Текст книги "Капитан Райли (ЛП)"

Автор книги: Фернандо Гамбоа Гонсалес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц)

Все еще держа наемника под прицелом, Алекс повернулся к пассажирам.

– А ведь он прав, – сказал он, стараясь сохранять спокойствие. – Нацисты не стали бы за нами гоняться лишь для того, чтобы задержать парочку каких-то беженцев. Из этого я делаю логический вывод, что вы нас обманули и на самом деле – вовсе не те, за кого себя выдаёте, или я ошибаюсь?

Супруги Рубинштейн переглянулись с виноватым видом.

– Нет, – дрожащим голосом ответила Эльза. – Не ошибаетесь.

Алекс в ярости поднялся со стула, подошел к ним и направил на них пистолет.

– Можете ли вы назвать причину, – спросил он с убийственным хладнокровием, – по которой мы не должны добровольно выдать вас немцам или последовать совету Марко и вышвырнуть вас за борт, предварительно всадив в каждого по пуле?

Хельмут Рубинштейн выставил вперёд руки, словно надеялся защититься от пули сорок пятого калибра.

– Я... – пролепетал он. – Мы...

Жюли, стоявшая в дверях кают-компании, явно нервничала.

– Они спустили на воду две надувные лодки, – упавшим голосом сообщила она. – Менее чем через десять минут они будут здесь.

Убрав пистолет в кобуру, Алекс обратился к старшему помощнику:

– Джек! – резко приказал он. – Избавься от этих обманщиков, Марко тебе поможет. У вас на всё девять минут.

– Нет! – воскликнул Хельмут вне себя от страха и ярости. – Вы не можете так поступить! Не можете!

Не обращая на них внимания, капитан «Пингаррона» продолжал раздавать приказы.

– Вытащите их через заднюю дверь, да смотрите, чтобы нас не увидели в бинокль. Ты, Сесар, – повернулся он к португальцу, – спустись в каюту пассажиров и убери все следы их пребывания. А ты, Жюли, – отдал он последнее распоряжение, – свяжись по рации с подлодкой, очаруй их своим неотразимым голосом и сообщи, что мы – испанское судно и будем рады видеть у нас на борту наших немецких друзей. Все понятно?

– Убийца! – в отчаянии крикнула Эльза, когда Марко и Джек выволакивали ее из кают-компании. – Проклятый убийца!

7

Шестеро солдат мерно взмахивали веслами, толкая надувную лодку вперед. Наконец, она ткнулась носом в бок «Пингаррона» и остановилась. Надежно привязав лодку к концу сброшенного с судна длинного каната, солдаты вслед за высоким, худощавым офицером один за другим поднялись на палубу по веревочному трапу. Удивительно, но на фуражке офицера не блестела кокарда военного моряка, зато тускло сверкал серебряный череп. Такой же череп красовался на правом лацкане черного форменного мундира, говоря о том, что его владелец служит в наводящей ужас тайной государственной полиции, более известной как гестапо.

И словно всего этого было недостаточно, чтобы наполнить ужасом сердца присутствующих, офицер был еще и альбиносом с прозрачной кожей и голубыми глазами настолько бледного оттенка, что они казались белыми, с черными зрачками размером с булавочную головку, источающими бесконечную злобу.

Не спросив разрешения подняться на борт и не собираясь, видимо, давать какие-либо объяснения, нацистский офицер безразлично огляделся, умышленно не замечая присутствия экипажа и самого капитана, как если бы они были чем-то вроде мебели.

Шестеро солдат окружили экипаж «Пингаррона» и без лишних слов направили на них автоматы, пока шестеро других из второй лодки поднимались на борт. Алекс, Джек, Жюли, Сесар и Марко подняли руки вверх, понимая, что в этой ситуации они совершенно беспомощны.

Наконец, офицер приблизился к маленькой команде, оглядывая одного за другим с брезгливым высокомерием, как тараканов, после чего спросил с таким ужасным акцентом, словно нарочно его культивировал:

– Кто из вас капитан этого судна?

Райли сделал шаг вперёд, опустив руки.

– Это я, – объявил он. – Я капитан Райли и буду вам очень признателен, если вы отзовёте своих людей и объясните, кто вы такой и что делаете на моем судне.

Словно не услышав вопроса, тот смерил их новым очередным брезгливым взглядом и с удивлением спросил:

– Здесь вся ваша команда?

– Мое судно маленькое, мне просто не нужно больше людей, – ответил Райли.

– Понятно, – пробормотал немец себе под нос, стягивая кожаные перчатки и продолжая сверлить Райли злобным взглядом белесых глаз. – А пассажиры? Пассажиры есть на борту?

– У меня грузовое судно, – сказал Райли, собрав всю свою уверенность. – Мы не возим пассажиров, а также...

Прежде чем он успел закончить фразу, офицер хлестнул его перчатками по лицу, оставив на щеке алый след.

– Ну что ж, поставлю вопрос несколько иначе, – произнёс он таким тоном, словно вот-вот потеряет остатки терпения. – Кто-нибудь ещё есть на борту, кроме вас пятерых?

– Уверяю вас...

Кожаные перчатки вновь хлестнули Алекса по лицу; он едва удержался, чтобы не вытереть щеку.

– Я начинаю терять терпение, – прошипел нацист. – А оно не безгранично. Итак, вы – капитан Алекс Райли, – с удовольствием повторил он. – После весьма занимательной беседы с ныне покойным Франсуа Дюбуа в Марселе я узнал, что вы и ваши люди взяли там на борт двоих беглецов с целью доставить их в Лиссабон. Скажите мне, где они, и никто из вас не пострадает.

– Я вам уже сказал: здесь нет никого, кроме нас, – настойчиво повторил Алекс, сверля глазами немца.

Офицер вновь замахнулся, чтобы ударить капитана, но в последний миг Алекс перехватил его запястье. Секунду они стояли друг против друга, застыв в напряженном молчании.

Этот смелый жест заставил солдат со зловещим лязгом передернуть затворы автоматов, а нацистский офицер сделал шаг назад и вытащил пистолет.

– Хотите немножко поиграть, да? – спросил оно неожиданно ласково, что выглядело еще страшнее, чем прежняя враждебность. – А если мы сделаем вот так? – произнес он почти весело, выхватывая левой рукой нож и упирая его Алексу в грудь, прямо у сердца. – Сейчас мои люди обыщут ваше судно до самого последнего угла, и если обнаружат кого-нибудь, кроме вас... то я прикажу отрезать все пальцы каждому члену вашей живописной команды. А вас я заставлю на это смотреть, прежде чем проделать то же самое с вами. А после этого я потоплю ваше жалкое корыто. Мне кажется, это будет справедливо, вы не находите?

С этими словами он повернулся к солдатам, отдав им несколько приказов на немецком, после чего одни рассыпались по палубе, а другие поднялись в надстройку.

Несмотря на это, Алекс гордо выпятил грудь и вскинул голову.

– Это судно ходит под испанским флагом, – произнёс он, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, – мы находимся в испанских водах, и я – испанский подданный. Вы не имеете никакого права задерживать нас, а тем более угрожать.

– Не имею права? – рассмеялся офицер. – Идет война, капитан Райли. Я спокойно могу потопить эту груду железа, и никто никогда не узнает, что с вами случилось.

– И снова вы ошибаетесь, – ответил Алекс. – Первым делом при виде вашей лодки я сообщил по рации в морское управление наши координаты, отправив такую же депешу в американское посольство, что нас задержала немецкая подводная лодка. Я уверен, что начальство вас не похвалит, если вы окажетесь причиной конфликта с испанским правительством, а тем более с Соединенными Штатами.

– Вы считаете меня идиотом? – бросил нацист, поднимая брови. – Ни ваше, ни испанское правительство даже пальцем не шевельнёт ради вас или вашего судна. Или вы считаете себя настолько важной персоной?

– Никоим образом, – согласился Райли. – Но оба государства в этой войне соблюдают нейтралитет, пусть моя смерть сама по себе ничего не значит, но можете быть уверены: они не захотят создавать прецедент безнаказанности по отношению к Германии, так что кто знает... быть может, вы тем самым дадите им повод для вступления в войну. Как вы считаете, – прошептал он, наклоняясь вплотную к самому лицу офицера, – что скажет по этому поводу ваш обожаемый фюрер?

– Если мне удастся схватить этих беглецов, – ответил немец, прижимая лезвие ножа с эмблемой гестапо к шее Алекса, – мне дадут медаль, а возможно, и повысят.

– Боюсь, ваше желание не скоро осуществится, – послышался сзади серьёзный голос Джека. – Потому что здесь вы никого не найдёте.

Нацистский офицер в два шага оказался рядом с упитанным поваром и ткнул ему в лоб пистолетом.

– Итак, капитан Райли, – произнёс он с угрозой, – считаю до трёх. Если вы не выдадите мне тех двоих людей, которых я ищу, я вышибу мозги этому борову. А затем проделаю то же самое с остальными. Раз...

– Борову? – воскликнул оскорбленный Джек.

– Два...

Дуло пистолета вплотную прижалось к его голове.

– И...

– Хорошо, хорошо! – воскликнул Алекс. – Отпустите нас, и я скажу, где вы сможете найти ваших беглецов.

Нацист убрал пистолет ото лба Джека, на котором отпечатался четкий красный кружок.

– Видели? – спросил офицер, весьма довольный произведенным эффектом. – Мне это не составит труда. Так что лучше скажите сразу, где они прячутся.

– Нигде, – решительно ответил Алекс. – Они действительно сели на судно в Марселе, но уже на следующий день мы высадили их в Барселоне. Клянусь.

– Вы лжёте, – ответил тот, снова выхватывая нож.

– Вы считаете, я стал бы рисковать жизнью ради каких-то незнакомцев? – спросил Алекс, стараясь, чтобы голос его звучал как можно искреннее. – Как только я узнал, что передо мной – еврейские свиньи, я тут же ссадил их на берег. Я ненавижу евреев. Война разразилась по их вине, и, будь они здесь, я бы тут же выдал.

В первый миг нацист, казалось, растерялся; затем наклонился к самому лицу Алекса, недоверчиво глядя ему прямо в глаза.

– В Барселоне, говорите?

– Могу даже назвать имя человека, к которому они направлялись. Не обещаю, что вы их найдёте, но вряд ли они успели покинуть город, а такую красивую девушку не каждый день увидишь на улице... Короче, вы меня понимаете.

В течение нескольких секунд, показавшихся всем вечностью, немец, казалось, раздумывал, правду ли сказал ему Алекс. Затем он устало стянул фуражку, вытащил из кармана брюк мятый носовой платок и вытер пот со лба, размышляя над решением.

В эту минуту начали возвращаться солдаты и один за другим докладывали, что никого не обнаружили. Когда вернулся последний, нацист вынужден был признать, что, как и сказал капитан, на борту никого больше нет.

– Ну что ж, – наконец произнес он с явной досадой, – Похоже, вы говорите правду. Но если окажется, что вы пытались меня обмануть... – прошипел он, вновь хватаясь за рукоять уже спрятанного ножа, – я сделаю вас найду и убью медленно и мучительно.

Пять минут спустя две чёрные надувные лодки направились в сторону субмарины, по-прежнему зловеще маячившей поблизости, а орудие на ее носу всё так же целилось в «Пингаррон».

Тем временем команда «Пингаррона» собралась на палубе, с облегчением наблюдая, как немцы медленно удаляются, и все ещё не веря, что, вопреки ожиданию, все остались живы.

– Гребаный сукин сын!.. – выругался Сесар, нарушив молчание.

– Я чуть было не обделался, – признался Джек.

– Даже если бы с тобой это случилось, тебя бы все поняли, – заметил Алекс.

– Как там зовут эту сволочь?

– Гауптштурмфюрер Юрген Хёгель из гестапо, – ответил Райли с гримасой отвращения. – И надеюсь, что никогда больше его не увижу.

– А меня до сих пор колотит, – призналась Жюли.

– Вы сделали глупость, – проворчал Марович. – Нам следовало выдать их с самого начала. До сих пор не могу поверить, что мы рисковали жизнью ради парочки незнакомцев.

Райли повернулся к югославу и с укоризной посмотрел на него.

– Когда ты нанимался в мою команду, то знали, что это будет опасная работа, – ответил он, ткнув пальцем ему в грудь. – И порой дело стоит того, чтобы ради него рисковать жизнью. Особенно, если это твоя собственная жизнь.

Тогда француженка красноречивым жестом указала вниз.

– Капитан, так может, пора их?.. – неуверенно спросила она.

– Пусть пока посидят, – перебил Алекс, поняв с полуслова. – Подождём, пока немцы уберутся подальше... А кроме того, я хочу, чтобы наши пассажиры как следует подумали о своём поведении.

Когда наконец немецкая подводная лодка вновь погрузилась в воду и исчезла в глубинах, словно ее и не было, Алекс спустился в недра судна, за ним последовали Джек и Марко. Открыв люк между двумя трюмами – сейчас пустыми после разгрузки в Барселоне – они спустились вниз по трапу. Затем они направились в сторону кормы, осторожно пробираясь между шпангоутом, словно между железными ребрами огромного кита. Здесь стоял сильный запах масла и керосина; дышать было почти невозможно. Добравшись до переборки, отделяющей трюм от машинного отделения, они открыли тяжелые железные створки и оказались в помещении, где по обе стороны узкого прохода располагались два огромных топливных бака.

Не говоря ни слова, Райли поднялся по трапу правого борта, оказавшись на уровне верхней части бака, где помещался люк, через который заливали топливо, обычно герметично закрытый. Сейчас люк был открыт, внутри плескалось десять тысяч литров горючего. Кроме того, из отверстия люка высовывались два черных резиновых шланга.

Человеку со стороны – например, немецким солдатам – эти шланги могли показаться элементами системы подачи горючего. Но каково было бы их удивление, если бы они увидели, как в эту минуту капитан погрузил в открытый люк руку по самое плечо, и после нескольких рывков из бака вылетел большой бронзовый скафандр с тремя круглыми иллюминаторами и кольцом наверху; из-под грязного стекла, залитого горючим, на него смотрела пара испуганных, широко раскрытых зеленых глаз.

8

После того как пассажирам помогли выбраться из топливных баков, а затем снять тяжелые скафандры, грузила и резиновые водолазные костюмы, Эльзе и Хельмуту Рубинштейнам позволили вернуться в свою каюту и принять душ – при непременном условии ровно через час явиться в каюту капитана.

В назначенное время они постучали в деревянную дверь в конце коридора, и Алекс пригласил их войти.

Каюта капитана была почти вдвое просторнее любой другой. Помимо простой убогой постели, придвинутой к кормовой переборке, в каюте имелся еще умывальник и стол, на котором громоздились написанные от руки документы, навигационные карты, компас, циркуль, транспортир и угольник. На всем этом мирно покоился сверкающий секстант «Уимс и Плат». Меблировку каюты довершали несколько этажерок с технической литературой, какими-то альманахами и романами Стивенсона, Конрада и Мелвилла, а также небольшой коллекцией виниловых пластинок, лежащих рядом с раздолбанным проигрывателем «Вебстер».

Парочка небольших плакатов в рамке – один с флажковой азбукой, другой со световыми сигналами – составляла компанию малочисленным фотографиям, беспорядочно развешанным по стенам каюты. На одной из них можно было узнать нынешнего капитана. Он позировал перед камерой вместе с двадцатью американцами из бригады Авраама Линкольна, только что высадившейся в Испании. Большинство этих необстрелянных парней и оружия-то в руках не держали, но счастливо улыбались, радуясь тому, что будут бороться за свободу против фашизма. Они еще не знали, что всего через два года шестнадцать из них погибнут.

На другой фотографии красовался «Пингаррон» под своим прежним названием и английским флагом, входящий в устье Темзы со следом белого дыма за кормой. На третьей фотографии в рамке, стоящей на столе, был мальчик лет десяти вместе с мужчиной и женщиной. Она – в белой блузке и развевающейся юбке, с рыжей гривой вьющихся волос; он – в форме торгового флота. Все трое были сняты на фоне судна, пришвартованного в порту Бостона.

Войдя в каюту, Эльза сразу – как умеют делать только женщины – обратила внимание на эти мелочи, раскрывающие часть личности их владельца. Хельмут Рубинштейн, напротив, тут же пристально воззрился на двух мужчин, сидящих на громоздких стульях и разглядывающих его с явным недоверием.

Джек галантно поднялся, уступая место сеньоре Рубинштейн, Алекс же и не подумал уступить стул ее мужу, и тому ничего не оставалось, как стоять посреди каюты, смущенно переминаясь с ноги на ногу и беспокойно глядя вокруг.

Вид оба они имели весьма причудливый, поскольку все их вещи Сесар собрал в сетку и, привязав к ней грузило, вывесил за борт на длинном тросе, так что сейчас, приняв душ, им пришлось надеть чужую одежду. И теперь респектабельный торговец был в синем комбинезоне со следами машинного масла, одолженном Сесаром, а его жену облачили в старое платье Жюли, которая была меньше ростом и немного полнее стройной австриячки, так что сейчас Эльза казалась беженкой, чудом ускользнувшей из лап врагов. Хотя, в сущности, именно так оно и было.

– Капитан Райли, – начал Хельмут, видя, что никто из них не спешит с объяснениями. – Я весьма сожалею о случившемся и всей душой благодарен вам – и от себя, и от имени моей супруги...

– Замолчите, – оборвал Алекс, не вставая со стула, но сжавшись как пружина. – Я не желаю слышать из ваших уст ни сожалений, ни благодарностей. Я желаю услышать от вас нечто совсем другое.

Австриец посмотрел на Джека, сидящего на краю койки, а затем снова перевёл смущённый взгляд на Алекса.

– Простите, но я не понимаю, о чем вы говорите, капитан.

– Кончайте ломать комедию! – оборвал тот, теряя терпение. – Быть может, я и не самый опытный морской волк, но всегда вижу, когда меня пытаются водить за нос. А вы оба, – кивнул он в их сторону, – весьма неважные актёры.

– Но, капитан! – запротестовал тот. – Я уверен, что...

Алекс поднялся на ноги и приблизился к нему вплотную.

– Кончайте ваши бредни, если не хотите серьезных неприятностей. Если вы произнесете хоть одно слово лжи, я снова запихну вас обоих в топливный бак, только на этот раз – уже без скафандров.

Хельмут бросил взгляд на Джека, словно в поисках поддержки, однако старший помощник смотрел лишь на бёдра Эльзы, которые были хорошо видны снизу по причине слишком короткого платья.

– Но я вовсе не... – пробормотал австриец.

– Все очень просто, – сказал Алекс, садясь на прежнее место. – Мне с самого начала показалось странным, что такой богатый человек, как вы, предпочёл отправиться в Португалию морем, вместо того чтобы лететь самолётом или ехать поездом. Но тут ещё можно было предположить, что вы боитесь быть задержанным на границе испанской полицией, это действительно было весьма вероятно. Но что ещё более странно, – добавил он более суровым тоном, – это то, что офицер гестапо преследовал вас от самого Марселя и, убив нашего друга Франсуа, гнался за вами на этой чертовой подлодке и грозился убить всех нас. Мы с Джеком целый час ломали над этим голову, и в конце концов пришли к выводу, что вы – не просто еврейские беженцы, которые спасаются от преследований нацистов. Итак, спрашиваю в последний раз: кто вы, черт побери, такие, и почему гестапо так за вами охотится?

Хельмут Рубинштейн глубоко вздохнул, посмотрел на свою жену и произнёс:

– Мы...

– Минуточку, – остановил его Алекс, поднимая вверх палец. – Прежде чем вы продолжите, должен предупредить: если вы ещё хоть раз солжете, пусть даже речь будет идти о размере вашей обуви, вы оба вылетите за борт задолго до того, как мы прибудем в Танжер. И уверяю, до Танжера мы не планируем приближаться к берегу.

И тут, ко всеобщему удивлению, Эльза Рубинштейн, грациозно поведя плечиком, поднялась со стула и заговорила.

– Я расскажу вам все, что вы желаете знать, – решительно произнесла она, заломив руки. – Но прежде пообещайте, что довезете нас до Лиссабона и позволите сойти на берег живыми и здоровыми.

– Могу обещать, что исполню свою часть соглашения, – ответил Алекс. – Если вы сами не дадите мне повода его нарушить.

– Хорошо, – согласилась она, бросив мимолетный взгляд на Рубинштейна.

Забавно, но казалось, что переодевшись, супруги поменялись ролями. В то время как коммерсант, похоже, проглотил язык, его молодая жена с несвойственным ее возрасту апломбом взяла бразды беседы в свои руки.

– Нам очень не хотелось вас обманывать, – произнесла она, не опуская глаз, – но у нас были весьма серьёзные причины, чтобы так поступить.

– Будет лучше, если вы их изложите, – сухо сказал капитан.

– Прежде всего, я должна внести ясность, – спокойно продолжила она. – Дело в том, что мы вовсе не евреи и не австрийцы, мы немцы. Наши имена действительно Хельмут и Эльза, но ни один из нас никогда не носил фамилию Рубинштейн. Он – доктор Хельмут Кирхнер, а моя фамилия – Веллер, Эльза Веллер.

– Минуточку, – перебил Джек, заинтересованно поднимая голову. – То есть, вы хотите сказать, что вы вовсе не?... – произнёс он, стиснув руки.

На лице Эльзы проступила ироничная улыбка, обнажив линию безупречных зубов.

– Разумеется, – ответила она, искоса посмотрев на бывшего мужа. – Мы с доктором Кирхнером не женаты и никогда не были. На самом деле Хельмут – хороший друг моего отца, и без его помощи я бы ни за что не смогла ускользнуть из лап нацистов.

– Я знал! – радостно воскликнул Джек, звонко хлопнув в ладоши.

– Заткнись, Джек, – велел Алекс. – Сейчас нам важно понять, что происходит, – продолжал он, переводя взгляд с девушки на мужчину. – Итак, вы – германские подданные, не евреи, однако бежали из страны, преследуемые самим гестапо. Я правильно понимаю?

Эльза Веллер и Хельмут Кирхнер одновременно кивнули.

– Прекрасно... В таком случае, сейчас вы мне расскажете, в чем тут дело, – потребовал он, откинувшись на спинку стула.

– Присутствующий здесь доктор Кирхнер, – вежливо разъяснила Эльза, – знаменитый учёный в области экспериментальной физики, один из ведущих разработчиков в изучении атомной физики и ее применения на практике. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Пока – не очень.

– Вот представьте себе... – слегка откашлявшись, произнес доктор, – представьте себе кусок камня размером с футбольный мяч, в котором заключено такое количество энергии, которой хватило бы для того, чтобы ваше судно могло плавать сто лет, не пополняя запас горючего, или для того, чтобы на протяжении многих лет снабжать электричеством целый город.

– Да вы меня разыгрываете. В обычном булыжнике?

– В обычном булыжнике – конечно нет. Но если он состоит из радиоактивного вещества, которое называется уран-235... При распаде каждый килограмм этого вещества выделяет восемнадцать и семь десятых миллионов киловатт-часов тепловой энергии.

– Это невозможно! – воскликнул Алекс.

– Ошибаетесь, капитан, – возразил доктор. – Это не только возможно. Исследователи уже перешли от теории к практике. В Германии уже получен уран-235, извлеченный из урана-238, где он составляет менее одного процента от общего количества. При особых условиях этот уран излучает нейтроны, вызывая цепную реакцию, в результате высвобождается ядерная энергия, которая содержится в этом веществе. Заключенная в нем энергия колоссальна и практически неисчерпаема, в отличие от любой другой из известных источников.

Капитан «Пингаррона» вновь бросил на него недоверчивый взгляд и пожал плечами.

– Мы сказали вам чистую правду, – настаивала девушка, увидев тень сомнения на их лицах. – Если вы не верите, не вижу необходимости рассказывать дальше.

– Допустим, я вам верю, – сказал Алекс, погладив затылок. – Но даже если так, эта история с ураном ничего не объясняет.

– Все очень просто. Если учесть, что доктор Кирхнер – один из двух ученых во всей Германии, обладающих необходимыми знаниями, чтобы создать оружие, работающее на основе атомной энергии урана, – пояснила она, – причём, ни один из этих учёных, зная, насколько потенциально опасным было бы обнародование этих знаний, не согласен работать на нацистов. Именно поэтому он бежал из Германии, и именно поэтому его преследуют нацисты.

Когда Эльза окончила рассказ, в воздухе повисло долгое и напряжённое молчание.

– И все же я кое-чего не понимаю, – признался Джек, подняв руку, как школьник. – Я, конечно, хочу выступать в роли адвоката дьявола, но ведь сеньор Хельмут – немец... Я не понимаю, почему он не хочет заниматься разработкой этой чудодейственной энергии, пусть даже для этого и пришлось бы работать на нацистов.

– Этому тоже имеется объяснение, – ответил ученый. – Все, что я рассказал вам прежде – истинная правда; но здесь, как и у любого открытия, имеется своя темная сторона, – он нервно сглотнул, прежде чем продолжить. – Так вот, этот новый источник энергии способен не только снабжать ею город на протяжении многих лет; он может уничтожить этот самый город за считанные секунды.

– Что вы говорите? – воскликнул Джек, не в силах поверить словам этого безобидного с виду человека в комбинезоне механика.

– Одного килограмма урана– 235, – сказал тот, нервно заломив пальцы, – достаточно, чтобы создать бомбу, которая сможет уничтожить Лондон, Москву или Вашингтон.

– Вы серьёзно? – в ужасе спросил Райли.

– К сожалению, это так. Проект «Уран», в котором я поначалу работал, казалось бы, сосредоточил все усилия на построении первого генератора энергии для прикладного использования, однако несколько месяцев назад проект перешел в руки доктора Вернера Карла Гейзенберга и СС, и с тех пор все исследования направлены на производство атомной бомбы. Вот почему мне пришлось бежать из Германии, – прошептал он. – Я не мог участвовать в этих ужасных разработках... И именно поэтому гестапо нас преследует. Они хотят заставить меня вернуться к исследованиям, поскольку убеждены, что если у них в руках окажется оружие, которое они называют «Wunderwaffe», весь мир падет к ногам фашистской Германии.

Алекс переваривал слова странной пары, стараясь отыскать в них какие-нибудь мелкие неувязки, указывающие, что это фантастическое объяснение могло быть еще одной заранее состряпанной ложью.

– Ну хорошо, – произнёс он, чеканя слова. – Вы – знаменитый физик, которого нацисты мечтают захватить, но... – тут он недоверчиво взглянул на Эльзу. – Что вы скажете о себе? Какова ваша роль в этом деле? Или вы хотите сказать, что вы – тоже учёный?

В ответ на это шутливое предположение немка гордо вскинула голову.

– Вообще-то я ветеринар, – с гордостью ответила она. – Это моя профессия. Но разумеется, нацисты ищут меня вовсе не потому, что их интересует мой диплом. Я нужна им для шантажа.

– Для шантажа? – переспросил Алекс. – И кого же они хотят шантажировать?

– Помните, я вам говорила, что только два физика в Германии знают, как создать эту ужасную бомбу, но ни один из них не стал бы работать на нацистов?

– Помню, конечно, – кивнул Райли. – Один из них – наш с вами друг, здесь присутствующий, доктор Кирхнер.

– А другой, – небрежным тоном произнесла она, – мой отец.