Текст книги "Персидские юмористические и сатирические рассказы"

Автор книги: Феридун Тонкабони

Соавторы: Аббас Пахлаван,Голамхосейн Саэди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 42 страниц)

Бесконечные вереницы продавцов навоза и помета, погонщиков верблюдов и мулов, посещавших наш дом, мои сделки с ними заинтриговали соседей. «Неужели,– рассуждали они,– такой маленький участок с жалкими саженцами нуждается в таком количестве удобрений?! Нет, тут, видать, дело не чисто. Разгадать бы, где собака зарыта!»

По отдельным репликам соседей, по их испытующим взглядам при наших случайных встречах я понял, что меня принимают за политикана, чутко улавливающего малейшие изменения мировой конъюнктуры. Местные торговцы толковали, что я крупный экономист, связанный с министерством экономики, и были уверены, что я в курсе закулисных интриг, которые плетутся вокруг европейского «общего рынка». А садоводы всей округи преклонялись перед моим авторитетом в области земледелия и смотрели на меня как на важную персону из министерства сельского хозяйства. Так или иначе, все вдруг решили запасаться навозом. Начался ажиотаж. Какой навоз, было не важно – любой годился! Как только издали доносился звон колокольчиков верблюжьего каравана, соседи бросали все свои дела и устремлялись ему навстречу, споря о том, кому достанется навоз. Иногда дело кончалось всеобщей свалкой. Как во время войны, когда люди дрались перед керосиновыми и хлебными лавками, когда дядя не узнавал племянника, а тётя – племянницу, каждый старался перехитрить другого и ухватить навоза побольше. Иные ловкачи, обставив конкурентов, сумели договориться с погонщиками, чтобы те доставляли им товар тайно. Они получали вожделенный навоз и складывали его на участках в полночь. Словом, образовался навозный чёрный рынок. Постепенно меня самого взяло сомнение: «Пожалуй, это неспроста, не зря же соседи так активно скупают навоз. А уж у них, старожилов окраинного квартала, опыта в этом больше, чем у меня. Видно, они знают что-то, чего не знаю я!»

И тогда я, которому Колюх, Шаабан и Рамазан, можно сказать, навязывали навоз, сам кинулся к погонщикам верблюдов. Но теперь уж им было не до меня!

А известие о том, что жители нашего квартала запасают навоз, просочилось уже в городские кварталы. Повсюду только и разговору было, что о приобретении верблюжьего и всякого прочего навоза. Никто не задумывался над тем, зачем ему навоз и как его использовать. Но все суетились, хлопотали, и каждый стремился обойти другого. Заработали телеграф и телефон, и жители провинции тоже узнали, что сейчас самое подходящее время для закупки навоза. Иные утверждали, что это государственное мероприятие, и объясняли другим, будто у них имеется указание из центра. Торговцы, инженеры и специалисты по сельскому хозяйству делали доклады о свойствах навоза разных видов и щеголяли друг перед другом новейшей коммерческой, технической и навозной информацией.

Руководители провинциальных учреждений, демонстрируя жителям столицы свою солидарность с ними, также закупали различные сорта навоза и отсылали в местные газеты фотографии, запечатлевшие их во время этих операций.

Одни из страха, другие по глупости, третьи от жадности, четвёртые из желания не отставать от века, пятые, припасая на чёрный день, подчинённые, чтобы понравиться начальству, начальство, чтобы выслужиться перед высшими чинами, проявляли максимум изобретательности и активности в покупке навоза.

Постепенно стены наших домов обросли навозом до крыш. Всевозможные мухи, жуки и прочая нечисть, о которой мы в последнее время стали забывать, снова напомнила нам о себе. Жуткая вонь распространилась по всему городу. Птицы, эти нежные и чувствительные создания, не вынесли подобной атмосферы и покинули город. Но никто не рискнул вмешаться и изменить положение вещей. Каждый боялся понести материальный урон и надеялся, что первым не выдержит сосед и наконец предпримет что-нибудь. Но никто так ничего и не предпринимал.

* * *

Как-то утром, когда я сидел дома один и размышлял о сложившейся ситуации, в дверь позвонили. Решив, что привезли навоз, я бросился открывать. У порога стоял рассыльный, доставивший мне повестку.

– Распишись в получении!

– Зачем?

– Ты должен в течение двадцати четырёх часов явиться в суд.

– А что я такого сделал?

– Откуда мне известно, что ты там натворил? Тебе лучше знать. Расписывайся быстрее!

Я поставил в книге рассыльного свою подпись, дал ему на чай и в назначенное время явился по указанному в повестке адресу.

Зал был заполнен соседями, знакомыми и незнакомыми людьми, пришедшими сюда в качестве свидетелей и зрителей. Прокурор зачитал длинную, на десяти листах, обвинительную речь, содержание которой вкратце сводилось к тому, что некий злоумышленник нанёс материальный ущерб почтенным негоциантам, подбил народ на спекуляцию, создал «чёрный» рынок, вмешался в дело, которое было не в его компетенции, занялся распространением ложных слухов в корыстных целях, загрязнил атмосферу города, явился причиной исчезновения птиц и так далее и тому подобное – всего и не упомнишь.

Я, скромный, застенчивый человек, тихо стоял и слушал обвинения прокурора. Разве могло мне прийти в голову, что все это имеет ко мне какое-то отношение? Но, выслушав до конца обвинительную речь прокурора, председатель суда обратился именно ко мне:

– Ну, что вы скажете в своё оправдание?

– Вы считаете, что во всем том, о чем говорил господин

прокурор, виноват я?

– Да, бесспорно!

– Что за ерунда, за кого вы меня принимаете, господин председатель?»

– Что побудило вас призывать людей скупать навоз?

– Ни о чем подобном я и не помышлял! Мне нужны были два мешка навоза, я и купил их у аги Шаабуна.

– Кто такой этот Шаабун?

– Друг Колюха.

– Следовательно, вы в осуществлении своего злонамеренного плана опирался на сообщников.

– Вот так дела! Какие ещё сообщники? Господин председатель, да все, что вы приписываете мне, дело рук Шаабуна, Рамазана, Колюха, Шамбэ, Мохаррама и Сафара, а не моих! Это погонщики верблюдов испортили атмосферу нашего города, а не я. Это по их вине улетели птицы. Вы из-за деревьев леса не видите! Я такая же жертва, как и остальные.

Господин председатель вынул из стола толстую папку, достал из неё кучу газетных и журнальных вырезок и бросил их передо мной:

– Ознакомьтесь с фотографиями в газетах…

– Зачем?

– Известны вам эти господа, чьи портреты здесь помещены?

– Нет, я их и знать не знаю.

– Это государственные служащие – руководители учреждений, их заместители, председатели муниципалитетов, губернаторы… Как видите, все они стоят перед мешками с навозом.

– Ну, а я-то тут при чем?

– Именно вы злостно ввели в заблуждение этих господ, которые решили, что таково мнение правительства. Вы виновны в том, что одурачили государственных служащих и заставили их закупать навоз на средства из государственной казны.

Гляжу, господин председатель весьма круто заворачивает. ещё немного, и я окажусь виновным в подрыве американского склада оружия в Сайгоне, в прекращении судоходства по Суэцкому каналу, убийстве президента Кеннеди… Лучше покаяться, пока не поздно. Где уж мне с ним тягаться, когда я с Шаабуном, Колюхом, Рамазаном и Шамбэ справиться не мог! Опустил голову и говорю:

– Судьба моя в ваших руках, господин председатель!

– Итак, вы признаете свою вину?

– А что же мне остаётся?

Господин председатель приказал мне сесть на место и что-то шепнул секретарю. С меня взяли подписку о невыезде и отпустили домой, предупредив, что в любой момент могут снова вызвать в суд.

Да благословит их Аллах, ведь они поступили со мной гуманно и окончательного приговора не вынесли!

Пропавший без вести

С Касемом-агой мы давненько не виделись – года два. Я знал, что он живёт в Тегеране на улице Шапур, да все не хватало времени навестить его. И вот однажды, когда я сидел перед телевизором и смотрел выпуск новостей, на экране появилась фотография Касема-аги и отчётливый голос диктора объявил: «Пропавший без вести! Человек, изображённый на этой фотографии, Касем Мехнатабади, пятидесяти двух лет, пропал без вести. Его близкие уже целый месяц ничего о нем не знают и очень беспокоятся. Просьба ко всем, кто располагает какими-либо сведениями об этом человеке, сообщить о нем по такому-то адресу за приличное вознаграждение».

Меня охватил ужас. Что такое? Можно ли себе представить, чтобы взрослый нормальный мужчина вдруг ни с того ни с сего потерялся? В страхе я строил самые разные предположения. А что, если он покончил с собой? Или совершил преступление и скрылся? Может, с ним приключилось какое-нибудь несчастье: попал под машину? А вдруг его убили?

Я знал, что детей у него не было, а с женой он вот уже несколько лет как развёлся. Но ведь есть же у него родные и близкие. Почему до сих пор никому не приходило в голову искать его? Почему? И я тоже хорош! Столько времени не видеться с давним другом и узнать о его исчезновении лишь по телевизору!

Короче говоря, всю ночь до утра я не сомкнул глаз, ворочался с боку на бок, упрекал себя. Тревожные мысли о судьбе Касема-аги не давали мне покоя.

Наутро я первым делом взял такси и отправился к нему домой– по тому адресу, который он сам дал мне два года назад. Дверь отворила женщина в чадре.

– Нет, не знаю. Мы снимаем эту квартиру месяцев шесть, но о таком человеке ничего не слышали,– ответила она, когда я осведомился о Касеме-аге.

Я в раздумье походил возле дома и зашёл в продовольственный магазин напротив, где Касем-ага был постоянным покупателем,– может, там что-нибудь знают о моем друге.

– Дело в том, что вот уже полтора года, как он уехал отсюда,– сказал хозяин магазина.– Причём уехал как-то очень тихо. пришёл, уплатил нам долги, попрощался, и больше мы его не видели. А в чем дело?

– Да нет, ничего,– ответил я.– Просто надумал с ним повидаться, да вот, к сожалению, не пришлось.

По правде говоря, я побоялся признаться, что вчера вечером-по телевизору показывали фотографию Касема как без вести пропавшего.

Когда я уже собрался уходить, хозяин добавил:

– Прощаясь с Касемом, я поинтересовался, где он собирается снять квартиру. Он ответил, что в Юсефабаде, и больше ничего не сказал.

Я снова сел в такси и поехал в Юсефабад. Вы скажете: мыслимое ли дело разыскать в Тегеране человека, не зная его адреса? Это верно. Но я решил: буду обходить все лавки и магазины подряд и спрашивать о нем. И действительно мне повезло.

– Да, такой человек жил здесь рядом, в переулке,– вспомнил один из лавочников.– Но однажды ночью неожиданно исчез, и больше никто о нем ничего не знает. Может, полиции известно больше?..

Я направился в полицию и описал там внешность моего друга. Дежурный офицер, дай бог ему здоровья, оказался человеком участливым. Он полистал какую-то тетрадь, переговорил о чем-то с двумя сержантами и сообщил, что нужный мне человек жил на улице Сафи Али-шах, но, с тех пор как он уехал из этого района, его потеряли из виду.

Я опять взял такси и помчался на улицу Сафи Али-шах, а с улицы Сафи Али-шах на улицу Дельгоша, а с улицы Дельгоша на улицу Сальсебиль, а оттуда на Салтанатабад. Короче говоря, в три часа дня, исколесив почти весь город, устав до полусмерти и почти потеряв надежду отыскать Касема, я неожиданно обнаружил его в одном из глухих переулков близ улицы Паменар, в маленьком глинобитном домишке.

Он выглянул на мой звонок, осторожно приоткрыв дверь. За эти два года он так постарел, что я сначала даже не узнал его. Мы обнялись и расцеловались.

– Ты один или с полицией? – с опаской оглядев переулок, спросил Касем-ага.

– Один. А что такое?

– Заходи!

По узенькому коридору мы прошли в комнату.

– Что ты натворил? – усаживаясь в кресло, спросил я.– Почему ты каждый месяц меняешь место жительства? Убил кого-нибудь? Или занимаешься контрабандой героина? В чем дело?

– Как это ты вдруг вспомнил обо мне? – спросил он вместо ответа. Голос его звучал глухо, словно из глубины колодца.

– Видишь ли, вчера вечером я увидел твою фотографию по телевизору, и…

– Да покарает его Аллах! Да лишится он бороды! – не дав мне закончить, взорвался Касем-ага.

– Кого это ты проклинаешь?

– Амроллу! Из-за него все мои несчастья! Он измучил меня! Вот уже два года этот проходимец сосёт мою кровь. Я дошёл до предела! И в довершение всего бессовестный голодранец передал мою фотографию на телевидение. Что же мне теперь делать?

– Ты сначала расскажи, что случилось, тогда я, может быть, смогу тебе чем-нибудь помочь. Кто такой этот Амролла? Государственный чиновник? Полицейский? Тайный агент? Следователь?

– Нет, нет, нет! – закричал Касем. – Амролла – мой неблагодарный слуга!

– Так ты стал вечным скитальцем из-за своего слуги Амроллы?

– Вот именно!

Я успокоился, что мой друг не совершил никакого преступления, достал сигарету себе и предложил Касему-аге.

– А теперь,– сказал я, когда мы закурили,– расскажи-ка мне все по порядку.

Он вздохнул, глубоко затянулся и начал:

– Ты помнишь, когда я развёлся с женой и снял квартиру на улице Шапур?

– Да, это было два с половиной года назад.

– Так вот, я освободился от этой женщины и зажил себе спокойно. Но прошло два месяца, и я понял, что одиночество не так уж прекрасно, мне надоела моя неустроенная жизнь. Надо было всем – хождением по магазинам, приготовлением еды, мытьём посуды и так далее – заниматься самому. Ни на что, кроме домашних дел, времени не оставалось. А есть кое-как, в закусочных,– это не по мне. И я стал просить всех своих знакомых найти мне подходящую прислугу. Посоветовавшись, друзья решили, что держать в доме молодую женщину в моем положении неприлично, а старухе с хозяйством не справиться. И мне нашли слугу по имени Амролла. (Да высечет Аллах его имя на могильном камне! Это не Амролла, это Амрэблис [138]138
  Амролла– букв, приказ Аллаха; Амрэблис– приказ сатаны.


[Закрыть]!.) Ко мне пришёл молодой человек двадцати четырёх лет, отслуживший в армии, сообразительный, услужливый. Первые два месяца я был очень доволен и передал весь дом в его руки, даже жалованье целиком отдавал ему, оставлял себе лишь мелочь на карманные расходы. Мы были как два товарища, а не как хозяин и слуга. По вечерам, когда я оставался дома и мне надоедало читать, мы с ним играли в нарды. Я одел, обул его. Он завёл себе несколько галстуков, отпустил длинные волосы, словом, сделался настоящим франтом.

Между тем я завязал дружбу с несколькими своими сослуживицами. Я снова был холостяком, так что мог со спокойной совестью позволить себе проводить с ними вечера – болтать, играть в карты, пить кофе и т. д. Однажды я пригласил одну из своих приятельниц к себе домой, и Амролла превзошёл самого себя. Он так хлопотал, так старался угодить гостье, что я ощутил даже некоторую неловкость. Раз за разом он становился все активнее. Наконец, в один прекрасный вечер является разодетый в пух и прах с коробкой шоколадных конфет, небрежно кладёт её на стол и усаживается между мной и моей приятельницей. Мне стало не по себе, хоть я и не подал виду. А Амролла непринуждённо угощает шоколадом меня и даму, говорит ей любезности, а когда мы взялись за карты, предлагает сыграть на деньги.

Я пытался было возражать, но гостья согласилась. Что мне оставалось делать? Играем в рами [139]139
  Рами– карточная игра.


[Закрыть]втроём. В одиннадцать часов моя приятельница ушла, и тут уж я не выдержал, высказался откровенно. Он только улыбается.

– Ну что вы, дорогой ага! О чем разговор? В следующий раз, когда придёт Сусан-ханум, предложите ей пригласить с собой подругу. Вчетвером нам будет ещё веселее!

«Ну и ну! – думаю.– Так дело не пойдёт! Он уж совсем обнаглел и забыл, кто здесь слуга, а кто хозяин! Завтра он ещё чего-нибудь захочет! Пока не поздно, пусть-ка убирается подобру-поздорову».

На следующее утро я объявил ему, что больше не желаю держать его в своём доме:

– Мне нужен слуга, а не напарник в любовных похождениях. Получай расчёт – и до свидания!

– Ты думаешь, все так просто: взял и выкинул меня на улицу?– отвечает он. – Дудки! Я пожалуюсь в министерство труда, и они зададут тебе жару, втолкуют, какими правами, согласно закону о труде, я располагаю!

– Как тебе не стыдно, Амролла-хан! Когда я нанимал тебя, я не обращался за помощью в министерство труда! Целых шесть месяцев ты у меня ел, пил, делал, все, что тебе заблагорассудится, а теперь затеваешь склоку.

– Я отведу тебя в полицейский участок! – не унимался Амролла.– Ты думаешь, на тебя не найдётся управы? Найдётся, не беспокойся! Прошли те времена, когда со слугами можно было обращаться, как с рабами! Теперь закон защищает слабых.

На его крик сбежались соседи и приказчики из близлежащих магазинов.

– Ну хорошо! Что же, по-твоему, я должен делать? – сдался я.

– Ты обязан уплатить мне триста туманов за два месяца вперёд!

– Согласен!

– А эти двадцать дней должен посчитать как полный месяц!

– И на это согласен!

– Ты должен подарить мне свой новый костюм!

– Ладно, подарю!

– Ты должен подарить мне ещё маленький коврик и возместить расходы по перевозке вещей!

Я согласился на все его требования, и Амролла наконец уехал. Я вздохнул спокойно.

Прошла неделя. Как-то утром у дверей позвонили. Открываю. На пороге стоит Амролла в сопровождении полицейского и ещё какой-то особы с портфелем.

– Что вам угодно? – спрашиваю.

– Я уполномоченный Главного управления по занятости и трудоустройству населения,– говорит особа с портфелем.– Этот господин работал у вас, не так ли?

– Так!

– Почему вы его уволили?

– Потому что мне нужен был слуга, а не хозяин.

– Что за произвол! Разве в стране нет закона? По какому праву вы уволили трудящегося, занимавшегося своим делом? – изрекает особа с портфелем и вручает мне бумагу.– Вот повестка о привлечении вас к суду. Вы поняли меня? Либо вы полюбовно разрешите свой конфликт с этим господином, либо пожалуйте в Главное управление по занятости и трудоустройству населения!

Амролла нагло смотрит на меня:

– Вот так-то, голубчик! Думал, что на тебя не найдётся управы? Что можно самовольничать? В стране есть законы!

– Дело в том,– объясняю я уполномоченному с портфелем,– что сейчас мне слуга не нужен. С этим человеком я полностью рассчитался, уплатил ему за два месяца вперёд, подарил свой новый костюм и больше не хочу иметь с ним дела.

– Этот тип, видать, не желает подчиняться закону! – высказывается молчавший до сих пор полицейский.– Похоже, что придётся нам отвести его куда следует. Там мы быстрее с ним договоримся!

– Куда вы собираетесь меня вести?

– В полицейский участок!

– Чего вы от меня хотите? Что я должен сделать? – забеспокоился я.

– Мы уже сказали. Ты должен восстановить этого господина на работе!

Вижу, выхода нет. Идти в полицейский участок не имею ни малейшего желания. К тому же закон на его стороне…

– Проходите, дорогой Амролла-хан!

И Амролла-хан вошёл в мой дом. Снова я очутился под одной крышей с этим нахалом. Правда, мы с ним серьёзно поговорили, и он дал мне слово не вмешиваться в мою личную жизнь.

Прошло две недели. Однажды вечером прихожу домой и слышу: в гостиной кто-то разговаривает…

Касем прервал своё повествование и, тяжело вздохнув, провёл ладонью по лицу.

– Ты себе не представляешь, что я перенёс из-за этого негодяя! Измучил меня, кровопийца, сил больше нет!

– Рассказывай дальше,– попросил я.

– Ну, заглянул я в гостиную: на кушетке сидит Амролла в обнимку с какой-то пухленькой девицей. «Только этого нам недоставало!»– подумал я и несколько раз громко кашлянул, давая знать, что вернулся.

На пороге показался Амролла:

– Заходите, не стесняйтесь. У меня в гостях приятельница. её зовут Зари, она служит в доме господина полковника. Очень милая девушка… Вы с ней не знакомы?

– Нет, не удостоился чести!

Когда Зари-ханум распрощалась и ушла, я сказал:

– Дорогой Амролла, ты ведь знаешь, я пошёл тебе навстречу, прояви же и ты благородство, не позорь меня перед соседями! Мне не хотелось бы портить отношения с господином полковником.

Амролла пообещал вести себя прилично.

Спустя дней десять – двенадцать ко мне утром приходит полицейский, приглашает в участок. Одеваюсь, иду. В комнате дежурного офицера сидит мой сосед-полковник, раздражённо покусывая кончик длинных усов.

Я сразу догадался, что это опять проделки Амроллы и что разговор пойдёт о его шашнях с Зари-ханум.

– К вашим услугам, господин капитан,– поклонился я.

– Господин полковник жалуется,– внушительно и бесстрастно заговорил капитан,– что вы путаетесь с его прислугой. Теперь она беременна.

Меня будто по голове стукнуло.

– Не понимаю вас, господин капитан? Вы хотите сказать, что я к этому причастен?

– Не я же? – опередив капитана, ехидно вставил полковник.

…Касем-ага потушил очередную сигарету и со вздохом продолжал:

– Ты сам теперь можешь представить себе мои злоключения. Какие только показания не пришлось мне давать в полиции! Сколько ночей из страха перед полковником и его адъютантом, грозившим расправиться со мной, я не ночевал дома, какие жуткие кошмары одолевали меня! Сколько инстанций пришлось мне обегать. В результате Амролла женился на Зари-ханум и привёл её ко мне в дом, зачастили родственники с визитами. А я был в безвыходном положении: Амролла находился под защитой закона о труде, а Зари-ханум охранял закон о семье и браке.

Меня никто не защищал, надо было самому думать о себе! Первым делом я уволился с прежнего места и поступил на другую работу, чтобы Амролла не мог меня найти. Потом снял квартиру в Юсефабаде и на свои небольшие сбережения купил кое-какую мебель, обставил одну из трёх комнат. И наконец однажды, уйдя утром из дому, я не вернулся обратно, а все, что было в квартире, оставил в качестве свадебного подарка молодожёнам.

Некоторое время я прожил в Юсефабаде. Но как-то, листая вечернюю газету, я на последней странице увидел знакомую фотографию и, приглядевшись, узнал самого себя. Сверху было написано: «Пропавший без вести», а внизу значилось: «Касем Мехна-табади сорок дней назад ушёл из дому и не вернулся. Знающих о нем что-либо просят сообщить по указанному адресу за соответствующее вознаграждение».

Боже мой, что же теперь делать? Куда бежать, где найти пристанище?

Я еле дождался утра и сразу отправился искать новую квартиру. Вернулся домой ни с чем, сел обедать. В это время позвонили. Я открыл дверь. На пороге стояли Амролла, его супруга и полицейский.

– Весьма вам благодарен, сержант,– увидев меня, обратился Амролла к полицейскому.– Это он. ещё раз спасибо за помощь. Вы можете быть свободны.

– Амролла!.. Как ты меня нашёл? – изумился я.

– С помощью полиции,– отрезал он.– С государством шутки плохи. Во всех полицейских участках имеются адреса граждан и их фотографии.

– Что тебе надо от меня?

– Ничего особенного, господин, только без вас мы жить не можем. За квартиру плати, за воду, за электричество, за телефон тоже. Нам с Зари есть-пить надо. А откуда взять деньги на все это?

Короче говоря, они тут же перевезли мои вещи с прежней квартиры в Юсефабад. Обставили две пустовавшие комнаты, и снова началась наша совместная жизнь. Чувствую, что больше не могу, не в силах я сосуществовать с этим проходимцем, тем более что их теперь двое, а не сегодня-завтра и третий появится…

Касем-ага перевёл дух и печально заключил:

– Мне кажется, что наши законы существуют лишь для того, чтобы защищать Амроллу и его жену, а у наших полицейских нет другой работы, кроме как искать меня и передавать в руки этому негодяю.

Он вытащил из-под кровати кипу газет и журналов.

– Полюбуйся! Тут везде мои фотографии с подписью «Пропавший без вести». Подлец Амролла публиковал их, едва мне удавалось скрыться. И не было случая, чтобы полиция меня не нашла и я снова не оказался у него в руках. А сегодня, когда ты через два года пришёл наконец проведать меня в эту жалкую дыру, я узнаю от тебя весёленькую новость: вчера вечером мою фотографию показывали по телевидению. Что мне делать? Куда теперь бежать? Кому жаловаться?

– Да, все это очень печально,– посочувствовал я.– Но не отчаивайся, бог даст, все улад…

Не успел я закончить фразу, как в дверь позвонили. Охваченный ужасом, Касем-ага застыл на месте, глядя на меня безумными глазами.