Текст книги "Мелочи жизни"

Автор книги: Георгий Полонский

Соавторы: Максим Стишов,Аркадий Ставицкий,Эжен Щедрин,Юрий Каменецкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 38 страниц)

Глава двадцать седьмая. ОПАСНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

После того как Ползунова так неудачно осуществила «вмешательство» в личные дела Регины, намекнув на ее тайное чувство к Шведову, Регина решила на Леночку обидеться. Поскольку «всякому безобразию» – как говаривал один литературный персонаж – «есть свое приличие». Поэтому когда Ползунова в очередной раз появилась в приемной, Регина была суха.

Ползунова даже оторопела:

– У, какой взгляд... Так политики смотрят на людей, которые им больше не нужны.

– У меня просто много работы, – сказала Регина.

– Я вас долго не задержу. Мне нужен адрес больницы, где лежит Маша.

– А зачем вам? – Регина насторожилась.

– Хочу ее навестить. Мы же почти подруги.

– Для этого требуется разрешение Игоря Андреевича.

– Ну, к чему такие формальности? У Игоря Андреевича и без того много дел.

Регина уже готовила в уме ответ, когда появился сам модельер. Он был явно в хорошем расположении духа.

– А, Леночка, – Шведов поцеловал даме ручку. – Здравствуйте, здравствуйте. Вчера видел по телевизору вашего папашу. Произвел, произвел.

– Неужели вам понравился его скучный монолог? – Леночка даже гримаску скорчила.

– Я имею в виду костюм, – улыбнулся Шведов. – В этом вопросе у наших руководителей наметился явный прогресс. Простите, спешу. Регина, зайди ко мне.

– Сейчас, Игорь Андреевич. Я только... – Регина вопросительно посмотрела на Ползунову.

– Идите-идите, – разрешила Леночка, – я подожду. – Она опустилась в кресло, закинула ногу на ногу. – Нам еще есть о чем поговорить. Кстати, вы заметили, как он на меня посмотрел сегодня?

– Ну и как же?

– В нужном направлении. Ну, вы идите-идите, у меня время есть.

Не удостоив Ползунову ответом, Регина исчезла в кабинете Шведова.

Игорь Андреевич уже разговаривал по телефону.

– Значит, состояние прежнее? А профессор?.. Понятно... Она ест что-нибудь? Хорошо, буду вам звонить, и вы мне в случае чего, да? – Положив трубку, Шведов тут же обратился к Регине: – Значит, записывай: апельсины, бананы, киви, шоколад... Так, что-то я еще... А, ну конечно, – морковь! Обязательно. И не с рынка, а лучше в каком-нибудь супермаркете. Там, говорят, она, – Шведов щелкнул пальцами, – ну как это?..

– Экологически чистая, – подсказала Регина.

– Совершенно верно.

– Поняла, Игорь Андреевич, – Регина быстро записала. – Сами поедете или послать кого-нибудь?

– Пошли кого-нибудь. Я пережду денек. Она все еще на меня дуется из-за этой дурацкой истории с письмом. Я ей сдуру такого наговорил... Никогда себе не прощу... А кто меня подставил? – Шведов взглянул на Регину грозно.

– А как вы думаете, Игорь Андреевич?

– Я много чего могу думать. Но я спрашиваю тебя. Ты чтонибудь знаешь?

– Знаю.

– Тогда говори, черт возьми.

– Это сделала Елена Александровна.

– Ползунова?! Регина кивнула.

– Ты... уверена?

– Совершенно.

Шведов поднялся, прошелся по кабинету.

– Черт его знает... Зачем? Регина снисходительно улыбнулась.

– Игорь Андреевич, только такой человек, как вы, может не замечать этого: Ползунова влюблена в вас.

– Влюблена?..

– Как кошка, Игорь Андреевич.

– Ну может быть, может быть... Но черт побери! До какой же подлости!.. – Шведов постепенно накалялся. – Знаю я этих номенклатурных деточек! Уверенных, что им все дозволено! А ты тоже, со своим смыслом!..

– Можете меня убить, – проговорила Регина, каясь, —

Во я думала, что в интересах дела. Ваш проект и ее папочка...

– Вот что, мой милый Талейран, я тебя очень прошу больше не думать за меня! – Игорь Андреевич не кричал, но голос повысил. – Плевал я на все дела! -У меня будет ребенок! Ребенок, понимаешь! У меня! При чем тут эти ползуновы-шмалзуновы! Скажи ей, мол, Игоря Андреевича сейчас больше всего волнует не Ползунова, а ползунки для его пупса. Поняла? Разрешаю тебе эту метафору.

– Воображаю ее физиономию, – улыбнулась Регина мстительно. – Я могу идти?

– Стой! – Шведов взглянул на Регину с присущей ему проницательностью. – Если не ошибаюсь, у тебя на эту Ползунову вырос громадный зуб? Как говаривал Мюллер из незабвенного фильма? Могу я знать почему?

– Не люблю, когда меня не считают за человека, – ответила Регина не сразу.

– Да?.. Но ведь я тоже бываю... Не очень любезен с тобой...

– Вы – другое дело.

– Хорошо... – Шведов вернулся за стол. – Иди. Да, вот еще что: пошли, пожалуйста, машину за Сашей.

– Но ведь вы говорили, что Мария Петровна...

– Да, она против этого. Но я не могу рисковать. Мальчишка сейчас на мне, а он, как ты знаешь, трудный парень...

Когда Регина вернулась, Ползунова по-прежнему сидела в кресле, читала какой-то журнал.

– Регина...

– Минуточку. – Регина сняла телефонную трубку и, набрав номер, дала указание шоферу забрать Сашу из школы и привезти его в дом моделей. После этого только повернулась к Ползуновой: – Елена Александровна, я должна вам кое-что сказать...

– Хорошо, скажете, – как можно милее улыбнулась Ползунова. – Но сначала я вам кое-что скажу. Может быть, по чашке кофе?

– У меня очень мало времени.

– Тогда обойдемся без кофе, – прореагировала Леночка миролюбиво. – Так вот, Региночка, – я не спала всю ночь...

– Не может быть!...

– Зря иронизируете, между прочим, со мной это время от времени случается. Так вот – я не спала всю ночь и поняла, что совершила непростительную ошибку... Мне не следовало задевать святое – ваше чувство к Игорю Андреевичу. Чувство, увы, неразделенное...

– Послушайте!.. – Регина с трудом сдерживала ярость.

– В мои планы, – продолжала Ползунова как ни в чем не бывало, – не входило делать вас моим врагом. Вы мне нужны. Нужны для того, чтобы завладеть Шведовым.

– Как недвижимостью?

– Ценю ваш юмор. Я женщина целеустремленная. Это у меня от папочки. Только он по части политики, а я... Была два раза замужем и много раз – нет... А сейчас я, кажется, впервые влюбилась по-настоящему.

– Это ваши проблемы.

– Ошибаетесь, Региночка. Это наши общие проблемы. Если я не получу Шведова, он не получит нового дома моделей. Понимаете?

– По-моему, это его мало волнует.

– Возможно. Пока он в эйфории от будущего отцовства, кстати, весьма сомнительного...

– Как вы можете! – вспыхнула Регина.

– Только давайте без ханжества, вам оно не к лицу. Так вот, эйфория скоро пройдет – у больших художников всетаки на первом месте искусство – и тогда он задумается: а почему, собственно, буксует проект, которому он отдал много лет жизни? Кто поссорил его с людьми, от которых зависит судьба этого проекта? Или вот такой штрих, например. Шведов создал новый шедевр. Думаю, на выставке в Париже его ждет успех. Но ведь для этого еще надо поехать в Париж, правда? А тут с визами – не для него даже, для его девочек – неувязочка... И опять же – кто в этом виноват? А?

– Что вам надо? – спросила Регина напрямую.

– Вот это уже деловой разговор. – Леночка улыбнулась, показав в улыбке зубы.

– Адрес больницы, – сказала Регина, – я вам дать не могу. Игорь Андреевич просил никому не давать.

– Не будьте наивны, Региночка. У меня не займет много времени найти Машу. Но это будет уже не ваша услуга.

– Я должна быть уверена, что вы ничего ей не сделаете, – поставила условие Регина. – Вы-то вывернетесь, а у меня нет такого папочки.

Леночка расхохоталась.

– Вы в своем уме? Чтобы я пошла на какую-то уголовщину? Я просто навещу свою подругу Машу. Поболтаем о том о сем. И все.

Мгновение Регина колебалась. Потом резким движением вырвала из своего блокнота листок, быстро написала на нем что-то и передала Ползуновой.

– Здесь список продуктов, которые Игорь Андреевич просил привезти ей в больницу. Адрес – там же.

–Чудненько. – Ползунова быстро просмотрела список. – Еще и от себя что-нибудь добавлю. И, конечно, морковь будет самая лучшая.

Регина потянулась было за деньгами, но Ползунова ее остановила:

– Нет-нет. Это оставьте себе.

– Вам доставляет удовольствие меня унижать? – Регина посмотрела на Ползунову с ненавистью. – Все-таки вы страшная женщина.

– Я любящая женщина, – ответила Леночка с улыбкой и неожиданно заговорила со злобностью фурии: – И запомни, дрянь, если ты будешь мне пакостить, я тебя уничтожу. – И снова улыбка засияла на лице Ползуновой. – До свидания, Региночка. Я обязательно передам Марии Петровне от вас привет...

Игорь Андреевич тем временем, не теряя своего хорошего расположения духа – несмотря даже на небольшое выяснение отношений с Региной, – работал в своем кабинете. Работал карандашом. Стирал. Набрасывал эскиз снова...

Он и не услышал, как открылась дверь. Просто оторвал глаза от эскиза и увидел... Сашу.

– Хорошенькое дельце... Чего так рано? – осведомился модельер, основательно готовящийся к роли строгого, но справедливого отца.

– Да так... – Саша опустил глаза.

– Скажи честно: с уроков сбежал?

– С литературы.

– Почему?

– Неинтересно.

– А что тебе интересно?

– Компьютер.

– Угу. Ну что ж... По крайней мере, что-то тебе все-таки интересно... Есть хочешь?

– Нет. Я только два «сникерса» съел.

– Вот как. А деньги на них где взял?

– Вы же сами... Утром...

– Ах да! Это ж я тебе дал. Ну конечно... Забыл, извини.

– А чего извиняться-то? Это я вам спасибо должен сказать.

– Это, брат, в крови у интеллигента, за все извиняемся. Саша, я звонил в больницу. У мамы все хорошо. Шлет тебе привет.

– А она скоро родит? – спросил Саша без обиняков.

– Родит? – Шведов опешил.

–Ну...

– А... Собственно говоря, кто тебе сказал?

– Она сама сказала. Когда вы ссорились.

– Видишь ли... Мы не то что ссорились... Просто произошло недоразумение. Мама уже простила меня. Нет, родит она еще не скоро, но из больницы выйдет на днях. Хочешь, поедем за ней вместе?

– Игорь Андреевич, – Саша отвечать не стал, решил спросить, – можно я пойду?

– Могу я знать куда?

– Мы с ребятами договорились машины мыть. Шведов выдохнул. Ситуация становилась тяжелой.

– Саша, милый, что за странная идея?

– Ничего тут странного, все ребята моют.

– Скажи, может быть, тебе нужны деньги?

– Не нужны, – буркнул Саша хмуро.

– Тогда я вообще не понимаю... Словом – не разрешаю. Ты же меня сам спросил: можно? Так вот я отвечаю – нельзя.

Ясно?

– Ясно... Загудел селектор.

– Извините, Игорь Андреевич, – сказала Регина, – вы обещали Лepу посмотреть. Она готова.

– Да, иду. – Шведов обратился к Саше: – Сашенька, ты посиди, я минут на пятнадцать, ладно? А вечером мы с тобой что-нибудь придумаем. В кино сходим или... Ну, там решим... Шведов ушел.

Подождав немного, Саша тихонько приоткрыл дверь. Регина разговаривала по телефону.

Саша осторожно вышел из кабинета и, прокравшись мимо Регины, выскользнул в коридор...

Биг-Мак, как всегда, опаздывал. Бывают такие люди – деловая ли встреча, свидание ли – они никогда не могут прийти вовремя.

Юля уже привыкла и потому не очень-то на него злилась. Тем более что опоздания эти были всегда незначительны – не больше пятнадцати минут.

На этот раз Биг-Мак был не один. Его сопровождал какойто тип в кожаной куртке.

– Ну, я к Мадлен, – сказал парню Биг-Мак, завидев вдалеке Юлину фигурку. – А ты куда? – Ему хотелось расстаться раньше, чтобы Крюк – такая была у парня кличка – не увидел Юлю.

– Тоже по делам, – ответил парень. – Иннокентий послал.

– Ладно, давай.

– Они кивнули друг другу и разошлись в разные стороны. Однако Крюк очень скоро остановился и, оглянувшись,

увидел, как Биг-Мак подошел к Юле, чмокнул ее в щеку.

– Ну, что будем делать? – спросил Максим.

– Как – что? Мы же собирались к Мадлен!

– К какой Мадлен? – Биг-Мак сделал большие глаза.

– Что значит – к какой?

– А, нуда... Слушай, Юль, ты меня, пожалуйста, прости, но это, как тебе сказать... В общем, это была гонка...

– Чего?

– Ну прогнал я тебе...

– Наврал, что ли?

– Ну почему сразу – наврал? Придумал, нафантазировал... В общем, нет никакой девушки-инвалида, которая поет за Мадлен.

– Ну и зачем тебе это все нужно было? – Юля потихоньку заводилась.

– Ну как зачем... Чтобы... Чтобы жить было интереснее...

– Ладно. – Юля быстро повернулась и пошла прочь. Биг-Мак бросился за ней.

– Юль, подожди!

– Оставь меня в покое!

– Ну что случилось-то?! Есть Мадлен, нет... При чем тут наши отношения?!

– Во-первых, – Юля и не думала останавливаться, – у нас нет никаких отношений. Во-вторых, если б даже и были, то как тебе вообще можно верить после всего этого? Ты же врешь на каждом шагу!

– А что еще соврал? Давай разберемся! – не отставал Биг-Мак.

– Не хочу я с тобой разбираться! Оставь меня в покое, пожалуйста!

Биг-Мак остановился. А Юля уходила по улице быстрым шагом.

Наконец он решился, догнал.

– Ну хорошо! Хорошо! Я не наврал тебе! Есть Мадлен, есть! Существует.

Юля замерла.

– Значит, ты просто передумал нас знакомить?

– Не передумал, а понял, что сделал глупость. Нельзя так подставляться...

– Подставляться?

– Я же тебе уже говорил: это бизнес, за которым стоят серьезные люди. Они шутить не любят. И если узнают, что я...

– Ты меня уже пугал. Дальше что?

– Ладно. – Биг-Мак сдался. – Короче, ты – моя сестра. Ни про какого Иннокентия ты ничего не знаешь. Просто зашла с любимым братом навестить его знакомую. И никакой пионерской самодеятельности, поняла?

– Поняла.

– Тогда идем.

Крюк, наблюдавший за этой сценой издалека, двинулся в том же направлении, что Биг-Мак и Юля.

Сергей не ожидал, что Лена так вкусно готовит. О чем и не преминул ей сказать, с удовольствием уплетая домашние пельмени.

Лена улыбнулась.

– Все мужчины почему-то убеждены, что манекенщица не может быть хорошей хозяйкой и верной женой. А большинство из нас только и мечтает выйти замуж за доброго и порядочного человека...

Сергей хотел было пропустить сомнительную остроту о том, что, мол, и проститутки мечтают о том же, но вовремя сдержался. Сказал вместо этого:

– ...Пусть и не Алена Делона.

– Видали мы этих Аленов, – хмыкнула Лена. – Главное – чтобы человеком был и любил меня. За богатством тоже не гонюсь: я, конечно, не миллионерша, но в состоянии себя обеспечить.

– Это звучит почти как брачное объявление, – уплетая пельмени, заметил Сергей. – Остается только добавить про объем бюста и интерес к турпоходам.

– С тобой невозможно серьезно разговаривать! – Лена шутливо хлопнула Сергея ладошкой по плечу. – Милый ты мой... – Она провела рукой по его волосам. – Я тебе нравлюсь хоть немножко?

– Даже множко. А пельмени-и!.. – Сергей закатил глаза.

– Да ну тебя... Слушай, Сереж, – заговорила вдруг Лена серьезно, – а если бы так не случилось... словом, если бы я не помогла тебе бежать и спрятаться у меня, ты бы мог сойтись со мной? В принципе?

Сергей с улыбкой пожал плечами.

– Понятно. Не было бы счастья, да несчастье помогло, да? Тоща я гениально все устроила!

– В каком смысле – устроила?

Лена вовремя спохватилась, поняв, что допустила оплошность.

– Скажи, тебя очень волнует, что никто не знает, где ты?

– Конечно. Юлька уже, наверное, хватилась. Отец с матерью. А потом, что я скажу на работе?

– Так вот, я уже все устроила! Позвонила Юле якобы с работы и сказала, что тебя послали в командировку. Потом позвонила в твой СП, мол, по поручению Сергея Анатольевича, он по семейным обстоятельствам берет пару дней за свой счет... – Лена смолкла, «увяв» под пронзительным взглядом Сергея. От его благодушия не осталось и следа.

– Я, собственно, не понимаю: кто тебя просил? Почему ты все решаешь за меня?! – Сергей оттолкнул от себя тарелку с пельменями, и она довольно далеко проехала по гладкой клеенке.

– А что я не так сделала? – защищалась Лена. – Ты должен скрываться? Должен! Дочь твою и начальство нужно было предупредить? Нужно. Вот я все и сделала, пока ты спал. А он еще не доволен.

– Нет, спасибо, конечно... – Сергей вздохнул, потихоньку остывая. – Но все-таки глупая какая-то ситуация... И сколько я еще должен жить у тебя?

– Да живи сколько хочешь, – сказала Лена с нежностью...

Мадлен оказалась печальной девушкой с длинными рыжими волосами. Она ждала Максима в парке, на скамейке. Рядом стояла инвалидная коляска. На коленях у Мадлен была гитара. Она легко перебирала струны, думая о чем-то своем.

– Мадлеша, – поприветствовал ее Биг-Мак, – здравствуй!

– Привет, Максимка, – под гитарный перебор отвечала девушка. – Как дела?

– Старею. А ты все хорошеешь. Знакомься! – Биг-Мак указал на Юлю. – Моя сестра.

Мадлен протянула руку.

– Мадлен.

– Юля.

– Пришлось прихватить ее с собой, —сообщил Биг-Мак. – Мы отсюда на кладбище едем, навестить могилу нашей тети.

Юля удивленно вскинула брови, но Биг-Мак не дал ей и рта раскрыть.

– Сегодня годовщина ее смерти, царство ей небесное. – Максим перекрестился.

– Ты раньше не говорил, что веришь в Бога, – проговорила Мадлен тихим и печальным голосом. Она вообще была тиха и печальна.

– Да что говорить? Это, Мадлеша, здесь... – Биг-Мак ткнул себя пальцем в грудь. Потом деловито снял с плеча сумку. – Это тебе.

– Спасибо. Если не трудно, положи в коляску, – попросила Мадлен.

Биг-Мак сделал, что просили.

– Максимка, заодно проверь, пожалуйста, ту штуку, которую ты вмонтировал туда. По-моему, там что-то с контактами.

– Понял. Айн момент. – Биг-Мак склонился к коляске.

– А где ваш дом? – спросила Мадлен Юля.

– Тут недалеко. А здесь мне очень нравится. Тихо и думается легко...

– За вами приходят?

– Нет, я все сама, только до лифта мальчишки помогают. Вы не думайте, я не совсем беспомощная. Могу стоять и даже ходить немножко. Мой последний рекорд – два с половиной шага без поддержки, – похвасталась певица с грустной улыбкой.

Биг-Мак принялся проверять коляску на ходу, отъехал от скамейки, усевшись сам.

– У вас очень славный брат, – сказала Мадлен.

– Что-то мне в последнее время везет на Мадлен, – невпопад ответила Юля.

– В каком смысле?

– Я тут недавно в «Останкино» была. В концертной студии. Там певицу с таким именем снимали.

– А... Да... Я что-то такое слышала. – Мадлен и бровью не повела.

– Вообще-то удивительно: такое редкое имя в России и вдруг сразу две Мадлен.

– И как она тебе?.. – спросила вдруг певица.

– Голос фантастический! А сама... дешевка!

– Дай мне, пожалуйста, сигарету. Я специально положила подальше, чтобы меньше курить, – попросила Мадлен, как бы пропустив Юлины слова мимо ушей.

Юля взяла лежащую на скамейке, в стороне, пачку. Протянула Мадлен сигарету и дала прикурить от зажигалки.

– Спасибо, – поблагодарила Мадлен и тут же предложила: – Давай на «ты»?

– Давай, – согласилась Юля.

– Ты любишь эстраду?

– Я хорошую музыку люблю.

– А я с детства на эстраде. В четырнадцать уже была солисткой в нашем ДК. Один раз даже в Финляндию ездила. А потом... В машину, где я была с родителями, врезался самосвал... Они погибли, а я вот...

– Как же ты жила все это время?

– Сначала было жутко, а потом привыкла. Знаешь, я убедилась, что поговорка «мир не без добрых людей» еще права. А в последнее время особенно...

– Когда появился Иннокентий?

– Ты знаешь Иннокентия? – Мадлен напряглась.

– Да... Я его как-то с Максимом видела...

– Он очень хороший человек, – проговорила Мадлен торопливо. – Благотворительностью занимается. Вот мне помогает. Казалось бы... кто я ему?..

– А я думала, вы как-то по делам связаны... – сказала Юля не очень уверенно.

– Нет!

– Жаль. Я хотела о нем поподробнее расспросить. Максим недавно начал в шоу-бизнесе работать. А там ведь, говорят, такие дела творятся! Одно слово – мафия!.. Еще вляпается в какую-нибудь историю, – Юля усердно изображала любящую сестру.

Подошел с коляской Биг-Мак.

– Все о'кей, Мадлеш. Колеса крутятся. Можешь хоть в космос стартовать.

– Спасибо. А мы тут с твоей сестрой разговорились.

– О чем? – насторожился Биг-Мак.

– Так, о том о сем. Юля меня об Иннокентии расспрашивала. Боится, чтобы ты не попал в плохую компанию. Я ее успокоила.

Биг-Maк крепко взял Юлю за руку.

– Я же тебя просил, сестрица, не волноваться и не совать нос в чужие дела.

– Пусти, больно! – Юля вырвала руку.

– Вы такие разные... – сказала Мадлен, намекая, что Юля и Биг-Мак не очень похожи внешне. – Побудьте еще немного, ребята, мне что-то не по себе сегодня...

– Ты сочиняешь музыку? – спросила Юля.

– Так, немножко, для себя. Пишу слова, а потом подбираю к ним музыку на гитаре. Дилетантство, в общем.

– Окуджава тоже называл себя дилетантом, – заметила Юля.

– Он великий бард, а что я... Так... «попса».

– Да ладно уж, расскромничалась! От такой «попсы» люди балдеют! —не преминул вставить Биг-Мак.

– Ты хотел сказать, балдели бы, если б услышали? – Мадлен посмотрела на Биг-Мака выразительно. – Какой ты смешной, Максимка...

– Кто смешной? Я?

– Мой братец обожает все раздувать. Все его знакомые – великие люди, гении, от всех балдеют, – стала подначивать Биг-Мака Юля.

– Не веришь? – Максим аж побелел от злости. – Мадлеш, спой что-нибудь.

– Сейчас? Здесь? Но ты же знаешь... – засомневалась Мадлен.

– Ну хоть одну. Чтобы смахнуть улыбочку с этого глупенького личика.

– Зачем ты ее обижаешь? – обиделась за Юлю Мадлен.

– А я не обижаюсь, потому что знаю своего братца, – не приняла слова Максима близко к сердцу Юля. – Да уж спой. А то тетя так и не дождется своего племянника.

Все еще колеблясь, Мадлен вопросительно посмотрела на Биг-Мака.

– Давай. Одну можно, – кивнул Максим, которому ну очень уж хотелось «умыть» Юлю.

Мадлен перебрала струны.

– Может быть, из «Исповеди»? Она не новая, из моих школьных сочинений...

– Вот-вот, – обрадовался Максим, – как раз для моей сестры. В прошлом – пламенной пионерки.

– Ну теперь, Максимка, помолчи, велела Мадлен. Представьте себе: молодая девушка... девочка, в общем, и, конечно, не пионерка, приходит на исповедь к священнику, и вот:

– Отче.

Я скажу вам все, как было... Отче.

Я учителя любила!

Мать меня собачьей цепью била,

Чтобы я про ту любовь забыла...

Мадлен начала вполголоса, как бы вполсилы, однако довольно скоро забыла обо всем, кроме песни, и запела, не стесняясь обнаружить опасное сходство с голосом той, «другой» Мадлен.

Биг-Мак напрягся, заерзал на скамейке, опасливо оглядываясь по сторонам, однако остановить, перебить Мадлен не решался.

Отче,

Я ходила к его окнам, Возле них я плакала и мокла... Сердце мое в колокол звонило: Я любила, отче, я любила! Тайных его дум Я не узнала...

Отче, может, струсил он скандала? Только объявил: «Прощай, глупышка.

Вот тебе на память эта книжка»... Милое окно его погасло. Стало пусто. Стало безопасно. Ну, а книжка – будто в назиданье: «Сто лет одиночества» – названый.

Заслушавшись, ни Юля, ни Биг-Мак не заметили, что в глубине парка, за деревцем, притаился еще один «благодарный слушатель» – Крюк...