Текст книги "История города Рима в Средние века"

Автор книги: Фердинанд Грегоровиус

3. Церковные постройки. – Храм Св. Петра и Ватикан. – Храм Св. Павла. – Латеран. – Капелла Sancta Sanctorum. – С.-Лоренцо. – С.-Сабина. – Госпитали. – С.-Спирито. – С.-Фома. – In Formis. – Госпиталь в Латеране. – Аббатство Св. Антония. – Принцип готического искусства. – С.-Мария сопра-Минерва. – Казамари, Фоссанова. – Готические дарохранительницы. – Фамилия художников Козматов. – Вассалетус. – Надгробные памятники. – Характер шрифта надписей на римских памятниках

Среди пап этого времени находились также покровители искусств. Никто из них не превзошел в щедрости Иннокентия III. В длинном списке его даров не забыта почти ни одна римская церковь, и вообще он предпринял восстановление всех базилик. В храме Св. Петра он украсил трибуны мозаикой, которая раньше погибла вместе с древней базиликой; он восстановил также притвор, разоренный Барбароссой. Эту реставрацию довершили Гонорий III и Григорий IX. Последний украсил фасад собора мозаичной картиной, изображавшей Христа между Богоматерью и св. Петром, четырех евангелистов и его самого у ног Спасителя. Эти мозаики сохранились до времен Павла V В Ватиканском дворце Иннокентий III продолжил то, что было начато его предшественниками, воздвиг более обширное здание и обнес его стенами с башенными воротами. Так как беспорядки в Риме, где Латеран был ареной свирепой междоусобной войны, сделали необходимым для пап иметь укрепленное место жительства около св. Петра, то они и устроили там начиная с XIII века свою резиденцию. Сначала Иннокентий IV, после своего возвращения из Лиона, продолжал постройку Ватиканского дворца, а потом, с 1278 г., она продолжалась любившим роскошь Николаем III, который для этой цели пригласил из Флоренции на свою службу архитекторов фра Систо и фра Ристори. Он освободил от построек подступы к Ватикану и положил начало тамошним садам, которые обнес стенами с башнями. Их назвали viridarium novum, отчего и ворота около храма Св. Петра получили название Porta vi ridaria. Таким образом, вновь пробудилось чувство природы; в первый раз после многих столетий Рим видел устройство парка. Николай III был первым основателем Ватиканской резиденции в ее историческом виде.

Базилика Св. Павла также была снова реставрирована и украшена. В первой половине XIII века здесь возникло великолепное монастырское подворье красивейшее здание этого рода в Риме. Сходно с ним, но еще красивее здание подворья в Латеране, относящееся к тому же времени.

Первоначальная Латеранская церковь вскоре после перенесения папства в Авиньон сгорела; поэтому в настоящее время она заключает в себе лишь немногие памятники XIII века. Николай III реставрировал ее также, как и тамошний дворец Sancta Sanctorum. Читатель этой истории знает, что это была домовая капелла пап, в которой совершались самые торжественные службы, особенно в праздник Пасхи. В ней хранились наиболее почитаемые реликвии: «нерукотворный» образ Спасителя и головы верховных апостолов. Грациозная новая постройка Николая III, обложенная внутри мрамором, украшенная витыми колоннами под готическим фронтоном, мозаикой и живописью, представляет единственный сохранившийся до сих пор остаток старинного Латеранского дворца. Сам дворец уже при Григории IX был вновь выстроен и укреплен. Но после него Николай III продолжал постройку. Однако папы не довольствовались резиденциями в Ватикане и Латеране; Гонорий IV построил себе резиденцию у С.-Сабины, Николай IV другую у С.-Мария Маджиоре. Даже вне римской области, в Монтефиасконе, Терни, Витербо, Сориано, папы строили дворцы и виллы, и эта все усилившаяся любовь к роскоши навлекла на них нарицания со многих сторон, так как в ней видели или слишком большую светскость, или слишком большой непотизм.

Достойна внимания постройка Гонория III в С.-Лоренцо за стенами, где он соединил две древние базилики, выстроил дом для помещения соборного капитула и пристроил притвор. Далее обращает на себя внимание возникновение монастырей нищенствующих орденов. Но и эти постройки были только расширением уже существовавших, за исключением, может быть, монастыря С.-Сабины, основанного Домиником, в котором тоже находится подворье в римском стиле.

Наиболее достойная похвалы деятельность пап была направлена на благотворительные учреждения. Иннокентий III основал больницу и воспитательный дом С.-Спирито, к чему его побудил виденный им сон или насмешки римлян, осуждавших его за построение в честолюбивых целях своего дома – гигантской башни Конти. Он построил госпиталь возле церкви S. Maria in Sassia, где когда-то король Ина основал странноприимный дом (Schola Saxonum) и передал его в 1204 г. в заведование провансальца Гвидо, учредителя ордена госпитальеров в Монпелье, под названием ордена Св. Духа. Таким образом, старинный англосаксонский дом превратился в госпиталь С.-Спирито, и это название перешло и на церковь. Это заведение было расширено последующими папами и сделалось величайшим в свете учреждением этого рода.

Несколькими годами раньше возник госпиталь Св. Фомы на Целии, около арки Долабеллы, получивший название in Formis от тамошнего водопровода; Иннокентий III передал его уроженцу Ниццы Иоанну де Мата, который основал орден тринитариев с целью выкупа христианских невольников. Маленькая церковь в измененном виде существует и до сих пор, тогда как от госпиталя сохранился лишь остаток древнего портала при входе в виллу Маттеи. Третью боль основал в 1216 г. кардинал Иоанн Колонна в Латеране, где она еще существует; четвертую, С.-Антонио Аббате при С.-Мариа Маджиоре, учредил кардинал Петр Капоччи. Заболевавшие огнем святого Антония находили там за собой уход у братьев ордена, возникшего в Южной Франции. Эта больница не сохранилась, и только старинный мраморный портал в виде круглой арки указывает на то, что это было значительное здание.

Вообще в церковной архитектуре Рима в течение XIII века не заметно величественности. Не было потребности в новых постройках. Довольно было дела и с реставрацией старых базилик. Рим не создал более ни одной большой церкви в то самое время, когда во Флоренции, в Сиене и в Орвието возникли великолепные соборы. Правда, с половины XIII века и здесь тоже появляется готический стиль, который мы впервые встречаем в капелле Sancta Sanctorum. Этот мистический стиль Северной Франции был усвоен нищенствующими монахами, применен уже к церкви, построенной над гробом их святого в Ассизи, и приспособлен к итальянскому пониманию искусства, но готическая архитектура не получила развития в классическом Риме, за исключением церкви С.-Марии сопра Минерва, постройка которой была начата по распоряжению Николая III в 1280 г. архитекторами фра Систо и фра Ристори, строившими церковь С.-Мария Новелла во Флоренции. Эта наполовину готическая церковь была в течение долгих столетий единственной сколько-нибудь значительной новой постройкой в столице христианского мира. Напротив, в Лациуме уже в начале XIII века были воздвигнуты в прекрасном готическом стиле монастырские церкви в Казамари и Фоссанова.

Только в дарохранительницах над алтарями и в надгробных памятниках преобладала и в Риме в конце этого столетия готическая форма, соединенная с римскими мозаическими украшениями. В римских церквях и до сих пор сохранились многие из этих грациозных произведений искусства, принадлежащие к наиболее интересным памятникам Средневековья. Это частью работы тосканских мастеров, как, например, красивая дарохранительница в церкви Св. Павла, сделанная, вероятно, Арнольфом де Камбио, учеником Никола Пизано, в 1285 г., частью произведения римских художников; такова дарохранительница у С.-Марии в Космедине, сработанная Деодатусом по заказу кардинала Франческо Гаэтани. Уже начиная с XI века римские мраморщики работали даже в Средней и Южной Италии. Они назывались Marmorarii, или arte marmoris periti – понятие, характерное для Рима, потому что этот город был усыпан драгоценными мраморными обломками и представлял из себя настоящую Каррару даже для других городов. Поэтому здесь возникло специальное искусство мозаики из кусков мрамора, чему постоянным примером служила также мозаика в древних домах и храмах. Отламывали мраморные плиты от античных зданий, распиливали великолепные колонны, чтобы получить материал для декоративных украшений, особенно для полов в церквях, которые искусно выкладывались кусками порфира, серпентина, джиалло (желтый античный мрамор), белого и черного мрамора. Мозаикой украшались дарохранительницы, амвоны, алтари, надгробные памятники, епископские престолы, пасхальные канделябры, колонны, арки и фризы в монастырских дворах. Все эти, иногда изящные, Работы, особенно полы в церквях, свидетельствуют о постоянном разграблении Древнего великолепия Рима; изобилием мрамора пользовались ежедневно и не могли его истощить. Мраморщики грабили также для своих надобностей и катакомбы, вследствие чего погибло много надписей.

Из среды таких римских каменщиков (opus romanum) выделился в конце XII века замечательный род Козматов, имевший большое значение для местного искусства. Эта семья, деятельность которой наполняет целое столетие, происходила от некоего мастера Лаврентия, который вместе со своим сыном Иаковом впервые появляется около 1180 г. Затем она процветала в их детях и внуках в течение многих поколений, носивших имена Козьмы, Иоанна, Луки, Деодата. Но хотя имя Козьмы, кажется, лишь один раз встречается в этой художнической семье, однако, к удивлению, она вся была названа по этому имени. И хотя работы Козматов не приобрели такой славы, какую имели Николо и Джованни, Арнольфо, Чимабуэ и Джотто, однако они возвысили Рим, дав ему оригинальную художественную школу, и наполнили Лациум, Тусцию, даже Умбрию произведениями, которые по своей природе соединяли в себе архитектуру, скульптуру и мозаическую живопись.

Таковы были дарохранительницы, амвоны, надгробные памятники, портики и монастырские дворы. Род и школа Козматов угасли в Риме в то самое время когда папство, которое начало покровительствовать искусству, удалилось из Рима во Францию; их самих и их деятельность поглотила тьма римского запустения, последовавшего за Авиньонским пленением. Другая школа, процветавшая в Риме одновременно с Козматами, имела ту же участь. Главой ее был Бассалект или Вассалет, которому приписывается постройка красивого Латеранского подворья.

Особенно обращают на себя внимание в Риме надгробные памятники, большая часть которых, впрочем, принадлежит лицам из высшего духовенства. Обычай пользоваться античными саркофагами еще сохранялся, но вследствие быстрого развития Пизанской школы стали воздвигаться и оригинальные мавзолеи. Когда умер Иннокентий V, то Карл велел своему камерарию справиться в Риме, найдется ли порфировый саркофаг, пригодный для погребения этого папы, если же нет, то заказать для него красивый надгробный памятник. В Риме не сохранилось ни одного памятника знаменитых людей первой половины XIII века: особенно достойно сожаления уничтожение столь многих памятников в храмах Св. Иоанна и Св. Петра. Ряд еще существующих начинается находящимся в С.-Лоренцо памятником кардинала Вильгельма Фиески (1256), того самого легата Апулии, которого Манфред так неудачно посылал с тайным поручением. Он лежит в античном мраморном саркофаге, рельефы которого изображают римскую свадьбу – странный символ для кардинала! Средневековому искусству принадлежит только простая прямолинейная дарохранительница, живопись на которой изображает сидящего на престоле Христа и рядом Иннокентия IV со св. Лаврентием и кардинала со св. Стефаном. Длинные и напыщенные надписи восхваляют умершего.

За ним следует памятник кардинала Рихарда Анибальди, знаменитого вождя гвельфов и сторонника Карла Анжуйского: простой монумент, прислоненный к стене в левом крыле Латерана, новейшего происхождения также, как и надпись, но мраморная фигура та же, какая была первоначально. Этот памятник вызывает в памяти великое время Гогенштауфенов и междуцарствия, так как Рихард, будучи кардиналом, пережил всю эпоху от Григория IX до Григория X. Он умер в Лионе в 1274 г.

Другой, младший кардинал этого времени, Анкерус из Труа (1286), лежит в С.-Прасседе в хорошо сохранившейся гробнице, которая указывает уже на значительный прогресс римской скульптуры и, вероятно, есть произведение Козматов. Умерший покоится на ложе с изящной резной мраморной крышкой, лежащей на маленьких колонках. Пространство между ними покрыто мозаикой.

В Арачели мы находим фамильный склеп Савелли. Этот благородный род построил здесь для себя капеллу, которая была украшена картинами. Она заключает в себе еще два памятника: гробницу матери Гонория IV, где положен и сам этот папа. и сенаторский мавзолей. Первый памятник представляет саркофаг оригинальной работы, украшенный мозаикой по золотому грунту, под прямолинейной дарохранительницей. На нем покоится мраморное изображение Гонория IV с красивым, безбородым лицом; оно было перенесено Павлом III из Ватикана и положено на саркофаг, в котором у же находилось тело матери Гонория, Ваны Альдобрандески. Второй монумент странным образом соединяет в себе античную древность со средневековыми формами; мраморная урна с вакхическими рельефами из времен римского художественного упадка служит основанием, на котором возвышается украшенный мозаикой саркофаг с готической надстройкой. На передней стороне в трех местах изображен герб Савелли; надписи относятся к разному времени и размещены неправильно, так как здесь погребены многие Савелли: во-первых, сенатор Лука, отец Гонория IV, Иоанна и Пандульфа, которому этот надгробный памятник и был воздвигнут именно этими сыновьями; во-вторых, знаменитый сенатор Пандульф и его дочь Андреа; далее Мабилия Савелли, жена Агапита Колонна, и другие члены фамилии позднейшего времени.

В Минерве похоронен кардинал Латинус Малабранка, по совету которого был избран папой Целестин V; с ним же похоронен и кардинал Матеус Орсини. Саркофаг имеет форму ложа, на котором покоится изображение умершего. Вообще ко времени Бонифация VIII относятся лучшие произведения школы Козматов. Как раз в это время Иоанн, сын второго Козмы, сработал под наблюдением Джотто многие надгробные памятники, отличающиеся превосходным художественным замыслом: саркофаги с готическими дарохранительницами, мозаика которых изображает Пресвятую Деву со святыми, стоящих над умершим, сан которого охраняется двумя мраморными ангелами, – представление, исполненное такой грации, какая впоследствии уже никогда больше не проявлялась. Самое знаменитое творение мастера Иоанна есть монумент Вильгельма Дуранте в Минерве – тонко выполненная работа. Сходен с ним надгробный памятник кардинала Гонзальва д'Альбано (1299) в С.-Марии Маджиоре. Художник написал свое имя на третьем произведении искусства, прекрасном памятнике капеллана Бонифация VIII, Стефана, из гибеллинской фамилии Сурди, в церкви Св. Бальбины. Неизвестно, принадлежит ли Иоанну и памятник Бонифацию VIII в Ватиканском гроте. Там находится саркофаг этого папы с его мраморным изображением – произведение, отличающееся простотой и силой, но не имеющее грации предыдущих памятников.

Искусство Козматов в последний раз выразилось в надгробном памятнике умершего в 1302 г. генерала францисканцев Матеуса д'Акваспарта, находящемся в Арачели, который уже не имеет на себе имени Иоанна и вообще не имеет никакой надписи, но принадлежит к школе этого же художника. В том же году умер кардинал Гергард Пармский; его памятник, находящийся в левом боковом отделе Латерана, в настоящее время вделан высоко в стену; это простой саркофаг с длинной и варварской надписью, составленной в леонинских стихах. Крышка, на которой лишь выгравирована фигура умершего, была впоследствии приподнята к стене, чтобы сделать видимой эту фигуру.

Мы бросим еще взгляд на столь часто встречающиеся в римских церквях надгробные плиты, замечательные каменные календари смерти, которые когда-то, как мозаика, покрывали полы базилик, а теперь мало-помалу исчезают. Начиная с VIII века стали хоронить мертвых в церквях. Долгое время место погребения обозначалось только плитой в полу с именем, датой смерти и с присоединением слов: «Да покоится в мире душа его». Позднее рядом с надписью стали вырезать на камне изображение свечи; затем, особенно начиная с XIII века, стали изображать самого умершего или рельефно, или в виде очертания, покоящегося на подушке, со сложенными крестообразно на груди руками, с фамильными гербами по бокам головы; на краю плиты латинская надпись. Самые древние из этих памятников большей частью уничтожены; однако многие из них, относящиеся к XIII веку, еще находятся и теперь в церквях: Арачели, С.-Цецилии, Марии сопра Минерва, Прасседе,

Сабины, Лоренцо в Панисперне и других. Иногда плиты выложены мозаикой. Красивейшая мозаичная вещь этого рода есть надгробная плита генерала доминиканцев Мунио ди Замора, (1300), находящаяся в церкви С.-Сабины, – работа мастера Иакова де Туррита.

Такие памятники, встречающиеся все чаще в XIV веке, замечательны и потому, что они дают изображения одежд того времени. Кроме того, они отмечают постепенное изменение буквенного шрифта. По этому поводу мы заметим лишь следующее; в первой половине XIII века в Риме сохранялся еще древний эпиграфический характер шрифта; около конца этого века буквы становятся изменчивыми: в их начертании, особенно букв Е, М, N и V, замечается полный произвол. Римская линия принимает дугообразную форму, и Е и С начинают писаться с росчерком на конце. Характерна для новой формы буква Т, у которой крючки поперечной перекладины глубоко и изогнуто спускаются вниз. Эта живописная манера делает шрифт пестрым и придает ему странный вид. Такую форму букв, которая господствовала в течение всего XIV века и исчезла только в эпоху Возрождения, назвали готической. Хотя она с готами имеет столь же мало общего, как и названный их именем стиль искусства, но она находится в связи с последним, получившим свое выражение в Италии также в конце XIII века. Готические буквы в надписях также хорошо гармонируют с готическим стилем, как арабский шрифт с мавританской архитектурой. Они выражают собою перемену, происшедшую в эстетическом сознании человечества, и находятся также в связи с делающейся все сложнее одеждой этого времени. Они относятся также к аристократической форме древнеримского письма, как готическая церковь к базилике и как простонародный национальный язык к латинскому.

4. Изобразительные искусства. – Скульптура. – Статуя Карла Анжуйского в Капитолии. – Статуя в честь Бонифация VIII. – Живопись. – Стенная живопись. – Джотто работает в Риме. – Развитие мозаичной живописи. – Трибуны работы Иакова де Туррита. – Навичелла Джотто в Ватикане

Изобразительные искусства покоились в лоне церкви, как лепестки в цветочной чашечке; они развивались только в ней, они состояли только на ее службе. Живопись, как искусство святых вдохновений, должно было развиться шире, чем скульптура, жившая языческими воспоминаниями. Однако и последняя прогрессировала в Риме в течение XIII века, хотя и оставалась в подчиненном положении относительно церковной архитектуры. В надгробных памятниках, дарохранительницах, в дверях и портиках можно заметить высшее чувство формы и даже изучение античных образцов. Произведения древности, саркофаги, колонны и статуи нигде не были многочисленнее, чем в Риме; поэтому здесь пробудилась склонность к ним. Уже Климент III в конце XII века велел поставить перед Латераном в качестве украшения публичного места античную конную статую Марка Аврелия, и художники XIII века, наверное, обращали пытливый взгляд на красоту античных произведении скульптуры. Гений пизанца Николо напитан был духом древности; в Риме бывали художники его школы; но ни один из Козматов не возвысился здесь до степени настоящего скульптора, и величайшие произведения древности: Лаокоон, Аполлон Бельведерский, Умирающий Гладиатор – лежали еще глубоко скрытыми в своих могилах, чтобы восстать из них только в такое время, которое созреет для их созерцания. Композиция статуэток, которая так широко развилась в готическом стиле, появляется в произведениях Козматов лишь как бы в зародыше; как противоречащая стилю базилик, она была в Риме скоро совершенно оставлена. Здесь не возникло ничего похожего на рельефные изображения на церковных кафедрах в Пизе, Сиене и Пистойе, ничего, что могло бы соперничать со скульптурой Орвиетского собора. Только одно единичное явление показывает, что искусство ваяния снова сознало, как в древности, свою связь с политической жизнью, – это сооружение в Капитолии по постановлению сената статуи, изображающей Карла Анжуйского в натуральную величину, которое явилось событием в истории искусства. В этом случае скульптура в Риме в первый раз снова вышла из служебного положения относительно церкви. В древнем Капитолии, где римляне когда-то воздвигли в честь своих героев и тиранов столько статуй, разбитые члены которых еще валялись кругом в пыли, позднейшие потомки поставили грубо и неискусно сделанное мраморное изображение галльского завоевателя, их сенатора. Античный обычай был, впрочем, уже возобновлен вне Рима Фридрихом II, так как в Капуе были статуи его и его канцлера. Около этого же времени в Милане поставлено было изображение подесты Ольдрадуса в виде маленькой конной фигуры, которую еще и теперь можно видеть там на Бролетто. Мантуя посвятила бюст Вергилию, а в 1268 г. жители Модены воздвигли публично статую знатной благотворительнице Буониссиме.

Образцом для статуи Карла Анжуйского могла быть сходная с ней статуя великого Фридриха, или художник воспользовался, как моделью, фигурой сидящего Петра в Ватикане; может быть также, что он изучал какое-нибудь мраморное изображение древнего императора, одиноко остававшееся еще между развалинами Форума. Однако и сам король Карл служил моделью для своей статуи, так что она есть настоящий портрет с натуры; она является неоценимым памятником средневекового Рима, отделенным веками варварства от мраморных статуй Позидиппа и Менандра или от богоподобного, сидящего на троне Нервы, находящегося в Ватиканском музее; но она полна энергии, как и век гвельфов и гибеллинов, и выразительна в своей грубой реальности. Резец более совершенного художника едва ли мог бы так хорошо представить в лице убийцы Конрадина изображение тирана, как это удалось неискусной руке скульптора XIII века, который, несмотря на соединение античного идеального одеяния с историческим портретом, передал натуру Карла, не идеализировав ее.

Идея воздвигать в честь выдающихся людей их статуи снова является во времена Бонифация VIII. Многие города, особенно те, в которых он был подестой, поставили ему статуи; таковы Орвието, Флоренция, Ананьи, Рим в Ватикане и Латеране. Даже Болонья в 1301 г. поставила его статую перед городской ратушей. Враги его ставили ему это в упрек: в обвинительной записке Ногаре определенно сказано, что Бонифаций велел поставить в церквях свои серебряные изображения, чтобы совратить народ в идолопоклонство, – разительное доказательство варварского представления, существовавшего об этом художественном направлении в тогдашней Франции. Впрочем, то, что оставалось от статуй этого знаменитого папы, не указывает на свободное развитие портретной скульптуры. Сидячая фигура на внешней стене собора в Ананьи даже поражает своей грубостью и неуклюжестью, напоминая фигуры идолов.

Большее значение, чем скульптура, получила в Риме живопись, которая имела свои зачатки в древних базиликах. Самые старинные картины XIII века находятся в церкви С.-Лоренцо и относятся ко времени Гонория III, который возобновил эту красивую базилику. По его приказанию как передний притвор, так и внутренность церкви были расписаны фресками; они отчасти полиняли, отчасти лишь недавно так заново были реставрированы, что потеряли свой первоначальный вид. В них виден грубый, но живой характер неразвитого искусства, подобно настенной живописи, находящейся в капелле четырех венценосцев, в церкви Св. Сильвестра, относящейся к тому же времени. Впрочем, они свидетельствуют о применении фресковой живописи на больших поверхностях стен в начале XIII века; с такой полнотой в таких размерах она проявляется еще только в пещерной церкви в Субиако.

С наступлением времени Чимабуэ и Джотто, творца циклической Стенной живописи, искусство великолепно расцвело в Италии, как это доказывают нам Ассизи, Падуя и Флоренция. Знаменитый флорентинец Чимабуэ прибыл в Рим около 1270 г., потом работал в Ассизи, после чего еще раз возвратился в Рим. Как на памятник его пребывания в Риме, следует смотреть на изображение римских монументов или на план города, находящийся в церкви Св. Франциска в Ассизи. Джотто писал в Риме между 1298 и 1300 гг. Его фрески в храме Св. Петра и в латеранской юбилейной ложе Бонифация VIII, к несчастью, погибли также, как потеряны и картины его ученика Пьетро Каваллини. Только обломок фрески работы Джотто, изображающий Бонифация VIII с портретно верными чертами, объявляющего из ложи о наступлении юбилейного года, можно видеть и теперь под стеклом на столбе в Латеране. Прославленный Дантом рисовальщик миниатюр Одеризио де Губио получил также от Бонифация VIII работу в Риме, где он и умер в 1299 г. Папа поручил ему и Франку Болонскому украсить миниатюрами книги для Латеранской библиотеки.

Хорошие произведения были созданы в XIII веке мозаичной живописью; они еще и теперь украшают некоторые церкви. Это национально-римское искусство еще в VI веке произвело много прекрасного, потом пришло в упадок и в XII веке вновь пробудилось. В XIII веке тосканское влияние способствовало его мощному развитию, не изменив этим существенно его римско-христианского идеала. Здесь работы начинаются с Гонория III; они грубы и неискусны, как на фризе притвора в С.-Лоренцо и в нишах С.-Констанцы у св. Агнессы, которая относится ко времени Александра IV; затем получают более свободный вид. Уже Гонорий III начал мозаичную картину за трибуной, которая была потом окончена Николаем III, бывшим тогда еще аббатом этого монастыря. Поэтому это произведение носит на себе двойственный характер; но им уже начинается вторая эпоха римской живописи, которая сначала была насильственно приостановлена в своем развитии последствиями Авиньонского пленения.

В конце XIII века в Риме процветала школа мозаистов, во главе которой навеки прославился Джакопо делла Туррита со своим сотоварищем Иаковом де Камерино. Полагают, что оба они были монахами ордена миноритов. Францисканское одушевление, создавшее в Ассизи союзный храм итальянских искусств, действовало вообще оживляющим образом на творческую деятельность Италии. Туррита исполнил скульптурную работу Латеранской трибуны при Николае IV в виде ряда изображений святых и символов с таким богатством живописи, какого Рим не видал уже в течение столетий. Центральным пунктом всей композиции является сверкающий драгоценными камнями крест под более древним поясным изображением Спасителя; он разделяет группы фигур. Оба новых святых, Франциск и Антонии, помещены здесь точно под апостолами, но в качестве вновь принятых – в самом скромном виде.

Лучшее произведение Туррита было исполнено им в церкви С.-Мария Маджиоре, где Николай IV и кардинал Иаков Колонна поручили ему покрыть мозаикой трибуну. Главное место здесь занимает группа коронования девы Марии Спасителем – большая картина на лазурно-голубом фоне. Сонм ангелов парит кругом. С обеих сторон к коронуемой, со смирением воздымающей руки, приближаются по сверкающему золотом небу Петр и Павел, оба Ионна, с одной стороны Франциск, с другой – Антоний Падуанский. По золотому фону вьются виноградные лозы с пестрыми птицами и образуют великолепную, но загромождающую самую картину декорацию. Заказчики Николай IV и кардинал изображены коленопреклоненными в уменьшенном масштабе; такой способ представления употреблялся раньше очень часто. Напротив, оба новых героя церкви, Франциск и Антоний, изображены во весь рост, в таком же виде, как и апостолы. Можно думать, что художник имел перед собой античные мозаики вроде палестринских полов и что он взял оттуда для обеих своих мозаик барки с амурами, лебедей, пьющих животных, цветы, речных богов. Мозаика освещает базилику сверхъестественным золотым сиянием, полным торжественности. Когда лучи солнца падают на нее сквозь пурпурные занавесы окон, то она кажется подобной тому пламенному небу, в котором погружены у Данте святые Бернард, Франциск, Доминик и Бонавентура. Это излучение света производит такое же действие, как музыкальный хорал. Туррита закончил украшение этого древнего храма Марии, присоединив к знаменитым, еще проникнутым античным искусством мозаикам времен Сикста III, украшающим главный шатер церкви, как общее заключение, свою картину трибуны – лучшее из произведений римской мозаичной живописи.

Перед этой же церковью в большой внешней ложе видна мозаика, исполненная в конце этого столетия Филиппом Риссути по заказу кардиналов Иакова и Петра Колонна: Христос на троне между святыми; сцены, относящиеся к легенде о построении базилики; Колонна любили С.-Мария Маджиоре, где были погребены некоторые члены их фамилии. В то время как их славный дом подвергнулся разрушительным ударам Бонифация VIII, народ видел на мозаичной картине этой церкви коленопреклоненный образ подвергнутого проклятию кардинала Иакова в небесной славе вместе со святыми. Его страшный враг Бонифаций тоже любил пышность и искусство, и только его политические заботы помешали ему навеки прославиться монументами высшего порядка. Он выстроил свою юбилейную ложу в Латеране и свою погребальную капеллу в Ватикане, которая, однако, погибла. В Ватикане работал также Джотто; кардинал Иаков Стефанески, который давал работу этому художнику в своей титулярной церкви С.-Джиорджио в Велабро, поручил ему исполнение знаменитой мозаики, известной под названием «Навичелла», которая раньше украшала преддверие храма Св. Петра, а теперь вделана в стену над входом в притвор. Эта картина вследствие позднейшей реставрации потеряла свою первоначальную прелесть; только рисунок Джотто сохранился. Она изображает церковь в виде плывущего в бурю по морю корабля Св. Петра, в то время как верховный апостол идет ко Христу по волнам Галилейского моря. И этот древний символ был столь же применим, как и полон предчувствий, для Бонифация VIII и для конца XIII века.