Текст книги "История города Рима в Средние века"

Автор книги: Фердинанд Грегоровиус

Глава IV
1. Война Роберта с императором. – Малый успех лжепапы. – Людовик в Кампаньи. – Возвращение его из Тиволи. – Недовольство в Риме. – Отъезд императора. – Реставрация папского правительства в Риме. – Дальнейшие предприятия Людовика. – Смерть Каструччио. – Император в Пизе, в Ломбардии. – Возврат его в Германию. – Победа папы и гвельфов. – Лжепапа изъявляет покорность

Завоевание Неаполя являлось истинной задачей и практическим смыслом римской экспедиции Людовика, ибо неотменно сделало бы его повелителем всей Италии, а миноритского монаха, вероятно, папой в покинутом Св. Петре. План этот его живо занимал; но удаление Каструччио, недостаток вспомогательных средств и неповоротливость его союзников помешали его выполнению. Тотчас вслед за возведением лжепапы король Роберт сделал императору вызов, вторгнувшись со своими войсками, по воле Иоанна XXII в Кампанью. Галеры его проникли в Тибр до Св. Павла; один из отрядов Людовика отбит был от Остии; это произвело самое скверное впечатление в городе. 17 мая император отправился в Тиволи всего на четыре дня, только лишь ради пустой пышности, желая дать римлянам пышный коронационный спектакль. Уже в Троицын день он вернулся, переночевал у Св. Лоренцо, приказал устроить себе торжественную встречу и через разукрашенный Рим проследовал к Св. Петру. Здесь возложил он на нового папу тиару; папа же ему – корону на голову, что имело вид взаимного конфирмования; тогда же Людовик возобновил опалу Генриха VII против Роберта, Николай V также подтвердил все процессы против Иоанна XXII, над которым, как над еретиком, изрек осуждение, причем повелел всех не признающих его самого папой привлекать к инквизиции и карать смертью. Он окружил себя кардинальской коллегией и назначил ректоров и легабов для церковных провинций и для Ломбардии. Тем не менее лжепапство встречало оппозицию не только среди римлян, но даже в самом лагере Людовика; Фридрих Сицилийский не признавал Николая V, даже некоторые гибеллинские города не хотели ничего знать про него, а если в иных его и признавали из политических причин, то, во всяком случае, он назначением нунциев и епископов породил смуты в Германии и Италии, и схизма была более бессильной, чем предшествующие церковные расколы, вызывавшиеся императорами.

Людовик IV намеревался теперь серьезно выступить против Неаполя, тем более что ему обещана была поддержка сицилийского флота. Ближайшей задачей представлялось очищение Лациума, где Роберт при помощи гвельфов, в особенности Гаэтано, занял важные позиции. В конце мая император отправился в Веллетри, причем сенатором на Капитолии оставался Райнер, один из сыновей знаменитого Уго делла Фаджиола. Другой воинский отряд командирован был в Нарни и Тори, чтобы воспрепятствовать наступлению оттуда гвельфов. Из Веллетри производимы были набеги на соседние замки; Моляра, владение Анибальди, 11 июля римлянами взята была штурмом; Чистерна, принадлежавшая в. то время одной из ветвей Франджипани, сожжена дотла.

Недостаток жизненных припасов заставил, однако, римлян вернуться назад, «самого императора – отступить к Веллетри. Граждане этого маленького города мужественно заперли ему ворота, и император римский вынужден был расположиться лагерем в открытом поле. Настроение в войске, не получавшем жалованья, было возбужденное; рейнцы и швабы перессорились из-за добычи Цистерны, так что Людовик отпустил швабов в Рим, а с прочими войсками 20 нюня отступил к Тиволи. Не будучи в состоянии пробраться по Латинскому тракту на Лирис, он надеялся, подобно некогда Конрадину, проникнуть по Via Valeria, но герцог калабрийский запер границы в крепко защищенных проходах, между тем как в тылу Людовика находилась крепкая Палестрина, управляемая Стефаном Колонной. Положение императора в Тиволи было так же беспомощно, как некогда Генриха VII. Утрата Ананьи, куда неаполитанская рать была впущена была Гаэтани, отняла у Тиволи возможность долее держаться, и Людовик вернулся 20 июля в Рим.

Одни лишь мрачные лица, один громкий ропот встретили императора в городе. Орсини производили набеги уже до самих ворот, отрезали подвоз продуктов и делали нужду невыносимой. Разграбленных антипапой церковных сокровищниц оказывалось недостаточно для покрытия потребностей Людовика; он требовал денег, а их неоткуда было достать. Обещанные гибеллинами посылки не показывались, войска, которые генуэзские изгнанники хотели отправить из Савои, не появлялись, и ожидаемый сицилийский флот не был виден. Настроение в Риме стало враждебнее; грозили прогнать императора и издевались над лжепапой; схизма, которой Людовик хотел придать национальный характер противопоставлением Рима Авиньону, не находила себе еще никакой почвы в Риме. Будучи еще бессильнее Генриха VII, Людовик оказался вынужден бессильно отступить. Послав в Витербо своего маршала с 800 рейтарами, покинул и сам он 4 августа Рим с антипапой и лжекардиналами. Отъезд его был позорен и похож на бегство. Те же самые римляне, которые рукоплескали императору и его идолу, призывали на них теперь смерть, как на еретиков; они преследовали удаляющихся метанием каменьев; некоторые из оставшихся были убиты.

Едва удалился Людовик, как в несколько часов погас весь столь радикальный произведенный им в Риме переворот. Нигде и никакие деяния властителей не производили так мало впечатления на народ, как громкие подвиги средневековых императоров в Риме. Мимолетное пребывание их в городе, куда они вступали с полновластием цезарей, оставляло обыкновенно позади себя одни лишь следы осады и войны, сами же они бывали осмеиваны и забываемы, лишь только исчезали из глаз римлян на Via Cassia или Flaminia. Еще в ту ж ночь по отступлении Людовика вторгся в Рим Бертольд Орсини, племянник кардинала-легата, с гвельфским отрядом, а на следующий день явился и Стефан Колонна. Народ немедля сделал этих обоих аристократов сенаторами, между тем как Счиарра и Иаков Савелли, главы императорской демократии, бежали, не помышляя о сопротивлении. Конечно, немедленно началось гонение против гибеллинов; дворцы их были разрушаемы, имения их конфискуемы. 8 августа кардинал Иоанн с Наполеоном Орсини совершил въезд свой в город, в обладание которым снова вступил от имени церкви. Он утвердил новых сенаторов, а они созвали народный парламент, отменивший все акты Людовика и публично сжегший рукою палача его эдикты. Грубая чернь вырывала теперь тела немецких воинов из их могил, с воплями волочила их по улицам и низвергала с мостов в Тибр. 18 августа вступили в Рим и неаполитанцы, 800 рейтаров и многочисленная пехота под начальством графа Вильгельма д'Эболи, и таким образом владычество церкви и правительство Роберта были восстановлены без малейшего сопротивления.

Насколько успехи Людовика в Италии, начиная с перехода его через Альпы и кончая коронацией в Риме, привели в изумление весь свет своей отвагой и счастьем, настолько печальнее был конец императорского его похода. По извилистым путям предшественников своих двигался он назад и вперед по Тоскане для испробования, подобно Генриху VII, фортуны своей против Флоренции. Бесплодно теснил он из Витербо Орвието, причем прелестный край у Бользенского озера превращен был в пустыню. 17 августа двинулся он из Витербо и вторгся в гибеллинское Тоди, облагая контрибуциями и награбя деньги, причем антипапа ограбил сокровища С.-Фортуната. Умбрийское Тоди сделалось центральным пунктом его экспедиций, ибо оттуда командировал он графа фон Эттинген в Сполето, Романью, а сам решил направить нападения против Флоренции. Тем временем пришла к нему весть о появлении пред Корнето давно ожидаемого сицилийского флота. Сын Фридриха, король Петр, с 87 судами вышел в море и поплыл к берегам Неаполя; он сжег злополучную Астуру, где тень Конрадина все требовала от каждого сицилийца мести, и затем проник в устье Тибра, полагая, что император еще в Риме. Он отправил к нему послов в Тоди, требуя свидания в Корнето. Людовик покинул 31 августа этот город; антипапа же и императрица остались в Витербо. Он поспешил свидеться с сыном Фридриха. Совещание их в Корнето было весьма бурное; император обвинял сицилийца в медленности и требовал от него денежных средств; юный король, наоборот, требовал поворота Людовика на Рим, выполнения условленной военной экспедиции против Неаполя. Ввиду того, что это сделалось невозможным, они согласились на том, чтобы всем сухопутным и водяным боевым силам собраться в Пизе. Согласно этому, Людовик двинулся 10 сентября из Корнето и через Монтальто проследовал в Гроссето, который и был сожжен. Важная весть о внезапной кончине герцога Каструччио настигла там императора и побудила прямым путем спешить в Пизу, чтобы вырвать этот город у сыновей умершего тирана. Каструччио Кастракане по удалении из Рима с изумительной гениальностью восстановил свои утраты; он овладел против воли императора синьорией Пизы, откуда изгнал его наместника, графа фон Эттингена, и затем 3 августа вступил во вновь завоеванную Пистою. Собственные выгоды удалили его от императора, так как между ними не было взаимного доверия. Возвращение Людовика в Тоскану неминуемо превратило бы прежних друзей его во врагов; но тут в Лукке, куда только что вступил он с триумфом по покорении Пистои, 3 сентября 1328 г. истощенный напряжением и скошенный горячкой, великий тиран скончался. Умер он всего 47 лет от роду, на вершине своего могущества, повелителем половины Тосканы, в отлучении от церкви и со славой могущественнейшего авантюриста-диктатора со времен Эццелина и величайшего полководца Италии своего времени. Смерть его, избавление для флорентинцев, не была неприятна императору; и хотя сыновья тирана поспешно проследовали с воинской силой к Лукке, Пизе и Пистое для захвата владычества нал этим и прекрасными городами, но уже 21 сентября Людовик появился перед Пизой, добровольно его принявшей и сделавшей его синьором. Здесь, подобно предшественнику своему, основал он главную спою квартиру, остался продолжительное время, предпринял вооружения против Флоренции, новел новые процессы против Иоанна XXII, против которого бессильными буллами боролся и монах Корбара. В императорском войске обнаружилась крамола; нижнегерманцы со времени читернской распри не могли успокоиться; яростно требовали они своего жалованья и, не получив его, покинули в числе 800 рейтаров, считая с графами и рыцарями, 28 октября свой лагерь с намерением завладеть Луккой. Когда это не удалось, они заняли позицию на горе Черулио под Монтекнаро. где учредили военную республику под начальством констеблей и капралов, как в глубокой древности банды Одоакра или в позднейшую эпоху Роберт Гвискара. Они вели переговоры С Флоренцией о вступлении на жалованье в службу этого государства, а также и с императором Людовиком Посла его Марко Висконти принудили они остаться у них предводителем; они жгли кругом страну, грабежом которой жили, и вскоре в действительности завладели городом Луккой, который предлагали тому, кто за него дает дороже. Укоренение этой немецкой воинской шайки открывает собой историю чужеземных банд или компаний, бывших в течение более века страшным бичом Италии, силы которой они, подобно паразитным растениям благородного дерева, высасывали и поедали.

В Пизе Людовик пробыл до апреля 1329 г., ничего не выполнив из своих планов относительно Флоренции. Покинув Тоскану, он не имел более никакого определенного плана действий; ибо все соображения некоторым образом были устранены тем, что собственная его партия отчасти сделалась к нему враждебна. Вместо, как он то обещал в Триэте, уничтожения гвельфов и поднятия гибеллинов он первым ничего не сделал, а последних лишь ограбил и вытеснил из прежней их позиции. Милан, где могущество Висконти, разумно направленное к выгодам империи, в самом начале римской кампании могло бы послужить императору сильным устоем его владычества, Людовик сделал ни для чего не родным; дом Каструччио вытеснил он из Пизы и повсюду разрушил средоточия гибеллинской партии. Сумятица в Италия сделалась поэтому сильнее прежней; каждый синьор и тиран преследовали теперь собственные цели и стремились как ни попало, обеспечиться новыми союзами, даже с противной партией. Маркграфы д'Эсте изъявили покорность и подчинение папе И получили за это в лен Феррару. Они приставали к Висконти поступить так же точно. Аддо не забыл своих мучений В тюрьме в Мание и страшился претерпеть участь сыновей Каструччио. Хотя он и купил себе у императора наместничество в Милане, однако отпал от него, сделался самостоятелен и вступил в переговоры с папой. Людовик двинулся вследствие этого в Ломбардию для осады Милана; он ж чего не добился, но оказался вынужден утвердить в сентябре Аддо Висконти наместником этою города и графства. Дальнейшие предприятия императора, взад и вперед блуждавшего по стране По, задававшегося химерическими планами вроде завладения Болоньей и видевшего с каждым днем таяние своего войска и престижа, не имеют никакой ценности для истории. Вскоре один город за другим стали засылать послов к папскому легату Бельтраму, а Людовик оказался вскоре совсем покинутым, за исключением Вероны и Мантуи, еще державшихся двусмысленного поведения. Дело его в Италии было потеряно. 9 декабря 1329 г. отправился он из Пармы в Триэнт. Там намеревался он держать парламент из немецких имперских сословий, дабы подготовиться к возвращению в Италию с новыми средствами; но весть о плане его противников в покинутой и позабытой Германии выставить другого короля побудила его к поспешному возвращению в отечество; а тамошнее положение дел сделало навсегда невозможным возвращение его в Италию. Так кончилась римская экспедиция Людовика Баварца, бесплодная, как и Генриха VII, но несравненно более жалкая. Истинным ее плодом было уничтожение последнего престижа империи и разрушение дотла мечты Данте и гибеллинов, ожидавших от римского императора спасения Италии.

Гвельфы, глава их – король Роберт, папа в Авиньоне и Флоренция остались победителями на арене, в течение двух лет занимаемой Людовиком, не оставившим никакого другого следа, кроме крушения старой гибеллинской партии и беспредельного хаоса. Случайность привела вместе с этим к тому, что самые выдающиеся главы гибеллинов поумирали почти единовременно, а именно: Пассерино Мантуанский, Галеаццо Висконти, Каструччио, Кан Гранде, Счиарра Колонна. Умер также и Сильвестро Гатти, тиран Витербо, убитый в сентябре 1329 г. Фациолом де Вико, побочным сыном префекта Манфреда, вслед за чем обширнейший этот город в римской Тусции сдался кардиналу-легату Орсини. В столь многочисленных случаях смерти Иоанн XXII не замедлил узреть перст небесный, но самому ему пришлось вскоре оплакивать смерть Карла Калабрийского, единственного сына Роберта; ибо этот принц, скончавшийся 10 ноября 1328 г., не оставил никаких наследников мужского пола, и таким образом смерть его повлекла для королевства Неаполя самые тяжкие последствия. Восстановление папского престижа в Италии являлось теперь делом самого короткого времени. Большая часть городов спешили заключить мир с церковью. Лукка и Пистоя отреклись от присяги императору; пизанцы прогнали его наместника Тарлатино де Пиетрамала уже в июне 1329 г., затем восстановили снова республику и искали примирения с Иоанном, выдав ему взамен абсолюции лжепапу, оставленного Людовиком в Пизе. Корбарский монах, как беглец, укрывался в замке Булгари под Пиомбино под покровительством графа Бонифация де Доноратико. Несчастный, за год лишь до того извергавший яростнейшие буллы отлучения против еретика-иерея Иакова Кагорского, ныне писал исполненные раболепного смирения письма ко всесвятейшему папе Иоанну XXII. Он заслужил свою участь – именно всеобщее презрение после выпрошенной милости. Когда граф получил обеспечение жизни своего протеже, бывшего Николая V и когда тот сам торжественно в Пизе отрекся от своего лжепапства, то выдан был в августе 1330 г. в Авиньон. Здесь с обвитой вокруг шеи веревкой бросился он к ногам Иоанна XXII, жалобно исповедался в своих прегрешениях, получил великодушно отпущение и стал содержаться в Авиньоне в виде простого узника. Там же через три года этот самый жалкий из всех лжепап скончался.

2. Рим покоряется папе. – Торжественное отречение римлян. – Отречение от вождей римских гибеллинов. – Тщетная подача императором руки к примирению. – Загадочное появление короля Иоанна Богемского в Италии

Иоанну XXII, добившемуся подобного же греховного покаяния как от императора, так и от города Рима, не оставалось ничего более желать. Город, как мы видели, захвачен был в ту же ночь. Признанный снова сенатором, король Роберт утвердил там избранных по вступлении его войск народом сенаторов Бертольда Орсини и Стефана Колонну и затем сделал своими наместниками Вильгельма д'Эболи и графа де Монте-Скабиозо, по прозванию графа Новелло. По свирепствовавший в то время в Италии голод и бесчинства войск Эболи породили, однако, сильное волнение, так что даже 4 февраля 1329) г. римляне взяли штурмом Капитолий, вышвырнули наместника Роберта и установили новое правление. Синдиками и ректорами сделали они Наполеона Орсини и Стефана Колонну, успокоивших народ благоразумными мероприятиями. Несмотря на это, вскоре затем, в июне 1329 г., король Роберт назначил своими штатгальтерами па шесть месяцев Бертольда Роман», графа де Нола, и Бертольда, сына Понцелла, обоих из дома Орсини, которые и пробыли просенаторами весь последующий год.

Подчинение города папе достигнуто было очень скоро. Римляне под давлением неаполитанского оружии обратились к милосердию церкви и просили прощения за тягчайшие проступки, в которых они в особенности провинились в ее глазах, а именно за завладение исконными народными правами избрания паны и императора. Парламент на Капитолии от имени народа, а магнаты города – за самих себя клялись перед лицом кардинала-легата в послушании законному папе, изъявили готовность к примирению и избрали синдиков для отвезения признаний их в Авиньон.

Три уполномоченных духовных лица объявили там, в публичной консистории, именем народа, что город Рим признает единодержавное пожизненное владычество Иоанна XXII. Они отреклись от императора Людовика и лжепапы и обязали себя следующими основными тезисами: император не имеет права смещать и ставить папу; проведенный в трактатах Марсилия взгляд есть еретический; избрание пап присваивается не римскому народу и клиру, но одной лишь кардинальской коллегии; римский народ не имеет права короновать императора. После этого торжественного отречения 13 января 1330 г. папа, в свою очередь, отказался от всех своих, мимолетно им себе присвоенных, прав величества. Иоанн XXII не удовольствовался этим отречением римлян, потребовал от них такую же декларацию, обращенную ко всему христианству и к некоторым королям, ибо папе казалось очень важным доведение до сведения целого света признания прав римского престола со стороны римского народа. Тем временем беглые вожди гибеллинов трепетали в шампанских своих замках пред местью победителя. Знаменитого их вождя, Счиарра Колонна, к его счастью, быть может, уже не было в живых, а прочие выдающиеся наряду с ним демагоги, Иаков Савелли и Тебальдо, искали милости папы. Прокуратор их привез отречение в Авиньон, вслед за чем Иоанн XXII абсольвировал и этих римлян; единственным наказанием для них было изгнание на один год из Рима. Прослеживая историю процессов об оскорблении величества после неудавшихся переворотов, можно видеть в большинстве случаев лишь страшные взрывы мести, выражавшиеся в заключении в темницу, в конфискации имуществ и даже в смерти и в весьма редких случаях примеры столь великой кротости, какую в то время и при столь свирепом Иоанне XXII высказала церковь. Радикальнейшая из всех революций против папства потушена была абсолюциями и помилованиями – милосердием, проистекавшим более из политической мудрости, чем из христианских принципов, и доставившим церкви все те выгоды, которые отнюдь для нее не могли быть достижимы путем вооруженного насилия.

В Авиньоне происходили зрелища, наполнившие папу самоудовлетворением; в течение всего 1330 г. появлялись с поклоном и с покаянием послы от князей и городов Италии. Являлись и немецкие послы, ибо зарождающаяся в Германии оппозиция заставляла императора весьма сильно искать примирения. Ибо папа подговаривал всех князей империи к избранию нового короля и надежде на избрание Оттона, герцога австрийского; но Людовик счастливо удержался императором путем заключения с австрийскими герцогами договора и предложения итальянского наместничества королю Иоанну. В силу этих договоров намеревался он уже летом 1330 г. вернуться в Италию. В то же время предлагал он компромисс и папе: он хотел сместить лжепапу, отменить воззвание свое к собору, отменить свои акты против церкви, признать, что заслужил отлучение, и отдаться на милость папы. За это требовал он абсолюции и своего утверждения как законного императора. Иоанн XXII основательно мог возразить, что Людовик не имеет никакого права провозглашать низложение антипапы, не имев равно никакого права на его поставление, тем более что сам Петр Корбарский отрекся уже в Пизе от папства. Но прочие основания, в силу которых он отверг абсолюцию и признание Людовика, заслужили ему упрек в своенравном неблагоразумии. Если бы Иоанн XXII принял предложенный договор, то избавил бы Германию и Италию от длинного ряда смут, высоковластительно поднял бы свой престиж в империи и воспрепятствовал бы декларации через постановления в Рензе независимости империи. Роберт Неаполитанский в особенности способствовал отклонению папы от мира с императором, а Франция желала выгодных для нее смут в империи.

Невзирая на восстановление папского престижа, Италия пребывала тем не менее в глубокой анархии. Гвельфы и гибеллины, города и тираны с неутишимой яростью воевали между собой. Ректор церкви, властолюбивые легаты свирепствовали в провинциях, как сатрапы. Глубокое, отчаянное утомление объяло итальянцев и обратило страну их в добычу первого ловкого военачальника, как то было после падения первой Римской империи. Загадочное появление короля Иоанна Богемского является наилучшей характеризацией тогдашнего положения дел. Этот рыцарственный сын Генриха VII в конце 1330 г. прибыл в Триэнт; теснимая изгнанными гибеллинами и Мастино делла Скала, Брешия призывала его на помощь и предложила ему синьорию. Едва успел он там появиться, как доведенные до отчаяния города стали отдаваться ему, как бы по мановению волшебства; Бергамо, Крема, Кремона, Павия, Верчелли, Новара, Лукка, Парма, Реджио и Модена, все раздираемые партиями и гнетомые тиранами, одна за другой в кратчайший промежуток вручали ему dominium. Сын Генриха VII, король варварской Богемии, без средств, почти без войска, быстрее своего благородного отца с триумфом последовал через страну, приветствуемый как избавитель, принимал челобития республик, которым был совершенно чужд, назначал, подобно отцу, хотя помимо всякого права на то, наместников в городах, возвращал изгнанников и мечтал невдалеке сделаться повелителем большей части Италии. Иоанн был странствующий рыцарь из породы романтических рыцарей Артура; его храбрость, его качества, его талантливая личность производили сильное впечатление на итальянцев, но не объясняют его успехов. Гвельфы были поражены изумлением. Никому не было ведомо значение этого явления Иоанна. Послан ли он Людовиком или папой или пошел на собственное счастье? Император, права которого он так дерзко узурпировал, отвергал всякие к нему отношения; флорентинцы, пораженные воинским отрядом короля богемского, принужденные отступить от Лукки, зрели сына своего врага близ своих ворот и, глубоко изумленные, вопрошали папу, он ли его послал; Иоанн XXII, так же как и Висконти, отвечал отрицательно. Но таинственная встреча, которую 18 апреля 1331 г. король богемский имел с кардиналом-легатом Бельтрамом в Кастельфранко, и тесный их союз убедили гвельфов, что папа отнюдь не был чужд явлению этого короля. Едва лишь пронырливый Иоанн XXII завидел успехи богемца, как решил сделать из него свое орудие. Он допустил его войти в силу в Ломбардии, чтобы путем его устранить Висконти, Эсте и прочих тиранов и обеспечить непоту своему Бельтраму владычество в Болонье. Вместе с тем он хотел отделить Иоанна от Людовика Баварского и этим помешать задуманному последним походу в Италию. Немедленно по выполнении этих услуг богемцем папа сам бы устранил его как авантюриста. Тем временем быстро возраставшее могущество короля породило такие смуты, что примирились даже бывшие дотоле жесточайшие враги: Эсте, Аццо, Висконти, Мастино делла Скала, Гонцага Мантуанский заключили лигу против Иоанна Богемского и папы, в которую вступили вскоре затем флорентинцы и король Роберт. Мир дивился этим контрастам и гасконской, полной интриг, политике Авиньона. Богемец возымел химерический план сделаться королем Ломбардии и Тосканы и отнять корону империи у императора; но лига разрушила его мечты. Летом 1331 г. отправился он в Германию, в январе 1332 г. – во Францию, в ноябре – в Авиньон, между тем как юный его сын Карл оставался наместником его в Италии и в начале не без удачи действовал против союзников. Иоанн заключил союз с королем французским и в начале 1333 г. явился снова из Лангедока с французскими войсками и с сильными полчищами. Нашествие это навело ужас на всю Италию. Иоанн, однако, не с особенной удачей сражался с Висконти в Ломбардии, где от него отпала большая часть городов; в конце концов он, «аки дым», вместе с сыном своим Карлом осенью 1333 г. исчез из Италии, не достигнув никаких практических успехов и опозорив свое имя продажей за деньги тиранам доверчиво отдавшихся ему городов. Вообще же экспедиция его много способствовала ослаблению республиканского духа в городах и укреплению могущества узурпаторов. Хотя им история города Рима и не была затронута, но мы все же упомянули про нее, чтобы не утерять из виду взаимную связь событий и осветить общее состояние Италии.