Текст книги "Капитан Райли (ЛП)"

Автор книги: Фернандо Гамбоа Гонсалес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 36 страниц)

– Черт-те что и сбоку бантик! – улыбнулся в ответ старший помощник. – Мы подшили края веревкой, чтобы они не рвались, – добавил он, указывая на парус. – А для проушин использовали шайбы, которые позаимствовали из запчастей двигателя.

– Сесар тебя убьёт, если ты взял их без спроса!

Галисиец кивнул, по-прежнему улыбаясь.

– У нас не осталось ни одеял, ни постельного белья, – сообщил он. – Но зато этот чертов парус сможет выстоять даже против урагана.

Райли кивнул, но тут нос «Пингаррона» разрезал особенно высокую волну, которая с силой плеснула через борт и белой пеной хлынула на палубу, сметая все на своем пути. Лишь чудом она не унесла с собой Хельмута.

Райли понял, что пришло время всем вернуться в надстройку, пока с кем-нибудь чего-нибудь не случилось, тем более, что дело уже было сделано.

Вернувшись под крышу, они разбились на две группы, чтобы поочередно нести вахту и отдыхать. Половина пошла спать, а остальным предстояло ждать еще четыре часа, прежде чем они смогут прикорнуть. Возможно, в следующий раз поспать доведется нескоро.

47

Пользуясь возможностью отдохнуть первыми, Джек, Жюли, Эльза и Хельмут разошлись по своим изрядно потрепанным каютам с разбитыми иллюминаторами и дырами в переборках, напоминавшим скорее разрушенные после бомбардировки блиндажи. Они изрядно пострадали от вражеских двадцатимиллиметровых зенитных снарядов. Особенно досталось каютам по правому борту «Пингаррона».

Шторм разбушевался не на шутку и, казалось достиг апогея. Огромные волны немилосердно раскачивали судно вверх-вниз, но к счастью, «Пингаррон» не потерял устойчивость. Тем не менее, капитану приходилось постоянно крутить штурвал, поворачивая судно то так, то этак, борясь с без устали обрушивавшимися на него волнами. Райли не удавалось передохнуть ни секунды, хотя после шестидесяти бессонных часов у него слипались глаза, и чтобы не заснуть совсем, он время от времени тряс головой.

Впрочем, именно эта неистовая буря, приправленная холодным декабрьским ветром и проливным дождем, заливавшим рубку, не давала Алексу заснуть прямо тут же, стоя на ногах и крепко вцепившись в штурвал. По виду капитан «Пингаррона» с темными кругами под глазами напоминал статую из музея восковых фигур. Увидев появившуюся на капитанском мостике Кармен с двумя чашками дымящегося кофе в руках, Райли был озадачен и в то же время безмерно ей благодарен.

Алекс смотрел на Кармен, не решаясь произнести ни слова. Он был сбит с толку ее появлением в рубке, поскольку был глубоко убежден: то, что произошло в трюме несколько часов назад, для нее настоящая пощечина, и теперь между ними все кончено.

– Кармен, – наконец решился он заговорить. – Я знаю, что ты должна была подумать, но даю тебе слово, я...

– Не продолжай, – перебила она, покачав головой. – Я не желаю слушать никаких оправданий.

– Я вовсе не собираюсь оправдываться. Я хочу объяснить, что произошло. Ты видела в трюме вовсе не то, о чем подумала.

Кармен досадливо поморщилась.

– Ты мог бы придумать что-нибудь более оригинальное.

– Но это же правда, – возразил он. – Она нарочно это подстроила, чтобы ты нас увидела. Позволь же мне все рассказать!

– Ну конечно, – сердито ответила она. – А ты, значит, вовсе даже и не собирался трахаться со своей немецкой подружкой!

– Не собирался... – начал Алекс, подняв руки, но остановился на полуслове. – А, забудь, – продолжил он, треснув по штурвалу рукой, и снова стал смотреть вперед.

Кармен равнодушно повела бровью.

– Так я и поступлю.

Алекс вновь повернулся к Кармен. Он действительно не мог просто так всё оставить, ничего ей не объяснив.

– Поверить не могу, что стою здесь и разливаюсь соловьем, давая объяснения. По-моему, ты сама должна была понять, что к чему.

Кармен подозрительно взглянула на Алекса.

– Я сама должна понять? – его же собственная фраза, возвратившись бумерангом, ударила Алекса прямо в лоб. – Что ты хочешь этим сказать?

Он нервно сглотнул.

– Ничего... – пробормотал он. – Я ничего не хочу сказать... Просто ты должна это понимать, потому что...

– Потому что я проститутка? – спросила Кармен ледяным и совершенно спокойным голосом, что было намного страшнее, чем если бы она стала кричать. – В этом все дело? Поэтому я должна что-то там понимать?

Алекс готов был отдать все на свете, лишь бы эти слова никогда не срывались с его губ. Но что сказано, то сказано, а он слишком устал, чтобы ясно соображать, а тем более спорить.

– Мне нет нужды тебе лгать, и я не лгу, – сказал он, с трудом выговаривая каждое слово, чувствуя себя подсудимым, которому подписали смертный приговор. – Тебе решать, верить мне или нет.

Кармен, казалось, не услышала его последнего довода, в глубоком молчании любуясь штормовым океаном, простиравшимся до самого горизонта.

После бесконечно долгой минуты молчания Алекс хотел добавить что-то еще, решив, что она просто не расслышала, но тут Кармен указала ему на одну из чашек кофе, которую поставила рядом со штурвалом.

– Кофе будешь? – спросила она.

– Да, конечно, – ответил он, слегка растерявшись и при этом несказанно обрадованный сменой темы. Взяв чашку, он сделал глоток. – М-м-м! – протянул он. – Вкусно!

– Я добавила коричневый сахар, мускатный орех и корицу, – пояснила она, изо всех сил стараясь обуздать свой гнев, который выдавали лишь крепко сжатые челюсти.

– А я и не знал, что ты умеешь готовить такой вкусный кофе, – попытался подольститься Алекс, пользуясь тем, что она столь неожиданно сменила гнев на милость.

Она тоже сделала глоток и задумчиво посмотрела на свою чашку.

– Ты много чего обо мне не знаешь, – сухо ответила она.

– Конечно, – согласился Алекс, чувствуя, как его ноги наливаются свинцом. – Но я... но мне так бы хотелось это изменить.

Кармен посмотрела на него испытующим взглядом, видимо, прикидывая, насколько он искренен в этом признании.

Алекс уже приготовился пережить очередной удар и услышать, что этого не случится даже спустя миллионы лет.

Но, к его величайшему удивлению, она ответила нечто совершенно иное.

– Это зависит... – произнесла она после долгих раздумий.

Она неожиданно замолчала и, вновь поставив чашку на стойку, повернулась, чтобы выйти из рубки.

– От чего? – спросил Алекс, прежде чем дать ей уйти. – От чего это зависит?

Уже повернув ручку двери, Кармен ответила:

– От того, сможешь ли ты сохранить нам жизнь.

Спустя четыре часа в рубке появилась Жюли, пришедшая сменить капитана. После нескольких замечаний о погоде и уточнения курса она встала за штурвал.

– Ну, как работает парус? – спросила рулевая.

– Пока ветер не переменится, он добавляет нам три или четыре узла скорости, но рано или поздно ветер повернет на северо-восток, и тогда у нас останется самое большее один-два узла.

– Этого достаточно, чтобы успеть?

Капитан устало поморщился.

– Может быть, – сухо ответил он. – Пока еще рано судить.

– А какую вторую новость вы хотели сообщить? – спросила Жюли, пока Райли делал запись в судовом журнале.

– Твой муж сумел-таки выжать еще одну лошадиную силу, не позволив нам взлететь при этом на воздух, – сообщил капитан. – Марко, несмотря на раненую ногу, законопатил еще несколько дыр, а Кармен не дала мне уснуть, приготовив кофе и отвлекая разговорами, что весьма немаловажно.

– Мне очень нравится Кармен, – призналась француженка.

К ее удивлению, Райли вскочил со стула, злобно осклабившись.

– Вот как? Что-то раньше я за тобой такого не замечал.

– Господи, да нет же! – покраснела она, увидев гнев капитана. – Я лишь хочу сказать, что очень рада за вас.

Конечно, она выбрала неподходящее время и место для подобных разговоров, но еще до того, как его утомленный мозг успел это понять, он вдруг услышал собственный вопрос:

– И почему же ты думаешь, что за меня стоит радоваться?

Рулевая в ответ пожала плечами; видимо, ответ ей казался столь же очевидным, сколь сам вопрос – странным.

– Она же здесь, ведь так?

– Не по своей воле, – заметил Алекс. – Если бы она могла выбирать, то осталась бы на берегу. Она с нами на борту лишь потому, что у нее не было выбора.

Жюли иронично приподняла бровь.

– Не было выбора? – насмешливо спросила она. – Не забывайте, капитан, речь идет о Кармен Дебаж. У нее всегда есть выбор. – Немного помолчав, Жюли добавила: – Она влюблена в вас, капитан. Вот почему она здесь.

В течение какого-то времени Райли пытался осмыслить эту неожиданную идею, вместить ее в свое мозговое пространство.

Вспомнив свой разговор с Кармен, случившийся несколько часов назад, он подумал, что Жюли, пожалуй, права. Тем не менее, он даже представить не мог, что имя «Кармен» и слово «любовь» могут встретиться в одном предложении. Безусловно, они дарили друг другу наслаждение, но при этом он никогда не верил, что ее может связывать с ним что-либо, кроме случайного секса без вопросов и обязательств.

Однако, прежде чем он успел опровергнуть слова француженки, она заявила с самой очаровательной непосредственностью:

– А если вы этого не видите – значит, вы самый тупой человек на свете, капитан.

Ошеломленный вопиющим нарушением субординации и не зная, что ей ответить, Райли вышел из рубки, забыв напомнить рулевой, чтобы она разбудила его через четыре часа.

По пути в свою каюту он мог думать лишь о желанной койке; он засыпал на ходу, еще не добравшись до постели.

У него уже слипались глаза, когда он открыл дверь каюты, переступил порог, закрыл ее за собой и, не имея сил даже раздеться и снять ботинки, направился в сторону кровати.

Однако уже в полуметре от нее он обнаружил, что место занято.

Заняв половину его кровати, лицом к стене лежала Кармен. Казалось, она спала, повернувшись к нему спиной, и, несмотря на холод в каюте, спала совершенно голой.

Потеряв дар речи от неожиданности, капитан «Пингаррона» растерянно заморгал при виде гривы угольно-черных волос, в беспорядке рассыпанных по смуглой коже и доходящей до самых ягодиц, твердых и круглых, как яблоки, переходивших в стройные крепкие ноги с тонкими щиколотками с серебряными браслетами и изящными ступнями с маленькими пальцами, которые всегда казались ему верхом совершенства.

Когда же к нему наконец вернулась способность соображать, он понял, что Кармен вовсе не ошиблась дверью, а пришла к нему в каюту вполне сознательно, хотя, судя по всему, тут не обошлось без вмешательства Жюли. И, хотя он не мог думать ни о чем другом, кроме как лечь и уснуть, он все же удосужился стянуть ботинки, но куртку так и не снял.

Стараясь устроиться поудобнее, он повернулся к Кармен и вдруг увидел, что она смотрит на него через плечо, так и не повернув головы.

– Мне холодно, – пожаловалась она.

Райли почувствовал, как у него немеет язык, но все же нашёл в себе силы хрипло прошептать:

– В таком случае, почему ты голая?

– У нас не осталось одеял, а ты знаешь, что я не могу спать одетой.

– Тогда почему ты не...

– А почему ты не перестанешь задавать глупые вопросы, – перебила Кармен, – и не обнимешь меня?

Райли не мог противиться. Левой рукой он крепко обнял Кармен за бедро и притянул ее к себе, неуклюже прижавшись к ней измученным и разбитым нечеловеческой усталостью телом, словно он был единственным уцелевшим человеком с затонувшего «Пекода», а она – спасительным гробом Квикега. [7]7
  Имеется в виду персонаж романа Германа Мелвилла «Моби Дик, или Белый Кит» – американский моряк Измаил с китобойного судна «Пекод», спасшийся от мести кита при помощи пустого гроба, приготовленного для Квикега, b переоборудованного впоследствии за ненадобностью в буй. Уцепившись за гроб Измаил сутки продержался на плаву и был подобран кораблем «Рахиль».


[Закрыть]

А потом, зарывшись лицом в густую массу ее черных волос, капитан Алекс Райли закрыл глаза и забылся глубоким сном.

Забавно, но проснулся Райли не от грохота упавшего на пол предмета, не от сильного удара волн о борт судна и не от какого-либо другого шума или скрипа, неотъемлемых во время шторма. Наоборот, Алекса разбудило полное отсутствие этих привычных уху звуков, пролившееся на него ушатом ледяной воды. Тишину и спокойствие нарушало лишь равномерное постукивание мотора. В голове мелькнула глупая мысль, что весь экипаж покинул «Пингаррон» и оставил его одного с нелепым планом сразиться с немецким корсарским кораблем при помощи небольшого каботажного суденышка.

Затем он услышал шаги над головой. Несомненно, в каюте кто-то был. Но вокруг было слишком темно и тихо, и он подумал, что долгие бессонные часы не лучшим образом подействовали на его рассудок. Слегка подняв голову, он увидел, что из-под двери внутрь пробивается свет. Был уже вечер.

Охваченный внезапной тревогой, он поднес к глазам часы, но в каюте было настолько темно, что он даже не видел собственных рук. Тогда он пошарил рядом с собой и обнаружил, что Кармен нет рядом.

В панике он сел на кровати, спустив ноги на холодный пол. Холодный? С чего бы это? Куда подевались его носки? Ощупав себя с ног до головы, подобно слепому, что ищет украденный у него кошелек, он обнаружил, что носки – не единственное, чего он лишился. Кто-то попросту раздел его догола.

Вскочив с постели, он пошарил рукой по стене, нащупывая выключатель, затем открыл шкафчик и, натянув на себя первую попавшуюся одежду, бегом бросился на палубу.

Над океаном раскинулась глубокая ночь. Мириады звезд усыпали небо. Шторм внезапно утих, а спиннакер бесследно исчез, словно его и не было. В голове стучала неотвязная мысль: как же долго он спал?

Обуреваемый множеством сомнений, не теряя ни секунды, Райли бросился вверх по трапу в кают-компанию, откуда через открытый люк доносились приглушенный голоса и смех. Распахнув дверь, он замер на пороге, уже готовый спросить, почему его не разбудили. Но вопрос так и застыл у него на языке при виде открывшейся перед ним картины. На миг ему даже показалось, что он вот-вот упадет замертво, став жертвой инфаркта.

Посреди кают-компании, в круглых очках и с лицом перепуганного мышонка, стоял Хельмут Кирхнер в безошибочно узнаваемой черной форме СС, разработанной Хьюго Боссом.

Здесь же находились и остальные пассажиры и члены команды, за исключением Эльзы. Все они были ошеломлены внезапным появлением капитана, словно он случайно раскрыл их тайный заговор.

Потеряв дар речи, Райли застыл на пороге с открытым ртом.

И тут сам Кирхнер, довольно улыбаясь, вскинул руку и бодро отрапортовал:

– Хайль Гитлер!

48

Капитан «Пингаррона» сидел за столом, терпеливо выслушивая запутанный план, уже разработанный до малейших деталей, который они составили за те самые четырнадцать часов, пока он спал без задних ног.

Джек объяснил, что эта идея пришла в голову самому Хельмуту во время обеда, и теперь Райли недоверчиво косился на немецкого учёного, одетого в эсесовскую форму, и фуражку, лежащую на столе рядом с ним.

– Неожиданно, – рассказывал старший помощник, – нам пришла в голову блестящая идея. Как ты знаешь, Марко обожает коллекционировать всевозможную военную форму. Так вот, среди всего прочего, он поднял с «Фобоса» эсэсовскую форму того офицера, который охранял аппарат «Энигма». Таким образом, у нас имеется идеальный маскарадный костюм и, как сам видишь, есть также идеальный человек, который может его носить.

Алекс откусил сэндвич с сыром, прежде чем высказать свое мнение по этому поводу.

– Никоим образом, – заявил он. – Это сложный, рискованный и вообще просто идиотский план. Так что можете выбросить это из головы. И вообще, это мое дело.

– Твоё дело? – всплеснул руками Джек. – Черт побери, ты разве не понимаешь, что это полный бред – атаковать «Деймос» с этого судна? Да пока ты подберёшься к ним хотя бы на милю, тебя десять раз успеют потопить! Твой план – совершенное безумие, Алекс, – добавил он, немного понизив голос. – Если ты все же хочешь остановить этот корабль, то должен воспользоваться нашей помощью, иначе ты ничего не добьёшься, только погубишь себя.

Капитан снова покачал головой.

– Это – моя проблема, – повторил он. – И я не допущу, чтобы вы зря рисковали своей жизнью, вы все и так уже в опасности. Когда мы доберемся до острова Санта-Мария, вы все покинете судно. Вы и так уже сделали намного больше, чем я мог рассчитывать.

– Капитан Райли, – перебил Хельмут. – А вам не приходит в голову, что мы сами вправе решать, куда именно должны следовать?

Алекс смотрел на немца, одетого в эсэсовскую форму, и с каждой минутой его все больше охватывал ужас.

– Вы могли бы что-то решать, если бы здесь была демократия, – возразил он. – Но это не так. Это мое судно, и капитан здесь я, так что, нравится вам мое решение или нет, придётся с ним считаться.

– Но это твое решение, – настаивал Джек, раздраженный его упрямством, – может погубить слишком многих людей. Неужели ты сам этого не понимаешь? Ты считаешь это своим личным делом, хотя на самом деле самое главное – не допустить катастрофы с ужасными последствиями. Ты прекрасно знаешь, что план доктора Кирхнера куда разумнее, чем твой, – он откинулся на стуле, с вызовом глядя на Алекса, – и уж капитан ты или нет, ты не имеешь права рисковать жизнями стольких людей, которые могут погибнуть из-за твоего тупого упрямства.

Настойчивость Джека понемногу его убеждала, но Райли по-прежнему старался найти слабое место в его доводах.

– Боюсь, до вас все еще не доходит, – сказал он, вытирая губы салфеткой. – Положим, вы высадитесь на «Деймосе», а его капитан тут же свяжется с Берлином, чтобы выяснить вашу личность – и что тогда? – спросил он, глядя на Хельмута. – Так я вам скажу. Уже через минуту вы отправитесь на корм рыбам.

Доктор Кирхнер хитро улыбнулся.

– Полагаю, что этого не случится, – лукаво ответил он.

– Почему?

– Все очень просто, – заявил он. – Они не могут этого сделать. Миссия настолько секретна, что им запрещено пользоваться рацией, чтобы их случайно не подслушали. Разве вы не помните?

Подняв бровь, Алекс подозрительно взглянул на немца.

– Вот именно, – поддержал его Джек. – Пока они разберутся, что к чему, наш друг успеет всё устроить.

– Судите сами, – настаивал Хельмут. – Они могут лишь принимать сообщения, но не отправлять, и четко придерживаются координат, указанных из Берлина.

– И мы будем там! – воскликнул Джек, хлопая ладонью по столу. – Хельмут отправится на «Деймос» под именем покойного полковника СС Клауса Гейдриха и заявит, что послан Гиммлером, чтобы контролировать операцию. Затем во время плавания он обезвредит бомбу, после чего снова переоденется в штатское и вместе со другими нацистскими агентами высадится на американском побережье.

– Таким образом, – улыбнулся ученый, – эсэсовцы оплатят мне проезд в Соединенные Штаты, сами о том не ведая.

Райли и впрямь больше нечем было крыть. Он по очереди оглядел лица семерых человек, с ожиданием смотревших на него, и понял, что не сумеет их переубедить. Первой скрипкой был сейчас не он, а Хельмут, заручившийся поддержкой пятерых из них и молчаливым смирением Эльзы, и, без сомнения рисковавший больше всех в этой опасной игре.

– Ладно, – согласился он наконец. – Будь по-вашему, но с одним условием.

– И что же это за условие? – спросил Джек.

– Я отправлюсь на «Деймос» вместе с Хельмутом.

Учёный посмотрел на капитана непонимающим взглядом поверх пенсне.

– Простите? – недоверчиво переспросил он. – Вы сказали, что намерены... сопровождать меня?

– Именно это я и сказал. Я отправляюсь с вами на «Деймос».

Доктор Кирхнер растерянно глядел на собеседников, словно ожидая от них поддержки, но никто не спешил разубеждать безумца.

– Но... но зачем? – спросил он, глядя на Райли. – Ведь моя задача в том и состоит, чтобы я, выдав себя за полковника Гейдриха, проник на корабль и благодаря моим знаниям смог обезвредить взрывное устройство, пока корабль движется к берегам Америки. Или, если это окажется невозможным, я мог бы вывести из строя корабельные системы и тем самым вынудить их вернуться.

– Все это вы уже объяснили, – напомнил Райли. – Но что, если у вас не получится?

– Что вы хотите этим сказать?

– Если по каким-то причинам вы не сумеете обезвредить бомбу – как вы собираетесь вывести из строя корабль водоизмещением почти в восемь тысяч тонн?

– Ну, я ещё не думал об этом. Надеюсь, что-нибудь придумаю.

Алекс посмотрел на Хельмута как отец на юного слишком наивного сына.

– Если мы не потопим «Деймос», то лишь отложим их операцию на две недели, а тогда у нас может не оказаться возможности их остановить. Нет, доктор Кирхнер, мы не можем рисковать. Если нам не удастся обезвредить бомбу, придётся потопить корабль.

– Потопить? – спросил Сесар. – Но как?

– Существуют лишь два способа потопить корабль, находясь внутри, – пояснил Джек. – Подложить взрывчатку, чтобы пробить корпус, или же открыть кингстоны, чтобы внутрь хлынула вода.

– Вот именно, – поддержал капитан. – И как раз потому, что вы, доктор Кирхнер, не знаете, как это можно сделать, я с вами и отправляюсь.

Ученый невесело рассмеялся, словно над неудачной шуткой.

– Вы в самом деле хотите отправиться со мной на «Деймос»? Да вы с ума сошли! Этим вы сможете добиться лишь того, что они меня разоблачат! – и, снова невесело рассмеявшись, добавил: – Вы ведь даже не говорите по-немецки!

– Это неважно. Вы же сами сказали, что на том корсарском корабле больше тридцати немецких агентов, которым предстоит высадиться в Соединённых Штатах, разве нет? А можно ли представить лучшего нацистского шпиона в Америке, чем настоящий американец? – ткнул он пальцем себя в грудь.

Не веря своим ушам, экипаж слушал, как капитан и Хельмут горячо спорят о том, кому из них целесообразнее пожертвовать собой.

Немец постоянно качал головой, не соглашаясь с Райли и стараясь дать ему понять, что его предложение не только бесполезно, но и могло на корню загубить саму возможность обезвредить урановую бомбу, прежде чем они доберутся до берегов Нью-Гэмпшира.

– Нет, нет и нет! – снова и снова повторял Хельмут. – Уж не знаю, кем вы считаете немцев, но уверяю вас, они не идиоты. Они ни за что не поверят, что вы – секретный агент.

– Они поверят – именно потому, что вы им так скажете, – настаивал Райли, тыча в него пальцем. – Именно потому, что это полный абсурд, им даже в голову не придет ничего другого. Им останется лишь восхищаться, какие гении их политики, что догадались отправить агентом меня. В конце концов, скажете им, что я преданный член американской нацистской партии.

– Американская нацистская партия? – недоверчиво переспросил он. – А что, такая существует?

Райли скривил губы в горькой усмешке.

– Так вы не знаете? – спросил он, повернувшись к остальным и видя крайнее изумление на их лицах. – Вы в самом деле ничего не знаете? Так вот, в стране Свободы тоже есть нацистские фанатики, которые считают, что фашизм и расизм – единственное, что может спасти страну. И это ещё не говоря об экстремистах, – добавил он. – Тех самых, что устроили демонстрации в нескольких американских городах, пройдя по улицам в форме гитлерюгенда под знаменем со свастикой. Даже такие люди, как Генри Форд или семейство Буш, как и семейство Тиссен, оказывают финансовую поддержку германским нацистам и Третьему Рейху.

– Это правда, – ответил Джек с гримасой отвращения на лице. – Американские нацисты устроили митинг даже в Мэдисон-сквер в Нью-Йорке. Их там собрались тысячи.

Хельмут озадаченно посмотрел на обоих, стараясь понять, не разыгрывают ли они его.

– Нет... просто не могу поверить, – ошеломленно пробормотал он. – Я даже представить себе не мог...

– Боюсь, вам придётся в это поверить, поскольку, как ни прискорбно, это правда.

– Я вам верю, капитан, – кивнул наконец Хельмут. – Но мне предстоит убедить в этом капитана «Деймоса», а он может оказаться недоверчивым.

Райли ответил неодобрительным жестом.

– Тогда скажите ему, что хотите: скажем, что я – свихнувшийся член ку-клукс-клана или внебрачный сын Рузвельта, который сдал меня в приют. Все, что угодно, Хельмут! Вы – штандартенфюрер СС, и уже поэтому вам поверят, что бы вы ни сказали.

– Это ненужный и неоправданный риск, – упрямо возразил Хельмут, не собираясь сдаваться. – Если вас разоблачат, а рано или поздно это произойдет, то все пропало.

Райли хлопнул ладонью по столу и глубоко вздохнул.

– Доктор Кирхнер, – едва сдерживая нетерпение, ответил он. – Вы даже не представляете, как я благодарен вам за то, что вы готовы рисковать жизнью, чтобы спасти моих соотечественников, но вы должны понять, я не могу остаться на «Пингарроне» и спокойно молиться, чтобы вам удалось обезвредить атомную бомбу, в существование которой несколько дней назад мы и поверить не могли. Я должен покрыть все возможные ставки. У вас вероятность обезвредить бомбу выше всех, и все же я пойду вместе с вами на случай, если нам останется только одно – отправить этот долбаный корабль на дно. Ясно?

Учёный немного помедлил, но под конец все же кивнул.

– Поймите, Хельмут, – продолжил Алекс, чтобы окончательно убедить немца, – в любом случае, центром внимания будете вы, а я буду лишь еще одним агентом на борту. Когда они доберутся до цели, на берег высадятся не тридцать пять, а тридцать шесть агентов, и вся недолга.

– Тридцать семь, – поправил глубокий баритон Джека. – Нас будет тридцать семь. Я тоже иду с вами.

Хельмут скорчил зверскую рожу и бессильно закатил глаза к небу, всем своим видом говоря: «Не было печали, так черти накачали», а Райли повернулся к старпому.

– Не суетись, Алекс, – сказал галисиец, подняв руку и призывая капитана к молчанию. – Так или иначе, я пойду с вами. У меня те же самые доводы, что и у тебя, так что возразить тебе нечего.

– Ни за что, Джек, – ответил Райли, не обращая внимания на его слова. – Ты останешься на «Пингарроне» за капитана. Глупо и бессмысленно идти с нами и тоже рисковать жизнью. С нами ты или нет, какая разница, если в конце концов нам придется потопить «Деймос».

– Я же сказал, не суетись, – спокойно повторил Джек. – Ты не имеешь ни малейшего понятия, что произойдет на корабле, и, как знать, возможно, вам и пригодится моя помощь. К тому же, хоть я и родился в Испании, в душе такой же американец, как и ты, и эти люди не только твои, но и мои соотечественники, так что не тебе указывать, что мне делать, ясно? – серьезно добавил он и скрестил руки на груди.

Капитан «Пингаррона» отлично знал, что его старпом упрям, как мул, а потому понял, что ничто на свете не заставит его изменить решение. К тому же, может, старина Джек и прав, и его присутствие на «Деймосе» склонит чашу весов в пользу успеха.

– Ладно, Джек, это твое решение, – недовольно пробурчал Райли, в глубине души радуясь, что рядом с ним будет надежный боевой товарищ. – У нас осталось чуть меньше двадцати шести часов, – заметил он, посмотрев на наручные часы и деловито добавил. – Каковы наши координаты и скорость?

Жюли, будто очнувшись от сна, достала из кармана маленький блокнотик и стала перелистывать страницы, пока не нашла то, что искала.

– Тридцать шесть градусов и тридцать три минуты северной широты, – четким голосом объявила она. – Пятнадцать градусов и двадцать три минуты западной долготы. Мы находимся в четырехстах шестидесяти милях от точки назначения, – продолжала она, – а без ветра наша скорость вновь упала до восемнадцати узлов.

Алекс подвинул к себе карту Атлантики, при помощи угломера и угольника прикинул расстояние, постучал кончиком карандаша по столу, поцокал языком и объявил:

– Мы придём точно в срок.

– А все благодаря твоей идее с парусом. Во время шторма мы выиграли четыре или пять узлов, – ответила Жюли, и Алекс внимательно посмотрел на штурмана. – Если бы не парус, мы и близко к ним не подошли бы.

– Это будет слабым утешением, – проворчал он, не отрывая глаз от точки на карте к югу от Азорских островов, – если мы не прибудем туда завтра в полночь.