Текст книги "Мелочи жизни"
Автор книги: Георгий Полонский
Соавторы: Максим Стишов,Аркадий Ставицкий,Эжен Щедрин,Юрий Каменецкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 38 страниц)
Мелочи жизни
«Мелочи жизни» – современный городской роман о жизни так называемого среднего класса, преимущественно интеллигенции – учителей, инженеров, врачей, художников-модельеров и др. Роман хорош тем, что будни этих людей, полные забот, радостей, тревог, описаны увлекательно, за ними наблюдаешь неотрывно, с возрастающим интересом – он читается как напряженный психологический детектив, написанный живо, с грустной веселостью и сочувствием к действующим лицам – нашим современникам..
Юрий Каменецкий, Эжен Щедрин, Георгий Полонский, Аркадий Ставицкий, Максим Стишов
Роман
Москва, Издательский дом «Дрофа», Издательство «Лирус» 1994
Часть первая
Глава первая. ИЗМЕНА
Ощущение того, что этот день закончится плохо, преследовало Марию Петровну Кузнецову с утра.
Справедливости ради отметим, что не с самого утра. Поцелуй мужа, сопровождавшийся поздравлениями с семнадцатилетием брачной жизни, звонок свекрови, уточнявшей, когда будет накрыт праздничный стол, даже забывчивость шестнадцатилетней дочери Юли и двенадцатилетнего сына Саши, так и не поздравивших родителей, – все было в порядке вещей.
Ощущение возникло позже. Но от чего?!.. Она сама не понимала этого.
Уроки в школе тоже прошли как всегда. Двоечники получили двойки. Пятерочники пятерки. Ни русский, ни литературу, которые, собственно, и преподавала Мария Петровна, не знали ни те, ни другие.
Да, она плохой учитель! Да, она не любит свой предмет! И детей она не любит! И людей! И братьев наших меньших! И больших! И себя! Никого она не любит...
В кабинете директора она сорвалась. Надо было пропустить, не заметить колкое, но в общем-то беззлобное замечание, но...
Но не смогла!
Ладно. Если бы это, по крайней мере, был конец дня... Но нет. Всего лишь полдень. А ощущение того, что худшее еще впереди, оставалось.
Сорокин пришел в четыре часа. Как всегда опоздав на урок. Богатый сын богатых родителей. Наглый сын наглых родителей. Бестолковый сын бестолковых... Хотя нет. Вот это уже неправда. Родители у него более чем толковые. Дипломаты. Именно их связям среди иностранцев она и обязана...
– Сорокин! Ты туп как пробка! Шестнадцатилетний балбес лениво поднял глаза.
– Это не педагогично.
– Ты прав, – вздохнула Маша.
– Вы тоже.
Сорокин был в общем-то неплохой парень. Что называется, равный самому себе.
– Ты занята? – Дверь в комнату, где Маша вела свой частный урок, приоткрылась, и на пороге возник муж. – Я спрашиваю, ты занята?
– А что? Не видно?
Идиотская привычка Сергея. Как он не понимает, что она сейчас не жена, а учитель! Когда он наконец запомнит, что во время урока она для семьи не существует...
– Трудно сказать!.. Дверь громко хлопнула. Он еще недоволен!
– Сделай это упражнение. – Маша ткнула пальцем в учебник.
– Учебник я мог бы и дома изучать. Причем бесплатно. Маша застыла в дверях, глядя на Сорокина с таким остервенением, что он почел за благо ретироваться.
– Хам. Дурное воспитание. Без русской и иной классики.
– Оттого и родного языка не знаю. Все потому, что грамоте не обучен.
– Передай родителям, что это был последний урок.
– И не подумаю, – ухмыльнулся Сорокин.
– Это еще почему?
– Все равно вы передумаете. Вам же деньги позарез нужны, правда?
Все-таки он подонок.
Молча хлопнув дверью, Маша устремилась на кухню.
А на кухне Юля смотрела телевизор. Показывали французскую моду.
На кухонном столе скучала без дела мясорубка. Непровернутое куриное мясо покоилось рядом, в миске.
«Полтавские котлеты» – фирменное блюдо их дома. Ничего нельзя Юльке доверить. Ведь гости будут через час. О чем она думает?!
– Где отец?
– К Никоненко пошел, – не отрываясь от телевизора, проговорила дочь.
Совсем со своей модой с ума сошла! Главное, посмотрит на последнюю французскую коллекцию и заявит, что это все чушь, у них в театрально-художественном училище двоечницы и то лучше шьют. Самомнение...
– Чушь! Полная чушь... Ну правильно.
– Зачем папа к соседям пошел?
– Не мешай мне! Я работаю.
– Тоже мне, модельерша!
– За анальгином. У него зуб болит.
– Так они ему и дадут. У меня не мог спросить? В сумке лежит... – кинув в мясорубку кусок курицы, – проговорила Маша. – В конце концов, ты можешь провернуть?!
Юля ничего не ответила.
– Ты что?! Не понимаешь, гости через час придут?! Юля! Я с тобой разговариваю!
Показ мод закончился, и Юля наконец соблаговолила повернуться.
– Ну?
– Проверни мясо!
– Бегом можно?
– Хамка!
Сполоснув руки, Маша уже собиралась выйти из кухни, когда вдруг заметила в вазе букет цветов.
– Отец принес?
– Цветы-то? Да нет. Мне этот подарил. Писатель.
Писателем дочь называла мальчика из своей группы. Безнадежно влюбленный в Юльку, он заваливал ее письмами с признаниями.
– Писатель, Дима... – Маша уткнулась носом в цветы. – А отец?
– Ну вот еще! В твоем возрасте, дорогая, цветы от мужчин уже не получают.
– В кого же ты такая!.. – Маша была в бешенстве. Ничего не ответив, Юля начала крутить мясо.
Когда Маша вернулась в комнату, Сорокин смотрел телевизор.
– Ты с ума сошел? – бессильно проговорила она.
– Я пытался выполнить ваше упражнение, но оно такое сложное... – выключая телевизор, беззлобно проговорил Сорокин.
Урок продолжался...
Отец вернулся в квартиру, держась рукой за щеку.
– Бо-бо зубик? – сочувственно спросила Юлька. Сергей печально кивнул.
– Не освободилась?
– Мегера? Являлось чудное мгновение.
– Опять поругались?
– Мы не ругались. Мы никогда не ругаемся. У нас конфликт отцов и детей. Она – отец. Я – Базаров. И вообще я папина дочка.
– Что ты несешь?.. – обнимая дочь, проговорил Сергей.
– Посмотри у нее в сумке. Они дозволили.
Найдя в коридоре сумку, Сергей открыл ее, вынул бумажный кулечек, развернул. В нем ничего не было. Залез в карманчик... и он был пуст. Только вчетверо сложенный, аккуратный листик бумаги. Удивленно поглядев на него, развернул, прочел первые слова и замер...
– Нашел? – раздался с кухни Юлин крик.
И тут же из комнаты выскочила рассвирепевшая Маша.
– Можно не орать?!
Увидев сумку в руках мужа, Маша перестала кричать и уже спокойнее добавила:
– Нашел?
Сергей не отвечал. Чуть прищурившись, словно не вполне осознавая, кто перед ним стоит, он смотрел на жену.
– Я тебя не понимаю...
– Нашел, – наконец мрачно ответил Сергей. – Уже почти здоров.
Маша недоуменно пожала плечами.
– Слава Богу! Хоть что-то без меня сделали! – бросила она, скрываясь в комнате.
– Пап! Может, тебе дать чего-нибудь перекусить? – раздался с кухни Юлии голос. – Пока еще за стол сядем...
Сергей положил на место Машину сумку и как-то неуверенно, словно боксер после нокдауна, прошел на кухню.
– Слушай! Ты к бабушке в среду ездила? – задумчиво произнес он.
– Да. А что? – удивилась Юля.
– А мама туда приезжала?
– Ага. Она старикам сосиски какие-то привезла. Им в школе давали. Гуманитарная помощь.
– Да... Я знаю.
– Мы их сегодня и в салат добавили. Кстати, бабушка на нее обиделась. Представляешь, она специально пораньше пришла. Думала пообщаться, а мать сосиски бабуле в зубы и сорвалась куда-то.
– Сразу сорвалась?..
– Да что случилось-то?
Но Сергей не ответил. Стремительно выскочив в спальню, он вдруг распахнул стенной шкаф и принялся вытряхивать вещи жены на пол.
– Ты что-то ищешь? – недоуменно глядя на отца, спросила проследовавшая за ним Юля.
Отец молчал.
– Тебе помочь?
– Я сам.
Так и не найдя того, что искал, Сергей принялся кое-как запихивать вещи обратно.
– Я, кстати, тебе не рассказала, – попробовав отвлечь отца, заговорила Юля. – Дед какие-то документы редкие нарыл. Ну против КПСС. Таких людей известных касается!.. Строчит теперь без остановки. Страницу за страницей. Говорит, большой скандал будет!..
Подняв перед собой красивую вышитую кофточку, Сергей перебил дочь:
– Сколько она может стоить?
– Так мама же говорила.
– А ты не считаешь, что это больно дешево?!
– Ну она же сказала, что это сорокинская мать продала. Она на ней зарабатывать не станет. – Юля растерянно пожала плечами. – А в чем дело?!
– Понятно.
Как-то странно, нехорошо усмехнувшись, Сергей бросился к Маше. Распахнул дверь и почему-то весело спросил:
– Вы еще долго?
Словно что-то почувствовав, Маша спокойно, будто зная, о чем идет речь, произнесла:
– Что-то случилось?!
– Да нет. Ничего. Абсолютно ничего.
Нарочито тихо прикрыв за собой дверь, Сергей вернулся на кухню.
– Пап, папочка... У тебя все в порядке? – Юля прижалась к отцу.
– Что тебе от меня надо?! – вдруг заорал он. – Ты что, не знаешь, что через час гости придут?
Юля обиженно отстранилась от отца.
– Юль. Дай сигаретку! – виновато проговорил Сергей.
– Бог подаст.
– Ну дай, не жмотничай. —Я не курю.
– Ну я же знаю, что у тебя есть. Ну Юль. Дай, я же не мать.
– Я девушка честная и чистая. Мы в училище все такие. Мы не курим и не пьем, очень весело живем.
– Ты у меня тоже когда-нибудь чего-нибудь попросишь!.. Я тебе так же отвечу.
– Ты же месяц держался! – Юля сочувственно посмотрела на отца.
– Ну дай, дай.
Вздохнув, Юля вышла из кухни и через минуту вернулась с сигаретой.
– Может, не надо?
Сергей жадно выхватил у нее из рук «Мальборо» и, даже не оценив «богатства» дочери, поспешил закурить.
– Устроит тебе мать, что в квартире куришь!..
Сергей с любопытством посмотрел на дочь. Потом на букет цветов, который она собралась переставить на подоконник, и, сделав затяжку поглубже, выдохнул дым на цветы.
– Ты что?! Завянут же!.. – растерянно глядя на отца, проговорила Юля.
А Сергей уже выхватил из вазы букет и молча засунул его в мусорное ведро.
– Он же небось стоит кучу денег! – с сожалением сказала Юля. – Почем ты его брал?
– Хорошему человеку не жалко! – отрезал Сергей.
– Н-да! Вы, конечно, нашли друг друга! Прожить в браке с таким психом семнадцать лет может только другой такой же псих. Пожалуй, я произнесу сегодня тост за это.
Сергей молча курил. Между тем Юля продолжала:
– Дамы и господа, бабушки и дедушки! Свекрови и тещи, тести и свекры! В этот знаменательный день, когда все передовое человечество празднует семнадцатую годовщину свадьбы Марии Петровны и Сергея Анатольевича Кузнецовых, я хочу поднять свой бокал...
– Сашка на волейболе? – перебил дочь Сергей.
– Нет у меня в этом доме права голоса! На волейболе, на волейболе, – принимаясь за салат, ответила Юля. – Скоро будем родственниками чемпиона. Красиво звучит! Сестра чемпиона мира, Юлия Кузнецова! Нет! Лучше... Брат всемирно известного модельера Юлии Кузнецовой.
А Маша наконец завершала урок.
– В следующий раз будем готовиться к сочинению.
– Слушаюсь, – весело ответствовал великовозрастный балбес, складывая учебники в модный рюкзак. – Разрешите идти?
– Разрешаю.
Дверь распахнулась, и на пороге снова возник Сергей.
– Ты все еще не освободилась? – почти ласково проговорил он.
– Свобода нас встретит радостно у входа, и братья пива подадут. До свидания, – протискиваясь мимо Сергея, продекламировал Сорокин. – Мне еще с Юлей поговорить надо.
Дождавшись, когда он вышел, Маша с прежним раздражением посмотрела на мужа.
– Ну сколько раз тебе повторять?! Ну не заходи ты ко мне, когда я занята! Мне же неудобно! Мне вообще неудобно с ним заниматься! Это же мой школьный ученик! А я с него деньги беру! Пусть в три раза меньше, чем это стоит, но ведь деньги! За то, чему в школе его научить должна была! А все из-за тебя! Без пяти минут безработный! Ну что ты так на меня смотришь? Что?!
Казалось, покорно слушавший весь этот текст Сергей не спеша вынул из кармана аккуратно сложенный вчетверо листок бумаги и, садистски улыбаясь, швырнул его Маше в лицо.
– Что это?
– Это то, что я нашел в твоей сумке. Очень помогает от зубной боли. – Сергей не то что не скандалил, он просто ворковал.
Вот оно. То, чего она ждала весь день. Из-за чего срывалась на учениках и родных. Она чувствовала, что этот день кончится плохо.
Словно не понимая, в чем дело, Маша поднесла письмо к глазам. Вначале зашевелились только губы, но уже в следующую минуту Маша читала письмо вслух:
– «Солнышко, мне так много нужно тебе сказать, что ждать, когда ты снова сможешь со мной встретиться, я, увы, не в состоянии... »
Маша задумчиво посмотрела на мужа.
Между тем в кухне Сорокин «доставал» Юлю.
– Когда слаксы будут?
– Вдохновение найдет – сошью.
– Ты мне это кончай! Я твоему вдохновению деньга, между прочим, плачу, – взъярился Сорокин.
– Будут тебе слаксы, будут. У тебя когда следующий урок?
– С матерью? В среду.
– В среду так в среду – сделаем. Копи деньги. – И Юлька поспешила выпроводить Сорокина из дома.
Сергей пристально посмотрел на жену.
– Что ты на это скажешь?
А что она может сказать... Пусть покричит. Глядишь, полегчает.
– Ну?! Что ты молчишь?! Маша пожала плечами.
– А что тут можно сказать...
– Теперь мне ясно, где ты по вечерам пропадаешь! Откуда у тебя деньги на шмотки!
Боже мой! Как ей все это надоело...
– Если тебе все ясно, что ты тоща от меня хочешь? – Маша села в кресло и отвернулась к окну.
– Что я хочу?! Ты что же, считаешь, что это в порядке вещей?! Завела себе любовника и... и... – Не находя слов от распирающего его негодования, Сергей вдруг замолчал.
– А чему ты удивляешься? Ты что, считаешь себя попрежнему главой семьи? Хозяином?
Меньше всего Сергей мог ожидать в этой ситуации, что Маша пойдет в атаку. Он все еще надеялся, что, увидев письмо, она рассмеется, расцелует его и объяснит, что это и не письмо вовсе, а какая-нибудь учебная игра по литературе. Какой-нибудь Тургенев или Гончаров. Что книжки читать надо. Так что же это... Всерьез?!
– Кто ты такой?! В чем ты мне муж, кроме печати в паспорте?
– То есть как это?
– Я не это имела в виду! Хотя и это тоже! На кого ты похож! Вечно небритый! Изо рта как из пепельницы несет! А одежда! Все как на клоуне висит... Даже галстук и тот по-человечески завязать не можешь! Красавец! Да с тобой не то что в постель, в кино пойти страшно. Особенно когда свет погасят!
– На себя посмотри.
– Правильно. И на меня смотреть страшно. Только по чьей вине? – Маша грустно посмотрела на свои руки. – Наждачная бумага... Тебе нравится, когда я тебя глажу? А это ведь ты раз и навсегда, с первого дня, еще семнадцать лет назад, сказал, что ни одной тарелки не вымоешь. Не мужское это дело. А уж стирать!..
– А он тебе стирает!..
– Он хоть себе стирает. И картошку меня носить не заставляет по семь кило. В одной руке. А в другой молоко. После двух часов в очереди. Молчишь? Ты всегда молчишь! Придешь с работы и в телевизор уткнешься! А он со мной говорит. Все время. Рассказывает, что в мире происходит. Что в искусстве. Мы с ним, между прочим, в театр ходим! И в музеи! Ты когда последний раз в музее был?! И цветы он мне дарит. Много цветов. Каждый день. Когда видимся...
– Ну почему обязательно надо было заводить любовника?! Неужели нельзя было со мной поговорить? Объясниться. Я же не знал, что ты... что тебя что-то не устраивает.
Маша истерично захохотала.
– Но ведь все всегда было так хорошо!
Сергей выкрикнул это так искренне. Неужели он действительно не понимал, что уже давно происходило между ними?
– Когда было? Когда? Ты вспомни, еще дети маленькими были... Ты хоть раз к ним ночью подходил? Может быть, ты их переодевал? Мыл? Недосыпал из-за них? Когда и что было хорошо?!
– А! Что с тобой говорить!..
– Конечно, что со мной говорить! На мне пахать надо. Я классное руководство бери. Я лишние часы бери. Я учеников бери. А его величество не может заниматься неинтересным ему делом.
– Я никогда тебя не заставлял столько работать.
– Не заставлял? Да? А на что мы жить будем? На твои инженерские с прибавкой? Или на пособие, которое тебе будут платить?! Тебя же со дня на день уволят!
– Ну допустим, меня пока наоборот повысили.
– Пять тысяч прибавили. Мы теперь машину купим.
– Все равно деньги.
– Лучше бы они тебе пообещали, что не уволят.
– Может, еще обойдется.
Это извечное «авось» больше всего раздражало ее в нем. Главное, хоть бы раз хоть что-нибудь, хоть как-нибудь обошлось...
– А ты что-нибудь сделал, чтобы обошлось? Ты в лучшем случае тост сегодня за это поднимешь. И все. А что праздновать будем, ни ты, ни я не знаем. Что? Что за семнадцать лет мы почему-то не развелись? Так я тебе скажу почему. Во-первых, квартиру разменивать лень. Во-вторых, суп, когда его сразу на всех варишь, – дешевле получается. Да еще привычка. И все. И весь праздник! И ты еще удивляешься, что у меня кто-то появился?! – Маша встала, направилась к двери.
– И что же теперь делать?
– Что хочешь!
– Что хочешь? – Сергей опешил. – Да ты понимаешь, что ты наделала? Семнадцать лет – и все псу под хвост!
– Ну почему. Просто семнадцать лет была одна жизнь – теперь будет другая.– Тебе все легко. А то, что дети теперь будут расти без отца или... Без матери?!
– А ты что? Собрался разводиться?
– А что ты прикажешь?!
– Я... Да ничего... Ну мог же ты не узнать об этом письме. И жил бы спокойно. Тебя же все устраивало. Я на разводе не настаиваю...
Она видела, что делала ему больно. Она сознательно издевалась над ним, но... удовольствия не получала. Ну когда же?.. Когда он не выдержит?! Ударит ее! Если он не может проявить себя ни в чем ином, может, хоть так... А он все месил и месил слова.
– Хочешь, пусть все остается как есть. – Маша расплылась в невинной улыбке.
– Что – все? И твой любовник?!
– А чем он тебе мешает-то, я не пойму. Как ты ничего не знал, так и не узнаешь.
– Ты что? С ума сошла? – Он даже присел.
– А что?! «Я был бы счастлив, если б целый полк был близок с ней, а я не знал об этом. Прощай покой. Прощай душевный мир». Отелло. Мавр. Книжки читать надо. Так что, если тебя гордость мучит, пожалуйста. Пожалуйста. Я скажу, что я с ним расстанусь. Что ты – следить будешь?.. Ну что? Ты удовлетворен?
И Маша решительно вышла из комнаты. Сергей растерянно огляделся по сторонам. Вскочил. Распахнул дверь.
– Проститутка!
Вернувшись в комнату, он растерянно подошел к окну. Обернулся. Со стены на него лукаво смотрели сын и дочь – фото сделанные на юге.
Он не знал, что делать. В кино в таких случаях принято собирать чемодан и уходить из дома. Он много раз видел, что обманутые мужья поступают именно так.
Бред! При чем тут кино?! Это же всерьез!.. Это происходит с ним, а не в каком-то вонючем кинотеатре!..
Не понимая зачем, не понимая, что будет дальше, Сергей залез на табурет, открыл верхнюю створку стенного шкафа и достал старый складной чемодан. Разложив его на кровати, он вынул из шкафа джинсы, свитер... Сначала быстро, а потом все медленнее и медленнее покидал вещи в чемодан и... остановился.
С силой отшвырнув кроссовки, он направился к двери. А по кухне разносился ароматный запах жарящихся котлет.
Не теряя времени, Маша изящными кружками нарезала и сразу укладывала веером на блюдо копченую колбасу. Обычно саркастически настроенная Юля с восторгом следила за матерью.
– Класс.
– Умеем, – довольная похвалой, улыбнулась Маша.
– Я в жизни так не научусь.
– Каждому свое. Зато я не научусь так шить, как ты.
– Умеем, – как мать гордо ответила Юля и тут же поинтересовалась: – Ты прочла?
– Ну ты довела парня...
– Я довела? Мы встречались-то всего раза два.
– Ну и продолжали бы дальше.
– Да ну его. Скучно. – Юлино лицо скривилось.
– А по-моему, хороший мальчик.
– Мам. Ну ты же сама на все и ответила. Во-первых, мальчик...
– Ты, можно подумать, дама!
– Во-вторых, хороший. Мам, тебе хорошие когда-нибудь нравились?
–Ну...
– Что, я тебя не знаю? Или хулиганы, или трепачи... Зато весело.
– Ну не знаю. Письмо мне понравилось. Искреннее. Мне даже читать неудобно было.
– Я думала, ты посмеешься.
– А над чем тут смеяться? Над любовью?
Собрав со стола колбасные шкурки, Маша открыла дверцу под мойкой. Из ведра торчал букет цветов.
– Зачем ты его выкинула?
– Это не я, – потупилась Юля. – Это папа. Маша удивленно посмотрела на Юлю.
– Ты понимаешь... Это вообще-то... Вообще-то это он тебе его принес.
– Кто он? Твой кавалер?
– Да при чем тут он! Папа! Это тебе папа принес!
– А чего ты мне голову морочила?! Я на него разозлилась зря. – Маша аккуратно вынула цветы из ведра, встряхнула и, убедившись, что в пустом ведре они практически не пострадали, вернула их обратно в вазу. – Я ему такого из-за тебя наговорила! Н-да...
– Мы с тобой так ругались...
– Ну ты бестолковая! И за что тебе только письма такие пишут! Не видят, что ли, кто перед ними...
Все это время Сергей простоял за дверью кухни. Конечно, подслушивать нехорошо...
– Так это все неправда? – входя, почему-то виновато проговорил он.
– Смотря что... – игриво проговорила в ответ Маша. Вдруг посерьезнев, она приблизилась к мужу и мягко провела ладонью по его щеке. – Как тебе моя наждачная бумага?
– Но так жестоко... За что?
– Ведь выжил? Раз в семнадцать лет даже полезно. – Почувствовав, что перегибает, Маша улыбнулась. – Ну не обижайся. Ну перестань, перестань.
– Зачем ты меня обманула? – пытаясь обнять жену, проговорил Сергей.
– Ну, положим, не обманула, а разыграла... – выскользнула Маша. – И вообще. Мне нравится! Изменила – виновата. Не изменила – все равно виновата.
– Хорошо. Я виноват...
Сергею все же удалось обнять Машу. Поцелуй после ссоры казался особенно волнующим.
– Мне выйти? – иронично заметила Юля. – Я могу. Я девушка деликатная.
– Это ты кому-нибудь другому про свою деликатность рассказывай. Я же знаю, что тебе лишь бы салат не делать! – на мгновение оторвавшись от мужа, произнесла Маша.
– Папа с мамой вроде вполне не стеклянные, а дочку насквозь видно? Странно... Да, кстати! Где мое письмо?!
– А я его порвал... – виновато глядя на дочь, признался Сергей.
– Я не переживу! – серьезно проговорила Юля и, вдруг не выдержав, расхохоталась.
– Давай огурцы режь! Не переживет она! Маша повернулась к мужу.
– Между прочим, и ты не тем занят. Кто хлеб резать будет? Вообще, работайте, работайте!
Сергей с готовностью взял нож, но вдруг, оставив его, схватился за щеку.
– Опять зуб? – Маша с жалостью посмотрела на мужа, но все-таки не удержалась, чтобы не сыронизировать. – Когда курил, не болел?! Ну лишь бы не работать...
Раздался телефонный звонок.
– Я возьму... – Юлька выбежала в комнату.
– Прими. – Маша протянула мужу таблетку. Благодарно кивнув, Сергей положил ее на язык, а Маша уже протягивала чашку с водой.
– Пап! Это бабушка! – растерянно проговорила вернувшаяся из комнаты Юлька. – Она хочет говорить только с тобой.
По-прежнему придерживая рукой щеку, Сергей пошел к телефону.
– Что там случилось? – озабоченно поинтересовалась Маша.
– Не знаю.
– Ну ладно, пора облачиться в торжественное. – Маша сполоснула руки и теперь тщательно вытирала их кухонным полотенцем.
– В новую кофточку с вышивкой? – словно невзначай спросила Юля.
– А что?
Маша напряглась.
– Мам! Откуда у тебя такие деньги?!
Маша внимательно посмотрела на дочь. Она уже давно не смотрела на нее так. Словно со стороны. Шестнадцать лет, как стремительно они пронеслись. Перед ней уже взрослая женщина. А кто же тогда она сама? Старуха?
– Не твое дело! – Хлопнув дверью, Маша решительно направилась в спальню.
Сергей уже закончил разговор и теперь, растерянный, стоял посреди комнаты.
– Они не смогут прийти.
– Кто?! Твои родители?! – не сомневаясь в ответе, просто по инерции переспросила Маша.
– Ты слышала про эту папку.
– Папку?
– Ну с партийными документами?!
– А! Которую твой отец взял домой?
–Да.
– И что же?
– Ее украли.
– Но... – Маша замолчала.
– Там сейчас сразу и милиция, и «скорая», – Сергей поднял полные слез глаза. – Папе очень плохо...
