Текст книги "Капитан Райли (ЛП)"

Автор книги: Фернандо Гамбоа Гонсалес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)

28

После напряженного спора Алекс отпустил всех кроме Джека и снова уединился с ним в каюте.

– Скажи, Джек, ты мне друг? – очень серьезно спросил Райли. – Я должен быть на сто процентов в тебе уверен, Джек. До мозга костей.

– Ты же знаешь, что да, – проворчал тот.

– Хоакин...

– Да, черт возьми! – угрюмо бросил он. – Конечно! И если ты еще раз спросишь об этом, я пошлю тебя в задницу.

– Ладно, ладно... – облегченно произнес Райли, примиряюще поднимая руку. – Я просто хотел быть уверенным.

– Скажи мне лучше, – потребовал Джек, закрывая тему, – куда и когда мы должны ее доставить?

– Завтра в восемь вечера, в президентский номер гостиницы «Эль-Минсах». Но прежде мне нужно, чтобы ты сделал кое-что еще.

– Я слушаю, – ответил Джек, скрестив руки на груди.

– Я хочу, чтобы ты незаметно от всех вышел на причал, сел в такси и доехал до британского консульства в Танжере, после чего позаботился о том, чтобы найденной Эльзой документ попал в руки консула, – сказал он, отдавая Джеку бумагу. – Затем ты вернешься на судно и будешь вести себя как ни в чем не бывало. Вопросы есть?

Галисиец покосился на Алекса, раздумывая: то ли капитан над ним смеется, то ли у него и впрямь поехала крыша.

Наконец, так и не склонившись ни к одному из вариантов, он лишь спросил:

– То есть как?

– Ты меня слышал, Джек. Я хочу, чтобы ты предупредил англичан о возможном нападении немцев на Портсмут. Но имей в виду, – погрозил он пальцем, – ни единого слова об аппарате «Энигма» или о том, как к нам попал этот документ. Просто передай им бумагу и предупреди, что это дело первостепенной важности – и не более того.

– Но... Ты же сам только что сказал... – пробормотал он, указывая пальцем в сторону двери.

– Ты удивляешься, почему я занял такую позицию? Черт возьми, Джек, подумай хоть немного. Мы собираемся подложить свинью весьма серьезным людям, которым есть что терять. А потому, чем меньше народу будет знать о наших планах, тем будет лучше. Я не хочу ставить под удар ни себя, ни вас только из-за того, что кто-то случайно сболтнет лишнее, сам того не желая. А кроме того, не забывай, наших немцев-пассажиров мы знаем не больше недели.

– Ты и вправду думаешь, что они могут нас предать?

– Нет, на самом деле я так не думаю. Но, как я уже сказал, я предпочитаю не рисковать. – Он положил руку другу на плечо. – Так ты сделаешь то, о чем я прошу? Ты должен действовать быстро и очень осторожно; помни, через два часа ты будешь нужен мне здесь, чтобы заняться ремонтом.

– Конечно. Постараюсь вернуться раньше, чем кто-нибудь заметит мое отсутствие, но... Скажи только одно: ты действительно собираешься продать «Энигму» Маршу?

– Естественно. Мы выполним условия договора, передадим ему аппарат и документацию, которую подняли с «Фобоса», в обмен на миллион долларов. Если я решил подложить свинью нацистской партии, это еще не значит, что я стал полным идиотом! – отчеканил он. – И то, что я говорил по этому поводу, я говорил совершенно серьезно: мы – контрабандисты и работаем за деньги. Чересчур щепетильным нет места в этом бизнесе, а если Союзникам нужна «Энигма», пусть сами покупают ее у Марша, это уже не наша проблема.

– Понятно, – протянул Джек, хотя, судя по его тону, он как раз мало что понял. – Итак, по поводу встречи с Маршем в «Эль-Минсахе»: мы с тобой пойдем туда одни или с кем-то еще?

– Ты вообще туда не пойдёшь, – ответил Алекс.

– Почему?

– Со мной пойдёт Марович.

Джек замолчал, пытаясь понять причину этого решения.

– Если возникнут проблемы, я предпочитаю, чтобы ты меня прикрывал, – пояснил Алекс прежде, чем Джек успел задать вопрос. – Ты же помнишь, что случилось на днях в той кофейне, и я бы не хотел повторения. Я буду чувствовать себя намного увереннее, если прикрывать мне спину будешь ты.

– Ты не доверяешь Маршу, – сделал вывод Джек.

– Ни капли.

– Да, я уж вижу... – кивнул Джек, отпивая глоток кофе. – В таком случае, каков план?

– Как я уже сказал, Марко пойдет со мной на встречу с Маршем, а Жюли прикинется клиенткой отеля, займет место возле стойки регистрации и будет ждать меня, наблюдая за окружающей обстановкой.

– Жюли? Ты в ней уверен?

– А ты можешь предложить кого-то лучше? Марш и его люди ее не знают, и никто не обратит внимания на молодую француженку, скучающую в вестибюле фешенебельного отеля.

– Согласен, – кивнул Джек. – Но что в таком случае делать мне?

– Вы с Сесаром спрячетесь где-нибудь поблизости вместе со всей нашей артиллерией – на тот случай, если все же произойдёт какая-нибудь гадость. Жюли даст тебе понять, что все в порядке, а в случае чего поднимет тревогу.

– Если произойдет гадость, – повторил Джек.

– Именно так.

– Понятно... В таком случае, – цокнул он языком, – сейчас я поговорю с нашей парочкой, а через десять минут отправлюсь в консульство.

– Прекрасно. Но прежде чем отправишься, скажи, в каком состоянии судно?

– Пока мы еще на плаву, что немаловажно. Но нас изрядно потрепало, мало что уцелело. От рации, например, осталась лишь груда проводов и обломков.

– Ее можно отремонтировать?

Джек покачал головой.

– Я показал ее Хельмуту: может быть, ему удастся что-то сделать. Но, скорее всего, нам придется покупать новую рацию, а также антенну. А до тех пор связи у нас не будет.

– Понятно... Что-нибудь ещё?

– Много чего еще, – фыркнул Джек. – Сесар сейчас как умеет заделывает пробоины, наиболее близкие к ватерлинии, но боюсь, что в наших каютах теперь будет холодно, и потребуется по меньшей мере два дня, чтобы восстановить крышу и стены рубки.

– Ясно. Когда вернешься, возьми Марко и помогите Сесару. А я посмотрю, что в рубке еще можно спасти.

– Хорошо.

Уже стоя в дверях, старший помощник вновь повернулся к капитану.

– Алекс!

– Что?

– Будем надеяться, что Маршу нет нужды от нас избавляться, – произнес он с легкой тревогой в голосе. – В противном случае я я мало что смогу сделать, чтобы спасти твою шею, – добавил он, словно Райли сам этого не понимал.

Тот лишь молча взглянул на него и стоически пожал плечами.

«Что поделаешь, – казалось, говорил этот жест. – Бизнес – вещь суровая».

Агент  

Штаб-квартира МИ-6

Лондон

Агент просматривал содержимое конверта с надписью «Совершенно секретно» и красной печатью. Документ состоял всего из трех страниц, напечатанных с двойным интервалом, и, как всегда, содержал лишь ту информацию, которую требовалось знать для выполнения поставленной задачи.

Конечно, документ ни под каким видом не мог покинуть пределы этой комнаты, а потому агент старался запомнить все имена, места и даты, связанные с его новым заданием, поскольку все остальное ему было предельно ясно. Ему предстояло то, что на их агентском жаргоне называлось «тщательной зачисткой». Иными словами, немедленная ликвидация всех лиц и документов, упомянутых в списке, а также всех, кто хотя бы теоретически имел доступ к секретной информации. Примерно то же самое, что закупорить сливное отверстие трубы, а затем провести тщательную дезинфекцию, чтобы не осталось никаких следов. В подобных делах он не знал себе равных, именно поэтому его и вызвали.

Пятнадцать минут он внимательно изучал документ, после чего поднял взгляд от стола.

Напротив него, опершись локтями на стол, с мрачной миной на суровом лице сидел подполковник Стюарт Мензис. Он возглавлял агентство почти с самого начала войны, и ему все еще не удалось полностью восстановить свое доброе имя в глазах правительства и общественности после злополучного «инцидента в Венло», когда абвер, можно сказать, обвел их вокруг пальца, сделав посмешищем всех мировых секретных спецслужб.

Ну ничего, в скором времени все изменится.

– Вам все ясно? – спросил Стюарт Мензис, чья кодовая кличка в МИ-6, унаследованная от предшественника, была просто Си.

Агент посмотрел на него холодными голубыми глазами.

– Этому источнику можно доверять?

Си лишь горько улыбнулся.

– Увы, ни одному источнику нельзя полностью доверять, – ответил он. – Но по приказу свыше мы вынуждены это делать. Возможные выгоды значительно окупают риск.

Агент молча кивнул, но не потому, что согласился, а потому что это его не касалось. В его обязанности входило лишь «зачищать».

– И когда? – спросил он.

– Сегодня вечером вы летите в Лиссабон, – объявил Си, выкладывая на стол билет на самолет, паспорт и пропуск. – Там вас будут ждать наши местные агенты, на которых вы можете полностью положиться. Постарайтесь действовать быстро и эффективно, но как можно аккуратнее. Никаких взрывов и подобных действий, которые могли бы вызвать подозрения у местных властей или, того хуже, у наших врагов. Вы меня понимаете?

– Я должен действовать быстро и тайно, – произнес агент. Эту фразу он давно затвердил наизусть, поскольку ему уже доводилось повторять ее множество раз.

– Прежде всего, вам следует допросить первого в списке субъекта и выяснить, не поделился ли он информацией с кем-то еще... чтобы не осталось следов.

– Будет сделано, – снова кивнул тот.

– Да, и последнее, – предупредил Си, поднимая вверх палец. – Хотя в инструкции подчеркивается, что первейшей задачей является уничтожение всех документов, не исключено, что они их можно восстановить при помощи некоего... устройства, которое также будет весьма полезным для нашего агентства. Это вторичная, но тоже весьма важная ваша задача, так что сделайте все возможное, чтобы заполучить это устройство.

Агент улыбнулся и кивнул.

– Сделаю все, что в моих силах, сэр.

Услышав эти слова, подполковник с довольной улыбкой поднялся из-за стола; человек, сидевший напротив, последовал его примеру.

– Удачи вам, – сказал подполковник, протягивая ему руку. – И помните, как много поставлено на карту. Британия верит, что вы выполните свою миссию.

Агент вытянулся по стойке смирно.

– Благодарю вас, сэр, – ответил он. – Я не подведу ни вас, ни родину.

Развернувшись на каблуках, в два шага он оказался у двери и вышел.

Стюарт Мензис остался стоять, безучастно глядя в сторону закрывшейся двери, в его памяти всплыл один город на севере Африки. Совсем маленький городок, не имеющий никакого политического значения, но в котором, волей судьбы, решалось будущее Британии.

29

На следующий день, около восьми часов вечера, Райли и Марович спустились по трапу «Пингаррона», каждый тащил объемистый сверток. Случайный прохожий принял бы их за обычных моряков, только что прибывших в порт; именно такое впечатление они и желали произвести.

Они переоделись, выбрав самые неказистые вещи в своем гардеробе, и теперь щеголяли в дырявых свитерах и матросских беретах, какие носили сотни и тысячи других моряков, прибывшие в этот порт на африканском побережье Средиземного моря в поисках работы, выпивки или женщин.

Они шли по пустынным причалам, затем – по шумным улочкам медины, направляясь в сторону площади Гран-Соко, где находилась их цель: роскошный отель «Эль-Минсах».

– Что-то я не вижу ни Джека, ни остальных, – прошептал Марко.

– Они ушли час назад, – объяснил Алекс. – Так что у них было достаточно времени, чтобы подготовиться и занять свои посты.

– Ты им доверяешь? – вдруг резко спросил Марович.

Алекс негодующе поднял брови.

– Закрой пасть, – бросил он, не глядя на наемника.

– Я просто спросил. В конце концов, наша жизнь под угрозой. Слишком большие деньги...

– А вот тут ты ошибаешься, – ответил Алекс, повернувшись к нему. – Это твоя жизнь окажется под угрозой, если ты не перестанешь молоть всякий вздор.

Не обменявшись больше ни единым словом, они покинули порт.

Они уже миновали еврейское кладбище, оставив его слева по ходу, когда со стороны далекой мечети послышался крик муэдзина, призывая к молитве. Большинство прохожих тут же остановились и поднесли руки к лицу, а кое-кто даже расстелил на земле молитвенные коврики, развернувшись в сторону Мекки.

Возможно, если бы не это, Алекс не обратил бы внимания на троих мужчин, одетых в типичные магрибские джиллабы, которые шли следом за ними решительным шагом и даже не подумали остановиться.

– Не оглядывайся, – шепнул он наемнику. – В двадцати метрах позади нас я заметил троих парней, которые, надо полагать, следуют за нами.

– Почему ты решил, что они нас преследуют? – немного занервничав, спросил наемник, покосившись назад. – По-моему, обычные марокканцы на прогулке.

– Очень уж странно они двигаются. Слишком решительно, чтобы это было простая прогулка. Ну ничего, сейчас мы это выясним. Давай свернем в переулок и посмотрим, что будет.

Словно вспомнив о том, что куда-то опаздывают, они ускорили неспешный шаг, пару раз свернули за угол, после чего Алекс внезапно остановился напротив лавки серебряных дел мастера, делая вид, будто с восхищением рассматривает тисненый чайный поднос, который на самом деле использовал вместо зеркала, наблюдая, что делается у него за спиной.

– Они здесь, – шепнул он, возвращая поднос на место и продолжая путь. – Нужно придумать, как от них оторваться.

– Думаешь, это люди Марша? – спросил наёмник.

– Возможно, – ответил Алекс, крутя головой и ускоряя шаг. – Но я не вижу, какой в этом смысл. Зачем ему нас преследовать, если через несколько минут мы сами постучимся в дверь его номера?

– Возможно, он нам не доверяет? Или хочет попытаться выкрасть у нас аппарат, чтобы не платить за него?

– Не думаю, – выдохнул Алекс, успевший запыхаться, пока чуть ли не бегом метался по переулкам. – С тем же успехом он мог бы сделать это чуть позже и без всяких проблем. Если бы он решил нас ограбить, ему нужно лишь подождать, пока мы придем и сядем с ним рядом.

– В таком случае, что нам делать?

– Бежать, естественно! – рявкнул он, хватая югослава за рукав. – Мы во что бы то ни стало должны от них оторваться!

С этими словами, едва свернув за следующий угол, они припустили изо всех сил, словно за ними гнался сам черт, расталкивая прохожих, осыпавших их негодующими воплями и ругательствами на арабском, а их преследователи в растерянности замешкались, потеряв несколько драгоценных секунд.

Алекс обогнул стадо яловых коз, запрудившее всю улицу, затем повалил чей-то лоток с пряностями, едва не сбил с ног старушку, выходившую из дома, после чего свернул в очередной переулок, благоухая перцем и шафраном, в то время как вслед ему неслись проклятия бакалейщика. В переулке они напугали ватагу ребятишек, игравших в футбол: дети решили, что капитан Райли и его матрос – двое злодеев, желающих украсть их мяч.

Он едва успел увернуться от двух темноглазых ангелочков, налетевших на него с кулаками, и тут, подняв взгляд, увидел, что дорогу им преграждают трое мужчин в джеллабах, из-под которых предательски торчат брюки и мокасины.

– Сюда! – не оглядываясь, крикнул он Марко, бросаясь в узкий и темный извилистый переулок.

Место было не лучшим, чтобы от кого-то улизнуть. Райли никогда не был в этом тесном переулке с прилегающими к зданиям крытыми галереями и каменными полуарками, протянувшимися от стены до стены. Он даже не был уверен, не закончится ли закоулок тупиком. В довершение ко всему в переулке не было никакого освещения, и это было палкой о двух концах. Темнота будет на руку, если повезет и удастся где-нибудь спрятаться, но стоит впотьмах споткнуться, и это будет верной гибелью, потому как Алекс отлично слышал за спиной торопливые шаги, приближающиеся с каждой минутой.

Внезапно он понял, что уже давно не слышит возмущенных криков Маровича. Обернувшись, он обнаружил, что остался один.

– Вот дерьмо! – выругался он.

Югослав бесследно исчез, быть может, спрятался за какой-нибудь распахнутой дверью. Однако хуже всего было то, что теперь Алексу предстояло в одиночку противостоять преследующим его шестерым типам, а резь в легких давала понять, что силы на исходе.

А потому, добравшись до следующего угла и приметив хорошую тень от крыльца с балюстрадой, он недолго думая бросил свой сверток, присел на корточки и выхватил свой «кольт», приготовившись выстрелить в первого, кто появится из-за угла. Промахнуться с такого расстояния было трудно. «Если повезет, – подумал он, – они отступятся, когда поймут, что я не такая уж легкая добыча».

В ту же минуту, как и думал Райли, звук шагов стал громче. Первый из преследователей уже прокладывал себе дорогу среди домов и находился от него на расстоянии выстрела, а лунный свет делал его отличной мишенью.

Не успел неизвестный даже ахнуть, как в пяти метрах от него прогремел выстрел, а спустя долю секунды он уже заваливался навзничь с ужасной дырой в центре груди.

Не дожидаясь, пока они опомнятся, Алекс вновь выстрелил и ранил еще одного; вскрикнув от боли, тот спрятался за углом. Остальные, не собираясь отступать, попадали наземь и, выхватив оружие, стали по очереди стрелять.

Свинцовый град, обрушившийся на Алекса, вынудил его укрыться от пуль за толстой стенкой крыльца и вжаться всем телом в массивную деревянную дверь. Пули пролетали в нескольких сантиметрах от его головы, отбивая кусочки камней от стен и щепки от двери, а парочка из них даже угодила прямиком в котомку, лежавшую у ног. По точной и быстрой стрельбе, не дававшей ему и носа высунуть, Райли понял, что типы, гнавшиеся за ним, не простые воришки или случайные буяны из многочисленных забегаловок, а хорошо обученные и знающие свое дело люди.

Ничего хорошего это не сулило. Крыльцо, конечно, защищало его от выстрелов в упор, но рано или поздно одна из пуль неминуемо его настигнет, пусть даже рикошетом.

– Черт бы меня подрал, – сквозь зубы выругался Райли, понимая, что он в западне.

Чтобы не дать нападавшим приблизиться и выиграть драгоценные секунды, Алекс, не высовываясь из-за стены, выстрелил наугад пару раз.

Было ясно, что они пришли за устройством, хотя он до сих пор не понимал, откуда они могли узнать, что аппарат у него. В какой-то миг он уже готов был сдаться и отдать им сверток в обмен на свою жизнь. Проблема заключалась в том, что он знал по опыту – в таких делах обычно не оставляют свидетелей, которым можно развязать язык, а потому, даже если он согласится на эту сделку, его тут же пристрелят, не успеет он и глазом моргнуть.

Итак, если он сдастся, его убьют.

Если не сдастся – тоже убьют.

А потому ему ничего не оставалось, как выстрелить еще два раза.

После того как затихло эхо его выстрелов, Райли вдруг осознал, что остальные перестали стрелять. В ушах отдавался лишь бешеный стук собственного сердца. Алекс выждал несколько секунд и убедился, что пули больше не летают над переулком. Очень медленно и осторожно он высунулся из-за колонны, стараясь узнать, здесь ли его преследователи или вопреки всем прогнозам дали деру, спасая шкуру.

Алекс немного успокоился, понимая, что он под защитой ночи, но не шевелился. С минуту он сосредоточенно вглядывался в переулок в ожидании какого-нибудь неосторожного движения, выдающего присутствие врага. Не увидев ничего, кроме молчаливой ночной тьмы и теней, он счел, что остался один, и решил выйти из укрытия, но в последний миг остановился.

И тут он краем глаза заметил, как позади огромного вазона с цветами у стены мелькнул чей-то силуэт.

Они были там. Ждали его, спрятавшись за вазонами.

Но почему они перестали стрелять? Может быть, они действительно хотели просто поговорить, а он первым открыл стрельбу? Что-то с трудом верится: судя по их поведению, с ним явно хотели покончить.

«А может быть, – подумал он, – все-таки не хотели...»

В этот миг он услышал шорох за спиной и внезапно понял, почему они перестали стрелять – увы, слишком поздно.

Он не успел даже оглянуться, когда что-то тяжелое ударило его по затылку. Все вокруг заволокло черной мглой, когда он потерял сознание и рухнул на землю.

30

Холодная вода хлестнула его по лицу, подобно пощечине, безжалостно вырвав из мягкой перины небытия. Алекс открыл глаза, мучительно глотнув воздуха, словно утопленник, извлеченный из воды в последнюю минуту.

Он чувствовал себя совершенно разбитым и ужасно растерянным. Мысли тупо и лениво ворочались в голове. Казалось, каждой из них приходилось пробиваться через вязкое, густое море желатина, чтобы выбраться на поверхность. Состояние было сродни похмельному, когда наутро просыпаешься в чужой кровати после доброй попойки и первые минуты в полном замешательстве стараешься понять, где ты и как сюда попал, а может, ты вообще продолжаешь спать, и это только сон.

Смятение Алекса лишь усилилось, когда он обнаружил, что по какой-то причине тупо разглядывает свои колени, и пока он усиленно моргал, стараясь сфокусировать зрение, голову пронзила резкая боль, словно в нее вонзили раскаленное добела шило. Райли снова поневоле зажмурился и стиснул зубы, чтобы вытерпеть и не застонать. Однако, несмотря на все, ему пришлось опять поднять голову в надежде хоть немного прояснить свои мысли, правда на этот раз он поднимал голову гораздо медленнее.

Тогда он увидел в полуметре от себя пару поношенных коричневых ботинок, смотревших носками в его сторону. Подняв взгляд чуть выше, он увидел дешевые фланелевые брюки, затем – ремень, мятую серую рубашку, худую шею и, наконец, смуглое лицо несомненного уроженца Магриба, на котором застыло выражение жестокого безразличия, и холодный, оценивающий взгляд темных глаз из-под сросшихся бровей, казавшихся длинной мохнатой гусеницей, протянувшейся от уха до уха.

Этот тип – мелкий и тощий как жердь – с минуту пристально наблюдал за Алексом, ни говоря ни слова, так он мог бы смотреть на жареного ягненка в последний день Рамадана. Затем он поставил на пол опорожненное ведро, очевидно, довольный результатом осмотра, после чего невозмутимо повернулся, открыл дверь и ушел.

Как ни странно, лишь сейчас Алекс понял, что сидит на деревянном стуле совершенно голый, да еще и привязан к нему веревками. Лодыжки его были притянуты к ножкам стула, корпус – примотан к спинке, а запястья – заломлены назад и крепко стянуты за спиной.

Он слегка покачался на стуле, порадовавшись, что тот не привинчен к полу и не кажется особо прочным. Если постараться, – подумал он, – можно попробовать разломать его, ударив об пол или об стену, и попытаться освободить хотя бы одну из конечностей, а там уже будет проще. Жаль только, что бесшумно этого никак не сделать, и можно не сомневаться, что после первого же удара тут же явится этот бровастый, да еще и дружка позовет, и уж они-то спросят с него сполна за поломанный стул, до последнего сентимо.

Ледяная вода, которую выплеснули ему в лицо, стекла по спине и лужей растеклась по полу, под его босыми ногами. Кстати, оказалось, что трусы на нем все же оставили, зато всю остальную одежду сняли, даже носки. По собственному опыту Райли знал, что это не сулит ничего хорошего, поскольку в такие, если можно так выразиться, костюмы частенько одевают будущих жертв допросов и пыток.

Едва дверь закрылась и он услышал щелчок задвижки, запираемой снаружи, он первым делом постарался взять себя в руки и проверить, что ничего у него не сломано и все пальцы целы. Затем попробовал навести порядок в своих мыслях и хотя бы предположить, что же, черт возьми, происходит.

Он отверг предположение, что похищение совершили случайные головорезы, видимо, кто-то знал, что они с Маровичем собираются передать Маршу аппарат «Энигма», и постарался этого не допустить. Поскольку самому Маршу, как он и сказал Марко, не было никакого смысла это делать. Если бы он не захотел платить обещанный миллион долларов, он бы предпочел другой, не столь привлекающий внимания способ, и уж тем более не стал бы рисковать ценным устройством: ведь машинку запросто могли повредить в перестрелке или во время бегства. Но, даже если исключить миллионера с Майорки, список подозреваемых все равно оставался слишком длинным, особенно если то, что Хельмут рассказывал об этом аппарате – правда.

Если устройство действительно столь ценно, как их уверяли, и может изменить ход войны – хотя это по-прежнему казалось Алексу сильным преувеличением – тогда Союзники, равно как и немцы, пойдут на все, лишь бы завладеть им. А если и так, вопрос оставался тем же: почему заполучить аппарат нужно было именно таким способом? Если они знали, что «Энигма» у него в руках, то почему, когда он встал в порту на якорь, никто не пришел к нему с чемоданчиком в руках и не договорился полюбовно, предложив сумму, от которой он не смог бы отказаться? Странно все это, откуда не посмотри, разве что...

Внезапное озарение заставило его вздрогнуть, и в голове сложились первые фрагменты головоломки.

Как же он раньше этого не видел?

Ведь это же слепому понятно. Они не попытались купить у него аппарат и не боялись, что «Энигма» пострадает в перестрелке, потому что им на нее наплевать. Сама по себе она им не нужна. Они стремились не заполучить, а уничтожить аппарат, чтобы он не попал в руки врага.

Эта внезапная догадка свела число возможных виновников к одному: нацисты.

Теперь он увидел это с беспощадной ясностью. Возможно, подводная лодка, на которой находился Хёгель, шпионила за ними и раньше; возможно, каким-то образом им удалось выяснить, чем занят «Пингаррон» в тех местах, и они успели передать нужную информацию своим сообщникам, прежде чем пошли на дно. Возможно, конечно, это лишь совпадение, подумал он, но отнюдь не исключено, что интересы гауптштурмфюрера гестапо не ограничивались одним лишь захватом Хельмута и Эльзы.

Слишком много было всяких «возможно», а у него слишком болела голова, чтобы в них разобраться, и потому он постарался выбросить из головы все мысли, ведущие в никуда, и сосредоточился только на двух, самых важных вопросах: где он оказался и как отсюда выбраться.

На первый вопрос ответ был самый простой: он находится в комнате. Вот и все, что он мог сказать. Это была пустая комната, без мебели, около трех метров в длину и чуть больше – в ширину, с единственной дверью, кривыми обшарпанными стенами с облупившейся краской, с тусклой лампочкой, свисающей с потолка, и крошечным окошком под самым потолком, забранным частой решеткой, сквозь которую и мышь едва бы протиснулась.

Вероятно, он находится в подвале или в погребе, причем неизвестно, выходит ли это окошко наружу. Но, судя по тому, что ему не завязали рот, либо он где-нибудь в самом глухом уголке Танжера – если, конечно, он еще в городе – либо окошко выходит во внутренний двор, где его криков никто не услышит. Но, так или иначе, если совсем уж туго придется, можно попробовать позвать на помощь, молясь всем богам, чтобы хоть кто-нибудь услышал. Правда, как и в случае со сломанным стулом, этот трюк он сможет проделать лишь один раз, а потому нужно особо тщательно выбрать момент.

Тем временем, снаружи щелкнула задвижка, и тяжелая дверь стала медленно открываться, поворачиваясь на скрипучих петлях. На пороге возник силуэт высокого мужчины в темном костюме, плаще и шляпе – классическом наряде любого уважающего себя шпиона. Сквозь приоткрытую дверь Алекс успел заметить, что в соседней комнате сидят за столом четверо мужчин, по всей видимости, играя в карты. Но эту картину он увидел лишь на долю секунды, поскольку человек в плаще шагнул вперед, втащив за собой еще один стул, и закрыл дверь.

Казалось, он сошел с одного из пропагандистских плакатов, являя собой безупречный образец «истинного арийца»: высокий, мускулистый, белокожий, с широкой челюстью, прямыми светлыми волосами и холодными глазами, голубыми, словно баварские озера – или какие еще чертовы метафоры могут прийти в голову немцам?

Не говоря ни слова, вошедший поставил стул прямо напротив Алекса, снял шляпу и повесил ее на спинку стула, а потом снял плащ и принялся аккуратно его складывать. Наконец, он уселся на стул с таким важным видом, словно занял место в ложе Королевской оперы.

– Простите, что не могу поприветствовать вас стоя, – произнес Алекс, натягивая веревки.

Незнакомец улыбнулся.

– Рад, что вы сохранили чувство юмора, капитан Райли. Надеюсь, мы быстро покончим с этим делом, и не придется принимать более неприятные меры.

Алекс прищурился. Дело было даже не в словах этого человека, а в том, как он это сказал. Акцент менее всего напоминал немецкий.

– Так вы... шотландец? – спросил Алекс, не в силах скрыть удивления.

– Разумеется, – ответил тот с гордостью. – Я родом из чудесного городка неподалеку от Глазго, он называется Джонстон.

– Вот уж чего никак не ожидал! – с упреком произнес Алекс. – И как же вы докатились до предательства? Каково вашей матери знать, что вы работаете в СС?

Незнакомец удивленно приподнял бровь и спросил:

– Предательство? СС? О чем вы говорите? – недоверчиво покачал головой он. – Надеюсь, вы понимаете, что я не могу назвать свое настоящее имя, но можете называть меня мистером Смитом. Я верноподданный ее королевского величества и представляю здесь правительство Великобритании.

– Великобритании? – переспросил ошеломленный Райли. – То есть как?

– Я сотрудник Службы Внешней разведки Великобритании, или МИ-6, как мы ее сокращенно называем. Мы с вами по одну сторону баррикады, капитан.

– И что же это за сторона, позвольте узнать?

– Свобода и Справедливость, разумеется.

Посмотрев на веревки, стянувшие его тело, Алекс вздохнул:

– Мне что-то так не кажется.

– Это была необходимая мера, – извиняющимся тоном пояснил мистер Смит. – Вы попытались сбежать, прежде чем мы успели с вами поговорить, и моим людям пришлось вас преследовать.

– А стрелять в меня им тоже пришлось?

– Насколько мне известно, вы первым открыли огонь и ранили двоих моих людей, причем одного из них – очень серьезно. И что им оставалось? – пожал плечами он. – В конце концов, вас доставили сюда живым, хотя могли бы просто пустить пулю в голову.

В этом Алекс вынужден был согласиться с шотландцем: если бы его хотели убить, он уже давно был бы мертв.

– Но, в таком случае, у вас нет никакой необходимости держать меня и дальше в таком положении, разве нет? – спросил он, указывая на свои путы.

– Весьма сожалею, капитан, но пока что я не могу вас освободить. Сначала я должен обсудить с вами один весьма важный вопрос.

– Видимо, настолько важный, что меня было просто необходимо привязать к стулу в одних трусах.

– Не держите на нас зла, пожалуйста, – сказал мистер Смит. – Обещаю, что как только мы проясним кое-какие обстоятельства, я буду рад развязать вас и вернуть вашу одежду.

Алекс не сомневался, что на такое счастье едва ли можно рассчитывать, но в то же время было ясно, что у него нет другого выхода, как принять правила игры.

– Ладно, – уступил он. – И о чем же вы хотите поговорить?

– Вот это мне нравится, – одобрительно кивнул Смит.

С этими словами шотландец вынул из кармана пиджака портсигар, достал из него пару сигарет, одну закурил сам, а вторую предложил Алексу. Хотя у Райли и были связаны руки, но он подумал, что сигарета поможет ему согреться.