал?
– Почему? – Сергей посмотрел на мать мутными глазами. – Сказал, что пошел устраиваться на работу.
– А сам где был?
– Ходил устраиваться на работу.
– И что же? Самое главное ты не говоришь...
– Потому и не говорю, что говорить нечего. Бешеные тыщи! Квартальные премии в валюте. Заграничные командировки. Хотя нет. Командировки как раз сюда, потому что сидеть надо в основном за бугром!
Сергей замолчал.
– Ну так в чем дело?! – спросила Анна Степановна.
– Меня там только и не хватало! Все есть – меня нет!.. Конечно, там уже свой сидит.
– Сергей, ты же такой хороший специалист, ты бы показал им свои свидетельства об изобретениях.
– Мама, это для тебя я умный, а для них уволенный инженеришка. Выгнали, значит, дурак. Сидят там крутые-ушлые... Я для них уже старик, безнадега! Им молодого подавай, с амбициями! Без предрассудков!
– Сереженька, не расстраивайся, я верю, что все наладится, что все будет хорошо. – Анна Степановна ласково погладила сына по голове. – Я тебе советую, ты сейчас иди домой и постарайся быть повнимательней с Машенькой. Мне кажется, наверное, вы оба тут в чем-то не правы. Надо просто больше заботиться друг о друге. К сожалению, мы понимаем это только на старости лет.
Если бы Сергей послушал совет матери, если бы пошел домой, то, вероятно, обратил бы внимание на двух парней, покуривавших и, казалось, мирно беседующих, в его подъезде.
Одному из них, которого приятель называл Бит-Маком, было на вид лет двадцать. Модно одетый, наглый, с веселым блеском в глазах. Другой, парнишка лет пятнадцати с многозначительной кличкой Дуб, являл собой жалкую пародию на старшего дружка: как бы модные поношенные кем-то шмотки, как бы наглые плевки на кафель пола. Присев на подоконник, Биг-Мак не спеша достал из кармана пачку «Мальборо».
Стояший напротив Дуб вздохнул и тоскливо проводил взглядом пачку.
– Можно?.. Сигаретку?.. – стесняясь проговорил он. – Ну, одну...
Биг-Мак задумчиво посмотрел на пачку, на Дуба, поморщился...
– Не заработал еще, – он спрятал пачку и закурил. – Ну, где твой пацан?
– Не знаю. Должен подойти.
– Ну-ну. А скажи-ка мне, Дубок, что он из себя представляет? С чем его, родного, едят?
– Как это, с чем едят?
– Н-да, тяжелый случай. – Биг-Мак с презрением посмотрел на непонятливого компаньона. – Ладно. Расскажи-ка о нем поподробнее. Как его, кстати?..
– По имени?.. Сашка...
– Алекс, значит. Ну?..
– Ну чего тут говорить-то?! Мать у него училка. Она частные уроки дает. Подрабатывает. По домам разным богатым ходит. Марь Петровной зовут!
– Неужели Марь Петровной?! – делая вид, что это очень серьезно, переспросил Биг-Мак.
–А чего такого?
– Да нет. Просто, ее имя – это очень важная информация. Ключевая! Прям не знаю, что бы я без нее делал?! Как же это хорошо, что ее зовут именно Марь Петровна. Представляешь, если бы она была Серафима Юрьевна?! Все бы дело коту под хвост пошло.
– Да ну тебя!.. – Дуб наконец понял, что над ним издеваются.
– Ну ладно, ладно! Не обижайся! – Биг-Мак легонько стукнул приятеля кулаком в плечо. – Излагай дальше! Я понял – она дает уроки богатым ученикам.
– Ну а чего... Мать эта... Ну которая Марь Петровна... Она знает, у кого чего есть. Когда кто дома бывает, а когда нет. Вот Дрын и придумал, что если Клоп, то есть Сашка... в смысле, Алекс. Если Алекс у нее выспрашивать будет, в записи ее подсматривать, так классные наводки могут быть.
– Сложновато, но уловить можно. И что же наш любящий сын – Алекс?
– Забастовал! Отказался в смысле. Бабки принес – откупиться хотел. Мы, конечно, взяли, а потом накидали ему... Чтоб знал! Только потом Дрын пришел и все перекрутил. Отдал ему все зачем-то и еще добавил...
– Ну говори-говори! Что замолк-то?
– Да мы за день до этого Сорокиных почистили. Это тоже матери его ученик.
– Алекс навел?
– Да нет! Если бы! В том-то и дело! А Дрын ему говорит, мол, помнишь, Дубу, то есть мне, рассказывал, что мамаша тебя ждет, что у нее урок отменился – ученик с родителями в гости ушел? Помнишь? Алекс стал отнекиваться, что не помнит, что не рассказывал ничего...
– А он тебе это действительно рассказывал? – перебил Дуба Биг-Мак.
– Да нет, по-моему. Мы на них совсем с другой стороны вышли.
– Ну?
– Так вот Дрын и говорит, мол, спасибо тебе, Клоп... Он его не Алексом, он его...
– Понятно. Короче!
– Спасибо, значит, Клоп. Ты теперь в деле. Вот твой пай за наводку. Отсчитал ему новенькими... А на фига?
– Дрын мудрый человек был! Сел вот только по глупости... Ну ничего... А вы, выходит, пацана месяц не трогали?
– Так чего мы? Без Дрына...
– Без Дрына ничего, – ухмыльнулся Биг-Мак, – а со мной... Со мной дело пойдет!
– Так и я о том.
Биг-Мак потушил сигарету. Поймав жадный взгляд Дуба, достал пачку и протянул ее мальчишке.
– У, нищета! Ну возьми, возьми!
Дуб уже было взял сигарету, но, увидев, что она в пачке последняя, остановился.
– Последняя... Биг-Мак заглянул в пачку.
– Да? Действительно последняя. Тоща тебе не повезло. – И с этими словами он закурил сам.
Когда Сергей пришел домой, Маша накрывала на стол. Не в кухне, как обычно, в комнате.
Сергей удивленно огляделся. Гостей видно не было. Зато, прицепленные к шкафу на плечиках, висели свежевыглаженные рубашки.
– Сереженька, устал? – ласково проворковала жена.
– Ас чего мне уставать? – подозрительно глядя на жену, сказал Сергей.
– У тебя же сегодня встреча по поводу работы. На такие мероприятия ходить похуже, чем молотобойцем работать. Ну и как?
– Никак.
– Ну и черт с ними. Сразу было понятно, что жулики и аферисты. Я уверена, что все уладится. Не может не... Надо подождать, но зато получить то, что надо. Устроиться капитально. – Маша поцеловала мужа. – Э-эй, а ты, никак, выпил? Где и с кем? Что-то на тебя не похоже.
– К матери зашел, – честно признался Сергей, – попросил сто грамм с горя.
– Как она?
– Ничего, нормально. А что ей? Пенсию отцу регулярно носят. Плюс ее приработок. Свой законный прожиточный минимум имеют, ни от кого не зависят.
– Сашку не встретил там?
– Нет.
– Он сказал, что после секции к бабушке зайдет. А Юлька к подружке отправилась, к Костиковой, что-то они там выдумывают, меряют. Забавные такие! Она сказала, часов в десять будет, но я ей только до девяти разрешила. Сейчас уже в семь темень. Нечего ей одной ходить...
Такой спокойной, ласковой Сергей не помнил жену давно.
Регина уже собиралась уходить с работы, когда в приемной Шведова появилась Юля с огромным пакетом в руках.
– Здравствуйте. Будьте добры, передайте, пожалуйста, этот пакет Игорю Андреевичу.
– Здравствуйте, девушка. Он в кабинете. Давайте, я вас к нему провожу. Сейчас спрошу только, свободен ли. – Регина нажала кнопку селектора.
– Не-ет, – воскликнула Юля.
– Почему «не-ет»?
– Вы просто передайте. И все.
– А вдруг там бомба? – улыбнулась Регина. – Вдруг вы террористка и подкуплены конкурирующей фирмой? В нашем бизнесе, дорогуша, это обычное дело. Стрельба, погоня, мафия – естественные атрибуты профессии.
Но Юля не желала принимать шутливо-покровительственный тон, предложенный «душехранительнидей».
– Здесь плаш, – пытаясь сохранить официальный тон, ответила она. – Игорь Андреевич дал его мне посмотреть. Повнимательнее. В домашней обстановке. Как сшит. Вот я и возвращаю.
– Я помню, – посуровела Регина. – Поэтому-то и говорю – надо зайти, поблагодарить. Неужели ты, дорогуша, думаешь, что Игорь Андреевич вот так запросто, направо и налево, раздает коллекционные вещи?!
– Вы думаете, нужно? – с надеждой, думая совсем о другом, почти прошептала Юля.
– Игорь Андреевич! – объявила по селектору Регина. – К вам тут молодая особа. Решила вернуть плащ.
– Вижу, вижу, – появляясь в приемной, широко улыбнулся Шведов.
– Хотела убежать, но я побоялась ее отпускать. А вдруг плащ с дыркой вернула или с пятном.
– Как вы можете! Все в целости и сохранности! Шведов и Регина рассмеялись.
– Да что же ты такая пугливая!
– Юленька, Регина шутит. Никто ни в чем вас не подозревает. Если нужно, пользуйтесь этой вещью.
– Нет уж, Игорь Андреевич! Спасибо большое. Я устала всем объяснять, откуда этот плащ взялся. Да и маман моя на него глаз положила.
– Ну и порадовали бы свою маму.
– Вот еще, я же дала вам слово, что плащ будет дома, в самом надежном месте. И что брать я его буду, только предварительно вымыв руки.
– Вижу, вижу, Юленька, все в порядке. Регина, уберите его, пожалуйста. – Модельер лукаво прищурился. – А что, мама в Испании плащ подобрать не смогла?
Юля растерянно пожала плечами.
– Правильно! Мы шьем лучше! – констатировал Шведов.
– Всего вам хорошего, Юля. – Взяв плащ, Регина вышла из приемной.
– Ну как успехи, Юленька? – покровительственно поинтересовался Шведов.
– Нормально.
– Юленька, скоро показ «Зима». Мне кажется, вам будет интересно. Перспективные направления. – Игорь Андреевич выдвинул ящик стола, вынул билет. – Вот пригласительный. Можете пойти с подружкой. Это на два лица.
– А обязательно вдвоем приходить?
– Конечно же нет, – удивился Шведов. – Я приглашаю вас. Посмотрите все внимательно, потом расскажете мне о своих впечатлениях.
– Я обязательно приду.
Растерянный Сергей недоуменно взирал на произошедшие с Машей метаморфозы. Эти рубашки. Этот стол. Она сознательно старалась устроить ему праздник. Почему? С какой стати? Такого не было уже много лет...
И невдомек ему было, что Маша просто замаливает грехи. Не перед ним. Нет. Перед собой.
А я твой любимый «оливье» приготовила... – ластилась к Сереже жена.
– «Оливье»?
А что, мы имеем право на отдых! Так и в конституции записано! Уже все на столе. Мой руки, и в комнату, – поторопила Маша.
– А чего в комнате, а не на кухне?
– Что мы все на кухне, на одной ноге, кусок в рот запихал и побежал. Давай посидим в свое удовольствие. Не спеша. Со вкусом.
–А собственно, по какому случаю праздник? – поинтересовался Сергей.
– А не по какому, – решительно ответила Маша. – Просто захотелось дома побыть, отдохнуть. Хоть на мужа посмотреть не впопыхах.
Звонок в дверь прервал их разговор.
– Кого это еще несет?
Маша вышла в прихожую, открыла дверь. На пороге стояла сестра Сергея – Катя.
– Привет! Я к вам. Шла мимо, дай, думаю, родственников порадую. Что, братец, приуныл? – Катя поцеловала вышедшего навстречу Сергея. – Как я удачно, прямо к столу. Да тут целый пир. По какому случаю?
– Вот и я спрашиваю.
– Да ну вас – почему обязательно случай нужен? – пожала плечами Маша. – Просто жизнь мчится, бежит, идет, а иногда и проходит.
– А это что? – Сергей кивнул на рубашки.
– Где? – почему-то испугалась Катя. – Тьфу, я-то думала. Рубашки! Глаженые.
– Не успела их в шкаф повесить. Брызгала – они чуть влажные были. Сейчас все нормально.
Маша взяла рубашки, открыв шкаф, отодвинула плечики...
Катя подскочила к шкафу, выхватила рукав блузки, в которой Маша была в салоне Шведова, вытащила вешалку с блузкой на свет.
– Я рыдаю. Мария, где брала? Почем опиум для народа? Ограбили, что ли, кого-нибудь? Серега не иначе в какой-то стене на клад наткнулся, когда сверлил? Поделись с родственниками! Нам ведь и надо-то самую малость!
– Кстати, а что это за кофточка? – с подозрением поинтересовался Сергей.
– Да бросьте! Кать, что ты сыр-бор подняла? Не видишь, что ли, самострок, как Юлька говорит. Материал эффектный, вот и кажется, что цена миллион. Но ты-то всегда разбиралась, что к чему!
– Я и разбираюсь, – многозначительно бросила Катя.
– Да перестань ты! Это Наталья удружила.
– Что за Наталья?
– Я говорила, у нас географичка новая. Она только что изза границы. Из Финляндии. Пятнадцать лет с мужем там прожила. Материал оттуда, а шили здесь. Естественно, испортили, а мне в самый раз. Сама предложила мне померить. Как на меня сшили. И деньги взяла символические, и согласилась в рассрочку их получать.
– Могла бы и подарить, не обеднела бы. Но вообще-то они там становятся эконо-о-омными! – Катя вернулась к столу. – Раз уж вы решили кутить, то я тоже хочу внести свою лепту. Слушай, Серега, в вашем гастрономе шампанское дают. Бутылку я не потяну, но половину...
Катя протянула брату деньги.
– Да ладно, – махнул рукой Сергей. – Обойдемся, у нас там водочки немного в холодильнике еще есть. Дождалась, родимая, своего часа. /
– Братец, не вредничай. Ты же знаешь, я ее терпеть не могу. Давай быстренько. Мария, поддержи!
– Сережик, раз уж Катя так просит, сходи. Я присоединяюсь, вот мой пай.
– Ладно. Остальное добавлю.
Едва за Сергеем закрылась дверь, как Катя начала допрос с пристрастием.
– Ну-ка, Мария, пока твоего благоверного нет, давай, колись. Не зря же я его спровадила, последними денежками пожертвовала.
– Кать, ты о чем?
– Ладно, это мужики дураки доверчивые, им любую лапшу на уши повесить можно. Это ты ему про самострок заливай, про то, что у нас шить не умеют. Я-то вижу класс! И глазки горят. И прическа новая. Я шуму не поднимала, значит, имею право на информацию к размышлению.
– Ну я же сказала – Наталья...
– Ой, я тебя умоляю, не надо про Наталью. Не смеши старую женщину! Сколько?
– Не знаю. Авторская работа.
– Даже так? Браво! – Катя зааплодировала.
– Тебе правда нравится?
– Дай померить!
Быстро переодевшись, Катя подбежала к зеркалу.
– Ну как мне?
– Отлично, – невесело ответила Маша.
– Я тоже так считаю! Передай своему кавалеру, что я тоже такую хочу! Кстати, это у него белый «мерседес»?
– А ты откуда знаешь? – испугалась Маша.
– Высокий, импозантный, одет с иголочки.
– Катя!
– Не бойся. – Катя покровительственно подмигнула. – Ничего и никому.
– Ты нас видела?
– Я?! Нет! Но... У нас ведь не спрячешься. Моя соседка тебя приметила. Говорит, ваша Маша из белого «мерседеса» вылезала, там, у овощного, и такой мужчина роскошный вышел, дверь открыл, ручку поцеловал. Чтой-то он, говорит, ее до дому не мог довезти, там всего-то два квартала осталось. Я сразу смекнула. Кто он?
Маша не ответила.
– Ну колись! Колись!
– Художник-модельер.
– Привет от блузочки! Нет, глаз у меня алмаз. Я хорошие вещи кожей чувствую.
– У него, между прочим, свой салон. Его модели и в Париже выставлялись, и в Нью-Йорке, – с плохо скрываемой гордостью проговорила Маша.
Маша произнесла это так торжественно, словно сама была причастна к созданию упомянутых коллекций.
– Скромница ты наша, где ж ты его взяла? – дивясь услышанному, поинтересовалась Катя.
– Нигде я его не брала, – отрезала Маша. – Случайно познакомилась. Мой голландец, ну ученик мой великовозрастный, так он его приятель.
– Мне бы такое знакомство.
– Катя, здесь все слишком серьезно.
– Маш, ты, по-моему, вообще все драматизируешь. Ну встретила настоящего мужчину, ну подвез пару раз на машине, подарок, конечно, дорогой, но для него это нормально.
– Это уже не на машине подвез...
– А что, далеко зашло? Маша кивнула.
– Вот бы не подумала, что ты на такое решиться сможешь. Надо же!
– Катя, мне вообще кажется, что все это не со мной происходит. Когда я с ним – все нормально, а когда прихожу домой, смотрю на Сергея, мне кажется, что я преступница, что он сейчас подойдет и спросит что-нибудь или скажет.
– Так ты это, значит, грехи замаливаешь! – Катя снова обвела взглядом стол. – Не доведи братца до нервного стресса своей заботой. То-то, я смотрю, он сам не свой.
– Катя, я не знаю, как себя вести, как вообще ведут себя неверные жены.
– Это по-разному бывает.
– Но мне-то что делать?! /
– Что делать?! А ты брось того модельера и будешь спать спокойно.
– Ни за что!
– Блузочку жалко?
– Катерина! – возмутилась Маша.
– Ладно, ладно! Не буду. Извини. Значит, ты действительно влюбилась?
– Не знаю... Я с ним впервые себя по-настоящему женщиной почувствовала.
– Вот как. И что же это – быть женщиной?
– А это когда ты ни о чем не просишь – твои желания угадываются. Это когда ты забываешь, где у тебя лежит кошелек и есть ли он вообще. И не думаешь судорожно, хватит денег или нет и не придется ли мне за него платить. Это когда ты начинаешь понимать, что ты еще не совсем старая и даже очень привлекательная. Это когда тебя жалеют, оберегают. Когда ты не моешь посуду и у тебя не шелушатся руки после очередной стирки. Когда ты не думаешь с ужасом о том, что поехала последняя пара колготок, а новые покупать не на что. Кать, это, может быть, мой последний шанс... Да что последний – единственный!
Маша говорила негромко, но казалось, что она кричит – так искренне, так из глубины шли ее слова.
– А Серега? – погрустнела Катя. – Мне всегда казалось, что вы любите друг друга.
– Да, женились по любви. Мы вообще – образцовая семья. Зимой – все вместе на лыжах. Летом – походы за город. Даже книги вслух читали.
– А что в этом плохого? Вон у тебя ребята какие замечательные. В наше время...
– Кать, это, наверное, трудно объяснить. Ты понимаешь, я всю жизнь, всегда старшая и сильная. Дома рано приучали к самостоятельности. Училась хорошо, и родители мне доверяли. Даже уроки не проверяли. Обращались как со взрослой, а мне хотелось быть маленькой. – Маша замолчала, видно вспомнив что-то, но тут же продолжила: – А потом, в институте, – комсомольский лидер. На работе, сама понимаешь, учитель, классный руководитель. Обязана быть умной и мудрой. Должна мирить и утешать. И дома – подрабатываю и зарабатываю – я. Решаю, что купить, что сэкономить, – я. С детьми разбираюсь – я. С сантехниками я договариваюсь и билеты на юг достаю. Выбиваю, защищаю... Я стала забывать, что я женщина.
– Все так, – кивнула Катя. – По крайней мере, большинство. На наших мужиков положиться нельзя. А сама сделала – так знаешь, что сделано.
– Но это и ужасно. А с Игорем я начинаю чувствовать себя персонажем какого-то романа. Из шикарной жизни. Все происходит само собой и молниеносно устраивается. Это просто какая-то фантастика! Ни одной фальшивой интонации. Ни одного прокола, как Юлька говорит.
– А ты его не идеализируешь?
– Не знаю, – тихо проговорила Маша. – Я уже ничего не знаю. Я только все время помню, что мне скоро сорок. А я ни разу не была по-настоящему дорого... роскошно одета. Думаешь, я не понимаю, чего стоят мои наряды – зависть моих замурзанных коллег учителок?! Боже мой, Катя, КЭ.К я убого выгляжу. Как говорит одна моя знакомая: мы умрем, и никто не узнает, какой у нас был вкус.
– Машка, да ты со своим модельером стала настоящей барахольщицей. Прям как я. А мне казалось, что тебя никогда тряпками не проймешь!
– Я их всегда презирала. А может, просто старалась не думать об этом. Все равно безнадега. На что и во что? Кать, мы были с ним в Доме кино, он нарядил меня в коллекционные платье и туфли. Ты бы видела, как эти знаменитости смотрели на меня. Ели глазами. Кать, у меня даже походка изменилась... Я однажды слышала, как ученицы мои говорили: «Нашу Машу приодеть – на тысячу зеленых потянет».
– Ну тысячу не тысячу, – хмыкнула Катя, – но если в хорошем месте – с пустыми руками не уйдешь...
– С ним я – королева, – продолжала Маша. – А здесь – домработница. Глажка, готовка, уборка, магазины... А теперь еще эти постоянные мысли о деньгах. Наши разговоры – это обмен информацией о ценах. Денег не хватает, Сергей не работает, я из сил выбиваюсь. Юльке одеться хочется. Сашке черепашек нинзя подавай!..
– Надо же, я думал, он уже из этого вырос!
– Ребятам фрукты нужны. Кать, ну хоть попробовать, как это – жить нормально.
– Да ладно, чего ты оправдываешься. Все мы об этом мечтаем. Это богатые ищут, от чего бы им поплакать, а мы всегда веселые. Нам уже терять нечего.
– Если бы еще полгода назад мне сказали, что у меня появится богатый красавец, мечта советской, нет, не советской, а любой, любой женщины... Кать, а может быть, бросить его? У меня уже сил нет. Голова кругом, совесть грызет. И себя жалко, и Сережу.
Маша заметалась по комнате.
– Ты что, с ума сошла? Выиграла миллион по трамвайному билету, а теперь собирается его в помойку выбросить. Ты мою позицию знаешь. Сколько ни есть, а все твое.
– А потом?!
–А потом – суп с котом. Когда потом настанет, тоща и думать будешь. Хоть немножко поживешь как человек. Будет что вспомнить на старости лет, – повелительно проговорила Катя. Кстати, серьезно, спроси, он мне по дешевке такую блузочку не спроворит? Скажи, нужна плата за молчание, а то заложу вас! Ладно, ладно, шучу...
– Кать, как ты считаешь, не бросать его?
– Ни в коем случае!
– Но ведь я даже сама не знаю, как себя вести. Вот видишь, хотела изобразить идеальную жену, только лишние подозрения вызвала.
– А ты не изображай ничего. Веди себя как вела. Чем наглее, тем лучше. Больше уважать будут.
– Сережка ни в чем не виноват, и он любит меня...
– Ты знаешь, я своего братца в обиду не дам, но здесь я целиком на твоей стороне. Маш, чем нас таким жизнь одарила, чтоб от счастья отказываться...
– Я теперь всего боюсь. Ты знаешь, там в салоне у него, по-моему, догадываются о наших отношениях.
– Брось, тебе это кажется. Сейчас тебе все будет мерещиться.
– Нет-нет, я чувствую... Там у него есть одна администраторша. Сама, наверное, не прочь...
– Плевать тебе на нее.
– Она ни одного слова просто так не скажет: «Вы так похорошели... Уже не день, а вечер». Змея.
– Не обращай внимания.
– Как не обращай, когда только об одном и думаю: здесь бы не проговориться, там невзначай не то не сделать. И кажется, Юлька что-то учуяла...
– Слушай, а хочешь, я тебе погадаю... Давай-ка свою руку, быстро.
– Только твоего гадания не хватает! Опять кто-нибудь умирать будет...
– Пусть жизнь рассудит!
– Перестань! Пусти!
– Вот смотри, смотри! – затараторила Катя. – У тебя же тут явно два мужа – вот, просто совершенно очевидно. Даже говорить не о чем!
– Кать, не морочь голову!
– Так, бугор Венеры припухший – а ты у нас, оказывается, сексуальная...
– Что ты несешь...
– Нормально. Линия жизни длинная. Неприятностей нет. Особых. Благословляю, Мария.
– Да ну тебя!
– Слушай, а ты своего модельера хоть чуточку-то любишь? Или все только шмотки да Дом кино?!
– То-то и оно, что люблю.
– А чего ж ты мне тогда голову морочишь? Умничает тут. Брошу не брошу...
– Кать, поговорила с тобой, хоть легче стало. А то ведь с кем поделиться? Ты же знаешь, лучшая подруга – это профессия: не успеешь оглянуться – из-под носа уведут или мужа, или и того хуже...
– Конечно. Если с кем такими вещами делиться, так только с мужниной сестрой!
– Катя!
– Не психуй! Ты же знаешь – прежде всего я женщина и только потом родственница.
Хлопнула дверь, и в комнате с шампанским наперевес возник Сергей.
– Ты чего это так долго? Мы уже заждались, – упрекнула брата Катя.
– А то вам поболтать не о чем.
– О чем тут болтать, когда две голодные женщины шампанского ждут не дождутся.
– Ну, за стол наконец.
Они расселись за столом. Сергей открыл шампанское, разлил его по бокалам.
– За любовь! – торжественно произнес он.
– С удовольствием, – улыбнулась Катя.
– За Машеньку! За то, что моя Маша меня любит. – Сергей вдруг повернулся и как-то странно посмотрел на Машу. —
Да?!
