Текст книги "История города Рима в Средние века"

Автор книги: Фердинанд Грегоровиус

3. Возвращение Иоанна XII. – Бегство Льва VIII. – Низложение его на соборе. – Месть Иоанна своим противникам. – Смерть Иоанна в мае 964 г. – Римляне избирают Бенедикта V. – Оттон возвращает Льва в Рим. – Низложение и изгнание Бенедикта V. – Подчинение папской власти германскому императору. – Грамота Льва VIII

Когда Иоанн, немедленно призванный назад в город, вернулся в него в сопровождении друзей и вассалов, Лев VIII тотчас же увидел себя покинутым всеми и бежал с небольшой свитой к императору в Камерино. Оттон уже успел отправить в Бамберг сдавшихся ему в S.-Leone Беренгара и Виллу, а противодействие Адальберта не могло представлять ничего опасного. Тем не менее император не счел возможным двинуться теперь же в Рим, вероятно, потому, что много войска было отпущено и предстояло собрать новое. Тем временем Иоанн XII подверг жестокой мстительной каре своих противников. 26 февраля он созвал собор в базилике Св. Петра. Из 16 присутствовавших на этом соборе епископов было 11 подписавших приговор о низложении Иоанна; справедливо или нет, они так же, как и кардиналы, могли оправдывать свое участие в соборе Оттона тем, что оно было вынуждено. Ничтожное число духовных на соборе Иоанна и участие этих лиц на двух взаимно исключающих друг друга соборах ясно свидетельствовало о том, как беспомощна была римская церковь и какая смута царила в ней. Иоанн объявил, что он насилием со стороны императора был обречен на двухмесячное изгнание, что теперь он вернулся на свой престол и предает проклятию осудивший его, Иоанна, собор. Епископы гг. Альбано и Порто признали себя виновными в том, что совершили посвящение над Львом против канонических правил, и оба были лишены своего сана. Сико Остийский, проведший Льва через все стадии церковного посвящения, был лишен священнического сана.

Предав осуждению Льва, Иоанн XII стал мстить многим из своих знатных противников; кардиналу Иоанну он приказал отрезать нос, язык и два пальца, протоскриниарию Аццо – отрубить руку. И тот и другой были его послами, когда он приглашал Оттона в Рим. Епископа шпейерского Отгера Иоанн подверг бичеванию, но дальше этого не пошел и отослал Отгера к императору, опасаясь чрезмерно раздражить последнего. Между тем Оттон оставался в Камерино и здесь в сообществе своего папы провел праздник Пасхи; после того он направился в Рим, но прежде, чем он успел дойти до города, его известили о смерти Иоанна XII. Если достоверны некоторые сообщения, этот папа нашел, по-видимому, смерть, вполне достойную его жизни: как-то ночью среди своих любовных похождений вне Рима он попал в руки дьявола, явившегося к нему в образе оскорбленного мужа; он нанес Иоанну удар в голову, и через 8 дней после того, 14 мая 964 г., Иоанн умер. Другие летописцы говорят, что смерть Иоанна последовала от апоплексического удара, что весьма вероятно при крайне нервном возбуждении, в котором находился Иоанн. Так окончил свое существование сын знаменитого Альберика, явившись жертвой собственной разнузданности и своего противоречивого положения как государя и папы. Юность Иоанна, его происхождение от великого римлянина и трагизм положения дают ему некоторое право на менее суровый приговор.

По смерти Иоанна римляне нарушили присягу, данную ими по принуждению и, не признавая больше папой Льва VIII, низложенного 26 февраля, решили еще раз оказать сопротивление императору. После больших раздоров среди партий был избран в папы и провозглашен милицией кардинал-диакон Бенедикт. Это был достойный человек, приобретший в варварскую эпоху Рима редкий титул грамматика, которым он и обозначается. Как обвинитель Иоанна, он подписал приговор о низложении его, но вместе с тем он принимал также участие в февральском соборе, осудившем папу Льва. Римляне считали Бенедикта таким человеком, который найдет в себе мужество отстоять независимость церкви от императорской власти. В противность запрещению императора избранный папа был посвящен и под именем Бенедикта V занял апостольский престол.

Затем послы римского народа поспешили к Оттону в Риети сообщить об избрании нового папы и просить об утверждении его. Оттон ответил послам, что он вернет Риму его законного папу Льва и накажет город, если последний не будет повиноваться. Вслед затем Оттон двинулся в Рим. По пути войска императора грабили и опустошали римскую область; затем сам город был обложен. Стоя перед городом и требуя, чтоб он сдался и выдал Бенедикта, Оттон не мог не поступать как император, который требует повиновения от подвластного ему города. Со своей стороны, римляне могли видеть в нем только деспота, который явился, чтобы отнять у них последние остатки их независимости – принадлежавшее им исстари право избрания папы. Позора, связанного с личностью Иоанна XII, уже не существовало; преемником Иоанна был избран человек благочестивый, и наконец императору было представлено ходатайство об утверждении избрания. Но мог ли Оттон устранить Льва VIII, избранного на соборе и притом по личной воле императора? В свою очередь, могли ли и римляне отказаться от попытки отстоять перед новым императором свое древнее право избрания, не показав тем самым, что они вполне заслужили участь рабов? Избранный ими папа поднялся на городские стены и призывал их защитников к сопротивлению. Однако в городе стал свирепствовать голод, и после нескольких штурмов мужество осажденных окончательно пало. 23 июня они отворили ворота, выдали Бенедикта V и снова поклялись в верности у гроба св. Петра; они ждали жестокой кары, но император объявил им амнистию.

По вступлении Оттона в Рим Лев VIII, согласно велению императора, созвал собор в Латеране. Несчастный Бенедикт, избранный римлянами, был введен в зал заседаний в папском облачении, и архидиакон предложил ему отвечать на вопросы, каким образом он, Бенедикт, осмелился возложить на себя знаки святейшего сана, зная, что еще жив его государь и папа Лев, в избрании которого он сам участвовал после низложения Иоанна, и как он мог нарушить клятву, данную своему, здесь присутствующему, императору в том, что без его согласия папа никогда не будет избираться? «Если я погрешил, я прошу милосердия», – воскликнул Бенедиктт, простирая руки с мольбой. При виде такого смирения Оттон прослезился: теперь у его ног лежала римская церковь, некогда бывшая, при Николае I, таким страшным трибуналом для королей. И Оттон обратился к собору с просьбой о помиловании Бенедикта, обнимавшего колени императора. Лев VIII разрезал паллий у антипапы, взял из его рук жезл, сломал его, приказал папе сесть на пол, снял с него папское одеяние и затем исключил его из духовного звания. По желанию императора Бенедикту осужденному на вечное изгнание был, однако, возвращен сан диакона. Папский престол уже давно был в руках римских партий; даже женщины назначали пап, и в лице внука Марозии унижение этого сана достигло своих крайних пределов. Император оказал церкви неоспоримую услугу, отняв у грубых магнатов избрание папы. Царившая в Риме смута сделала Оттона диктатором, и он взял в свои руки избрание как право, принадлежащее императору, тем более что он привык в Германии назначать епископов своей волей. Еще никогда ни один император не одерживал такой победы. Личной энергией Оттона и некоторых его преемников, которым он послужил примером, папство было подчинено императорской власти, и мекая церковь вошла в вассальные отношения к Германии. Императорская власть была вознесена на огромную высоту, но затем папство, умаленное величием могущественных властителей, отомстило за себя: оно не только вернуло себе утраченную свободу, но и превзошло пределы императорской власти, проявив исполинскую энергию (таковы законы, которым следует в своих изменениях вещественный мир). Борьба церкви с германской империей была центральным событием в Средние века – великой исторической драмой, потрясавшей мир в эти века.

Достойная попытка римлян сохранить за собой избирательное право была принесена в жертву высшей необходимости; германское королевство должно было надолго подчинить себе Рим и церковь для того, чтобы последняя могла быть реорганизована. Покорившийся город признал императора своим повелителем, и папа Лев был снова водворен на апостольском престоле. Весьма вероятно, что на этот раз Оттон, уже не довольствуясь присягой римлян, издал декрет, которым римляне были окончательно лишены избирательных прав, и Лев VIII, креатура императора, изъявил полную готовность подчиниться этому декрету. Подобная грамота сохранилась в неточной редакции XI века; подлинность этой грамоты возбуждает, однако, сильные сомнения: явные подделки в интересах императорских прав делают истинное содержание грамоты неузнаваемым.

4. Отъезд Оттона. – Смерть Льва VIII весной 965 г. – Иоанн XIII, папа. – Его род. – Изгнание Иоанна. – Оттон идет в Рим. – Возвращение папы. – Варварское наказание возмутившихся. – «Caballus Constantini». – Плач об упадке Рима при саксах

Проведя праздник Петра в Риме, Оттон покинул город 1 июля 964 г. и увел с собой Бенедикта V, которого впоследствии отправил в изгнание в Гамбург. Условия, в которых приходилось Льву VIII оставаться в городе, были по-прежнему тягостны, но весною 965 г. смерть освободила Льва из его затруднительного положения. Собраться для избрания Льву преемника римляне уже не решались и, предоставляя императору назначить папу, отправили к нему в Германию Аццо и сутрийского епископа Марина. Сами римляне желали видеть своим папой Бенедикта V, человека ими избранного, и надеялись, что император остановит свой выбор на нем. Но Бенедикт V умер 4 июля 965 г. в Гамбурге, где он, находясь под надзором епископа Адальдага, жил, как святой. Смерть Бенедикта избавила Оттона от неприятной необходимости отказать римлянам в их просьбе, и он отпустил их послов с почетом, отправив с ними епископа шпейерского Отгера и епископа кремонского Лиутпранда.

Выбор пал на епископа нарнийского, занявшего престол Петра 1 октября 965 г. Иоанн XIII, сын епископа Иоанна, также нарнийского, воспитывался в Латеране, прошел здесь по всем ступеням церковной иерархии и приобрел себе почтенную репутацию ученого человека. Явившись обвинителем Иоанна XII на ноябрьском соборе и подписав акт о низложении Льва VIII, Иоанн XIII мог затем опять содействовать возвышению Льва VIII, только будучи вынужден к том необходимостью. Иоанн XIII принадлежал к знатному роду и был ближайшим родственником senatricis Стефании, которой он впоследствии дал в ленное владение Палестрину. Сына, рожденного от брака этой Стефании с графом Бенедиктом, Иоанн XIII повенчал с Теодорандой, дочерью Кресцентия, прозванного а Caballo marmoreo, и после того сделал его правителем (rector) Сабины; имя этого сына было также Бенедикт. Род Кресцентиев вступил на свое блестящее поприще именно в это время, вслед за падением дома Альберика. Иоанн XII сам содействовал возвышению этого рода, желая найти в нем поддержку против знати, с которой у Иоанна немедленно установились враждебные отношения. Примкнув к императору, Иоанн надеялся освободиться от влияния магнатов; однако последствием такого образа действий Иоанна был заговор против него. Во главе заговорщиков стал префект города Петр, и это неожиданное упоминание о должности префекта показывает, что она была восстановлена императором. На стороне Петра, бывшего в то время, по-видимому, весьма могущественным человеком в Риме, были Роффред, граф Кампаньи, вестиарий Стефан, многие другие знатные лица и много людей из народа. Предводители милиции схватили папу 16 декабря, заключили его в замок Св. Ангела, а затем отправили в Кампанью, где он был, вероятно, помещен в замке Роффреда. Восстание имело демократический характер, так как главную роль играли в нем наряду с префектом города предводители низшего класса (Vulgus Populi). Дело шло опять об освобождении Рима от папского управления как от чужеземного ига. Утрата Римом избирательных прав необходимо должна была привести к постоянным революционным движениям; но и это вызванное отчаянием восстание окончилось также трагически.

Осенью 966 г. Оттон прибыл в Италию и наказал сначала Ломбардию, где злополучный Адальберт сделал попытку еще раз вступить в борьбу, но снова бежал на Корсику и стал вести жизнь скитальца. Когда затем император двинулся к Риму, в городе произошла контрреволюция. Иоанн, сын Кресцентия, восстал с приверженцами изгнанного папы; Роффред и Стефан были убиты, префект принужден был спасаться бегством, и папа был снова призван. В это время Иоанн ХIII находился под защитой графа капуанского Пандульфа, к которому он, вероятно, бежал или был отпущен. Сопровождаемый капуанской свитой, папа прибыл в Сабину, графом которой был его племянник Бенедикт, зять Кресцентия a Caballo marmoreo, и отсюда проследовал в Рим, в который вступил 12 ноября, пробыв в изгнании 10 месяцев и 28 дней.

Вскоре затем появился в Риме Оттон. Хотя город не оказал никакого сопротивления, тем не менее на этот раз римлянам не было оказано пощады; мы не сомневаемся, что город был подвергнут императорскими войсками разграблению и обагрен кровью убитых ими граждан. Разгневанный император решил строго наказать руководителей восстания. Самые знатные лица из числа восставших, имевшие титул консулов, были сосланы в Германию. Двенадцать народных предводителей, называемых в древних рукописях испорченным словом decarcones и бывшие, несомненно, начальниками римских округов, заплатили за свою любовь к независимости смертью на виселице; многие другие были казнены или ослеплены. Жестоким и диким, как то время, было наказание, которому был подвергнут префект города, Петр, заточенный как пленник в подземелья Латерана. Император отдал префекта в распоряжение папы, и последний приказал повесить префекта за волосы на Латеранской площади, на конной статуе Марка Аврелия – «Caballus Constantini». При этом необыкновенном случае неожиданно выступает на свет из мрака прошлых времен знаменитый памятник древности.

Это замечательное произведение искусства сохраняется до сих пор и служит лучшим украшением Капитолия. Нельзя не проникнуться благоговением, взирая на эту статую и вспоминая, что она существует уже почти 17 столетий; и, быть может, этот бронзовый император с торжественно простертой рукой, величественно восседающий на коне, будет существовать и тогда, когда новые развалины будут свидетельствовать о том, что достоянием прошлого стал опять такой же долгий исторический период. Поставленная в эпоху наибольшего могущества цезарей, эта конная статуя была свидетельницей падения империи и возникновения папства. Готы, вандалы, герулы, византийцы и германцы проходили перед изображением императора, предаваясь убийству и грабежу, и не прикасались к статуе. Хищник Константин II засматривался на нее, но не решился увезти. Вокруг нее рушились храмы и базилики портики и статуи; сама же она оставалась невредимой, как одинокий гений великого прошлого Рима. Только имя статуи было забыто, ибо после того, как конная статуя Константина у арки Севера погибла, на статую Марка Аврелия было перенесено имя императора, которому так много была обязана церковь. С этим произведением искусства народная фантазия связала следующую грубую легенду о происхождении статуи. В то время, когда город управлялся консулами, рассказывали паломники, он был однажды осажден у Латеранских ворот чужеземным королем. В этих трудных обстоятельствах какой-то оруженосец-великан или крестьянин предложил городу избавить его от беды, но в награду требовал себе 30 000 сестерциев и памятника о своем подвиге в виде позолоченной конной статуи. Сенат согласился на такое предложение. Крестьянин сел на неоседланную лошадь и взял в руку серп. Зная, что ночью король совершает свои потребности под одним деревом, – а знал крестьянин об этом через сову, которая в такие моменты начинала кричать, – он захватил короля; в то же время римляне напали на вражеский лагерь и завладели богатой добычей. Сенат выдал освободителю обещанную награду и приказал сделать из позолоченной бронзы лошадь без седла; на ней был посажен всадник с протянутой правой рукой, которой был схвачен король. На голове лошади было укреплено изображение совы, а сам король был изображен со связанными руками, лежащим под ногой наступающего на него коня.

Таким образом, конная статуя Марка Аврелия стояла в X веке еще вполне сохранившейся на Латеранском поле, Campus Lateranensis. Находившаяся здесь базилика была построена Константином, а епископское подворье было раньше дворцом великого императора; естественно было думать, что и конная статуя была его изображением. Существовала вообще наклонность направлять некоторые вещи и памятники, свидетельствовавшие о Древнем Риме, в Латеран; так, уже в X веке бронзовая группа волчицы, кормящей детей, была поставлена в той зале Латеранского дворца, где происходил суд под председательством императорского посла, почему и зал стал называться ad Lupam.

Но вернемся к префекту, повешенному за волосы. Он был затем снят, раздет донага и посажен верхом на осла, лицом к хвосту, к которому был привязан колокольчик и который префект должен был держать как повод. На голову префекту был надет мешок, утыканный перьями; такие же мешки прикрывали ноги. В этом виде дефект был проведен по всему Риму и в заключение был отправлен за Альпы в изгнание. Ослепленные местью победители не пощадили даже мертвых; трупы графа Роффреда и вестиария Стефана по приказанию императора были вырыты из могил и выброшены за город. Все эти жестокие меры навели на Рим ужас и возбудили в населении негодование, а вне Рима вызвали внимание и сочувствие к римлянам; во врагах же императорской власти усилили к ней ненависть. Один только Иоанн XIII имел основание чувствовать признательность к Оттону и называл его освободителем и восстановителем погибавшей церкви, пресветлым, великим и трижды благословенным императором. Но римляне никогда не могли преклониться перед властью чужеземных королей, которые, спустившись с Альп со своими полчищами. являлись, чтобы получить от Св. Петра корону и титул императора и в силу этого властвовать над городом. Безмолвно затаив в себе ненависть, подчинились римляне власти саксонского дома. Среди них не нашлось поэта, который, по примеру предков, поведал бы о судьбе великого города. Только сорактский монах, заканчивающий свою хронику описанием прибытия разгневанного Оттона и его «несметных галльских полчищ», бросает в отчаянии перо и дает волю своему чувству, выраженному варварским и нескладным языком, но вполне понятным для нас:

«Горе тебе, Рим! Сколько народов угнетает и топчет тебя. Король саксов также покорил тебя; меч поразил твой народ, и твоя сила уничтожена. Их мешки наполнены твоим золотом и твоим серебром. Прежде ты был матерью, теперь ты стал дочерью. То, чем ты владел, утрачено; ты лишен своей первой юности; при папе Льве ты был попран первым Юлием. На вершине своего могущества ты торжествовал над народами, поверг мир в прах и раздавил земных царей. В своих руках ты держал скипетр и великую власть. Теперь тебя совершенно ограбил и разорил король саксов. То же, что говорится о некоторых мудрецах, будет написано и о тебе: некогда ты покорил чужеземные народы и овладел всем миром от севера и до юга. Теперь ты под властью народа галлов; ты был слишком прекрасен. Все твои стены с башнями и зубцами останутся такими, какими они были: у тебя было 381 башня, 46 замков, 6800 зубцов и 15 ворот. Горе тебе, город Льва, уже давно ты взят, но теперь король саксов осудил тебя на забвение».

Так плакал о падении Рима под властью саксов невежественный монах, обитавший на уединенной горе Соракте, с вершины которой, глядя на расстилавшуюся перед ним долину, он мог видеть, как из года в год проходят мимо вооруженные толпы народов, чтобы напасть на Вечный город и вселить в него ужас. Этот плач монаха при изменившихся условиях в Риме уже не может трогать нас так, как трогают нас элегии более раннего времени; но произведение это представляет последующее звено в ряду таких элегий, начиная с плача Иеронима о падении Рима при готах, писем Григория о лангобардах, теснивших Рим, и кончая трогательной песнью о Риме, подпавшем под иго византийцев. Сравнивая плач сорактского монаха с названными элегиями, мы убеждаемся, как низко пали в X веке язык и наука у римлян.