Текст книги "Форд : Важнейшая проблема мира. том 1"

Автор книги: Генри Форд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 44 страниц)

30. КАК ИУДЕИ КАПИТАЛИЗИРОВАЛИ ПРОТЕСТ ПРОТИВ ИУДЕЕВ

30. КАК ИУДЕИ КАПИТАЛИЗИРОВАЛИ ПРОТЕСТ ПРОТИВ ИУДЕЕВ

Американская сцена находится под влиянием и контролем группы бывших щеголей, газетчиков, спекулянтов билетами, завсегдатаев игровых залов и кегельбанов. В настоящее время в момент написания настоящей статьи самым широко рекламируемым человеком в мире театрального дела является Моррис Гест, русский иудей, который поставил самые скабрезные спектакли, когда-либо показанные в Америке, – «Афродита» и «Мекка». Сообщалось, что дух скабрезности настолько активно циркулировал среди театралов, что билеты продавались в чикагском театре на год вперед, а посетителями, конечно же, в большинстве своем были неиудеи.

Тогда можно поставить справедливый вопрос, кто был этот Моррис Гест, который стоял среди своих собратьев-иудеев как наиболее удачливый режиссер года? Если сказать, что он прибыл из России, то в этом против него ничего нет. Нет ничего против него и в том, что он иудей. Нет ничего против него и в том, если учесть, что успех сопутствовал ему, что его отец и мать все еще в Одессе или были там совсем до недавнего времени. Однако в недавнем интервью, в котором скрытно присутствовал пафос профессионального замечания, он сожалел, что не смог привезти своих родителей в Америку.

История Морриса Геста является последней в мире, которая может быть использована в качестве «истории успеха» типа: «бедный парень-иммигрант, который стал крупным театральным режиссером». Конечно, он не крупный режиссер, хотя он большой пособник не менее похвальных вкусов публики, в ухудшении, которых он сыграл немаловажную роль. Гест продавал газеты в Бостоне и приобрел часть собственности Бостонского театра. В 1906 г. он был членом известной банды спекулянтов билетами, которые были проклятьем для зрителей до тех пор, пока полиция не запретила мелкую продажу билетов на тротуара?» перед кинотеатрами. Рассказывают и другие истории о нём, которые связывают его имя с похождениями другого свойства, однако правдивы ли эти истории или нет, в характере Геста нет ничего такого, что указывало бы на то, что он что-нибудь сделал в лучших интересах театра. Он зять Дэвида Беласко. Есть ещё и Сэм Харрие, который долго был младшим партнером фирмы «Коган и Харрие» и который начал свою карьеру в искусстве с тренировки Диксона, цветного чемпиона по боксу в полулегком весе, и грозного Терри Мак-1Ьверна – призера чемпионата в легком весе. Со вкусами, сформированными около ринга, он бросился в театральные авантюры, связавшись с Элом Вудсом. Он скатился в более низкие классы и нажил состояние на постановке жестоких мелодрам в театрах второго и третьего классов.

А тут еще есть и Сэм Харрие, который обеспечивает покровительство сотням и тысячам, да и миллионам театралов, некоторые из которых наивно полагают, что когда они вторгаются в театр, они попадают также в результате некоторого мистического процесса в «царство искусства».

Эл X. Вудс обладал полутора хорошими глазами. Это не его персональная утрата, которая имеет значение, но история неприятности, которая уходит в прошлое ко времени, когда Эл был членом банды Восточной стороны («Ист Сайд»}. Согласно обычному сообщению он нередко играл на фортепиано в южной части города на восток от Пятой Авеню. Г-н Вудс является также выдающимся покровителем драматического искусства – он ставил пьесы «Девушка от ректора» и «Девушка в такси», две наиболее аморальные и плоские пьесы за последние годы. Несколько раз он добивался права на постановку своих пьес в некоторых Венских оперных театрах, которые сами были достаточно неприличными с моральной точки зрения, но которые сами по себе были в достаточной степени артистичными; но даже их он испоганил неуместным включением вульгарности и непристойности.

Публика, безусловно, не видит и не знает этих богов, перед которыми она ежегодно разбрасывает свои миллионы, публика также не знает, из каких источников проистекает театральная низость. Забавно послушать только что оперившихся философов, как они обсуждают «тенденции сцены» или с ученым видом распространяются о «божественном праве Искусства» быть легкомысленным и настоль непристойным, насколько оно доставляет удовольствие, когда все время «тенденция» только начинается, а «искусство» определяется людьми, чьи предки заставили бы Искусство пронзительно кричать!

Американский театр представляет собой некоторую небольшую группу иудейских руководителей и большую группу неиудейскихлегковеров, и только лишь последняя группа, которая «обманывает себя» в том, что существует нечто реальное в этом деле.

Следовательно, вполне естественно, что полная иудаизация театра должна произойти и закончиться его трансформацией в «зрелищный бизнес» на принципах торговли и обмана. Реально существующие режиссеры зачастую культурно не обогащены для чего-либо большего, чем просто бизнес. Они способны нанять тех, кого они хотят, а именно, механиков, костюмеров, художников, писателей, музыкантов. При их мерах вкусов публики и при их образе поведения, сформировавшихся в гонке за призы, при их общем идеале, смоделированном на амбиции потворствовать распущенности вместо обеспечения законных потребностей, не удивительно стандарты Театра не должны быть на их самой низкой отметке.

Поскольку театралы замечают всё больше и больше, что иудейский директор нанимает иудейских актёров и актрис, потребное число неиудейских драматургов и актеров на рынке труда непрерывно уменьшается. Временами занятость иудейских актеров становилась столь навязчивой, что угрожала самому успеху спектакля. Особенно был заметным случай, когда роль молоденькой христианской девушки ранней христианской эры была предоставлена иудейке с явно выраженными расовыми чертами. Этот выбор был настолько неуместен в этническом и историческом смысле, что он сильно препятствовал созданию представления, которое должна была производить пьеса.

«Псевдоним» скрывает от посещающей театры публики тот факт, что актёры и актрисы, которые предназначены только для развлечений, являются иудеями всё в большей и возрастающей пропорции.

Некоторыми из наиболее вьщающихся иудейских актёров, многие из которых основные фавориты, являются Эл Джолсон, Чарли Чаплин, Лумс Манн, Сэм Бернард, Дэвид Уорфилд, Джо Бебер, Барни Бернард, «Эд Уайн или, если упомянуть его настоящее имя, Израэл Леопольд», Лу Филдс, Эдди Кантор, РобертУорвик.

Среди выдающихся иудейских актрис известны следующие: Тэда Бара, Нора Бэйкс, Ольга Нэзэрсоул, Ирэн Фрэнклин, Гертруда Хоффман, Майци Хэджос, Фанни Брайс {жена Никки Арнстэйна), Берта Калиш, Джоуз Коллинз, Этэль Леви, Белла Бэйкер, Констанция Кол-лье. Покойная АннаХелд была иудейкой.

Помимо упомянутых выше имеются и другие, чья расовая идентичность не раскрывается их именами или любой известностью их на публике, иудейская пресса подтверждает контроль иудеев над развлекательным бизнесом помимо коммерческого контроля над сценой. «Величайшими развлекателями, постановщиками водевилей и комиками являются иудеи», как указывается в статье в журнале «Чикаго Джуиш Сэнтинел», комментируя ту степень, с которой иудейские актёры монополизировали чикагскую сцену в ту неделю.Среди композиторов мы однажды упомянули Виктора Герберта и Густава Керкера на почетных местах; однако сейчас Ирвинг Берлине был продвинут и признан неиудеями, которые имеют отношение к искусству.

Великих иудейских драматургов нет. Чарльз Клейн написал пьесу «Лев и мышь», но никогда не повторил своего опыта. Безусловно, большое число посредственных работ были приспособлены для сцены; коммерциализо-ванная сцена требует определенного количества «продукта». Среди тех, кто занят этой работой, можно упомянуть следующих: Джек Лайт, Монтэгю Гласе, Сэмюэл Шип-ман, Джулес Эккерт Гудман, Аарон Гоффман и другие.

Иудейское утверждение об их исключительной гениальности не родилось в театре, хотя иудейская воля к власти в нем проявилась четко.

Имя Беласко приходит на ум, возможно, чаще, чем любое другое; и г-н Беласко самый популярный актёр на любой сцене. Понять г-на Беласко означает понять тот метод, с помощью которого «Независимые» завоевали Иудейский Театральный Трест и всё ещё сохраняют монополию театра для иудеев.

Старый Трест продолжал резвиться, уничтожая всё на своём пути, бросая почетные «звёзды» в тень, блокируя дорогу обещающим драматургам, оставляя без работы всех актёров, которые не проституировали бы искусство ради коммерциализма, и происходило то, что происходит всегда, – даже иудеи не сильнее закона природы, – возникло плохое дело «большой головы».

Г-да Кло, Эрианджер и их непосредственные соратники почувствовали себя королями проявлять некоторые черты предположительно королевской идиосинкразии.

Имели место, безусловно, и некоторые протесты против высокомерия Царей Театра. Вандербилты и другие Нью-Йоркские миллионеры воплотили свой протест в движении за создание национального театра, который был построен в Большом централь-лом Парке и на строительство которого был израсходован 1 млн. долларов. Один из членов Треста подтвердил свое рождение и воспитание, заявив, что эта попытка очистить театр была, в действительности, планом создать место для порока в интересах тех, кто поддерживает миллионеров. Это заявление вызвало глубокий резонанс, но в еще большей степени разоблачило основную концепцию театра по иудейскому Тресту, чем что-либо ещё. Г-н Беласко пришел из Сан-Франциско, где он выступал в различных ролях, включая такие, как бродячий декламатор, иллюзионист и актёр.

Джеймс Э. Герни проявил интерес к нему как к молодому человеку и обнаружил, что он способен был помогать самому себе в диалогах из напечатанных пьес. У Герни Беласко многое узнал о сценических эффектах и вскоре достиг больших успехов в детективных пьесах. Прибыв в Нью-Йорк, Беласко познакомился с г-ном Де-Мил-лем, иудейским драматургом, которому необходимо было только «чувство театра» Беласко, чтобы сделать его качества эффективными.

Беласко стал фактором усиления иудейского контроля над сценой следующим образом: он был связан с Фроманами, но ему не удалось убедить их в том, что г-жа Лэсли Картер, которая оказалась в центре сенсационного дела о разводе и которая отдала себя в профессиональное руководство г-на Беласко, была великой актрисой. Сделать звезду из г-жи Картер и завоевать публичное признание для нее оказалось длительной задачей. Фроманы не были симпатичными. И среди менеджеров также имело место несогласие. Шуберты обязаны были принять уход других иудейских магнатов, в особенности, уход Чарльза Фромана, и Шуберты взбунтовались. Шуберты происходили из г. Сиракузы, а их подготовка к театральной деятельности не обещала им преданности искусству. Они были мальчиками, раздающими программы, и билетёрами. Затем галантерейный бизнес показался им возможно более быстрой дорогой к богатству. Самюэль Шуберт стал практически продавцом билетов в театре. Через соответствующее время, узнав несколько имеющих рыночный интерес секретов театра, он организовал фривольные бурлески и комедийные спектакли. С этим он перебрался в Нью-Йорк и продолжал ставить свои музыкальные представления мелкого пошиба, пока имя Шуберт не стало нарицательным для подобных представлений. Конечно же, Шуберты принимали заказы на билеты в театры Треста.

Приблизительно в 1900 г. Шуберты поссорились с Трестом, а Беласко поссорился с Фроманами, и эти двое приветствовали друг друга как друзья-товарищи и продолжали искать то, что можно было бы сделать для их товарищества. Публике демонстрировались признаки отвращения к Тресту. Это было любопытно! Г-да Шуберты и Беласко обращаются к публике за помощью в борьбе против Беласко, и Шуберты должны играть роль обиженных независимых людей; затем возбуждается симпатия публики, и поддержка публики придаст «Независимым» силу нового Треста. Так это в точности и произошло.

Театральность Беласко помогла достигнуть этого результата. Он – актёр вне сцены, а также и на сцене. Он принимает позу благотворительного священника, одевает одежду с воротником священника, религиозный жакет и пиджак. Будучи португало-иудеем по рождению, Беласко одевается согласно своему понятию о чести, как он говорит, как его учитель в его ранние годы. Так или иначе, но костюм весьма эффективен, в особенности среди женщин. У него был дрожащий и смущенный голос, и он сидел в своём кабинете, освещенный таким образом, что его священническое лицо и блестящая копна седых волос казались возвышающимися из окружающей и загадочной тайны. Это очень эффектно. Одна женщина после того, как ей разрешили присутствовать и, когда она увидела лицо, поднимающееся из тени на свет, заявила следующее; «Теперь я лучше понимаю божественное смирение Иисуса Христа, поскольку я имела удовольствие встретить г-на Беласко.»

Таким образом, «мастер», как его называли, был хорошо обучен, чтобы вызывать симпатию публики. И он действительно обращался к публике. Конца его обращениям не было. Он рассказывал истории о персональных нападках на него. Он заламывал свои руки в безнадежной печали против угроз Треста в отношении сцены. Од-нако его собственникГ стерший не все были безукориз-ненными. Был один такой, «Гадкий Энтони», который привел к нему полицейского цензора. Однако существовала и весьма четкая концепция в умах публики относительно того, что Трест сделал со сценой.

Беласко сказал, что он был против Треста, а остальное было скоропалительной оценкой.

В октябре последнего (1920) года серьёзный спад поразил театральный бизнес. Даже в Нью-Йорке театры переживали тяжелейшую депрессию за все годы. Более 3000 актёров оказались безработными, а менеджеры были вынуждены прибегать к услугам агентов по продаже билетов по сниженным ценам, чтобы продавать свои места. И тем не менее в середине этого спада Шуберт объявил об открытии шести новых театров только в одном Нью-Йорке. В то же время они объявили и о постановке сорока спектаклей.

Сорок спектаклей! Если бы кто-то объявил, что он собирается построить шесть новых художественных музеев в одном городе и выставить в них необходимое число написанных маслом картин под его собственным руководством, то его посчитали бы сумасшедшим, в особенности, если бы существовало общее мнение, что он ничего не знает об искусстве и имеет картины, написанные просто для того, чтобы повысить стоимость своей недвижимости!

Это указывает на то, как основательно публика привыкла к «театру» и «киноиндустрии», что объявление об этих прежних пустяках воспринимается столь благодушно. Сорок спектаклей! – когда любой может сосчитать на пальцах обеих рук всех теперешних американских и английских драматургов, даже отдалённо заслуживающих внимания!

Говорят, что Шуберты не ожидают успеха более трёх из этих сорока пьес. Успех пьесы в артистическом смысле, это не ее бизнес. Поддерживать достаточное число пьес в действии и обеспечивать окупаемость капиталовложений в них– это, действительно, серьёзное дело.

Таким образом, теперь неудивительно, откуда проистекает театральный жаргон. Говорят, что актёр, который добивается успеха, «поставляет товары». Признанная актриса «широка как вся шерстяная ткань и полотно». Автор «переворачивает» свою публику. Девушка, не принадлежащая ни к какому конкретному классу, это «юбка». Молоденькая девушка из хора – это «бройлер» или «цыпленок». Актриса, которая играет роль авантюристки, это «вамп». Вееьмауспешная пьеса– это «нокаут». Если взять всё вместе, это и есть «шоу-бизнес». Это и есть результат иудейского контроля любой профессии, как скажет Вам любой американский адвокат.

В настоящее время протест имеет место только со стороны небольших драматических клубов, независимо от того, знают они это или нет, которые оказывают наиболее сильное «антисемитское» влияние на театральном горизонте.

Публикация от 22 января 1921г.