Текст книги "Мелочи жизни"
Автор книги: Георгий Полонский
Соавторы: Максим Стишов,Аркадий Ставицкий,Эжен Щедрин,Юрий Каменецкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 38 страниц)
Глава пятая. БЕЛЫЙ «МЕРСЕДЕС»
Хотя Анатолий Федорович и вышел на пенсию, но привычка менять рубашки ежедневно у него сохранилась.
«Если я до сих пор не превратился в развалину, то это только потому, что Аня каждый день выдает мне свежевыглаженную рубашку. Хорошо отглаженный воротничок – подтягивает!» – говаривал Анатолий Федорович.
И Анна Степановна гладила каждый день на старой доске, покрытой пледом. Ей это было не в тягость. Ей нравилось угождать мужу.
– Ох, не дает мне покоя эта история... Зачем она туда полезла? – по старинке оросив рубашку набранной в рот водой, спросила Анна Степановна.
– Куда – туда? – оторвавшись от книги, рассеянно поинтересовался Анатолий Федорович.
– Ну, в эту машину.
Старик удивленно вскинул брови.
– Ну я же тебе рассказывала!
– Ах ты про Юлю!.. – сообразил наконец Анатолий Федорович.
– Я же собственными глазами видела этот белый «мерседес»! – Анна Степановна возмущенно посмотрела на мужа.
– А ты, оказывается, в марках иностранных машин разбираешься? – пытаясь перевести все шутку, улыбнулся Анатолий Федорович.
Анна Степановна покачала головой.
– Нашел на чем меня ловить... Не стыдно? Анатолий Федорович лукаво прищурился.
– Спросила одного молодого человека. Шел мимо. Это, говорит, мамаша, моя мечта. И стоит-то пустяки: всего тысяч тридцать зеленых.
– Это долларов, что ли?
– Долларов, Толя! Долларов! Как ты думаешь: должна я сказать об этом ее родителям?
– Ни в коем случае! Не вмешивайся!
– Другого ответа от тебя не ждала. Анатолий Федорович обиженно насупился.
– Ты спросила, как я думаю, я сказал.
– А если она попала в какую-то плохую компанию? – обеспокоенно проговорила Анна Степановна. – Ты что, не видишь, что сейчас происходит?
– Стараюсь. Стараюсь не видеть, – мрачно ответил Анатолий Федорович.
– А я вижу. В больнице у нас вижу. На улице. По телевизору, – кипела Анна Степановна. – Взять хотя бы эти конкурсы красоты. Разденут девчонок и гоняют по сцене, а родителям каково?
– Ну, нашей Юльке, насколько я понимаю, это не грозит, – философски заметил Анатолий Федорович.
– Это еще почему? – неожиданно обиделась Анна Степановна. – Что она, хуже других?! Девке еще семнадцати нет, а такая фигурка, что...
Раздавшийся звонок заставил замолчать любящую бабушку.
– Это еще кто?
Анна Степановна пожала плечами и торопливо направилась в прихожую.
Открыв дверь, она увидела перед собой молодого человека спортивного вида.
– Здравствуйте, – кивнул молодой человек. – Я из милиции. Можно войти?
– Входите... Пожалуйста... – растерянно промямлила Анна Степановна. – Здравствуйте.
– А вы почему, гражданка, не спрашиваете, кто за дверью? – деланно строго проговорил милиционер, входя в квартиру. – Я ведь запросто мог оказаться преступником.
– Вы, наверное, правы. Даже наверняка. Не привыкли мы как-то спрашивать.
– И зря, между прочим. Вот в Коммунистическом тупике, дом один... Ну знаете, тут рядом... Так вот, бабушка тоже так открыла, а он ее бах...
– Как – бах?! – воскликнула Анна Степановна.
– А так. Бутылкой из-под портвейна. Хотя нет, – поправился милиционер. – Если точно, из-под вермута. Испанского. Видик взял – и привет.
– А откуда у бабушки видик? Милиционер немного растерялся.
– Дети, наверное, подарили.
– Нам не дарили. У нас нет видика, – торопливо заметила Анна Степановна. – И компьютера тоже нет. И этого... Как его... фарса!
– Факса, – поправил милиционер.
– Нуда!
– Компьютеры, принтеры... Это вы ему потом скажете, если живы останетесь. Вот я вам сказал, что из милиции, вы и поверили. А документик проверить? Между прочим, преступники очень любят выдавать себя за работников милиции, понятно?!
– Так вы милиционер или преступник? – раздражаясь, поинтересовалась Анна Степановна.
– В данном случае я милиционер... —А не в данном?
– И не в данном. Зубков моя фамилия. Михаил Васильевич. Вот мое удостоверение. – Милиционер протянул Анне Степановне свое удостоверение.
– Похож, похож... – вздохнула она, сличая фотографию с оригиналом.
– Ну, спасибо.
– Что ж, Михаил Васильевич. Очень приятно. Меня зовут Анна Степановна Кузнецова.
– Между прочим, Анна Степановна Кузнецова, – пряча удостоверение, заметил Зубков, – преступники и с удостоверением ходят. Зайдет, покажет, а потом как бахнет...
– Портвейном.
– Вермутом.
– Скажите сразу, товарищ Зубков, вы меня будете бахать или нет?
– Ну что вы, что вы. Это же я так, для профилактики на участке.
– В таком случае присаживайтесь, а мне надо выйти на минутку...
И, оставив милиционера, Анна Степановна поспешила к Анатолию Федоровичу.
– Толя, Толя, да оторвись ты от своей книжки!
– Ну что случилось? – откладывая книгу, недовольно проговорил Анатолий Федорович.
– Толя! Из милиции пришли!
– С чем тебя и поздравляю!
– Но я же хотела как лучше! А что теперь делать? – совсем растерялась Анна Степановна.
– Что делать?!.. Не знаю! И знать не хочу! Сама заварила кашу, сама и расхлебывай!
Анатолий Федорович возбужденно вскочил из кресла и закружил по комнате.
– Другого ответа я от тебя и не ожидала! Ты всегда так... А я... Едва не расплакавшись, Анна Степановна бросилась прочь из комнаты.
–Аня!
– Тише! Тише, пожалуйста! Ну, что ты хочешь?
– Все-таки мне любопытно знать: что ты собираешься делать?
– Расхлебывать твою партийную кашу, – раздраженно бросила Анна Степановна, выходя из комнаты.
Оставленный на кухне Зубков сидел на табуретке и смотрел в окно.
– Извините. Муж у меня там больной... – виновато проговорила Анна Степановна.
– Да? Он дома? – с интересом среагировал милиционер. – А с ним поговорить можно?
– Поговорить? Нет. Нет. Сейчас нельзя. Врачи запретили. Может быть, потом когда-нибудь... – решительно возразила Анна Степановна.
– Тогда, может быть, и папку искать будем потом, когданибудь?..
– Нет-нет! Ее необходимо найти как можно быстрее. Там документ...
– ...«Огромной исторической важности». Знаю, читал ваше заявление. Ну и что за такой архиважный документ пропал у пенсионера Кузнецова Анатолия Федоровича? – Милиционер сочувственно посмотрел на Анну Степановну. – Жалоба в Верховный Совет на порнуху по телику? В трех экземплярах – третий в газету?
– Муж сроду не жаловался! Даже когда его исключили из партии в шестьдесят восьмом за Чехословакию.
– Так-так... – хмыкнул Зубков. – Тогда это, наверное, письмо в ООН по поводу озоновой дыры. Очень серьезная проблема. Многие пенсионеры сейчас пишут, проекты свои предлагают... Говорят, что миллиарды дадут тому, кто найдет решение. Зелененькими, кстати!
– Напрасно вы иронизируете, Михаил Васильевич. Мой муж серьезной работой занят.
– Какой? – деловито спросил милиционер.
– Пишет историю КПСС.
– Чего-чего?.. – Зубков с трудом сдержал смех.
– Я непонятно объяснила?
– Нет, нет. Я вспомнил. История. Ну и кто же дал ему такое важное задание?
– Никто. Он уже давно пишет. Сам. Хочет написать объективную, честную историю коммунистической партии. Это очень нужное дело, Михаил Васильевич.
– Ну понятно. Мне один такой чуть глаз палкой не выбил.
– То есть как? – удивилась Анна Степановна.
– А так. – Зубков на мгновение замолчал, словно вспоминая, и неторопливо продолжил: – Я в оцеплении стоял. На митинге. Народу ведь не хватает, вот и стоим там, вместо того чтобы преступников ловить. Ну стою, значит. А один старичок вдруг на меня как попер: пусти, кричит, жандарм, мне в Кремль очень нужно, я там кой с кем разобраться должен. Я ему вполне культурно: вы, папаша, во-первых, не прите, а вовторых, я вам не жандарм, а лейтенант милиции и бывший комсомолец. Тут он как взбесился: «Бывший?! Ах ты, предатель! Вот я тебе сейчас покажу, иуда!» И палкой мне прямо в лицо тычет. Хорошо, у меня реакция, как-никак кандидат в мастера по самбо. Может, это ваш муж был? – лукаво прищурясь, добавил Зубков.
– Мой муж на митинги не ходит.
– Вот это очень правильно. Пусть лучше историю пишет, но органы внутренних дел в нее не втягивает. У нас работы и так хватает.
Милиционер встал.
– Вы что?! Вы уходите, – испуганно воскликнула Анна Степановна.
– Пора, мамаша.
– Да вы что?! Нет, я вас не отпущу! Зубков усмехнулся.
– Привет! – раздалось откуда-то сзади.
Анна Степановна вздрогнула, обернулась. В кухню вошла ее дочь Катя.
Милиционер с интересом посмотрел на эффектную молодую женщину.
– Это Катя, – перехватив взгляд Зубкова, Анна Степановна поспешила представить дочь. – Она отдельно живет.
Катя вежливо кивнула.
– А это следователь по особо важным делам – Михаил Васильевич.
– Можно просто Миша, – расплылся в улыбке милиционер.
– Екатерина Анатольевна, – казенно ответила Катя и, повернувшись к матери, озабоченно спросила: – Гоша не приходил? Он собирался лекарства привезти.
– Не приходил. Погоди, Катя, у нас допрос.
– Извините. – Катя натужно улыбнулась Зубкову. – Можно на минутку маму?!
И, не дожидаясь разрешения, она увлекла Анну Степановну в коридор.
– Ты ему сказала о Гоше? – Катю трясло.
– Да ничего я не говорила! Он вообще не хочет заниматься этим делом! – пытаясь вернуться на кухню, пробурчала Анна Степановна.
Но Катя не пустила ее.
– Молодец!
– А ты совсем голову потеряла, – раздраженно проговорила Анна Степановна. – Ради своего Гоши отца предать готова! Не стыдно тебе?!
– А что он такого сделал?!
– Сама знаешь!
Отстранив дочь, Анна Степановна, решительно шагнула навстречу уже возникшему в дверях кухни Зубкову.
– Ну и пожалуйста!
Сбросив по пути толстую вязаную кофту, Катя прошла к отцу. Как ни странно, он нервно ходил по комнате.
– А почему ты не лежишь? – нежно поцеловав отца, спросила Катя.
– Пришла навестить больного?.. – угрюмо проговорил Анатолий Федорович.
– Ну как ты?
– Отлично.
– А чего этот красавчик курчавый с мамой говорит, а не с тобой?
– Я его не вызывал!..
– Понятно! Опять мамины дела!
Катя хотела еще что-то сказать насчет Анны Степановны, но тут раздался звонок в дверь.
– Извини, пожалуйста!.. – воскликнула она и бросилась в прихожую.
Перед поспешившей открыть дверь Катей стоял, как всегда, элегантный, но очень уставший Гоша.
– Ба! Какие люди! – Несмотря на веселый тон, Гоша был явно не рад этой встрече.
– Да уж! Такие вот! Не ожидал, Гошенька?! Ну входи, друг сердечный!
Внезапно Катя обняла растерявшегося Гошу.
– Ты меня еще любишь? Гоша поежился.
– Катюш! Ну ты тоже нашла место, где выяснять отношения. Ну люблю... наверное.
– Наверное?
– Хорошо, хорошо. Наверняка и страстно, – покорно согласился Гоша.
– Ну неужели тебе совсем на меня наплевать?!
– Катюш... Ну сколько можно...
– А Аленка тебя все время вспоминает. Постоянно спрашивает, когда дядя Гоша кассету с новыми мульти-пульти принесет...
Гоша помрачнел.
– Передай, что я дико занят, но ее целую.
– А меня?
– Кать! Я очень тороплюсь. Вот лекарство для Анатолия Федоровича. Меня там тачка ждет.
Сунув Кате в руки сверток, Гоша повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился. Посмотрел на Катю. Виновато поцеловал ее в щеку.
– Я понимаю, у тебя дела. У тебя всегда много дел... – грустно усмехнулась Катя.
Гоша кивнул и выдавил из себя подобие улыбки.
– Ведь ты, Гошенька, деловой человек. Бизнесмен. «Новый русский»! Да? Я права, дорогой?
– Что ты хочешь?
– Ничего. Ничего. Просто там... Там, между прочим, следователь сидит...
– Да пошла ты!
Рассвирепевший Гоша в бешенстве хлопнул дверью.
– Гоша, Гоша! Гошенька!.. – выскочив вслед, закричала Катя. – Гоша, Гошечка!.. Ты не понял меня!.. Я не это хотела сказать!.. Гоша, куда ты?!
– Шумная у вас дочь, – заметил милиционер, до которого донеслись Катины крики. – Впрочем, я тоже, пожалуй, двинусь.
Зубков опять встал.
– А может, еще немножко побудете? Сейчас Катя вернется, чайку попьем...
– Увы! Не вернется ваша Катя! Ушла с тем, кто за ней приходил.
– А как вы догадались, что к ней кто-то приходил? – растерялась Анна Степановна.
– Профессиональная интуиция. – Зубков ухмыльнулся. – И хороший слух.
– Но, Михаил Васильевич!
– Пора, мамаша. И ситуация мне ясна. Спасибо вам – разъяснили.
– Что же это вам ясно? Разве вы знаете, какой там был документ?
– Какой бы ни был, а на мне еще нераскрытое убийство и три квартирных кражи, не считая изнасилования, которое еще с прошлого года висит. А кроме того, я ведь еще в СП подрабатываю охранником...
– В СП? В Союзе писателей?
– В совместном предприятии, – пояснил Зубков. – Если честно, то я с самого начала был против того, чтобы вашему заявлению дали ход. Но начальник настоял: ему там какой-то профессор звонил, просил помочь.
– Профессор? Звонил? – удивилась Анна Степановна. – Может быть, профессор Краснопёрое?
– Может, и Красноперов. – Зубков снова засобирался. – Что ж, пойду доложу результаты расследования. Я думаю, дело можно сдавать в архив. Уж как-нибудь история КПСС выдержит и этот удар. До свидания.
– Стойте! – неожиданно повелительно произнесла Анна Степановна. – Стойте, товарищ лейтенант милиции!
Зубков удивленно обернулся. —А? В чем дело?
– Садитесь, товарищ лейтенант! Я вам раскрою тайну этой папки.
– А может, не надо, Анна Степановна, – улыбнулся милиционер.
Он так мило улыбался. Он всем своим видом показывал, что любит хозяев этого дома, но... но не может быть им полезен в этом, извините, бредовом деле.
– Надо, – тоном, исключающим возражения, объявила Анна Степановна. – Надо.
– Ну хорошо, – обреченно вздохнул Зубков, опять усаживаясь на табуретку. – Слушаю вас.
Анна Степановна молчала, не решаясь начать.
– Смелее, смелее, гражданка Кузнецова. Чистосердечное признание облегчит вашу...
Но милиционеру не суждено было закончить фразу.
– В газетах пишут, – перебила его Анна Степановна, – пишут о деньгах партии... Читали небось?
– Ну?
– Всех интересует, где же эти деньги... Так?
– Ну так, так, – нетерпеливо проговорил Зубков. – Дальше-то что?
– Не торопите меня, Михаил Васильевич! Я и так очень волнуюсь!
Анна Степановна даже побледнела.
Охватившее ее волнение передалось и Зубкову, это было как гипноз.
– А разве в этой папке было что-то такое, что говорит про...
– Было.
– Про деньги? – вдруг почему-то охрипну в, спросил милиционер.
– Да,—решительно ответила Анна Степановна. – Именно. Про деньги.
– И как оно попало к вашему мужу? – недоверчиво поинтересовался Зубков.
– Из архива. Того самого, – почему-то прошептала Анна Степановна и показала пальцем наверх.
– А кто же ваш муж такой? – с сомнением произнес милиционер. – Кем он до пенсии был?
– До шестьдесят восьмого он в институте истории работал. А после в школе, учителем истории.
– М-да. Интересненькая история... Выходит, прокуроры и журналисты с ног сбились, разыскивая эти деньги, а там берут и отдают такой документ какому-то пенсионеру. Так, Анна Степановна?
– Мой муж не «какой-то», – обиделась женщина. – Его все уважают. А профессор Красноперов считает его работу очень перспективной.
Гипноз прошел.
– Все? – сухо бросил Зубков, вставая.
– Нет, не все! Сядьте, пожалуйста, Михаил Васильевич. Анна Степановна снова замолчала, словно набираясь сил перед битвой.
–Ну?!
– Ну была не была! Вы мне сразу понравились. Я даже мужу сказала: по-моему, это опытный следователь, он сможет нам помочь.
– К делу, Анна Степановна, к делу, – стараясь скрыть смущение, грубовато ответил Зубков.
– Хорошо, к делу. То, что я вам скажу, даже муж не знает. Понимаете, в тот день я, как сейчас, белье гладила. А рядом на столе эта папка лежала. Раскрытая. Ну я смотрю, одна бумага сильно мятая. Думаю, дай я ее тоже выглажу. Только прикоснулась к ней утюгом, как вдруг...
– Ну? Что «вдруг»?
Анна Степановна выдержала длинную, на зависть многим актрисам, театральную паузу.
– Те слова, которые на ней были – что-то насчет Семнадцатого съезда партии, – стали исчезать, а на их месте какието буквы и числа появляться...
– Вы хотите сказать, – Зубков сглотнул, – это были симпатические чернила?
– Вот не сказала бы, что симпатичные, – не поняла следователя Анна Степановна. – Да и бумажка обыкновенная, мятая, пожелтевшая вся.
– Да не симпатичные, а симпатические, – раздраженно проговорил милиционер. – Ну ладно! Вы говорите, что под тем текстом о Семнадцатом съезде в результате прикосновения утюгом стал появляться какой-то новый текст?
–Да.
– В виде букв и чисел? Анна Степановна кивнула.
– В виде.
Зубков достал блокнот и ручку.
–Вы можете изобразить, как это выглядело?
– Могу.
Анна Степановна взяла в руки блокнот и не задумываясь принялась стремительно строчить. Когда через минуту она наконец остановилась, перед Зубковым был исписанный сверху донизу листок.
– И вы все это запомнили? – усомнился он.
– Надеюсь.
Милиционер покачал головой.
– Так, так... «А», тире, милл., долл». Ну хорошо. «Милл»– надо понимать – миллион. «Долл» – это, конечно, доллары. А что такое «А»?
Анна Степановна неуверенно пожала плечами.
– Допустим, Англия, – предположил Зубков.
– И что тогда получается?
– Получается, Англия – миллион долларов. – Анна Степановна поежилась.
Милиционер хмыкнул.
– Продолжим. Дальше «Ф» – Франция – два миллиона долларов.
– А может, это Финляндия? – несмело перебила Анна Степановна.
– Или Филиппины. – Милиционер пристально посмотрел на женщину. – Во всяком случае «Ш», я думаю, не Шри-Ланка.
– Почему?
– Потому что. Мне кажется, что это Швейцария. Хотя... – Зубков вдруг снова захрипел, откашлялся, продолжил: – Анна Степановна, а вы ничего не перепутали?
– Нет, нет! Все точно вам нарисовала! Здесь еще «б» есть. Маленькое такое. Видите?
– Вижу. Тьфу ты, черт! Ну конечно! «Ш» большое и «б» маленькое! Это же Швейцарский банк! Шесть миллиардов в Швейцарском банке?! – Милиционер ошалело посмотрел на Анну Степановну. – Вы меня не обманываете?!
Женщина презрительно фыркнула.
– Выходит, что в этом древнем папирусе Семнадцатого съезда партии содержались тайные сведения о вкладах в иностранные банки?
– Выходит, – почему-то обреченно вздохнув, ответила Анна Степановна.
– Хорошо, – неожиданно жестко произнес Зубков. – Тогда, гражданка Кузнецова, вам придется ответить на мои вопросы! Начнем...
Казалось бы, телефон всегда звонит одинаково. И все же Маша сразу поняла, кто был на том конце провода.
Подошедшая к аппарату Юля протянула трубку матери.
– Тебя.
– Кто? – механически спросила Маша.
– Мужской голос... – пожав плечами, ответила Юля и, уже выходя из комнаты, добавила: – Наверное, отец какогонибудь двоечника!
– Я слушаю, – испуганно глядя вслед скрывшейся дочери, пролепетала Маша. – Это ты?!..
Дверь в прихожей открылась, и в квартиру вошел Сергей.
– Маша! Я пришел! – с порога пророкотал он. – Ваш папа пришел – икры принес!
Маша вздрогнула.
– Я не могу больше, – в ужасе прошептала она в трубку и уже громко добавила: – Извините, Татьяна Витальевна, но муж с работы пришел. Так что до свидания! До свидания! Я говорю, до свидания.
– С кем это ты так обширно прощаешься?
– Привет, дорогой! – Маша положила трубку и встала навстречу мужу.
– Привет, привет, – Сергей поцеловал жену. – Между прочим, весь день вам звоню – пробиться невозможно! Паузы, что ли, бы делали!
– Это родительница одна звонила, – смущенно объяснила Маша. – Мать Сорокина. А до этого химик. Просил уроками обменяться. Он пожарным подрабатывает, так у них какая-то тренировка с самого утра. Но увы, пришлось отказать: у меня тоже дела...
– Химик – пожарным? – изумился Сергей.
– А чему ты удивляешься? Сегодня это вполне нормально. Каждый зарабатывает как может.
– Золотые слова, – многозначительно проговорил Сергей. – Просто бальзам на сердце безработного.
– Прости, – смутилась Маша. – Я не хотела тебя обидеть. Правда!
– А ты меня и не обидела. Я тоже начал зарабатывать как могу.
Из пакета, с которым Сергей вошел в комнату, внезапно возникла гора шикарной снеди: баночка красной икры, крабы, батон сервелата, нет, два батона, упаковка импортного сыра, конфеты, какие-то невероятные консервы и, наконец, вполне обыкновенные апельсины...
– Вот смотри, первый бизнес.
– Господи, Сергей! Откуда все это?!..
– Что я вижу! – В комнату вошла Юля. – Откуда гуманитарная помощь?!
– Отсюда. – Сергей достал из кармана уже знакомые нам сверла. – Ну не гений ли я, что купил их? Небольшой ремонт гаража представителя нарождающегося класса... И вот. Расплата по бартеру.
– Отец, ты становишься настоящим рыночником! – расхохоталась Юля.
– Все это очень мило... – холодно проговорила Маша. – Но, Сергей! Я выходила замуж за талантливого инженера, а не за человека, распевающего на улице «паяем-лудим-сверлим». И ты считаешь это работой?!
– Ты когда-нибудь бываешь довольна? – зло бросила Юля, устремившись прочь из комнаты.
– Ты куда?! – в бешенстве воскликнула Маша.
– Так... Погулять с одним товарищем!
– С каким товарищем? Юля пристально посмотрела на мать.
– Который пишет письма.
– Какие еще письма? – подозрительно спросила Маша.
– Те самые! Ну что ты смотришь?! Я разве не понятно объяснила?
– Понятно. – Во всяком случае Маша все поняла и в ужасе оглянулась на мужа.
– Хорошо! – не унималась Юля. – Я могу и попонятнее!
– Иди! Иди куда шла!
– Да я вообще-то не тороплюсь... – издевалась Юля.
– Что у вас случилось? – ничего не понимая, поинтересовался Сергей.
– Не смей! – истерично выкрикнула Юле Маша.
– Зря ты так, мамочка!
– Да что все-таки случилось?! – начиная злиться, переспросил Сергей.
– Все в порядке, папочка. Пока все хорошо!
– Конспираторы! – покачав головой, констатировал Сергей и, взяв в руки банку икры, добавил: – Это больному деду отдадим. Возражений нет?
– Я занесу. – Юля выхватила банку из рук отца.
– Тебе по дороге? – удивился Сергей.
– Не беспокойся, па! Я на колесах! – прощально махнула рукой Юля.
Родители удивленно переглянулись.
Когда Анна Степановна вернулась наконец с кухни, Анатолий Федорович сидел в кресле, накрывшийся пледом, с книгой в руках.
– Ну что же твой Шерлок Эркюльевич Пронин?! – сухо произнес он.
– Ушел, – сдержанно ответила Анна Степановна.
– Как прошел первый допрос?
– Нормально.
– Значит, пыток пока не было?
– Нормально.
– Ты прямо как тот спортсмен, у которого на все случаи жизни было одно это словечко «нормально», – вскипел Анатолий Федорович. – А на человеческом языке нельзя рассказать?! Недостоин?!
– Ну что ты хочешь?! Что рассказывать, Толя? Я ему все объяснила.
– Что именно?
–Господи, Толя! Вот в тебе, кажется, пропал талант следователя!
– Просто мне хорошо известен твой талант заговаривать зубы больным. Причем так, что они отправляются на тот свет счастливыми.
– Как ты можешь так!.. – Анна Степановна была действительно обижена. – Они меня обожают! Все. Кроме тебя.
– Я тебя тоже обожаю, моя дорогая, – фальшиво улыбнулся Анатолий Федорович. – Особенно когда у тебя глаза не бегают, как сейчас.
– У меня?!.. Бегают?!..
– Бегают, бегают!
– Да, бегают! Но ничего такого я ему не сказала. Может быть, сгустила чуть-чуть...
– Что сгустила-то?!
– Ничего! Сказала, что в папке были особо секретные материалы Семнадцатого съезда.
– Положим, ничего особо секретного там не было, ты это прекрасно знаешь...
– Бойчей искать будут!
– Хотя вот тот протокол... – задумчиво произнес Анатолий Федорович.
– И про протокол сказала!
– И он, конечно, ужасно заинтересовался?! – взволнованно спросил Анатолий Федорович.
Однако Анна Степановна почему-то оценила реакцию супруга по-своему.
– Я не понимаю твоей иронии.
– Иронии?
– Да, Толя!
– По-моему, ты сама говорила, что это какой-то неопытный мальчишка.
– Сначала мне так показалось. А поговорили, и вижу – вполне нормальный молодой человек. Историей очень интересуется, в школе одни пятерки были.
– Может, и фамилию своего учителя назвал? – рассмеялся Анатолий Федорович.
– Я, говорит, понимаю, что нам очень нужна объективная, честная история КПСС. Для грядущих поколений. И я сделаю все возможное, чтобы найти папку.
– Так и сказал?
– Так и сказал.
– Надо же, какая прелесть. Даже доблесть! Только интересно, каким это образом он ее найдет? Будет подозревать всех и каждого, кто был в нашем доме в эти дни? Будет обыскивать их квартиры?
– Толя, – Анна Степановна помялась, – Толя, мне кажется, мы подозреваем одного и того же человека...
– Я никого, моя милая, не подозреваю! В моем доме воров не бывает!
– Откуда вдруг такая уверенность? Анатолий Федорович не ответил.
– Ну и что твой Михаил Васильевич?
– Михаил Васильевич обещал сделать все интеллигентно. Я ему верю. Больше того, я теперь уверена, что он землю будет рыть носом, чтобы найти папку.
– Почему это? – Анатолий Федорович подозрительно посмотрел на жену. – Ты ему так заморочила голову? Или он так влюблен в историю КПСС, что...
Но очередной звонок в дверь не дал ему договорить.
– Наверное, Катя вернулась... – идя открывать, проговорила Анна Степановна.
– Сомневаюсь, у нее же ключи есть, – удивился Анатолий Федорович.
Однако это была не Катя.
– Здравствуйте, дорогие дедушки и бабушки, – в духе «Спокойной ночи, малыши» проворковала вошедшая Юля. – Дедуля! Ну как ты?!
– Жить буду – летать никогда!
– Не понял?!
– Ты сама так всегда говоришь.
– А поточнее? – нахмурилась Юля.
– Выражаясь языком твоей бабушки – нормально.
– Да какой там – нормально! – вмешалась Анна Степановна. – Волнуется! Нервничает!
– И все из-за этой дурацкой истории? – Сообразив, что ляпнула не то, Юля поспешила исправиться: – Я не вообще об истории, а только о...
– Ладно, ладно, – не стал цепляться Анатолий Федорович. – Вообще-то историю ты любишь. Я знаю. Но только средних веков. Про рыцарей.
– А что? Рыцарей так не хватает, дед. Правда, недавно я одного встретила.
– Печального образа, я так полагаю? – уточнил Анатолий Федорович.
– Нет, к счастью, – расхохоталась Юлька. – Веселого. Умного. И на белом коне!
Анна Степановна нервно посмотрела на мужа. Анатолий Федорович поморщился.
– На белом, говоришь?
– Да уж! – Юля предпочла поскорей сменить тему. – Чуть не забыла!
Из сумки явилась на свет банка икры.
– Это тебе, дед, от твоего богатого сына. Он теперь получает зарплату икрой и прочими недоступными простым гражданам деликатесами.
– Что за вздор?! Не понимаю! – недоуменно хмыкнул Анатолий Федорович.
– Это не вздор. Это бартер.
– Бартер? – растерянно повторила Анна Степановна.
– Ну, когда за работу расплачиваются бутылкой, неужели ты не понимаешь? – зло пояснил Анатолий Федорович. – Ты же сама это не раз проделывала с нашим уважаемым сантехником Филиппом Иванычем.
– Так он что теперь... – Анна Степановна никак не могла подобрать подходящие слова. – Он теперь Филиппом Ивановичем работает?
– Ваш сын, – балагурила Юлька, – он глава сверлильной фирмы «Кузнецов и Ко»!
– Иными словами, сверлит дырки. – Анатолий Федорович повернулся к жене. – Помнишь, ты говорила, что он купил сверла?.. Ну что ты молчишь?!
– Какой кошмар... Наш Сергей... Какие-то дырки... Толя, поговори с ним! Он только тебя слушает!
– Ну поговорю, и дальше что? Ему семью кормить надо. – Анатолий Федорович пристально посмотрел на Юлю. – А ты, внучка, как думаешь?
– Я?! Я не знаю... Вы, главное, не волнуйтесь! Отец обязательно найдет нормальную работу. У нас еще ни один талант не пропадал. Не здесь, так за бугром! Бугор нынче низкий, его перепрыгнуть в один прыжок можно, как говорит моя подруга Костикова. Бабушка, не делай большие глаза! Я же шучу. У меня хорошее настроение.
Анатолий Федорович обнял внучку.
– Вот это приятно слышать. Честно говоря, в нашей несчастной стране главный дефицит сегодня – это дефицит хорошего настроения.
– Это не моя проблема! – Юля выскользнула из дедушкиных объятий. – Ну мне пора! Чао! Не болейте! Не тоскуйте! Не плачьте!
– Ты куда? – воскликнула Анна Степановна. – Я сейчас оладьи испеку, ты же их любишь!
– Некогда, ба! Я теперь тоже перехожу на бартер. Мне есть чем торговать, – кокетливо потянулась Юля и устремилась в прихожую. ~
– Тьфу, болтушка!
Проводив внучку, Анна Степановна неторопливо вернулась к мужу.
– Ну что происходит с девчонкой! Такое несет!.. Страшно делается!
– Просто она взрослеет, – не отрываясь от газеты, спокойно проговорил Анатолий Федорович. – И не надо лезть ей в душу. Не надо!
– А кто лезет?! – возмутилась Анна Степановна. – Но эти слова «Мне есть чем торговать...»!
– Действительно есть! У нее в отличие от некоторых есть чувство юмора. И не мешай мне, пожалуйста. Я должен, наконец, дочитать статью Красноперова, он просил позвонить и поделиться моей точкой зрения.
Анна Степановна отвернулась к окну.
– Другого ответа я от тебя и не ждала...
Она вдруг замолчала, в ужасе глядя в окно вниз.
– Что случилось? – почувствовав неладное, настороженно поинтересовался Анатолий Федорович.
– Машина... – почему-то шепотом ответила Анна Степановна. – Та самая, белая... Юля садится в нее...
