Текст книги "Капитан Райли (ЛП)"

Автор книги: Фернандо Гамбоа Гонсалес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

62

Полуметровый снаряд, начиненный почти тридцатью килограммами взрывчатки, пролетел над головами Алекса и Джека, а миг спустя плюхнулся в воду в полумиле от них, взметнув фантастическую башню белой пены.

– Вот же елки-моталки! – выругался Джек, зажимая руками уши и оглядываясь назад, вновь охваченный страхом. – Эти сукины дети собираются разнести нас в клочки!

– Они не могут опустить ее ниже! – заметил Райли, тоже оглушенный выстрелом, с выражением торжества на лице.

Джек понял, что имеет в виду капитан, когда увидел, как артиллеристы безуспешно пытаются опустить ствол пушки.

– Но что они делают? – спросил галисиец, удивляясь, что до сих пор еще жив. – Зачем стреляют из пушки? Они разве не видят, что мы слишком близко?

– Сдается мне, этот козел Фромм – из тех, что любят стрелять из пушки по воробьям.

Джек все еще не мог поверить своим глазам.

– Почему они тогда не запустят двигатели, – спросил он, – и просто не раздавят нас? Ведь от взрыва пострадал только нос?

– Если они запустят двигатели, они потонут, Джек, – объяснил Алекс. – Если они сдвинутся с места, давление на корпус возрастет, и вода хлынет внутрь через пробоины. Не думаю, что они тронутся с места, пока не заделают все дыры.

Джек собрался уже ответить, но вдруг заметил что-то еще.

– Кстати, ты обратил внимание, – удивленно спросил он, – что мы больше не дрожим?

– А ведь и правда, – согласился Алекс, только теперь обратив внимание на это обстоятельство. – Это все адреналин. Вот только боюсь, его действие долго не продлится.

Не успев договорить, он заметил, как группа матросов столпилась у борта, опираясь на поручень. Затем они одновременно вскинули автоматы и без предупреждения обрушили на них целый ливень пуль.

Беглецы попытались было нырнуть, но оказалось, что спасательные жилеты, удерживающие их на плаву, мешают погрузиться в воду.

– Снимай его! – крикнул Джек, освобождаясь от веревок.

Алекс, однако, тут же схватил его за плечо.

– Нет! – сказал он. – Подожди!

– Чего тут ждать? – ответил Джек, вырываясь. – Ныряем, как порядочные утки!

Райли, держа его одной рукой за шиворот, другой указал в сторону водной полосы, отделявшей их от «Деймоса».

– Смотри, Джек!

Поглядев в ту сторону, он понял, что имел в виду Райли. Поверхность воды кипела от множества пуль, словно на нее обрушился фантастический душ. Но вода кипела в пятидесяти метрах от них: дальше не долетала ни одна пуля.

– Их автоматам не хватает дальнобойности, – успокоил его Алекс. – На таком расстоянии у них нет ни силы, ни точности попадания. Так что мы в относительной безопасности.

Джек посмотрел сначала на друга, все еще не веря своим глазам, затем – на град пуль, изрешетивших воду, и, наконец, на громаду вражеского корабля, по чьей палубе бегала толпа людей.

– Да, конечно, – ответил он, озабоченно глядя на друга. – Но что, если они догадаются спустить на воду шлюпку, чтобы добраться до нас?

Алекс и Джек, неуклюжие из-за толстых жилетов и холода, который с каждой секундой все больше овладевал их телами и душами, старались отплыть как можно дальше от корабля, под защиту надвигающейся ночи.

Их больше не заботили ни мощные дальнобойные пушки, ни, тем паче, палившие по ним с палубы из автоматов моряки, которые их даже не видели. Теперь главной проблемой, если не считать невыносимого холода, стала спущенная на воду шлюпка с матросами, которые теперь выискивали их, шаря по воде фонариками.

– Хорошо еще... кхе! – пробормотал Джек, отплевываясь от соленой воды, – что шлюпка гребная... кхе, кхе!.. и они не используют корабельные прожектора...

Алекс молча плыл, точнее, барахтался рядом в неудобном спасательном жилете, то и дело поглядывая назад.

– Не думаю, что они на это отважатся... – сказал он, высовывая голову из воды в такт гребкам. – Свет прожекторов виден на много миль вокруг... а они сейчас слишком уязвимы... А кроме того...

– Что – кроме того? – спросил Джек, видя, что друг не спешит продолжать

– Кроме того, им это и не нужно, – он снова помолчал, а потом продолжил с непоколебимой уверенностью: – Ты же сам знаешь, что в воде мы не протянем больше двух часов...

«Да, конечно... кхе! – обреченно сказал Джек, вновь закашлявшись соленой водой. – Им спешить некуда... вот козлы!»

Сделав еще с сотню гребков, друзья решили остановиться, чтобы перевести дух и оглядеться. За своей спиной они видели сверкание искр, летящих от сварочного аппарата. Подобно ярким светлячкам они вились возле носа корабля, оранжевыми точками отражаясь в темной воде и на краткий миг высвечивая в ночной мгле безобразный силуэт «Деймоса».

Чтобы сбить немцев со следа, Райли и Джек плыли зигзагами, и сейчас, глядя на черный, темнее ночи, корабль, находившийся почти в километре от них и четко вырисовывавшийся на фоне звезд, Алекс подумал, что он похож на морского гиганта, зараженного мириадами трудолюбиво копошащихся паразитов. С другой стороны, шлюпки, спущенной с корабля на их поиски, нигде не было видно, и Райли облегченно вздохнул, решив, что по какой-то причине ее снова подняли на борт.

– Слышишь? – донесся откуда-то справа голос Джека.

Райли встряхнул головой, чтобы прийти в себя, и прислушался.

– Слышу, – ответил он через минуту. – Это похоже на...

– На рев двигателя, – прошептал Джек, не в силах скрыть безнадегу в голосе. – Они запустили двигатель.

На секунду Алекс засомневался, не подвел ли его слух, но тут же увидел, как на вершине надстройки «Деймоса» вспыхнули прожектора, и огромные, ослепительно белые снопы света начали, методично расширяя круги, рыскать вокруг, освещая темные воды.

– Они нас ищут, – сообщил он, хотя Джек уже и сам это заметил.

Свет прожекторов был размытым, но его все же хватало, чтобы они могли разглядеть друг друга.

– И что теперь? – жалобно спросил Джек и глубоко, насколько позволяли сдавливающий грудь спасательный жилет и сбивчивое дыхание, вздохнул. – Я устал, Алекс, – прошептал он, снова чувствуя безжалостные укусы холода, пронзающие все тело: и кожу, и мускулы, и кости. – Очень устал.

Алекс посмотрел на друга и кивнул.

– На самом деле, это место ничуть не хуже любого другого, – ответил он, дрожа, – чтобы немного отдохнуть.

Джек невесело усмехнулся в темноте и снова повернулся к корсарскому кораблю, который двинулся вперед, поднимая за кормой струи пены.

Снопы прожекторов теперь уже почти спокойно продолжали прочесывать поверхность моря с каждым разом все дальше от корабля. Круги света, как призраки, скользили по воде, приближаясь к ним, удаляясь и снова приближаясь, пока не случилось неизбежное: ослепительный свет стремительно скользнул по ним.

На секунду оба задержали дыхание, думая, что их не заметили, но через мгновение сноп ослепительно белого света вернулся и остановился прямо на их головах, притягивая остальные. Так слетаются на падаль стервятники.

Свет мощных прожекторов ослепил моряков, но Райли, вытянув руку вперед, разглядел, как «Деймос» медленно разворачивается к ним раскуроченным носом.

– Cдается мне, приближается наша судьба, дружище, – сказал Алекс, убедившись, что корабль движется прямо на них.

– Они направляются сюда, ведь так? – спросил Джек, щурясь и глядя из-под руки в попытке хоть что-то рассмотреть.

Молчание Алекса сказало ему больше, чем любые слова.

– Этот Фромм, – добавил Джек, – оказался на редкость мстительным гадом.

Алекс кивнул, хотя его друг не мог этого видеть.

– Да уж, – ответил он почти весело, глядя, как неумолимо приближается развороченный нос корабля. – А иначе как объяснить, что он решился на подобное безумие?

– Это точно, – фыркнул галисиец, дрожа от холода. – А неплохо мы их трахнули, а?.. А кроме того, – добавил он, многозначительно поднимая кверху палец, – мы спасли мир.

Алекс молча кивнул, глядя на приближающиеся огни.

Карл Фромм решил раздавить их кораблем, растерзать на части железными обломками, торчащими на месте носа. Теперь новый капитан «Деймоса» собирался не просто убить их, он мог бы сделать это иначе. Нет, он хотел видеть полные страха глаза обреченных.

Хотел слышать их предсмертные крики.

Хотел видеть страдания.

Хотел насладиться ими в полной мере.

Тем временем, Алекс в воде обнял за плечи своего старшего помощника.

– Ты прав, – сказал он, и в его голосе прозвучало что-то похожее на удовлетворение. Казалось, он не замечает двухсотметрового сухогруза, на полной скорости несущегося прямо на них. – В конце концов, – улыбнулся он знакомой улыбкой, – это был не худший в нашей жизни день.

63

Убежденные в том, что все от них зависящее они уже сделали, двое друзей, держась в воде плечом к плечу, стоически наблюдали, как на них на всех парах несется «Деймос», словно гигантский разъяренный бык, готовый раздавить их, словно букашек.

Лучи мощных корабельных прожекторов были по-прежнему направлены прямо на них. Корабль находился уже так близко, что они могли различить силуэты управлявших прожекторами матросов и офицеров на капитанском мостике, наблюдающих за ними в бинокль с садистским любопытством злобного мальчишки, готового вот-вот опустить подошву ботинка на бедного жука, что отчаянно пытается уползти, из последних сил спасая жизнь.

Расстояние между ними катастрофически сокращалось. Несмотря на то, что развороченный нос, перед которым бурлил водоворот белой пены, замедлял скорость, она была все же достаточной, чтобы менее чем за две минуты от километра, отделявшего их от корабля, осталось не более трехсот метров.

Находясь в воде, они грудью чувствовали дрожь работающих в глубине машинного отделения двигателей и мощь гребных винтов «Деймоса».

Двести пятьдесят метров.

Корабль пер на них, словно океанский бульдозер. Перед его носом высилась гора белой пены, напоминая огромный глаз, затянутый бельмом.

Двести метров.

Огромная махина все надвигалась, яростно рыча – настоящее чудище, готовое их пожрать.

Сто пятьдесят.

Двое неустрашимых друзей хранили молчание. Все, что они могли сказать и сделать, уже было сказано и сделано.

Сто.

Старший помощник Фромм зажег на капитанском мостике красные сигнальные огни – просто для того, чтобы Алекс и Джек лучше его видели. Он стоял в новой фуражке, с садистской улыбкой на лице, предвкушая крики, кровь и зрелище растерзанных тел.

Пятьдесят.

В эту минуту раздался чей-то крик с мольбой остановиться.

Однако, к удивлению Алекса, крик раздался вовсе не из океана и не на том языке, на котором он ожидал.

Кто-то кричал по-немецки.

Это был крик тревоги.

– Ахтунг! Ахтунг! – надрывался чей-то голос.

Головы стоявших на мостике офицеров повернулись в ту сторону, но прежде чем кто-либо успел понять, что происходит, незнамо откуда появилась огромная тень и обрушилась на «Деймос», словно демон из подземного мира.

За десятую долю секунды до столкновения один из прожекторов корсарского корабля слегка отклонился в сторону, но этого времени хватило, чтобы они заметили нос корабля, на полной скорости несущийся слева.

Раздался чудовищный грохот удара, а затем лязг и скрежет трущегося о металл металла, подобный миллиону царапающих грифель когтей. Натиск маленького атакующего корабля был столь силен, что его нос пробил борт «Деймоса» и почти отрезал корму так же легко, как нож режет хлеб.

В следующую секунду топливные баки взорвались, и «Деймос» обратился в гигантский огненный шар.

Когда напавший на «Деймос» корабль остановился, растерянная тишина сменилась тревожными криками немцев. Ни один из офицеров кригсмарине еще до конца не осознал произошедшее и не мог принять решения, что делать дальше. Этому в Морской академии не учат.

Впрочем, всеобщее замешательство продлилось не больше секунды.

Один из офицеров – судя по голосу, Фромм, – быстро оценил положение. Поняв, что сорокапятиметровый корабль пылает, как факел, а корма почти напрочь отрезана, он начал громко и четко отдавать приказы подчиненным. Тревожные сообщения поступали один за другим, извещая о раненых, пожарах и новых пробоинах по всей длине и ширине корабля, заливаемого морской водой.

Меньше чем через минуту после столкновения на «Деймосе» неожиданно погасли все огни, а шум моторов постепенно становился все глуше, пока совсем не стих. Теперь были слышны только голоса офицеров и матросов, да глухой треск огня, пожирающего оба корабля.

Словно огромный измученный зверь, истекающий кровью из ужасной раны, «Деймос», не в силах больше сопротивляться, стал заваливаться на правый борт, медленно и неотвратимо погружаясь в глубины океана.

Сказать, что двое замерзающих друзей впали в ступор при виде этого огненного зрелища – значит ничего не сказать. По сравнению с их состоянием чувства Юлия Цезаря, когда Брут пронзил его кинжалом на ступенях Сената, показались бы легким разочарованием.

Алекс Райли и Хоакин Алькантара были настолько ошарашены, что, даже видя, как тонет немецкий корабль, не осознавали, что произошло. Покачиваясь на волнах с открытыми от изумления ртами, они молча смотрели на развороченный нос корабля, ощерившийся железными обломками в нескольких десятках метров от них, словно злая собака, которая уже собиралась вонзить в жертву зубы, но тут ее неожиданно кто-то оттащил за хвост.

Оба знали, что именно их спасло. В глубине души они поняли это в первую же секунду. Но ни один из них до сих пор не в силах был произнести это волшебное слово. Видимо, это означало принять новую непостижимую реальность, признав существование того, что могло показаться лишь бредом сумасшедшего.

– Но это же... – еле выговорил Джек, указывая пальцем, – это же... «Пингаррон»!

Райли все еще смотрел на силуэт охваченного огнем корабля, так хорошо знакомый, и не верил собственным глазам. От носа, смятого жестоким ударом, его взгляд скользнул вдоль борта, задержался на надстройке, затем перекинулся на верхнюю палубу, скользнул по восстановленной наспех рубке и сгоревшей кают-компании, отметил наполовину срезанную дымовую трубу и, наконец, остановился на округлой корме, над которой все еще пылал, словно факел, флаг.

– Но... как? – выдохнул он наконец. – Откуда он взялся?

Безответные вопросы метались в голове Алекса так быстро, что озвучить их не было никакой возможности.

Он все не мог понять, откуда они могли здесь взяться. Как им удалось их найти среди бескрайних просторов Атлантического океана? Как они смогли оказаться здесь так вовремя, а главное – почему? Почему они ослушались его приказа держать курс к Азорским островам? Чтобы их спасти? Ценой собственной жизни?

– Ты их видишь? – спросил он у Джека, уверенный – тот поймет, что он имеет в виду. Голос Райли дрожал от холода и отчаяния. – Хоть кого-нибудь?..

Несмотря на яростный огонь, охвативший корабль, с их позиции трудно было разглядеть хоть что-нибудь, кроме пляшущих черных теней и оранжевых отблесков на воде. Вот покосившаяся надстройка корсарского корабля, сейчас похожая на уходящую под воду Пизанскую башню. А позади нее – «Пингаррон», горящий, словно похоронная ладья вождя викингов. Только на сей раз вождь не покоился на своем плавучем погребальном костре, а, содрогаясь, наблюдал за ним из воды.

– Может, они успели попрыгать за борт? – без особой надежды прошептал Джек.

– Может быть, – ответил Алекс, отчаянно шаря глазами вокруг, надеясь заметить хоть что-нибудь на поверхности воды. Но там никого не было.

Оба прекрасно знали, что если даже «Деймосу» нанесен непоправимый урон, то скромный «Пингаррон», в несколько раз меньший, хотя и держался на плаву, несмотря на охватившее его пламя, наверняка получил серьезные пробоины ниже ватерлинии. Как и немецкий корабль, их верный каботажный сухогруз, теперь смертельно раненный, завершал свой последний рейс.

Скорее интуитивно, чем глазами, они видели оба корабля, обрамленные языками пламени, порожденными «Пингарроном», и какие-то тени, прыгающие с надстройки «Деймоса», пока еще торчавшей над водой. А потом послышался плеск и голоса, молящие о помощи, или о чем там еще просили тонущие немцы. Но ни одна тень, ни один силуэт не покинул «Пингаррон». Ни криков, ни каких бы то ни было знаков, указывающих, что на борту оставался кто-то живой.

Дрожь пробежала по телу Райли, когда он увидел, как его корабль начал лениво заваливаться на нос.

Алекс знал, что этого следовало ожидать, но быть свидетелем гибели родного судна мучительно и невыносимо тоскливо.

Десять минут спустя самая высокая антенна «Деймоса» исчезла под водой, не оставив даже следа от проклятого корабля и его экипажа. Лишь слышались приглушенные стоны кого-то из уцелевших. Человек барахтался в воде без спасательного жилета, и не было сомнений, что скоро он замолчит навсегда.

Выгоревший дотла «Пингаррон», напротив, каким-то чудом еще держался на плаву. Вода уже затопила трюмы и теперь плескалась чуть ниже пары метров от края бортов, и лишь образовавшимися между шпангоутами воздушными пузырями можно было объяснить, что корабль, вопреки всему, оставался на поверхности моря.

Но вовсе не его судьба по-настоящему беспокоила Райли.

Из последних сил они с Джеком добрались вплавь до обгоревшего корабля и теперь окликали по имени членов своей команды. Но лишь мертвая тишина была им ответом.

Ни Джек, ни Алекс не могли забраться на корабль. У них не было для этого ни веревок, ни трапа, да и сил, чтобы хотя бы попробовать залезть, уже не осталось, а когда планширь неизбежно идущего ко дну судна опустится достаточно низко, это будет уже неважно.

Хотя, подумалось Алексу, к тому времени, как это случится, они оба превратятся в замёрзшие ледяные глыбы.

– Джек! – окликнул он, ища взглядом своего друга. – Где... ты?..

Его тело, замерзшее и окостеневшее, теперь было лишь мертвым грузом, тянувшим его ко дну, а застывшие лицевые мускулы, от век до языка, превратили лицо в гротескную синюю маску.

Ценой титанических усилий он исторгнул из себя лишь жалкий хрип; произнести хоть слово, даже шепотом, оказалось невозможным.

С трудом Райли повернул голову в сторону своего верного товарища – и увидел перед собой лишь его неподвижное тело; раскинув руки, оно покачивалось в воде, устремив к звездам неподвижный взгляд.

Он хотел окликнуть его, назвать по имени, словно имя Джека было волшебной формулой, способной заставить его сердце снова забиться. Но не мог даже шевельнуть губами.

Наконец, ему удалось открыть рот, но оттуда не вырвалось ни единого звука – даже слабого шепота.

Ему хотелось плакать, но было так холодно, что даже слезы замерзали на щеках.

Он один выжил в этой безумной авантюре, куда втянул всех, кто ему доверял, и привел их к трагическому концу.

Все они погибли по его вине. В очередной раз.

Вне всяких сомнений, он заслужил такой конец.

Вне всяких сомнений.

И тут он понял, что у него уже нет сил бороться за жизнь, ибо это бессмысленно. Тогда он, раскинув руки, отдался на волю океана, дожидаясь, когда с последним вздохом душа окончательно покинет тело.

Вздохнув и моргнув в последний раз, он окинул взглядом звездное небо, отыскав созвездие Ориона, и, прежде чем позволить себе погрузиться в теплые объятия смерти, вгляделся в безупречно прямую линию, где выстроились в ряд Альнитак, Альнилам и Минтака, образовав мифический пояс Ориона.

В какой-то момент ему вспомнилось, что, как ни странно, на те же звезды он смотрел в ту далекую ночь, когда был ранен на холме Пингаррон. Там, где он должен был погибнуть много лет назад.

«Какой же ты козел!» – подумал он, обращаясь к Господу Богу и проклиная его жестокое чувство юмора.

И, видимо, Господь его услышал, поскольку в эту минуту кто-то окликнул его по имени. И Райли отчего-то даже не удивился, скорее разозлился.

«Да иду, иду уже!» – раздраженно подумал он.

«Не торопись», – ответил таинственный голос.

Вздохнув в последний раз, он провалился в черные воды небытия.

Поэтому Алекс Райли не увидел, как вдали, едва различимое в ночной мгле, появилось размытое белесоватое пятно, плывущее по спокойным водам. Оно неспешно приближалось к нему под негромкое мурлыканье небольшого подвесного мотора.

Атака  

23 февраля 1937 года

Холм Пингаррон

Мадрид. Испания

Через минуту после того, как капитан Скотт упал, прошитый пулями фашистов, и сержант Райли принял на себя командование, все уцелевшие первой роты батальона Линкольна двинулись на холм – туда, где гремели выстрелы, доносившиеся с вершины Пингаррона.

Под защитой ночной темноты они ползли, словно змеи, прижимаясь к земле, будто пытались вырыть траншеи собственным брюхом. Пулеметные очереди то и дело вспарывали землю вокруг; порой глухой перестук свинцовых пуль сменялся куда более жуткими звуками, когда пули прошивали человеческую плоть и кости; вслед за этим слышались крики боли, мольбы о помощи или, хуже того, откровенно мертвое молчание.

Райли знал, что вражеские пули настигли многих его людей, но отступать было уже поздно и столь же опасно, как идти вперед. К тому же, траншеи мятежников были уже совсем рядом, и у них был приказ захватить их.

«Никто не посмеет назвать меня трусом, – подумал он, чувствуя, как скрипит песок на зубах. – Я возьму этот гребаный холм, чего бы мне это ни стоило».

Прикрываясь обезглавленным телом погибшего, Алекс поднял голову и посмотрел вперед, в сторону позиций националистов и, благодаря огненным вспышкам среди облаков порохового дыма и мешков с песком, он как будто разглядел белые тюрбаны и красные фески вражеских стрелков.

– Марокканцы!.. – яростно сплюнул он. – Да кому там и быть, как не этим гребаным арабам!..

Как любой солдат-республиканец, он знал, что марокканцы мятежной армии были ударной силой генерала Франко: самые жестокие, безжалостные и закаленные в битвах сукины дети. Одна мысль об этих головорезах, нанятых в горах Марокко, наводила ужас на ополченцев, словно на малых детей – сказочка про старика с мешком. Райли знал по опыту, что рано или поздно кто-нибудь из батальона их разглядит и заявит об этом во весь голос, и тогда одни растеряются, другие бросятся бежать, и в итоге почти все погибнут по вине одного-единственного паникера.

Надо было что-то делать, и как можно скорее.

Недолго думая, Алекс повернулся к своим ребятам и, перекрывая грохот сражения, громко крикнул:

– Штыки к бою! Первая рота – штыки к бою!

Райли замыслил отчаянный план, понимая, что минометный обстрел их позиций может начаться в любую минуту, и так или иначе, им придется наступать. Алекс надеялся, что сгущающаяся темнота защитит их от прицельного огня фашистов.

– Джек! – крикнул он во всю силу легких, присоединяя к винтовке штык. – Ты меня слышишь?

– Прекрасно слышу, сержант, – раздался насмешливый голос капрала, затаившегося в нескольких метрах от него. – И я, и вся республиканская армия.

– Джек, послушай, – произнес он, указывая вперед. – Пока основная часть роты прикрывает вас со своих позиций, возьми человек десять ребят, зайди вместе с ними с левого фланга и атакуйте по моему сигналу. Без колебаний.

– А вы?

– У тебя есть гранаты?

– Парочка есть.

– Давай их сюда.

– И?

– Я отвлеку их внимание, бросив гранаты на правый фланг, – пояснил Алекс. – А потом буду стрелять без отдыха. Затем, когда остальные пойдут напролом, вы атакуете траншею слева. – Алекс был рад, что не видит лица Джека в эти минуты. – Пока они разберутся, что происходит, – добавил он, – холм уже будет наш.

– При всем уважении, сержант, – возразил Джек, – этот план просто безумен.

– Возможно. Но он имеет то преимущество, что, если провалится, мне не придется выслушивать твои упреки.

– Черт побери, сержант!.. – выругался тот. – Вы просто неподражаемы!

– Брось свои шуточки и делай, что я говорю, у нас мало времени! – перебил Райли.

– Как скажешь, сержант, – фыркнул галисиец, и громоздкое тело растворилось в ночи.

Прижимаясь к земле и стараясь быть как можно незаметнее, Алекс медленно полз вперед, молясь, чтобы его не увидели и не ранили раньше времени, иначе он не сможет отвлечь на себя огонь марокканцев, и тогда атака Джека обернется бессмысленной резней.

Бесшумной, змеиной тенью он пядь за пядью полз вперед, к флангу неприятеля, все крепче вжимаясь в землю, стараясь укрыться от вражеских глаз и не оказаться на линии огня. Чем дальше отползет он от своих людей, тем больше вероятность, что атака увенчается успехом.

Алекс не успел добраться до намеченного места, откуда собирался начать отвлекающий маневр, как начался минометный обстрел. Первые мины попали точно в цель, в самую гущу бегущих по открытому полю, ничем не защищенных солдат из его батальона.

Услышав первые крики, он понял, что время настало. Их обнаружили вражеские наблюдатели, которые были хоть и фашистами, но не слепыми. Он должен, не теряя ни секунды драгоценного времени, напасть на врага с фланга, обескуражив его внезапностью атаки. Если он ничего не предпримет, гибель людей окажется напрасной.

Райли перекрестился, как учила его мать тридцать лет назад. «Оно не помешает, – подумал он, оставив в стороне неверие в высшие силы, – глядишь, и поможет». Алекс выдернул чеку из гранаты, вскочил на ноги и со всей силы метнул ее во вражеский окоп. Первая граната еще не успела долететь до траншеи, а он уже метнул вторую. Сразу после взрыва Алекс бросился вперед, вопя как одержимый и стреляя наугад, не целясь, чтобы вызвать ответный огонь марокканцев на себя.

Сержант Алехандро М. Райли, вольнонаемный доброволец интернациональной бригады, родившийся в Бостоне двадцать пятого марта тысяча девятьсот второго года, сын моряка из Мэна и испанской танцовщицы, ослепший от выедающего глаза едкого порохового дыма, оглохший от свиста пуль, балансировал на краю ближайшей вражеской траншеи.

Он ничего не слышал, кроме собственного крика, рвущегося из груди.

Он чувствовал лишь, как кровь бешено стучит в висках.

Он даже не увидел вспышки предназначенной ему пули, когда она, прошив тело со скоростью девятьсот километров в час, отбросила его назад, словно куклу.

И время остановилось.

Раскинув руки, Алекс неподвижно лежал на спине лицом к небу. Он был оглушен, но понимал, что тяжело ранен. Пуля прошла возле сердца, и из раны на груди толчками вытекала кровь, обагряя землю.

«Значит, вот оно как... умирать... совсем не больно», – удивленно подумал истекающий кровью Райли и с трудом разлепил губы.

В этот краткий миг просветления, предшествующий небытию, Алекс повернул голову в сторону стрельбы и стал свидетелем, как его верные товарищи бегут к вершине холма, в точности выполняя приказ. Рыча от ненависти, страха и ярости, они шли на мятежников в штыковую атаку.

Наступая, они вели одиночный огонь, держа винтовки наперевес, как пики, когда в обойме заканчивались патроны. Они не обращали внимания на оглушительно строчившие пулеметы фашистов, на винтовочные выстрелы в упор, на разорванные в клочья вражеским огнем тела своих боевых товарищей.

Умирающий, не способный даже шевельнуться или сказать хоть слово, Алекс бессильно смотрел, как один за другим падают на землю солдаты, молодые, отважные ребята. Десятки его земляков умирали у него на глазах, разорванные взрывами, изрешеченные пулями. Они пали смертью храбрых на склоне того проклятого холма.

Райли больше был не в силах смотреть на затеянную им бойню. Он отвернулся и сжал кулаки, будто этим мог заглушить взрывы и крики, мог сбежать от окружавшего его ужаса.

Он с горечью осознал, что за считанные минуты погубил почти всю свою роту. Он совершил ужасную ошибку, и все те, кто ему доверял, поплатились за нее жизнью.

Ошеломленный болью и чувством вины, истекающий кровью, уходившей в пересохшую землю, Алекс провалился в черную мглу, воздавая молитвы богам, в которых никогда не верил, чтобы они позволили ему умереть прямо здесь.