Текст книги "Персидские юмористические и сатирические рассказы"
Автор книги: Феридун Тонкабони
Соавторы: Аббас Пахлаван,Голамхосейн Саэди
Жанр:
Юмористическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)
Через несколько месяцев я познакомился с сестрой одного из сослуживцев и начал за ней ухаживать, возя её повсюду в собственном автомобиле. Вскоре мы поженились. Старик подарил нам большой заграничный холодильник. Я живу размеренной счастливой жизнью. Летом езжу к морю, зимой – в Абадан [170]170
Абадан– город на юге Ирана.
[Закрыть], а в Ноуруз [171]171
Ноуруз– иранский Новый год, совпадает с днем весеннего равноденствия– 21 марта.
[Закрыть]– в Исфахан и Шираз. Всюду, где проводит свой досуг тегеранская аристократия, где развлекается наша знать, сливки нашего общества,– там и я. Все знают мой спортивный автомобиль вишнёвого цвета. По вечерам мы с женой частенько отправляемся в Сареполь [172]172
Сареполь– аристократический пригород Тегерана.
[Закрыть], ставим машину на улице Саадабад и прямо в автомобиле пьём коктейли, едим мороженое и палудэ [173]173
Палудэ– десертное блюдо, приготовленное из тёртых фруктов, крахмала и сахара.
[Закрыть]4 из дыни, а иногда и кебаб. У нас вилла, которую мы снимаем у мужа сестры.
Переезжая из отцовского дома, я подарил младшему брату все свои книги и дал совет никогда не упускать счастливого случая.
Цвет интеллигенции, сливки общества
В зале Общества ирано-испанской дружбы многолюдно, шумно и накурено. В воздухе запах виски и водки. Собравшиеся оживлённо беседуют.
В зал вводят красивую девушку-калеку и усаживают в укромном уголке. Присутствующие по очереди подходят к ней и подчёркнуто учтиво здороваются, всем своим видом показывая, что не замечают её неполноценности.
Женщины похожи на кукол. А мужчины… мужчины – тоже. Вот стоит господин с волосами до плеч, со сросшимися, как у каджарских [174]174
Каджары– тюркская династия, правившая в Иране с 1794 по 1925 г. В то время женщины красили брови так, чтобы они казались сросшимися.
[Закрыть]красавиц, бровями.
Богемного типа дама подходит к господину и целует его.
– Привет,– говорит она.
– Привет. Ты сегодня неотразима! – отвечает он.– Что сейчас снимаешь?
Она начинает что-то рассказывать, но из всей её речи я понимаю только два слова: фильм и халим [175]175
Халим– густая похлебка из пшеницы грубого помола, мяса и жира.
[Закрыть].
Потом господин принимается расхваливать какую-то заграничную пьесу, а дама от искусства восторженно всплескивает руками и без конца восклицает:
– Восхитительно! Колоссально! Неповторимо!
И вот уже, отчаянно жестикулируя, господин рассказывает какой-то забавный случай. Дама хохочет:
– Восхитительно! Колоссально! Неповторимо! – и хлопает его по плечу.
Она маленькая, щупленькая, с большим ртом. Нельзя сказать, что уродлива, но вовсе не красавица. Держится очень самоуверенно.
Даму сопровождают два молодых человека. Один, длинноволосый, скорее всего, брат её собеседника. У него равнодушное, безучастное лицо. Вероятно, он не раз все это видел и слышал. Заметив, что я разглядываю их, он искоса смотрит на меня. Другой молодой человек полуобнял даму и время от времени поглаживает её по спине.
Моя визави, смазливая особа с роскошными волосами, бросает завистливые взгляды в сторону дамы от искусства.
– Неудача Висконти в фильме «Леопард» заключается в том,– заявляет молодой человек, оглаживая свою соседку,– что Ланкастер говорит по-английски, Ален Делон – по-французски, а Клаудиа – по-итальянски. Когда я в Лондоне смотрел «Леопарда»…
Подходит ещё один молодой мужчина, он пожимает даме руку, потом целует её. Они непринуждённо болтают. Дама то и дело громко хохочет. А её сосед по-прежнему не снимает руки с её талии.
Иностранцы толпятся в центре зала. В стороне стоят две девицы. У одной вид унылый: узкое, длинное лицо, острый нос, маленькие, глубоко посаженные глаза, на голове – косынка.
В зал входит новая группа приглашённых.
– Боже мой! – увидев их, восклицает унылая.– Снова надо здороваться.
Все направляются в зрительный зал: женщины – демонстрируя макси-, миди– и мини-юбки, мужчины – макси-, миди– и мини-бороды.
«Черт побери! – думаю я. – Да не все ли равно, какой длины борода!»
Унылая девица с подругой садится прямо передо мной. Видно, ей не нравится запах моих сигарет (я курю дешёвые, «Зар»),и, достав пачку дорогих, «Ошну», она закуривает. её подруга тоже начинает прикуривать, но зажигалка не работает.
– Пожалуйста! – протягиваю я ей свою. Унылая девица, обращаясь к подруге, вдруг говорит:
– Ой, у меня сигарета погасла, а в твоей зажигалке, видно, кончился газ,– и выжидательно смотрит на меня.
– Пожалуйста! – повторяю я, предлагая и ей зажигалку. Кто-то впереди, покинув своё место, проходит от нечего делать
по сцене, раздаются аплодисменты. Все смеются, свистят.
– Как остроумно! – говорит унылая девица.– Он, наверное, заключил пари!
– Восхитительно! Колоссально! Неповторимо! – слышу я за спиной знакомый женский голос.
Гаснет свет. Скрипят стулья. Кто-то поднял руку – и на экране появляется «зайчике. Все опять смеются и свистят.
– Восхитительно! Колоссально! Неповторимо! – снова слышится сзади.
«Ну и дикари!» – думаю я.
Машина по борьбе с неграмотностью
И вот наступил 2006 год. Борьба с неграмотностью достигла неслыханного размаха. Правительство не жалело ни сил, ни средств. На нужды просвещения уходил весь без остатка военный и хозяйственный бюджет. Полиция сменила дубинки на здоровенные карандаши, штыки служили для заточки каламов [176]176
Калам– тростниковое перо.
[Закрыть]. Никаких мер принуждения: телесные наказания, тюрьмы, расстрелы – все это было давным-давно позабыто. Неграмотных отказывались обслуживать в магазинах, фотографы их не фотографировали, а нотариальные конторы не заверяли им документы (хотя, чтобы попасть в классы по ликвидации неграмотности, требовались четыре фотокарточки и копия удостоверения личности в двух экземплярах). В очереди на автобус или такси люди коротали время, почитывая книжечки, выпущенные «Центром по изданию литературы для неграмотных». Эти популярные брошюры можно было увидеть в любой парикмахерской, у всех чистильщиков сапог и в приёмной у каждого врача. Служащие государственных учреждений с энтузиазмом отчисляли на священное дело борьбы с неграмотностью не однодневное, а месячное жалованье, несмотря на то что потом от голода еле волочили ноги. Люди свободных профессий все своё состояние переводили государству на особый банковский счёт Б-7-7 (Борьба с неграмотностью по седьмому семилетнему плану).
В конкурсе на самое актуальное стихотворение лучшим был признан бейт Саади:
Эти стихи стали лозунгом. Они украшали почтовые конверты, обложки всех школьных учебников, красовались на стенах и дверях домов. А чтобы увековечить вклад нашего правительства в борьбу с неграмотностью, знаменитый бейт был высечен на вершине горы Демавенд такими крупными буквами, что был виден из столицы.
Одним словом, по всем статьям предусматривалась полная ликвидация неграмотности. Однако в результате бурного роста рождаемости, явившегося следствием экономического бума, блестящих достижений здравоохранения и окончательного разрешения жилищного кризиса число неграмотных в нашей стране все ещё исчисляли в миллионах. А поскольку ответственность за борьбу с неграмотностью в мировом масштабе Организация Объединённых Наций возложила на Иран, руководящие органы нашей страны прилагали максимум усилий, чтобы в первую очередь разрешить эту проблему у себя дома.
После горячих обсуждений было принято решение учредить несколько крупных премий для поощрения тех, кто предложит наиболее эффективный метод достижения желанной цели.
И эта мера себя оправдала. Через полгода никому не известный молодой человек, только что закончивший профессионально-техническое училище, изобрёл машину по борьбе с неграмотностью. Аппарат мог иметь самые разные габариты. Минимальный его размер не превышал телефонной будки. Об устройстве и технических данных машины мы ничего сказать не можем (изобретатель своевременно запатентовал и засекретил её), однако способ её действия был весьма прост. В аппарат закладывался неграмотный индивид, затем нажимали кнопку, включали механизм (следует отметить, что машина работала на переменном токе) и ровно через минуту извлекали на свет грамотного человека. Экономия во времени и средствах была колоссальная: вместо того чтобы тратить на каждого тупицу месяцы и годы упорного, кропотливого труда, результат достигался за одну минуту.
На машине, как на холодильнике, имелась шкала для регулирования мощности и интенсивности её действия. Если требовался элементарно грамотный человек, то есть человек, умеющий читать и писать, стрелку ставили на цифру «один», и установка через минуту выдавала требуемый продукт. Чтобы получить человека с шестиклассным образованием, стрелку переводили на цифру «шесть», и за шесть минут грамотей был готов. Устанавливая стрелку на цифре «девять», получали эрудита с девятиклассным образованием. Цифра «двенадцать» предназначалась для обладателей аттестата зрелости, а цифра «шестнадцать» – для получивших дипломы. Когда же появлялась надобность в бакалаврах или докторах, аппарат переключали на особый режим работы, и за две минуты машина «выпекала» бакалавра, а за четыре доктора.
После того как установка была пущена в ход, имя молодого изобретателя прогремело на весь мир. На него посыпались премии, медали, ордена, потом хлынули официальные и неофициальные приглашения и так далее. Из Японии поступил заказ на транзисторный аппарат. Он был вскоре сконструирован и получил название «японского», или «транзисторного», варианта. Один из нефтяных концернов заказал машину, работающую на жидком топливе, пригодную к эксплуатации в условиях азиатских и африканских пустынь. Установка выпускала специалистов по нефти. С разных концов света доставлялись сюда неграмотные, при помощи специального компрессора их закладывали в люки и штамповали одного за другим чистеньких и гладеньких инженеров-нефтяников.
Борьба с неграмотностью в нашей стране уже близилась к завершению, когда возникло два непредвиденных осложнения. Один из дежурящих у установки операторов в результате сильного переутомления задремал на своём рабочем месте и не заметил, что напряжение упало. Прежде чем он спохватился, аппарат успел выпустить несколько тысяч специалистов со средним и высшим образованием и даже бакалавров и докторов наук. Беда, однако, заключалась в том, что при недостаточном напряжении эти ценные кадры не «пропеклись» должным образом и получили «полусырыми». И хотя любой урок из любого учебника эти специалисты знали на зубок, в сущности это были круглые, ни на что не способные невежды.
А на следующий день произошла вторая неприятность. Очередной дежурный нечаянно завысил вольтаж. В результате материал перегрелся. Когда открыли люк, из аппарата посыпались почерневшие, пересушенные профессора и академики. Споря до хрипоты о литературе, языковой структуре, грамматическом строе, этимологии каких-то мёртвых языков, они не замечали ничего вокруг. Даже если рядом с ними убивали человека, эти чёрствые существа не прерывали своих дискуссий. Равнодушные ко всему, кроме своих собственных проблем, они, казалось, свалились к нам с другой планеты. Во всяком случае, назвать их людьми было невозможно.
Год 2009-й…
Вскакиваю с постели разбитый и усталый. Чувствую – малость переспал. Если бы не треск радио у соседа справа да не шум телевизора у соседа слева, если бы не зычный голос, доносящийся из динамика магазина электротоваров, что напротив моего дома, я бы все ещё спал. Совершаю утренний туалет и выхожу на улицу. Хочется есть. Направляюсь в магазинчик, что в конце улицы,– купить немного сыра и хлеба. Оттуда также доносятся звуки радио и, что совсем уже странно, телевизора. Думаю: «Когда же это они успели телевизор приобрести, да так, что я не заметил?»
Ещё удивительнее, что телевизор цветной. Протираю глаза, все не верится – не во сне ли это? Подхожу к хозяину магазинчика и тут вдруг замечаю над его головой календарь: «2009-й…» С полным безразличием в голосе спрашиваю:
– Календарь этого года?
– Не прошлогодний же вешать?.. Он ещё годится. Почти два месяца осталось. Вам, конечно, известно, что в этом году в эсфанде [178]178
Эсфанд– двенадцатый месяц иранского солнечного года; соотв. 20 февраля– 20 марта.
[Закрыть]тридцать дней?
Стараюсь не показывать своего удивления:
– А сегодня что происходит? Теперь его очередь удивляться:
– Так ведь праздник! Как, вы не знаете?!
На какое-то время поворачиваюсь к телевизору, а потом замечаю:
– Все только о «пейкане» [179]179
«Пейкан»– автомобиль иранской марки.
[Закрыть]и говорят…
– А как же! Завод уже выпустил пятьдесят миллионов. Сегодня как раз последняя машина с конвейера сошла.
Так ничего и не купив, выхожу. Никак не пойму, что со мной случилось. Может быть, я, так мечтавший о сне и спокойствии, наконец-то достиг своей мечты? Может быть, повторилась история семи спящих отроков, упоминаемых в Коране? Во всяком случае, это праздник, который следует отметить.
Подхожу к дому. Сажусь в свой «пейкан» и выезжаю. На первой же улице – пробка. Автомобили запрудили всю улицу. Откуда-то спереди доносятся звуки музыки. Высовываюсь из машины: рабочие автозавода в знак благодарности за столь небывалое радушие раздаривают всем красивые пластмассовые розы. Хорошенькие девушки, выражая всеобщую признательность этим славным, отважным ребятам, обвивают руками их шеи и так сердечно, запросто осыпают их поцелуями.
Оцепеневший от такой сцены, не сразу замечаю, что машина движется. Выскакиваю. Оказывается, стоящий сзади автомобиль тронулся с места и толкнул мою машину. Я уже готов обрушить на его владельца проклятья: ведь нетрудно представить, во сколько обойдётся теперь ремонт в мастерской. Но тот подходит ко мне, доброжелательно улыбается, называет себя и вытаскивает из кармана пачку чеков. Я подумал, что он хочет возместить причинённый моей машине ущерб, и оглядываю её: ничего существенного, вот только разбилась одна фара.
– Пустяки! Не стоит, сам починю,– говорю я.
– Почините?! Поистине неслыханное дело! – отвечает он и добавляет, улыбаясь и протягивая мне чек: – В какой цвет вы бы хотели перекрасить машину?
– Я и не думал этого делать.
– Прекрасно, значит, вас устроит любой цвет!
Я явно ничего не понимаю. Кто из нас чокнутый – я или он? Смотрю на чек:
«Банк «Пейкан»
По предъявлении настоящего чека прошу выдать его предъявителю автомобиль «пейкан» в количестве… модель… цвет… Подпись».
Мужчина видит, что я поражён, и охотно поясняет:
– Дорогой друг! Вы, вероятно, недавно пожаловали к нам в город! Поэтому и не знаете некоторых нововведений. Взамен старого автомобиля вы можете получить десять и двадцать пять чеков, и тогда новый обойдётся вам вполовину, а то и ещё дешевле. Если ваш автомобиль сломался или попал в аварию, вы тут же бросаете его и обращаетесь в ближайшее представительство «Пейкан», предъявляете этот чек и получаете новый…
– После того, как старый починят? – говорю я.
– Мы уже давно от ремонта отказались,– отвечает он.
– В таком случае как же ремонтные мастерские с их рабочими?..– спрашиваю я.
– Все они превратились в агентства по продаже автомобилей «пейкан».
– Ну а что же теперь делать с моим автомобилем?
– Не волнуйтесь! У меня в «пейкане» есть телефон. Сию же минуту распоряжусь, чтобы вашу машину отвезли.
– Отвезли?! Куда?
– На озеро Хоузе-Солтан, в Кум.
– В Кум?!
Хоузе-Солтан – кладбище старых «пейканов».
– Но позвольте, он ведь совсем новый!
– С нашей точки зрения, он пришёл в негодность.
– В наши времена ходила шутка, что «пейканы» из консервных банок…
– Зато сегодня, когда наше экономическое положение можно назвать блестящим, консервные банки делают из того же материала, что и «пейканы».
Мой собеседник направляется к своему автомобилю, чтобы позвонить. Я – следом. Он нажимает какую-то кнопку в своём большом и роскошном автомобиле, раскрываются дверцы «бардачка», и появляется телефонный аппарат. Набрав нужный номер, мужчина сразу же забывает обо мне. А салон так и сверкает убранством, дорогими украшениями из дерева и металла. Внешне– ничего лишнего, но я-то знаю, чего это стоит.
Телефонный разговор окончен.
– Может, вы хотите осмотреть машину? – предлагает мужчина.– Видите эти ключи? У каждого своё предназначение. Телефон вы уже видели. А вот это радиоприёмник. Телевизор.– Мужчина манипулирует каким-то ключом – зажигается цветной телевизор.– А это вот стереофонический проигрыватель,– продолжает он.– Магнитофон… может, что-нибудь скажете в микрофон?
У меня невольно вырывается:
– Надеюсь, наступит день, когда у каждого иранца будет по такому красавцу «пейкану»!
Мужчина улыбается:
– Браво! Очень подходящая фраза! Только чуть устарела, поскольку сегодня как раз тот день, когда эта мечта осуществилась.
Он вытаскивает ещё один ключ.
– А это мой небольшой бар. Недурно было бы промочить горло. Вы что будете пить?
Стараясь не ударить лицом в грязь, отвечаю:
– Виски!
– Ах! Сожалею, дорогой друг! Где же ваша национальная гордость?.. Патриотически настроенный народ уже давно запретил виски. Одному из кабинетов из-за этого даже пришлось подать в отставку. Может быть, пива? Самое лучшее пиво! Компоненты его завозят из Германии, а в Тегеране варят.
– Спасибо, но пива не хочется.
– Отлично. Тогда водки? Виноградной, двойной выдержки? Вам с чем?
– С «Абе Али» [180]180
«Абе Али»– тегеранская минеральная вода.
[Закрыть].
– Ну что вы! «Абе Али» давно канула в прошлое.
– С чем же вы тогда её пьёте?
– Со «Швепсом».
– Но мне не нравится этот «Швепс». Ничего другого нет?
– Увы! Не то что у меня – вообще в продаже!
– А куда подевались прочие напитки?
– Заводы-изготовители обанкротились, пришлось их закрыть. И только «Швепс» устоял. Знаете почему? Потому что «Швепс» – «источник бодрости и радости» и широко рекламируется по всем телевизионным каналам.
Ничего не поделаешь – пришлось мне давиться коктейлем со «Швепсом».
– Разрешите полюбопытствовать? – спросил я у своего собеседника.– Не кажется ли вам, что ваш «пейкан» в сравнении с другими свидетельствует об определённых классовых противоречиях?
– Нет, никоим образом! Действительно, у «пейкана» много разных марок, начиная с самого простого – такого, как у вас, до самого дорогого – как у меня. Однако это вовсе не говорит о классовых противоречиях. Эта проблема, назло утверждениям разных там нигилистов и прочих оппозиционеров, давно снята. Любой рабочий, любой бакалейщик может приобрести автомобиль «пейкан» – даже такой, как у меня. Предположим, для этого надо продлить кредит на год, два, три… Что ж, желание покупателя– закон! Продление кредита – это, пожалуй, наша единственная проблема.
– Ясно.
– Теперь рабочие «Пейкана» живут припеваючи. И получают машины в качестве своей доли от заводского дохода.
– Ну-у?!
– А разве вы не видите, как они стараются для завода? Думаю, что такой порядок вещей у нас надолго. Не желаете прогуляться по окрестности?
– На машине?
– Нет, пешком.
И мы отправляемся на прогулку. Выходим на площадь. Посередине неё воздвигнута огромная чёрная колонна из гранита. На ней укреплены белые квадратные мраморные плиты. Их больше сотни. На каждой – высвеченные неоновыми лампами– изречения. Мощные динамики выкрикивают их одно за другим:
«Избивать женщин – варварство!» «Будь рабочим и надейся на лучшее!» «Каждый рабочий – в почёте!»
«Рабочие и хозяева должны благодарить друг друга!» «Крестьяне должны почитать своих умерших господ!» «Чистота – в вере!» «Вода – жизнь!»
На углу площади несколько расцвеченных рекламами зданий. Рекламы поминутно зажигаются и гаснут. Подходим ближе. На одном из зданий читаю: «Кинотеатр «Пейкан». Чуть ниже, более мелко: «Въезд только для автомобилей «пейкан».
Говорю своему гиду:
– Во времена наших дедов на магазинах писали: «Неверным товары не отпускаются».
– Знаете ли вы,– отвечает он мне,– что такая политика помогла нашей экономике? Все туристы, приезжающие в нашу страну, вынуждены продавать свои машины по ту сторону границы, а у нас покупать «пейканы». Благодаря этому сейчас «пейкан» колесит по дорогам пяти континентов.
Рядом с кинотеатром – павильон. Вывеска гласит: «Ресторан «Сандвич Пейкана». Чуть пониже: «Сначала сандвич, потом кино. Въезд только для автомобилей «пейкан».
«Пейканы» въезжают, их владельцы берут свои сандвичи и «Швепс» и направляются в кино.
Смотрю на афишу: несколько «пейканов» мчатся по горным перевалам. Заголовок гласит: «Битва «пейканов». С участием знаменитейших раллистов «пейкана» в Иране и во всем мире».
Рядом с кинотеатром взметнулось ввысь ультрасовременное здание. На нем горят слова: «Банк «Пейкан». (Бывший Банк землеустройства.)
«Открыв счёт в нашем банке, наслаждайтесь беспроигрышной лотереей и двумя ежемесячными «пейканами»!» У собеседника выясняю:
– А как теперь обстоят дела с лотереей?
– Существует! Что с ней может случиться? И в каждую среду – розыгрыш.
– А выигрыш непременно…
– Да, вы абсолютно правы – «пейкан». От самого простого до «серебряного», «золотого», «жемчужного», «алмазного».
– Не пойму, как же разыгрывают тираж?
– А вот как: например, все билеты, у которых номера оканчиваются на «56», выигрывают обыкновенный «пейкан», билеты с цифрами «792» – люкс. И так далее. «Жемчужный» и «алмазный» «пейканы» предназначены для «чемпионов счастья». Обычно в неделю у нас набирается человек двадцать таких чемпионов, они определяются из числа двухсот победителей.
– Так что не случайно,– задумчиво говорю я,– все имеют свои «пейканы»? Кстати, а люди-то как, не болеют, ведь они и шагу без машины не делают?
– Нет. И знаете почему? Знаете, что гарантирует им здоровье? Спорт. Да-да, спорт. Точнее – футбол. У нас в настоящее время имеется центральный стадион на один миллион человек, не говоря о том, что по всему городу разбросано ещё десять стадионов на сто тысяч человек. У нас десять команд мастеров, сотни – первой и второй лиги, а кроме того, имеются и юношеские команды. Так что самый популярный вид спорта у нас футбол, а самый лучший вид отдыха – посещение футбольных матчей. Конечно же, они транслируются по телевидению. Однако не многие остаются дома. Разве что это больные и калеки. И знаете, что влечёт людей на стадионы?
У меня с языка чуть было не сорвался глупый ответ: «Футбол!», но я вовремя взял себя в руки и ответил: «Пейкан!»
– Браво! Совершенно верно! Вы покупаете билет и отправляетесь на стадион. И часто так случается, что выезжаете оттуда уже на «пейкане». На каждые сто тысяч человек разыгрывается один «пейкан». Кроме того, игроки команды-победительницы также получают «пейканы», а сама команда становится призёром кубка «золотого пейкана»!
Люди разнятся по взглядам, вкусам, увлечениям. Но роднят их две вещи – футбол и «пейкан».
* * *
Направляемся в сторону большого универсального магазина, что на углу площади. Перед ним продажа газет и журналов. Перебираю самые разные, разноцветные: «Пейкан сегодня», «Новый Пейкан», «Красный Пейкан», «чёрный Пейкан», «Голос Пейкана».
Мой знакомый поясняет:
– Это революционная газета нашего города (он указывает на «Красный Пейкан»). А это реакционно-консервативная газетёнка (это про «чёрный Пейкан»). Вот спортивный выпуск (указывает на «Пейкан спортивный»). Это экономический (имеет в виду «Пейкан-экономист»). Видите вон тот журнал? «Пейкан иллюстрированный». Еженедельный тираж – двенадцать миллионов экземпляров. Это вот – «Еженедельный Пейкан». Тираж – четырнадцать миллионов.
Разглядываю журналы. Везёт же их читателям! Больше уже не печатают ни обнажённых женщин, ни кинозвёзд, ни певиц, ни танцовщиц, ни куртизанок. Все, что есть в них,– это «пейкан». На обложках – фото последних двух шикарных моделей.
Тут же периодика на английском и французском языках: «Пейкан интернэшнл», «Журналь дю Пейкан». Рядом с этими шикарными изданиями журнал попроще: «Пейкан и человек».
– А это ещё что такое? – спрашиваю у приятеля.
– Это орган «Общества любителей «пейкана». Задача Общества– охрана прав и достоинств «пейкана». Предположим, вы спешите и гоните свой «пейкан», но вдруг прокололось колесо, и вы в сердцах пинаете его и чертыхаетесь. Тут же появляется инспектор Общества, и вы вынуждены платить штраф. Он может вас даже задержать. А если вы ещё и подвыпивши и врезались в телеграфный столб, тут уж ареста не избежать.
Приятель берет меня под руку, и мы заходим в универмаг. В одном углу стеллажи, заваленные книгами. Подхожу ближе: «Как ухаживать за «пейканом». «Как увеличить срок жизни «пейкана». Оглядываюсь на моего приятеля, тот только улыбается:
– Это самые раскупаемые книги года. Снова смотрю на витрину:
«Я, она и «пейкан». Мой друг поясняет:
– Это самый впечатляющий и захватывающий любовный роман последних лет. Выиграл приз – шесть «пейканов».
– Приз?!
– Да, университет, литературные журналы, прочая печать, Министерство культуры и все остальные премируют «пейканом».
Обходим универмаг:
«Мыло «Пейкан» придаёт нежность вашим рукам!» «Крем «Пейкан» облегчает бритье!» «Лезвия «Пейкан» – вечны!»
«Ткань «Пейкан» – самая дешёвая, самая модная!»
«Туфли «Пейкан» – современны и удобны!»
«С соусом «Пейкан» пища становится вкуснее!»
Я прихожу в ужас от всех этих «пейканов». И одного из них было бы достаточно, чтобы продырявить мне печень. Вылетаю из магазина. Передо мной как из-под земли вырастает паренёк:
– Спешите купить! Последние новости!
Покупаю газету, разворачиваю. На одной из страниц, там, где раньше помещали объявления, напечатано: «Самоубийства». Читаю подпись под фотографией:
«И теперь, когда мне наконец удалось покончить с собой, я прощаюсь со всеми родственниками, друзьями и знакомыми, с которыми мне по каким-либо причинам не довелось встретиться. Надеюсь, они вспомнят покойного добрым словом».
Подпись под другим снимком:
«В настоящее время, на пути к вечному покою, направляясь к модернизированной усыпальнице Ибн Бабуйе, заранее благодарю всех уважаемых сограждан за их участие в моих похоронах».
А вот ещё:
«Выражаю свою признательность уважаемым служащим полиции, приложившим максимум стараний в деле моего самоубийства. Прошу по справедливости оценить и поощрить этих выполнивших до конца свой долг чиновников».
Поднимаю глаза на собеседника и в каком-то странном оцепенении спрашиваю:
– А это ещё что ж такое? Улыбается:
– Да, вы правы. Это единственное тёмное пятно в нашей жизни. Единственное пятно, которое омрачает наше счастье. Самоубийство. Мания самоубийства. Нигилисты и притворщики всех мастей исключительно ради того, чтобы отличиться и выпятить своё «я», прибегают к самоубийству. И, к сожалению, день ото дня число их становится все больше. И это несмотря на то, что автозавод каждого решившего покончить с собой, но вовремя спохватившегося или удержавшего от этого поступка другого премирует отличным «пейканом».
Друг мой искренне опечалился. Некоторое время между нами царило молчание. Чтобы изменить тему разговора, спрашиваю:
– Кстати, ещё вопрос. Сейчас, должно быть, мы уже сами делаем двигатели к «пейкану»? Не так ли?
– К сожалению, нет.
– А куда же делся наш завод?
– Это долгая история. Но, конечно, он у нас будет. Сразу же после того, как закончится строительство магистрального газопровода, подрядчиком которого является азиатско-американо-европейский консорциум!
