Текст книги "Капитан Райли (ЛП)"

Автор книги: Фернандо Гамбоа Гонсалес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)

– Вот, открыл, – сказал Марко, широко распахивая тяжелую дверцу на скрипнувших петлях. – Но посветите-ка сюда, – добавил он, указывая внутрь сейфа.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Алекс, поднимая фонарь над головой. – Она там?

Вместо ответа югослав, просунув внутрь руку по локоть, извлек оттуда синий блокнот с вездесущей нацистской свастикой и небольшую пачку немецких марок.

– Вы были правы, – заметил Марович, скорчив гримасу. – После такой работенки мы сможем отойти от дел.

– Мать твою! – выругался Райли, притопнув по полу свинцовой галошей, когда понял, как страшно они ошиблись.

– Ну, и что теперь? – спросил наемник, все еще стоя на табуретке.

Алексу потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки и усмирить гнев, прежде чем он смог ответить.

– У нас остается еще два дня до истечения срока, – процедил он сквозь зубы, отирая перчаткой пот со лба. – А пока все, что мы можем сделать – это забрать документы, которые, возможно, тоже чего-то стоят, и вернуться на «Пингаррон». А уж там, на борту, спокойно обдумаем, что теперь делать и, возможно, найдем выход.

– Ну да, конечно, – согласился югослав, не скрывая иронии. – Вдруг что-нибудь придумаем.

– Именно так, – ответил Райли, словно не замечая его ироничного тона. – А теперь помоги мне собрать эти бумаги, и давай-ка убираться отсюда поскорее.

Югослав спустился с неустойчивой подставки, сложил банкноты и записную книжку в мешок, а заодно запихал туда все, что ему показалось мало-мальски ценным, включая нацистскую форму, фуражку и сапоги.

Между тем, Алекс тоже продолжал свою мародерскую деятельность, однако мысли его блуждали далеко. Он, конечно, знал, что играет в лотерею, в которой крайне мало выигрышных номеров, ноо при всем своем фатализме, столь свойственном солдатам и морякам, поневоле тешил себя иллюзиями, изо дня в день мечтая, как они найдут это устройство и станут богачами. Казалось, все указывало на то, что их сокровище находится именно в этой каюте, но судьба и тут проявила себя злобной упрямой старухой с извращенным чувством юмора.

Разочарованный, обозленный, вконец сломленный, он принялся хватать без разбора листы и папки с бумагами, даже не задумываясь об их ценности и возможной важности. Единственное, чего ему в эту минуту хотелось – поскорее отсюда выбраться, вернуться на судно и напиться в своей каюте до потери сознания.

И вот тогда, яростно запихивая последнюю горсть бумаг в непромокаемый мешок, он случайно посмотрел вниз и увидел на полу темный деревянный ящик, полускрытый за кучей мусора. Крышка ящика была приоткрыта, а внутри виднелось нечто, похожее на странного вида пишущую машинку с двумя клавиатурами и четырьмя маленькими валиками.

Алекс Райли застыл, не веря своим глазам. Невероятно, но капризная фортуна, доведя его до отчаяния, в конце концов все же соизволила ему улыбнуться.

23

А в тридцати метрах над головами водолазов «Пингаррон» охватило нетерпеливое волнение. Экипаж и пассажиры с беспокойством поглядывали на воздушные пузырьки, время от времени будоражащие водную гладь, ожидая, что вот-вот сигнальный канат дернется, подавая им знак, что это погружение, тем или иным образом меняющее их жизнь, подошло к концу.

Все перевесились через борт, включая Эльзу, которая наконец вышла из своей каюты с самым мрачным выражением на лице и теперь молча вглядывались в лёгкую рябь, высматривая малейшие признаки каких-либо неполадок, когда вдруг произошло нечто совершенно непредвиденное.

Чуть в отдалении от дорожки пузырьков, оставляемой водолазами, примерно в пятидесяти метрах от правого борта, у которого все столпились, из воды неожиданно поднялась тупая мачта двухметровой высоты, и Джеку пришла на ум бредовая мысль, что это Алекс и Марко сумели как-то освободить «Фобос» и заставили вернуться из подводной гробницы.

– Что за хрень?.. – растерянно пробормотал Джек.

– Не может быть! – ахнула Жюли, в ужасе отшатнувшись от борта. – Неужели опять...

– Что опять? – Сесар в растерянности повернулся к жене.

– А ты сам что, не видишь? – спросила она, указывая вперед. – Боже! Это же перископ!

Она еще не успела договорить, как странная мачта поднялась еще выше, ощетинившись полудюжиной антенн, и, наконец, из воды выступила обтекаемая железная махина, с которой ручьями стекали вода и пена, и, к сожалению, хорошо им знакомая.

– Майн Гот! – воскликнула Эльза, зажимая рот рукой.

На миг все застыли от ужаса, но тут Джек вспомнил, что оставлен здесь за старшего, и, не отрывая глаз от серой башни со свастикой на носу, повернулся к Хельмуту и Эльзе.

– В каюту, быстро! – крикнул он.

Немцы на миг замерли, но тут же опомнились, поняв, что им нужно прятаться, и, следуя приказу, бросились в сторону надстройки. Но прежде чем покинуть палубу, Эльза повернулась к галисийцу; в ее испуганных глазах застыла мольба. Тот, стараясь ее обнадежить, собрал все свое самообладание и даже нашел в себе силы ободряюще улыбнуться.

«Все будет хорошо», – говорил этот жест, хотя она и сама в это не верила.

– Думаете, это та самая? – спросил Сесар, глядя, как лодка с яростным бульканьем всплывает на поверхность.

– Она без опознавательных знаков кригсмарине, но со свастикой на носу, – прошептал Джек, прислонившись к борту. – Не думаю, что таких много, – с этими словами он покосился на воздушные шланги, уходящие под воду. – Черт! – выругался он, яростно качая головой. – Вот выбрали же время, когда заявиться!

– Что будем делать? – спросила обеспокоенная Жюли.

Джек вздохнул, отчаянно пытаясь найти ответ.

– Не знаю, – признался он наконец, не отводя глаз от субмарины. – Богом клянусь – не знаю.

А U-Boot уже полностью поднялась из воды, встав между ними и марокканским побережьем, полностью блокируя любую возможность бежать и в то же время используя «Пингаррон» как щит, за которым удобно прятаться от всевидящего ока английских пограничников на Гибралтарской скале. К тому же сухогруз был намертво закреплен якорями с носа и кормы, а Марко и Алекс все еще оставались под водой, так что бегство было заведомо невозможно.

Как только через шпигаты на надстройке подлодки перестала стекать вода, послышался сухой щелчок и глухой удар открывшегося люка. Три моряка встали рядом с носовым орудием и развернули его, направив прямиком на корпус «Пингаррона». Еще двое моряков направили на «Пингаррон» кормовую зенитку.

– Выглядят очень сердитыми, – прошептала Жюли со свойственной ей деликатностью, которая, как подумал Джек, была бы уместнее в другой ситуации.

– Если они знают о «Фобосе», – произнес Сесар, – боюсь, нам придется слишком многое им объяснять.

Однако Джек с ходу отверг эту мысль, цокнув языком.

– Боюсь, они здесь не поэтому, – тихо ответил он, нервным жестом ероша волосы.

– Они здесь из-за них, – кивнула Жюли в сторону надстройки. – И на этот раз у нас нет лишних скафандров, чтобы спрятать их в бак с горючим.

Джек снова вздохнул.

– Боюсь, это все равно бы не помогло, – покачал головой Джек. – Один раз мы их уже обманули и остались живы. Не думаю, что нам снова так повезет.

– И что же теперь будет? – спросил механик.

Словно отвечая на его вопрос, из башни подлодки вышли несколько офицеров, и среди них – мужчина в черной форме с серебряными галунами и с незабываемым, белым как смерть лицом.

– Гутен морген! – произнес он издалека самым дружелюбным тоном, не сулившим, однако, ничего хорошего. – Как я счастлив снова вас видеть!

Если у кого-то до сих пор и оставались слабые надежды, что это всего лишь совпадение, то теперь они развеялись.

Джеку вполне хватало воображения, чтобы представить себе дальнейшее развитие событий. Гауптштурмфюрер Юрген Хёгель из Тайной полиции, отправленный Алексом по ложному следу, обнаружил, что его обманули, и помчался за ними в погоню, решив во что бы то ни стало разобраться с ничтожным сухогрузом и его командой, посмевшей насмехаться над ним, великим Рейхом, а заодно и всей Германией.

В тот раз им повезло, но счастливая карта редко выпадает дважды, так что теперь им, видимо, придется заплатить жизнью за свою дерзость.

– Как вы нас нашли? – поинтересовался Джек самым небрежным тоном с единственной целью – потянуть время.

– А это имеет значение? – спросил немец еще более дружелюбным тоном. – У нас глаза и уши по всему миру, – все-таки снизошел он до объяснений. – И, разумеется, Танжер – не исключение.

– Ну, конечно. И чего же вы хотите на этот раз?

Нацист улыбнулся змеиной улыбкой.

– Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Я хочу, чтобы вы передали мне двух ваших пассажиров.

– Пассажиров? Не понимаю, о чем вы говорите.

Гауптштурмфюрер Хёгель снял фуражку, достал белый носовой платок, чтобы вытереть пот со лба, и вполголоса отдал какой-то приказ двум матросам, хлопотавшим возле спаренного зенитного орудия калибра двадцать миллиметров.

Один из них направил орудие на «Пингаррон», и Джек едва успел с криком упасть на палубу, когда очередь прошлась по палубе, прошив надстройку с каютами и изрешетив снарядами весь правый борт судна.

Распластавшись на палубе и закрыв головы руками, Джек, Жюли и Сесар старались не оглохнуть от смертоносного жужжания и ужасающего града снарядов о сталь корпуса, в самых тонких местах они пробивали отверстия размером с кулак.

Со всех сторон на них обрушился град разбитых стекол, щепок и осколков металла. Для ветерана-галисийца такое было не в новинку, но Сесар и Жюли явно столкнулись с этим впервые. Они лежали на палубе, прижавшись друг к другу в поисках призрачного убежища.

Конечно, потопить «Пингаррон» при помощи одной зенитки вряд ли бы удалось, но Джек знал, что рано или поздно килограммовые пули, летящие со скоростью более тысячи километров в час, настигнут всех. Спрятаться на палубе было просто негде.

Но как раз в ту минуту, когда они уже решили, что все кончено, обстрел неожиданно прекратился.

– Вы как? – спросил Джек, повернувшись к рулевой и механику.

Португалец получил поверхностную, но обильно кровоточащую рану в плечо, а его жене слегка порезало лицо осколками стекол.

Никто из них не ответил, словно оба от ужаса лишились дара речи. Джек бросил всполошенный взгляд в сторону изрешеченной снарядами надстройки с каютами – туда, где скрывались Хельмут и Эльза.

В его ушах все еще отдавалась недавняя канонада, и он не был уверен, что устоит на ногах, если попробует подняться. Тем не менее, он нашел в себе силы сесть и, стараясь сохранить остатки достоинства, как можно спокойнее выглянул из-за борта.

– О боже! Вы живы! – воскликнул офицер гестапо, театральным жестом заламывая руки, словно не имел ни малейшего отношения к обстрелу. – Ну что ж, прекрасно. Надеюсь, мне не придется повторять дважды: отдайте мне обоих пассажиров.

– Но у нас их нет... – начал Джек, но тут нацист остановил его, подняв руку.

– Я знаю, что они на борту, – нетерпеливо заявил он. – А если вы и дальше будете считать меня кретином, отрицая это, мы возобновим стрельбу, но на этот раз вовсе не из безобидной зенитки, – он указал в сторону пушки, стоявшей на носу субмарины, которая, казалось, целилась прямо в лоб старшего помощника.

Они оказались в ловушке, и Хоакин Алькантара даже не представлял, как теперь из нее выбраться.

– Ладно, – уступил он. – Предположим, те двое действительно у нас на борту. Но если вы продолжите обстрел, – напомнил он, – то убьете не только нас, но и их.

Нацист осклабился волчьей улыбкой.

– Я готов пойти на такой риск. Моя обязанность – немедленно вернуть предателей в Германию. Но прежде всего, я должен удостовериться, что они не попадут в руки врагов.

– Итак, вы хотите, чтобы мы вам их передали, а взамен обещаете нас не топить.

– Я вижу, вы разумнее своего капитана, – заметил офицер, не спеша отвечать на вопрос. – Где он, кстати? – спросил он, оглядывая палубу «Пингаррона».

– Сошёл на берег в Танжере. У него там какие-то дела.

– Понятно... Ну что ж, займемся им позже. Итак, что вы предпочитаете: отдадите мне предателей, или мне потопить ваше судно, а потом выудить из воды трупы?

Джек посмотрел на молодую пару, все еще лежащую на палубе, затем – в сторону кают, где прятались пассажиры, которые, как он надеялся, еще живы.

– Ладно, – проворчал он, опустив голову. – Но какие у меня гарантии, что, получив пассажиров, вы нас не потопите?

Юрген Хёгель усмехнулся и посмотрел на часы.

– Даю вам три минуты, – сказал он. – Ровно через три минуты они должны сидеть в нашей лодке. И ради вашего же блага, я надеюсь, что за это время пассажиры успеют собраться.

За долгие месяцы, проведенные в окопах вместе с товарищами по батальону Линкольна, Джек неплохо научился играть в покер, а главное, твердо усвоил одно из основных правил этой игры: если не можешь победить, то постарайся, по крайней мере, свести к минимуму потери.

И теперь, когда нацистская подводная лодка целилась в них из пушки восемьдесят восьмого калибра с расстояния броска камня, он вспомнил, как играл с друзьями в покер в развалинах какого-то особняка в окрестностях Толедо, взорванного легионом Кондор за несколько дней до этого.

Тогда, помнится, он готов был поставить на кон почти все свое имущество на пару дам (оказавшихся дрянными шлюхами, когда на столе появились два туза), и сидевший напротив тип, ухмыльнувшись от уха до уха, выложил пятидесятидолларовую купюру, а сверху положил потрепанную фотографию своей обнаженной подружки, несомненно, стоящую не меньше. Чтобы как-то уравнять ставки, Джеку пришлось бы положить на кон все, что у него оставалось. Несколько секунд он колебался, понимая, что если продолжит игру, то потеряет все, что удалось выиграть. Тут ему вспомнилось мудрое изречение: «Вовремя отступить – значит победить», и он спасовал.

Это отступление стоило ему девяноста процентов выигранных денег, но, располагая даже той малостью, которую удалось сохранить, он остался в игре и уже через несколько дней отыграл все потери, а в конечном счете получил даже ту фотографию, о которой мечтала половина взвода: девушка и впрямь была хороша, нужно признать.

– Вы двое, – прошептал он, посмотрев на Жюли и Сесара, – встаньте на четвереньки и ползите к корме, чтобы вас не увидели с подводной лодки. Затем прыгайте в воду и, когда минует опасность, постарайтесь добраться до берега вплавь.

Француженка и португалец растерянно переглянулись, словно спрашивая друг у друга, точно ли они не ослышались.

– О чем ты говоришь? – спросила Жюли, пытаясь подняться.

– Не вставать, я сказал! – рявкнул Джек, взмахнув рукой.

– Но для чего, черт возьми, тебе нужно, чтобы мы покинули судно? – спросил Сесар, искренне не понимая, почему старший помощник отдал такой приказ.

Джек посмотрел в сторону субмарины, где несколько матросов надували резиновую лодку.

– Этот мерзавец снова откроет стрельбу, как только мы отдадим ему Хельмута и Эльзу, – мрачно произнес он. – У вас будет больше шансов спастись, если вы покинете судно, а когда они уйдут, вы сможете доплыть до берега.

Рулевая растерянно заморгала, не веря своим ушам.

– Совсем необязательно, – возразила она. – В кроме того, какая разница, если ты все равно собираешься выдать их нацистам?

– Разница в том, что, по крайней мере, они останутся живы, – ответил Джек. – А если Хёгель решит, что вы погибли, возможно, вы тоже сможете спастись.

– А что будет с капитаном и Марко? – спросила она с мольбой в голосе. – Если нас потопят, они не смогут вернуться на поверхность.

Галисиец медленно покачал головой, указывая в сторону насоса, который должен был поставлять водолазам драгоценный воздух, но теперь заглох, разрушенный снарядом.

– Забудьте о них, – произнес он с мрачной убежденностью. – Они уже мертвы.

24

Когда Джек вошёл в пассажирскую каюту, Хельмут и Эльза уже ждали его с выражением решимости на лицах.

– Мне очень жаль... – только и смог сказать галисиец, рассматривая носки своих ботинок.

– Мы знаем, вы сделали все, что могли, – сказал Хельмут, протягивая ему руку, которую Джек пожал, в отчаянии кусая губы и по-прежнему не поднимая глаз.

– Это ваш единственный шанс, – сказал он, по-прежнему глядя под ноги. – Если вы не сдадитесь, они потопят судно, и мы все погибнем. А так хотя бы вы останетесь живы.

– А что... что будет с вами? – спросила Эльза, дрожа от страха в ожидании ответа. – С Жюли, с капитаном... с тобой?

Джек молча поднял глаза, пристально глядя немке в лицо и не зная, что ответить.

– Вам пора, – пробормотал он, указывая на дверь. – У нас мало времени.

Словно не слыша слов Джека, Эльза положила руку ему на плечо, погладила по шее и крепко обняла. Этим объятием она давала понять, что прощает его – и прощается. В других обстоятельствах Джек посчитал бы этот жест авансом, готовностью перейти к следующему этапу.

Когда немка наконец отпустила галисийца, в ее зелёных глазах застыла безнадёжность.

– Все будет хорошо, – соврал старший помощник, погладив ее по щеке.

Все трое прекрасно понимали, что это лишь пустые слова, а на самом деле ничего хорошего ждать не приходится. Но они знали также, что несомненно случится с «Пингарроном» в ближайшие минуты, что бы им ни обещали. Поэтому немцы кивнули, сделав вид, что поверили.

– Хорошо, – сказал Хельмут, слегка откашлявшись, словно пытаясь этим себя подбодрить. – Пойдемте.

Закрепив на носу пенсне, он вышел из каюты.

Когда они вышли на палубу, Жюли и Сесара там уже не было, и Джек молча возблагодарил Бога, что они послушались его совета и успели незамеченными прыгнуть в воду.

– Превосходно! – воскликнул, увидев их, офицер гестапо, хлопнув затянутыми в перчатки ладонями. – Наконец-то я вас нашёл! Когда мне поручали вернуть вас в Германию, мне даже в голову не приходило, что это доставит мне столько хлопот! Но теперь я вас настиг, иначе и быть не могло. – Указав на резиновую лодку, где уже сидели четверо солдат, он добавил: – А теперь прошу вас подождать, пока мои люди доставят вас на субмарину.

– Так значит, это вы и есть! – подозрительно прищурившись, произнёс Хельмут. – Слыхал я про фанатика-альбиноса, гауптштурмфюрера гестапо, которого прозвали Белым Демоном. А я-то думал, что это выдумка для запугивания инакомыслящих.

Услышав эти слова, Юрген Хёгель гордо улыбнулся:

– Вынужден сообщить, что вы ошибаетесь, – ответил он. – Это прозвище придумал себе я сам... и сделал все, чтобы прославить его на всю страну. Вам нравится?

– А ещё вас называют монстром, – огрызнулся ученый.

Гауптштурмфюрер Хёгель выглядел по-прежнему довольным, похоже, он совсем не обиделся.

– Я всего лишь выполняю приказы, – цинично ответил он. – А впрочем, как только вы окажетесь на борту подлодки, у нас будет достаточно времени, чтобы обсудить мои методы работы... а также выяснить, действенны они или нет.

Джек неотрывно смотрел на Эльзу, которая с вызовом глядела на офицера гестапо. Он уже понял, что ожидающая девушку участь едва ли лучше его собственной.

Он тут же пожалел о своём решении выдать их гестаповцам, глядя, как четверо солдат гребут в направлении судна, а в голове у него колотилось множество самых безумных планов, как избежать трагического конца, который казался неизбежным.

Но тут робкий и боязливый доктор Кирхнер проявил неожиданную решимость. Выхватив из кармана брюк пистолет, он молча приставил его к затылку Эльзы.

Сам не понимая почему, Джек отшатнулся, словно это могло помочь ему лучше рассмотреть внезапный жест доктора.

– Что... Что вы делаете? – ошеломленно спросил он.

– Это все, что мне остается, – сказал Хельмут, сжимая дрожащими руками «кольт» Алекса, видимо, украденный из его каюты. – Я не мог допустить, чтобы кто-то из нас попал к ним в руки, – он кивнул в сторону подводной лодки. – На карту поставлены жизни миллионов.

– Но это же... Это же безумие! Должен же быть какой-то другой выход!..

– Другого выхода нет, Джек, – произнесла Эльза, удивив его еще больше – если, конечно, такое было возможно. – Если им удастся нас вернуть, они заставят Хельмута и моего отца создать это ужасное оружие, а я не хочу обременять свою совесть.

Джек бросился на Хельмута, собираясь вырвать у него пистолет, но тот опередил его, выставив вперед Эльзу и по-прежнему целясь ей в голову.

– Не пытайтесь меня остановить, – произнес Хельмут, нащупывая пальцем курок. Лицо его внезапно изменилось, стало решительным и жестким. – Поверьте, так будет лучше для всех.

– Прошу тебя, Джек! – взмолилась Эльза, пока дуло пистолета упиралось ей в висок. – Не добавляй нам лишних трудностей!

– К черту ваши трудности! – рявкнул галисиец. – К чертям собачьим! Даже не думайте сделать подобную глупость!

Глаза немки неотрывно уставились на лодку, которая с каждой секундой все приближалась.

– Другого выхода нет, – безнадёжно произнесла она.

– Уберите палец со спуска! – крикнул Джек, тыча пальцем в Хельмута, который с трудом удерживал тяжелый пистолет.

– Ну, что же вы, стреляйте! – глумливо крикнул нацист с подлодки, по-садистски улыбаясь. – Стреляйте, если у вас хватит духу!

– Заткнись, ублюдок! – рявкнул галисиец, повернувшись к нему.

Гауптштурмфюрер гестапо снова рассмеялся.

– Думаю, вы не будете таким дерзким, когда наша пушка разнесет ваше судно.

– Пошел в задницу! – огрызнулся Джек.

И, повернувшись в сторону двоих самоубийц, он решил предпринять последнюю отчаянную попытку их отговорить.

– Вы совершаете ошибку! – беспомощно воскликнул он. – Ну как вы не понимаете? Ведь должен же быть другой выход!

Эльза закрыла глаза и покачала головой.

– Но я же... я люблю тебя!.. – выпалил Джек последний аргумент. – Я люблю тебя, Эльза! Прошу тебя, не делай этого!..

Немка взглянула на галисийца зелёными глазами, полными безнадёжной тоски. В этих глазах застыли слезы.

– Мне жаль, – прошептала она, погладив его по щеке. – Мне очень жаль.

Джек взял ее хрупкую белую руку и крепко сжал в порыве безнадежного отчаяния, когда же он вновь посмотрел ей в лицо, то увидел в глазах немки неотвратимую решимость и понял, что не может ничего сделать.

– Стреляй, Хельмут, – сказала она, повернувшись к другу своего отца, и сама приставила ко лбу дуло пистолета.

– Нет! – выкрикнул Джек.

Но прежде чем он успел что-то сделать, Хельмут спустил курок.