Текст книги "В поисках короля (СИ)"

Автор книги: Елена Бушаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)

Глава 62. Над Кроатон

Первым чувством была боль. Рут в очередной раз начала клясться себе, что раз и навсегда заканчивает пить, как вспомнила, что голова болит вовсе не из-за пьянства. Она страдальчески поморщилась и тут же ахнула, схватившись за лицо. Успевшие затянуться порезы снова закровоточили. Вокруг было темно как в Аду, видно на пленников решили не переводить факелы, пахло застоявшимся воздухом и прелой соломой.

– Где это мы?

– В тюрьме. – Уныло ответила откуда-то из темноты Лависса.

– А где Хмель и Герк?

– Не знаю. Их дальше увели.

Тринидад села, ощупав вокруг себя руками. Каменная холодная стена с вбитой лежанкой, на которую набросили соломенный тюфяк.

– Ты как? – Спросила Лависса. – Я думала, ты умерла.

– Бывало и хуже. Эх, говорил мне папа не связываться с лордами, ох говорил! А про демонов, зараза старая, молчал, как рыцарь под раскаленным прутом! Вот про кого надо было предупреждать! Вот кто хуже самого распроклятого лорда! А я-то думала, чего он их в войско не берет, такая ведь силища и не жалко, если что! Ох меч мне в зад, не зря про них никто доброго слова не сказал! Надо было продать эту скотину, пока возможность была!

– Рут-Рут, погоди, зачем ты так? В каких мы только передрягах ни были, а Гаррет всегда нас выручал.

– Знаем мы, зачем он нас выручал! Если выберемся, хрен он чего там получит! Отряд с луками ему быстро покажет, кто тут главный! Утыкают, как пыхтуна, никакая сила не поможет!

– И все равно, почему ты думаешь, что он нам не поможет? Он знает эту Нелни, вряд ли она станет нас убивать…

– Очнись, Исса! Ты эту бабу видела или на Геркову задницу пялилась? Гаррету лет больше, чем Старому Хольту, когда тот помер, сколько у него таких, как мы, в жизни было! Так что я бы выбрала бабу, тем более вон она сама не нем повесилась. Разве что Хмеля вытащит, и то по старой памяти.

– А Хмель – нас!

– Тогда нам каюк. – Усмехнулась Тринидад, ощупывая толстые прутья решетки, потом нашарила ногой камешек и бросила в нее.

Решетка отозвалась легким звоном. Рут подняла камешек и бросила снова.

– Что ты делаешь?

– Ничего, так, обстановку изучаю.

– И что там?

– Стена на расстоянии двух вытянутых рук. На стене кольцо и цепь. Решетка у нас только здесь, стены каменные. Тут полно таких камер.

– Почему ты так думаешь?

– По звуку. Не видно же ничего. А звук он летит, пока не споткнется о преграду. И по нему можно понять, что находится в темноте.

– Правда? – Недоверчиво спросила Лависса. – Как это?

– Я долго училась. Мне показал один слепой. Над. Воин должен видеть не только глазами. Они смотрят только вперед, а опасность может таиться за спиной. Для этого нужны уши, чтобы слышать, и нос, чтобы чуять. Кожа и дыхание, чтобы чувствовать. Он это умел, Над.

– Над?

– Над Кроатон. – Рут улыбнулась в темноте грустно и нежно. – Ох Троеликая, я стала старше него, а ведь он казался тогда таким взрослым!

– Это из того рода, которым нельзя до свадьбы?

– Из него.

– А разве у вас не убивают калек?

– Да ты с ума сошла, Исса!

На самом деле леди была не так уж и далека от истины. Законы цеха ведьм и лекарок были страшными, и нарушения карались сурово, но что делать, если так хочется поделиться тем, что не принимает душа, а рядом сестра, не просто похожая, а совсем такая же, и она точно не расскажет! А разделенное на троих уже не кажется таким неподъемным. Искалеченных в бою не убивали, но и не лечили, помогая облегчить боль и спокойно уйти на Дорогу Сна. Это все знали, негласно считая правильным. Но вот то, что лекарки, бывало, хладнокровно душили едва родившихся младенцев, было известно только лекаркам, ведьмам и Рут Тринидад. Кто будет разбирать, отчего умерла девочка, которой Богиня забыла прикрепить вторую ножку? Отвлеклась Творящая, пока создавала новое тело будущему человеку, недоглядела, а потом спохватилась и забрала обратно дыхание жизни, чтобы вдунуть в здоровое тельце. Маленькие трупики даже не отдавали матерям, и ведьмы забирали их, чтобы изучать и не дать подобному свершиться снова. А уж куда они их девали потом, знали только ведьмы. Им Богиня запрещала иметь детей, за великий дар они расплачивались великой ценой. Но, как всякие женщины, хотели ласкать и любить, поэтому однажды собрались и с помощью черных заклинаний и человеческих жертвоприношений зажгли огонь в чреве одной из творящих сестер. А уж чем они его поддерживали, чтобы не угас и разродился первым криком, о том знала только сама Творящая. Все-таки непотребное колдовство не осталось без отмщения: у ведьмы родился слабенький хилый мальчик с белыми глазами, неспособными видеть. Поговаривали, что это из-за того, что в жертву приносились калеки, больные и умирающие, и Богиня разгневалась. Ведьмы просили Тринидада разрешить повторить опыт, но вождь запретил. Чтобы рожать у меня есть много здоровых сильных женщин, и они делают это без черных заклинаний. Мальчика Тринидад тоже потребовал себе, но несчастная мать упросила его не губить дитя. Я была из рода Кроатон, сказала она. Он вырастет и умрет, не оставив потомства, кому, кроме меня, нужен слепой? Оставь его мне, Дон Тринидад, у тебя ведь тоже будут дети, и ты поймешь меня когда-нибудь.

Однако не так просто помереть, если твоя мать – ведьма. Маленький Над не то, чтобы боролся за жизнь, но умирать и не думал, и кое-как дожил до того возраста, когда дети начинают ходить и бегать. Бегать он вскоре научился весьма шустро и плевать хотел на встающие на пути преграды, которые огибал, будто видел, не щупая возле себя рукой. Никогда не видевший, он не знал, чего был лишен, и прекрасно обходился, полагаясь на слух, осязание и запахи. Выросший в пещере, он выучил все травы, мог без труда угадать, что лежит в закрытой шкатулке и предсказать дождь. Младшие отказывались играть с ним в прятки, потому что Над мог пройти за спиной до того бесшумно, что не чуяли даже собаки. В жмурках и пятнашках ему тоже не было равных. А когда он научился таскать у варваров бусины и прочие безделушки, к его матери пришел первый наставник Рут и забрал его с собой.

Юная Тринидад слепого испугалась и принялась осыпать насмешками. Над стоял, склонив голову набок и слушал, и по его лицу пробегали тени облаков. Если тебя пугают мои глаза, я их закрою, сказал он и опустил на бельма тонкие веки. В тот раз ей так и не удалось ни разу ударить его палкой. Он ее тоже не ударил, хотя мог.

Почему? – Спросила Рут, оставшись с ним наедине. Я хочу тебя научить, а не унизить, ответил он. Ты пахнешь, сказал он, я всегда знаю, где ты. А Хольт? Он чистый, он купается утром и вечером. Он тоже, ответил Над, но по-другому. Запах нельзя скрыть, но можно сделать его другим. Он показал варварке травы, помогающие в этом, и травы, лечащие головную боль и затягивающие раны. У него были черные волосы, и красные бусины рода Кроатон блестели в них, как капли крови. Ему всего было шестнадцать, а знал он больше, чем Кар Харст. Он говорил, что люди жестоки от страха, но Рут не верила, пока он не напомнил ей, как она ударила его, потому что испугалась. Тебе было обидно? Нет, ведь я тебя видел. Как ты мог, ведь у тебя в глазах молоко. Что же ты думаешь, маленькая лягушка, что твое лицо может сказать мне больше, чем все остальное? Я не знаю, какие у тебя волосы, но знаю, сколько в них бусин. Я не знаю, какого цвета цветок-обдуван, но знаю, что ты держала в руках целую охапку сегодня. У меня белые волосы, сказала Рут. Знаешь, что такое белый? Не знаю, но хочу знать. Но Троеликой нет дела до наших желаний, она любовница Тринидада, а значит, каждый должен делать то, что он скажет.

Она не могла показать Наду Кроатону, что такое зеленый и синий, но он мог показать ей вкус дождевой воды, собранной в ладони, и как нежную ямку на руке щекочут ресницы, и как улыбаются губы, касаясь других губ, и ощущение их на расслабленном доверчивом теле, и какими бывают мягкими руки, способные крошить дерево, и как стучит сердце под прижимающейся щекой. Какой у тебя, оказывается, тонкий голос, дочь Тринидада. Смотри, не забудь ничего, что я тебе показывал. Сам не забудь. Еще два года и тебе придет пора выбирать невесту.

Не нравится мне, что моя Рут ходит с этим мышом-землеройкой, сказал Тринидад. Над ней смеются в войске. Он даже хуже, чем твой нежный парень, Старый Хольт. Пока смеются над ней, потом будут надо мной, этого нельзя допустить. Оставь их, Дон. Что ты хочешь запретить вольной варварке? Она не просто варварка, а благословение Троеликой. Как я могу позволить такому подарку возиться с ведьминым отродьем? Не хватало еще, чтобы каждый ничтожный думал, что может валять залог моей победы по кустам и лазить ей между ног. Она нужна мне послушной. Залог послушания женщины в любви мужчины, Дон, и неважно, муж он ей или отец. Я слишком умен для любви, Старый Хольт, и она будет делать, что я скажу. Если она будет возражать, я уберу этого слепого с моей дороги. Не ссорься с ведьмами, Дон. Ты вождь, но они женщины, и они этого не забудут. И хорошо, что не забудут. Главное, чтобы она забыла. А это просто сделать.

Брызги крови у Нада в черных волосах совсем как бусины рода Кроатон, и не разберешь сразу, где что. Застывшие глаза, подернутые мутной пленкой, совсем как при жизни, неподвижные и смотрят прямо. Только по лицу больше не пляшет улыбка и брови слишком неподвижны, совсем как крылья убитой птицы. Над все знал, только не знал, что лица у людей должны скрывать чувства, он ведь их никогда не видел. Зато Рут знает и пожимает плечами. Эх, жалко, я уже почти у него доучилась. И как он этого камня не заметил, задумался о чем-то, наверное. Она уже умеет остановить собственное сердце, чтобы не билось и не гоняло кровь, смешанную с запахом бессильной ярости. И Дон верит, но Дон такой человек, который после боя протыкает трупы врагов, – на всякий случай. Поэтому он уводит дочь к ведьмам, и она выходит от них, не помня ничего о Наде.

Мать Нада говорит, что наконец-то избавилась от своей ошибки, совершенной в молодости, но Дон не верит и ей – на всякий случай. Память такая вещь, может вдруг всколыхнуться в самый неподходящий момент. Особенно, если ты – благословение Троеликой. Вдвойне особенно, если твоя сестра – ведьма, связанная с тобой узами сильнейшими, чем просто узы любви и крови. Будь ты проклят, Дон, чтобы ты канул во тьму, чтобы тебя утянуло во цвете лет на Дорогу Сна! Чтобы тебе никогда с нее не сойти и вечно брести в тумане, увязая в ползучей траве, чтобы вечно спасаться от красных глаз затаившихся вдоль Дороги чудовищ!

– Рут, проснись, Рут, пожалуйста, проснись! – Плакала Лависса. – Ну пожалуйста, мне очень страшно! Я ничего не прошу, даже не надо разговаривать, просто не спи!

– Я не сплю.

Рут села на лежанке, кажется, у нее начался жар, вся голова была в огне и лицо жутко дергало. Варварка тихо выругалась.

– Исса, на тебе юбка осталась?

– Да, а что? – Всхлипнула леди.

– Оторви мне кусок.

– Как оторвать? Ножа нет.

Дикарка, вздохнув, нащупала в темноте юбку, нашла шов и резко дернула, помогая себе ногтями. Плотная ткань неохотно поддалась.

– Зачем тебе?

– Лечиться.

– Просто перевязка не поможет, а лекарств ведь нет! У тебя все лицо в крови было, и на пол капало, пока тебя несли.

– Поэтому я буду не просто перевязываться.

Варварка по запаху нашла отхожий угол, сняла штаны и помочилась на тряпку, потом снова легла и прижала ее к лицу. Зверски защипало, значит, уже успел образоваться гной и пошло воспаление.

– Кобыла тебя затопчи, Исса! Вот что тебе стоило самой так сделать? Я знаю, вас учат лечить!

– Не так же, Рут! Я могу промыть и зашить рану, но здесь нечем и ничего не видно! А это… это варварство какое-то! Фу, какая гадость! Ты только инфекцию себе занесешь!

– Это первейшее средство от всех ран, глупая ты курица! Конечно, только если уже кишки не высыпаются. Любой порез вмиг заживает. Иголку-то с ниткой или траву бывает не достать. А тут лекарство прямо с собой. А от царапин грязь из ушей помогает…

– Не хочу больше слышать. – Лависса топнула ногой. – До чего ж противно! И прямо на лицо! Еще и стекает, небось!

– Стекает. Ничего, у меня этого добра пока осталось. А вот если нам пить давать не будут, вот тогда придется туго.

– Умеешь ты ободрить.

– Не кисни, Исса. Ты за свою жизнь столько пережила, сколько не пережили ни твоя мать, ни бабка. Хольт говорит, жизнь определяется не длиной, а качеством… или он не про жизнь это говорил, хм?

– Я слышала, когда Хмель и Гаррет ругались, что Хмель сказал, у кого нет длины, тот это и придумал. – Хихикнула леди и тут же погрустнела, вспомнив демона. – Тебе снилось, что ты была на корабле?

– Нет, мне ничего не снилось. А почему ты спросила?

– Ты все время говорила, будь проклят Дон. – Улыбнулась леди. – Вот я и подумала, что ты плавание вспоминаешь. А Магдалиной звали мою мать, в честь первой женщины, отказавшейся от порока.

Рут наморщила лоб и припомнила, что про Магдалину было в книжке об изгнании Сатаны из Рая, но там она была чуть ли ни придорожной девкой. Сообщать об этом Лависсе она не стала, и попросила напомнить историю, благо заняться все равно было нечем.

– В предначальные времена все люди были неразумны и знали лишь собственную выгоду и вражду. – С готовностью начала девушка. – Троеликая послала им вестника, чтобы учил их правде…

Рут почувствовала, что засыпает, и подумала, что не будет ничего плохого, если она немного поспит и пропустит начало истории, тем более самое интересное наверняка начнется ближе к концу, тем более что разгоряченную голову уже приятно опахнуло осенним ветром, пахнущим палой листвой и грибами…

Глава 63. Лабиринт

В натопленной комнате было тепло, а в королевской кровати с периной, набитой гагачьим пухом – мягко. Длинные волосы Нелни лезли в лицо, и Гаррет осторожно убрал их со своей подушки. Улечься обратно не получилось, женщина душилась пряностями и вся подушка из-за неё пропахла резким и удушливым сладким перцем. Запах, заставляющий терять голову, но надоедающий, если чувствовать его постоянно. Демон перевернул подушку другой стороной и уставился в потолок. Разнеженное тело блаженно отдыхало, зато голова была очень ясной. Наладить торговлю с Адом заново, и не безделушками и амулетами, а едой. Нелни, как и все, очень удивились, что такое возможно. Конечно, хлеба Декен и прочие не привезут, но у тех же обугленных полно диких земляных яблок и невиданных фруктов. И ломить не адские цены, а обычные, а то все товары сгниют на складах. Голодное королевство отдаст все, что они попросят, от денег, до детей. И душ. Варварам в Кастервиле становится скучно, раз они дошли уже сюда, и неизвестно, когда им взбредет в голову направить в Шерридан отряд мародеров. Восстановить замок и выстроить форпосты, а пока создать систему сигнальных костров. Раздать всем, кто их будет поддерживать, черного часового, чтобы дым, в случае чего, столбом стоял, густой, как сажа. Дымом пропахли волосы Рут, даже на островах оставался запах, тонкий, древесный. Лависса же пахла цветами, Гаррет знал почему – варварка подарила ей что-то из своих запасов, чтобы развлечь. Герк же был уверен, что это ее собственный запах.

Пленникам не давали даже пить. Лависса протянет дня три. Более крепкая Рут доживет до пяти. Хмель и Герк могут вытянуть шесть. Сначала пересыхает во рту, потом в глаза будто засыпают песка. Сердце колотится, как бешеное. Потом ты перестаешь мочиться и все время хочется спать. Тебя рвет. А потом твоя кожа синеет и становится холодной и липкой на ощупь, чтобы уже больше никогда не согреться.

Гаррет еще раз взглянул на Нелни и осторожно встал с кровати. Чего не сделаешь ради собственной глупости. Прокрадешься в оружейную и заберешь драгоценный меч, стоящий дороже, чем весь замок с сокровищами. Прирежешь охранника и запихнешь его в пустой сундук. Выдержишь два нестерпимых взгляда от тех, кто считал тебя другом. Выдержишь молчание, потому что они знают, что обвинять им нужно только себя. И будешь идти, чувствуя за спиной всю тяжесть их каменной поступи, в которой каждый шаг будет как приговор.

– … и родители спросили, зачем ты даришь нашим детям такие хрупкие игрушки? – Рассказывала Лависса, перебирая пальцами волосы лежащей у нее на коленях дикарской головы. – И он ответил: когда они вырастут, им предстоит играть с чужим сердцем, и я надеюсь, к этому времени они научатся быть осторожными.

– Плохая притча, ннэ. – Чуть слышно и хрипло сказала варварка. – Что это за сердце, которое можно сломать нечаянно?

– А если не нечаянно? Бывают люди, которые любят ломать чужие сердца.

– Тогда дурак тот, кто доверит свое сердце такому.

Неожиданно она приподнялась на локтях и села.

– Ты чего? Ляг, а то опять упадешь! – Всполошилась Лависса, насильно пытаясь уложить ее обратно, но варварка пока что была сильнее и властно отстранила леди.

– Приготовься делать свое самое каменное лицо, Исса. Хотя темно все равно… но он вроде видит в темноте… и он не один.

Леди, успевшая представить звякающих кандалами убиенцев, приготовилась хотя бы не визжать, чтобы навечно не опозориться перед теми, в чьей компании ей предстоит коротать вечность.

– Лависса! – Позвал в темноте голос Герка.

– Рут! – Тут же поддержал Хмель.

– Кошмар, почему именно вы пришли? – Заскулила леди, чувствуя, что ее сердце разбивается и без чужих стараний. – Рано, мы еще живы!

Рут тихо фыркнула.

– Как это рано? – Возмутился Хмель, орудуя чем-то в замке, противно царапая об металл. – А вы хотели, чтобы поздно было?

– Герк! – В темноте девушка протянула руки сквозь решетку и наткнулась на кого-то, кто тут же отпрянул.

– Я здесь. – Этот голос был с другой стороны.

– Кто с вами? Это Гаррет?

Ответом ей была напряженная тишина.

– Да Гаррет, Гаррет. – Сипло сказала Рут. – Все в сборе. Только с чего вы сюда притащились?

– Надо было вас тут оставить? – С издевкой бросил демон.

– С чего ты взял, что я с вами пойду? Мало ли, куда ты нас выведешь! Может, прямиком на наемничьи копья? И они будут гоняться за нами, пока не убьют, а потом надругаются над нашими трупами?

– Хватит! – Пискнула Лависса. – От нас сейчас так пахнет, что чтобы над нами надругаться, надо быть демоном!

– Предпочитаешь остаться? – Ехидно спросил Хмель, которому от этих речей стало ощутимо не по себе.

– Только поэтому… – угрожающе начала Рут и замолчала, прижав руку ко рту и согнувшись.

Что-то громко щелкнуло.

– Готово! – Торжествующе крикнул наемник и тут же съежился от прокатившегося по подземелью эха.

– Тут никого нет, кроме нас. – Поспешил успокоить его Гаррет. – Но потише все равно.

Тринидад, шатаясь, встала. Нарывы на лице еще не зажили, жар остался, и варварку одолевала слабость. Однако это не помешало ей легко пойти по коридору, не оступаясь.

– Не туда. – Гаррет поймал ее за руку. – В другую сторону.

– Там тупик.

– Кому как. Все за мной, осторожно.

Хмель тут же налетел на открытую дверь.

– Ах ты!.. Ты не мог факел взять?!

Гворт его проигнорировал и прошел вперед, за ним Рут, ступая шаг в шаг. Каменная стена казалась монолитной, но демон не первый день был в вотчине лордов Шерридана. Пол слегка осел и стена немного отодвинулась. Из щели, в которую с трудом мог протиснуться один человек, подуло промозглым холодом.

– А теперь они решили нас замуровать! – Предрекла Рут.

– Я пойду первым. Возьми мою руку, там много поворотов…

– А давай я лучше возьму твой хрен и оторву его… к хренам!

– Сейчас не время для раненой гордости, тупица! Вы там можете потеряться!

– Я возьму. – Хмель отодвинул варварку и взял протянутую ладонь демона, удивившись, что она слегка подрагивает, раньше он за ним такого не замечал.

Узкие коридоры вели вниз и разветвлялись, как паутина. Под ногами то и дело что-то хрустело. Цепочка людей вполголоса ругалась и шарахалась непонятно откуда вылетающих ветров.

– Что за замок такой! – Первым не выдержал Хмель. – Понятно, почему это ворье так его облюбовало.

– В любом замке есть система тайных ходов. – Не согласился Герк. – Просто Шерридан стоит у моря. А с моря может придти все, что угодно. Поэтому лорды предусмотрительно позаботились о своей безопасности.

– Ага, и женихов испытывать удобно! Если выбрался – рука принцессы, если нет – воля Богини!

– Эти ходы были до того, как построили замок. – Обернулся Гаррет. – Здесь был лабиринт. Тогдашняя королева изменила своему мужу с сошедшим к ней на ложе богом и родила ребенка с телом человека и головой быка. Дитя бога не решились трогать, но чем больше он рос, тем становился свирепей. Он выбирался из замка и убивал людей, раз в год, счетом ровно двенадцать: шесть юношей и шесть девушек. Тогда построили лабиринт и заключили чудовище туда. А в жертву ему каждый месяц привозили юношу или девушку. Может, мы как раз сейчас ступаем по их костям.

– Впечатляет. – Сказал Герк, потому что все остальные молчали. – А почему он под землей?

– Оказывается, бог не знал ничего об этом чадушке. А когда узнал, очень удивился, разгневался и низверг лабиринт глубоко под землю. Никто бы о нем не вспомнил, если бы первый лорд Шерридан ни велел построить на этом месте замок. Когда копали землю, наткнулись на остатки каменной стены. В общем, лорд решил приспособить лабиринт для своих нужд. Он просто огромный. Подземная река затопила некоторые ходы, но, насколько я помню, отсюда можно выбраться на лодке.

– Я бы не стала полагаться на его память. – Категорично высказалась Рут. – А что если вода поднялась? Нам придется идти назад или топиться? Почему нельзя утопиться в теплой воде? Не то, чтобы была особая разница…

– Можешь еще разбить голову об стену. – Подсказал Гаррет.

– Разбежаться неоткуда.

– Так размахнешься. Вот проклятье!..

– Что?

– Там впереди кто-то есть.

– Сворачиваем?

– Некуда. Только если назад вернуться и запереться в клетках.

– Запереть.

– Что?

– Запереть в клетках. Нас. Тебя-то никто не запирал. Нет уж. Ты в темноте хорошо видишь?

– Сносно.

– Сколько их там?

– Пятеро, кажется.

– Да это же просто подарок какой-то!

Рут отпустила руку Хмеля и пробралась вперед.

– Пошли, разберемся с ними.

– Как… Рут, вернись! Дери тебя демон…

Гворт скользнул в коридор, глядя в спину дикарки. Она не кралась, просто шла, но почти неслышно и как-то странно, будто перемещаясь в пространстве. Пятеро впереди были варварами, и он не стал говорить об этом. Но Рут, похоже, было все равно. Она с ловкостью ярморочного воришки вытянула у одного нож и полоснула по горлу. Придержала тело и осторожно опустила на холодный каменный пол, за века успевший почти превратиться в земляной. Со вторым она разобралась так же. Гаррет задумался, а надо ли ей вообще помогать, но тут один из варваров подал голос. Ему никто не ответил. Они тут же встали в стойки, держа наготове мечи, гворт даже залюбовался. А потом пришлось пустить в ход Неразлучник. Волшебный меч с легким звоном рассек чужой клинок и косо вошел в грудину. На шум отреагировали оставшиеся двое, одного Гаррет успел зарубить, второго со спины достала Рут.

– Чисто! – Крикнул демон спутникам.

Никто так и не появился, и демон, выругавшись, отправился за ними, оставив Рут сноровисто раздевать трупы.

– Ты, лишай на паршивой шкуре пискуна, прогрызенного волком! – Сказала она в сердцах вернувшемуся демону. – Ты куда мечом тыкал, наугад, по привычке? У этого все в кровище, задубеет вмиг! И дыры какие! Тьфу, пропасть! Сам это надевать будешь!

– Ой, это с трупов, что ли? – Удивилась Лависса, в которую варварка запустила курткой.

– А что, брезгуешь?

– Да нет, думаю, как бы штаны подобрать, чтобы не падали? Велики же.

– Эх, наши мечи всем мечам мечи! – Рут любовно взвесила на руке тяжелый клинок.

– Да тут с одного на троих хватит. – Довольно сказал Герк, на ощупь перебирая оружие.

– Поторопимся. – Предупредил Гаррет. – Если они тут стояли в темноте, значит, это засада. Они уже знают, что мы сбежали.

– Мало ли на кого засада. – Не согласился Хмель, но затягивать на себе ремни метательных ножей стал проворнее.

– А этих мы так и оставим? – Жалобно спросила Лависса.

– А что, предлагаешь с собой взять?

– Нет, но… это же люди. Не по-человечески как-то их так бросать.

– Исса! Это не уже люди, это просто мясо! Они сейчас шагают по Дороге Сна и точно не заняты мыслями о собственных тушах!

– Идем. – Гаррет снова взял руку Хмеля. – Еще немного.

Немного в понятии демона было точно такое же, как и «не больно», и «голова не болит», но он все-таки вывел их к подземной реке. Лодка тихо билась о камень, привязанная к столбику с кольцом. Гаррет взял ее за край и перевернул, разом выплескивая всю воду, постучал по дну.

– Вроде целая, хоть и старая. Садитесь.

От общего веса лодка ушла в воду чуть не до половины, но выдержала, рассчитанная на перевозку больших грузов.

– И ты с нами? – Удивился Хмель. – Дурак, что ли?

– Я сюда всегда вернуться могу. – Гаррет оттолкнулся шестом. – И лучше с крыльями.

– Я бы тоже вернулся. – Мечтательно вздохнул Хмель. – Какие у этой Нелни твоей сиськи!

– Ненастоящие. – Разозлилась Рут. – Хочешь остаться, прыгай в воду, дорогу назад как-нибудь найдешь.

Вторую часть Хмель проигнорировал.

– Почему это ненастоящие? Самые настоящие, ничего не подложено, я хорошо глядел!

– Потому что наколдованные. – Пояснила Рут. – Я такие видела уже. Меня раз саму спьяну так прокляли.

– И где они?!

– Убрала, тьфу! Я ими задевала все, и из лука стрелять неудобно было, а уж драться…

– Не знаю, Рут. – Хмыкнул Гаррет. – По-моему, оно того стоит.

– Ага, мужику пожамкать. А ты знаешь, герой-любовник, что они не чувствуют ничего?

– Совсем ничего? – Спросила Лависса, которую тема очень заинтересовала.

– Совсем. То есть вообще.

Хмель захохотал, Герк тоже хмыкнул, а Лависса с сожалением отказалась от мысли, что может быть, когда-нибудь… не сейчас, но потом…

– Это ведьмы такую штуку для раненых делали. Ну, которым мясо срезали. Мясо-то нарастает, но только этим местом ничего не чувствуешь потом. А одной ледке сиську пес порвал. Вот ей наколдовали такие. Потом вторая увидела, третья…

– Так вот у тебя откуда шрам!

– Ты, Исса, дура? Шрам от меча, задели. Да это сразу видно! Сейчас выплывем уже из этой темнотищи на свет, я тебе покажу!

– Рут. – Упавшим голосом сказала леди. – Тут светло.