Текст книги "Капитан Райли (ЛП)"

Автор книги: Фернандо Гамбоа Гонсалес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

Если бы не постоянные помехи на линии, Хуан Марш мог бы оглохнуть от громогласного хохота адмирала Канариса.

– Конечно, друг мой, – ответил шеф абвера. – Но в этом деле слишком много такого, о чем я и сам не знаю... слишком много. Хотя даже тем немногим, что мне известно, мне бы не хотелось делиться с тобой.

Банкир был слишком тертым калачом, чтобы обидеться на подобное высказывание, которое, в конце концов, было не более чем констатацией факта. Тем не менее, он пришел к выводу, что в любом случае ничего не теряет. Как бы то ни было, а информация – это власть.

– Брось, Вильгельм! Ты же знаешь, что можешь мне полностью доверять.

Новый приступ хохота был оглушителен.

– ... сказала лиса курице, – весело закончил Канарис.

Хуан Марш, со своей стороны, тоже не удержался от смеха. Когда же он решил вновь вернуться к прежней теме разговора, Канарис, к его удивлению, принял самый серьезный и отстраненный тон.

– Я мало что могу тебе рассказать, – произнес он. – Но подозреваю, что за этими ребятами стоит британское правительство.

– Им нужна «Энигма»? – спросил Марш, изо всех сил стараясь казаться невозмутимым.

Собеседник надолго замолчал; лишь были слышны помехи на линии.

– Возможно... – наконец последовал загадочный ответ. – А может быть, и нет.

Прежде чем задать следующий вопрос, Хуан Марш попытался сложить одно с другим, пытаясь найти собственное объяснение.

– На «Фобосе» было что-то еще, ведь так? – спросил он под конец.

На этот раз в голосе Канариса прозвучало искреннее восхищение.

– Ты весьма проницателен, друг мой, – признался он. – Но я не могу сказать тебе большего. Я стараюсь любой ценой предотвратить катастрофу. Но вот чего я никак не ожидал – что британцы проявят интерес к этому делу.

– Прости, Вильгельм, но я чего-то не улавливаю.

В Берлине, на другом конце провода, немец фыркнул в трубку.

– Возможно, те водолазы, которых ты нанял, обнаружили какие-то сведения о некоей военной операции огромной важности, запланированной самим фюрером. Это крайне секретная операция, о которой мне приказано напрочь забыть.

– И почему же тебе приказано это сделать? – спросил Марш, искренне удивленный. – Ведь ты – глава армейской тайной службы. Как такое возможно, что военную операцию держат в тайне от тебя?

Канарис снова фыркнул на другом конце провода. Его вполне понятное нежелание делиться информацией не устояло перед внутренним побуждением кому-то выговориться.

– Это может означать лишь одно: им известно, что я против этой операции. Но, судя по тому, как мало мне удалось об этом узнать, у них не было причин для беспокойства. Полагаю, дело в том, что твои водолазы, – добавил он, немного подумав, – наткнулись на «Фобосе» на какую-то информацию об этой операции и попытались продать ее британцам у тебя за спиной. Возможно, именно здесь и кроется причина того, почему британцы пытаются их убить.

Хуану Маршу потребовалось несколько минут, чтобы примириться с этим предположением.

– Ох уж этот чертов американец!.. – прорычал он, крепче стиснув телефонную трубку. – Не думал я, что он настолько глуп, чтобы снова перейти мне дорогу. Уж лучше пусть его убьют британцы, потому что, если он попадет ко мне в руки, я его...

– Минуточку, Хуан, – перебил Канарис. – Так ты говоришь, начальник подводной экспедиции – американец? Из Соединённых Штатов?

– Из Бостона, насколько мне известно, – уточнил Марш. – А какое это имеет значение?

Уроженец Майорки услышал тяжелый вздох Канариса.

– Возможно, очень большое, друг мой, – ответил он. – Возможно, очень даже большое.

– Что-то ты сегодня все время говоришь загадками, – проворчал Марш. – Может быть, объяснишь, что ты хочешь этим сказать?

– Я уже предупредил, что не могу тебе многого рассказать. Но, возможно, этот человек сыграет ключевую роль в деле.

– Ты шутишь?

– Как знать... – протянул Канарис, как будто не услышав вопроса. – Возможно, американец сумеет сделать то, что не удалось мне.

– То есть... – выдохнул Марш, так и не закончив фразы.

– Он сможет спасти Германию от неизбежной гибели, – сухо ответил Канарис. – А возможно, и всю Европу. И даже весь мир.

39

Алекс и Кармен уже почти добрались до автобусной остановки, когда она тихо спросила, что он обо всем этом думает.

– Ты веришь этому адвокату?

Райли повернулся к ней, слегка удивленный вопросом.

– Я никому не верю, – ответил он на ходу. – Не верю адвокатам вообще и этому в частности.

– В таком случае, почему ты рассказал ему, куда мы направляемся?

– А я и не рассказал, – ответил Алекс.

– Что ты хочешь этим сказать?..

– Уж не думаешь ли ты, что я сказал ему правду? Это была лишь разумная предосторожность на тот случай, если в тиши кабинета ему придет в голову, что неплохо будет убрать меня с дороги и лично передать устройство Маршу.

Кармен искоса посмотрела на фигуру в белом, идущую рядом с ней, прикидываясь немощной старушонкой ростом метр восемьдесят.

– Но если бы он действительно этого хотел – почему он тогда не согласился оставить у себя устройство, когда ты это ему предложил? – возразила она.

– Возможно, потому, что ему нечем было мне заплатить? – предположил Алекс. – Уверяю тебя, у него нет таких денег.

– Понятно... – задумчиво протянула она. – Ну, а мне ты собираешься сказать, куда мы на самом деле едем, или тоже не доверяешь?

Словно подброшенный невидимой пружиной, Райли резко повернулся к ней, опираясь на трость, и встал у нее на пути.

– Что ты делаешь? – возмутилась Кармен. – Ты же привлекаешь внимание!

– Повторяю в последний раз, – прошипел Алекс, толкая ее к стене и пожирая горящими глазами. – Я сожалею о том, что произошло, и понимаю, что ты осталась без куска хлеба, зато оказалась вовлечена в серьезные неприятности, и за все это я в какой-то мере несу ответственность. Тем не менее, ситуация такова, какова она есть, нравится тебе это или нет, – произнес он, склоняясь к самому ее лицу. – И можешь мне поверить, что лучший для тебя вариант – уехать вместе со мной на следующей неделе, что бы ты ни думала по этому поводу. Так что либо ты мне доверяешь, как я доверял тебе, и перестаешь пилить меня каждые десять минут, или можешь отправляться своей дорогой, поскольку у меня уже нет сил выслушивать твои бесконечные упреки.

Алекс закончил свой горячий монолог и ждал ответа Кармен. Она бросила взгляд на улочку, по которой они только что прошли, прикидывая, не поступить ли ей по-своему: не вернуться ли назад и не использовать ли многочисленные связи, имевшиеся у нее в Танжере, чтобы ей помогли выбраться из этой чертовой передряги с мешаниной секретных агентов, затонувших кораблей, таинственных приборов и наемных убийц, в которую ее втянули меньше двенадцати часов назад. Этот запутанный клубок привел ее к тому, что ей приходится покидать свой дом, город, бросать всё, что придавало смысл ее жизни на протяжении последнего десятка лет.

– Если я пойду с тобой, – сказала она, глядя своими черными глазами в его кошачьи, желтые, – я больше не буду Кармен Дебаж, самой желанной и восхитительной женщиной африканского побережья, а стану всего лишь беженкой в охваченном войной мире. Неужели ты этого не понимаешь? Если я сейчас уеду, – произнесла она, указывая в сторону нескольких пыльных автобусов, чьи маршруты были написаны на французском, испанском и арабском языках, и чувствуя, как в горле у нее застревает комок, – я потеряю все.

И тогда, наплевав на здравый смысл и благоразумие, Алекс схватил Кармен за плечи, крепко обнял и, не обращая внимания на паранджу, разделяющую их, поцеловал ее в губы прямо через грубую ткань. Ему было до лампочки, что своим возмутительно-скандальным поступком он привлечет внимание всех мужчин, женщин и других живых существ на сто метров окрест.

– Не всё, – произнес он, отрываясь от ее губ после необычного поцелуя.

Танжерский автовокзал представлял собой маленькое одноэтажное строение в мавританском стиле с некогда побеленными известкой и уже облупившимися стенами, на которых выделялись зеленью рамы нескольких окошек. Через запыленные, грязные стекла окон можно было разглядеть людей, толпящихся в очереди к билетной кассе. Вокзал находился на южной окраине города, по соседству с портом, а потому, несмотря на крайне непритязательный вид, являлся весьма оживленным местечком. Кто-то приезжал в этот суетливый, многоязычный город в поисках лучшей жизни, а кто-то, наоборот, стремился как можно быстрее убраться из него по политическим или экономическим соображениям.

Взявшись за руки и склонив головы, Райли и Кармен прошли через терминал и направились к билетной кассе. Там Кармен купила у хмурого густобрового кассира два билета на автобус, идущий до Тетуана – крупнейшего города и административного центра в испанском протекторате в Марокко, всего в часе езды к юго-востоку от Танжера.

Затем они направились в сторону площади, где стояли автобусы, дожидаясь отъезда, окруженные десятками пассажиров, нагруженных мешками и картонными чемоданами, которые ждали, пока у них проверят билеты и пустят внутрь.

– Ты куда? – шепнула Кармен, хватая Райли за плечо, когда тот направился в дальний конец площади. – Это же совсем в другую сторону! Те, что идут в Тетуан – зеленого цвета.

– Сам знаю, – ответил он.

– Так куда тебя понесло? Смотри, люди уже садятся, нам не хватит мест.

– Это неважно, – ответил он, – поскольку мы едем вовсе не в Тетуан.

– То есть... как это? Что ты мне лапшу на уши вешаешь?

– На самом деле я собираюсь навешать лапшу на уши нашим преследователям.

– Снова обман? Алекс, ради Бога, это уже паранойя!

Моряк смерил ее пристальным взглядом.

– Если кто-нибудь явится сюда и станет расспрашивать о двух женщинах с мешками, одна из которых – молодая, а другая – старушка с клюкой, мне бы не хотелось, чтобы они знали, куда мы на самом деле отправились.

– То есть, ты хочешь сказать...

Райли указал в сторону самого дальнего автобуса – колымагу начала века, с окнами без стекол. Внутри, рассевшись на грубых деревянных скамейках, дожидались отправления с полдюжины местных крестьян.

– Асила? – удивилась Кармен, прочитав надпись на ветровом стекле. – Но это же совсем крошечная рыбацкая деревушка. Что тебе там понадобилось?

– А что тебе не нравится? Или ты не любишь рыбу?

– Брось свои шуточки! Что ты забыл в этой Асиле?

При виде растерянности подруги по несчастью, Райли улыбнулся под покрывалом.

– Не волнуйся. Мы всего лишь сделаем пересадку. Как только прибудем в Асилу, найдем другой транспорт, который доставит нас в Лараче. Вот это и есть наша настоящая цель.

– Почему же ты не сказал мне об этом с самого начала, вместо того чтобы морочить мне голову?

Алекс пожал плечами, что было почти незаметно под длинным белым одеянием, доходившим ему до самых щиколоток.

– Сам не знаю, – ответил он. – Должно быть, мне это показалось более увлекательным.

Несмотря на жалкие сорок километров, отделявшие Асилу – или, по-испански, Арчилу – от Танжера, из-за аварийного состояния береговой дороги, а главное, из-за постоянно глохнущего мотора автобуса, для которого оказалась бы намного полезнее упряжка лошадей, им пришлось добираться до места назначения больше двух часов.

Как и говорила Кармен, Асила оказалась обычной рыбацкой деревушкой с покосившимися белеными хижинами, выстроившимися вдоль берега, заваленного бревнами и мертвыми водорослями, принесенными океаном. Кое-где, вне досягаемости прилива, на песке лежали рыбачьи лодки, выкрашенные в яркие цвета. Почувствовав себя в безопасности, Алекс снял ботинки и сбросил с плеч мешок, засунув в него покрывало и тапочки и оставив в прошлом образ мавританской старушки, вновь превращаясь в моряка-изгнанника.

Немного поторговавшись, им удалось уговорить единственного местного жителя, у которого была машина, тем же вечером отвезти их в Лараче. Ее владелец – тощий рыбак неопределенного возраста с иссушенным солнцем лицом, изборожденным глубокими морщинами – несмотря на джеллабу и чалму, напомнил ему других рыбаков, с которыми он так часто встречался по ту сторону пролива. Это были молчаливые и недоверчивые, но при этом честные и надежные люди, бок о бок с которыми он провел столько ночей в портовых тавернах от Паламоса до Исла-Кристины, играя в карты и попивая дрянное красное вино за полуночной беседой, пока не наступал рассвет, когда каждый, спотыкаясь, отправлялся домой, на утренний промысел или в ближайший бордель.

Мухаммед – так звали этого рыбака – усадил их в кабину своего маленького грузовика, насквозь пропахшего тухлой рыбой и собранного, казалось, из отдельных частей самых разных машин. Наконец, после долгого копания в моторе и нескольких тщетных попыток заставить машину сдвинуться с места, двигатель наконец заработал, и грузовик, выпустив облако черного дыма, двинулся на юг, в сторону Лараче.

На этот раз дорога шла не вдоль моря, а делала небольшой крюк, огибая пустошь, прежде чем снова приблизиться к берегу, так что на всем пути по обе стороны разбитого и пустынного тракта в окошке грузовика виднелись лишь невысокие каменистые холмы. «Слава богу, что не сорок километров, а меньше», – подумал Райли, измотанный усталостью, жаркой духотой тесной кабинки и болью в ребрах, которые на каждой рытвине, казалось, впивались прямо в легкие. Двое сотоварищей по кабине, сидящие по обе стороны от него, погрузились в свои мысли и не открывали рта с самой Асилы.

Молчание Мухаммеда было Райли по барабану, он все равно не понимал ни слова, но ему очень хотелось поговорить с Кармен, узнать, как она и что за мысли бродят в ее голове, под грязной и грубой чадрой.

Алекс, даже рискуя быть посланным куда подальше, почти решился завязать с Кармен разговор, когда Мухаммед посмотрел в зеркало заднего вида и что-то живо затараторил по-арабски. Окутанный облаком пыли черный седан обогнал грузовик и на огромной скорости, не считаясь со здравым смыслом и состоянием шин, умчался прочь и скрылся из виду за следующим поворотом, провожаемый злобным взглядом рыбака. Мухаммед повернулся к Алексу, оторвал руки от руля и, воздев их к небесам, принялся раздраженно поносить и проклинать на языке пророка бесстыдного водителя. Алекс молча кивал, не понимая ни слова, но разделяя негодование рыбака.

Боковым зрением Райли увидел, что впереди, метрах в ста от них, дорога перекрыта. Он присмотрелся внимательней, и кровь застыла в его жилах. Обогнавший их седан стоял ровнехонько посреди дороги. Рядом с машиной находилось четверо мужчин. Три смуглых, хмурых магрибца и высокий, светловолосый, безукоризненно одетый мужчина в шляпе. Все четверо держали их под прицелом своих револьверов.

Мухаммед машинально нажал на педаль тормоза, и потертые шины грузовика отчаянно завизжали.

– Не останавливайся! – крикнул Алекс. – Газуй! Газуй!

Кармен, которая тоже сразу поняла, кто эти вооруженные люди, закричала по-арабски, чтобы он не останавливался и прибавил скорость, но тот продолжал жать на педаль тормоза, не обращая внимания на крики пассажиров.

Райли не оставалось ничего другого, как отпихнуть Мухаммеда, схватиться за руль и надавить на педаль газа, выжимая из несчастного драндулета все возможное, приготовившись даже протаранить «седан», если возникнет такая необходимость.

Рыбак, вконец обозлённый тем, что какой-то чужак приложил его о дверцу собственной машины, отчаянно пытался оттолкнуть Алекса и снова завладеть рулем, покуда Кармен продолжала что-то кричать по-арабски, требуя прибавить скорость. Лишь несколько десятков метров отделяло их от Смита и его головорезов, когда те открыли огонь. Одна пуля пробила радиатор, другая попала в ветровое стекло, разнеся его вдребезги.

Забыв об управлении, Алекс навалился сверху на Кармен, увлекая ее за собой на пол кабины, в то время как Мухаммед, схватившись за сердце, рухнул лицом на панель управления: пуля насквозь пробила ему грудь. Мотор заглох навсегда, и грузовик встал как вкопанный в нескольких метрах от «седана», смертельно раненный, как и его несчастный владелец.

40

Прежде чем окончательно остановиться, грузовик врезался в покрашенный желтой краской каменный столб, отмечающий пятьдесят восьмой километр шоссе Танжер – Лараче. К счастью, машина ударилась о столб на скорости меньше двадцати километров в час, и все равно удар оказался достаточно сильным, чтобы оглушить Райли и Кармен на несколько секунд. Этого времени хватило, чтобы люди Смита подошли к грузовику, распахнули дверцу со стороны пассажира, отобрали у Алекса пистолет, без всяких церемоний выволокли обоих из кабины и швырнули на асфальт.

Как только голова перестала кружиться, Райли оперся на здоровую руку, с трудом поднялся сам и помог подняться Кармен.

Прямо перед ними на шоссе стояли те самые трое головорезов, с которыми он имел несчастье свести знакомство два дня назад, и молча направили на них револьверы. С чувством глубокого удовлетворения он отметил, что встреча с легионерами тоже не прошла для них даром: у двоих были подбиты глаза, а у третьего, бровастого, левая рука висела на перевязи.

– Добрый вечер, капитан Райли, – улыбнулся подошедший Смит, который изрядно прихрамывал – очевидно, после той же достопамятной встречи с солдатами сержанта Паракуэльоса. – Должен признать, за вами было нелегко угнаться.

Алекс не обратил внимания на слова британца; гораздо больше его беспокоило состояние Кармен, которая, похоже, серьёзно не пострадала, отделавшись лёгким испугом и синяками. Оглянувшись, он увидел, что бедняга Мухаммед неподвижно лежит на панели управления, открыв рот и глядя в пространство невидящими глазами. На его джеллабе расплывалось большое кровавое пятно.

Неспешной походкой Смит подошел к ним и резким движением откинул покрывало с лица Кармен, с нескрываемым восхищением любуясь чертами лица этой женщины, при виде которой столько мужчин теряли головы.

– Я вижу, слухи о вашей красоте нисколько не преувеличены, мисс Дебаж, – добавил он с той же циничной галантностью, отступая назад и прижимая руку к груди. – Даже сейчас, после этой злосчастной аварии, должен признать, что вы – одна из красивейших женщин, которых я встречал в своей жизни.

Кармен в ответ на эту лесть лишь презрительно скривилась.

– А я вижу, что Алекс тоже нисколько не преувеличил, утверждая, что вы – английский сукин сын, – бросила она ему в лицо.

– На самом деле я шотландец, – улыбнулся он. А «сукин сын» в ваших прелестных устах звучит почти комплиментом.

– Какого хрена вам надо? – прямо спросил Райли, уставший от всех этих церемоний.

Агент Смит посмотрел на него с усталой улыбкой и тихо ответил:

– Бросьте, капитан... Вы прекрасно знаете, чего я хочу.

К сожалению, Райли действительно это знал. Шагнув вправо, он обнял Кармен за талию.

– Она ничего не знает, – заявил он. – Отпустите ее.

Смит задумчиво почесал подбородок.

– Ну ладно, – сказал он наконец. – Если вы скажете, где сейчас остальные члены вашей команды, я ее отпущу.

– Нет уж, – возразил Алекс. – Сначала вы ее отпустите, а когда я буду уверен, что она в безопасности, я расскажу вам все, что знаю.

Смит покачал головой.

– Если я это сделаю, вы мне уж точно ничего не расскажете.

– А если я сразу вам все расскажу, вы убьете нас обоих.

Агент улыбнулся, глядя ему за спину, словно спрашивая совета у своих головорезов.

– Тогда, боюсь, мы зашли в тупик, – ответил он, вновь поворачиваясь к ним.

Райли мельком огляделся, понимая, что они совершенно беззащитны перед лицом безжалостного убийцы и трех его прихвостней, чьим единственным предназначением было убивать. Он крепко обнял Кармен за талию и с удивлением заметил во взгляде ее гордых глаз смирение. Кармен отлично знала, что будет дальше, но в выражении ее лица не было ни упреков, ни сожалений, только спокойствие, с каким она принимала неизбежность трагической развязки

Уже через минуту под дулом смитовского револьвера они шли к ближайшей лощине. Сам Смит и хмурый наемник шли за ними, держась на безопасном расстоянии, а чуть дальше оставшиеся двое тащили тело убитого Мухаммеда.

Их явно вели куда-то подальше от дороги, где обоих прикончат выстрелом в голову и бросят три трупа в надежде, что грифы и дикие звери через несколько дней сожрут их останки. Райли знал, что жизни им осталось на несколько биений сердца, а хуже всего было знать, что он не мог ничего сделать. Если он побежит, держа за руку Кармен, их тут же догонят, и финал, без сомнений, будет тот же. В голове мелькнула мысль, что, возможно, у него был бы ничтожный шанс сбежать, если бы он побежал один и ему улыбнулась бы удача, но он, устыдившись, тут же отбросил эту идею. Ни под каким видом он не собирался бросать Кармен. Если это конец, то конец для обоих.

Охваченный этим чувством, он взял Кармен за руку и в последний раз улыбнулся ей. Это была нежная улыбка, полная мольбы о прощении.

Она улыбнулась в ответ с похвальной выдержкой, которой могло позавидовать большинство солдат, и тихо спросила:

– Ты не задумывался, что мы с тобой впервые в жизни вот так идём, взявшись за руки?

Алекс снова улыбнулся, подумав, что был бы счастлив и горд идти рядом с такой женщиной не только на смерть. Он вспомнил все поля сражений и зловонные траншеи с трупами, насквозь пропахшие дерьмом и мочой, в которых он мог погибнуть во время войны, и глубоко вдохнул, наполняя легкие сухим воздухом прекрасной пустыни. «В конце концов, конец игры не так уж плох, – подумал Алекс. – Я иду, держась за руки с женщиной, которая любила меня больше, чем я думал. Теперь я это понял».

– Прости, – сказал он, повернувшись к ней. – Прости меня.

Кармен на миг закрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Мне не в чем тебя винить, – прошептала она, всем телом прильнув к Райли, который крепко сжал ее в объятиях, когда Смит велел им остановиться.

– Стоять! А теперь – повернулись.

Они оказались возле русла пересохшего ручья, что прежде тек по дну небольшого ущелья, заросшего кустарником. Идеальное место, чтобы спрятать трупы: тут их точно никто никогда не найдет.

Двое убийц, тащивших тело несчастного Мухаммеда, равнодушно бросили его в кусты и выхватили револьверы. Затем бровастый что-то прошептал Смиту на ухо, не сводя при этом с Кармен похотливого взгляда.

Тот неожиданно резко повернулся к марокканцу и возмущенно заговорил по-арабски, тыча ему пальцем в грудь.

– Вы знаете, о чем меня попросил этот мерзавец? – повернулся он к Райли и Кармен. – Он просил ненадолго отправить вас погулять, пока он со своими кузенами немножечко развлечется с молодой леди.

Алекс невольно бросился между Кармен и своими мучителями в отчаянной и бесполезной попытке ее защитить.

– Спокойно, капитан, – одернул британский агент, заметив реакцию Алекса. – Что бы вы ни думали обо мне и о тех неблагоприятных обстоятельствах, в которых мы оказались, уверяю вас, я джентльмен и не допущу подобного.

– Показал бы я тебе эти «неблагоприятные обстоятельства»! – сплюнул Райли сквозь зубы.

Смита, казалось, нисколько не задело это высказывание.

– Я всего лишь выполняю приказ, – сказал он. – Думаю, что вы, как бывший военный, должны это понимать.

– Пошел в задницу! – бросил Райли.

Агент МИ-6 безразлично пожал плечами.

– Ну что ж, – хмыкнул он. – Пора покончить с этим делом. Ибрагим, Абдул, – обратился он к двоим головорезам, – я не сомневаюсь, что вы хорошо сделаете свою работу и как следует спрячете трупы в кустах. Надеюсь, это не займет у вас много времени.

С этими словами он повернулся к обоим обреченным, коснувшись рукой полей своей шляпы.

– Мисс Дебаж, капитан Райли, – галантно кивнул он на прощание. – Прошу меня извинить, что вынужден вас покинуть, но я не переношу жары, да и казни, по правде сказать, отвратительное зрелище. – И, цинично улыбнувшись, добавил: – Счастливо оставаться.

– Эй, Смит! – неожиданно окликнул Алекс, когда он почти скрылся из виду.

– Да? – с готовностью отозвался тот.

– Встретимся в аду, – пообещал Алекс.

Шотландец пожал плечами.

– Возможно, – ответил он, направляясь своей дорогой.

Теперь с ними остались только Абдул и Ибрагим, поскольку бровастый с рукой на перевязи ушел вместе со Смитом.

– Вниз! – приказал один из них, злобно оскалив золотые зубы. – На колени!

Алекс и Кармен переглянулись, взявшись за руки.

– На колени! – повторил тот, тыча им под ноги стволом револьвера.

Словно не замечая этого, Алекс и Кармен в последний раз посмотрели друг на друга.

– До скорой встречи! – прошептал Алекс.

Убийцы вскинули свои револьверы.

– Больше мы не расстанемся, – прошептала Кармен.

Капитан и проститутка закрыли глаза и сплели пальцы, покоряясь неизбежному.

И тут прогремели два выстрела, разорвав тишину пустыни.