Текст книги "Персидские юмористические и сатирические рассказы"
Автор книги: Феридун Тонкабони
Соавторы: Аббас Пахлаван,Голамхосейн Саэди
Жанр:
Юмористическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 42 страниц)
– Господа,– взмолился я,– клянусь Аллахом, клянусь всеми святыми, я представления не имею, о чем вы говорите! Я покойного при жизни его и в глаза не видел! Не знаю, где он живёт, где его дом. Я только нёс гроб с его телом, а об остальном ничего не ведаю! Если у него и было что-нибудь, то, наверное, все это присвоили себе те несколько мусульман, что присутствовали на похоронах и дали вам мой адрес!
Короче говоря, целых два месяца эти трое таскали меня по судам и полицейским участкам, водили в похоронное бюро, в нотариальную контору, к адвокату, в морг и во множество других инстанций. В конце концов я разозлился и поместил в газете объявление о том, что не имею никакого отношения ни к покойному, ни к его имуществу, и только тогда они согласились за определённую мзду прекратить дело.
Когда они уехали и я собрался было облегчённо вздохнуть, за меня принялась контора по взиманию налогов с наследства. Не даёт покоя, требует, чтобы я ежегодно выплачивал определённые проценты с перешедшего ко мне по наследству имущества Сеида Монир эд-дина Эсхакабади Афиятталаба Мохаммадипура Фард-заде – да предаст Аллах огню его душу! И как мне теперь быть – не знаю.
Подарок из провинции
Прошедшим летом один из моих старых друзей, живущий в провинции, приехал в Тегеран. Я очень обрадовался, когда он разыскал меня.
– Какими судьбами? Что ты делаешь в Тегеране?
– Да есть кое-какие дела в одном из учреждений как раз по твоему ведомству. Я был бы очень признателен, если бы ты или кто-нибудь из твоих приятелей помог мне. Не хочется задерживаться здесь надолго.
Ему повезло, и его дела уладились посредством двух визитов и нескольких телефонных звонков намного быстрее, чем он ожидал. На вокзале, садясь в поезд и рассыпаясь в благодарностях, он вдруг спросил:
– Кстати, как у вас с топлёным маслом?
– То есть? – не понял я.
– Я хотел сказать: какое топлёное масло употребляют в твоём доме?
– Самое обычное. Не бог весть какого качества, но что поделаешь…
– Если тебе понадобится топлёное масло, черкни мне,– заявил мой друг. – Ты ведь знаешь, у нас небольшое именьице, так что домашнее масло всегда есть. Да что там! Как только приеду домой, сразу отправлю тебе бидон этого масла.
– Благодарю, не откажусь. Только непременно напиши, сколько я тебе буду должен.
– Не болтай глупостей. Подумаешь, бидон масла! Что за счёты между старыми друзьями!..
Я настаивал, он отказывался. И я решил, что если он пришлёт масло, то я в долгу не останусь, найду способ отблагодарить его.
С тем мой друг и уехал.
Прошло недели две. Сижу я на службе, гляжу: входит в комнату солидный господин в очках, в шляпе и рекомендуется:
– Як вам от господина Н. (Господин Н.– это мой приятель, который обещал прислать масло.)
– Право, мне неловко так утруждать господина Н.,– сказал я, поднимаясь ему навстречу.– К тому же все это не к спеху…
– Мы с вами не знакомы,– продолжал господин в очках,– но я так много слышал о вас хорошего, что заочно очарован вами и…
Я даже смутился от всех этих комплиментов.
– Не знаю, как вас и господина Н. благодарить за вашу любезность… Я не заслуживаю таких похвал – ведь что, собственно говоря, я сделал? Ничего особенного… Законы дружбы и гостеприимства обязывают каждого…
Он полез в карман, вынул конверт и протянул мне со словами:
– Ей-богу, мне стыдно…
– Что вы, что вы… Пусть врагу вашему стыдно будет! – отвечал я, распечатывая письмо.
– У меня в той же провинции небольшой клочок земли,– пояснил господин в очках.– Сейчас возникли некоторые осложнения, которых на месте решить нельзя… Накануне своего отъезда в Тегеран я зашёл попрощаться с господином Н. (ну с тем самым, который должен был прислать мне бидон масла) и посоветоваться с ним о своём деле. Он сразу сказал, что вы обязательно мне поможете,– да вот он сам пишет об этом…
Не мог же я не пойти навстречу просьбе друга после стольких похвал и комплиментов. Люди на меня надеются… И я сказал:
– Все, что вам будет угодно, сделаю с удовольствием по мере сил и возможностей.
Прошло дней десять, пока мне удалось уладить дела этого уважаемого господина, и он, распрощавшись со мной, уехал. Через два месяца почтальон приносит мне письмо из Ардебиля. Что такое? У меня ведь в этом городе никого нет.
Вскрываю конверт. Один из моих старинных знакомых, о котором я вот уже многие годы ничего не слыхал, пишет: «Несколько дней назад я получил письмо от господина Н. (от моего друга, что хотел прислать мне топлёное масло). Он сообщает, что во время своей поездки в Тегеран несколько дней был вашим гостем и в восторге от вашего гостеприимства, доброты и внимания. Вы не можете представить себе, как я рад был узнать, что вы проживаете в Тегеране. Дети здоровы и кланяются вам. Кстати, если вас не затруднит, пришлите мне, пожалуйста, в Ардебиль две хорошие керосиновые печки – большую и поменьше. Желательно, чтобы они горели голубым пламенем. Высылаю вам почтой четыреста туманов. Если печки будут стоить больше, пришлю разницу. Прошу не откладывать покупку в долгий ящик, так как приближается осень, а она у нас обычно холодная, не лучше зимы… С уважением…»
Я бросил письмо на стол, подпёр руками подбородок и уставился на стену: «Как все это понимать? Печник я, что ли, или специалист по нагревательным приборам? Где я возьму ему печки, да ещё такие, чтобы горели голубым пламенем?»
Но выхода не было. Все-таки, что ни говори, это была просьба приятеля, который через много лет отыскал меня с помощью моего уважаемого друга. Ничего не оставалось, как раздобыть и отправить ему эти печки.
Наступила осень. Я уже почти не вспоминал о моем друге и о его обещании прислать мне топлёное масло отличного качества. Как-то в обед, придя домой, я с удивлением увидел, что в квартире повсюду лежат какие-то вещи, тюки, ковры, перевязанные верёвкой.
Ничего не понимая, я вошёл в комнату, и взору моему предстали незнакомый господин, госпожа, двое детей и старушка, видимо, их прислуга. Они вежливо раскланялись, и я, преодолев первую растерянность, ответил на их поклоны, спросил о здоровье. Ведь раз люди пришли ко мне – они мои гости. Я их не знаю, но они-то, безусловно, знают меня. Иначе бы их здесь не было – в незнакомый дом человек не пойдёт!
– Вы, наверное, удивлены,– учтиво заговорил господин,– гадаете, кто мы такие и откуда приехали. Не так ли?
– По правде сказать, да! – отвечал я.
– Моя фамилия М.,– с приятной улыбкой отрекомендовался мой незнакомый гость.– По приказу министерства я переведён из провинции в Тегеран. Ваш адрес мне дал господин Н. (мой приятель, который пообещал прислать мне масло). Надеюсь, мы не причиним вам много беспокойства… Вот письмо от него.
Я поблагодарил и взял конверт. Н. писал: «Мой близкий друг господин М. переведён в Тегеран. Поскольку у него здесь нет ни друзей, ни родственников, прошу тебя взять его на несколько дней на своё попечение. Зная твою сердечность, надеюсь, что ты поможешь ему подыскать приличное жилье».
Я сложил письмо, сунул в карман и в течение всей следующей недели бегал с господином М. по городу, пока он не подыскал подходящую квартиру и не перевёз своё семейство и свои вещи от меня.
Прошло ещё какое-то время, и вот, дней пятнадцать – двадцать назад, в наше учреждение является посетитель. Одет по-деревенски: войлочная шапка, кушак, широкие сатиновые шаровары на шнурках. Держит в руках конверт, спрашивает меня.
Я с первого взгляда понял, что это протеже моего друга из провинции с каким-нибудь делом. Чтобы окончательно в этом удостовериться, интересуюсь:
– С кем имею честь?
– Ваш покорнейший слуга Кербелаи Корбан из Хемматабада. Меня сюда направил господин Н.
Так и есть! Тот самый господин, мой друг, который собирался прислать мне топлёное масло!.. В глазах у меня потемнело. Я стиснул зубы и схватил сигарету. Встать бы да и залепить этому Кербелаи Корбану такую оплеуху, чтобы он летел до самого Хемматабада!..
– Весьма сожалею, Кербелаи-ага, но я вынужден сообщить вам горестную весть,– сказал я, закурив.– Этот господин позавчера скончался от инфаркта. Бедняга до последней минуты ждал вас!
Приезжий печально покачал головой, сложил письмо, сунул его в карман, нахлобучил свою войлочную шапку.
– А вы не знаете, где он жил?
– Нет! – отрезал я.
– И о семье тоже ничего не знаете?
– Нет!
Кербелаи Корбан распрощался и ушёл, а я в бешенстве бросил недокуренную сигарету на пол и растоптал её.
Прошло ещё три дня, приносит мне почтальон письмо от того самого друга, который обещал прислать топлёное масло. Еле-еле заставил я себя вскрыть конверт. Обычные приветствия, пожелания здоровья и «…выполняя своё обещание, я послал тебе с крестьянином Кербелаи Корбаном, который совершает паломничество в Кум, бидон топлёного масла высшего сорта, двенадцать килограммов урюка, шесть килограммов изюма и восемь килограммов миндаля. Надеюсь, что все это вы уже получили и дети вдоволь полакомились. Извини, что несколько задержался с посылкой. Пиши! Все, что вам ещё понадобится, пришлю, любое пожелание исполню…»
…Вот уже десять дней я разыскиваю во всех гостиницах и на постоялых дворах Тегерана и Кума человека по имени Кербелаи Корбан в войлочной шапке и широких сатиновых шароварах с зелёным кушаком.
Заклинаю вас Аллахом, если вы где-нибудь встретите этого человека, держите его, не отпускайте до моего прихода!..
Размазня
Внешне Эхсан был недурен собою, женщины находили его интересным: высокого роста, хорошо сложен, с выразительными чёрными глазами и густыми бровями, полоска усов оттеняет ровную смуглоту лица, волнистые волосы серебрятся на висках. Вот уже десять лет Эхсан был женат, у него подрастали дети: мальчик девяти лет и пятилетняя дочурка. Их мать Алие, жена Эхсана, была женщиной привлекательной, а скромность и порядочность дополняли её обаяние. Лицо её всегда выглядело свежим и миловидным без всяких ухищрений. Эхсан был рядовым служащим в одном из государственных учреждений и зарабатывал немного. Впрочем, жалованья его на жизнь вполне хватало. К тому же Алие была экономна и нетребовательна. Эхсану никогда не приходилось залезать в долги.
Жизнь маленькой семьи текла спокойно и счастливо. Особенно хорошо было по выходным. Эхсан самозабвенно возился с Бижаном и Маниже. То соорудит из подушек «овчарню» и вместе с детьми ползает по комнате на четвереньках и блеет как овца. То изобразит Рахша [145]145
Рахш– конь богатыря Рустама, главного героя поэмы Фирдоуси «Шах-наме».
[Закрыть], а Бижан, подобно Рустаму, взберётся к нему на спину, то расскажет детям увлекательную сказку. Алие, занимаясь домашней работой, радовалась, наблюдая за их игрой. В такие минуты муж казался ей тоже ребёнком. Она старалась не шуметь, чтобы не нарушить этой семейной идиллии.
Так шли дни за днями, но постепенно Алие стала замечать, что Эхсан уже не тот, что прежде. Он стал задумчив и скрытен, часто застывал, устремив взгляд вдаль, словно видел перед собой некий таинственный пейзаж. Однако поскольку она не привыкла вмешиваться в дела мужа, то и теперь не подавала виду и ни о чем его не спрашивала.
А Эхсан с некоторых пор возмечтал об «аристократической жизни»: вот он мчится в шикарном автомобиле, полуобняв голубоглазую красотку с волосами цвета хурмы; допоздна кутит в Дербенде; вместо «пепси-колы» пьёт виски и шампанское, а выйдя из кабака слегка навеселе, закуривает «Кент» или «Уинстон». Он часто представлял себе, как он предлагает сигарету стройной полуобнажённой даме, подобной тем красавицам, о которых он читал в светской газетной хронике и иллюстрированных журналах, или видел в кинофильмах.
Супружеское ватное одеяло теперь казалось Эхсану грубым и тяжёлым. Он грезил о французской шёлковой постели, которую с ним вместо Алие делило бы волшебное создание с холеными наманикюренными пальчиками. По утрам молодая жена в нейлоновом пеньюаре подаёт ему завтрак в постель… Он почти наяву слышал чёткое постукивание её каблучков… А Алие думала, что муж занят мыслями о своих служебных делах.
Поскольку «хотеть – это наполовину иметь», судьба помогла Эхсану и подарила ему такую идеальную женщину. Розита разошлась с мужем. Богатая, красивая и кокетливая, любящая шумное общество, она встретила Эхсана на какой-то вечеринке. Они понравились друг другу, стали часто встречаться, и вскоре оба поняли, что влюблены, и решили пожениться.
Розита была свободна и могла выйти за него хоть сейчас. Но Эхсана по рукам и ногам связала Алие. Надо было сделать выбор: либо Розита и роскошная жизнь, либо Алие с детьми и серое прозябание. Эхсан долго размышлял об этом, мучаясь сомнениями. Много провёл он бессонных ночей, ворочаясь с боку на бок и взвешивая все плюсы и минусы. В нем боролись чувства и рассудок. В конце концов перевесила чаша любви к Розите и мечта о шикарной жизни.
Однажды утром он ушёл из дому и не вернулся. Через три дня Алие получила по почте уведомление о разводе с коротенькой запиской, в которой её муж лаконично сообщил, что больше они вместе жить не могут. Алие, сколько ни думала, так и не могла понять, почему Эхсан так поступил, а обсуждать этот вопрос с другими она не решалась. Удивила её солидная компенсация за развод. Откуда у Эхсана такие деньги? Но и этот вопрос, подобно всем другим, остался без ответа. Деньги были кстати. Алие купила швейную машинку, устроила маленькую мастерскую, поскольку была знакома с портняжным ремеслом, и зажила с детьми скромно и уединённо.
Дети расспрашивали об отце, и Алие, глотая подступавший к горлу комок, говорила, что отец отправился в путешествие. А на вопрос, когда он вернётся, отвечала: «Откуда мне знать. Бог даст, это будет скоро».
Сбросив с себя старые семейные узы, Эхсан женился на Розите и поселился в доме новой супруги. Теперь все было почти так, как он воображал себе когда-то. Шёлковые простыни вместо старого ватного одеяла. Взамен тюфяка на полу – кровать с пружинным матрацем. Роскошный завтрак. Теперь он уже не тянул по-гусиному шею, высматривая автобус, а усаживался в шикарный «кадиллак». Пара костюмов сменилась целым гардеробом. Когда его взгляд падал на прозрачный пеньюар Розиты, он вздрагивал, как от удара тока, при одном воспоминании о грубой холщовой рубашке Алие. Глядя на прекрасную, как Венера, Розиту, которая возлежала под нейлоновым покрывалом, он сожалел о годах, загубленных с Алие. Прогуливаясь с Розитой по улицам или сидя рядом с нею за рулём автомобиля, он чувствовал на себе завистливые взоры, и сердце его переполнялось сладкой истомой.
Целых два месяца Эхсан и Розита миловались, как голубки, пока однажды вечером…
Они сидели на лужайке в глубине сада за вечерним чаем.
– Ты знаешь, Эхсан,– начала Розита,– как я тебя люблю, кроме тебя, мне никого не надо. Ты видишь, я даже не хожу в гости и не устраиваю у себя приёмов, как прежде. Но мне неудобно перед моими друзьями и родственниками, что мой муж – простой служащий.
Эхсан, любуясь женой и с жадностью ловя её речи, отвечал:
– Ну что поделаешь, дорогая? Я готов для тебя на все, но тут я бессилен.
– Но почему, дорогой?
– Я же рядовой чиновник. Ни директором учреждения, ни помощником министра так просто не станешь. Надо повременить несколько лет.
– Ох,– капризно протянула Розита,– нужно иметь ангельское терпение, чтобы дождаться, пока твой муженёк достигнет чего-либо. А мне хотелось бы уже на следующей неделе похвастаться перед друзьями твоим продвижением по службе.
– Это невозможно, дорогая.
– Почему же! Все возможно. Надо только знать, как взяться за дело,– с милой гримаской возразила Розита.
Эхсан улыбнулся и промолчал.
* * *
Через два дня в их доме состоялся пышный приём, такой, о котором когда-то мечтал Эхсан, устраивая вечеринки для своих сослуживцев. Шикарные дамы, знатные господа – все министры, депутаты, заместители, начальники, все влиятельные, важные!..
В этот вечер Розита была на редкость хороша – прекраснее даже, чем в день их свадьбы. На ней было голубое декольтированное платье, обнажавшее спину почти до последнего позвонка, на груди красовалась пышная роза. Казалось, Розита приколола её для того, чтобы победить в соперничестве с прелестным цветком. Она протягивала руку гостям, и все головы, как на пружине, низко склонялись, чтобы поцеловать нежные пальчики. Эхсан, встречая вместе с ней гостей, вдруг увидел, что прямо к нему направляется Вазир эд-доуле, министр, глава ведомства, в котором он служил. Он сразу узнал надутое лицо, узенькие глазки, лысую голову и сгорбленную спину министра. Сердце его бешено застучало. Даже в мечтах своих он не заходил столь далеко, чтобы представить себе, что когда-нибудь удостоится чести принимать самого Вазира эд-доуле, главу министерства по установлению отличия залежных земель от возделанных.
Вазир эд-доуле подошёл к Розите. Его надутое лицо расплылось в отталкивающей улыбке. Розита кокетливо протянула министру руку. Тот склонился в низком поклоне и смачно чмокнул её.
– Я наверху блаженства,– произнёс он своим противным голосом.– Завидую вашему супругу, этому счастливчику, который каждый день может любоваться вашей красотой.
– Ах, господин Вазир эд-доуле, вы очень любезны,– пропела в ответ Розита, опьянённая похвалами.
– Аллах свидетель,– продолжал Вазир эд-доуле,– это не комплимент. Это истинная правда.
Дар красноречия, которым славился его превосходительство господин министр, проявился во всем блеске, и он начал цитировать поэтов, воспевающих красоту. Не помня до конца ни одного стиха, он объяснял провалы в памяти очарованием Розиты, в присутствии которой забываешь обо всем. А Эхсан не отрывал глаз от его превосходительства и вспоминал, как девять лет назад, когда Алие собиралась разрешиться Бижаном, она целых три дня просидела в приёмной этого господина, бывшего тогда заместителем министра по установлению отличия залежных земель от возделанных, чтобы получить пособие, и в конце концов ушла ни с чем. А сегодня этот самый господин распинается перед его новой женой.
Он хорошо помнил, как однажды начальник отдела в своей докладной хвалил его за усердие и просил для него прибавки за сверхурочную работу и как именно господин министр наложил резолюцию: «Если кто-либо выполняет свой долг, разве он тем самым заслуживает особого вознаграждения? Его жалованье и есть плата за его труд!»
Голосок Розиты оторвал Эхсана от печальных воспоминаний и вернул его к действительности:
– Разрешите представить вам моего мужа Эхсана.
– Я очень рад знакомству с вами. Поздравляю вас с такой прелестной супругой,– милостиво изрёк господин министр.
– Благодарю вас, ваше превосходительство,– отвечал Эхсан, склонив голову перед гостем, хотя назойливость и чрезмерное внимание к Розите были неприятны ему.
Вечер был в полном разгаре. Подвыпившие пары кружились под звуки нежного вальса. Вазир эд-доуле ни на минуту не отходил от Розиты, а ревнивые глаза Эхсана не отрываясь следили за ними. И вдруг он потерял их из виду и не мог разыскать, как ни пытался. Подобно обезглавленной курице, он метался по залу для танцев, выходил на балкон, в коридор, снова возвращался в зал, но их и след простыл.
Они появились через полчаса. Эхсан обрадованно кинулся к жене и отступил ошеломлённый: причёска её была испорчена, роза на груди истерзана, платье помято.
Эхсан мог предположить все, но только не это…
Наконец приём подошёл к концу.
– Розита-ханум очень много говорила мне о ваших высоких моральных качествах,– прощаясь, сказал господин министр.– Весьма сожалею, что раньше не был знаком с вами. Разве не досадно, что наше министерство не использовало должным образом способности столь многообещающего молодого сотрудника. Завтра в восемь утра жду вас в моем кабинете.
Как прошла эта ночь, никто не знает, но так или иначе она прошла. На следующее утро, как было условлено, Эхсан явился к господину министру. Впервые без всяких затруднений он сразу попал на приём. Через час ему вручили приказ о назначении его специальным советником.
Весть о неожиданном повышении Эхсана произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Начальники и подчинённые, важные руководители отделов и курьеры, шушукались, обсуждая сногсшибательную новость.
Начались язвительные намёки, ехидные взгляды. Когда Эхсан шёл по коридору, все многозначительно кланялись ему, и он прекрасно понимал, что значат эти поклоны. Неотступная боль терзала его. Как прокажённый, мучительно стесняющийся своих язв, он казнил себя за малодушие.
Да, только теперь он познал все прелести аристократической жизни.
Мучительная тоска не покидала его. Сами стены министерства были для него немым упрёком. Когда он захлопывал за собой дверцу автомобиля – ах, как он мечтал когда-то о нем! – ему казалось, что он захлопывал крышку гроба. Но хуже всего были ночные балы, которые теперь следовали непрерывной чередой. На каждом таком балу Розита на полчаса-час исчезала.
Эхсану уже стало невмоготу. Теперь он мечтал о том, чтобы вновь найти убежище в объятиях Алие, стать рядовым служащим министерства и вновь обрести былое достоинство и честь, уважение своих сослуживцев. Но вернуться к Алие ему не позволяла совесть, и он продолжал жить в доме Розиты, хотя это было невыносимо. Все попытки начистоту поговорить с женой кончались ссорой, и Эхсан частенько ложился спать один.
* * *
В холодный зимний вечер Алие работала в своей маленькой швейной мастерской, где теперь жила семья. Бижан, лёжа на полу, читал Маниже сказку из журнала «Ребёнок»: «Жил-был отец, у него было двое детей…»
– Мама, мамочка, а когда же вернётся папа? – прервав брата, спросила Маниже и заглянула матери в лицо.
– Папа больше не вернётся! – горько улыбнувшись, впервые прямо ответила Алие.– Он навсегда ушёл от нас.
– А почему он ушёл, мама? Разве мы сделали что-нибудь плохое? г
– Нет, дорогая. Потому что он был размазнёй. Он не годился для такой жизни. Мужества не хватало. Поняла? Он не способен был быть настоящим отцом.
Маниже больше ничего не спросила и продолжала слушать сказку.
* * *
В тот же час в доме Розиты происходила очередная вечеринка. Розита, как всегда, выпила предостаточно, у неё кружилась голова. Она томно опёрлась на плечо смазливого молодого человека, чокнулась с ним и, повернувшись к одной из приглашённых дам, жеманно протянула:
– Так ты спрашиваешь, почему я разошлась с Эхсаном? Потому что он был размазнёй. Он не годился для такой жизни… Поняла? Он не достоин был быть моим мужем. Благодаря мне у него появились возможности сделать блестящую карьеру, вести светскую жизнь, но он оказался тряпкой. Я сказала господину министру, чтобы его уволили из министерства. Вот уже месяц, как он ушёл из моего дома, и я о нем ничего не знаю.