Текст книги "Мелочи жизни"
Автор книги: Георгий Полонский
Соавторы: Максим Стишов,Аркадий Ставицкий,Эжен Щедрин,Юрий Каменецкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)
Глава тридцать шестая. РОМЕО И...
Сергей поставил на пол тяжеленные пакеты с фруктами и открыл дверь Лениной квартиры своим ключом.
Снова подхватил пакеты, вошел. Закрыл дверь, обернулся и увидел... Иру.
«Красавица» соседка смотрела на него с молчаливой укоризной.
– А! Это опять вы! – не очень-то обрадовался Сергей.
– Витамины? – кивнула на пакеты суровая Ирочка.
– Здравствуйте, – решил поздороваться Сергей.
– Богатенький Буратино! – оценив содержимое одного из пакетов, проговорила Ира.
– А вы этажом не ошиблись? – осведомился Сергей довольно грубо. Он вообще не очень-то жаловал некрасивых, с его точки зрения, женщин. Они как-то не внушали ему доверия.
– Ну! – Ира даже восхитилась. – Вы и ответить можете.
– Откуда вы только взялись на мою голову! – Сергей снял куртку.
– Из Монголии. Из двухлетней командировки!
– То-то я вас здесь никогда не видел. Давно приехали? – поинтересовался Сергей, имитируя монгольский акцент.
– Неделю.
– Так вам же надо обустраиваться, наверное! А вы здесь пропадаете! Вы идите, идите... Муж ведь небось заждался, истомился... – Сергей услужливо распахнул перед Ирой дверь.
– Муж меня в Монголии ждет, – ответила соседка холодно.
– Как я его понимаю! – не удержался Сергей.
– А вы, оказывается, еще и хам!
– Да-да, я помню... Ваша б воля, вы б меня на порог не пустили!
– Ира! – послышался из комнаты голос Семендяевой. – Там кто-то пришел?
– Ну вот! – воскликнула соседка недовольно. – Она только заснула!..
– Это я, – сказал Сергей громко. Минуя Иру, прошел в комнату.
Ира еще постояла немного и, видимо решив все-таки обидеться, ушла.
Лена продолжала соблюдать постельный режим. Лежала на кровати, прикрывшись пледом.
– Сегодня тринадцатое, – улыбнулась она, увидев Сережу. – Мне всегда тринадцатого везет.
– И чем тебе повезло сегодня?
– Так... – Лена загадочно улыбнулась.
Сергей конечно же догадался, что Лена имеет в виду его приход.
Погладил Семендяеву по голове, отправился на кухню.
– Сейчас я тебе яблоко помою, – крикнул на ходу. – Я такие замечательные яблоки купил.
Вскоре Сергей появился, держа в руках две половинки яблока, вырезанные розочками.
Протянул Семендяевой.
– Какая прелесть! – обрадовалась Лена. – Где ты так научился?!
– У бабушки. Она вообще много чего умела. Жизнь заставила.
– А она тебя вслух читать случайно не научила?
– Вслух?
– У меня... Ну после всего... Очень с глазами плохо. Со зрением. Нет! Врач сказал, что все восстановится, но пока нельзя ни телевизор смотреть, ни читать... – проговорила Лена застенчиво.
– Ты хочешь, чтобы я тебе почитал?
– Если тебе не трудно. Сергей, покосился на часы.
– Ты торопишься?
– Нет-нет.
Сергей быстро подхватил лежавшую рядом с кроватью книгу.
– «Роковая страсть», – продекламировал он не без иронии. – Это?
– С двадцать седьмой страницы, – попросила Лена. Сергей нашел нужную страницу, откашлялся и начал:
– «Любимая. Ночи, проведенные с тобой, мне не забыть никогда... »
Сергей не видел, как Лена тихонечко нажала на кнопку «Запись» крохотного японского диктофона...
– Да, добрый день. Я узнала вас. Спасибо. Как вы? Нет. Его нет и сегодня не будет. Приболел. Кажется, простудился, ничего страшного. Не волнуйтесь. Что? Ну конечно, конечно, передам. – Регина Васильевна говорила по телефону, сидя за своим рабочим столом.
Даже когда в приемную осторожно заглянул Вакаров, Регина лишь молча указала ему на кресло для посетителей, давая понять, что ведет важный разговор.
– Ах это?! Ну что за пустяки! Я это и без него в состоянии решить. Конечно! Заходите, все будет приготовлено. Да. Завтра после двенадцати. Пришлете шофера? Ради Бога. Пусть только скажет, что от вас, и распишется на квитанции.
Вакаров нетерпеливо ерзал на стуле.
– Не волнуйтесь. До завтра. Перезвоните мне, когда сможете, расскажете впечатления. Всего доброго. – Регина положила трубку.
– Здрасьте, Регина Васильевна. – Поэт был робок. Регина не ответила. Достала из стола какую-то бумагу.
Долго ее изучала. Сняла трубку, набрала номер.
Вакаров смотрел на Регину несколько обалдело. С чего вдруг такая метаморфоза?
– Зиночка! Да, я. Завтра придет машина от... – Регина бросила на Вакарова выразительный взгляд: дескать, вот, милый мой, какая это работа. – Ну заказ 3684. Помнишь его? Да-да! Мне просто не очень удобно... У меня люди. Ну вот. К одиннадцати все проверь, упакуй – и ко мне. Нет. Не надо. Квитанции я заполню сама. Тут особый случай. Все, солнышко, работай. Нет. Его нет. Все-все, некогда.
Регина положила трубку и тут же снова взялась за бумаги.
– Регина Васильевна, вы извините, что мешаю вам, но Елена Александровна... – начал было поэт.
– Кто это? – перебила Регина резко.
– Ползунова... – Вакаров растерялся. – Елена Александровна... Одноклассница моя... Назначила мне здесь в три. Ее еще не было?
– Но сейчас половина четвертого! – взглянув на часы, строго заметила Регина Васильевна.
– Я виноват, конечно, но эскалатор на Кольцевой не работает, и там такая давка... А до этого я еще автобус прождал... – Вакаров виновато прятал глаза.
– Если не приходить вовремя, лучше не приходить совсем, – сформулировала Регина жестко.
– Она уже была и ушла? Не дождалась меня? – с обреченностью в голосе тихо молвил поэт.
– Я не в состоянии следить за всеми посетителями. Не знаю и не желаю знать дел Лены Ползуновой. – Регина Васильевна не блистала любезностью.
– Извините, Регина Васильевна, я... – Вакаров кашлянул. – У вас что-то случилось? Вы совсем другая...
– Не мешайте мне работать!
– Что с вами, Регина? Может быть, я могу вам чем-то помочь? Вас кто-то обидел? – поинтересовался поэт совершенно искренне.
– Вам что, надо еще обязательно и в душу залезть? Просто в дом пробраться недостаточно? – Еще секунду назад неприступная администраторша была готова удариться в слезы.
И тут вошла Ползунова. Кивнула на ходу Регине.
– Извини, Саша, – это относилось уже к Вакарову, – пробка. Все Садовое забито. Пойдем, я познакомлю тебя со Шведовым.
– Его нет, – коротко объявила Регина, не отрывая глаз от бумаг.
– Как нет? Мы договаривались на три...
– Во-первых, уже почти четыре. А во-вторых, Игорь Андреевич болен.
– Ах вот оно что! Знаю я эти болезни!
Ползунова бесцеремонно распахнула дверь кабинета, заглянула внутрь – кабинет и в самом деле был пуст.
– Если у вас есть какие-то проблемы – я замещаю шефа, – довела до сведения Ползуновой Регина официальным тоном. – В том смысле, что веду все его дела и могу решить ваши... просьбы.
–Значит, решил пересидеть дома! Страусова политика, – негодовала Леночка, не обращая внимания на слова Регины. – Ну и что изменится за пару дней?
– Как что? – не отказала себе в удовольствии администраторша. – Сегодня уже все газеты говорят. Еще деньдругой и – фьють... На заслуженный отдых. – Регина намекала на пошатнувшееся положение Ползунова-старшего. Последнее время под него кто-то старательно копал. По крайней мере, если верить средствам массовой информации.
– А вы все еще верите газетным сплетням? – Леночка улыбнулась снисходительно. – Да за последний год это третья волна. И ничего. Держимся. Собака лает, караван идет. Так что передайте шефу, что через два дня он либо передает дела Вакарову. Хозяйственные дела конечно же, – пояснила Ползунова, – либо собирает вещички и выезжает из моего помещения!
Поэт стоял при этом разговоре опустив глаза. Чутье интеллигентного человека подсказывало Александру Сергеевичу, что он рискует вляпаться в довольно грязную историю...
Сидя на постели, Лена Семендяева пила чай с бутербродами.
Соседка Ира, весь этот нехитрый ужин приготовившая, сидела напротив.
– Нашла по ком убиваться! Все равно он на тебе не женится! Так и будет бегать то к тебе, то к жене!
– Неправда! Он меня любит!
Лена активно жевала. Это был тот редкий период в ее полной ограничений жизни, когда она без зазрения совести позволяла себе есть бутерброды. И даже не только с сыром, но и с колбасой. Правда, с черным хлебом...
– Ой, брось! Просто испугался, что ты чуть концы не отдала, и прибежал...
– Нет.
– Не «нет», а «да»!
Семендяева решила больше не спорить. Молча вынула изпод подушки диктофон, включила.
– «Любимая, – раздался из диктофона хрипловатый голос Сергея, – ночи, проведенные с тобой, не забыть никогда. Находясь с тобой, я словно раздваиваюсь. Я превращаюсь одновременно в мальчишку, цепляющегося за юбку защитницы матери, и в умудренного жизнью отца, боящегося за судьбу своей дочери... »
Семендяева нажала на «Стоп».
– Это чего? – недоверчиво проговорила Ира. – Он? Семендяева кивнула.
– Да брось!
– Ты же видишь.
– Прям как по писаному. Слушай, по-моему, я это уже где-то... – Ирин взгляд наткнулся на «Роковую страсть». – Точно! – Ира схватила книгу. – Это же отсюда! Точно! И чего ты мне голову морочишь?! – соседка была просто вне себя от счастья.
Разоблаченная Семендяева лишь грустно пожала плечами.
– И зачем ты его записала?
– Не знаю... Я включаю... и мне кажется... Что это он мне говорит... Я сошла с ума? Да?
– Ты думаешь, мой мужик почему не вернулся? – проговорила вдруг Ира мрачно. – Он на монголке женился!
Раздался звонок в дверь.
– Это не Сережа, – сказала Лена уверенно. – У него ключ...
– Сейчас разберемся!
Ира вышла в прихожую. Открыла дверь. На пороге стояла Ползунова.
Игорь Андреевич болеть, разумеется, и не думал. Сказавшись хворым, он отправился навестить Машу в больницу. Поговорить с ее лечащим врачом.
Именно за этим занятием и застала Шведова Юля, спускаясь вниз по лестнице с этажа, на котором находилась Машина палата.
В первый момент хотела было проскочить незамеченной, но потом передумала и подошла.
– Игорь Андреевич! – окликнула она модельера сзади.
– Юля?! Извините, Римма Михайловна, – кивнул Шведов миловидному врачу.
–Я буду у себя, – ответила Римма Михайловна. – Зайдете?
– Конечно. А вы пока напишите, пожалуйста, а то я в тот раз все перепутал, в аптеке так неудобно было...
– Хорошо, хорошо, – улыбнулась Римма Михайловна, – напишу.
Она пошла к себе, цокая высокими и тонкими каблуками.
– Вы уже были у мамы, Юленька, или только пришли? – ласково осведомился модельер.
– Была.
– А я вот только иду. Хотел вначале с врачом поговорить. Узнать, что и как.
– И как?
– Попробуй их пойми. То «давайте выписывать», то «пусть лучше полежит еще, мы не все проверили».
– Они подозревают что-то серьезное?
– Нет. Не волнуйтесь, – сказал Игорь Андреевич не сразу. – Ничего серьезного. Просто очень ответственные люди. Хотят проверить абсолютно все.
– А... – кивнула Юля, не очень-то поверив.
– А как ваши дела, Юлечка? Что с учебой? Скоро уже диплом?
– Игорь Андреевич, я вам звонила, но вас не было...
– Да? А Саша мне ничего не сказал.
– Нет, я с ним не стала разговаривать. Я звонила сказать вам большое спасибо. За Костикову.
– За кого?
– За Костикову. И за меня. То есть. Ну вы тогда сделали так, чтобы ее отпустили.
– Ах это... Это ничего, ерунда. Если бы все проблемы можно было разрешать так же просто. – Игорь Андреевич не кокетничал.
– Хотите, я вам помогу? – сказала Юля очень серьезно.
– Хочу. Очень хочу, – модельер растроганно улыбнулся. – Помнишь, я просил помочь маме? И сейчас повторяю. Помоги маме. Ей очень нужна поддержка. А я ничего. Я справлюсь сам. Мне не привыкать.
– Игорь Андреевич, а что будет, если мама вас разлюбит? – ляпнула вдруг Юля.
Шведов напрягся.
– Мне будет очень плохо, – ответил он, чуть помедлив.
– Что же делать? – проговорила Юля очень тихо.
– Что? – модельер не расслышал. – Ты... Вы что-то сказали?
– Нет-нет. Ничего, – засуетилась Юля. – Я... – Она не знала, что сказать. – Можно, я приду к вам с эскизами? Как раньше? А хотите, по дому помогу. С Сашкой. Вам, наверное, трудно, а меня он слушается...
– Конечно, приходи! О чем разговор! В любое время приходи. Представляю, как Саша обрадуется. Он очень скучает без вас. И знаешь, что странно, я же вижу, скучает, а к вам поехать или даже сюда, к маме, не хочет. – Для Шведова это и в самом деле было загадкой.
– Он просто ленивый!
– Нет, мне кажется, дело не в этом.
– Ничего! Со мной поедет как миленький!
– Юля, я очень прошу, не надо на него давить. Пусть делает так, как считает нужным. Он уже достаточно взрослый для принятия решений... Расскажите лучше, как дела в училище. – Юля знала эту шведовскую привычку неожиданно менять тему.
– Да все нормально. Игорь Андреевич улыбнулся.
– Когда-то и я отвечал на все вопросы «нормально» и не мог понять, почему это так раздражает маму. Теперь, кажется, понимаю.
– Да, правда, нормально. Все в порядке. Если не пытаться их удивить, а делать за одну ночь то, что им нравится, – диплом с отличием обеспечен. В том числе и мне, – решила немного развернуть свое «нормально» Юля.
– А удивить хочется? – подмигнул Юле модельер.
– А я еще удивлю.
– Их?
– Всех.
– Может быть, начнем с меня? – Шведов улыбнулся.
– Может быть. – Юля улыбнулась в ответ.
– Хорошая у тебя соседка, – сказала Лене Ползунова, когда Ирочка наконец оставила их вдвоем.
– Да... – согласилась Лена.
– Болтливая только очень.
– От нее муж ушел, – в оправдание Ирочке пояснила Лена.
– С мужьями это бывает. Да! Кстати, я забыла тебе сообщить сногсшибательную новость. У вас в доме моделей новый директор.
– Как это?.. И кто? – Семендяева даже привстала.
– Подумай. Ты его знаешь. Семендяева пожала плечами.
– Ну! Ну напрягись!
– Сдаюсь...
– Ну ладно, – сжалилась над недогадливой Семендяевой Ползунова. – Новый директор – перед тобой!
– Что?! – Семендяева не смогла скрыть ни удивление, ни испуг.
– Тебя не устраивает кадровая политика Шведова? Ты хочешь предложить другую кандидатуру? – Ленина реакция, естественно, не укрылась от «верного» глаза Ползуновой.
– Нет, меня устраивает... – Семендяева спохватилась. – Меня очень устраивает!!! Просто это так неожиданно...
– Ну, официального знакомства с коллективом еще не было, но ты... Удостоена узнать об этом раньше других.
– Спасибо, – поблагодарила Лена неуверенно.
– А почему ты меня не поздравляешь?
– Ой, я поздравляю! Я очень поздравляю! Я просто врубиться никак не могу...
– Ну пока ты... «врубаешься», я хочу тебя кое о чем попросить.
–Да?
– Надеюсь, своему директору ты не откажешь? Семендяева растерянно кивнула.
– Я слышала, что к тебе опять зачастил твой инженерик... Сережа, если я не путаю?
– Да. Он был пару раз. – Лена посмотрела на «директоршу» с опаской.
– Пару раз? Ну и довольно! Хватит пары раз! – в буквальном смысле слова приказала Семендяевой Ползунова.
– Как это... хватит?
– Хватит – это хватит!
– Но вы же сами... – хотела было возразить Лена.
– Что – я сама?! Семендяева промолчала.
– У него есть семья. Там ему и место. – Во времена иные из Леночки получился бы неплохой секретарь парткома. – На чужом несчастье счастья не построишь, – добавила она с интонацией довольно зловещей.
– Но его же жена бросила! – возмутилась Лена. – Я же там ни при чем!
– Как бросила – так и вернется. Скоро вернется, – пообещала Ползунова. – Очень скоро. И хватит об этом!
– Нет. Не хватит. Я люблю его! – воскликнула Лена.
– А работу свою ты любишь?.. – спросила Ползунова очень тихо. – Или, может быть, в домохозяйки подашься?!
Лена намек поняла. Посмотрела на Ползунову уже не с испугом, а с ненавистью.
– Кстати, девочки в Италию собираются. – Теперь Ползунова заговорила ласково. – Ты поедешь?.. Поезжай. Там работы на один день, а все остальное – удовольствие... Или ты не хочешь удовольствия? Или ты хочешь по чужим постелям новую работу поискать?! Заруби себе на носу, стерва длинноногая! Если еще раз с ним встретишься – считай себя уволенной! Это я тебе как директор дома моделей говорю! Я не позволю разрушать крепкую советскую семью!..
Лена молчала. Ей было страшно...
Когда Сергей вернулся домой, Юля стояла на стремянке, надевала на карниз недавно выстиранные занавески.
– Привет! – крикнула радостно.
– Привет.
– Ты когда у нее был?
– У кого?
– Как – у кого? У мамы. Я была около четырех. Но ждать тебя не стала, поехала домой. Позвонила тебе на работу, мне сказали: ушел, больше сегодня не будет, я и решила, что ты к маме поехал. Разве не так?
– Не совсем.
– А что?
– Да я... Я по делам ездил. В местную командировку.
– Значит, у мамы опять не был?!
– Нет.
– А он, между прочим, был!
– Вот именно! Так что нечего нам там вдвоем толкаться.
Есть и другие проблемы в жизни. Не только она.
– Ты ее совсем разлюбил!..
– Совсем – не совсем. Полюбил – разлюбил. Как просто, когда только два цвета. – Сергей вдруг ощутил явственное желание напиться. Так, чтобы хоть на время отключиться от всего этого кошмара. Этой невыносимой душевной пытки. – Черное и белое. А есть, дочь, еще и Бог знает сколько оттенков серого.
– Ага. Знаю, – ответила со своей стремянки всезнайка Юля. – Это когда ни горячо, ни холодно. А так. Тепленько. Очень удобно.
– Может, все-таки покормишь отца? – Сергею очень не хотелось сцен.
– А что же, в этот раз в командировке не кормили? Баньку не топили? Сразу спать уложили?
– Юля!
– Помаду бы со щеки вытер! – Юля слезла со стремянки и отправилась на кухню.
Сергей подошел к зеркалу, оглядел себя. На лице никакой помады не было.
Сергей заглянул на кухню. Юля стояла у плиты. Шипела сковородка.
– Юля!
– Сейчас. Через пять минут картошка будет готова, и я позову, – Юля разговаривала с отцом как сварливая жена с мужем-подкаблучником.
– Юля, я не для того.
– А для чего?
– Понимаешь, я маме не нужен. Она сама так решила. – Сергей опустился на табуретку. Юля хотела было что-то возразить, но Сергей не дал:
– Не перебивай меня. Я не хотел этого разговора, но раз уж ты настояла, слушай. Я очень любил маму. Я просто не замечал других женщин.
– Почему ты говоришь в прошедшем времени?
– Я сказал, не перебивай меня! – Сергей даже пристукнул ладонью по столу. – Я думал, что это на всю жизнь. Но она думала иначе. Она решилась разрушить то, что у нас было. Один раз она попыталась уйти. Я удержал ее. Уговорил остаться. Обещал не вспоминать об этом. И сдержал слово. Но вскоре она уходит во второй раз. Переезжает к другому мужчине. Я ждал. Ждал, что это ненадолго. Я надеялся, что она вернется. Но шло время, и ничего не происходило. Только я как будто выздоравливал. Постепенно, постепенно вернулись кое-какие ощущения. Потом я узнал об этой истории с моей работой. Тоже, знаешь, не прибавило мне любви и нежности.
– Но она же хотела как лучше!
– А я всегда хотел как честнее! Так меня воспитали. Потом, фотографии эти в газетах... Но я и тогда еще на что-то рассчитывал, надеялся. Поперся к ней в больницу.
– Пап, ты обо всем этом уже говорил.
– И тут я встречаю человека, который, наоборот, понимаешь, наоборот, ко мне стремится. Меня любит. Вот такого, какой я есть. С нелепым воспитанием. С несветскими манерами. Без влиятельных знакомств. И любит она меня настолько, что готова с жизнью расстаться, если я ей не верю. А не верю я ей после мамы! Трудно верить, когда тебя обманули. Я маму почти двадцать лет знал. А тут... Пара месяцев всего. Вот и не поверил. Так она таблеток... Вот и скажи теперь, если я виноват, то перед кем я виноват? Перед мамой? Или перед Леной?
– Значит, мачеху Леной зовут? – Для Юли по-прежнему существовало лишь два цвета – черный и белый.
– Тебе все шуточки, а человек чуть не умер!
– Папка, но ты же ее не любишь? Ведь нет!
– Ценить любовь – это не меньше, чем любить самому.
– Вот уж не думала, что ты такой романтик!
Сергей, устало махнув рукой, снялся с места. В дверях обернулся.
– Картошку сними. Сгорит.
Юля суетливо схватилась за забытую сковородку. Сняла с плиты.
– Садись, – проворчала она, – покормлю. – И тут же, не удержавшись, с улыбкой добавила: – Ромео...
Глава тридцать седьмая. ШЕФ НА ПРОДАЖУ
Нравилось это кому-то или нет, но отныне с Ползуновой нужно было считаться.
По крайней мере, до тех пор, покуда старик Ползунов оставался в силе. А тут ведь очень легко ошибиться – сегодня газеты кричат, что песенка такого-то, скажем, политического деятеля уже спета, остались считанные денечки, а он вдруг хоп – и еще выше забирается. И наоборот – другой во всех газетах, на радио, на телевидении, его чуть ли не в президенты прочат, а в одно прекрасное утро – раз, и поминай как звали...
Нет, у них там наверху черт голову сломит. А посему – поосторожнее надо с Ползуновой, поосторожнее.
Совсем не обязательно, сдаваться, нет, не на тех, как говорится, напали, но открытая борьба и всяческая демонстрация презрения вряд ли тут уместны.
Гораздо мудрее – исподволь, исподтишка... Так сказать, перейдя к партизанской войне. На время, конечно...
Именно такой тактики решила теперь придерживаться многоопытная Регина Васильевна.
Не без одобрения шефа, разумеется...
– Шведов у себя? – приоткрыл а дверь в приемную Ползунова.
– Ой! Елена Александровна! А его нет! – Регина заговорщически снизила голос. – По-прежнему велел говорить, что болеет. А сам...
– Что – сам? – Ползунова так заинтересовалась, как будто ждала, что Регина начнет рассказывать о неожиданных любовных похождениях Шведова.
Но ничего такого не последовало:
– Да ну его! – Регина рукой махнула. – Старый стал, слабый. Вот вы чуть надавили – и все. Нет его. Сломан. Сейчас только голову ломает, как капитулировать поприличнее.
– Вы хотите сказать...
– Да. Считайте, что дом уже у вас в кармане. Мне поручено понемногу вводить вас в курс дела.
– Почему понемногу? Опять время тянет?
– Да ну его! Все дела забросил. Машу свою сегодня из больницы берет. Только об этом и думает. Но ничего. Вот вы за дело возьметесь... – Регина, пожалуй, даже немножко перебарщивала.
– Регина, Вакаров не приходил?
– Нет, Елена Александровна, не было.
– Мне нужно с ним поговорить...
– Никаких проблем! Я сейчас вам кабинет открою, кофе сварю. Посидите подождите. Там кассета есть с последнего показа. Посмотрите?
– Что это вдруг такая предупредительность? – В голосе Ползуновой звучало легкое недоумение.
– Так ведь каждый день по телевизору говорят – «Ставьте на лидера!».
– Значит, предаешь шефа? – перешла на «ты» Леночка.
– А когда я сомневалась, что ему с вами будет лучше? Вы теперь директор дома, и я обязана создать вам условия для работы. Разве не так?
– Ну хорошо. А что ты там сказала насчет Маши?
– Ее сегодня выписывают. Так я ему посоветовала отправить ее сразу в санаторий. Месяца на полтора. А там видно будет.
– И когда она уезжает?
– Сегодня вечером. —А Шведов?
– Он с Сашей, с мальчиком, через неделю. Когда каникулы начнутся.
– Но мне же необходимо вступить в должность! Иначе он уедет, а бумаги останутся неподписанными!
– Да подпишет он!
– А если нет?
– Ну и что?! Какая разница? Все равно все на мне. А уж я то теперь очень хорошо знаю, кто мой шеф, – не скупилась на елей Регина.
– Лихо. Но я бы предпочла не только де-факто, но и де-юре стать хозяйкой. – В происшедшей с Региной метаморфозе Леночка уже не видела ничего странного – ив самом деле: только самоубийца не станет ставить на лидера. А Регина в представлении Леночки была, конечно, женщиной не блестящего ума, но все же далеко не дурой.
– Я постараюсь, но он обезумел. То гоняется за каким-то лекарством. То вызванивает своего старого приятеля в Казахстане. То заказывает железнодорожные билеты – Маша, видите ли, не любит летать самолетом!
– Она едет поездом?
– Еще как! Одна в четырехместном купе. «СВ» туда не ходит. Так наш купил четыре билета.
– В мужчине должен быть размах! – Ползунова Шведовым искренне восхитилась.
– Конечно, – согласилась Регина, – но для дела. А это... Ползунова ничего не ответила.
Молча вошла в кабинет. Остановилась на пороге.
Десятки, может быть, даже сотни раз бывала она в этом кабинете, но осматривала его таким взглядом, как будто видела впервые. Взглядом хозяйки.
За спиной Ползуновой «верным оруженосцем» замерла Регина.
Ползунова наконец прошла, по-хозяйски расположилась за шведовским столом.
– М-да. Уютно. Неси кофе, – распорядилась она по-барски. – Буду привыкать к месту. – Ну, как известно, не место красит человека, а человек место, – не преминула заметить Регина Васильевна.
Ползунова приняла это за комплимент. Регина вышла.
Как известно, воспитанием Леночка Ползунова не блистала. А потому – со спокойной душой приоткрыла верхний ящик шведовского стола.
Увидела какую-то бумагу. Вынула, принялась читать.
«...Уважаемая Елена Александровна. Я не смогу заставить себя произнести это вслух, поэтому вынужден написать. Вы победили. Я принимаю ваши условия и готов подписать приказ о назначении вас Генеральным директором моего дома...»
Почерк был шведовский. Ползунова расплылась в самодовольной и победоносной улыбке.
Аккуратно убрала листок обратно в стол.
С подносом в руках появилась Регина: чашки, молочник, кофейник, вазочка с печеньем, сахарница.
– Вы сказали, что ждете кого-то, я поставила две чашечки, – доложила она с предупредительностью хорошего официанта.
– А себе? – осведомилась директорша в приступе великодушия.
– Спасибо, но...
– Хорошо. Спасибо, – приступ прошел так же стремительно, как и начался. – Я позову, если что.
Регина ушла.
Ползунова налила себе кофе, закурила. Загудел селектор.
– Игорь Андр... Ой, простите, Елена Александровна, привычка, – раздался голос Регины. – Елена Александровна, Вакаров пришел. Ему подождать?
– Нет. Пусть заходит. Он мне нужен.
– Хорошо. Запускаю.
Дверь открылась почти мгновенно, и Вакаров вошел.
– Привет.
– Привет. Кофе хочешь?
– Хочу, – Вакаров с интересом оглядывал кабинет.
– Нравится? – спросила Леночка тоном хозяйки.
– Очень.
– Привыкай.
– В каком смысле?
– В прямом. Флигель слева от входа видел?
– Видел. Ты мне его в прошлый раз показывала.
– Ну вот, – Ползунова налила Вакарову кофе и жестом предложила присесть. – На той неделе начинаем там ремонт. Сделаем пару кабинетов и общую приемную. Я поднажму в префектуре, нам подбросят материалов и ремонтников. Дом-то музейный. И будет у тебя через месяц офис не хуже этого.
– У меня?! – Вакаров послушно присел.
– Саша, сколько можно ходить в непризнанных гениях? Тебе уже тридцать пять лет! Хорошо подавать надежды в двадцать. Допустимо в двадцать пять. Но в тридцать пять надо уже реализовывать себя. Тем более сейчас. Все пути перед тобой открыты. Хочешь писать – пиши. Никто не мешает. В конце концов, Достоевский вообще был послом...
– Грибоедов, – поправил троечницу поэт.
– Ну какая разница! Грибоедов! Достоевский! Во всяком случае, и тот и другой писали на сытый желудок, уверяю тебя. И ты пиши. А издавать тебя будут. Я помогу. Но это теперь больших денег стоит. Их заработать надо.
– Я не умею зарабатывать деньги, – привычно заныл поэт. – Я даже тратить их нормально не умею, не то что зарабатывать.
– Я тебя научу. Ты только слушай меня. Ты же веришь, что я хочу тебе добра?
– Лена, я люблю тебя. Ради тебя я готов на все. Я так давно это про себя знаю, что, кажется, так было всегда, – сказал Вакаров с обреченностью в голосе. – Я, даже пока был женат, все равно знал, что люблю тебя...
– Саша, – перебила Ползунова. – Ты будешь моим заместителем. Директором этого дома.
– Я – директором?! – Вакаров чуть со стула не упал.
– Не волнуйся. Ничего страшного в этом нет.
– Да нет. Ты с ума сошла. Какой из меня директор! Да я в жизни не подписал ничего серьезнее договора с издательством... Директором! Да я не умею быть директором. Я думал, какая-нибудь литературная работа... Вот вчера меня в лицей позвали, лекции читать о поэзии...
– И сколько пообещали?
– Какая разница! – горячился поэт. – Важно заниматься своим делом и не занимать чужое место! Кстати, а кто сейчас этот директор?
– Считай, что его нет. Эту должность придумала я. Специально для тебя. Подумай, – добавила Леночка кокетливо, – мы будем все время вместе. Ты же так этого хотел.
– Лена, – Вакаров чуть не плакал. – Я боюсь подвести тебя, этих людей. Я не знаю...
– Перестань! В конце концов, мужик ты или хныкающая гимназистка? Да Регина сейчас вчетверо больше делает и ничего, еще и краситься успевает. А это потруднее в ее возрасте, чем стихи писать.
– Зачем ты так? – вспыхнул неожиданно поэт.
– Понравилась? – Ползунова прошила Вакарова взглядом, полным женского любопытства и настороженности.
– Милая женщина. Только какая-то неуравновешенная. То рычит, то мурлычет, – ответил поэт.
– Нормально. Как всякая женщина. Тем более, я думаю, она уже знает, что ты пришел в том числе и на ее место.
–Что?! – Вакаров был в ужасе. – Я – на ее место?! Нет. Слышишь, Лена, никогда. Исключено!
– Не волнуйся. Я не буду просить тебя варить кофе. Тем более, – Ползунова усмехнулась, – по-турецки.
– При чем тут кофе? Я бы с удовольствием варил тебе кофе. Это очень приятно – варить тебе кофе. Но оставить эту женщину без ее работы – это убить ее. Выбросить из жизни!
– Саша, – Ползунова даже поморщилась, – давай без риторики.
– Но это действительно так! Этот дом для нее все.
– Успокойся, – Ползунова решила сменить тактику, – никто не собирается отправлять ее на пенсию. Да и рановато. Просто немного подвинем. Незачем такой милой даме возиться с ремонтом, загранпаспортами, транспортом и всем остальным.
– Но я же тоже этого не умею, – возразил Вакаров вяло, испугавшись, что со всем этим нужно будет возиться ему.
– Дурачок. Ты только что показал мне, что ты умеешь. И мне от тебя только это и нужно, – произнесла Ползунова нечто двусмысленное.
– Что, Лена, что я тебе показал? – не понял Вакаров.
– Что ты до наивности, до глупости честный человек. Даже во вред себе честный. Вот и оставайся таким на новой должности. Все проблемы я буду решать сама, но тебе, только тебе, смогу я доверять в этом... лучшем в мире доме моделей...
В приемную дома моделей зашел довольно высокий и симпатичный молодой человек, правда, несколько провинциального вида.
Звали молодого человека Игорь, и нужен ему был его тезка – Игорь Андреевич Шведов. Зачем?
Об этом мы расскажем чуть позже.
Пока же Игорь быстро огляделся по сторонам и смело зашагал в направлении шведовского кабинета.
Остановить молодого человека было некому – Регина умчалась куда-то по делам.
Навстречу юному провинциалу из кабинета вышел Александр Сергеевич.
– Добрый день, – поздоровался с поэтом Игорь.
– Здравствуйте, – кивнул Вакаров, близоруко прищурившись.
– Шведов у себя?
– Нет. Его нет. Болеет.
– Но я же видел, вы вышли из его кабинета! – почти возмутился провинциал. Он уже привык к тому, что люди в столице очень редко говорят правду.
– Там... – Вакаров замялся. – Там сидит совсем другой человек.
– Посмотрим! – Игорь решительно рванул дверь кабинета на себя.
Ползунова, все еще сидевшая за шведовским столом, удивленно вскинула брови.
– Извините, – Игорь растерялся. – Я думал, здесь Шведов...
Леночка посмотрела на молодого человека с интересом...
