Текст книги "Капитан Райли (ЛП)"

Автор книги: Фернандо Гамбоа Гонсалес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)

И как всегда перед погружением, он в мыслях простился со всеми – на тот случай, если морские боги или законы гидравлики решат, что на этот раз ему не суждено вернуться в мир живых.

15

Поворачивая голову из стороны в сторону внутри шлема, Алекс видел сквозь круглые окошки, как тускнеет солнечный свет, по мере того как они погружаются со скоростью десять метров в минуту. От кальдеронов не осталось и следа, лишь небольшая стайка тунцов подобно залпу серебряных стрел пронеслась в десяти метрах справа, не обратив ни малейшего внимания на двух людей, вцепившихся в прутья железной корзины.

В глубине море постепенно утрачивало палитру красок, все больше приобретая тот серо-сизый, почти призрачный оттенок, напоминавший Алексу о густых туманах Большой Ньюфаундлендской банки, где теплые ветра, принесенные водами Гольфстрима, смешивались с холодными, дующими над Лабрадорским течением, и туманы стояли такие, что уже в нескольких саженях невозможно было ничего разглядеть. Сквозь стекло шлема он видел, как тревожно озирается Марко Марович. Видимо, он тоже не чувствовал себя в безопасности, понимая, что пока они не вернутся на поверхность, его жизнь зависит от воли случая и исправности снаряжения.

Более всего Алекса угнетали даже не тысячи тонн воды над головой и не постоянная угроза утонуть, а полная тишина, царившая в глубинах. Зловещее, гнетущее безмолвие, несравнимое ни с какой другой тишиной на Земле, прерываемое лишь пузырьками выдыхаемого воздуха, выходящего через клапаны шлема. Этот звук, кстати, весьма обнадеживал, и Алекс надеялся, что будет слышать его на протяжении всего пребывания под водой, поскольку он означал, что все идет как надо и кислород по-прежнему поступает через шланги.

Чувствуя, что в воде его тело весит намного меньше, чем на поверхности, он наклонил голову, не боясь свернуть себе шею, и принялся осматривать черный киль «Фобоса», выраставший, казалось, из самых глубин. Спустя несколько секунд он прикинул, что они находятся менее чем в десяти метрах от его стальной поверхности, и дернул за трос, на котором держалась корзина. Они моментально остановились, едва не врезавшись в корпус затонувшего судна. Поскольку у водолазов не было средств связи с внешним миром, пришлось заранее обговорить систему команд, которые предстояло отдавать при помощи того же троса и колокольчика. Разумеется, этого бы не хватило, чтобы прочитать стихотворение, но приходилось довольствоваться тем, что есть.

Насколько они могли судить с такого расстояния, киль судна казался вполне целым, а это значит, что причиной крушения едва ли послужило столкновение с подводными рифами. После минутного осмотра Алекс позвонил в колокольчик и дважды дернул за трос, после чего железная платформа поехала вправо. Затем он снова дважды дернул за трос, и корзина вернулась на прежнее место и начала медленно опускаться параллельно борту затонувшего сухогруза. Так они исследовали сверху донизу весь борт, стараясь найти хоть какую-нибудь подсказку, почему затонуло судно, однако так и не обнаружили ничего сколь-либо достойного внимания.

Наконец, спустившись еще ниже, они зависли перед белой четырёхэтажной надстройкой, с укором глядящей на них чёрными круглыми глазами иллюминаторов; судно казалось гигантской черепахой, перевёрнутой на спину, с тоской ожидающей того, кто поможет ей вернуться в нормальное положение.

И тут чья-то рука внезапно легла Алексу на плечо, напугав чуть ли не до полусмерти; он совсем забыл о Маровиче. Повернувшись к нему, он увидел, как тот делает какие-то странные жесты, сводя и разводя руки в вертикальном направлении, словно пытался прихлопнуть невидимого комара. Алекс непонимающе уставился на наемника, и тот снова повторил все тот же жест, скаля зубы в странном подобии улыбки. Алекс перебрал в уме весь язык жестов, но так и не смог вспомнить ничего хоть сколько-нибудь подходящего, но Марко не останавливался, указывая в сторону затонувшего судна.

Внезапно Алекс все понял, удивившись, как это он раньше ничего не заметил.

Благодаря подводному гибралтарскому течению, «Фобос» застрял носом и кормой между огромными скалами, а центральная его часть с надстройкой повисла в воздухе – то есть, конечно, в воде, и потому лишь верхняя ее часть оказалась расплющенной о песчаное дно. В итоге уцелели каюты, а возможно, и ходовой мостик, так что оставалась надежда проникнуть внутрь и найти заветное устройство, за которое им обещали столь огромные деньги.

Марович, само собой, пришел к такому же заключению раньше Алекса, и потому радостно махал ему руками, призывая опуститься ниже и углубиться в недра затонувшего судна. Алекс едва не дернул дважды за трос, чтобы их опустили ниже, но удержался. В их планы входило краткое ознакомительное погружение, и прежде чем детально исследовать затонувшее судно, следовало рассчитать безопасную декомпрессию.

Похоже, дело не стоило такого риска; более того, оно казалось совершенно безнадежным, особенно учитывая, что у них осталось меньше часа до захода солнца, когда подводный мир погрузится в непроглядную мглу. Глядя сквозь стекло на разочарованное лицо югослава, он погрозил ему затянутым в перчатку пальцем и медленными рывками стал передвигать корзину в направлении носа затонувшего «Фобоса», чтобы хотя бы для порядка закончить предварительный осмотр суднадо возвращения на поверхность. Безусловно, там не было ничего интересного, но, поскольку у них еще оставалось в запасе несколько минут, прежде чем придется подняться, чтобы провести долгую и хлопотную процедуру пополнения запаса воздуха, ничто не мешало использовать это время с толком.

Удивительнее всего было то, что судно, похоже, не получило никаких повреждений – кроме, разумеется, того очевидного факта, что оно утонуло. Во всяком случае, с их стороны не было ни трещин, ни пробоин, ни каких-либо следов взрыва. Даже крышки трюма были плотно закрыты, из чего напрашивался вывод, что либо груз в трюме был фантастически безупречно закреплен, либо в трюме вообще не было никакого груза, благодаря чему крышки остались целы: иначе бы они просто не выдержали давления огромной массы, навалившейся на них, когда судно перевернулось.

Корзина проследовала вдоль борта затонувшего судна до его носа; тщательно осмотрев судно с этой стороны и ничего не обнаружив, Алекс дёрнул за трос, чтобы Сесар поднял их на поверхность.

Подивившись отсутствию пробоин в корпусе, он уже совсем было решил подняться на поверхность, перенеся дальнейшие поиски на следующий день, как вдруг, почти на грани инстинкта, его внимание привлекло нечто странное. Алекс тут же дёрнул за трос, давая Сесару знак резко остановить клетку, пока странный предмет не исчез из поля зрения.

Маркович повернулся к Райли с вопросительным выражением лица за стеклом шлема.

Алекс сделал вид, будто не заметил этого, и подал Сесару знак, чтобы он передвинул корзину чуть ближе к носу по правому борту, немного ниже того уровня, где когда-то проходила ватерлиния «Фобоса».

Возможно, тому виной была вечная тьма, царящая в глубинах, а возможно, то, что уже близился вечер; однако, приглядевшись, Алекс все же смог различить, что именно привлекло его внимание. Чтобы удостовериться в этом, он даже провёл по корпусу судна затянутой в перчатку рукой.

Но нет, глаза его не обманули, подумал он, нащупав пальцем трещину, которая очерчивала правильной формы фигуру примерно метрового диаметра в форме вытянутого эллипса, выступавшего чуть вперёд на стальной поверхности борта.

Югослав тоже коснулся рукой этой прорези, и тогда Алекс наконец понял, что тот пытался ему сказать. Ощупав трещину уже обеими руками и поняв, что не ошибся, Алекс обнаружил подтверждение своей смутной догадки.

Это была герметичная эллиптическая крышка, расположенная чуть ниже ватерлинии.

Однажды он уже видел похожие – правда, не на судне.

Такая крышка могла быть только входом в шлюз.

Но это невозможно.

Точнее сказать, он думал, что это невозможно... до этого мгновения.

В голове Райли забурлило множество самых бредовых мыслей, почти на минуту он замер, пытаясь привести их в порядок. Он застыл, касаясь правой рукой обшивки «Фобоса», словно пытался прощупать пульс мертвого судна.

Марко переводил взгляд с овальной щели на ошеломленного капитана, не понимая, что за чертовщина происходит. Наконец, Марко похлопал его по плечу, указывая на свои наручные часы, и поднял вверх большой палец, давая понять, что пришло время подниматься на поверхность.

Потрясенному Алексу, который теперь пытался оценить возможные последствия увиденного, понадобилось не больше секунды, чтобы прийти в себя и ответить тем же жестом. Он трижды дернул за трос, и стальная корзина медленно поехала вверх – намного медленнее, чем поднимающиеся на поверхность пузыри.

Но Райли этого даже не замечал. Все его мысли были заняты внезапной находкой и ее последствиями.

16

– Торпедный аппарат? – переспросил Джек, не веря своим ушам.

– Один я совершенно точно видел, – ответил Алекс. – Возможно, там есть и другие.

Вопрос был задан таким тоном, словно Джек хотел спросить, точно ли Алекс в эту минуту был трезв и точно ли не приложился головой о борт судна, пока поднимался на поверхность.

Экипаж и пассажиры «Пингаррона» вновь собрались вокруг стола орехового дерева, и счастливое известие, что надстройка оказалась практически целой, было омрачено, когда Алекс рассказал им остальное.

– На грузовом судне? – недоверчиво повторил Джек. – Ты уверен?

– Во всяком случае, они имеют такую же форму, размеры и расположены в том же месте, – убежденно ответил Алекс. – Так что – никаких сомнений.

– А ты, Марко? Ты их тоже видел?

Наемник почесал затылок.

– В тот момент я этого не понял, но теперь не сомневаюсь, что это они и есть. Если это не крышка торпедного аппарата, то я даже и не знаю, что это еще может быть.

– Но ведь это значит, – прорычал Джек, повернувшись к капитану, как будто именно он был во всем виноват, – что этот сухогруз на самом деле...

Он замолчал на полуслове, но ни у кого не осталось сомнений, что он хотел сказать.

– Очень похоже, – согласился Алекс.

Встревоженный Старший помощник откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

– Но в таком случае, – произнёс он, глядя в пол, – Марш сообщил нам ложную информацию.

– Очень может быть, – устало кивнул Алекс. – От этого человека всего можно ожидать. И прежде всего, какой-нибудь гадости.

– Но почему он это сделал? – не унимался Марко. – Он же лез из кожи вон, лишь бы мы взялись за эту работу – и в то же время скрыл от нас такую важную информацию.

– Возможно, он думал, что нам не обязательно это знать, – капитан Райли на миг задумался, после чего стоически пожал плечами. – И, кстати говоря, он был прав. Однако, нравится нам это или нет, теперь уже поздно отступать.

Джек снова уставился в пол, раздраженно цокнув языком.

– Вот же хрень!

С минуту все молчали; затем Хельмут, откашлявшись, взглянул на Алекса и робко спросил:

– Простите мое невежество, но... я не понимаю, в чем проблема? – он робко оглядел всю команду, прежде чем решился продолжить: – Я понимаю, что я всего лишь пассажир и это не мое дело, но мне интересно: почему все так встревожились, узнав, что на «Фобосе» есть торпедные аппараты? В конце концов, идет война, разве не так?

Сидящая рядом с ним Жюли поспешила объяснить, в чем дело.

– На сухогрузах не бывает торпед, месье Кирхнер.

– На обычных сухогрузах – безусловно, но, возможно, этот – особенный...

– Не бывает никаких особенных сухогрузов, – заявила рулевая. – Вооруженное судно по определению является военным кораблем.

– А если эти торпедные аппараты спрятаны, – сказал ее муж, – или замаскированы под что-нибудь безобидное...

– Это, несомненно, означает, что корабль – корсар, – закончила француженка его мысль.

Эльза недоверчиво подняла брови, ее губы дрогнули в скептической усмешке.

– Корсары? – спросила она наконец с подобием улыбки. – Это те, которые с деревянной ногой и повязкой на глазу? Кажется, они ещё грабили галеоны, полные сокровищ, – пошутила она.

– Я сказала – корсар, – твёрдо повторила Жюли, – а не пират.

– А какая разница? Пираты, корсары, флибустьеры...

Прежде, чем рулевая успела ответить, Джек поднял руку, требуя слова.

– Сенорита Веллер, – произнес он с несвойственной ему холодностью. – Я понимаю, что ветеринар и физик не обязаны разбираться во всех тонкостях истории, а потому позвольте прояснить пару моментов, которых вы, видимо, не знаете. Пираты – это именно то, о чем вы говорите: морские разбойники, нападавшие на корабли в море, которые убивали или брали в плен всех, кто попадал им в руки. Флибустьеры занимались, в общем, тем же, но атаковали в основном испанские корабли и территории с благословения других европейских держав.

– А корсары? – спросил Хельмут.

– А корсары – это пираты на государственной службе, которым во время войны выдавался так называемый «корсарский патент», дающий им псевдовоенный статус.

– Но ведь то, о чем вы говорите, происходило триста лет назад, – усомнился Хельмут.

Хоакин Алькантара покачал головой.

– Поверьте мне, сегодня корсары бесчинствуют так же, как и в семнадцатом веке, никуда они не делись.

– Но... почему? – удивилась Эльза. – Ведь в наше время суда не возят золото из Америки в Испанию.

– Боюсь, вы не понимаете, – устало вздохнул Джек, словно пытался объяснить ей это на протяжении многих часов. – Корсары работают на одно из воюющих государств, топя безоружные грузовые и пассажирские вражеские суда. Сегодня речь идет не о золоте и не об испанцах, а о нанесении противнику как можно большего ущерба.

– То есть, вы хотите сказать...

– Я хочу сказать, что корабль, который покоится там, внизу, – он указал пальцем себе под ноги, – занимался тем, что прикидывался мирным грузовым судном, идущим под дружественным флагом, втираясь таким образом в доверие. Когда же другие суда оказывались от него в опасной близости, не ожидая подвоха, он выпускал одну или несколько торпед и таким образом отправлял их на дно. А затем они убивали всех, кто пытался выплыть, чтобы не осталось свидетелей их вероломства.

– О боже... – прошептал Хельмут.

– Лучше поберегите ваши «О боже» до более черных времен, доктор, потому что это еще не самая большая проблема.

– Я вас не понимаю...

– А тут и понимать нечего, – откашлявшись, ответил капитан. – Международное соглашение строго-настрого запрещает какому-либо государству вооружать и использовать корсарские корабли. Таким образом, государство, нарушившее условия соглашения, сделает все, чтобы скрыть следы своего преступления.

– Но в конце концов, – вмешалась Эльза, вспомнив об одном позабытом обстоятельстве, – это ведь голландский корабль, разве не так? Не думаю, что после двух лет войны голландский флот, если от него вообще хоть что-то осталось, может представлять серьезную опасность. Даже для нас.

Джек, видимо, все еще не простивший ей поцелуя, которым она наградила капитана, ответил еще резче:

– Единственное, что у этого корсарского корабля было голландского, сеньорита Веллер, это флаг. Все остальные признаки указывают на то, что это совсем не голландский корабль. Более того, он не принадлежит ни одной из стран антигитлеровской коалиции.

Несколько секунд Эльза молчала, раздумывая, какой вывод должна сделать из этих сведений.

– Но в таком случае... – задумчиво произнесла она, – это значит...

– Это значит, что, по всей вероятности, это немцы.

Театральным жестом Эльза зажала рот рукой, все еще не в силах в это поверить; выражение лица у нее было такое, как будто она увидела, что кошка нагадила на ее любимый ковер.

– Кстати, это объясняет, – произнес Сесар, почесывая затылок, – почему Марш так спешит, требуя закончить работу в такой короткий срок.

– Мон шер, я никак не могу уловить ход твоих мыслей, – сказала Жюли, наклоняясь к нему.

– Я хочу сказать, – объяснил Сесар, радуясь случаю продемонстрировать жене свою прозорливость, – что если Хуану Маршу известно точное место крушения, то, вероятно, немцам оно тоже известно. Семь дней, которые нам даны, возможно, то самое время, которое потребуется кораблям кригсмарине, чтобы сюда добраться.

– Вот дерьмо!.. – выругалась француженка. – Если мы уйдем, то потеряем миллион долларов и навлечем на себя гнев Марша, а если останемся – окажемся вовлеченными в игру против нацистов. Просто чудесно!

– Лично я предпочитаю нацистов, – не задумываясь заявил Марко.

– А остальные? – спросил Алекс, устало отирая пот со лба. – Вы готовы продолжать поиски?

Первым заговорил Джек.

– А как же иначе? – воскликнул он, подняв вверх обе руки. – Мы уже нашли корабль, знаем, как можно на него проникнуть. Если поторопимся, то вполне сможем вовремя закончить.

Жюли и Сесар немного пошептались, и португалец кивнул, давая согласие от имени обоих.

– А что... – обеспокоенно спросил Хельмут, глядя на Эльзу. – Что будет с нами, если нас обнаружат?

Алекс перевёл дыхание, собираясь ответить, но его опередил Марович, который, как всегда, был рад случаю сказать гадость и посмотреть, какое при этом у собеседника будет лицо.

– Вы бы лучше спросили, что будет с нами, – произнёс он, – если нацисты обнаружат, что мы пытаемся похитить с их корсарского корабля нечто такое, о чем, по их мнению, мы даже знать не должны, – наемник выдержал паузу, с удовольствием наблюдая, как изменилось лицо внезапно побледневшего доктора Кирхнера. – Мне казалось, что ученые, – закончил он, откидываясь в кресле и складывая на груди руки, – должны быть хоть немного умнее.

Когда совещание закончилось и планы дальнейших действий были согласованы, все разошлись по своим каютам, чтобы переодеться к ужину. Джек уже возился на камбузе: на ужин предполагались куриные грудки в соусе карри с отварным картофелем.

– Что за хрень с тобой творится? – послышался голос у него за спиной.

Старший помощник и кок «Пингаррона» повернулся к капитану, который по-прежнему с хмурым видом сидел за столом с чашкой в руке.

– Не знаю, что ты имеешь в виду, – ответил Джек, стоя по-прежнему спиной.

– Прекрасно знаешь. После того, что случилось тогда на палубе, ты стал просто невыносимым.

– В мои обязанности не входит быть очаровательным, – возразил тот, не повернувшись.

– Ты ведешь себя как полный идиот.

– Я веду себя, как пожелает моя левая нога.

Если бы на каком-нибудь другом судне старший помощник посмел разговаривать в таком тоне с капитаном, его бы тут же разжаловали в простые матросы и заставили вылизывать языком палубу. Но Алекс всего лишь сухо и безжалостно рассмеялся.

– Черт побери, Джек, – выругался он, отпивая глоток. – Ты прямо как в старом идиотском фильме: втрескался в девицу, которая годится тебе в дочери.

Тот резко повернулся с кухонным ножом в руке.

– Не твое дело, – прорычал он, – в кого я втрескался. – А кроме того, – заметил он, тыча ножом Райли в грудь, – не так уж намного я ее старше, так что не надо выставлять меня извращенцем.

– Нет, просто не верится... – пробормотал Алекс. – Я думал, наше пари было просто шуткой. Приятное времяпрепровождение, так сказать...

– При чем тут это идиотское пари!

– Хоакин, дружище... – покачал головой Райли. – Как могло случиться, что человек с твоим жизненным опытом, побывавший в стольких передрягах, мог влюбиться, как... как теленок? – он махнул рукой в ту сторону, где, видимо, должна была находиться их неприступная пассажирка. – Просто невероятно – после всех женщин, с которыми ты путался в каждом порту, где мы швартовались!

– Да уж! – огрызнулся Джек. – Все эти безутешные вдовушки, у которых на войне погибли мужья. Но она – совершенно другая... Черт побери, она как будто принадлежит к другому виду...

– Это только потому, что ей чуть больше двадцати. Когда ей будет сорок, она тоже станет похожей на всех вдов, которых ты утешал.

– Я так не думаю, – решительно возразил Джек, представив Эльзу с некоторым количеством морщин на лице и несколькими лишними килограммами, которые бы лишь добавили пикантности ее стройной фигуре. – Такие женщины – как хорошее вино: с годами становятся только лучше.

Алекс взглянул на галисийца, понимая, что так они ни к чему не придут.

– Ну ладно, – сдался он, ставя на стол чашку и устало протирая глаза. – И что теперь ты намерен делать, попросить ее руки? Чтобы она поселилась в твоей каюте и занялась контрабандой?

– Это уже не имеет значения, – горестно вздохнул Джек, усердно отбивая куриное филе до состояния почти полной прозрачности. – Ясно, что она уже сделала выбор. Как и следовало ожидать, она предпочла высокого красивого капитана, а не толстого коротышку кока. Надеюсь, вы будете очень счастливы.

– Нет, ты точно спятил! – рявкнул Алекс, поднимаясь со стула и в два шага оказываясь рядом с ним. – Ты вообще слушал, что я сказал?

Резко схватив Джека за лацканы, он притянул его к себе, подняв почти на ладонь над полом.

– Говорю тебе в первый и последний раз, – процедил он сквозь зубы. – Очень надеюсь, что мне не придется повторять дважды. Мне нет дела до твоей немецкой подружки. Между нами ничего нет и не будет, так что можешь жениться на ней хоть сегодня и нарожать хоть пятнадцать детей – если, конечно, сможешь ее уговорить. Но я скажу тебе только одно, – он притянул Джека прямо к лицу и почти коснулся его носом, опаляя дыханием, – если твое любовное наваждение помешает нашей работе или поставит под удар мое судно, команду или, хуже того, меня самого, я тут же высажу вас обоих в Танжере, и ты останешься на берегу без своей доли прибыли, но зато со своей женушкой, – с этими словами он отступил, все еще буравя взглядом старого товарища по оружию. – Я понятно выразился?

Джек, казалось, устыдился. Он отвел взгляд в сторону и медленно кивнул, не глядя на Алекса, словно раздумывая о превратностях любви и жизни.

– Прости, что так говорил с тобой, дружище, – примирительно сказал Алекс, кладя руку на плечо старого товарища, – но ты должен сосредоточиться на нашем деле. Мы не можем позволить, чтобы ты вел себя, как отчаявшийся юнец. Понимаешь?

– Понимаю, – прошептал он, подняв взгляд. – Но могу я задать тебе один вопрос?

– Ну конечно. Валяй.

– Вот ты сказал, что мы должны сосредоточиться на деле, – сказал он и тут же поморщился, указывая в сторону чашки, оставленной Райли на столе. – Это ведь не вода, я прав?