Текст книги "Персидские юмористические и сатирические рассказы"

Автор книги: Феридун Тонкабони

Соавторы: Аббас Пахлаван,Голамхосейн Саэди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 42 страниц)

– Ну, хорошо, приятель,– не выдержав, воскликнул Рунаки. – Положим, что все предварительные мероприятия осуществлены. Но, извини, сказав «а», надо сказать и «б». Как же мы, купив эту землю, сможем перепродать её государству?

– Вот здесь-то и зарыта собака! – ответил Таги-хан. – То, что пришло на ум вашему покорному слуге, заключается в следующем. Голос протеста должны поднять врачи. Они объявят, что в Тегеране увеличилось число прокажённых и над городом нависла опасность. Проказа вот-вот распространится по всему городу и его окрестностям. Необходимо как можно быстрее изолировать больных и создать для них лепрозорий. После этого наступит очередь газет. Пресса должна показать, на что она способна, поднять шумиху вокруг проказы! Наш несчастный народ находится на краю пропасти. В любой момент эта страшная, смертельная болезнь может добраться до нас самих, наших родных и близких. Необходимо будет отыскать несколько прокажённых и поместить их фотографии на первой полосе газет и иллюстрированных журналов. Если не найдут таковых, то в южной части города есть мастера, которые так разрисуют любого нищего, что не составит никакого труда выдать его за прокажённого. Придётся организовать письма в редакцию от матерей, в которых слышались бы душераздирающие вопли и смертельный страх за своих детей. Когда общественное мнение придёт в движение, наступит очередь Хосейна-аги. Его задача – поднять на ноги знакомых: мулл, ахун-дов и ваэзов. Они должны будут в мечетях с той же страстью, с какой рассказывают про убийство имамов в Кербеле, заставляя навзрыд плакать шиитов, говорить о последствиях проказы, вызывая ужас и смятение среди слушателей. Господин же Рунаки, находящийся в давнишней дружбе с базарными торговцами и ремесленниками, должен уговорить их, чтобы они потребовали от правительства принятия самых решительных мер против страшной болезни. В противном случае, мол, они запрут свои лавки и засядут бестом в мечетях.

Самая же важная и деликатная миссия, бесспорно, будет у нашего друга Камрана. Ему придётся обойти всех депутатов меджлиса и намекнуть каждому, что в случае успеха дела и он получит свой куш. Несколько депутатов должны будут пригрозить правительству запросом. После этого наступит очередь моя и моих коллег – служащих государственных учреждений. Мы повидаемся с нужными людьми, подмаслим их… И в один прекрасный день поползут слухи, что правительство собирается купить земли вокруг скотобойни для постройки лепрозория. Когда землю будут оценивать, а уж оценщиков мы заранее обработаем, они не поскупятся и назначат нужную нам сумму. Короче говоря, за землю, которая достанется нам почти даром, мы получим изрядный куш.

– Эй, баба́,– перебил Таги-хана Рунаки,– все это пустая болтовня! Ты говоришь, как глухой, который сводит счёты со своими ушами… Представим на минуточку, что мы купили землю и успешно провернули все эти махинации. Так ведь в этом городе каждая собака нас знает – все сразу станет известно, и мы будем навеки опозорены. Нам придётся иметь дело с судьёй, прокурором, защитником и тюрьмой…

Все согласились с Рунаки и хором завопили:

– Мы не созданы для подобных махинаций! Для этаких дел надо родиться ловкачами. Мы хоть и не лыком шиты, все же решиться на подобную авантюру – страшно!..

Мирза Таги-хан, улыбнувшись, сказал:

– Стоит ли бояться бури в Ноевом ковчеге? Я уж обо всем подумал. В сделке никто из нас официально участвовать не будет.

– Кто же в ней тогда будет участвовать? – заинтересовались гости.

– Господин Сейд Мотахар!

– Что это ещё за господин Мотахар?

– Это маклер с базара. Был большим другом моего покойного отца. Такой набожный и благочестивый человек, что все соседи верят ему больше, чем любому мулле или муджтахиду. Ведь он мне заменил покойного отца. Я не раз с ним в компании вёл коммерческие дела: он настолько надёжен и честен, что просто удивительно, как он добывает хлеб насущный. Вот я и подумал, что эту сделку можно было бы заключить на его имя.

– Я часто попадался на удочку вот такого рода тихоням,– сказал Рунаки. – Кажутся они тише воды, ниже травы, а на самом деле – хуже шайтана. Как это часто случается, в одежду Салмана [13]13
  Салман Фарси– один из ближайших сподвижников пророка Мохаммада.


[Закрыть]рядится Шемр.

Спор затянулся. Наконец приятели порешили на том, что Мирза Таги-хан приведёт господина Сейда Мотахара, чтобы все увидели, что это за фрукт. Если будет решено, что ему можно довериться, то с ним заключат необходимый договор.

Встреча состоялась через несколько дней в той же квартире. Господин Сейд Мотахар оказался щуплым маленьким человечком симпатичной наружности. Из-под его крашеных усов пробивалась застенчивая детская улыбка, отчего лицо старца производило самое благоприятное впечатление. Его простая, ничем не приметная одежда была ослепительно-белой. Начиная с чалмы и кончая носками и платком, все было опрятно, чисто и казалось только что вынутым из стиральной машины. У него были маленькие, мягкие, крашенные хной ладошки. Руки во время разговора оставались неподвижными. Лишь изредка, когда господин Сейд хотел подтвердить какую-нибудь мысль, указательный палец его левой руки слегка постукивал по колену. Голос его, под стать всей его внешности, был нежным, слабым и довольно приятным на слух. Он как будто убаюкивал собеседника. Ясно было, что этот человек даже мухи не обидит, а при виде подбитой птички упадёт в обморок. Он не был также лишён остроумия и своими наивными шутками изредка смешил окружающих.

После чая и кальяна сам хозяин поведал ему план действий. Подумав немного, Мотахар поднял голову и сказал:

– Я вижу, что это доброе дело выгодно правоверным. По законам шариата нет никаких препятствий для его осуществления. Каждый мусульманин перед началом молитвы произносит: «Спешите делать добро». Что же тогда считать добрым делом, если не то, что вы собираетесь предпринять? Аллах воздаст вам за это!»

Все поблагодарили Мотахара и порешили, что, как только придёт время заключить сделку, он явится в нотариальную контору господина Хосейна-ага Лалеи, наличными оплатит стоимость земли и получит купчую. Между прочим, господин Сейд Мотахар согласился при регистрации и других формальных церемониях обойтись без помощи Лалеи.

Подкрепив должным образом это сватовство, друзья разошлись. Через шесть дней Рунаки, который должен был вести переговоры с владельцами скотобойни, принёс приятную весть. Сделка была совершена из расчёта тридцати шахи за квадратный метр, и вместе с побочными расходами вся земля обошлась примерно в пятьсот пятьдесят туманов.

Сердца друзей забились от счастья. С этого самого момента каждый уже считал себя заправским воротилой с карманами, набитыми деньгами, и именем, получившим всемирную славу. Радости и восторгам не было конца.

2

Согласно намеченному плану, в печати началась шумная кампания. Газеты подняли страшную шумиху. Первые полосы газет и журналов заполнили пламенные статьи, при чтении которых сжималось сердце и на глазах выступали слезы. Ни один честный, гуманный человек не мог остаться спокойным и равнодушным. Поэты строчили душераздирающие газели. Первый из придворных поэтов сочинил касыду из ста десяти бейтов в честь святого Али. В каждом бейте было по одной букве от слова «проказа», и таким образом во всей касыде это слово (правда, не всегда целиком) встречалось двадцать семь раз, а полностью приводилось дважды.

Рунаки и его сообщники заранее условились, что их девизом станут слова: «Высшие интересы нации требуют!..» Все статьи и даже стихи начинались именно с этой фразы: «Высшие интересы нации требуют, чтобы правительство предприняло немедленные действия и преградило путь неминуемой беде».

Без конца мелькало слово «инфекционная», совсем недавно появившееся вместо слова «заразная». Его смысл понимали ещё не все, но от беспрерывного повторения оно застряло во всех ушах.

Специалисты по инфекционным болезням, ссылаясь на авторитетные мнения крупнейших иностранных врачей, доказывали, что проказа – все равно как вулкан,– даже когда он не действует, всегда есть опасность внезапного извержения. Фотографии лепрозориев различных стран, помещённые в журналах, были так устрашающи, что в конце концов власти приказали их больше не печатать, так как многие люди с неустойчивой психикой, насмотревшись этих картинок, вообразили себя прокажёнными, посеяв панику среди родственников и близких.

А тут ещё прошёл слух, будто некий житель деревни Сулкан видел во сне пророка Хызра [14]14
  Пророк Хызр– один из мусульманских пророков, по преданию, нашедший источник «живой» воды и достигший таким образом бессмертия.


[Закрыть], который открыл ему секрет лекарства, в течение двадцати четырёх часов исцеляющего от проказы, и будто этот человек уже вылечил восемьдесят трёх прокажённых, обратившихся к нему за помощью. Достаточно, видите ли, два (а иногда три) раза употребить это средство – и все язвы исчезают. Газеты подняли изобретателя на щит, поместили его биографию и -портрет. Было также напечатано сообщение, что американская фармацевтическая компания готова приобрести патент на изготовление нового препарата за сто двадцать четыре тысячи долларов, но изобретатель из патриотических чувств не согласился его продать. К тому же пророк Хызр разрешил лечить этим лекарством лишь мусульман-шиитов. Сообщалось, что один из недавно разбогатевших торговцев согласился на свои средства отправить изобретателя вместе с переводчиком в Соединённые Штаты, дабы продемонстрировать там действие нашего чудесного средства. Весь мир должен знать, что иранцы – народ гениальный. Однако изобретатель заявил, что купец хочет нажиться за его счёт, и ехать в Америку отказался. В конце концов дело дошло до того, что правительство организовало комиссию из врачей и фармацевтов для расследования этого дела. Члены комиссии разделились на две группы, которые после бесконечных споров и научных препирательств так и не смогли прийти к общему выводу и дать авторитетное заключение.

Выяснилось только то, что этот чудесный препарат состоит из собачьего молока, истёртого в порошок копыта старой кобылы, птичьего помета и золы от яичной скорлупы. Вскоре министерство здравоохранения официально объявило, что за последние четыре дня трое прокажённых (один мужчина и две женщины) погибли от нового средства, и правительство запретило его изготовление.

Но это обстоятельство не испугало наших компаньонов. Они сочли его добрым предзнаменованием и утроили усилия. Не замедлили сказаться результаты действий владельца нотариальной конторы. Благочестивые муллы и почитаемые ваэзы с высоты своих кафедр не жалели сил для призывов против проказы. Лились слезы, и руки молящихся устремлялись к небу. Все, от мала до велика, боялись, что проказа, подобно голодному волку, в любой момент может выскочить из засады.

Как и предполагалось, вся эта история дошла до меджлиса, и правительству был сделан запросе, состоящий из четырёх пунктов. Представитель правительства отделался ни к чему не обязывающим разъяснением, и дело было передано в комиссию.

Камран, как вы знаете, бывший депутат парламента, вертелся волчком. Стучался то в одну, то в другую дверь, шептался с одними депутатами и договаривался о встрече с другими. Короче говоря, с утра до поздней ночи он рыскал по городу, словно голодный пёс.

По совету друзей Камран собирался было подмаслить некоторых депутатов меджлиса, но, сами знаете, с избранниками народа шутки плохи. Человека, поклявшегося на священной книге, что, «кроме интересов страны и правительства, у него нет никаких иных целей и стремлений», так просто не подкупишь. Тогда бывший депутат вспомнил о магической формуле: «Высшие интересы нации требуют!..» – и т. д. После чего комиссия вынесла решение, которое предусматривало строительство лепрозория в самые сжатые сроки, по последнему слову техники.

И тут лозунг: «Высшие интересы нации…» – сыграл свою роль! Теперь компаньоны активно приступили к основной работе. Специалисты определили, что лучшим местом для такого рода сооружения являются именно земли, лежащие вокруг скотобойни. Оценщики установили стоимость земли в триста восемьдесят пять туманов за квадратный метр. Чтобы иметь полное представление о размахе задуманной аферы, подсчитайте сами: вся земля площадью в три тысячи четыреста двенадцать квадратных метров, купленная по тридцать шахи за квадратный метр, вместе с накладными расходами обошлась компаньонам в пятьсот пятьдесят туманов. Когда дело дошло до продажи, инженеры и инспекторы определили площадь земли уже в пять тысяч пятьсот тридцать квадратных метров, помноженных на триста восемьдесят пять туманов. Таким образом, наши семь компаньонов должны были положить себе в карман кругленькую сумму в два миллиона туманов. Если разделить эту сумму на семь частей, то каждому из участников, с помощью Аллаха, достанется чистыми двести восемьдесят пять тысяч туманов. Не будем уж говорить о том, что, когда архитекторы составили проект больницы, комиссия утвердила его и рабочие должны были приступить к работе, вдруг выяснилось, что в этом районе вовсе нет воды, а для того, чтобы подвести воду, необходимо ассигновать ещё огромную сумму – примерно в десять миллионов туманов. При помощи своих приятелей, работающих в министерстве финансов и других государственных учреждениях и имеющих всюду руку, наши компаньоны добились того, что правительство, у которого в казне никогда нет наличных денег, полностью оплатило стоимость земли. Народ и за это сказал спасибо. Таким образом, лозунг: «Высшие интересы нации требуют!..» – ещё раз был воплощён в жизнь. Сейду Мотахару поручили сразу же положить эти деньги в банк и взять чековую книжку.

Наконец наступил момент, когда семь компаньонов должны были собраться вместе и отпраздновать победу, получив каждый свою долю.

Мирза Таги-хан, государственный ум которого породил эту грандиознейшую идею, хотел организовать радостную встречу на своей квартире. Но друзья не согласились, и счастливый жребий пал на Рунаки. Он устроил великолепный вечер, на который, по его собственным словам, ухлопал около двух тысяч туманов. Понятно, не обошлось без оркестра и танцев. Дамы и господа наслаждались изысканными яствами и веселились вовсю. Настроение было отличное, в голове шумело выпитое вино, гости обнимались и поздравляли друг друга. Веселье продолжалось до утра. Друзья никогда в жизни так не веселились и столько не пили.

На следующий день ни один из них не пошёл на работу. Заключительное собрание назначили на пятницу, решили пригласить господина Мотахара на квартиру Рунаки и там разделить деньги, а чтобы тот не опоздал и не перепутал адреса, решено было взять ему такси за общий счёт.

Поскольку выгодная сделка была завершена и надо было отблагодарить господина Сейда Мотахара за его труды, компаньоны сошлись на пяти тысячах.

– Я прекрасно знаю этого человека,– сказал Мирза Таги-хан,– он согласился на это дело только из-за желания сделать добро и послужить богу. Праведник ни за что не возьмёт этих денег.

– Ну, мы, во всяком случае, свой долг выполним. Если он не согласится, придумаем какой-нибудь другой способ отблагодарить его.

Пятница. Десять часов утра. Все в сборе. На столе кипящий самовар, фрукты, конфеты. Друзья сидят в ожидании, их лица сияют от счастья. Они не могут сдержать радостного смеха. Нет только одного господина Сейда Мотахара. Прошло полчаса.

– Что же это он не идёт? – поглядывая на часы, начинают волноваться присутствующие.

– Он никогда не пропускает баню по пятницам,– говорит Таги-хан.– С минуты на минуту придёт.

Прошёл час, а Мотахара все ещё нет.

– Что бы это могло значить? – слышатся возгласы.– Где же он застрял? Почему не идёт?

– Видимо, красит бороду в бане,– снова попытался успокоить друзей Таги-хан.

Бьёт двенадцать часов, а Сейда все нет и нет. Всем уже надоело ждать.

– Ничего не понимаю,– с удивлением сказал Таги-хан.– Этот человек всегда точен как часы. Никогда не опаздывал. Как бы с ним чего не приключилось?

Решили, что доктор Собхани на своём старом автомобиле поедет на квартиру к Сейду и привезёт его.

– Я тоже поеду с вами,– сказал Таги-хан.– Мы вдвоём его быстрее привезём. Может быть, в бане ему стало дурно и его отвели домой.

Не прошло и двадцати минут, как Таги-хан и Собхани вернулись. Лица их выражали досаду и удивление. Таги-хан держал в руках запечатанный конверт.

– Господина Мотахара не оказалось дома, а жена передала нам конверт.

– Что бы это могло означать?! – воскликнули в волнении друзья и распечатали конверт.

Там было написано:

«Во имя Аллаха!

Довожу до сведения глубокочтимых господ следующее. Прошу извинения за то, что не имею возможности лично предстать перед вашими взорами. В среду, то есть за два дня до назначенной мне аудиенции, я вылетел специальным самолётом, который должен доставить грешные души паломников в священную Мекку. Единственной мечтой всей моей жизни было обнять и поцеловать Чёрный камень Каабы до того, как придётся покинуть этот бренный мир. До сих пор я не имел никакой возможности осуществить это благое намерение. Теперь же, когда на меня пала милость Всевышнего и я приобрёл кое-какое состояньице, считаю грехом далее откладывать это доброе дело. Вот я и воспользовался случаем, предоставленным мне Аллахом, и поступил так, как велит мне мой священный долг и божественные предписания. И хотя я недостаточно подготовлен для такого далёкого и долгого путешествия, уповая на Аллаха, не оставляющего нас своими милостями, я вылетаю со страстной верой и твёрдой надеждой, дабы достигнуть заветной цели, являющейся желанной мечтой каждого преданного правоверного.

Хочу заверить уважаемых господ и почтенных властителей дум моих, что на каждом шагу, и особенно в прекрасной Медине и священной Мекке, буду молиться за всех вас. Так как после поклонения гробницам священных имамов я хотел бы до конца испить чашу божественного счастья, то решил остаться сторожевым псом при святых гробницах и поселиться по соседству с ними. Поэтому с огромной благодарностью возвращаю вам взятую у вас сумму в размере пятисот пятидесяти туманов. Вместе с тем поручаю почтенным господам и уважаемым властелинам позаботиться о моей жене и детях. Молю милостивого Аллаха, который не оставляет своими заботами ни комара, ни мухи, по-прежнему поддерживать вас в столь добрых начинаниях, направленных на всеобщее благо и помощь братьям по вере и соотечественникам. Молю Аллаха, чтобы он помог вам быть благодетелями отечества и защитниками бедных и обездоленных.

Да воздастся вам Аллахом за ваши добрые дела!

Ваш покорнейший слуга Мотахар ал-Хасани ал-Хосейни.

Да простит его Аллах».

(Подпись и печать.)

Какова была реакция семи друзей на столь благочестивое письмо, пусть судят сами читатели.

Филантропия

Нищему безразлично: дашь ли ему или возьмёшь у него кусок хлеба.

Ширазская пословица

1

Вот уже ровно девять дней, как в Фишерабадском квартале царит суматоха. Что же стряслось? Оказывается, супруга главного директора, госпожа Тадж ол-Молук, намерена отправиться в южные районы города [15]15
  Южные районы Тегерана населяют рабочие, мелкие ремесленники и городская беднота.


[Закрыть]с благотворительными, так сказать, целями.

Все жители квартала, начиная с лавочников и кончая слепыми и плешивыми нищими, не перестают обсуждать эту новость, передавая её друг другу, как футбольный мяч, то длинными, то короткими пасами.

– Небось уже слышал? – обращается бакалейщик к соседу.– Госпожа директорша направляется в южную часть города…

– Как же, как же,– перебивает его мясник,– их слуга приходил ко мне за мясом и предупредил: дескать, оно для бедняков из южного квартала и госпожа наказала, чтоб отрубили поменьше костей и побольше мякоти…

– Сегодня я отправил в дом господина главного директора баклажанов на целых двадцать пять туманов,– сообщает зеленщик булочнику.– Говорят, госпожа собирается заняться благотворительными делами и по сему случаю собственноручно снимала шкурку с баклажанов…

– Послушай, Захра, тебе, конечно, известно, что нашей госпоже директорше взбрела на ум новая затея: бедным помогать. По этому поводу в доме такой тарарам подняли, конца-края не видно,– говорит одна горничная другой, вытряхивая ковры во дворе.

– Аллах знает, что там задумали,– отвечает Захра.– Наша бабёнка на все способна! Ты не слышала, говорят, госпожа обед дала? Поскольку у неё одни девочки родятся, так она поклялась взять на воспитание ребёнка с улицы, если на этот раз будет мальчик. Вот чего баба затеяла на старости лет,– ведь грешно о подобных делах думать!..

– Как вам не стыдно чужие косточки перемывать? – вмешивается в разговор служанок нищенка, сидящая у забора.– Добрая, хорошая госпожа, да падёт её тень на головы нищих и голодных. Уж она никогда не пройдёт мимо, чтоб не подать милостыни обездоленному…

Полицейский, что дежурит на перекрёстке, тоже в курсе всех дел. Среди стремительного потока машин он заприметил шофёра главного директора и, не отрывая повелительного взгляда от прохожих, своим тягучим голосом спрашивает:

– Садек-хан, правду говорят, будто госпожа собирается навестить южные кварталы города? Что это за новый фокус? Чем ещё она собирается удивить нас?

Садек-хан раскрыл рот, чтоб произнести слово «благотворительность», но пронзительный гудок промчавшейся мимо машины заглушил его голос.

Местная прачка, тётушка Хаджийе, убеждена в том, что госпожа директорша обещала накормить целый двор в южном квартале, если одна из её дочерей выйдет замуж. А поскольку вторая дочь отхватила себе приличного жениха, то мать решила выполнить свой обет.

Но главным центром, где сосредоточивались все новости, были женские парикмахерские. Пожилая дама, вот уже целых два часа сидящая перед зеркалом в надежде, что румяна, пудра, кремы и другие косметические средства снимут с неё следы разрушительного времени и вернут её шестидесятилетнему лицу свежесть и краски двадцатилетней юности, говорит, обращаясь к причёсывающей её мастерице:

– Вы, верно, слышали, что жена главного директора готовится посетить южные кварталы? Один только аллах знает, какие ещё сюрпризы она готовит.

Парикмахерша, приподняв свои тонкие, выщипанные брови, тоненьким, еле слышным голоском отвечает:

– Я слышала, все это – ради благотворительности…

– Как бы не так! – в ехидной усмешке обнажая золотые зубы, отвечает дама.– Лучше бы приглядывала за своими бесстыжими девками, чтоб они не совращали молодых людей с пути праведного, не запускали рук в их карманы…

Тут, не выдержав, в разговор вступает молодая женщина, сидящая слева, с накрученными на бигуди волосами:

– Прошу меня простить, госпожа, что вмешиваюсь в ваш разговор, но вот уже много лет я близко знакома с госпожой Тадж ол-Молук и должна откровенно сказать, что это очень порядочная и добрая женщина. Все эти слухи, распространяемые о ней, сущая ерунда или, во всяком случае, большая их часть…

– А почему же тогда,– не дав договорить, сердито перебивает её молодящаяся дама,– эта порядочная женщина, забыв про свои годы, устраивает каждую неделю, по средам, приёмы и под видом игры в бридж и покер развратничает, отплясывает ча-ча-ча и оголяет ляжки?

– Ну и что из того? Разве это грех? У неё ведь тоже есть сердце! Зато поглядели бы вы, как по пятницам, когда к ним в дом приходит чтец Корана, она самозабвенно молится, обливаясь слезами.

– Пусть плачет, сколько ей влезет! Что эти жалкие слезы по сравнению с тем потоком виски, водки и вина, которые она поглощает на каждом приёме. Об этом-то всем известно! И вообще она – пройдоха и развратница.

– Ну что вы говорите, госпожа! Кто же в наши дни не пьёт виски или водки? Зато могу вас заверить, эта благочестивая женщина никогда не пропустит ни намаза, ни поста.

– С каких пор это стало называться намазом и постом? Вместо того чтобы внимать голосу муэдзина, она читает свои молитвы под звуки радио!

– Так что ж с того? Сегодня, должна заметить, в каждом интеллигентном доме есть радио. И разве это плохо? Правильно говорят: все хорошо на своём месте. Когда приходит время поста, госпожа Тадж ол-Молук и все её близкие, вместе с прислугой, одеваются во все чёрное, и в доме даже не нюхают спиртного.

– Ну, а что вы скажете: в каком виде эта благочестивая особа появляется на улице? На ней навешано столько разных побрякушек-безделушек, что надень все это на верблюда,– не выдержит, упадёт…

– Уважаемые дамы! – вмешивается в разговор владелица парикмахерской, высокая, статная женщина.– Прошу в моем заведении не затрагивать политических вопросов. Я должна зарабатывать кусок хлеба и не желаю, чтобы прикрыли мою лавочку…

У ворот особняка главного директора тоже раздаются голоса протеста. Убогий горбун-нищий, что регулярно приходит три раза в неделю к дверям дома за подаянием (кстати, ходят упорные слухи, что горб его не настоящий), не вытерпел и возопил:

– Здесь, на пороге её дома, я умираю с голоду, и урчание в моем пустом желудке доносится до небес, а эти господа с барабанным боем и литаврами собираются отправить на другой конец города кастрюли с пловом и челоу!.. О Аллах, ты не дал им жалости, неужели ты лишил их к тому же и разума?..

Наконец настал долгожданный день. Жена главного директора, госпожа Тадж ол-Молук, собственной персоной направилась в южный квартал города.

Все жители Фишерабада высыпали на улицу, точно в годовщину смерти имама Хосейна, и застыли в ожидании, когда знаменитый автомобиль, который в народе прозвали «Где украл?», выкатит из гаража, а госпожа директорша, словно жирная гусыня, соизволит выплыть из дверей особняка.

Из дома уже вынесли две огромные кастрюли, судки, несколько больших и маленьких котелков, круглые блюда, медные тазы, фаянсовую посуду, скатерти с разными сортами хлеба и ещё две большущие корзины, в которых были уложены яблоки, огурцы и грецкие орехи. Потом пронесли чемоданы, набитые подержанной американской одеждой, которую госпожа собственноручно приобрела на базаре у старьёвщиков.

Все это торжественно погрузили в багажник автомобиля.

Толпа зевак и бездельников уже окружила автомобиль. Послышались шутки, остроты:

– Да, видно, ворованное добро требует, чтобы долю его выделили в пользу бедных,– ехидно засмеявшись, сказал щуплый старичок с козлиной бородкой.

Другой старик, худой, как палка, с желтоватым цветом лица, перебирая чётки, добавил:

– Сто таких походов не стоят и половины дохода, который получает господин главный директор за один день. Вы уж спросите у меня, я вам все расскажу!

Какой-то тип, в грязном тюрбане, покашливая, громогласно произнёс:

– Эй, вы, мусульмане, зачем злословите? Не берите греха на душу! Лучше воздадим хвалу Аллаху…

В это время двери директорского дома распахнулись, и преданные слуги кинулись расталкивать столпившихся зевак. На пороге появилась процессия: впереди следовала госпожа Тадж ол-Молук, за нею – её вдовая сестра, три дочери, служанка Согра Солтан и шофёр Садек-хан. Они с трудом разместились в огромном автомобиле, и шофёр, посылая проклятья бездельникам и бесстыжим ротозеям, завёл машину.

Миновав широкие проспекты, улицы и базары, машина проследовала мимо мрачных и тёмных лавчонок, содержимое которых, вместе взятое, не достигало даже стоимости одного только автомобиля главного директора.

С трудом продираясь по узким, кривым и тёмным улочкам, машина наконец подъехала к переулку, в котором родилась и выросла служанка Согра Солтан. Это и была конечная цель поездки.

Однако, увы, размеры автомобиля не позволяли въехать в переулок. Бедный шофёр в растерянности перебирает рычаги, меняет скорости и отчаянно крутит баранку, но машина не двигается с места. Позабыв о своём высоком положении и благочестивых намерениях, госпожа директорша, вне себя от ярости, обрушила на голову шофёра потоки брани:

– Осел! Болван! Ишак! Твоё место в конюшне! Ты что, не знал, куда мы едем? Почему не догадался подать маленькую машину? Чтоб вам всем подохнуть с голоду! Горе вам – все вы невежды и дураки! И все равно никогда не станете людьми! Ослами родились – ослами и помрёте!..

Онемев от стыда и страха, шофёр думает про себя:

«Ну что ответить этой ведьме? Пусть уж Аллах ей ответит…»

Пот льётся с бедняги в три ручья, но проклятая машина – ни с места.

Вокруг автомобиля уже толпа зевак. Шутками и смехом они подзадоривают расходившуюся матрону.

– Госпожа,– наконец не выдержав, в сердцах выпалил шофёр,– вы же не говорили мне, куда, в какой переулок, в какой дом, в какую чёртову дыру собираетесь ехать! Не мог же я гадать по вашей ладони! Если бы вы заранее предупредили, то я бы обо всем и позаботился. Да будь моя воля, меня бы силком сюда не затянули…

Слова шофёра только подлили масла в огонь – директорша распалилась ещё больше:

– Ослиная твоя морда! Бестолковая твоя рожа! Всему городу известно, что я еду в южный квартал с благотворительными целями, а что там развалины, узкие проходы и кривые переулки, ваша светлость, оказывается, этого не знает!.. Ей-богу, ты заработал затрещину. Аллах дал ум четвероногим, а вас, дураков, его лишил начисто. Боже мой, что бы вы натворили, если бы у вас была ещё и голова на плечах?! Вы бы устроили всемирный потоп! А ну, давай, поворачивайся! Действуй!..

Тут за шофёра вступается вторая дочь главного директора, Пуран,– она вернулась недавно из Европы, где усвоила светские манеры. Будучи ярой феминисткой и вообще сторонницей демократии, Пуран не бьёт даже кошек и собак, а к слугам обращается не иначе, как на «вы».

– Мамочка,– говорит она вкрадчивым голосом,– он же не виноват, что машина такая широкая, а переулки такие узкие. Ведь эти переулки не предназначены для таких машин…

– Ты бы лучше заткнулась! – с яростью раненого тигра огрызается мать.– Что лезешь в чужой разговор? Бесстыжая девка! Побывала в Париже, так думаешь можно забыть об уважении к родителям! Ни стыда, ни совести у тебя нет! Не нравится слушать, проваливай из машины! А ну, марш под крылышко к своему беспутному отцу!

Пришлось наконец вмешаться сестре госпожи:

– Сестрица, зря ты нервничаешь, стоит ли тратить своё драгоценное время… Вся эта история яйца выеденного не стоит! Шофёр не виноват. Господь бог наказал его. Пусть делает своё дело. Помолись Аллаху, и машина сама тронется. А ты, Пуран,– обратилась она к племяннице,– спятила, что ли? Посреди улицы ни с того ни с сего – мать учить?! Всему своё место и время. Иди извинись, поцелуй руку матери. Пусть она тебя тоже поцелует и перестанет сердиться…

Только разве такими словами госпожу успокоишь? Словно вода в кальяне, она продолжает бурлить:

– Все они с-с-сукины дети!.. Уж теперь-то мне совершенно ясно, что они водят нас за нос! Прикидываются голодными да бездомными, милостыню клянчут, а сами живут-поживают не хуже нас!.. Уж такие они жалкие, такие несчастные, а сами в матрацы золото да серебро прячут… Посмотрите-ка на их сытые рожи! Они же издеваются над нами… А я, глупая баба, разжалобилась, клюнула, попалась на ихнюю удочку! Сукины дети! Все они сволочи!.. Лучше бы я не приезжала сюда… Это во всем проклятая Согра виновата, командует нами, как ей заблагорассудится… Ну, теперь уж я дам зарок не делать подобных глупостей! Нет, меня больше не проведёшь! Это мне урок на всю жизнь…